#филолог пишет

[pialmor]

Одногруппница, сидящая сзади, играет с моим хвостом. Другая одногруппница, сидящая сбоку, пытается воодушевить меня на шикарный ответ на практике. На парте кофе без сахара, черные тетрадь и ручка, какие-то черкания от прошлых курсов. Я близка к тому, чтобы на парте оказалось и мое лицо.

[shtab]

О чем песня «Про дурачка»?

Есть такой замечательный проект - «Lab с ��нтоном Беляевым», где любимые всеми артисты раскры��аются с новых, неожиданных сторон, дают интервью и исполняют известные песни в непривычной интерпретации. Там я, к своему стыду, и услышал впервые эту легендарную композицию. Долгое время я думал, что это новый трек Ромы Зверя. Музыка меня очаровала, я слушал ее каждый день снова и снова, но абсолютно не понимал слов и о чем эта песня вообще.

Конечно же, за ответами на свои вопросы я полез в интернет. И оказалось, что песню написал не Рома Зверь, а Егор Летов еще в 1990 году. Причем песня настолько легендарная, что у нее даже есть своя страничка в Википедии. Вот у вас есть своя страничка во всемирно известной энциклопедии? А у этой песни есть.

К сожалению, статьи не раскрывают смысл песни в полной мере (вообще хоть в какой-нибудь мере). Так что придется нам самим ее интерпретировать. Для начала обратимся к тексту:

Про дурачка Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя

Идёт Смерть по улице, несёт блины на блюдце Кому вынется – тому и сбудется Тронет за плечо, поцелует горячо Полетят копейки из-за пазухи долой

Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя

Зубастые колёса завертелись в башке В промокшей башке под бронебойным дождём Закипела ртуть, замахнулся кулак Да только если крест на грудь, то на последний глаз – пятак

Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя

Моя мёртвая мамка вчера ко мне пришла Всё грозила кулаком, называла дураком Предрассветный комар опустился в мой пожар Захлебнулся кровью из моего виска

Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя

А сегодня я воздушных шариков купил Полечу на них над расчудесной страной Буду пух глотать, буду в землю нырять И на все вопросы отвечать: "Всегда живой!"

Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя Ходит дурачок по лесу Ищет дурачок глупее себя

��ветило солнышко и ночью и днём Не бывает атеистов в окопах под огнём Добежит слепой, победит ничтожный Такое вам и не снилось

Ходит дурачок по небу Ищет дурачок глупее себя Ходит дурачок по небу Ищет дурачок глупее себя

Ходит дурачок по миру Ищет дурачок глупее себя Ходит дурачок по миру Ищет дурачок глупее себя

Первые же строчки отсылают нас к фольклору, без знания которого здесь не обойтись.

Иван-дурак – типичный герой русских-народных сказок, он часто проходит свои испытания именно в лесу. А лес, как мы все знаем, в русском фольклоре выполняет роль особого пространства. Здесь вы можете встретить и говорящих животных, и бабу Ягу, и Кощея, и других фантастических тварей. Как писал известный филолог, В.Я. Пропп: «Лес окружает иное царство, дорога в иной мир ведет сквозь лес». То есть лес – это такая серединка между миром мертвых и миром живых (но не всегда, частенько лес – это и есть мир мертвых). Обычно дурачок проходит испытание в лесу (обряд инициации), а возвращается из леса уже совсем другим, повзрослевшим человеком, царевичем или вообще женатым на жабе. Такая вот награда за пройденное испытание. Испытание нашего песенного дурачка, очевидно, заключается в том, чтобы найти кого-то глупее себя. Другими словами, перестать быть дурачком.

Когда мы поняли, что герой с самого начала песни находится на границе между жизнью и смертью, то следующие строчки звучат для нас даже не так уж и алогично:

Идёт Смерть по улице, несёт блины на блюдце Кому вынется – тому и сбудется Тронет за плечо, поцелует горячо Полетят копейки из-за пазухи долой

В своей статье «Блины. Символика блинов в фольклоре и обрядах» А.В. Гура, доктор филологических наук и просто прекрасный человек, пишет, что основная символика блинов связана с представлением о смерти и потустороннем мире: «Блины посвящают умершим, символически кормят ими души предков, передают блины на «тот свет» в гробу с покойником». Из строчки «Кому вынется – тому и сбудется» - понимаем, что не каждый может вынуть этот самый блин (символический билет на тот свет). Этот обряд начинает выглядеть как новое испытание для героя. Тот же, кто это испытание проходит, максимально приближается к смерти, она его «целует горячо», и герой теряет свои богатства (Полетят копейки из-за пазухи долой), теряет свое материальное имущество, а вместе с ним и связь с материальным миром. Почему приблизиться к смерти - тоже испытание? Обычно все наоборот: выжить - проблема, умереть - легко.

Находим ответ на наш вопрос в следующем куплете. Следующий куплет, кстати, самый непонятный:

Зубастые колёса завертелись в башке В промокшей башке под бронебойным дождём Закипела ртуть, замахнулся кулак Да только если крест на грудь, то на последний глаз – пятак

Первая строчка, очевидно, означает, что наш дурачок наконец начал думать, умнеть, в его «башке» завертелись шестеренки (зубастые колеса), прямо как в механизме от часов. Другими словами, его голова заработала. При этом тело героя предстает как нечто механическое.

Вторая строчка объясняет причину движения шестеренок в башке – это бронебойный дождь. При этом у бронейбойного дождя две функции: с одной стороны, он заставил героя думать. С другой стороны, влага вредна для механизмов, особенно если она проникает внутрь. Получается интересная ситуация: дождь помог механизму начать функционировать, но он же его и уничтожает.

Если мы раскроем эту метафору, выходит следующее: герой наконец начал мыслить, начал умнеть, но эти же мысли, его же ум его и губит. Это высказывание подтверждается следующими строчками: «Закипела ртуть, замахнулся кулак» - звучит так, будто до этого ртуть не кипела, кулак не замахивался.

Герой начал оживать только после того, как «зубастые колеса завертелись в башке». И что мы видим дальше? «Да только если крест на грудь, то на последний глаз – пятак» - что??? как эта строчка вообще связана с куплетом?

Крест на груди носят христиане, а вот «пятак на глаз» покойнику клали язычники. Почему же если герой крестился, уверовал в бога, то для него смерть неминуема, причем смерть в своей языческой форме? В конце анализа нам станет ясен ответ на этот вопрос. Но пока, опираясь на предыдущие выводы, можем сказать следующее. В этом куплете проводится параллель между знанием и верой. Герой начал мыслить, жить, только когда приблизился к смерти (дождь заставил шестеренки двигаться, но дождь же их и уничтожит). Этот бронебойный дождь оказывается метафорой веры в Бога (если крест на грудь, то на глаз – пятак).

Как вариант интерпретации: если ты стал христианином, то язычник в тебе умер. Язычник – это сам Иван-дурак. Лес является сакральным местом только для язычника, для христианина лес не сакрализован. А вот небо… но про небо позже. Двигаемся дальше.

Третий куплет начинается так: «Моя мёртвая мамка вчера ко мне пришла» - границы между миром мертвых и миром живых стерты. При этом герой точно еще жив, потому что «Предрассветный комар опустился в мой пожар / Захлебнулся кровью из моего виска» - иначе комар бы не захлебнулся его кровью. Кровь здесь как символ жизни. Причем важно, что комар предрассветный – время тоже пограничное, когда уже не ночь, но еще и не день. И герой еще не мертв, но и жизнь его под вопросом («опустился в мой пожар» – герой горит).

Почему же мертвая мамка ему угрожает и называет дураком? А в каких случаях мама вообще может себя так вести? Грозит кулаком – запрещает что-то делать. Называет дураком – осуждает поступок, ругает за что-то. Возникает ощущение, что героя ругают за его путешествие между мирами, за заигрывание со смертью. Кстати, в кавере «Зверей» этого куплета нет.

Ну, а дальше происходит самое интересное.

А сегодня я воздушных шариков купил Полечу на них над расчудесной страной Буду пух глотать, буду в землю нырять И на все вопросы отвечать: "Всегда живой!"

Всегда живой – значит, бессмертный. Кто у нас никогда не умирает? Правильно: тот, кто уже умер Цой, Горшок и остальные. Для героя окончательно стерты все границы. Для него доступен как небесный мир (сакральное пространство христиан), так и подземный (сакральное пространство язычников).

В последнем куплете эта мысль только утверждаются: «Светило солнышко и ночью и днём» - границ больше нет, нет ни ночи, ни дня.

Далее звучит серия прописных истин:

Не бывает атеистов в окопах под огнём Добежит слепой, победит ничтожный

И фраза: «Такое вам и не снилось» - которая говорит, что дурачок нашел глупее себя. Слушатели песни глупее дурачка, потому что они не знали этих истин, они им даже и не снились. Дурачок, таким образом, под конец песни проходит испытание. Причем истины, которые сообщает дурачок, тоже неслучайные. «Не бывает атеистов в окопах под огнём» - афоризм, авторство которого спорно, но это и неважно. Смысл в том, что приближаясь к смерти, все начинают верить в бога. Буквально это же и происходит с нашим героем в середине песни. «Добежит слепой, победит ничтожный», - фраза, отсылающая и к Библии, и к фольклору одновременно. Все мы помним сказку братьев Гримм «Заяц и Ёж», где ёжик обгоняет зайца. С другой стороны, Иисус Христос в Евангелие много раз повторяет, что «последние станут первыми» - то есть те, кто ведет не самую успешную, богатую жизнь, первыми попадут в рай из-за своих моральных качеств, в том числе из-за того, что их ничего не удерживает на земле (Полетят копейки из-за пазухи долой). «Добежит слепой, победит ничтожный» - ага, а дурачок станет умным. Примерно так это звучит.

Это истины, которые дурачок узнал, максимально приблизившись к миру смерти. Они помогли ему пройти испытание и найти глупее себя (то есть найти нас с вами, лол), но узнав их, он обрек себя на гибель.

Заканчивается песня видоизмененным припевом. Теперь дурачок ходит не по лесу, а по небу. А потом вообще по миру.

Здесь, с одной стороны подчеркивается, что теперь для дурачка не существует никаких границ (знания расширяют наши представления о мире, лес<небо<мир). В то же время он продолжает свой путь даже после смерти, ведь ему еще многое предстоит узнать.

Дурачок - это обычный человек. А путь дурачка - это путь каждого из нас. Как говорил Ницше: «Что не убивает, делает нас сильнее». Формула жизни Егора Летова звучит похоже: «поцелуй смерти» делает нас умнее, жизнеспособнее (даже комар не в силах нас укусить :D). Но главное здесь не заиграться, а то полетишь на воздушных шариках над расчудесной страной.

[ningirl]

Всем привет, всем здарова.

Писать...мне особо не о чем и это хорошо. Учусь в орде по онкологии (дай боженька чтобы эти два года быстро прошли и я уже была свободна от медицины) все пока что идет нормально, не работаю и чиллю дома. Сегодня вообще, вытащила деньги из своего запаса на черный день, заказала себе вок и роллы, поела под "Чисто английское убийство" и поспала часа 2. Кайф!

Начала расшифровку дневника опять про мой любимый 37 год. (ух а еще хочу про гражданскую войну блинб!!!) Там пацан (в будущем филолог и кандидат наук и все такое) пишет в основном о книгах (упоминает повесть Сейфулиной про беспризорных ребят, которые потом становятся советскими людьми. или просто людьми.) Вообще идея становления советского человека довольно интересна. Я вот на арзамасе переслушиваю уже в третий раз курс про дневники - крч при строительстве метро в Москве (какой-то там станции) тем кто строил сказали вести дневники, чтобы связать строительство метро с жизнью людей и потом через эти дневники описать весь пролетарский слой. Идея не выгорела, потому что ну как бы - люди делали все как из под палки и типа если твои записи будут читать то будешь супер осторожным, верно?

А в остальном - я только начала. А еще куратор такой вежливый, я просто балдею. Он всегда такой "Здравствуйте!" "Спасибо большое!" "я бы хотел вам дать вот это следующим..." Боже мой, чувак, да я все ради тебя сделаю. Без шуток, я как-то отработала 1.5 ставки 3 месяца хотя и не хотела просто потому что меня...попросили. очень вежливо сказали. и все. Я просто умирала на сменах...но со мной же говорили так вежливо...как я могу отказаться,,,

��от запись которая мне очень понравилась..а внизу моя кошечка спит под одеялом😍😍😍😍

[karpova-kat]

Иван ШипнигОв. Стрим. Жизнь, как она есть

Стрим – прямой эфир на интернет сервисе, например, Twitch или Youtube. Иван ШипнигОв транслирует прямое включение персонажей в текст.

Читатель параллельно наблюдает сразу за несколькими героями. Повествование строится по принципу дневниковых заметок или онлайн трансляции своей жизни в режиме реального времени (или ближайших событий в форме воспоминаний/рефлексии).

Первый наш герой – Алексей. Офисный планктон низшего звена, считающий каждую копейку. Страшно доволен собой, когда удаётся обмануть систему и купить по акции (не все могу знать). Снимает квартиру пополам с Наташей, к которо�� «неровно дышит» и надеется покорить её сердце, но без особых финансовых вложений.

Наташа не только соседка Алексея, но и продавщица в обувном бутике Охотного ряда. Узнаём мы и о разрыве Наташиных отношений с неким Сергеем, который, вообще-то, не относится должным образом к прекрасной Натали. А ведь она себя не на помойке нашла и достойна лучшего. Поэтому отношения разорваны, ну а дальше пора сосредоточиться на поиске «нормального мужика»: при деньгах, чтобы мог баловать Натали, дарить ей подарки, ну и квартирой обеспечить, в конце-то концов, сколько можно уже.

Всё крутится-вертится между Лёшей и Наташей до поры до времени, пока автор не выводит на виртуальную сцену новых персонажей (пора-пора, а то сколько можно уже наблюдать за драмой этих двоих, ну я не могу).

Так, в поле нашего зрения постепенно появляются: Настя (почти тридцатилетняя девушка-филолог, у которой ни кола, ни двора и на шее у родителей до сих пор сидит), Владимир Георгиевич (пожилой сосед Наташи и Алексея, который становится жертвой хитрого и коварного Лёши – этот раскатал губу на квартиру одинокого старого москвича), а ещё Элеонора Владленовна, Владислав Эдуардович и их дочь Катя – семейка, от которой больше всех достанется Наташе, но она, как принято говорить, сама виновата.

Переплетутся жизни персонажей в витиеватый клубок, и, кажется, что не распутать его, ведь так и выглядит жизнь.

Пока читаешь, складывается чёткое ощущение, что ШипнигОв (ударение на последний слог, не вздумайте перепутать) пишет откровенную сатиру на нашу с вами реальность. Выбирает «типичных» представителей современного общества, с их проблемами и драмами, обстоятельствами, мыслями и перспективами – ну и до жути они похожи на ваших соседей или знакомых, коллег по работе и т.п. Все эти орфографические ошибки, цитирование статусов ВКонтакте, покупки по выгодным акциям в «Пятёрочке» (она же «Перекрёсток», не все могут знать), размышления об осознанности, принятии себя и своего тела, вегетарианстве и ретритах на Гоа – разве не всё это находится вокруг каждого из нас в окружающем инфополе и бытовой действительности?

Но чем дальше читаешь, тем больше понимаешь, что автор не смеётся над героями (в отличие от Теккерея и его «Ярмарки тщеславия»), а пытается каждому дать шанс и путёвку в светлое будущее. Да, комичности не теряет, но ведь в жизни всё именно так.

Автор фиксирует реальность до начала пандемии, то есть в книге герои живут в 2019 году, а под конец уже и вовсе все на самоизоляции, и ШипнигОв показывает и первых жертв жуткого коронавируса (не буду раскрывать карты, ибо смерть одного из персонажей – очевидный спойлер).

Несмотря на то, что в какой-то момент персонажей становится слишком много, но в то же время – нет ни одного случайного, каждый занимает своё место и доводит собственную линию до логического завершения.

Особая форма, выбранная автором, идеально подходит для отражения того, что происходит с героями: у каждого есть свой значок, предваряющий повествование (так у Лёши это монетка, у Наташи – туфля, у Владимира Георгиевича – ключи). И это позволяет «нарисовать» жизнь обычных людей – без высокомерия и карикатуры (комичность персонажей – это другое).

Люди – вот что особенно ценно в этом романе. Да, обычные, совсем не герои нашего времени, но живые и искренние. Ведь каждому хочется найти в книге что-то похожее на его собственную жизнь (хоть косвенно), и за это спасибо автору.

[genealogyrus]

«И там навсегда распрощаюсь с фамилией прежней моей…» 🙂 Выписки из записной книжки, в которой собраны газетные объявления о смене фамилий и имен. Составитель книжки вклеивал в нее вырезки с объявлениями о перемене фамилий и имен, публиковавшимися в газетах в 1920–1930-е годы. Выбирая, видимо, наиболее колоритные примеры, он собрал целую коллекцию любопытных, курьезных, нелепых, смешных переименований. Сама записная книжка атрибутирована в Архиве Европейского университета, где она хранится, как принадлежащая предположительно филологу Льву Успенскому. Интерес Льва Успенского к такой коллекции выглядит вполне естественно: его книга 1960 года «Ты и твое имя» (кажется, не настолько известная как «Слово о словах», вышедшая в 1954 году), изданная в «Детской литературе», была невероятно популярна. Филолог, писатель и — как теперь сказали бы — популяризатор науки, Успенский, конечно, собирал подобные материалы. Впрочем, был ли он составителем именно этой коллекции, доподлинно неизвестно. В Архив Европейского университета эта книжка попала вместе с другими материалами, переданными филологом, индологом Ярославом Владимировичем Васильковым (об одном эго-документе из фонда Я. В. Василькова в Архиве ЕУСПб мы уже рассказывали в блоге). Отвечая на наш вопрос о происхождении этой записной книжки, Ярослав Владимирович написал: Я получил эту книжку от Никиты Владимировича Гурова, моего старшего друга и одного из учителей, дравидолога, специалиста по языку и литературе телугу, участника группы Ю. В. Кнорозова по дешифровке протоиндийской письменности. Он получил ее, в свою очередь от Льва Успенского, с которым много общался в молодые годы. Помню, я спрашивал Н. В. Гурова, был ли сам Успенский составителем этой коллекции вырезок. Кажется, он ответил, что, со слов Успенского, это был какой-то другой лингвист. Сюжет о смене имени/фамилии неоднократно встречается в художественной литературе в самых разных вариантах, но нас он интересует, конечно, именно в контексте эпохи. В марте 1918 года был опубликован разработанный комиссией Совета народных комиссаров декрет «О праве граждан изменять свои фамилии и прозвища». На страницах центральных и региональных правительственных газет стали появляться целые разделы, в которых публиковались извещения о перемене фамилии и/или имени — публикации таких извещений требовала процедура. Спустя два месяца после такой публикации человек, меняющий имя и/или фамилию, мог требовать внесения нового имени во все документы. До 1918 года процедура смены фамилии была куда более трудной, так что новый феномен стал важной составляющей не только повседневной, но и культурной жизни Советского государства. Олег Лекманов в комментарии к стихотворению Николая Олейникова «Перемена фамилии» отмечает, что вычитывание смешных фамилий на последней странице «Известий» могло в интеллигентской среде быть семейной читательской практикой. Во всяком случае из комментария к стихотворению Олейникова известно, что импульсом для автора было «обнаруженное женой автора Л. А. Олейниковой объявление в газете о том, что „Иван Петрович Гнида меняет имя на Владимир“». Пойду я в контору «Известий», Внесу восемнадцать рублей И там навсегда распрощаюсь С фамилией прежней моей. Филолог О. А. Лекманов нашел это объявление и указал его источник (газета «Известия» от 14 ноября 1934 года). Это же объявление нашлось и в записной книжке с коллекцией вырезок о смене имен и фамилий. Впрочем, на самом деле это объявление выглядит менее абсурдно, хотя не менее смешно. Владимир Дудинцев, в ставшем знаменитым в перестройку романе «Белые одежды», упоминает о практике смены фамилий в 1920–1930-е годы. Персонаж романа поэт Кеша Кондаков пишет стихотворение о раскулачивании: Три с гривою да пять рогатых, В овине сохнет урожай. За этот сказочный достаток Отца сослали за Можай, А ты, его сынок-надежа, Проклятье шлешь отцу вдогон, Родную сбрасываешь кожу, За новью пыжишься бегом. Был Бревешков, а стал Красновым, Был Прохором, теперь ты — Ким. И спряталась твоя основа За оформлением таким, — Чтоб мы и думать не посмели, Что ты — новейший мироед, Когда увидим в личном деле Краснова глянцевый портрет. Забвение (или сокрытие) собственного прошлого — важная, но все же не единственная интенция при смене фамилий. Понятно, что обыкновенно меня��и неблагозвучные или комичные фамилии. Лев Успенский в упомянутой уже книге «Ты и твое имя» так описывал одну из тенденций переименований в 1920–1930-е годы. Чаще всего они выбирали для себя нестерпимо жеманные, сладкозвонкие звукосочетания, стараясь блеснуть приторной и пошловатой красивостью... Стремились, кроме того, изменить слишком очевидно указывающие на этническую принадлежность, архаично звучащие или имеющие религиозные коннотации фамилии и имена (еврейские, татарские и т. п. имена и фамилии, поповские фамилии и пр.). К практике смены фамилии/имени отсылает и известная записка Даниила Хармса «Хармс меняет свою фамилию на Чармс», которую он разослал зрителям перед концертом в филармонии, и, может быть, его забавная игра, о которой упоминает Алиса Порет: Хармс всякий раз менял кличку ее собаке Хокусавне (Хокусай), выбирая самые невероятные имена и наконец выдумав посложнее — Бранденбургский концерт: Хармс просто ликовал и решил, что пора придумать имя посложнее «Бранденбургский концерт». Были вызваны Хокусай и Паша [домработница А. Порет. — Примеч. ред.], и им сказано Даниилом Ивановичем по всей форме, что бывшее имя отменяется и что с понедельника — новое. Собака завиляла хвостом и, как всегда, без споров подчинилась. Паша повторила чисто без запинки два раза «Бранденбургский концерт». Вообще, кажется, литераторов этот феномен — неожиданно открывшаяся возможность изменить фамилию и/или имя — не оставлял равнодушными. Вспоминается тут и знаменитое из записной книжки Ильи Ильфа «Наконец-то! Какашкин меняет фамилию на Любимов», и его же раздраженное «Мазепа меняет фамилию на Сергей Грядущий. Глуп ты, Грядущий, вот что я тебе скажу»... Некоторые предпочитали фамилии известных литературных персонажей, так появлялись новоиспеченные Онегины и Дубровские. В нашей записной книжке целая подборка «пушкинских» фамилий: одна из наиболее популярных — Ленский. Другой пример фамилий из «пушкинской» эпохи — Раевские. Лев Успенский отмечал и особую комичную деталь в практиках смены имен и фамилий: Были и совсем неожиданные чудаки: они требовали, чтобы их хорошее обыкновенное старое имя — Иван или Павел — как можно скорее сменили на Арнольд либо Эдуард; а вот против «звучной» фамилии ... они ничего не имели. В записной книжке много подобных примеров, но с несколько иным механизмом — владельцы нетр��виальных фамилий меняют не фамилию, а имя — иногда архаично звучащее или этнически окрашенное. Немаловажная деталь: фамилии меняли целыми семьями. По декрету Совнаркома предписывалось в случае перемены фамилии менять фамилию несовершеннолетним детям и супругам. Перелистывая эту маленькую книжку, можно сделать, наверное, и еще какие-то любопытные наблюдения или, как в случае со многими такого рода документами, отыскать неожиданные параллели (и какой тут простор и для архивных разысканий, и для сёрфинга в интернете!): вдруг наткнуться на упомянутую фамилию в списке номенклатурных работников Кировской области или прояснить целую «биографию». Вот перед нами неизвестный метатель молота Добрывечер, а вот Напольский Марианн Сергеевич, который, как в 1930–1940-х годы работал инженером в Народном комиссариате тяжелой промышленности СССР и Всесоюзном нефтяном научно-исследовательском институте, а в 1946 получил докторскую степень по экономике. Материал подготовили: Арсений Моисеенко и Светлана Николаева 📝 https://prozhito.org ПРОШЛОЕ - РЯДОМ! 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 ✅Услуги составления родословной, генеалогического древа. 📖 ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ на нашем сайте: www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj 📖 ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ в нашей группе ВК: https://vk.com/app5619682_-66437473 ✉Или напишите нам: arhrodoslov@yandex.ru ⚠Работаем с 2008 года!

[snow-russiandoll]

Женщина, у которой змеи, по образованию учитель русского и литературы и сама что-то пишет, да и, вообще, как-то вокруг меня слишком много людей, занимающихся словом, становится (невестка - филолог, и обучает испанскому, ее мать архитектор, пишет об этом книги и диссертации). Мы вчера даже шутили, что один брат ничего не пишет. Ну, я и проговорилась, что пишу книгу, даже открыла ее на телефоне и дала почитать, а потом отправила ей файл через телеграм. На самом деле, надеюсь на этом и закончится. Но считаю могу гордиться собой, пора учиться говорить вслух (а не только в сети) о тех занятиях, что важны для меня. Без синдрома самозванца и не принижая свои способности. А то сколько можно-то? Ты ничего никому не обязана, так же как и кто-то не обязан тебе. Не важно о чем ты пишешь, не важно как ты это делаешь, пока тебе самой нравится.

[ru-language-hacks]

Немного орфографии и полцарства в придачу

Мы довольно часто используем сложные слова с пол- и полу-, но не всегда правильно их пишем. Каждый раз маленький филолог (нет, не граммар-наци!) нервно всхлипывает, когда видит, что полстраны пишет так-сяк.

Освежим тему в памяти, она маленькая и довольно простая.

Как писать слова с полу-?

Всё просто – всегда пишем слитно любое слово: полутень, полугодовой, полулёжа, полусидеть, полуистлевший.

Как писать слова с пол-?

Слитно, если: - вторая часть сложного слова начинается на согласный, кроме л (полтора, полчаса, полстакана); - входит в состав наречий (отв. на вопрос как?) с приставкой в- (вполголоса, вполоборота, вполсилы). Через дефис, если: - вторая часть слова начинается с гласного звука (пол-урока, пол-экрана, пол-улицы); - вторая часть слова является именем собственным (пол-Европы, пол-Москвы, пол-Дуная); - если пол- и другое слово делит определение (отв. на вопросы какой? чей?) – это уже разговорный стиль речи (пол ягодного сока, пол столовой ложки, пол учебного года); - вторая часть слова начинается с буквы л (пол-литра, пол-листа, пол-лекции). В последнем пункте есть исключение: поллитровка (потому что, если вы обратите внимание, все слова выше в родительном падеже, а поллитровка в именительном).

Вроде ничего не забыла. Надеюсь, помогла вспомнить тему или убедиться, что ты и без моей подсказки всё пишешь правильно :)

[getintomysoulandstay]

День 3 - 6 вещей, раздражающих меня

Оххх, ну я человек очень раздражительный, как следствие: таких вещей крайне много ◉◡◉

Но начнём

1. Неграмотность (я как бы не великий филолог, но, когда кто-то пишет что-то вроде "мне нравиться" или "вообщем", хочется застрелиться)))))

2. Расизм и гомофобия

3. Крики, ссоры

4. Опоздания

5. Чрезмерная разговорчивость

6. Когда люди берут мои вещи без разрешения

[pialmor]

Дисциплина. Ничего, кроме неё, мне не нужно больше. Всё сходится к ней. Сначала была мотивация. Потом, когда я прошла через некоторые периоды чуть ли не безделья, бесполезной деятельности, — проснулась тяга к одной только дисциплине.

И меня это радует. Мотивация — вещь скользкая. В любой момент она может иссякнуть, ничем её не вернёшь. А если и возвращать, то это очередная трудность. В дисциплине есть только одна трудность — подчинение ей. Как же сложно было налаживать режим, начинать завтракать по утрам, возвращаться к спорту, чтению методичек, написанию конспектов, прогулкам, тишине.

Но это всё — дело привычки. И я счастлива знать, что ко всему можно привыкнуть. Тем более приятно ощущать результаты.

[ckkuban]

Губернатор Кубани спасает людей от модернизации и от достойной жизни

Пишут об информатаках на губернатора Кубани Кондратьева. Зря. Так, как он себя атакует, ни у кого не получится...

Вот он всех призывает носить маски, а сам без неё. Идет вторая волна вируса, а он принимает постановления о режиме повышенной готовности. Ку-ку. Война идёт, а вы к ней все ещё готовитесь.

А хороводы самоконтроля из полиции и казаков, которые должны по названию контролировать сами себя.

Этот идейно-контуженный филолог по образованию не задумывается даже о том, что говорит и пишет.

✔️ Оригинально он стартовал в избирательной кампании.

Газеты на бюджетном, то есть на нашем с вами, людском содержании порадовали нас сообщением об отсутствии у него загрансчетов. Только пойди, проверь. У него и поместья с церквушкой нет в Динской, а он там живет. Волшебник.

Так и счёт на жену или свояченицу, а кредитка с кодом у него. И назвать он это может как пользование отсутствующим счетом.

А для пиар-старта он превратился в контрразведчика из фильма сталинских времён. Начал распекать мэра Краснодара Первышова за каких-то диверсантов, которые опять что-то там устроили с жилищным строительством.

✔️ Закончил чекист-самоучка традиционной фразой «А я говорил!».

Что да то да. И помним, что едва избравшись, заверил: забудьте о проблеме. Мы такой алгоритм изобрели, что все застройщики столицы через нашу администрацию будут проходить, а уж у нас мышь не проскочит.

И вот опять, целый отряд диверсантов.

При этом проплаченные труженики пера, не в силах найти хоть каких-то признаков улучшения жизни кубанцев при Власти этого существа, именно градостроительные "успехи" ставят ему в заслугу. Если бы не он - в Краснодаре бы уже строили небоскребы по 40 этажей. Спаситель!

Да, он спасает нас от модернизации, от достойной жизни своим агрессивным нев��жеством во всех сферах. Ибо преступно в городе с населением как в европейских столицах не строить небоскребы с парковками, конечно, и расширением улиц. Не строить дома у моря, как на всех мировых курортах.

✔️ Но оно так понимает и оно так решило. ��епутаты поддакнули.

Главный диверсант именно засланный из Москвы губернатор, что позволяет предполагать и в столице существование вражеского центра.

А если не диверсант, то просто законченный кто..? Что сам каждым своим проявлением доказывает.

А вы говорите информ-атаки. Сам отлично себя атакует. Не будем мешать. Пусть раскрывается, ибо глупость беспредельна.

А как перестанет буйствовать, то бишь московские безумцы заберут его к себе обратно или здравый смысл сметёт их всех заодно-с застройкой все мгновенно встанет на свои места.

Ведь отчего все безумные выдумки, выкрутасы, которые глава Кубанского картеля алгоритмами кличет. Все эти вопли: без инфраструктуры и социальных объектов строить не дам! Низкая этажность! В доле хочет быть.

✔️ А там, где власть люди выбирают, все не просто, а очень просто. Есть перспективный генплан, а не каждый год новый. И отчисление с каждого метра возводимого жилья на инфраструктуру и социальные объекты, которыми власть, как ей и положено, занимается.

И никаких диверсантов под видом чиновников и силовиков при такой схеме не возникает.

Небоскребы, правда, неизбежно растут. Ибо таких гениев как губернатор Краснодарского края Кондратьев там не родится.

По материалам | Администрация Краснодарского края

По материалам | Живая Кубань

По материалам | Новая газета Кубани

По материалам | Коммерсантъ

[goldenfool]

текст

Ну в общем-то тамблер решил, что говорить ртом мне не стоит, поэтому сломал мою запись и чинить не хочет. А так как тема для меня важная, то привожу ту запись в виде длиннопоста. 

Спасибо всем успевшим послушать котикам за комментарии :3 Я потом попробую еще что-нибудь записать (покороче).

Если вы вдруг хотите услышать это дело в записи — могу выслать ее вк, на почту или дать ссылку на гугл диск.

Не то, чтобы у меня пригорела жопа, но я нахожусь в некотором недоумении. Абсолютно случайно наткнулась на пост, в котором молодой человек пишет: “...Окончательно убедился в том что “классика” это старое, скучное, неактуальное чтиво. Все что я читал, или начинал читать из “классики” меня разочаровывало, потому что это скучно, это мало похоже на жизнь, это мертво ...  Но я с большим удовольствием буду читать Довлатова, Пелевина, Иванова, П��лланика, Вербера, Бегбедера, Приста, Кинга да еще целую плеяду замечательных писателей...”. И я такая сижу — что-то странное происходит, что-то странное, очень-очень странное...

Может быть я говно, но вы все знаете, что я всегда открыта к диалогу, спору, обмену мнениями и всегда готова принять (и часто даже понять) чужое мнение, если оно чем-то обосновано. Мнение: “Мне скучно и неинтересно читать классику, поэтому она неактуальна и изжила себя” — говно на палке, а не мнение. 

Я не гуру литературы, не филолог, не литературный критик, и, будем честны, не обладаю классным литературным вкусом, потому что иногда читаю плохие книги. Настолько стремные, что я встречала фанфики раз в сто лучше, чем эти книги. Но не в этом суть, я тут про классику. 

Я не люблю классическую литературу, особенно русскую классическую литературу. И со школьной скамьи притрагиваюсь к ней крайне редко. У меня есть несколько любимых авторов и произведений. Я, например, обожаю “Мастера и Маргариту” Булгакова, с радостью почитаю Тургенева и Льва Николаевича. А “Князь Серебряный” Алексея Константиновича Толстого перечитан раз пять (но это уже мой личный фетиш на Ивана Грозного с Басмановым кхмг...). Одна из моих любимых книг — “Овод” Войнич — классика, пусть и не русская. Те же романы Дюма, прекрасные приключенческие романы, на которых я выросла — классика — и я не понимаю, что в них скучного. Но я совершенно не люблю Чехова, от упоминания Лермонтова у меня начинает дергаться глаз, потому что “Герой нашего времени” — моя детская травма. И еще много авторов не вызывают у меня никакого энтузиазма. И если сводить статистику, то в год я читаю, ну, может быть, пару книг русских классиков (при общем количестве книг более 100), что позволяет сделать вывод, что классику я не люблю. А особенно я не люблю Достоевского. Я пыталась и в “Преступление и наказание”, и в “Идиота”, и в “Бесы”. Нет, совершенно и точно, не идет.  Но это не потому что Достоевский скучный и изживший себя, а потому что я где-то туповата, где-то до него не доросла. Или мой мозг разжижен литературой попроще и просто не может воспринять Достоевского, такое тоже может быть.

Классика потому и называется классикой. И не важно литература это, живопись, архитектура или скульптура. Она актуальна и понятна во все времена. С течением времени меняются декорации, но суть проблем, которые поднимаются в классической литературе остается актуальной и по сей день. Поэтому, дорогие мои читатели, если вам не нравятся классические произведения, они кажется скучными, унылыми и неактуальными, это не потому что классика занудна и мертва, а потому что с вами что-то не так. Вы не обязаны ее любить. Я даже скажу больше — это нормально, что вы ее не любите. И мы все вольны читать то, что нам близко. Можно читать Пушкина, Достоевского, Кафку, Мураками (те, кто читает мой твиттер в курсе, как сильно меня бомбило с “Норвежского леса”, но это возможно потому что я что-то не понимаю, скорее всего, я что-то не понимаю), Бегбедера, Макса Фрая, Стивена Фрая, Стивена Кинга, Сьюзен Колинз, Довлатова. Да даже Донцову с Коэльо под соусом из Анестейши Стил и Кристиана Грея можно читать, если вам хочется. И никто не вправе вас осуждать ровно до того момента, пока вы не открываете свой рот, чтобы сказать, что мировая классическая литература — говно, не стоящее внимания.

Ну нельзя так делать. Нельзя. 

Небольшое послесловие по поводу моего литературного вкуса. Почему я говорю, что он не очень.

Я вот очень люблю фэнтези. Нет, я и современную прозу люблю, и детективы, и хорроры. Но фэнтези — моя нежная любовь. Причем, как суровое, кровавое и эпичное, типа Мартина и Аберкромби. Так и чуточку проще, типа Робин Хобб и Гэвриела Кея, так и более простые книги (но не менее хорошие), типа Дяченок и Пехова. И да, мои любимые отечественные, написанные женщинами, фэнтезийные романы. Я могу читать их много, запойно. Они бывают объективно дерьмовые и оценки получают соответствующие, но в тоннах дерьма находятся как просто годные книги, так и восхитительные жемчужины, коих в последнее время не мало.

Раньше я очень стыдилась этой своей "вредной привычки". Знаете, вот это ханжеское "Нет, нет, вы что! я ЭТО не читаю”, а потом до пяти утра из книжки не вылезать. И знаете что, я очень рада что я переросла это чувство. Да я читаю любовные (а чаще всего, они любовные) романы в фэнтезийном сеттинге, да, я читаю их много, и да, они в большинстве своем тупые. И мне не стыдно. В самые плохие и темные времена, меня спасали только эти романы, я ими обкладывалась, читала их по 30 штук в месяц, а то и больше, потому что они легко читаются и можно спокойно читать по 3 книги в день. И выгребала как-то. С потерями или без потерь, но выгребала. Потому что жила в них, потому что в них просто жить. Легко поставить себя на место героини или героя. И мне не стыдно, потому что это мне помогало. И я читаю эти романы, и я буду читать эти романы. И если это коробит чьи-то эстетические чувства и литературный вкус, то они может запихнуть свое "фи" в свою задницу. Я могу читать серьезные книги, я читаю серьезные книги, но это не значит что я кому-то задолжала. Все мы разные, все мы любим разное. И говорить, что какую-то книгу нельзя читать, потому что она говно (хотя я ответственно заявляю, что “50 оттенков” — говно, я знаю, я читала) — неприемлемо. Есть объективно плохие книги: по сюжету, по языку. Это не значит, что их нельзя читать. В конце, концов в книгах (лично для меня) важна не их литературная ценность, а то насколько сильно и глубоко они тебя трогают, насколько они тебе близки.

Такие дела.

[asjaland]

Борис Дубин. О людях и книгах Книга, которую можно читать бесконечно. И дело не в сложности текстов (а их в ней много), просто в каждом их них — даже в тех, что на страницу-полторы — есть мысль, глубокое содержание и пища для размышлений. в этих текстах нет места для долгой “лирики”: они такие концентрированные, что их можно резать ножом и принимать по статье дважды в день. Или сначала знакомиться с теми, кому (и чему) они посвящены. Правда, написаны они больше об авторах, потому что каждую книгу пишет в первую очередь человек со своими взглядами, мировоззрением и отношениями. Если не понимать человека, его книги полностью узнать не получится. Мне нравится такая ориентированность на людей в разговоре о книгах. Для Дубина это вполне закономерно, потому что кроме того что он филолог и переводчик (а значит, чувствует язык), он ещё и социолог и по долгу специализации изучает людей. Из каждой статьи вылавливаешь новых авторов, художников, книжки, фильмы. Была пара статей о тех, кто для лично меня очень важен. Собрав всё, что удалось найти из Кортасара, о нём самом я очень мало читала, и статья о нём и его переводчиках нектаром легла на жаждущую душу. А ещё про Сергея Зенкина — это тот человек, которого мне очень хотелось обнять, пока я работала над дипломом. Он писал о Готье, и я зачиталась его диссертацией. Наткнувшись на статью о нём в этой книге, я буквально как старого знакомого встретила (ещё бы! Столько времени с его работами провести:)) И отдельно порадовала статья о Гаспарове, книгу которого я только недавно с таким восторгом читала (и перевод которого читаю сейчас). Кончается всё закономерно и печально — канонадой некрологов тем, о ком ты только что читал, и кто жил и вдохновлял в статьях. Впрочем, тут лучше говорить о кольцевой композиции — начинается всё со смерти автора. Что в итоге? Список новых имён и книг, которые непременно дождутся своего часа, восхищение личностью, столько всего знающей, и здоровая вдохновляющая зависть. #ЧтоПочитать #Книжки #БорисДубин https://www.instagram.com/p/B6tWkQ8HRPM/?igshid=1o7fua49o21m2

[e2blogengine]

Прикопался к словам

Для меня важный маркер при общении с авторами — если они начинают цепляться к словам:

Ненавижу слово «денежка». Что за чушь? Надо «Деньги»! Кушать? Фу, правильно «есть»! Нельзя говорить «куча». «Куча» у тебя в штанах! Копирайтер, а путает -тся и -ться! Опечатки!

Человек слышит слово, у него надламливается душа (загорается жопа), и он начинает изливать. Сразу награждает виновника эпитетами, ворчит, бурлит, пишет коммент, в общем — в нём просыпается дипломированный филолог. И сейчас для него нет важнее задачи, чем доказать всем вокруг, что именно он — носитель чистого, незамутненного зна��ия о русском языке.

Расслабься, братан. Это просто слова. Опечатки можно исправить. «Денежки» можно заменить на «деньги». Ты на смысл посмотри. По смыслу тебе как? Полезно? Если да, отлично. Если нет — проходи дальше. Текста в интернете вагон, ты наверняка найдешь для себя что-то более полезное и грамотное.

Жизнь слишком коротка, чтобы расстраиваться из-за опечаток.

Источник: Ильяхов - Прикопался к словам. Опубликовано с помощью IFTTT.

[ppdietologyuliyblog-blog]

Клубника – ароматная ягода, которая обладает уникальными пищевыми, лекарственными и полезными свойствами. Она содержит большое количество сахаров, витаминов, фолиевую кислоту, клетчатку, каротин, пектины, железо, кобальт, кальций, фосфор и марганец. Такое растение оказывает мощное оздоровительное влияние на человеческий организм. Ягоды клубники используются для лечения гипертонии, склероза, запоров и различных проблем с пищеварительной системой. Кроме того, многие формы запущенных состояний при экземах с легкостью решаются при особом лечении клубникой. Она способствует нормализации обмена веществ, а также помогает при серьезных болезнях сердца, при почечных недугах и малокровии. При воспалениях щитовидной железы показано употребление ягод клубники, поскольку она обладает особой противомикробной активностью. Если выпивать свежий клубничный сок натощак, то это поможет вылечить желчнокаменную болезнь. Следует также отметить, что современные медики по достоинству оценили сахаропонижающие и мочегонные свойства таких изумительных ягод. Также доказано, что клубника способствует выведению из организма лишней воды. Регулярное употребление ягод в пищу повышает аппетит и даже замедляет процессы старения. Большое содержание антиоксидантов обуславливает приподнятое настроение. Клубника просто незаменима при авитаминозах, она отлично борется с различными возбудителями вирусных и бактериальных инфекций. Клубника – афродизиак Клубника является мощным афродизиаком, то есть продуктом, который способствует усилению и ��тимуляции полового влечения между мужчиной и женщиной. Её аромат заставляет раскрыться женскую чувственность. Горсть ягод, съеденная перед близостью, помогает партнерам раскрепоститься и наслаждаться друг другом. Интересна история происхождения термина «клубничка» для продукции, предназначенной для категории 18+. Известный исследователь-филолог академик В.В. Виноградов в своей книге «История слов» пишет о том, что основоположником этого термина стал писатель Н.В. Гоголь. В его книге «Мертвые души» есть персонаж поручик Кувшинников – настоящий бабник, который говорит про свои любовные похождения – «попользоваться насчет клубнички». ⬇⬇⬇Продолжение⬇⬇⬇ https://www.instagram.com/p/BmsbuyNhtvS/?utm_source=ig_tumblr_share&igshid=d3vdomd6levx

[mybloodwineblog]

Краткая история ленинградского самиздата. Кто виноват и что делать, если не печатают?

                                                                                                       Уважаемые                                                                                        товарищи потомки!                                                                                                                 Роясь                                                                                                 в сегодняшнем                                                                                        окаменевшем говне,                                                                          наших дней изучая потемки,                                                                                                                     вы,                                                                                                         возможно,                                                                                          спросите и обо мне.

                                                               (В. Маяковский, «Во весь голос»)

Эпоха толстых художественных журналов и культурничества в духе титанов Лосева, Лотмана, Лифшица, Вайля, Якобсона и пр. —  закончилась. Обыденное мышление скручено виртуальной сетью. Сознание воспринимает только потоки ярких картинок. Иногда на больших скоростях довольствуется порциями сухого информативного вирусного контента.

Культура, как и общество, рассыпалась на множество разнородных элементов. Где молодая интеллигенция  — не очень понятно: мечтает уехать? Ловит попутки и живёт в опустевших мертвых городах вдоль трассы М5? Просиживает в офисах и гос. структурах лучшие годы юности под девизом: «Наша молодость пройдет по факту: получите, распишитесь, до свиданья»? Занимается спортом? Акционизмом? Потребляет или тянет ярмо бытовых проблем, одиночества, пессимизма, самобичевания и т.д., утешаясь антидепрессантами, транквилизаторами, ноотропами, эйфоретиками, стимуляторами, галлюциногенами, «Путинкой» и субъективным безумием, которое не вдохновляет, не интересует и не восхищает? У молодежи много проблем, но о них не говорят, как о  «вытесненном». Знающий психоанализ и социальный срез, да поймет меня. Будущего нет и « прощай, речь». Так было не всегда.

Столкновения между римлянами и христианами, Великая Французская революция,гражданская война в США, «вскрытие» Японии в XIX веке и другие грандиозные сражения за язык, право голоса и вольную речь, в которой излагаются манифесты отдельных героев, малых обществ и целых народов – были не менее кровавыми и категоричными чем войны за экономические ресурсы. Более того, борьба за язык и свободу окутана ореолом трепетного восторга и восхищения: здесь есть свои герои с вырванными полыхающими как у Данко сердцами и глазами врубелевского Демона. Это касается не только Вольтера и Робеспьера, Кундеры и Хэмингуэйя, Заболоцкого и Ахматовой, Пастернака и Солженицына. В отечественной истории ХХ века существует беспрецедентная литературная практика самиздата – маргинальная культурная традиция, рожденная из духа романтического сопротивления и подарившая литературе таланты, которые, в отличие от классики золотого и серебряного века, недооценивают, рассказывая о ней фрагментарно или как о собрании антисоветских текстов. Антисоветским самиздат был лишь постольку поскольку, и критика власти была отнюдь не центральной задачей. Пафос исторического момента в том, что это был подлинный и активный литературный, игровой, культурообразующий процесс. Он требовал от участников изобретательности (а вы могли бы додуматься тиражировать музыку на рентгеновских снимках или  тексты на стекле, которое можно устанавливать в фотоувеличитель, делая энное количество копий для себя и своих друзей?), участия в коллективном творчестве, противостоявшем цензуре. А это требовало мобилизации колоссальной мобилизации интеллектуальных сил, энергии, других жертв. 

Была потребность в самовыражении через слово – живое и сильное. И она возникла из революционной марксистской идеологии, которая требовала от человека быть активным субъектом истории, жить не только для себя и не только в моменте, сопротивляться насилию и рабству, иметь мужество пользоваться своим умом и открыто выражать несогласие. Или по крайней мере выражать несогласие за закрытыми от КГБ дверями, амбивалентными намеками. Это было молодое поколение дерзких и смелых идеалистов.

Предпосылки

Согласно декрету большевиков о печати от 28 октября 1917 года запрещались к публикации, хранению и распространению «контрреволюционные издания” - вследствие этого пострадали многие деятели «белой» культуры: интеллигенция и толстые журналы, такие как «Вехи» и «Русская мысль». В «Литературе и революции»  Л. Троцкий выступает с разгромной критикой эстетствующих литераторов, «продвигае» страстных певцов и  апологетов-романтиков революции, которых перечисляет поименно, а о бытности и судьбе толстых журналов пишет:

«Господство «толстого» журнала было эпохой, когда русская интеллигенция делала историю промежду себя. Крот глубоких подземных общественных процессов работал страшно медленно, — идейная жизнь интеллигенции сводилась к тому, что она предвосхищала будущие кротовьи пути, мысленно вела эти пути в пространство истории и на предвосхищенной линии строила свою «программу»…

Журнал, в своем многообразии и в своем единстве, был наиболее приспособленным орудием для идейного сцепления интеллигенции, — своей «цельностью», которая шла от литературно-публицистической критики через все его отделы — роман, эзоповскую сатиру, естественнонаучную популяризацию, рецензию и лирику, — журнал возмещал интеллигенции недостававшие ей объективные, в самой общественности заложенные скрепы…

Надо, разумеется, точно условиться насчет понятий. Когда мы говорим о «толстом журнале» как об общественно-литературном типе, то имеем всегда в виду не просто периодически выходящие книжки, в которых критики критикуют, поэты слагают рифмованные строки, профессора рассказывают о новых течениях в естествознании, — нет, мы имеем в виду журнал как духовный фокус известной общественной группировки, как некий киот завета, словом, наш русский толстый журнал… Русскому журналу наступает конец тогда, когда наступает конец мессианизму русской интеллигенции.

Интеллигенция была в русской истории великой заместительницей, — своей мыслью она пыталась заместить реальный процесс развития, своими идейными группировками — борьбу общественных сил. В этой работе, необходимой и до известного времени исторически-прогрессивной, журнал замещал собою для интеллигенции программу действия, политическую литературу и политическую организацию. Но по мере того как исчезало объективное оправдание заместительства: общественные группировки резче определялись, классы «в себе» становились классами «для себя», формируя свои партии, интеллигенция расчленялась и рассасывалась по этим партиям, — по мере этого процесса исчезало специфическое, жреческое значение русского журнала; от него отлетало освящение, он становился просто «периодическим изданием».

Девяностые годы были последним периодом старого героического журнала, — интеллигентский марксизм вдохнул на время новую жизнь в старую форму. «Новое слово» было последним журналом, который глаголом жег сердца людей…Политическое самоопределение разных классов, раз начавшись, уже не может быть обращено вспять. Поэтому одинаково трудно ждать восстановления духовной гегемонии русского журнала, как и повторения эпохи интеллигентского апостольства».

Советская цензура достигла апофеоза при сталинизме, и здесь следует вспомнить пример расправы над журналами «Звезда» и «Ленинград»  в 1946 г. На данном этапе не только исключалась частная издательская деятельность, но и не предусматривалось право выпуска книг авторами за свой счет.

Борис Иванов в этой  связи отмечает: «Советскую издательскую практику можно было представить в виде одного Главного издателя, который на одной шестой нашей планеты решал, что издавать, а что нет. При этом он помнил, что было издано ошибочно «до рождества» Советской власти, что было издано без его ведома уже в его бытность. Он имел право также вести антииздательскую деятельность – то есть изымать из книгохранилищ, домашних собраний, из личного потребления как полиграфическую продукцию, так и то, что еще только могло быть опубликовано без ведома Главного, как то: рукописи произведений, дневники, личные письма, документы, и определял суровые меры наказания».

Антииздательская практика советской цензуры включала аресты инакомыслящих и помещение их в изоляторы. Литературное подполье сопротивлялось не столько тоталитарной власти, сколько бюрократическому соцреализму и его канонам; отголоски этого же протеста находим в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита».

В. Долинин и Д. Северюхин в очерке-исследовании «Преодоление немоты» отмечают, что вопреки цензуре «в питерских коммуналках, в сторожевых будках и котельных сочинялись стихи, романы и пьесы, создавались картины, рождались музыкальные произведения, писались исторические и философские трактаты».

Первый отечественный самиздат отрицал коммерческую выгоду, ставил перед собой задачу сохранения литературных текстов и организации параллельного официозу господствующей идеологии контркультурного движения. Дружеские кружки, квартирники, чтения, семинары, выставки, концерты, и периодический самиздат стали необходимыми практиками и атрибутами духовной свободы.

Инициатором ленинградского самиздата стала Анна Ахматова. В конце 50х – начале 60х гг. она завершает «Реквием» и «Поэму без героя», однако не может опубликовать их в полном объеме. Так начинается нелегальное распространение литературных произведений с использованием всевозможных средств: переписывание, публичные чтения, магнитофонные записи, вклеивание рукописных страниц в печатные экземпляры. За рубежом ее произведения выходят с пометкой: “публикуется без ведома автора”.

Анна Ахматова окружила себя талантливыми и амбициозными молодыми авторами. Среди них — четверка молодых поэтов: Бродский, Бобышев, Рейн, Найман.

В декабре девяносто девятого на краю белоснежного кратера мы стояли. А кто это - мы? А такие ребята из Питера, двое-трое, ну максимум пятеро, обступившие скважину мглы. А вокруг из тумана и зелени урожай новогоднего семени колыхался, как воздух в жару, и земля, как больная жемчужина, вся в испарине мелкой, простужена, бормотала одно: не умру. - Не умрем! - восклицали мы Северу и стучал�� по голому дереву. Не умрем, потому лишь, что - мы!

(Анатолий Найман, “Кратер”)

В формировании молодого поколения талантливых авторов — отмечают Долинин и Северюхин — сыграло роль выдающееся старшее поколение учителей: поэт и переводчик Татьяна Гнедич, филолог Андрей Егунов, поэтесса и мемуаристка Ида Наппельбаум, литературоведы Иван Лихачев и Лидия Гинзбург, искусствоведы Олег Покровский и Всеволод Петров, историк Яков Лурье, философ Яков Друскин, обэриут Игорь Бахтерев. Важную роль сыграл Блоковский семинар профессора Дмитрия Максимова. Среди слушателей семинара были Константин Азадовский и Виктор Топоров, чьи “петербургские тексты” являются уникальными и особенно ценными сентенциями о локальной культуре.

В самиздате публикуют произведения Гумилева, Ходасевича, Кузьмина, Вагинова, Набокова, Замятина, Пильняка, Платонова, а также стихи поэтов Серебряного века, произведения футуристов, которые официально почти не издавались. Тенденцией нового неофициального культурного движения был интерес к глубокому освоению наследия прошлого.

50-е — 60-е годы

На данном этапе, и особенно после смерти Сталина, публикуются литературные тексты бывших узников ГУЛАГа (например, поэма Елены Владимировой «Колыма», машинописный сборник лагерных стихов Елены Тагер «Сквозь пурги…», цикл стихов Иды Наппельбаум. Самиздатом распространяются неопубликованные стихи Ольги Берггольц (“стихи о трагедии своих сверстников, веривших в идеалы коммунизма” — В. Долинин, Д. Северюхин)

В эпоху оттепели наблюдается пробуждение интереса к поэзии и авторской песне. Проводил��сь вечера, турниры и концерты, в университетах оживилась работа литературных объединений (ЛИТО) и кружков: технологическая школа при Технологическом институте им. Ленсовета (Бобышев, Найман, Рейн), геологическая школа при Горном институте (Агеев, Битов, Горбовский, Тарутин), при филологическом факультете ЛГУ (Лосев, Уфлянд, Красильников).

Куратором работы ЛИТО был Союз писателей. Не смотря на официальный и номенклатурный характер этих учреждений, здесь встречались либерально и критически мыслящие молодые литераторы из Ленинграда и области, которые принимали на себя удары и давление официальной пропаганды. Большинство из них в конечном счете порвали с официозом.

Талантливые поэты и прозаики в школьные годы проходили через литературный клуб «Дерзание» при Дворце пионеров, который существовал с 1937 года. Его расцвет приходится на 60е гг., когда в нем занимались Татьяна Буковская, Лев Лурье, Виктор Топоров, Белла Улановская. Помимо кружковых занятий в клубе проводились Литературные субботы, на которых обсуждались новейшие литературные публикации и события культурной жизни, выступали поэты и барды.

В 1957 г. – Давид Дар издает в Москве сборник «Голос юности», в который вошли произведения участников руководимого им объединения.

Примерно в это же время выходит книга «Поиски» молодого ленинградского поэта Владимира Британишского. Популяризации его творчества способствовала, направленная против автора скандальная и разгромная статья в газете «Ленинградская правда», которая вышла под заголовком: «Снимите с пьедестала».

В 50-е – 60-е гг. студенческая среда породила рукописные журналы, альманахи и «самочинцы», то есть стенгазеты, выпущенные без согласования с администрацией. В них преобладала поэзия, интерес к которой в молодежной среде того времени был крайне высок, публицистика, сатира и литературная игра. Многие публикации были посвящены проблемам студенчества и включали актуальную общественно-политическую повестку. Авторы таких публикаций не были противниками марксизма или социалистического строя, но во времена «оттепели», они были теми, кто преступал границы официальной идеологии в авангарде новой волны культурного развития.

Власть была обеспокоена всплеском бесконтрольной литературной активности, которая, к тому же, по времени совпала с событиями 1956 года в Венгрии. Вскоре самиздат стал объектом политических преследований. Несанкционированные издания подвергались шельмованию в официальной печати, запрещались и изымались, а их авторы и издатели вызывались для «бесед» с сотрудниками КГБ. В 1956 году объектами цензуры стали издания «Голубой бутон» (ЛГУ), «Ересь», «Свежие голоса», «Культура»

В 1960 г. арестован и осужден Александр Гинзбург – редактор журнала «Синтаксис», в котором публиковались стихи московских и ленинградских поэтов. В 1965 г. материалы этого журнала были перепечатаны эмигрантским альманахом «Грани», входящим в издательство Народно Трудового союза российских солидаристов «Посев» во Франкфруте-на-Майне. Это была первая публикация авторов молодого поколения за границей.

Таким образом, молодые авторы рассматривали самиздат как плацдарм и опору для творчества. «Писатели и поэты не помышляли ни о какой подпольной работе – они стремились выйти к читателю, считая свое творчество художественно и социально значимым». Однако литераторы нередко сталкивались с препятствиями в лице Сциллы идеологической цензуры и Харибды бюрократических и административных структур. Произведения молодых авторов публиковались в небольших количествах, отредактированными и «нарезанными» до неузнаваемости, а путь к общественному признанию для некоторых из них был либо вовсе закрыт, либо пролегал через годы тщетных ожиданий и, что хуже всего, через унизительное заискивание перед «литературным начальством», самоубийственное лицемерие в творчестве.

Сергей Довлатов по этому поводу писал, что если при Сталине талантливых писателей сначала публиковали, потом обливали грязью, сажали в лагеря и расстреливали, то «теперь никого не расстреливали, почти никого не сажали в тюрьму, но и никого не печатали». Итак, литературное сообщество разделилось на два класса: одни уподоблялись заговорщикам и писали «в стол», другие служили государству, получая за это доступ к заманчивым материальным благам.

Вынужденное молчание талантливых авторов, которые не могли публиковаться, нередко приводило к трагедии: к уходу из литературы, к девиациям, иногда к уходу из жизни.

Писатель и художник Александр Мореев, потеряв надежду на выход книги, во время приступа отчаяния сжег свои рукописи и рисунки. Однако после его смерти благодаря друзьям и родственникам удалось из их сохранившихся фрагментов (не Мореева, но его работ) составить сборник «Листы с пепелища» (1980). Прозаик Рид Грачёв, чьи неудачные попытки опубликоваться в 1960х гг. потерпели фиаско, завершились психическим срывом.

В период Оттепели внесистемные литераторы оказались вытесненными в самиздат и тамиздат либо на Запад. Эта драматургия изгнанника и тщетности творческого гения наиболее ярко отражена в стихах Иосифа Бродского. Помните, например, характерную строфу из второй части “Писем династии Мин”?

Ветер несет нас на Запад, как желтые семена из лопнувшего стручка, – туда, где стоит Стена. На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф, как любые другие неразборчивые письмена. Движенье в одну сторону превращает меня в нечто вытянутое, как голова коня. Силы, жившие в теле, ушли на трение тени о сухие колосья дикого ячменя".

Крупной литературной фигурой в Ленинграде 50х – 60х  стал Глеб Горбовский – выходец из студенческих литературных кругов и домашних салонов. Ему удалось добиться официального признания и регулярных публикаций в периодике. В 1960 г. вышел сборник «Поиски тепла», а в 1964 г. его стихи вошли в сборник «Антология советской патологии».

Литературное подполье или «андеграунд» складывалось уже в начале 1950х. Одними из первых здесь были художники «арефьевцы» или «Орден нищенствующих художников», куда вошли Александр Арефьев, Рихард Васми, Шолом Шварц, Вадим Преловский, Родион Гудзенко, Владимир Шагин и Роальд Мандельштам, в комнате которого в коммунальной квартире на Канонерской улице проходили дискуссии о поэзии и живописи. Роальд Мандельштам полагал себя «проклятым поэтом на роковом трагическом изломе эпох», ему была близка эстетика декаданса. Таковыми, впрочем, были все те, кто не мог найти себя в советском обществе и не вписывался в его стандарты. Постепенно общество распалось: Гудзенко отбывал срок по политическому обвинению, Арефьев – по уголовному, а в 1961 году умер от тяжелой болезни, усугубленной богемным образом жизни. Преловский покончил с собой. Арефьев стал примером и задавал моду андеграудного образа жизни: отказа от карьеры, продвижения по социальной лестнице ради свободного творчества и независимости.

В 1960-е годы внутри советской контркультуры развивается еще одно направление – «музыкальный самиздат». Его лидер Борис Тайгин (псевдоним – Борис Павлинов) был осужден за изготовление граммофонных записей «буржуазного репертуара» на использованных рентгеновских снимках, т.е. за «музыку на костях», и отбывал срок в лагере. По его завершению Тайгин стал собирать труднодоступные классические тексты Гумилева, Заболоцкого, Цветаевой, Сельвинского, а также молодых авторов и издавать их (перепечатывать на машинке, переплетать в сборники) под знаком собственного издательства «Бэ-Та». В 1962 –1964 гг. были изданы произведения Дмитрия Бобышева, Якова Гордина, Натальи Горбаневской, Евгения Рейна и других современных поэтов. Сборник стихотворений Николая Рубцова «Волны и скалы» был напечатан Тайгиным с помощью нелегально добытых типографских литер, и это помогло молодому поэту поступить в московский Литературный институт. Публиковались и произведения Иосифа Бродского, преимущественно за рубежом, пока сам автор находился в ссылке в Архангельской области (1965 г). После встречи Бориса Тайгина с поэтом Константином Кузьминским, они совместными усилиями выпускают поэтический альманах «Призма» (1961, 1962) тиражом 100 экземпляров. Издательская деятельность Тайгина и Кузьминского положила начало систематическому сбору и хранению литературных текстов. Этот подход предопределил дальнейшее развитие самиздата и прочно укрепился в ленинградской неофициальной культурной среде.

Под конец «оттепели» - судебный процесс по делу Иосифа Бродского. Опала неофициального поэта началась с публикации фельетона «Окололитературный трутень»,напечатанного в газете «Вечерний Ленинград» в 1963 году. 13 марта 1964 г. он приговорен к 5 годам принудительных работ по указу «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими паразитический образ жизни». Дело получило широкую огласку и вызвало небывалый резонанс в СССР и за рубежом, поскольку в защиту поэта выступили влиятельные деятели культуры и науки. Благодаря самиздату и публикациям его произведений на других языках, популярность Бродского быстро перешагнула границы Ленинграда.

Осенью 1965 года за публикацию произведений на западе были арестованы Юлий Даниэль и Александр Синявский и приговорены к 5 и 7 годам лагерей соответственно.  

В конце 1964 года писатели Борис Вахтин, Владимир Губин, Игорь Ефимов и Владимир Марамзин подготовили коллективный сборник прозы «Горожане». Не смотря на то, что писатели не являлись антисоветчиками и могли рассчитывать на успешную литературную карьеру, сборник не был допущен в печать по ряду причин. Во-первых, новаторским был, очевидно, сам язык прозы – она не вписывалась в существовавшие в Советском Союзе официальные литературные каноны и была идеологически нейтральной. Во-вторых, авторы категорически не соглашались на корректуру, отстаивая собственный замысел. В-третьих, вызывающим для цензуры казался рассказ В. Марамзина «История женитьбы Ивана Петровича». Согласно центральной сюжетной линии, главная героиня — молодая работница-лимитчица — из-за безденежья отдается первому встречному за несколько рублей.

Понимая, что сборник в издательстве «Советский писатель» выпущен не будет даже несмотря на рекомендацию и вступительную статью Давида Дара, авторы предлагали его другим издательствам со вступительной статьей «Горожане. О себе», в которой декларировалась необходимость обновления литературного языка, свобода творческого самовыражения, а также отстаивалось право писателей объединяться в группы и выпускать коллективные издания. Окончательный вариант сборника включал также отрицательные рецензии на него (за авторством Веры Кетлинской). Сборник «Горожане» распространялся самиздатом, а один экземпляр был передан в фонд Публичной библиотеки. Авторы провели несколько литературных чтений в ДК работников пищевой промышленности, в кафе «Молек��ла», в районных библиотеках. Официальные власти пытались наладить взаимоотношения с независимыми авторами и способствовали публикации некоторых произведений в официальной печати, однако «Горожане» сумели сохранить независимую общественно-политическую позицию и позволяли себе оппозиционные выступления – в частности в защиту Бродского, Даниэля и Синявского.

В 1969 году Александр Солженицын был исключен из Рязанского отделения союза писателей за свою общественно-политическую позицию и публикацию произведений на Западе. 1 августа 1973 года КГБ задержал машинистку Елизавету Воронянскую, которая по просьбе Солженицына перепечатывала «Архипелаг ГУЛАГ». Вернувшись с пятидесятидневных допросов, измученная пожилая женщина покончила с собой. В глазах КГБ «Архипелаг ГУЛАГ» стал главной антисоветской книгой, поводом для обысков и арестов за хранение и распространение по ст. 70 УК (антисоветская агитация и пропаганда). На московских и ленинградских деятелей культуры, причастных к судьбе Солженицына, обрушились репрессии. Исключение из Союза писателей для многих фактически означало запрет на профессиональную литературную деятельность, хотя и было одним из самых мягких наказаний. Этот период – стал временем расправы над шестидесятниками, которая стала возможной благодаря поддержке Союза писателей. Этот период особенно остро актуализировал вопрос о цене и пределах допустимого нравственного компромисса с властью ради писательской карьеры. Это был важный урок для нонконформистской части молодого литературного поколения, в среде которого вырабатывалось острое неприятие официального истеблишмента, шли энергичные поиски духовных ориентиров.

Малая Садовая, Сайгон, к��ммунальные квартиры

В начале 1960х гг. постоянным местом встреч молодежи стала Малая Садовая. В заведениях общепита здесь были установлены первые кофеварочные аппараты. Среди поэтов был особенно популярен кофе тройной крепости, позднее запрещенный как якобы наркотическое средство. «Кулинария», а также близлежащие дворы и сквер у Зимнего стадиона («собачий садик», где нередко распивалась бутылка недорогого портвейна) стали неформальным культурным анклавом, где обменивались идеями, книгами и самиздатом. Здесь читались и обсуждались стихи, рождались новые творческие проекты. «Поэты Малой Садовой» стали частью ленинградского андеграундного литературного процесса. В числе первооткрывателей кофеен были прозаик Александр Чурилин и художник Михаил Копылков, бывали здесь Тамара Буковская и Иосиф Бродский, фотографы Борис Кудряков и Борис Смелов.

В целом общее количество так или иначе знакомых между собой на Малой Садовой к середине 70х насчитывало от двухсот до трехсот человек». Это были не только «свободные художники», но и благодарные слушатели и зрители, приятные собеседники. В апреле 1965 года группа «малосадовцев» выпустила художественно оформленный машинописный альманах стихов и прозы «Fioretti» («Цветочки»), редактором и составителем которого стал Александр Чурилин. В предисловии к изданию было написано:

«Все мы, авторы, давшие свои сочинения в этот сборник, льстим себе надеждой, что образованная, читающая, новопетербургская публика сумеет должным образом оценить этот смелый шаг, т.е. напечатание и издание данного альманаха по собственному почину, не затрудняя при этом официальные издательства и редакции. Несомненно, каждый человек имеет полное право свободно высказываться в любой форме, как позволяет свободная его, первозданная, непреходящая, драгоценнейшая сущность, как позволяет ему его совесть».

И далее следовали строки из Шекспира:

Когда меня посадят под арест Без выкупа, залога и отсрочки, Не глыба камня, не могильный крест - Мне памятником будут эти строчки.

Вскоре альманах «Fioretti» оказался под подозрением КГБ, и его создателям пришлось отказаться от второго выпуска и предполагавшейся перепечатки в журнале «Грани».

Осенью 1966 года в литературной среде Малой Садовой зародилось движение Хеленуктов, которе началось с иронического манифеста «Вступительная статейка Хеленуктов», написанного Владимиром Эрлем и Дмитрием Макриновым. В группу вошли молодые литераторы Александр Миронов, Виктор Немтинов, Алексей Хвостенко, Анри Волохонский, Леонид Ентин, Николай Аксельрод и др.Хеленукты были близки по духу обэриутам. В литературном творчестве и в своих публичных выступлениях они фокусировались на абсурдизме, обыгрывали расхожие словесные клише и канцелярские штампы, пародировали общеизвестные литературные произведения. В их дискурсе возвышенное нарочито сочеталось с примитивным. Стихи, лаконичную прозу и пьесы, называемые «драмагедиями», Хеленукты писали коллективно. Незадолго до выхода манифеста Эрль и Миронов наладили дружеские связи с московской группой неофициальных авторов СМОГ (Смелость. Мысль. Образ. Глубина. или «Самое молодое общество гениев»)и участвовали в ее самиздатском альманахе «Сфинксы».

Сборники Хеленуктов и похожих авторов выпускались Эрлем под знаком собственного издательства «Польза» (после 1970 года переименовано в «Палату мер и весов»). Безупречно отпечатанные, они отличались художественным оформлением текстов и переплетов. На титульном листе в качестве места издания обычно указывались небольшие провинциальные города типа Рыбинска, Арзамаса или Николаевска-на-Амуре, что отчасти было вызвано соображениями конспирации, а отчасти было литературной игрой, игрой слов. Книги эти распространялись в узком кругу друзей и не тиражировались, что однако не умаляет их качества и значения для развития локальной литературы. Именно Хеленкуты и Владимир Эрль пробудили в советском читателе интерес к Хармсу, Олейникову, Введенскому и Вагинову.К 1973 году завершилась история «малосадовцев» и эстафетная палочка самиздата перешла к заведению Сайгон на углу Невского и Владимирского проспектов. Первоначально кафе называлось «Подмосковье», поскольку над ним, на втором этаже располагался ресторан «Москва». Смена названия связана с войной во Вьетнаме, репортажи о которой не сходили с первых полос газет того времени.           В 60е гг. еще одним центром неформальной культуры была комната поэта Константина Кузьминского на верхнем этаже флигеля во дворе между Галерной улицей и Конногвардейским бульваром. Здесь проводились литературные чтения, вечера, выставки живописи и фоторабот, печатался самиздат. Сам Кузьминский получил известность как поэт и знаток ленинградской неофициальной культуры, собиратель литературных текстов и пропагандист свободного искусства.

70-е — 80-е годы

В 1972 г. Кузьминский совместно с Тайгиным выпустили сборник стихотворений 14 поэтов «Живое зеркало: Второй этап ленинградской поэзии» с предисловием Давида Дара. В 1973 году на факультете психологии ЛГУ он организовал первую «Экспериментальную выставку графики-фото», последующие (в том числе и выставки художников-нонконформистов)проводились у него дома. Фигура Кузьминского сыграла значимую роль для консолидации художников накануне выставочного прорыва в 1974 – 1975 гг.

В 1975 г. Константин Кузьминский эмигрировал в США, захватив с собой собрание рукописей и микрофильмов обширного поэтическог�� самиздата, на основании которого была составлена антология новейшей русской поэзии «У голубой лагуны» (9 томов по 800-900 страниц). Тома включали фотографии, репродукции и пояснительные тексты. «Кузьминский одним из первых осознал значение неофициальной культуры, понял необходимость ее внимательного изучения и сохранения. Его общественная деятельность способствовала установлению тесных связей между художниками и литераторами, что стало важной особенностью неофициальной культуры Ленинграда».

70е – 80е гг. характеризуются эрозией советской идеологии, послаблением цензуры, плюрализацией и довольно вялым противостоянием доминирующей культуры контркультуре. Неофициальная среда становилась все более интегрированной, а протест против официоза и подавления индивидуализма – все более принципиальным и осознанным. Писатели, поэты, художники, критики и искусствоведы все чаще осваивали профессии сторожей, дворников, лифтеров и кочегаров. Низкий социальный статус предоставлял высокую степень свободы для творческой деятельности, независимость от руководства и контроля со стороны власти.

Итак, к особенностям сложившегося нового культурного движения можно отнести следующие черты и грани:

- институционализация контркультуры, которая способствовала пониманию ее дискурса и пафоса

- консолидация разрозненных групп и кружков (художественных, литературных, музыкальных); переход от кружковой замкнутости к масштабным акциям; образование относительно гомогенной культурной среды

- становление устойчивых форм и практик участия в неофициальной культуре: квартирники, ��еминары, чтения, выпуск и распространение толстых самиздатских журналов

- выход к зрителю, читателю, слушателю и борьба наравне со властью за эстетические вкусы и образ мыслей публики

- разрыв части творческой интеллигенции с научными и культурными госструктурами

- третья волна эмиграции: публикации и выставки неофициальных произведений за рубежом

Данный этап развития неофициальной культуры сопряжен с несанкционированной выставкой московских и ленинградских художников-нонконформистов в Беляево 15 сентября 1974 г., которая была разогнана с помощью бульдозеров. То, каким образом власти поступили с художниками и их картинами на «бульдозерной выставке», вызвало волну общественного возмущения. В качестве компенсации художникам позволили выставить свои работы на кратковременной выставке в Измайловском парке под открытым небом. В Ленинграде же в это время развивается «газаневское движение художников» (от ДК им. Газа – места первого публичного показа работ, известных прежде лишь по квартирным выставкам)и литературно-поэтическое сообщество, которое сложилось вокруг сборника «Лепта».

Весной 1976 года на собрании авторов «Лепты» и художников из Товарищества экспериментальных выставок (ТЭВ) была избрана общественная редколлегия во главе с Юлией Вознесенской, которая начала работу над самиздатским альманахом стихов и графики «Мера времени». Выпуск был пресечен КГБ: трое членов редколлегии оказались за решеткой, а четвертого принудили к эмиграции. Власть по-прежнему пыталась бороться с неофициальным искусством силовыми методами, однако это лишь придало новый импульс к развитию самиздата и независимого культурного движения.

В это же время выходит философско-религиозный журнал «37», названный по номеру квартиры, которую снимали супруги Виктор Кривулин и Татьяна Горичева напару с Львом Рудкевичем по адресу Курляндская ул., д. 20 (кВ. 37). В основу журнала легли материалы семинаров по религиоведению и философии. При «37» существовали также отделы прозы, поэзии, переводов, критики, публицистики и хроники культурной жизни. Кривулин полагал, что центральной задачей журнала была не манифестация факта существования неофициальной культуры, а определение границ дозволенного свободного высказывания. Буквально: «обозначить пределы интеллектуальной свободы человека в тогдашних условиях».

В июне 1976 года вышел первый номер журнала «Часы». В него вошли произведения, собранные Борисом Ивановым: рассказы и повести Рида Грачёва, Александра Севостьянова, Александра Мореева; стихи Бориса Куприянова, Роальда Мандельштама; аналитика и публицистика Петра Болдырева, Бориса Иванова, переводы зарубежных работ по философии и другие материалы. Так, в журнале сложились разделы поэзии, прозы, литературной критики, переводов и изобразительного искусства, который вел Ю. Новиков. Позднее в структуру журнала вошли также хроники: обзоры художественных выставок, отчеты о докладах и дискуссиях на квартирных литературных вечерах и семинарах – разнообразная информация о жизни неофициальной культурной среды.

От других самиздатских журналов «Часы» отличались четкой периодичностью, фиксированным набором тематических блоков и платной подпиской. Плата за номер покрывала затраты на машинописные работы и бумагу. Этот фактор, наряду со сдержанной политической линией, обеспечил журналу 14 лет существования. Крупные романы, монографии и сборники выпускались в качестве отдельных приложений к журналу.

По словам Б. Иванова редактор и сборщик текстов никогда не должен «заказывать» материалы, не должен делать их направленными или подгонять в соответствии с воображаемым эталоном. «Он должен действовать как сборщик грибов, который не сеет и не поливает, а собирает среди них хорошие».

С 1979 года Кирилл Бутырин и Сергей Стратановский выпускают журнал «Диалог», в котором освещалась актуальная общественно-политическая повестка и явления неофициальной культуры. Здесь поднимались темы национального самосознания, веры и атеизма, либерализма и демократии. Внимание читателей привлекла анкета об отношении к творчеству Александра Блока, подготовленная к 100-летию со дня рождения поэта.

Двумя годами позже Бутырин и Стратановский стали выпускать литературно-критический журнал «Обводный канал», состоявший из разделов поэзии, прозы, литературной критики, изобразительного искусства и ставший наряду с «Часами» одним из главных  изданий о неофициальной культуре. Здесь публиковались не только ленинградские авторы, но также московские и эмигранты. В ряде публикаций просматривались славяно-почвенические идеологемы. Сам Бутырин писал: «Культура, религия, нация, бытие – вот ценности, которым старается служить наш журнал». Самиздатовские журналы «37», «Часы» и «Обводный канал» часто публиковали одних и тех же авторов и перепечатывали друг у друга материалы.

В 70х – 80х возникают групповые узкоспециализированные издания, посвященные поэзии, театру, музыке, изобразительному искусству, феминизму. К ним относятся альманах «Северномуринская пчела», «Молчание», «Наша личная ответственность» и т.д.

Вадим Нечаев и Марина Недробова занимались самиздатом «Архив», связанным с нонконформистским искусством Ленинграда и Москвы. Здесь размещались фотоматериалы, статьи и поэтические подборки. Сборник «Петербургские встречи» был составлен художником Игорем Синявкиным по материалам первых выставок свободного искусства. Математик Александр Снисаренко напечатал 10 выпусков сборника «Голос» со стихами неофициальных ленинградских поэтов 1960х – 1970х гг. Более масштабным ти��ажом был выпущен самиздат «Северная почта», включавший не только поэзию, но и критику.

С 1978 по 1982 гг. молодые историки и филологи Дмитрий Панченко, Сурен Тахтаджян и Павел Диатропов издавали журнал «Метродор». Игровое начало и литературные мистификации в некоторых публикациях сочетались с научной основательностью в других. В «Метродоре» публиковались фрагменты популярной дискуссии о структурализме, организованной Леонидом Жмудем.

Под нажимом КГБ многие из этих журналов прекратили свое существование.

Осенью 1979 года в СССР появилось первое феминистское издание «Женщинам о женщинах», составленное Татьяной Горичевой, Натальей Малаховской и Татьяной Мамоновой. Здесь публиковались статьи, посвященные социальным проблемам материнства, стихи и новеллы. Часть из этих материалов была опубликована на Западе и в Японии, что вызвало волну репрессий в отношении активисток женского движения. Годом позже Галина Григорьева и Наталья Лазарева в Ленинграде основали клуб «Мария» и начали выпуск одноименного журнала. Спустя два года при подготовке очередного номера Лазарева была арестована, и журнал прекратил свое существование.

Популярным становится музыкальный самиздат. Машинописный журнал «Квадрат» изначально был основан в качестве полуофициального бюллетеня Ленинградского джаз-клуба. Значительную часть журнала занимали критические статьи, музыкальные хроника и обзоры новейших грамзаписей. Сам редактор журнала Ефим Барбан опубликовал в нем свою книгу «Черная музыка, белая свобода».

В 1977 году выходит самиздат ленинградского рок-движения «Рокси» под редакцией Николая Васина, Бориса Гребенщикова и Михаила Науменко. Примеру «Рокси» последовали «Рок-салон» и «Бюллетень».

Студенты института театра, музыки и кинематографии Вадим Максимов (псевдоним Аркель), Дмитрий Марченко и Евгений Пуссер издавали журнал «Грааль», в котором публиковались пьесы, интервью, теоретические статьи и исследования по эстетике и сценическому искусству. Приемником «Грааля» стал журнал «Опыты».

С 1982 года участники нелегальных еврейских семинаров стали выпускать альманах «ЛЕЯ» (Ленинградский еврейский альманах), который специализировался на вопросах культуры этой диаспоры. В нескольких номерах печатались главы из книги «Евреи в Петербурге» Михаила Бейзера, опубликованной позднее за рубежом.

По инициативе математика Сергея Маслова вышел самиздатовский журнал «Сумма», в котором публиковались рефераты, рецензии, обзоры, посвященные неофициальной печати СССР и тамиздату, а также материалы о правах человека.

Самиздатовские квартирники и университетская среда

Квартирные семинары – одна из форм организации независимого культурного процесса, распространенная в 1970-е гг. Они характеризовались долговременными программами и четко сформулированными задачами.

Виктор Кривулин проводил у себя дома – в квартире на Курляндской улице – еженедельный филологический семинар «Культура начала века и современное сознание», основу которого составили его лекции, посвященные «малым» русским поэтам прошлого: К. Случевскому, С. Надсону, П. Анненкову, В. Комаровскому. Популярностью пользовался и религиозно-философский семинар Татьяны Горичевой, «сыгравший важную роль в религиозном образовании независимых литераторов и в их приобщении к христианской культуре».

В гостях у Елены Шварц (ул. Школьная д.8) проводились литературные собрания «Шимпозиум». Обстановка, по словам современников, располагала к непринужденному общению и юмору, программа состояла из двух докладов на вечер: первый – по исторической тематике, а второй – по литературной, вернее, поэтической. Докладчики назначались заранее, тщательно готовились к выступлению и оценивались слушателями по трехбалльной шкале тайным голосованием.

В 1980 году профессор Рэм Баранцев организовал на матмехе ЛГУ междисциплинарный семинар по семиодинамике – маргинальной науке о «динамических аспектах теории знаковых систем», разработанной на стыке системологии, логики, лингвистики и др. наук. Семиодинамика должна была изучать общие закономерности происхождения и развития естественных знаковых систем, механизмы их образований. Инициативу приняли на ура студенты и ученые широкого профиля, а также деятели культуры. Однако в 1983 году семинар был запрещен представителями официальной философской науки, которые посчитали его идейно вредным. Сам Баранцев был отстранен от преподавательской деятельности. По сути семинар по семиодинамике на матмехе должен был стать продолжением традиции, положенной математиком Сергеем Масловым, который с 1968 года проводил (сначала в ЛГУ, а позднее у себя дома в квартире на ул. Кирочной, д.18). Лекторий по общей теории систем пользовался особенной популярностью у культурологов. Круг обсуждаемых тем был крайне широким: от первобытного искусства и космологии до проблем квантовой механики. Среди докладчиков и слушателей – Яков Гордин, Борис Гройс, Вячеслав Вс. Иванов, Григорий Померанц, Лидия Гинзбург, Ефим Эткнид и др.  

12 декабря 1977 года в «Музее современной живописи», который располагался в квартире супругов Марины Недробовой и Вадима Нечаева (Среднеохтинский пр. д. 55, кв. 58), состоялась конференция «Нравственное значение неофициальной культуры». Позже несколько конференций было проведено журналом «Часы». В качестве примера тем докладов участников можно привести: «Культурное движение как целостное явление»Бориса Иванова, «Вторая культура глазами социолога» Иосифа Бакштейна, «Зачем нужен художник» Бориса Гройса, «Неофициально�� искусство: развитие, состояние, перспективы» Виктора Антонова и др.

Регулярные конференции свидетельствовали, во-первых, о высокой степени самоорганизации и интеграции контркультурного движения, а, во-вторых, о его осознанном и координированном развитии.

В 1978 году редколлегия «Часов» учредила премию им. Андрея Белого за успехи в свободной литературе. Торжественный ритуал награждения был, по словам очевидцев, – домашним. На стол перед лауреатом ставили бутылку водки (бутылка «белого», что созвучно названию премии)и конверт с денежным вознаграждением в 1 рубль, что иронично противопоставлялось многотысячной официальной государственной премии Союза писателей.

Преодоление пустыни духовного атеизма

Неофициальная культура рука об руку шла с религиозным движением. Причина здесь заключалась не только в том, что в авангарде шла гуманитарная интеллигенция и даже не в наследии популярных русских писателей: Толстого, Достоевского, поэзии символистов и др. В статье «Русская религиозн��я философия в подполье» Пазухин пишет: «Все началось с почти утраченной способности думать, видеть, слушать окружающий мир; способности к нормальным человеческим проявлениям. Представление о Боге возвращалось к нам вместе с ощущением жизни. Так что в каком-то смысле жизнь и Бог были для нас синонимами. Все это нашло выражение в чрезвычайно емком понятии: «Духовность». Оно включало в себя все: культуру, политическую деятельность, свободный обмен мыслями, религию…».

С начала 1970х гг. у поэта Сергея Стратановского собирался кружок по изучению русской религиозной философии, где звучали доклады о творчестве Сергея Булгакова, Николая Бердяева, Ивана Ильина. Собрание объединяло литераторов, философов, богословов и правозащитников; здесь углубленно изучались вопросы православия, велись острые дискуссии о месте Церкви в современном мире. Значительное место религиозным аспектам культуры уделялось в журнале «Обводный канал». Раздел религии и философии существовал в журналах «Часы» и «37», которые обменивались статьями и перепечатывали их друг у друга. Широкий интерес вызвали статьи: «Экзистенциализм? Мимо!», посвященная критическому анализу русской философии, за авторством Бориса Иванова; «Христианство и пол в творчестве В.В. Розанова» Евгения Пазухина; «О христианском смысле истории»Николая Симакова и др.

В конце 1970х гг. участники семинара по проблемам религиозного возрождения, организованного Александром Огородниковым, выпустили единственный номер журнала «Община», который стал результатом нескольких лет работы. Большую часть журнала составляли религиозно-публицистические и богословские материалы. Кроме того, в нем была опубликована поэма Даниила Андреева «Ленинградский Апокалипсис» и отрывок из книги «Роза Мира». Поворот в сторону пробуждения религиозного сознания отразился и на творчестве поэтов того времени. Особенно ярко это прослеживается в творчестве Дмитрия Бобышева, Елены Игнатовой и Олега Охапкина. В прозе религиозная тематика и мотивы отражены в меньшей степени, при этом традиционная церковная эстетическая система и вовсе была сведена к нулю. На первое место выходит космизм, а также  проблематика индивидуального пути и духовных поисков.

Лингвистика и литературоведение: самиздат как способ пополнения культурного багажа новыми зарубежными текстами

Отдельного внимания в самиздате заслуживают литературные переводы, в числе которых были произведения Хемингуэя, Ремарка, Сент-Экзюпери, Апдайка, Сэлинджера, Фолкнера, Сартра, Бёлля, Кафки и Камю. Сравнительно узкий круг приглашенных к публикации иностранных авторов, препарированные цензурой материалы «Иностранной литературы» и других официальных толстых журналов не могли удовлетворить интереса читателей к современной западной литературе. Периодический сборник переводов «Предлог», выпускаемый тиражом в 100 экземпляров, стал самиздатовским аналогом «Иностранной литературы». А в сборнике «Мост» публиковались переводы по психологии, философии, культурологии и филологии. Таким образом, в 1970е – 1980е гг. в ленинградском самиздате сложился круг высококвалифицированных переводчиков, которые, заполняя лакуны в культурном пространстве, оказывали существенное влияние на формирование вкусов российской читательской аудитории. Особенно популярными стали труды немецких философов и богословов (Хайдеггер, Ясперс, Тиллих), радикальных французских философов и мыслителей (Руссель, Арто, Бланшо), экзистенциалистов и абсурдистов (Камю, Сартр, Сент-Экзюпери, Беккет, Жене), восточных мистиков и оккультистов (Кришнамурти, Судзуки), неортодоксальных западных ученых (Гроф, Уотс), французских постструктуралистов и постмодернистов (Барт, Лакан, Деррида), английских писателей неомифологического направления (Толкин, Льюис), американских поэтов и прозаиков (Палмер, Хеджинян, Давенпорт)и т.д.

Так складывалась и высокопрофессиональная среда литературоведов.

16 апреля 1976 года, в день 90-летия со дня рождения Н. Гумилева, который до сих пор не был реабилитирован и практически не упоминался в официальной печати), на квартире у Олега Охапкина состоялся первый, ставший затем ежегодным, историко-литературный и поэтический семинар «Гумилевские чтения», организатором и координатором которого был книговед Иван Мартынов. По результатам чтений выходили публикации. Однако накануне очередного мероприятия, которое должно было быть посвящено Константину Вагинову, обэриутам и русскому футуризму, Ивана Мартынова арестовали по сфабрикованному обвинению и поместили в психбольницу.

13 октября 1970 года, не дожив 32 лет, застрелился поэт Леонид Аронзон. При жизни его стихи почти не печатались, но благодаря самиздату его творчество оказало заметное влияние на неофициальную культуру 70х – 80х гг. На протяжении нескольких лет проводились вечера памяти, где читались стихи автора, прослушивались его собственные магнитофонные записи, делились воспоминаниями друзья, выступали поэты и прозаики.

Интерес к истории и гений места

Одним из основных направлений самиздата была история и краеведение. В толстых самиздатских журналах появлялись интересные и фундаментальные материалы типа«Культура-2» В. Паперного (об истории советской архитектуры 1932 – 1954 гг.), «Некоторые проблемы русской консервативной мысли 15 – 18 столетий» А. Янова, «История, эстетика и политика» А. Степанова (структурный анализ политической истории России 20 века) и др.

Тамиздат и третья волна эмиграции

На 70е – 80е гг. приходится третья волна эмиграции – период колоссальной утечки умов гуманитарной и художественной интеллигенции по разным мотивам. Официально эмиграция оформлялась как выезд в Израиль, что на самом деле зачастую не было связано ни с национальностью выезжающего, ни с конечным пунктом остановки и все же неизменно влекло необратимую потерю советского гражданства.

На Западе те авторы, которые не могли свободно печататься в СССР, получили возможность свободно заниматься творчеством. Так сложилась особая иммигрантская культура русского зарубежья: картины Михаила Шемякина, поэзия и эссеистика Иосифа Бродского, журналы «Грани» (Франкфрут-на-Майне) и «Новый журнал» (Нью-Йорк), газеты «Русская мысль» и «Новое русское слово» (Нью-Йорк), иллюстрированное издание «Аполлон-77», альманах литературы и искусства «Третья волна», который фактически стал органом московской и ленинградской культуры в эмиграции.

Третья волна придала новый импульс и книгоиздательскому делу. В американском городе Анн Арбор (штат Мичиган, место жительства, а также писательской и профессорской карьеры Иосифа Бродского)славистами Эллендеей и Карлом Профферами было основано издательство «Ардис», в котором начался массовый выпуск книг на русском языке – неопубликованных в СССР произведений классиков ХХ века и представителей новой неофициальной культуры: от Владимира Набокова до Андрея Битова, Иосифа Бродского и Сергея Довлатова. Супруги Игорь Ефимов (один из участников сборника «Горожане») и Марина Рачко основали издательство «Эрмитаж», которое располагалось сначала в Анн Арборе, а потом в Энгвлуде (штат Нью-Джерси). В этом издательстве вышло несколько десятков книг поэзии, прозы, философии, среди которых повести Сергея Довлатова, стихи Льва Лосева и Михаила Ерёмина, коллективный сборник «Поэтика Бродского». Здесь выходили в свет крамольные произведения официально признанных советских писателей, например, «Сказка о Тройке» и «Гадкие лебеди» братьев Стругацких, сборник «Летучий голландец» Виктора Сосноры, стихи Булата Окуджавы и Беллы Ахмадулиной. Их можно было встретить на книжных прилавках под марками небольших издательств типа «Беседы»или «Посева» (одно из старейших эмигрантских издательств во Франкфруте-на-Майне). Таким образом, понятие тамиздата (книги и журналы, публикуемые неофициально за пределами СССР)прочно вошло в лексикон контркультуры 1970х.

30 ноября 1981 года в литературно-мемориальном музее им. Ф.М. Достоевского редколлегией журнала «Часы» был создан «Клуб-81». Проект устава клуба («Горком литераторов») был написан Борисом Ивановым и обсуждался несколько месяцев в среде авторов самиздатских журналов. В фрагменте из пояснения к Уставу было написано:

«Горком должен объединить литераторов, произведения которых отвечают общим профессиональным критериям; обладать правом составлять сборники из произведений членов Горкома и правом рекомендовать к публикации произведения отдельных авторов; предоставлять членам Горкома защиту от обвинений по закону о тунеядстве. В круг обязанностей не следует включать такие, которые прямо или косвенно содержат указание, каким художественное произведение должно быть. Литератор – гражданин, он обязан подчиняться законам государства, а не цеховым требованиям, так и его личное достоинство не должно определяться цеховой моралью».

Участники собрания единодушно отвергли возможность включения в Устав положений о социалистическом реализме и о назначаемом сверху представителе Союза писателей как художественном руководителе Клуба.

В Клубе-81 действовали секции поэзии, прозы, критики, перевода, а также музыкальный клуб, в который входили Борис Гребенщиков, Сергей Курехин, Александр Кан, и театральная студия Эрика Горошевского, которая располагалась в чердачном помещении на пр. Чернышевского, д.3. Доступ на все мероприятия был открытым, они нередко проводились в переполненном зале. В 1983 году литературный вечер Клуба-81 впервые состоялся в доме писателя на ул. Шпалерной, д.18. В зале, рассчитанном на 250 мест, присутствовало более 400 человек.

Перестройка: легализация и смерть самиздата

К середине 80х гг. и для власти, и для оппозиции стало очевидно, что назревает глубокий экономический, социальный и политический кризис. Руководство страны во главе с Горбачевым было вынуждено пойти на реформы под лозунгами «гласности» и «перестройки». В этой связи темы, которые прежде не обсуждались публично и отбраковывались аппаратом цензуры, стали освещаться в литературе и публицистике. Произошла своеобразная легализация неформальной культуры. Так например, был опубликован роман Владимира Дудинцева «Белые одежды», описывающий картину уничтожения советской генетики под руководством академика Т. Лысенко. А в «Новом мире» появлялись главы из «Доктора Живаго». В начале 1990х гг. были сняты ограничения на въезд и выезд из Советского Союза.

С 1986 года под редакцией Бориса Иванова выходит сатирический журнал «Красный Щедринец», в котором пародировались рубрики советских газет («Письма трудящихся», «Отвечаем на письма трудящихся», «Указы Верховного Совета СССР»), иронично «разоблачался» западный образ жизни, обыгрывались марксистско-ленинская демагогия, национальный шовинизм, подчеркивалось лицемерие «коммунистической демократии» и т.д.

Клуб-81 занимался не только малотиражным выпуском произведений новой литературы и самиздатских журналов, но и проведением массовых общественно-политических акций в Ленинграде. Например, шествие 25 июня 1988 года - двухтысячная колонна прошла по маршруту от БКЗ «Октябрьский» до Смольного с демократическими лозунгами. Одним из последних мероприятий клуба стал литературный вечер, посвященный 70-летию со дня рождения Александра Солженицына, состоявшийся за несколько месяцев до официальной реабилитации писателя в 1988 году. Участие в демократическом движении было естественным для представителей неофициальной культуры, находившихся в оппозиции к коммунистическому режиму.

В декабре 1985 года в Клубе-81 был организован трехдневный симпозиум «Пути культуры 60х-80х годов», на котором обсуждалась проблематика Перестройки, а также делались смелые и довольно точные прогнозы относительно ее развития. А год спустя Аркадий Драгомощенко, Валерий Вальран и Борис Останин организовали Творческое объединение «Исследователи современного искусства», переименованное позднее в Творческую лабораторию «Поэтическая функция». В программе организации, принятой в 1987 году фигурировали такие инициативы: организация Музея экспериментального изобразительного искусства, выпуск ежеквартального журнала по теории и практике новой поэзии, издание альманахов «Архив современной советской литературы» и «Невский архив», воссоздание на кооперативных началах артистического кафе «Бродячая собака», открытие курсов современной поэтики, поскольку на эти годы приходится социально-экономический кризис.

По инициативе Сергея Курёхина, Тимура Новикова, Дмитрия Алейникова и Эрика Горошевского в помещении Центрального лектория общества «Знание» был создан «Свободный университет» - общественная просветительская организация с творческими мастерскими живописи, музыки, кино, видео, философии, литературной критики и поэзии.

Поэт, прозаик и переводчик Дмитрий Волчек в 1985 году выпустил первый номер «Митиного журнала» с подзаголовком «Независимое литературно-художественное издание». Журнал стал преемником самиздата «Молчание» и ставил перед собой задачу «собрать воедино все самое значительное, что было создано и создавалось в неангажированной литературе». Здесь имели место и абсурдистские тексты, и утонченные формальные поиски, и натуралистическая откровенность. В «Митином журнале» печатались стихи Кулле, Аронзона, Бродского, литературная критика, переводы (Лема, Беккета, Ионеско), поэзия и проза. Владимир Эрль готовил обширные публикации о Хармсе и Крученных, публиковал материалы к двадцатилетию группы Хеленуктов.

В 1988 году вышел первый номер журнала «Сумерки», где печатались стихи и проза молодых московских и ленинградских авторов, публиковались недоступные или малоизвестные материалы о литераторах начала ХХ века, существовали разделы критики, истории и мифологии Петербурга, творчество эмигрантов. Печатался журнал на ксероксе, а некоторые номера были выпущены типографским способом. Отдельным приложением вышел том, посвященный 70-летию Александра Солженицына.

«Поколение, пришедшее в литературу в 1980-е, восприняло традиционное для неофициальной среды представление о неразрывности культурного пространства, оно стремилось к целостному освоению литературного наследия и давнего, и не столь далекого прошлого. Поэты и философы Серебряного века, футуристы и обэриуты, Хеленукты и «горожане», Бродский и Солженицын обладали для него притягательной силой как явление независимой культуры”.– пишут Долинин и Северюхин. И добавляют, что нонконформистская культурная среда всегда была сообществом непохожих друг на друга людей.

Принятый 1 августа 1990 года закон «О средствах массовой информации» фактически отменил цензуру. Таким образом, «неофициальная культура» утратила свой статус и значение. Однако несмотря на то, что ограничения идеологического порядка были сняты, им на замену пришли ограничения экономического порядка, преодолеть которые мог не каждый. Эдуард Шнейдерман писал: «Испытание непечатанием сменилось на свою противоположность – искушением рынком – прямую зависимость выпуска книг от наличия средств у автора».

Самиздат состоял еще из корпуса бардовской (туристической, авторской) песни, рок-музыкальной поэзия, а также блатного литературного фольклора, но это уже другая, не менее длинная и интересная история.  

Источники:

1. Долинин В., Северюхин Д. Преодоление немоты. Ленинградский самиздат в контексте независимого культурного движения 1953-1991. - СПб: 2003. - 136 с. 2. Троцкий Л. Литература и революция: https://www.e-reading.club/book.php?book=1046845 3. Журнал “Гефтер”,  Самиздат: документы и исследования: http://gefter.ru/archive/6382 4. Документация выставки “Русский самиздат арт“: http://www.gerlovin.com/samizdat.htm 5. Арт-центр “Пушкинская 10”, галерея “Самиздат А4”: http://old.p-10.ru/units/detail.php?ID=238 6. Фотографии Игоря Мухина: http://igormukhin.com/

[mishasevennight17]

[ 19 САЙТОВ, КОТОРЫЕ ПОМОГУТ НАПИСАТЬ СВОЮ КНИГУ ] Если вы давно мечтали написать книгу, действуйте. Как сказала Барбара Шер, мечты кажутся невозможными, пока не исполнятся. Давайте пройдемся по ресурсам, которые могут пригодиться начинающему (и не только) писателю. Все, что может быть полезным, — в этой подборке. ► 1. Daily Page (dailypage.co) Девиз этого сервиса: «Пишите каждый день!» Это тренажер писательских навыков и краткий курс психологической помощи в одном флаконе, потому что отчасти это техника фрирайтинга (правда, привязанная к определенной теме, но выплыть все равно может много интересного — у��идите сами). Каждый день на почту вам будет приходить новая тема для мини-сочинения: «Она была так смущена тем, что…», «Чего вы избегаете?», «Одно из самых лучших решений в вашей жизни…», «Что для вас значит искусство?». Писать можно как «в стол», никому не показывая, так и публиковать свои рассказы. ► 2. Раздел «Книгоиздание» на the Question (thequestion.ru/topic/562/knigoizdanie?sactive=false) На the Question по теме книгоиздания можно найти много интересных вопросов, которые будут интересны человеку, планирующему написать книгу, и ответов от экспертов. Например, как книги становятся популярными, если их пишет новичок, какой жанр сейчас самый-самый или как издаться самому. ► 3. Сеть словесных ассоциаций (wordassociations.net/ru) Этот сервис подбирает ассоциации, возникающие у человека с определённым словом. Для удобства использования каждое из вариантов сопровождается статьями из «Большого толкового словаря русского языка». В основе сервиса заложен программный модуль, анализирующий все известные классические и современные произведения русской и зарубежной литературы, так что у него есть с чем сравнивать. ► 4. Пиши.про (pishi.pro) Портал для писателей, объединяющий людей, увлеченных литературой, тех, кому интересно книгоиздание и писательство. Можно даже бесплатно (и удаленно) пройти школу писателя. ► 5. Evernote (evernote.com) Муза может застать вас где угодно. Evernote можно установить на ноутбук и смартфон и записывать идеи сразу, как только они пришли вам в голову. Заметки синхронизируются и появляются на всех ваших устройствах. Так вы точно не забудете реплики героев и крутые повороты сюжета. И сможете творить где угодно — хоть в очереди в поликлинике, хоть в за обедом в кафе. ► 6. Арзамас (arzamas.academy/courses) Обойти вниманием просветительский проект Arzamas просто невозможно. Десятки бесплатных курсов, подготовленных экспертами — кандидатами и докторами наук, философами, литературоведами и историками литературы. Если вы собираетесь написать исторический роман или хотите серьезно погрузиться в литературу, выбирайте курс и вперед — смотреть видеолекции, читать статьи, интеревью и очерки, подготовленные учеными. ► 7. Мастерская писателей (writercenter.ru) Клуб по интересам для писателей, где можно делиться своими произведениями, спрашивать совета у более опытных товарищей, общаться с читателями и критиками, участвовать в конкурсах и литературных играх. ► 8. Грамота.ру (gramota.ru) Если возникают сомнение, как ��ишется то или иное слово, где поставить запятую или можно ли так выразиться, как того требует душа, зайдите на портал Грамота.ру: ответ найдется — в словарях или справочной службе, куда можно написать через специальную форму или даже позвонить (и вам ответят сотрудники Института русского языка имени В.В. Виноградова, представляете?). ► 9. Орфограммка (orfogrammka.ru) Коварные запятые и тире так и норовят убежать, а мягкий знак то и дело появляется в неположенном месте? Ничего страшного. Этот сервис поможет обнаружить грамматические, пунктуационные и даже стилистические ошибки в тексте. ► 10. Типограф (artlebedev.ru/typograf) Сервис студии Артемия Лебедева, который правильно оформляет текст: ставит нормальные кавычки («елочки» и «лапки»), меняет ошибочно поставленные дефисы на тире, убирает ненужные пробелы. ► 11. Smart Progress (smartprogress.do) Новый день — новые свершения. Сервис для достижения целей помогает сформулировать цель (хотя у вас она уже есть — написать книгу), составить план «достигатора», получать полезные советы и даже вдохновляться начинаниями окружающих. ► 12. Словарь синонимов (synonymonline.ru) Иногда нужное слово просто не лезет в голову. В таких случаях выручает полезный словарь синонимов, насчитывающий около 220 тысяч синонимических рядов. В него включены как все известные изданные словари, так и новые слова, появившиеся в русском языке за последнее десятилетие, среди которых «гугл», «твитнуть», «окей» и другие. ► 13. Курсы по литературе (universarium.org/catalog?category=21) На Универсариуме можно выбрать и прослушать полезные курсы, состоящие из цикла лекций. Например, пройти курс «Сам себе писатель» от московского литературного института им. Горького, одного из самых престижных литинститутов страны. ► 14. Лекции по литературе на Лекториуме (lektorium.tv/medialibrary?search_api_views_fulltext=..) Еще один ресурс с лекциями по теме литературы. Вы сможете узнать историю русской поэзии и зарубежной литературы, искусстве прозы, о психологии гениев, языке и литературных канонах, как писать научно-популярные книги и даже посмотреть творческие встречи с Евгением Евтушенко и Андреем Вознесенским. ► 15. Премия «Дебют» (pokolenie-debut.ru) Сайт независимой премии «Дебют», куда можно отправить свою рукопись в пяти номинациях: крупная проза, малая проза, драматургия, поэзия, эссеистика. Главный приз — миллион рублей и признание ► 16. Галина Юзефович на Медузе (meduza.io/specials/books) Литературный критик, филолог и книжный обозреватель Галина Юзефович написала десятки увлекательных, ярких и порой разгромных рецензий, которые еженедельно выходят на Медузе. Вообще о литературе Юзефович пишет уже двадцать лет, поэтому любому, кто хочет связать свою жизнь с писательством, стоит с ними познакомиться. ► 17. Открытые уроки для писателей (school-of-inspiration.ru/category/uroki-dlja-pisatelej) Короткие бесплатные уроки от «Школы вдохновения» по разным темам: три качества писателя, типы речи, продвижение рукописи, писательские кейсы, враги продуктивности, как создается повесть и многое другое. ► 18. Главред (glvrd.ru) Сервис для улучшения текста от Максима Ильяхова – преподавателя и разработчика информационного стиля. На сайте вы можете оформить написанное в едином стиле, найти языковой мусор, стоп-слова, штампы и неправильный синтаксис. Для художественной прозы или стихов сервис не годится, но для написания рекламных постов, статей и инструкций подходит идеально. ► 19. Раздел «Литература» на the Question (thequestion.ru/topic/53/literatura) Начитанный человек «выдает» более качественный продукт (назовем книгу так). Чем шире ваш кругозор, тем более ярким и живым получится повествование. В этой теме — вопросы и ответы по литературе: про книги, писателей, литературные приемы и стилистические фигуры, героев, сюжет и все, что может заинтересовать начинающего писателя.