#современная русская проза

[gutherzig-2014]

Светлана Павлова – Голод

По словам автора это роман о рпп, а ещё о поиске любви.

Роман о современной женщине мегаполиса со сложившейся жизнью: модной работой, карьерными перспективами, весёлыми встречами с друзьями, а ещё диетами и булимией, чтобы не набирать вес.

Героиня врёт всем, и лишь мысли в её голове называют жестокую реальность. В её отношениях нет тепла, и к ней относятся так же, как и она к самой себе: потребительски и без сочувствия.

Мастерски описана тяжесть состояния героини, которая пробует все возможные способы; всё понимает, и даже на дорогую терапию ходит- вот только ничего не работает. И разрушительный цикл подчиняет себе жизнь главной героини.

Ведь любви к себе не было и нет.

Любви не было от мамы, а бабушкиной - чьи вставки-письма так мило разбивают копящееся напряжение – недостаточно, чтобы перебить самоосуждение и самозакапывание.

�� всё-таки героиня находит выход: сначала через группу поддержки, где женщины с той же проблемой нормализуют её историю, а благодаря этому – появляется островок стабильности, где взращивается дерево любви к себе, поливаемое любовью в отношениях. (как писал Эрскин: травмы, полученные в отношениях – исцеляются отношениями)

Автор придумала классную арку сюжета: от существования героини в районе эмоционального дна, откуда до селфхарма рукой подать

- до устойчивого роста и уверенности после обретения удачных отношений с мужчиной, страдающим другой зависимостью.

В этот момент действительно веришь, что все будет хорошо и удивляешься: как, еще так много страниц до финала?

И, как и в жизни: взлёты и падения: после счастья – срыв, как результат непроявленного гнева, как следствие не сказанного; того, что не понравилось. Срыв, который влечет за собой другой срыв, и ещё, и вот уже припоминается всё, что казалось раньше мелочами. И оглушающая тишина, которую вновь обязательно нужно чем-то заполнить. И проще всего едой.

Здесь будет уместно вспомнить книгу Жени Доновой «Пищевой монстр», о которой писал в прошлом году.

Последние слова в книге напутствуют:

Если после прочтения вы хотя бы на минуту задумались о том, насколько актуально для вас желание соответствовать стандартам красоты, если вы вдруг разглядели в своём отражении особый, не подмеченный раннее шарм, если вы разрешили себе наконец-то съесть шоколадную булку, значит, эта история была рассказана не зря.

Книга вошла в список финалистов премии «Ясная Поляна – 2024»

Слушал книгу в аудиоформате, Лиза Янковская замечательно передала атмсоферу, и особенно трогательно было слушать главу благодарности, озвученн��ю голосом автора. (к слову, Мария Степнова, о чьей книге «Хирург» я писал летом – это научный руководитель Светланы- такие вот узелочки литературного мира)

Роман планируют экранизировать.

Светлана, пишите ещё, пожалуйста

Книгу читал по рекомендации лучезарной Натальи Ломыкиной – обожаю её обзоры

[mydeepdarkness]

Раны

Один раз я ранила тебя. Продырявила тонкие стенки кокона, из которых исходил невероятный свет. Он был таким бархатным, мягким и вкусным. Хотелось бы мне верить, что это всё - чистейшая правда. Только, когда я прорвала его, тьма начала вытекать наружу, заполняя пространство. Обвив мои руки, она стремилась липкой гадостью к носу и горлу, заставляя меня задыхаться в противной вони. И если это всё неправда, то это самый необычный сбой. Хотя, скорее, это всё предначертано судьбой. Если же её не существует, то, может, Боги разгневались на наши жизни и превратили их в ад. По крайней мере, я готова бежать в любую секту, лишь бы попытаться заткнуть эту чёрную дыру внутри тебя. Ох, в неё уходило всё: деньги и время, подарки и фотографии, путешествия и секс. Но она будто никогда не могла приблизиться к той самой отметки "стоп". Её невозможно зашить. От тебя сочатся только крики, ссоры и скандалы, будто я в твоих глазах бесчеловечный кусок дерьма. Словно я хуже убийцы, насильника, Дьявола. Ты готов прощать всем любую оплошность, подстраиваться под их полтора аргумента, а я хуже самой безнадёги. Словно меня и того света вокруг твоего кокона никогда не существовало. Будто я живу по совершено другим правилам, никогда раньше не приближаясь к твоему внутреннему мягкому миру. Словно я по ту сторону зеркала. Лишь чьë-то уродливое отражение, не имеющее своих мыслей, чувств и голоса. Если бы весь мир обернулся против меня, то ты - в самом первом ряду, вскидываешь вверх величественный огонь, в котором отражается моё испуганное лицо. Ты готов сделать самый первый критический удар, что в крошки превратит мой череп одним только твоим сапогом. Твоё лицо истощает самые потаённые и страшные желания людей, которые способны самым бесчестным способом нанести увечья. Ох, как ты хочешь меня убить в такие минуты. А я же как испуганный дикий зверь. Как мелкая пылинка, вылетевшая в твоём чихе. Как грязь из-под ногтя, надоевшая заноза, истерзающий звук, ненавистный враг, дипломная работа в последние сроки сдачи. Я - чистейший сгусток твоей чёрной как смоль слизи из того кокона, откуда сочатся наружу, сквозь сжатые до боли зубы, наиужаснейшие слова, переплетённые с невероятно негативными эмоциями. Такая энергетика таится в таком маленьком, относительно, конечно, очень многих вещей, человечке. И как же сильно ты меня любишь, что готов бороться с тако�� обжигающей ненавистью внутри ��ебя? Не смотря на всë это, ты продолжаешь гладить меня по струистым волосам тёмными ночами. И это меня пугает.

[otclone]

Часть 5,5 (конец)

. . .

Девочка случайно мокнула пультом в молоко.  Вся семья от экрана повернулась к зверю. Младенец от удивления лопнул вишнёвый пузырь слюней, окрасившихся губной помадой. Мать отняла у дочки пульт и метнула его в псину, отчего та, озираясь на пятую точку, сбежала за угол. «Ну куда!?» – впервые по-взрослому отозвался папка – «Тамжеш будут скоро… Тамжеш будут фильмы про каубоев!». Мать, раздражённо вытряхивая из-под одежды подробности рвоты, как заблудившихся букашек, отмахнулась: «Блохи у твоих каубоев, сам теперь включай иди. Или подержи Васюшу, только осторожно, это моя огранизма». Дочь с восхищением глядела, как два косматых крана папиных рук распрямились, взяв организму, и, окунув её попой в тарелку, затеяли тряску: «От-так-ота, тра-ля-ля, Васюшу покачаем, Васюшу искупаем». Младенец ошеломлённо смотрел по сторонам, двигая конечностями на манер пойманного жука-носорога. Папка обмакивал в мюсли то ножку, то ручку, потом начал с них есть. В комнату вернулась мать: «Дебил, положи. Там Ванда нам знак принесла. Оказуется, мы печку забыли выключить, там котлеты все сгорели». Васюша заревел, дочка, не понимая, как спасти положение, выдала: «Какая ещё Ванда? Это в которую купаются?». Забираясь обратно, мать прищемила креслом-качалкой ногу и выругалась: «Держи, сам каубоев лови своих, дай организму мою сюда. Что наделал? Тут тоже, ну посмотри, Ваня… У меня бигуди все послетали». В суматохе канал переключился сам. Театральная кукла, туда-сюда переваливаясь, однообразно танцевала. В помехах это выглядело немного зловеще. Начавшееся пение шипело и стреляло, как электромагнитная газировка. Но песня была хорошей, и помехи шли ей, как некое придыхание спецэффекта. На какое-то время все смолкли, клацая посудой, пружиня и балансируя на стульях, прижимавших матрас. Собачка в спешном порядке хрустела, то погружая морду в сковородку, оставленную ей на полу, то глядя на завтракающих хозяев и выискивая одобрение. Вполне вероятно, кто-то из них уронит вилку или не найдёт ей рот, тогда получится ещё подкрепиться. Щенком её приютили сотрудники продуктового склада, среди которых впоследствии гуляла байка о подсобнике Ваньке, которого случайно заперли в секции на целые выходные, среди болонов с огурцами, легко открывающихся рыбных консервов и прочих доступных к употреблению – словом, шансов пропасть у него было мало. В понедельник утром его, исхудавшего и замёрзшего, нашли в углу, смотрящим в единственную светящую щель, прижимая к груди собачку. Оказалось, еду он нашёл, а собственный рот в темноте никак не смог обнаружить.

[strukova]

Интервью с поэтом, редактором Кариной Сейдаметовой в газете "Тамбовская жизнь"

Писатель, журналист Марина Струкова побеседовала с поэтом, главным редактором ведущего литературного журнала "Наш современник", Кариной Сейдаметовой о современной литературе, миссии "Нашего современника", о том, каких материалов ждут в редакции от авторов, и о поездке на Тамбовщину.

[sarvibova]

"Дура! Никогда не кради у той, что даже летом продолжает пахнуть зимой!"

Лия Арден "Мара и Морок. 500 лет назад."

[zerneva]

печаль впитывалась в стены, оседала на подоконнике, расщепляла мозг и самое страшное, что никуда не улетучивалась. мне казалось, что я никогда не выберусь из этого состояния, впрочем, именно так и случилось. я выбралась, но это уже была совершенно другая ��. думаю, что многие люди и не подозревают, как сильно они умеют ранить. скорее всего, они поступают так не из-за желания причинить боль, а из-за худшего- безразличия. я ни в коем случае никого не виню и не оправдываю, все эти выводы- исключительная логика, к которой я, увы, дошла, а так хотелось не доходить.

тем вечером я превращалась в невидимую субстанцию, желающую провались в долгий сон, после которого единственное спасение- проснуться в чужом городе и желательно в чужой шкуре. наверно, это мое не самое лучшее желание, но наворачивающиеся слезы не давали чистых мыслей.

думаю, пора рассказать и о нем. летние знакомства всегда пахнут несбыточными мечтами и сладкой ватой- так оно и было. красиво, быстротечно, со сливочным послевкусием. но мы никогда не пропадали с радаров друг друга, были маленькими точками, но все равно были. и вот, мне показалось, что расстояние и время сыграли в ластик. стерли нас. да, и мне не показалось.

грустно, что мы не герои фильма или какого-нибудь слезного романа, где, герои, пройдя все испытания, обретают друг друга и под занавес включаются титры с душераздирающей музыкой. мы в реальной жизни, где все заканчивается совершенно по другому сценарию.

и вот я лежу на полу в тусклый ноябрьский вечер, а печаль впитывается в стены и оседает на подоконнике, медленно превращая меня в другую. в другую меня.

-зернева "печаль впитывается"

[maryana-orl]

...

Если бы меня попросили воспроизвести или создать твою эстетику, то скорее всего я бы отказалась.

Привет.

Мне иногда кажется, что со дня нашего знакомства прошло как минимум несколько лет, но в действительности прошло не больше пяти месяцев.

Как за такое короткое время ты смог сделать меня счастливей, чем за последние несколько лет и как, за такой короткий срок, ты смог сделать меня такой пустой и несчастной...

Знаешь, иногда мне кажется, что это карма таким способом решила отыграться на всех моих «недостаточно».

А сейчас, ты находишься у меня в избытке.

Когда ��ачинаю слишком много думать, то понимаю, что это с лёгкостью можно сравнить с зависимостью или болезнью, что по своей сути почти одно и тоже.

Тебе знакомо это чувство, когда в твоей жизни появляется что-то, что ты начинаешь так сильно любить, что даже мимолетные мысли о том, что это можно потерять, приносят неимоверную боль.

А теперь представь, что это «что-то», находится в твоей жизни постоянно.

Слова, мысли, действия, а потом, проснувшись однажды утром ты понимаешь, что всё это уже давно не принадлежит тебе.

Если бы тогда, 5 месяцев назад, меня спросили, что такое «любовь», то я бы не задумываясь ответила, что это «счастье».

Но 5 месяцев прошли и сейчас я говорю:

«Любовь - зависимость»

Любовь, она происходит тогда, когда «что-то» или «кто-то», появляется в твоей жизни и своими действиями заставляет думать и чувствовать, что он делает её только лучше, а сама жизнь без него и вовсе, будет уже не жизнью.

Этот кто-то, он становится для тебя смыслом чего-то бесконечно прекрасного и ужасно болезненного одновременно.

Две крайности, между которыми невозможно найти баланс.

А дальше, это становится «зависимостью».

Зависимость, в которую ненужно долго втягиваться, а хватает попробовать лишь раз и тебе уже больше никогда не будет достаточно..

Шаг за шагом, мысль за мыслью и ты -уже не ты.

Вчера я говорила, что мечтаю о нашем совместном будущем, а сегодня о том, что своего будущего без тебя не вижу. Мой внутренний мир - уже не мой.

Да и ты у меня в избытке...

(c) orl.

[neo-skazka]

На том фестивале мне некуда было деться от знакомых. Они всюду: родственники, приятели. Казалось, что здесь собрались абсолютно все, с кем я когда-либо имела возможность знаться. Куда податься?

Я шла по сухим иголкам лиственницы, по привычке разглаживая волосы и выбирая оттуда маленькие желтые листочки. Воздух терпкий, густой, как остывший глинтвейн. Впереди старое дерево со вместительным дуплом у корней. Туда запросто можно забраться целому человеку, что я и сделала. Наконец тихо.

- Не говори им, что я здесь, - испуганно прошептала мальчишке, с любопытством заглядывающему в мой новый сказочный дом. Он весело закивал и крикнул приближающимся знакомым голосам:

- Тут никого нет!

С корней сверху резко посыпался песок. Дом сбоил. Пришлось выкарабкиваться наружу, где меня ждали мои вездесущие приятели, при виде которых неприятно сжалось нутро. Ненадолго. Между деревьями, растерянно оглядываясь по сторонам, шёл ты. Всё, по чему я так невероятно скучаю, приближалось. По телу, растекаясь по конечностям, снизу вверх прошла радостная волна.

- Проводи её к центру, - попросил тебя один из моих приятелей. Ничего лучше этого придумать было нельзя. Какие же прекрасные и догадливые бывают люди!

Мы пошли, молча, увлечённо общаясь между собой лишь сумасшедшим сердцебиением.

[writing-prompts-rus]

Тема №307

Утро в трущобах началось необычно.

[pohyi-voobche]

- здравствуй.

собственный голос на пару мгновений кажется мне чужим - буквально за сутки молчания он охрип и сел на пару октав. не то чтобы меня сейчас это занимало.

я сажусь неестественно прямо, неотрывно глядя ей в глаза. подношу к губам второпях свёрнутую самокрутку и подкуриваю, не отводя взгляда и тихо произнося про себя все возможные молитвы вперемешку с великим русским матом. ну, ну, не молчи. скажи мне, какая я дура. расскажи, как умру под забором. оглуши, ударь словами, чтоб потом сказать, что любя и желая помочь - я этого заслужила, мне это нужно, я скучала по твоим эмоциональным качелям, забери меня в полёт, сукина ты дочь.

приторный и тяжёлый дым заполняет лёгкие и носоглотку, мешая дыша��ь. спустя четыре глубоких затяжки, когда мои руки затряслись, она заговорила.

- ты опять? - окидывает меня с головы до пят презрительным взглядом, удостоверившись, по всей видимости, что я всё та же никчёмная и не достойная жизни наркоманка; самоутвердившись тем самым в очередной раз, вздёргивает бровь. - мне казалось, ты в прошлый раз клялась мне, что больше не будешь.

я не отвечаю, расслабленно прогоняя через себя дым. надо же, я и забыла, какая она красивая, когда злится и смотрит вот так - чуть прищурившись и всем своим существом - от русой макушки до кончика элегантных туфель - показывая, насколько большое одолжение она мне делает своим обществом. да, любимая. давай.

- тебе самой-то за себя не стыдно? жалкое подобие человека. ты не держишь обещания даже перед самой собой, ты... - её голос плавно отходит на второй план и звучит как из-под воды. если сосредоточиться и закрыть глаза, можно услышать в этом музыку.

из полудрёмы кайфа меня бесцеремонно выдёргивает особенно визгливая нота её голоса.

я открываю глаза и вдруг понимаю, что в окружающем пейзаже что-то не хватает. ах. да. она молчит, глядя на меня почти как на родную.

- ты же полностью отдаёшь отчёт своим действиям, эй. ты не зависима.

- да.

она тоже морщится от моего голоса, но - молчит. откинувшись на спинку кресла, молчит, и кажется, даже не сердится.

- получается ты целенаправленно это делаешь?

- да, - сил на более длинные ответы может не хватить, и это я прекрасно понимаю.

- зачем?

такой, казалось бы, правильный и резонный вопрос. если ты что-то делаешь, полностью отдавая отчёт своим действиям, ты делаешь это с какой-то целью. проблема в том, что озвучить ту цель, что двигала мной в этот раз, я не могла из-за качественной травы, изрядно давшей по мозгу. потому я, конечно, не нашла ничего лучшего, кроме как высказать то, что чувствую сейчас.

- я скучала.

молчание оказалось так к месту. кто режиссёр данного спектакля сюра, я хочу дать ему на чай.

- эй.

ласковый голос приводит в сознание лучше пощёчины.

она сидит на полу, совсем близко, вот, протяни руку - поймаешь.

наши взгляды снова пересекаются, но уже не как ножи, а скорее как параллельные прямые в определённой геометрии.

я киваю.

- даа... крепко же ты привязалась, - её губы кривит горькая усмешка.

- это разве плохо?

- ко мне не стоит привязываться.

я сползаю с кресла и подхожу к ней, усаживаясь напротив.

зеркало покрывается мельчайшими капельками влаги от моего дыхания и портит красоту её образа.

- понимаешь... - она горько смотрит на меня. - чтобы быть со мной, тебе нужно круглосуточно сидеть на наркоте. а так нельзя. я ж тебе как лучше хочу. ты не должна превращаться в одну из тех - кто душу продаст за дозу. где твоя гордость?..

- умерла в тот день, когда мы познакомились.

мои веки сами собой закрываются.

её голос звучит фоном.

я, накуренная, сижу перед зеркалом и смотрю в свои огромные зрачки.

она, одетая с иголочки, с той стороны пытается до меня докричаться.

[nebrizkiy]

Анти-Б. Выпуск 9. Ума палата

За окном больничной палаты бушевала гроза. Сильный ливень, сопряжённый с буйными порывами ветра, оставлял на стекле мрачные картины на фоне бурого неба из почерневших листьев и водяных потёков. Свет в палате периодически моргал в такт громовым раскатам. 

Одиноко лежащий в койке больной бесцельно устремил пустой взгляд на препараты, аккуратно сложенные на тумбочке. Он ни о чём не думал, а просто лежал и смотрел.

Внезапно дверь в палату отворилась, и за порог шагнули две женские фигуры, заранее набросившие на плечи белые халаты. Взгляд пациента резко перескочил на посетительниц и замер, пытаясь вспомнить знакомые черты.

-Лиза. Я Лиза. Помнишь меня?

-Лиза. – Словно попугай, парень монотонно повторил за гостьей.

-Раньше мы жили вместе. Это, кстати, Агата, но её ты не знаешь.

Девушка присела на табурет возле кровати и взяла мужчину за руку.

-Ты помнишь своё имя?

-Антон.

-Да, верно. А меня ты не помнишь?

Антон судорожно изменял мимику лица, словно прилагая физические усилия в попытках вспомнить незнакомку. В его памяти мелькали обрывки воспоминаний, где фигурировала данная личность, но ничего конкретного, ведь память уже не та.

-Ты помнишь, как мы любили друг друга? Как делили холодные зимние вечера под тёплым одеялом, просматривая сериалы на твоём ноутбуке?

-Н-нет. Не могу.

-Летом мы с тобой часто гуляли по парку. Там ещё было твоё любимое место – Чёртов холм, где мы часто устраивали пикник. Ты тогда был такой забавный.

Девушка свободной рукой достала из кармана смартфон и зашла в галерею, методично пролистывая фотографии.

-Вот, смотри! – на изображении была влюблённая пара на фоне старинной католической кирхи. 

В молодом человеке Антон с трудом узнал себя и не мудрено. Ведь на фотографии трёхлетней давности парень ещё более плотного телосложения, с улыбкой и здоровым румянцем на лице. Рядом с ним на фото запечатлена Лиза. Она с тех пор мало чем изменилась, разве только был другой цвет и длина волос.

-Это я?

-Это мы с тобой. Помнишь? Это мы в исторической части города, куда любили ходить после моей работы поужинать в кафе. Ты ещё очень любил тогда местную шаверму. 

Помнишь?

-Нет.

-Значит, ты не помнишь те длительные прогулки по берегу моря. Те поцелуи. Как мы крепко держали друг друга за руки. Как нам было хорошо вместе. Всё это забыл?

-Прости – на глаза уже исхудавшего бледного мужчины наворачивались слёзы, что сопровождалось сильным сжатием руки Лизы.

-И я тоже, слава Богу, позабыла, пусть и с трудом. На то, что ты будешь это помнить я, по правде, и не надеялась, поскольку, скорее всего, для тебя и тогда это мало что значило.

Под очередной блеск молнии лицо дамочки изменилось, и она ��ырвала свою руку из его тонких пальцев.

-Сколько ��е слёз я из-за тебя всё же пролила. И как только узнала о том, что ты спишь со своими сотрудницами, при том, по очереди. И после того как ушла от тебя ещё очень долго плакала и не могла забыть тебя. Я даже после тебя никого так и не полюбила и не хочу. Лучше всю жизнь сама так и проживу, чем ещё одного - такого как ты встречу.

-Лиза.

-Ты ж не помнишь, как я ждала тебя каждый день с работы. Каждый раз готовила твой любимый суп. И в те вечера, когда в постели ты просто отворачивался от меня и засыпал - я и правда верила, что ты просто устал на работе, а не потому, что до этого ты хорошенько отодрал свою коллегу, и на меня совсем не осталось сил.

Больной, широко открыв глаза и затаив дыхание внимательно вслушивался в слова посетительницы, переводя взгляд то на Лизу, то на Агату, которая, спрятав руки в карманы пальто, облокотилась на косяк дверного проёма и просто, без эмоций, наблюдала за происходящим, ожидая завершения разговора.

-Благо, тогда появились ребята из Анти-Б. Они рассказали мне о твоих тайнах, показали фотографии и видео, где ты в компании разных дам ведёшь отнюдь не деловую, и даже не дружескую беседу, и предложили свою помощь. Даже предложили возможные варианты расправы над тобой, но я не хотела бы, чтоб ты страдал или мучился, поскольку, даже не смотря на это всё, я тебя тогда любила. И тогда у них нашёлся оптимальный вариант, как с тобой можно поквитаться.

-Но я не помню ничего.

-Я тебе сейчас всё объясню. Возможно, в остатках твоей памяти остался тот вечер, когда я приготовила тебе тот вкусный паштет. Он тебе тогда так понравился. Так вот, то блюдо я сделала из культуры клеток спинного мозга коровы, падшей от Губчатой энцефалопатии. 

Это прионная болезнь, которая поражает головной мозг, пронизывая его порами и, таким образом, со временем делает из него «губку». Поскольку вероятность заражения этим возбудителем не стопроцентная, я стала наблюдать за тобой, с целью определить, произошло ли заражение. И да, за блюдо, опять-таки, поблагодари Агату. Это она раздобыла мозг.

-Как?

-Когда у тебя начали возникать незначительные проблемы с вниманием, когда ты пару раз забыл дома мобильник, я поняла, что идея сработала. Тогда же я и нашла повод от тебя уйти, якобы случайно застав тебя с этой мымрой в той забегаловке. И тебя тогда даже не удивило, что я там делаю. Помнишь?

-Да – неожиданно в закромах памяти всплыла та самая картина: заплаканное лицо Лизы и чувство вины перед Наташей из отдела кадров. Похоже, подобные моменты действительно оставляют глубокий отпечаток в памяти даже поражённого заболеванием мозга.

-Надо же, даже так. И тебя даже не удивило, что мы довольно-таки мирно расстались. 

Похоже, ты воспринял это как должное, ведь для тебя не хватало ещё, чтоб какая-то писюха тебе скандалы устраивала. Верно?

-Лиза! – внезапно попыталась успокоить подругу Агата.

-Да, прости. Ты тогда даже обнял меня не прощание, когда я садилась в такси. И знаешь, что при этом было самое страшное?

-Нет.

-Я очень сильно хотела с тобой остаться, но не могла. Агата предупредила меня, что потом у тебя наступит повышенная раздражительность, начнутся приступы агрессии, и я могу от этого пострадать, особенно, если б я решила бросить тебя именно в то время. Дальше, конечно же, в течение года ты испытал апатию, депрессию, докатился до слабоумия и вот ты здесь, лежишь, ходишь под себя и необратимо ждёшь своего конца. И 

слава Богу! Теперь одной мразью на Земле станет меньше, и ты больше никому не причинишь боль, как мне в своё время.

Последнюю фразу Антон, судя по всему, пропустил мимо ушей, поскольку, исходя из замершего стеклянного взгляда, парень ушёл в себя, копаясь в перемешанных обрывках воспоминаний, и стараясь, хоть как-то, сложить друг с другом оставшиеся пазлы истлевшей картины. 

-Лиза, посмотри что за диагноз ему поставили.

-Покажи.

-Синдром Герстмана — Штраусслера — Шейнкера.

-Кого?

-Здесь написано, что это семейное заболевание, что передаётся по наследству. То есть, врачи решили, что эта болезнь досталась ему от предков.

-Вот и хорошо. Меньше вопросов возникнет. 

Сразу после вспышки от молнии, комнату озарила другая вспышка, но уже от телефона Агаты. Сделав несколько снимков доживающего свои дни мужчины, девушки покинули палату, больше никогда не вернувшись в неё…

[gutherzig-2014]

Дмитрий Захаров - Комитет охраны мостов

Антиутопия мрачного настоящего, в котором уголовные дела создаются из воздуха и неважно, виновен ты или нет. А тем, кто хочет помочь несправедливо обвинённым поступают угрозы сразу весомого характера, а разговоры по душам превращаются в допрос с пристрастием.

Книге, где если вынесенного в название Комитета охраны мостов нет, то «его нужно выдумать».

И наблюдается любопытный процесс: не реальность, которая превращается в выдумку и обрастает сказочными подробностями, а выдумка, которую воплощают в реальность. И это не Идея, вроде коммунизма, а скорее что-то вроде детского бунта: «Ах так! Считаете меня плохим? Тогда я и правда стану плохим.»

Это художественное развитие истории 2020 года, когда подростки расклеили листовки в поддержку политзаключенных и возможно собирались взорвать здание ФСБ в Майнкрафте. Тогда их обвинили в организации террористического общества (главный обвиняемый до сих пор в колонии).

Звучит дико: как можно посадить за игру? Увы, это не вымысел.

Пожалуй, просто рассказать эту историю было бы совсем беспросветно (что близко к истине).

И Дмитрий Захаров добавляет подробностей (например, заинтересовавшим меня противостоянии Красноярска и Новосибирска за право считаться столицей Сибири);

поясняя причины и мотивы произошедшего: как со стороны обвиняемых, так и со стороны обвинителей.

Первые могут быть и пламенно горящими за свою идею, и скромными студентами, просто поддерживающими друзей, и провокаторами из лагеря вторых.

Вторые жаждут повышения, выполнения планов и для этого готовы на всё – тот случай, когда цифры важнее фактов (как в Советском союзе)

Жанр определён как психологический детектив с элементами городского фэнтез��.

И вот этот лейтмотив «всё не то, чем кажется» напомнил атмосферу романов Дэна Брауна.

А фантазийная часть сродни книгам Евгении Некрасовой, где это способ справиться в ситуации, когда больше положиться не на кого, и тогда защита от чудовища из бабушкиных страшилок становится соломинкой, за которую цепляются люди уже в реальности.

Непросто писать рецензию на эту книгу: и тема сложная, и непонятно, как описать сюжет. Порой, я задавался мыслью: а нет ли угрозы самому писателю, как его героям-журналистам? Ведь описанное даже с учетом необходимых оговорок (вроде запрещенных в РФ организаций) в книге приводит к жутким последствиям.

В романе много эмоций – как самих героев, так и возникающих у читателя: возмущение, бессилие, надежда и глухая, до зубовного скрежета злоба.

При эмоциональной нагруженности повествования и очевидно антигосударственному тону, писатель всё же оставляет пространство для выбора самому читателю.

Конец вроде бы обещает просвет, а нет, всё тот же автозак.

Я думаю, в будущем это будет такой же неотъемлемый предмет эпохи и арт-объект, как Берлинская стена.

В интервью автор сказал, что „Комитет охраны мостов“ — это анти-„Бесы“: «Если Достоевский в своем романе обличает революционеров, то я в своей книге их не воспеваю, но я бы мог сказать, что в моей книге „бесы“ оказываются с другой стороны.»

Книгу рекомендовала Вера Богданова

О ней также говорили литературные критики Полина Бояркина и Галина Юзефович

[mydeepdarkness]

Его больше нет Есть мне тогда не хотелось. Тяжёлые пары горячего воздуха тянулись широкой струной от тарелки. Они давили мне на кожу лица, выжимая из меня всю влагу. Дужки очков беспощадно нагревались, создавая могучие тиски, словно гигантский краб схватывает меня одной своей клешнëй. Мне не хватало воздуха, я постоянно поправляла свой галстук в надежде, что он перестанет давить, словно весь мой недуг был связан именно с ним. У меня всё в тот день шло не так, как мне казалось. Я удивлялась нормальным для меня реакциям, придумывая тысячу отговорок. На отпевание у меня не хватило духу даже посмотреть на кого-либо: я просто уставилась томно на ручку гроба, которая отливала блеском из-за освящения. Не проронила ни единой слезинки, а лишь изумлённо смотрела на его удивительную непохожесть. В катафалке было тихо, у меня вырвался нервный смешок, будто я нахожусь во сне. На кладбище было ужасно холодно, мороз кусал мои ноги, но мне так и не удалось хоть как-то сдвинуть пятки с земли, чтобы немного согреться. И вот опять. Мне приходится со странной и явно нервной периодичностью вставать из-за стола, чтобы размять свои трясущиеся без остановки руки и ноги. Я много пью вина, чтобы проглотить комок в горле, который без конца царапает меня изнутри. Бесконтрольно поправляю себя на стуле, стараюсь то сутулиться, то наоборот выпрямится из-за ноющей боли где-то в туловище. Я чувствую себя явно не в своей тарелке, но не могу об этом никак сказать и уйти. Приходится лишь осматривать золотистую окантовку тарелки, а в голове отгонять нависшие вопросы и сплошные неверия во всё происходящее. За столом вокруг, для меня это было непонятно, сидит много людей, что жадно поглощают содержимое тарелок. Они то и дело постоянно транслируют свои мысли и воспоминания, будто его роль в их жизни была такая важная. Я испытываю дискомфор��, но лишь сейчас позволяю оторвать свои широкие глаза и направить их в другой конец стола, чтобы увидеть мал��нькую рамочку. Только моему взгляду противится стена из десятков рук, что перехватывают и накладывают салаты. Я могу только мельком увидеть зелёную лампадку, что излучает неяркий свет около фотографии. Даже и не верится, что вчера я со слезами на глазах выбирала её среди нескольких десятков. На их лицах за столом сидят улыбки, свежие взгляды, наглаженные неподходящие цветные вещи, что создают у меня внутренний бунт. Я испытываю боль, когда с силой сжимаю зубы при виде такой напыщенной наигранности. От нас же веет явным беспокойством, тревожными снами и слезами. Мы словно вышли из подвала, в попытках подкрасться к такой вот нормальной жизни. У нас томные чёрные вещи, что прекрасно подчёркивают наши красные пятна на лицах. И так странно за всем наблюдать. Создалось поле непонимания, огромная стена между мной и людьми, что должны объединяться с нитями моей души общим горем. Но на деле я будто в вакууме: смотрю сквозь пелену боли и горечи, что скопилось у меня в виде грузных слëз, но никогда не появятся и не прольются при них. Если бы я только знала, что его похороны и поминки будут похожи на это, то я сожгла бы дотла этот город. ___________________________________ Данный рассказ адаптирован под челлендж. Мне прислали 3 слова в личные сообщения (еда, краб, салат), и я решила включить их в мою работу, раскрывая их.

[otclone]

Часть 5

«Дна фамильцы» Семейка умалишённых обедала, поставив стол прямо на кровать. Посуда, цокая и сдвигаясь по скатерти, блестела колеблющимся чаем, принимала штыки их вилок, терзающих недоваренный картофель с мюсли, политый молоком. По ковру, раздражающе тявкая, кувыркалась неугомонная собачонка, которую донимали бескрылые кровососущие насекомые. Снизу она с надеждой смотрела на членов семьи по очереди, с надеждой и ожиданием. Вот мать балансирует на кресле-качалке, буксующем в одеяле. Она накрутила на золотые волосы розовые бигуди. Голубые тени на щеках, на подбородке начертана стрелка, указывающая вниз, на младенца, которого она держит, намазывая ему губы помадой в третий слой. Младенец срыгнул ей на часы. Без пятнадцати двенадцать. – Мама, а ты меня любишь с папой? – спросила пухлая, златовласая девочка, балансируя на стуле, клонящемся назад. Вместо гольфиков на ней ворсистые носки папы. – Как я могу любить тебя вместе с папой, когда я, в сущности, отдельная организма? – Она посмотрела на грузно торчащее из детского креслица усатое существо, облокотившее на свой пластиковый столик массивные волосатые руки. – Твой папа, кажется, обделался. Лысый, с большими кустистыми усами карлик, смотрел в себя, собрав губы в положении немого свиста. Щека с налипшим кусочком мюсли чуть задёргалась. Дочь продолжала: – А Васюша отдельная организма или вы с ним одна огранизма? – Мать обратила внимание на обрыганные часы, почувствовав тепло на тыльной стороне ладони. Звякнув помадой о кружку, она положила её на стол, раскрыла рот и принялась погружать в него освободившуюся руку. Четыре пальца зашли до самых костяшек и упёрлись в основание большого. Свист ноздрей участился от поступательных движений, появились сопли, проступили слёзы. Не успев вытащить руку, мать сфонтанировала, как пиво из бутылки после тряски. По шее за ворот сарафана струился поток разного рода подробностей. Дочь восприняла это действие как утвердительный ответ на свой вопрос. Карлик-отец задрыгал ногами, от чего креслице чуть крутанулось на месте. Довольный, он захохотал, прикрыв глаза волосатыми лапами: «Кючи тевелизор, мама-кака!». Дочь, решив помочь, взяла пульт, как дубину, двумя руками и нажала на произвольную кнопку. На выпуклом, рябящем калейдоскопе проявился мужчина в очках и усах, снимаемый по грудь. Его лицо смотрело, не моргая, в камеру. Дочь, поигрывая пультом, стала повторять: «Папу показуют, папу показуют…» – мужчина, начавший говорить о программе сказочного существа Егоргайдара, действительно был похож на её папу, как �� многие мужчины того времени. Собачка тяфнула. . . .

[laatessa]

𝐌𝐲 𝐟𝐢𝐫𝐬𝐭 𝐬𝐭𝐨𝐫𝐲 | 𝐓𝐄𝐒𝐒𝐀 𝟐𝟎𝟏𝟖

Мой первый рассказ

Тесса 2018

 Бриллиантовые капли дождя медленно стекали по прозрачному окну, за которым в спешке бродил мужчина лет 25. Двухдневная небритость придавала ему лишних лет, что очень красило молодого человека. В одних только офисных штанах он подошел к окну и всмотрелся в густую тёмно-изумрудную листву деревьев, размахивающих своими массивными ветвями по воздуху, словно волшебной палочкой.

Пока очередная облачная слеза сделала еще один подтек на окне, он взял в руку сигарету, и немного улыбнувшись, вставил её меж зубов. Никто не знал, что у этого человека в голове. Один лишь он копался в странной черепной коробке, не подпуская ни единой лишней души.

Его необычно красивая внешность привлекала женский пол. В своем городе он был сравни Брэдли Купер или Колин О'Донохью. Он привык, что девушки бегают толпами. Бери не хочу, выбирай на любой вкус. Но сейчас, его мысли были заняты одной единственной персоной. 

Они познакомились пару недель назад. Её не привлекала его харизма, милая мордашка и чрезвычайная сексуальность. Наоборот, она считала это слишком банальным. В ответ на подобное, он мог подумать лишь - "Очаровательно".  Она была простой и душевной. Он часто видел её в компании друзей , где она восхищённо рассказывала свои истории, виртуозно махая руками и смотря в левый верхний угол. Она шутила и после своей шутки смеялась настолько непринужденно и искренне, что он улыбался не от юмора, а от её лучезарности.

Любовь? Нет, что вы. Такие как он не могут влюбиться. Он самостоятельный и независимый. Он волк. Без стаи и без волчицы. В планы этого хулигана не входила романтика, особенно с такой простушкой. Но эта женщина ��е выходила из его головы.

Она проходив мимо, задевала его плечом в знак недружелюбия и, возможно, даже ненависти. Парень оборачивался и кричал грозное "Сучка!" ей вслед. Но сразу после, увидев её шаг и такую... родную походку, додумывал "Когда-нибудь ты станешь моей".

Воспоминания разбились из-за внезапной горечи от фильтра. Горячее пронизывающее ощущение пролилось от губ и до самого горла, неприятно раздирая гортань. Он и не заметил, как пепел сгоревшего табака посыпался на мог и немного прожег занавеску. 

-Чертовка. Чуть не сожгла мне квартиру. - выплюнул он, почувствовав тяжесть внизу живота. Будто что-то зашевелилось внутри, отдавая дрожью в пальцах. Но он не верит в "бабочек" в животе. Скорее он подумает, что это глисты.

Открыв окно, он бросил сгоревший Ротманс на мокрую улицу. Он выбежал из дома и направился в сторону центра города по пелене из воды, что раскатилась по всей дороге. Его дорогие брюки были запачканы болотом и до нитки промокшими от ливня. Если раньше парня волновал его внешний вид, сейчас его волновало, почему ноги несут его в знакомом направлении. 

Каждый шаг его массивной ноги отражался по асфальту раздражающим хлюпаньем. На лице появилась легкая испарина, которую он не заметил, ведь ее смывал теплый уличный душ. 

Спустя несколько минут он топтался на пороге у квартиры. Нажав кнопку звонка, его сердце начало биться в бешеном ритме, а услышав шаги, казалось выпрыгнет и убежит. Звук щелчка - открыта дверь. Девушка в халате и с полотенцем на голове, без единого грамма макияжа, с румянцем на щеках и смешных теплых тапочках ошарашенно посмотрела на незваного гостя.  

Ладонь поднялась и аккуратно погладила щетину, так ласково и робко, будто боялась спугнуть. С волосков капали последние шарики наполненные водой. В этот момент мужчина понял, что сломался. Пухлые губы расплылись в улыбке, а глаза засверкали. Не внимая на влагу, она крепко обняла его: 

-Я ждала тебя, Люцифер.

[zerneva]

и вот он ушел, превратившись в воспоминание.

порой, гуляя вдоль леса на закате, я расчесывала в кровь укусы комаров и нечаянно задевала память о наших долгих прогулках вдоль заросшего камышом пруда. мне тогда всё казалось каким-то волшебным, словно происходящим не со мной. он любил утыкаться носом в мои, пахнущие лавандовым шампунем, волосы и долго-долго вдыхать их аромат, смешанный с летними вечерами. а я, влюбленная в него по самую дальнюю звезду на августовском небе, обожала его рассказы о космосе и каждый раз просила пересказывать их вновь и вновь.

я, конечно, слышала, что у вечной любви короткий срок, но, согласитесь, каждый из нас уверен в исключительности своего романтического союза.

увы, его лимит чувств ко мне иссяк, как высыхающие с годами небольшие озера. а я как уставший пилигрим продолжала блуждать по свету в поиске этого водоема, нанесенного на карту моего сердца, но отсуствующего в реальном месте.

порой, гуляя на закате я разговаривала с ним, как тогда в далекой юности и он мне даже отвечал ветром, колышущим листья старого дуба, пением цикад и даже гулом поездов с дальней железной дороги.

это было прекрасное время, о которое так больно задевать воспоминаниями, но так сладко его касаться.

-зернева "ты только в памяти"