#крестьянин

[yourhelenwolf]

Крестьянин (Paysan, 2023)

[bakinochkame]

🔖Понравилось :

«Сидел я как-то, ел шашлык и размышлял о всяком. Что такое хваленая французская кухня? А это — кухня от голода и отчаяния. Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп, артишоки... Это когда от отсутствия нормальных продуктов съедается все, что можно разжевать. Кухня реальной нищеты, которую маркетологи завернули в красивую оболочку якобы «изысканности».

Целое поколение выросло в дискурсе: «Это вы там у себя в России пьёте водку — а я вискарик пью, не моложе 12-ти лет».

А тут для западников такой облом. В России, оказывается, появилась руккола, понимаешь ли, краснодарская. Да ради этого, что ли, люди жили? Вписывались в темки и встраивались в схемки, кидали, прогрызали путь к светлому будущему, освещаемому неоновыми логотипами престижных брендов и высочайшей калорийностью удачно сфотканных блюд?

Сказать ведь им, что, например, престижная итальянская приправа орегано — это всего лишь душица, которую моя бабка заваривала в детстве от кашля, они ж удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира. А моцарелла — это если в молоко плеснуть скисшего вина — уксуса, говоря проще — и откинуть на марлю. В общем, неликвид, который пить никто уже не мож��т, так утилизировать его хоть как-то.

А суши? Это когда нищий голодный рыбак, которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай, сидит в море в своей лодке и, торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя. Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки живут, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и съедает это. Причём панически оглядываясь, не видит ли кто.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю. Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб — а там всё съедено — и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их, и когда они станут мягкими, — туда сухари макать. Просто потому, что есть больше нечего.

Еще стоит напомнить, что единственное блюдо американской кухни — это украденная у индейцев птица, и мега-праздник беглого англо-переселенца (т. е. уголовника), который годами ел солонину и бобы. Вот мега-праздник у этого интеллектуала был — раз в год поесть большую запечённую птицу, украв её у местных, которых в рамках протестантской благодарности потом отравить исподтишка.

А престижный французский суп буйабес — это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке, потому что даже на шалаш на берегу денег нет, продав основной улов, заваривает себе остатки рыбы, которую не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерлядь да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на четыре края и четыре мяса. Смотрят и офигевают. Потому что всё вышеперечисленное внезапно оказалось непрестижно — ибо это всё незагранично.

••••••••••••••••••••••••••

📍Да ешьте, сколько влезет, всё равно много уже не влезет. В человеке важен не вес, а то, как он его носит!

📍Спите, сколько хотите, у пенсионера — когда встал, тогда и утро.

📍Не ждите, когда кто-то сделает вас счастливым, — налейте себе сами.

📍Если вас незаслуженно обидели — вернитесь и заслужите.

📍Не жалуйтесь на судьбу, ей с вами, может быть, тоже не сильно повезло.

📍Если жизнь после 50-ти вас не устраивает, примите ещё пятьдесят. И не берите от жизни всё — вдруг не донесёте.

📍А идя исповедаться, берите валидол — вдруг батюшку прихватит от вашего рассказа.

📍Относитесь к себе с любовью, а ко всему остальному — с юмором.

Александр Ширвиндт

[goshminherz]

"Что касается до их свойств и образа жизни, то они обладают хорошими умственными способностями, не имея, однако, тех средств, какие есть у других народов для развития их дарований воспитанием и наукой. Правда, они могли бы заимствоваться в этом случае от поляков и других соседей своих; но уклоняются от них из тщеславия, предпочитая свои обычаи обычаям всех других стран. Отчасти причина этому заключается и в том (как было замечено мною выше), что образ их воспитания (чуждый всякого основательного образования и гражданственности) признается их властями самым лучшим для их государства и наиболее согласным с их образом правления, которое народ едва ли бы стал переносить, если бы получил какое-нибудь образование и лучшее понятие о Боге, равно как и хорошее устройство.

С этою целью цари уничтожают все средства к его улучшению и стараются не допускать ничего иноземного, что могло бы изменить туземные обычаи. Такие действия можно бы было сколько-нибудь извинить, если б они не налагали особый отпечаток на самый характер жителей. Видя грубые и жестокие поступки с ними всех главных должностных лиц и других начальников, они так же бесчеловечно поступают друг с другом, особенно со своими подчиненными и низшими, так что самый низкий и убогий крестьянин (как они называют простолюдина), унижающийся и ползающий перед дворянином, как собака, и облизывающий пыль у ног его, делается несносным тираном, как скоро получает над кем-нибудь верх."

Джильс Флетчер, О государстве Русском.

[prostotomat]

Когда Августин попал в Российскую Империю он потерял деньги и документы, чтобы всё это вернуть нужны деньги. Вот Валентин и помогает немцу заработать, и если наш крестьянин привык с утра и до вечера в поле торчать, то немецкий аристократ в три по��ибели сворачивается.

Что на арте написано:

Шрамы на спине

Валентин: Кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Августин пошли, а то не накопишь на возвращение домой.

В: Ты чего?

А: Ыа, спину потянул...У тебя ничего не болит?!

В: Да я привык, так что и не болит.

[smkovskiy]

Художник праздник преподнёс...

Когда в тебе живёт природа,

картины пишешь - жизнь, своё...

Неважен день и время года,

а важно - Родина - моё.

И снова каждый вклад свой вносит,

Мы жизнь творим и строим Мост.

Красив рассвет, крестьянин косит,

рука и кисть украсят холст.

Сюжет Поволжья писан где-то...,

волнует поле ветерок,

в лучах заката, сказка-лето...

Настал блаженства вечерок.

Изгиб реки наш взор волнует,

жужжит назойливый комар...

Горит костер, огонь лютует,

Уха готова, запах, жар.

Нас тихий шелест привлекает

и шёпот речки, тихий Плёс...

А, где-то музыка играет...

Художник праздник преподнёс.

(Ю Литерный)

[katian13]

Кристоф, в отличие от Ганса, собирался бросить Анну на гибель вообще без причины, да и права не имел. В тот момент он сказал, что она может погибнуть и что он это переживёт - и это можно было бы принять за шутку и привязанность, только и у него в момент первой встречи не было симпатии к ней, два посторонних, да ещё и то, что Анна заплатила ему за то, что тот поможет ей добраться до Северной Горы, и либо он выполнит это, либо возвращает оплату - как-то хуёво он знает законы бизнеса, являясь тем, кто промышляет льдом. Да и то, что простой крестьянин говорит так о принцессе. Если бы он действительно отпустил её на съедение волкам и холоду, где она бы погибла, то спустя сколько-то часов Ганс или стража королевства обнаружила бы её мёртвой и от Оакена узнали бы, что последний, с кем её видели - ледоруб, и тогда бы без суда и следствия - казнили.

Но у Ганса основания есть. Он не верит в т��, что проклятье Анны можно разрушить поцелуем, и так как Эльза сказала, что не знает, как управлять своей силой, а значит времени на выживание целого королевства осталось считаные минуты. Но он, пока говорил "злодейский план" (ебать, это даже звучит стыдно), смотрел на Анну, словно бы пытался сохранить её живой образ, прежде, чем её не станет.

[my-mare-tenebrarum]

Зима!.. Крестьянин, торжествуя, На дровнях обновляет путь; Его лошадка, снег почуя, Плетется рысью как-нибудь; Бразды пушистые взрывая, Летит кибитка удалая; Ямщик сидит на облучке В тулупе, в красном кушаке. Вот бегает дворовый мальчик, В салазки жучку посадив, Себя в коня преобразив; Шалун уж заморозил пальчик: Ему и больно и смешно, А мать грозит ему в окно... 

 (с) Александр Сергеевич Пушкин. “Евгений Онегин”.

[chronos-dust]

30 марта 1613 года костромской крестьянин Иван Сусанин совершил патриотический подвиг, воспетый поэтами и историками. В Костроме народному герою есть памятник, а его героический поступок лёг в основу оперы Глинки «Жизнь за царя».

Согласно преданию, в 1613 году после Земского Собора и официального избрания Михаила Романова на ��арствование, поляки намерены были воспрепятствовать этому. Они решили взять царя в плен или убить. Сам царь со своей матерью в это время находились под Костромой. Поляки, узнав об этом, отправились в деревню Домнино. Они заставили местного крестьянина Ивана Сусанина показать, где прячется молодой Романов.

Крестьянин согласился и повел поляков, но в противоположную сторону — к болотам и лесам. Но, лишь зайдя в самую глубь леса, поляки поняли, что идут в другую сторону. Крестьянин принял мучительную смерть от поляков, но не выдал, где прятался царь.

[gadskipapa]

РЕАЛЬНОСТЬ, ЗАГОВОРЫ, СЛУХИ. "Дело Чернобыль" (часть 2)

New Post has been published on https://yastalker.site/2024/11/26/realnost-zagovory-sluhi-delo-chernobyl-chast-2/

РЕАЛЬНОСТЬ, ЗАГОВОРЫ, СЛУХИ. "Дело Чернобыль" (часть 2)

Rate this post

“Знание, в котором общество испытывает потребность”, есть не что иное, как “знание, в котором именно это общество испытывает для себя потребность”, — справедливое в целом, это утверждение справедливо и в отношении атомной энергии: некоторые народы могут считать, что она им нужна или что они боятся ее, а другие нет. Хотя этот принцип очень похож на тавтологию, потребовалось несколько веков социологических исследований от Огюста Конта до Гарфинкеля, чтобы его захотели открыть вновь. “Знание в себе” есть лишь утопия. Только объекты, которыми нам приходится манипулировать, представляют собой “этнознания” заговоров, организаций и т. д., поддерживающих между собой отношения, в результате чего приходится констатировать различия в формулировках и обоюдные попытки аннексии одного этнознания другим. При такой аннексии доминирующее этнознание вычленяет в доминируемом этнознании совместимую и несовместимую компоненты. И если первая укрепляет иллюзию, что доминирующее знание является “чистым знанием”, то вторая будет объявлена предрассудком и станет ложным верованием. Если два этнознания общаются между собой на равноправной основе, то общая совместимая компонента будет провозглашена “чистым знанием”, а несовместимые компоненты будут объявлены идеологическими влияниями, после чего последуют попытки заключения между этими идеологиями соглашения о взаимном уважении.

Значит ли это, что, отказываясь от своих претензий на универсальность, знание обречено потерять свою наилучшую основу — реальность? Никоим образом. Напротив, лишь отказавшись от своих безмерных претензий на универсальность, знание может максимально упрочить свой экспериментный фундамент и укрепиться в группе, являющейся его носителем. Говоря, что 2+2=4 должно считаться истиной и для зеленых карликов, живущих в созвездии Регула, мы нисколько не расширяем экспериментальную базу данной арифметики именно потому, что мы не можем отправиться туда и удостовериться, что тамошние жители пользуются этой арифметикой и что она их удовлетворяет. Поэтому следует раскрывать и разоблачать некоторые чрезмерные претензии научных законов на универсальность. Они не дают дополнительных ссылок на реальность, а лишь укрепляют иллюзию нахождения в центре знания как следствие каприза, который в течение многих десятилетий резко осуждает этнология, — это каприз этноцентризма. Стремясь иногда навязать свое собственное этнознание в качестве универсально признанного, некоторые политические или информационные бюрократии впадают именно в этот каприз “миссионерского” этноцентризма.

“ЭТНОЗНАНИЯ” ВЫРАБАТЫВАЮТСЯ ПУТЕМ ПЕРЕГОВОРОВ И КОМПРОМИССОВ, К КОТОРЫМ ПРИХОДЯТ КУЛЬТУРНЫЕ ГРУППЫ, ИСПОВЕДУЮЩИЕ РАЗЛИЧНЫЕ ИСТИНЫ, ВЕДЯ ДИАЛОГ ОДНОВРЕМЕННО С СОБОЙ И С МИРОМ ПРЕДМЕТОВ И ЖИВОТНЫХ

Наша западная цивилизация взяла за принцип допущение, по крайней мере негласное, что люди могут вести диалог только с людьми, а не с животными или предметами. Однако поведение самых маленьких детей, которым об этом ничего не известно, раз за разом подтверждает искусственный характер этого допущения. Такой маленький ребенок, дотронувшись рукой до очень горячего пр��дмета, истолкует болевое ощущение как послание — ответ предмета, к которому он попытался приблизиться. Ответ воспринимается как неприятный и порождает ответную реакцию еще раз ударить предмет рукой и снова обжечься. Возникает стремление ударить еще раз, как будто речь идет о человеке, за которым ребенок не хочет оставить в этом столкновении последнее слово. Большинство из нас утратили воспоминания об этих диалогах, переговорах и компромиссах с предметами, которые наша культура помещает вокруг нас в качестве элементов нашего привычного окружения. Однако в этих предметах нет ничего естественного: идет ли речь о нагревательных приборах, системах освещения, жилых зданиях, средствах передвижения или атомных станциях — появлению всех этих предметов предшествовал период их конструирования, а затем и изготовления с учетом именно того “диалога использования”, который могли бы вести эти предметы с индивидуумами которые используют эти предметы.

Таким образом, понятие этнознание” не следует истолковывать как уничижительно уменьшенное понятие “знание”. Предложение заменить знание этнознанием отнюдь не означает отказ от стремления к достижению наиболее полного соответствия знания окружающей реальности. Скажем прямо: с одной стороны, существование реальности окружающих нас материальных предметов, конечно же, не отрицалось гносеологией, непоколебимо основывающейся (как и этнометодология) на наблюдении за повседневной жизнью; но вместе с тем реальность не должна мистически и ложно идентифицироваться с самим этнознанием. Знание никогда не является редуцированно-резюмированным вариантом реальности.

Знание содержится в очень малом количестве слов по сравнению с предметом этого знания. Научная книга содержит гораздо меньше единиц информации, чем видеокассета, дающая изображения того, о чем говорится в книге, и эти изображения дают лишь один план видения (единственный среди других возможных), который выхвачен из рассматриваемой реальности. Таким образом, имеет место общая ситуация бесконечности реального по сравнению с описанием, которое содержит в словесной форме знание, каким бы оно ни было. Так что в конечном итоге по своей функции редуцированного варианта реальности, предназначенного для использования людьми, принадлежащими к данной культуре, знание представляется выражением равновесия в дискуссии, подводя к общему знаменателю квазибесконечные диалоги между людьми и предметами, между людьми и людьми, между предметами и предметами; и никто не скажет, что в этой дискуссии не участвует то, что мы называем “природа”. Знание создастся, и, конечно, общество создает его, в диалоге с реальностью, располагая, однако, при этом широким полем для произвольных отклонений, поскольку реальность в знании подвергается редуцированию. И как и при любых переговорах возможны несколько состояний равновесия сил, так и данное общество, племя или заговор большую часть времени видят перед собой множество возможных сценариев эволюции этнознания.

“ЗАГОВОРЫ’’ (ПОНИМАЕМЫЕ ЗДЕСЬ В ВЕСЬМА ШИРОКОМ СМЫСЛЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГРУПП ЛЮДЕЙ, ОБЪЕДИНЕННЫХ РАЗНОГО РОДА ИНТЕРЕСАМИ) — ЭТО ПРИЦЕЛЫ, НАВЕДЕННЫЕ ИА СЦЕНАРИИ БУДУЩЕГО ЭТНОЗНАНИЯ

На последующих страницах будет сделан энергичный акцент на сопоставления, которые можно провести между некоей непосредственной реальностью этнознания в определенном племени, заговоре или обществе и квазиреальностями этнознания, которые могли бы существовать вместо реального этнознания, если бы раньше, например, тот или иной руководитель принял по тому или иному вопросу другое решение. Эта перспектива ясно показывает, что данное этнознание в данную эпоху имеет целью не только объяснение мира людям, относящимся к культуре этого мира. Параллельно существует другая, более скрытая и тонкая функция, которая состоит в том, чтобы воздерживаться от объяснений, отличных от тех, которые даются сегодня. Уже в силу самого своего существования любое этнознание выступает в качестве убийцы других альтернативных знаний; оно занимает в культуре место, которое без него было бы свободным для другого, отличного от него знания, объясняющего мир иначе.

Споры между различными течениями научной мысли очень наглядно отражают неуверенность при выборе того или иного варианта из нескольких открывающихся в данный момент перед данным обществом сценариев будущего этнознания. Это наблюдение хорошо увязывает развиваемое здесь понятие этнознания с понятием “заговора”, племени, организации, общества и т. д., использовавшимся ранее в связи с изучением понятия слуха.

В целом предпринимательские, политические, социальные или культурные заговоры предлагают сценарии будущего. Они представляют собой семантические прицелы, наведенные не на существующую реальность, а на реальность, экстраполированную в форме сценариев.

Слухи очень часто прямо или косвенно участвуют в развитии заговоров, причем тем активнее, чем больше неопределенность заговоров: слухи удваивают будущее, “размножают” его. И поскольку эти различные возможные варианты будущего являются потенциальными носителями различных этнознаний, они создают основу для антагонистических толкований настоящего. Однако мы видели выше, сколь высокую оценку дает “заговорам” социология. В той мерс, в какой эта наука стремится быть все менее и менее нормативной и все более и более описательной, те, кто занимаются ею, все больше и больше ощущают себя в ложном положении, особенно когда речь идет о негативной оценке действий одной социальной группы, представляющих собой агрессию в отношении других групп. Одна из причин такой зыбкости заключается в кризисе ценностей, который сотрясает гносеологию; этнометодология предлагает положить конец этому кризису посредством замечательного изменения точки зрения, �� чем мы ниже поговорим более подробно.

Мораль, которую готова предложить этнометодология, — это вовсе не мораль отступления: напротив, это мораль ответственности. И никакого гиперрелятивизма, порождающего не уверенность.

ЭТНОМОРАЛЬ ОТВЕТСТВЕННОСТИ, В ЧАСТНОСТИ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЭТНОВЫЖИВАНИЮ

Гносеологический переворот, произведенный этнометодологией Гарфинкеля, Ж. Синьорини приравнивает ко второй коперниковской революции. Понятие знания, считавшееся до этого центральным, дестабилизируется. И напротив, понятие локального использования знания, полагавшееся до этого зыбким, становится центральным. Племя, заговор, организация выходят на социальную авансцену. Эти качели с одним участником — знанием и его локальным использованием — вовсе нс являются интеллектуальной гимнастикой, которой следует бояться, поскольку история права учит нас, что в отношении других понятий, главным образом в сфере права собственности, такие качели практикуются в течение тысячелетий.

Во многих странах оказалось, что право на землю обусловило всеобщую собственность владетельного князя, превращая этого монарха в “латифундиста”. Однако чрезмерное распространение такого права ведет к его ослаблению: князь не обрабатывает землю и поэтому для ее реального использования нужны крестьяне. А для обеспечения надлежащего надзора за крестьянами необходимы феодалы, поскольку самостоятельно князь этого сделать не может. Отсюда вертикальное расчленение права собственности, которое ослабляет силу права. Любопытно отметить, что в те моменты истории, когда лицо, обладавшее правом на использование земли (крестьянин), восставало против лица, обладавшего правом собственности (латифундиста, князя), в руках крестьянина оказывалось нечто гораздо большее, чем прежнее право собственности, а именно, право на полное владение землей (тогда как раньше теоретическое владение было отделено от права на использование); в конечном итоге мы здесь сталкиваемся с диалектическим переворотом: стремление ликвидировать собственность (в данном случае князя) восстанавливает систему собственности (в данном случае крестьянина) в гораздо более абсолютной форме, чем прежде. В этом просматривается схематическое сходство со стратегией этнометодологии, которая в эпоху, когда понятие универсального знания становится спорным (как становится спорным право собственности князя), активнее, чем когда-либо, стремится изменить положение таким образом, чтобы свергнуть понятие знания (ликвидировать право собственности князя) и заменить его прочной системой локального этнознания (установить абсолютную местную тиранию крестьянина на своей земле), сохранив при этом между островками этнознания лишь слабенькую централизующую связь в виде этнометодологической теории и ее принципа индифферентности (связи между островками крестьянской собственности поддерживает либеральное, непринуждающее государство). Сравнение земля—знание хорошо подчеркивает, что речь идет о власти, владении и, следовательно, заговоре.

Достигнутое этнометодологией изменение точки зрения обеспечивает решение некоторых весьма острых гносеологических проблем, появившихся во второй половине XX в.; огромную сложность этих проблем прекрасно иллюстрирует, в частности, вопрос о слухах. Рассматривая слухи как патологию, а затем как нормальное явление, можно в конечном итоге поставить под сомнение саму возможность выработки какого-либо строгого знания.

Этнометодология, конечно же, стремится несколько приуменьшить понятие знания, заменяя его этнознанием. Это выглядит как шаг назад, но какое консолидирующее воздействие оказывает этот шаг на самом деле! Пользователю не нужно ничего, кроме этнознания, к сфере которого он относится, если только он не превратится в бесплотный дух, когда ему действительно не будет нужно ничего!

Конечно же, не очень приятно отказаться от сладкой иллюзии находиться в центре мироздания, которой тешат себя все те, кто возводит свои частные этнознания в степень знания универсального. Но если все взвесить, не будет ли выгоднее в конечном итоге обменять несуществующее универсальное знание на реально существующее этнознание, которое может быть конкретно определено и использовано в пределах групп людей, никогда не являющихся бесконечными и по своим масштабам тяготеющих скорее к понятию “деревня”, чем к неопределенному понятию “социальный класс”?

И наконец, трансформация понятия знания в понятие этнознания, безусловно, лишает нас абсолютного права устанавливать законы для всей вселенной. Мораль, в частности, становится “этноморалью”. Однако разве не была она ею всегда и разве в конечном итоге именно стремление этноморали б��зосновательно возвыситься до универсальности не принесло больше минусов, чем плюсов, по сравнению с тем, что можно извлечь из обыкновенного понятия этноморали?

Существование этноморали вовсе не означает вседозволенности, а, напротив, максимально повышает ответственность различных групп за свои действия, поскольку в конечном итоге они вольны и выбирать образ своего поведения, и определять систему ценностей, позволяющих сформулировать оценку и составить суждение по поводу этих действий.

В этическом плане этнометодология, будучи невоплощенным знанием, объявляет себя индифферентной; это означает, что, не будучи воплощенной, она не отдает какого-либо предпочтения одной морали по отношению к другой, одному этнознанию по отношению к другому. Однако люди, занимающиеся этнометодологией, не связаны этой индифферентностью. Напротив, этнометодология предупреждает их, что, являясь реальными существами, они окружены повседневной жизнью, жизнью различных заговоров, в которых они участвуют, и что это окружение будет определять условия формирования их этноморали и их этнознания.

В перспективе, когда этнометодология воссоздаст каждого из нас, мы будем избавлены от релятивизма, мешающего отделить истинный слух от ложного. Каждая группа людей, будь то семья, племя, организация или партия, должна установить для себя правила, позволяющие отличить истинное от ложного. Именно поэтому ошибочно полагать, что разница между истинным и ложным может оказаться неопределенной. Наш опыт показывает, что “локально” (слово “локально” имеет большое значение в этом вопросе) всегда находятся критерии для обоснования такой разницы. Так, не составит никакой трудности установить различия, позволяющие разграничить локально несколько сценариев будущего, даже если в этих сценариях исповедуются различные этнознания. Этнометодология не разграничивает сценарии. Однако она определяет рамки разумного, побуждающие к ответственным решениям.

Несколько ниже будет подробно приведен пример трезвой оценки сценария будущего атомной промышленности. Он свидетельствует, что долговременное и безопасное выживание общества, в котором мы существуем, возможно лишь при сохранении атомной промышленности и промышленности переработки отходов атомного производства. Но пусть в противовес существуют и весьма приятные на некоторое время сценарии антиатомного транса и истерии, которые в долгосрочном плане станут источниками опасности для этноса, поскольку будет утрачена способность решать проблемы ядерной энергетики в мире, в котором ядерная энергетика будет в любом случае существовать.

Этнометодология вовсе не говорит, что мы должны предпочесть коллективное выживание. Она оставляет нам свободу предпочесть истерию и транс. Но в этом случае мы сами, без чьих-либо советов знаем, что надо выбрать. Кроме того, этнометодология побуждает нас оперировать сценариями этнознания и показывает нам, что истинный сценарий выживания, что бы там ни говорили, вовсе не тот, который нам предлагают “зеленые” и противники атомной энергии.

ВЫБОР СЦЕНАРИЕВ ЭТНОЗНАНИЯ В ЯДЕРНОМ СЕКТОРЕ НА БЛИЖАЙШИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ ДЛЯ РАЗЛИЧНЫХ СТРАН (НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЗАГОВОРЫ), В ЧАСТНОСТИ СТРАН ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ, СССР, ЯПОНИИ И ФРАНЦИИ

Вот уже более 10 лет под непрекращающимися атаками различных слухов, поддерживаемых нефтяным и геостратегическим лобби, к которым примкнули различные антиядерные ассоциации, население различных стран Запада как бы оказалось внезапно охваченным сомнениями в отношении их собственного этнознания в ядерном секторе. Это положение заслуживает углубленного рассмотрения с интересующей нас точки зрения.

Атомные электростанции представляют необычайно сложное накопление различных этнознаний. Каждая задвижка, каждая прокладка и деталь являются воплощением умения, итогом каскада компромиссов, в которых уравновешены технические и экономические факторы, уверенность и вера, даже простые предпочтения вариантов той или иной бригады специалистов, большие или меньшие удобства того или иного профессионального приема. Чтобы создать такие сложные установки, потребовалось приложить усилия, сконцентрировать компетенцию для производства самих компетенций, потому что 40 лет назад в такой стране, как Франция, атомной промышленности вовсе не существовало, как не существовало и ядерной физики. Фантастическая разница в технологии, концепции, в роли персонала на советских и французских АЭС свидетельствует в значительной степени о том, что речь идет не о “чистом” знании, а об “этнознании”.

Нужно понять, что выбор сценариев ядерной энергетики, вокруг которых предпринимается столько пропагандистских антиядерных действий, является также сценарием этнознания, то есть сценарием жизни или смерти этнознаний. В частности, немыслимо выживание и функционирование этнознания, касающегося семейства такой сложной технологии, как ядерная энергетика, в отсутствие артефактов, вокруг которых она создана.

Антиядерная пропаганда остерегается допустить в сценариях будущего, на создание которых она претендует, появление такого аспекта своей деятельности, как требование прекращения использования АЭС или остановки существующих АЭС. Она старается не привлекать внимание общественности к тому факту, что в этом случае перестали бы существовать компетентные специалисты ядерного сектора. Впрочем, атомные проекты большого числа стран мира достаточно серьезны, и известно, например, что СССР и страны Восточной Европы будут продолжать развивать свое обширное этнознание в ядерной области в целях производства электроэнергии в широких масштабах. Атомные реакторы типа РБМК, считающиеся, согласно французскому этнознанию, опасными и ненадежными, будут продолжать свою службу.

Нам также известно, что Япония и СССР намерены продолжать свою политику по развитию сети АЭС. Мы также знаем, что США сохраняют свои 103 реактора, производящих электроэнергию, так же, как англичане, западные немцы и французы. Отказ Франции от программы ядерной энергетики стал бы национальным бедствием. Кроме того, исключается на 100%, во всяком случае в ближайшее время, вопрос об аннулировании атомных подводных лодок и надводных судов СССР и США, бороздящих сегодня Мировой океан. То же самое можно сказать и о запасах ядерных боеголовок, ракет и т. д. двух сверхдержав. Совершенно исключено, что завтра мы будем жить в безъядерном мире добрых дикарей. Мир останется ядерным, хотим ли мы этого или не хотим. Этот фатально “безъядерный” мир, предлагаемый антиядерщиками народам Западной Европы (но не Советскому Союзу или Восточной Европе), является в некотором роде сценарием возвращения к ядерной наивности любезного прибрежного полинезийского населения тех островов, где до соглашений августа 1963 г. проводились испытания атомных бомб в атмосфере. Как известно, американская армия не спрашивала мнение местного населения перед тем, как обрушить на них радиоактивные осадки. После испытаний не было ни эвакуации, ни лечения.

Если Франция прекратит строительство АЭС или вообще покончит с деятельностью в атомном секторе, то продолжение аналогичной деятельности в соседних странах стало бы “опасным” для нас. Да и как можно углублять знания в вопросах безопасности, сохранения окружающей среды, оказания помощи облученным (например, в случае ядерного конфликта), если мы перестанем работать над совершенствованием ядерных установок? Мы не только пострадаем экономически, но и подорвем нашу безопасность. Мир станет для нас более опасным, хотим мы этого или не хотим, потому что он неизбежно останется “ядерным”.

Известно, что в США легендарное “завоевание Запада” произошло благодаря нападению пришельцев, владевших этнознаниями огнестрельного оружия, на индейцев, владевших лишь этнознаниями лука и стрел. Мы тоже можем однажды оказаться в положении этих индейцев.

Для Франции, как, впрочем, и для остальных стран Западной Европы, немаловажную роль играет положение с отходами атомной промышленности. Единственная действенная экологическая охрана окружающей среды заключается в настоящее время в том, что имеется мощно развитая промышленность, специализирующаяся в переработке указанных отходов на месте для того, чтобы наши потомки унаследовали эту технологию и умели эффективно решать проблему их обезвреживания и использования. Известно, что в этом направлении возможен значительный прогресс.

Ядерное этнознание — это все. Оно представляет собой наследие, которое понадобится нашим детям для того, чтобы они сами смогли обеспечить свою энергетическую и военную безопасность, здоровье ��рядущих поколений и окружающую среду.

Нет никаких сомнений в том, что во Франции главной экологической угрозой для окружающей среды является существование антиядерных ассоциаций, наличие оголтелой пропаганды, которую ни на миг не прекращают эти группировки, а также невежество, в которое они намерены повергнуть наше общество в вопросах атомной энергии.

Все в мире имеет свои аналогии; антиядерные экстремисты являются для нашей цивилизации тем же, что и фанатики-интегристы Хомейни для Ирана: те же истерические вопли, та же тенденция к регрессу, то же стремление к отступлению от разума перед лицом трудностей нашей эпохи. А ведь наша либеральная цивилизация дала в свое время убежище имаму Хомейни.

Сегодня Франция благосклонно слушает непоследовательные обскурантистские выкрики антиядерщиков. Наша цивилизация позволила распространить во всех направлениях их невежественные слухи. Смогут ли историки будущего не поставить нам в упрек эту терпимость и благосклонность? Не будет ли это называться трусостью и непоследовательностью? При любой аварии в атомном секторе, серьезность которой превзойдет масштабы Чернобыля, при самом небольшом взрыве советского ядерного устройства где-нибудь в Европе французские граждане будут счастливы обратиться к компетентным ученым, таким, как проф. Пеллерен, подвергшийся резкой критике в то самое время, когда разнузданные антиядерные экстремисты били двух известных специалистов этнознания в ядерном секторе — проф. Бекурта из ФРГ и Ж. Бесса во Франции (напомним, что наш погибший ученый перед тем, как вступить на пост президента “Рено”, являлся одним из главных руководителей французской ядерной энергетической программы).

Одним словом, повторение сценария, по которому Каддафи в научно-фантастическом романе “Пятый всадник” шантажирует Запад атомной бомбой, действительно пугает. Но что можно сказать про сценарий, по которому он один в мире будет иметь такое средство давления?

��о нашему мнению, нет ничего удивительного в решимости СССР и Японии продолжать мирную ядерную программу и совершенствовать свое этнознание в этой области: эти страны — единственные в мире, которые познали на себе горький опыт — атомную аварию и атомную бомбардировку.

“ЧЕРНОБЫЛЬСКОЕ ДЕЛО” РАСКРЫЛО ВО ФРАНЦИИ СОПЕРНИЧЕСТВО ЭТНОЗНАНИЯ КРАТКОСРОЧНОГО ПРОПАГАНДИСТСКОГО СУМАСШЕСТВИЯ И ДОЛГОСРОЧНОГО ЭТНОЗНАНИЯ ВЫЖИВАНИЯ В МИРЕ. КОТОРЫЙ ВО ВСЕХ СЛУЧАЯХ ОСТАНЕТСЯ ЯДЕРНЫМ

В уже упоминавшейся работе социолог Ж.-Н. Капферер несколько прямолинейно рисует образ некоего персонажа, которого он называет “инженер, техник”. По Капфереру, техник проживает в “отехниченных обществах”, где жизнь если не печальна, то во всяком случае весьма сурова, поскольку там запрещены слухи. Вот что, в частности, он говорит по поводу проведенных Аллпортом и Постманом в 1948 г. опытов по семантическим искажениям при распространении слухов по отношению к первоначальным версиям: “Включенные затем во все курсы социологии и теории коммуникаций, эти опыты способствовали тому, что слухи как явление попали в опалу. Слухи должны были быть осуждены во имя идеала любого технического общества: передаваемая информация должна самым тщательным образом контролироваться”.

С появлением понятия “контроль” все становится на свои места. Ж.-Н. Капферер дает нам понять, что в конечном итоге может существовать два типа обществ. С одной стороны, “отехниченные” общества, где практикуется цензура. В условиях цензуры слух — это параллельная, следовательно, неконтролируемая информация. Для инженера, техника это означает отсутствие контроля, вызывает призрак ненадежности информации. Следовательно, его нужно устранить. Есть только один способ предупредить возникновение слухов — запретить людям говорить. На первый взгляд, это законное стремление иметь лишь надежную информацию ведет непосредственно к контролю над информацией, а затем и над словом.

В обществе второго типа для политического деятеля, гражданина отсутствие контроля означает отсутствие цензуры, секретов и наличие допуска к скрытой реальности. Значит, следует сохранить право на слухи. Негативная концепция, ассоциирующая слух и вымысел, — явление технологического плана. Слух противостоит другой ценности: хорошая коммуникация может быть лишь свободной, даже если от нее страдает надежность. Говоря по-другому, лживые слухи — цена, которую приходится платить за распространение правдивых слухов.

В контексте реальностей этнознания после чернобыльской аварии несколько благосклонный тон, в котором говорится об идеале “технократического общества”, не может рассматриваться как безобидный. Ж.-Н. Капферер известен своими исследованиями значения образа в рекламе. Судя по его карьере, он типичный представитель лобби средств массовой информации, этнознание которых скорее способствует умению заставить поверить, чем просто умению знать. В этой среде техники, инженеры предстают как посторонние персонажи, хотя реклама живет за счет продукции, изготовленной ими. Как правило, симбиоз здесь бывает положительным, однако случается иногда отсутствие взаимопонимания. Эта знаменитая “деревня технократов”, о которой говорит Капферер, на самом деле является несколько фиктивным местом (по его предположению), которому он противопоставляет “деревню профессионалов”, то есть деревню специалистов рекламы и средств массовой информации, к которой он принадлежит. Описанное расслоение, каким бы фиктивным оно ни было, объясняется мощью лобби средств массовой информации, обретенной ими во второй половине XX в.; этой эволюции следует радоваться, потому что она — верный признак чудесного коллективного обогащения в прямом и переносном смыслах. Действительно, непосредственно послевоенный период стал эпохой, когда карманные деньги у молодежи были редким явлением, и поэтому у рекламы не было цели, как сегодня, различными способами заставлять ее тратить их; развлечения этих молодых людей оставались из- за нехватки средств более скромными, чем в наше время. В нашем обществе того времени, как и во многих странах мира, занятия большинства были “техническими”, то есть направленными на выживание. И можно подозревать, что предупреждения автора, которые мы процитировали относительно “технократов”, отчасти скрывают дозу этноцентризма во времени и пространстве.

Действительно, можно спросить себя, отражает ли “мир чистых слухов”, не реагирующий на давление техники, а также социологические и геостратегические нагрузки, переходное состояние общества в период его упадка или же состояние новой и длительной реальности, соответствующей расцвету? Можно спросить также, где, как не в немногочисленных привилегированных и замкнутых кругах, можно жить лишь “чистыми слухами”? Не существуют ли там и здесь японские, или южнокорейские, или западногерманские бизнесмены, пытающиеся завоевать мир не одним медиатическим знанием, а подкрепляющие свои рекламные кампании массовым производством современной продукции высочайшего качества, в котором используется много технических знаний, и не полагающиеся во всем на психологию толпы, хотя и эта психология имеет свое значение? Не являются ли благодаря большим доходам их товары такими, для которых лучше всего подходят таланты ��екламных агентств? Нет ли в мире бедных стран, для которых вопросы выживания являются решающими, где нужно строить реальные плотины или бороться против малярии и голода? Можно ли также не замечать, что проявления мощи центров дезинформации, расположенных в той или иной далекой стране, опираются не только на ухищрения пропаганды, но также и на высокоэффективную технологию?

Всякое этнознание достойно уважения, и в частности этнознание в области средств массовой информации, однако лишь на гармоническом сочетании деятельности многих сфер этнознания основывается поддержание нормального функционирования современных обществ, таких, например, как французское. Умение продавать необходимо как никогда, умение производить — также. Японская конкуренция постоянно напоминает это всем, кто имеет обыкновение забывать об этом. Мы уже не говорим о конкурентоспособности итальянцев, немцев, англичан. С этой точки зрения дело о чернобыльских слухах внезапно обнаруживает трещину, если не “расщепление”. Старое равновесие находится под видимой угрозой, соотношение сил может измениться, и результаты выльются в сценарий антагонистического будущего.

Почему создалось такое напряжение вокруг этого “дела”? Среди главных причин, о которых мы уже упоминали, нам не следует забывать, что речь идет о целой серии причин и явлений, в основе которых, в частности, находится явное обогащение населения и как следствие этого — приведение в полное расстройство образования, которое вызвало эффекты, неожиданные для предыдущих поколений.

Прежние “технические” поколения, о которых, быть может, с некоторой легкостью говорит Капферер, на самом деле испытывали чувство глубокого уважения к школам, университетам, книгам. Они считали (не только во Франции, но и в большинстве развитых стран) необходимым прилагать значительные усилия, чтобы обучить своих детей. Вот почему через несколько десятилетий появляется фантастическое множество образованных людей среди населения. Такая эволюция находит конкретное выражение в явном росте процентного отношения количества принятых в университеты в большинстве развитых стран всего мира. В ФРГ с 1965 по 1983 г. количество поступивших в университеты увеличилось более чем в 3 раза (с 9 до 30%), в Швейцарии утроилось (с 8 до 23%), в Швеции утроилось (с 13 до 39%), в Бельгии удвоилось (с 15% в 1965 г. до 28% в 1983 г.). В Италии пропорция принятых увеличилась с 11 до 26%, в Японии — с 13 до 30%. Во Франции количество студентов увеличилось примерно в 1,6 раза (с 18 до 28%). Подобная эволюция (о ней мы подробно писали в Диктатурах интеллигенции…”), видимо, стала результатом глобальных экономических перемен. Но стр��мления родителей сегодняшних студентов сыграли здесь свою роль в эпоху, когда представлялось, что общий рост образовательного уровня в стране лишь увеличит потенциальную возможность самостоятельного управления своей политикой стабильным образом.

Рост процентного отношения образованных людей не везде дает желаемый результат, потому что он не везде сопровождался смещением морально-этических ценностей, а сводился к интегрированию этой армии образованных в новые сферы этнознаний страха, связанных в основном с рекламой и средствами массовой информации. Появились новые системы ценностей, где отношение к страху, а также к средствам массовой информации могло рассматриваться как важное качество и ключ к прогрессу общества. Новые герои, которых предлагают телевизионные передачи, находятся под влиянием страха. С утра до вечера некоторые комментаторы вопят с экранов телевизоров, находясь в очень возбужденном состоянии. И даже неразделенное поведение представителей тех, кто выражает повышенный интерес к себе, этих самолюбующихся “мучеников”, ведущих диалоги только с собой, в конце концов в глазах некоторых телезрителей превращает их не только в нормальных людей, но и в архитипичных представителей эпохи.

Действительно, некоторые слои публики, озабоченные тем, как бы получше развлечься, сумели приобрести вкус к “сладостям” жизни. Королева Мария Антуанетта с ее Трианоном и горшками молока имеет бледный вид по сравнению с нашими нынешними экологами, которые доят коров в Тибете и лам в Южной Америке и которые платят членские взносы, чтобы возродить леса в африканской пустыне. Жан Барт и Христофор Колумб, подвергавшиеся настоящим опасностям, конечно, развлекались гораздо меньше, чем члены “Гринпис”. А каких успехов достигли сегодня в старинной игре “Напугай меня”! Наши прабабушки довольствовались наивной игрой в прятки в темноте. Чего стоят эти наивные игры по сравнению с современным наслаждением от “напугай меня ядерной энергией”! Мы имели возможность в предыдущих главах вызвать сладкую жуть от современной паники, подаренной за очень скромную сумму пропагандистскими брошюрами большинства антиядерных ассоциаций. Рядом с пятилетними детьми, у которых есть свой Голдорак, и одиннадцатилетними, имеющими своего Кинг-Конга, некоторые взрослые смакуют прелести своего пугала — Чернобыля — с тем большим удов��льствием, чем меньше опасности было во Франции и в Европе.

Но к чему могут привести сценарии этнознания страха? Что может произойти с университетами, студенты которых отказались бы от всех предметов, а потом, конечно, и от всяких экзаменов, в то время как в Азии полтора миллиона человеческих существ (мы не говорим об остальных районах мира) живут в мире конфуцианских ценностей, то есть уважают работу, учебу, науку? Что произойдет с системой информации, если перестать интересоваться различиями между действительностью и вымыслом? Что можно сделать с населением, у которого сегодня обнаруживается повышенная статистическая вероятность призвания к профессии комика, особенно во Франции?

В некотором смысле мы не верим, что проблема, поставленная таким образом, является совершенно новой. Ее контуры уже обрисованы в очень старой легенде о Пиноккио. Как известно, это странный юный персонаж, полумарионетка, полуребенок, который мечтал о том, чтобы развлекаться с утра и до вечера, и которого соблазнили предложением увезти в страну, в школах которой нет ни уроков, ни экзаменов — одни каникулы. Увы, через несколько месяцев такого режима Пиноккио увидел, что у него выросли ослиные уши! Если эту старую сказку связать с вопросом о слухах (никакой технической цензуры для молодого Пиноккио, с тем чтобы он отличил вымысел от реальности), то заметим, что нос у него удлинялся после каждого произнесенного лживого слова. Жаль, что сегодня Чернобыль не вызывает такого эффекта, иначе некоторые носы вытянулись бы на многие километры.

Остается, однако, вопрос о том, чтобы узнать, будем ли мы народом артистов, певцов или клоунов, погрязших в прелестях великолепной цивилизации средств массовой информации, проявляющих интерес к самим себе в связи с отсутствием этнознаний чужого страха и просто знаний иностранных языков (овладение которыми предполагает знакомство с грамматикой и т. д.), либо мы будем стремиться также развивать этнознания в какой-либо области, например в технической. Развитие этнознаний страха по- русски, по-китайски или по-японски уже означало бы значительные перемены в отношении к этнознанию страха, ограниченного строгим артистическим национальным поведением в замкнутой цепи. Во всяком случае ясно одно: истинные пути экологии и действенной защиты окружающей среды не могут проходить через средства массовой информации. Они нуждаются также в технике и предполагают приложение определенных усилий. 20 тыс. телевизионных передач, посвященных собиранию бумаги на улицах, не могут очистить улицы и от одно�� бумажки, потому что одни заняты разговорами о чистоте улиц, а другие смотрят передачи. В то же самое время, напри мер, в Токио население собирает всякий мусор на улицах города безо всяких телепередач. Точно так же месяцы дебатов об аварии в Чернобыле лишь заняли время дискутирующих и слушающих их, при этом не был произведен ни один киловатт “чистой” электроэнергии и мы не продвинулись ни на один сантиметр по пути “другого развития”.

Что касается нас, то мы не собираемся делать замечаний по поводу того, что наша цивилизация пойдет по пути игры. Внезапный приход большого количества людей к возможностям развлекаться, предоставленным нашей культурой, смог бы оправдать сполна этот выбор. Почему надо запрещать народу подарить себе несколько десятилетий каникул? Известно, однако, что, когда предпочитают превратиться в игроков, не имеющих других занятий, нужно приготовиться к пробуждению в холодной квартире, когда вдруг обнаружится, что другие в это время работали и что-то производили, а мы развлекались, проматывая бесценное наследие этнознания. Оказывается, что не в наших силах изменить то положение, что самое большое богатство сокрыто в технике, в том числе в атомной энергии, потому что в основе всей промышленной деятельности нации лежит энергетика.

Мы желаем, чтобы действия активного меньшинства, доказавшего свои недюжинные способности в поддержании страха, не разрушали из эгоистических соображений это наследие в ущерб грядущим поколениям.

“ДЕЛО ЧЕРНОБЫЛЬ” И.Лесерф, Э.Паркер

[genealogyrus]

"Прочь с дороги пролетарской, заскорузлая соха..." Светлое будущее глазами крестьянских поэтов 1920-х годов "Новая деревня" и ее читатели Двадцатые годы прошлого столетия стали для деревни своего рода отдушиной: восстановление мирной жизни позволило советскому правительству серьезно заняться культурными потребностями сельских жителей. Массовое открытие школ по ликвидации неграмотности (ликбезов) приобщало крестьянин к чтению, увеличилось количество сельских газет и журналов. Одним из таких изданий стала газета "Новая деревня" - орган Татарского областного комитета РКП(б), в этом году отметившая столетний юбилей. Газета вполне оправдывала свое название. Адресованная как простым жителям села, так и местному партийному активу, она на своих страницах писала обо всем, что действительно волновало читателя. Статьи о деятельности руководителей государства соседствовали с обзорами международной жизни, советы по ведению сельского хозяйства перекликались с вопросами образования и медицины. "Изюминкой" же стала "поэтическая страничка". Для приобщения сельского читателя к миру поэзии в газете появлялись такие рубрики, как "Творчество рабочих и крестьян", "Крестьянское творчество" и др. Авторами литературных произведений - добровольными корреспондентами - становились сами крестьяне или рабочие, читавшие газету. Селькор��-поэты Развитие селькоровского движения в 1920-е гг. приобрело заметный размах: общая численность действующих в стране рабочих, крестьянских, а также военных корреспондентов в 1925 г. превысила 150 тысяч человек1. Сотни селькоров работали и в Татарской республике. Самая их активная часть приняла участие в прошедшем в Казани в мае 1925 года I Съезде рабкоров и селькоров ТАССР, на котором присутствовало 477 делегатов2. Особое место в рядах сельских корреспондентов заняли те, кто был способен донести свою мысль звонкой поэтической фразой. Нарком просвещения А.В. Луначарский, обращаясь к творчеству поэта из трудовых низов, подчеркивал: "Он потому поэт, что из переполненного сердца рвется песня"3. Творчество выходцев из местной среды очень хорошо принималось простыми читателями. Даже доля политической агитации в контексте таких стихов воспринималась вполне естественно, а потому позитивно. Чему же посвящалась поэзия сельских масс, какие волнующие читателя проблемы поднимала она сто лет назад? "Труд свой пожнут долгожданный..." Сюжетные линии многих стихотворений выстаивались вокруг темы свободного труда. Революция, как утверждалось, свергла власть эксплуататоров, и землероб, избавившийся от вековых оков помещичьей кабалы, наконец-то смог расправить плечи. Вот как об этом пишет Г. Деев-Хомяковский в номере за 5 июня 1924 года: В ПОЛЕ4 Нет здесь пустой борозды, - Поле засеяно нами. Ярко от Красной Звезды Стало кругом над полями. Плуг весь облит серебром, Воздух струится свободный, Вьется над нашим селом Знамя борьбы всенародной Скоро на поле жнецы С песнею выйдут желанной: Матери, дети, отцы Труд свой пожнут долгожданный В те времена перед крестьянами ставили задачу модернизации труда: отказ от пережившего века способа обработки земли - трехпольного севооборота и перехода к многопольному. Конечно, чуткие сельские поэты-селькоры не могли пройти мимо этой темы. Борьбе с трехполкой были посвящены строки, автор которых - крестьянин Глазков в номере за 15 марта 1925 года: НА МНОГОПОЛЬЕ!5 Мы трехполку забывая, К многополию идем, И хозяйство улучшая Детям счастие несем. И все старое на сломку Надо-бы давно отдать, А проклятую трехполку С водой вешнею сослать. Стихи селькоров выражали еще одн�� мечту крестьянства - применение машин и современных технологий. Основное место здесь занял символ прогресса - трактор. Характерно, что самих тракторов на полях страны в то время было крайне мало: ��течественных машин к 1928 г. было выпущено всего 13006, подавляющее количество механизированной техники закупалось за рубежом. Даже сеялки и молотилки на конской тяге оставались редкостью. Выдающийся ученый-аграрник В.П. Данилов обратил внимание на крайне низкую - 1,7% - долю использования механических двигателей в общем объеме тягловой силы в 1926 г.7 Как следствие, тяжелый физический труд оставался обыденностью для крестьянских семей. "Стальной конь" был диковинкой, а его стоимость - порядка 2000 рублей при среднегодовом доходе крестьянского хозяйства Татарской республики в 42,5 рубля в 1924-25 гг.8 - просто запредельная. Тем не менее разговоры о мощи стальной машины звучали все громче. В номере за 28 июня 1924 года об этом писал Н. Бирюков: ГОЛОС ТРАКТОРА9 Прочь с дороги пролетарской, Заскорузлая соха, Ты подруга жизни рабской, Ты трухлява и плоха. Спину гнешь и тянешь руки, Обливаешь потом грудь Надоели твои муки, Время пахарю вздохнуть. Пусть не тянутся лошадки Вдоль потливой борозды, Я сменю сохи запашку, На машинные ряды... "Эй, пошли, бабье, в ликбез!" Еще одна тема для сельских поэтов - приобщение к учебе. Но путь к новой жизни был не так прост. Пережившая Гражданскую войну и массовый голод республика испытывала крайний недостаток школьных помещений, квалифицированных учителей, письменных принадлежностей. Многим было не до учебы: изнурительный труд в поле, постоянные поиски заработков занимали все свободные время. Особенно остро эта проблема стояла перед женщинами. Тем не менее за период с весны 1923 г. до начала 1927 г. общий уровень грамотности крестьянского населения Татарии вырос с 22% до 33,8% (45,3% у мужчин и 23,7% у женщин)10. Оптимизмом дышат строки стихотворения А. Свинцовой в номере за 25 октября 1924 года: В ЛИКБЕЗ11 Наша жизнь была тяжелая, Пробивалась как-нибудь. Нет шубейки, пятки голые, В школу нечего обуть... Но прошли года ненастные, Пали хмурые века, И блеснуло солнце ясное Над лачугой мужика Мне давно за двадцать минуло, Не хочу сидеть в избе, Шубу на плечи накинула, Эй, пошли, бабье, в ликбез! Не стыдись, коль волос с проседью, Дело славное начать: Будем будущей мы осенью Книги Ленина читать. "И сказала дома мужу: "Я ведь равноправная". Популярная сюжетная линия - обращение к образу новой женщины - комсомолки, делегатки, поборницы мероприятий советской власти. События октябрьской революции ускорили процессы эмансипации. Рядом законодательных актов упрощалась процедура заключения и расторжения брака, женщина получила право защищать свои интересы через женсоветы, создаваемые в том числе и в сельской местности. Между тем, по признанию местных партийных органов, политическая активность женщин оставалась еще низкой. Подчеркивалось, что в татарских селах женщины на собрания не ходят, боясь быть осмеянными со стороны мужчин12. Сами женщины жаловались на то, что с их голосом мало считаются, а "в отдельных случаях к предложениям их относятся иронически"13. Как сельчан приобщали в 1920-е годы к "важнейшему из искусств" Вот почему образ свободной женщины, способной отречься от старых традиций, дать отпор сельскому кулаку или мужу-пьянице, приобрел особую актуальность. Об этом стихотворение П. Кочетовой в номере за 25 октября 1924 года: КРЕСТЬЯНКА-ЛЕНИНКА14 Когда рабочее восстанье Разлилось солнцем в города Она проснулась от страданья - Дочь деревенского труда. По всей стране под красным стягом Запели вольные станки, И шла крестьянка четким шагом В разливах огненной реки. Она нейдет к попам молиться, Нет бога в буйной голове Свой новый алый быт стремится Соткать по ленинской канве. Заводит красные крестины (Пускай старухи поворчат) Дочурке имя Октябрины Дает во славу Ильича... Настал день праздника, - в читальне Она сбирает всех подруг, Чтоб здесь, на этой наковальне Перековать отсталый круг. Крестьянка-ленинка на совесть Метет из дедовской избы Весь хлам, чтоб красной жизни повесть Была без гнета и нужды. Озорной, веселый образ делегатки был представлен в еще одном стихе селькора Акимовой, написанном в популярном народном жанре в номере за 26 октября 1924 года: ДЕЛЕГАТСКИЕ ЧАСТУШКИ15 Раньше бил меня мой муж, А я лишь молчала, У пеленок, да у печки Сутками торчала. Как усердно ни молилась, Бог молитве не внимал, Словно в бездну провалился Иль в Америку удрал. Рассерчала я на бога, Церковь вздумала забыть, И с работницами стала По собраниям ходить. На собранье я узнала Вещи презабавные И сказала дома мужу "Я ведь равноправная". Мой мужик хотел скамейкой Прикокошить меня тут, - Я ответила "Попробуй, Ведь на это есть губсуд". Если раньше беспощадно Ты тиранил не в пример, А теперь не тронь, мой милый, - Я гражданка Эс-Эс-Эр. Не ругай меня без дела, Не грози рогаткой, Ведь теперь я женотдела Стала делегаткой. "Разве можно тосковать, похныкивать..." Тематика новой жизни была бы неполной без обращения к судьбе сельской молодежи. Не секрет, что ее социальный статус в 1920-е гг. порой оставался довольно зыбким, а перспективы - туманными. Деревня, оторванная от очагов культуры, оставалась предоставленной самой себе: разгул пьянства и хулиганства достигал устрашающих размеров. Куда было податься молодому поколению? Конечно, в комсомол! Правда, и здесь еще было много формализма. Все это поднимало вопрос о том, кто же такой комсомолец на самом деле? Ответом на него стали строки М. Мусиенко, опубликованные 18 октября 1924 года: КОМСОМОЛЕЦ16 Говорят, тоска на плечи села, Плачутся, что тяжело таскать, А на моих плечах вот то и дело Тюк работ, - и - никогда тоска! Разве можно тосковать, похныкивать Новой яркой жизни кузнецам, Когда нужно и ковать и выковать Из него борца и из меня борца! 1920-е гг. острые дискуссии сотрясали верхи партии. По какому пути направить крестьянство? Как использовать потенциал миллионов сельских жителей в интересах социализма? Селькоры не могли не обратить на это внимание. Как следствие, из-под пера поэтов стали чаще выходить произведения назидательного характера. Посредством стихотворного слога крестьян призывали проявлять активность в избирательных кампаниях, бороться против "кулацкого засилья", отрекаться от религии. Вот как это выразил Ф. Шоев в номере за 9 октября 1924 года: ПИСЬМО КРЕСТЬЯНИНУ17 К сельсоветам будь взыскательней, Сам порядок создавай! Бедняков, да посознательней, В комитеты выбирай! Чтоб не пасть в нужде без помощи Свечек богу не лепи Комитет взаимопомощи Поддержи и укрепи. Только силой коллективною Нос утрешь ты кулакам, Лавку строй кооперативную, Проверяй торговлю сам. А еще в часы досужие Прочитай газету ты, Это - славное оружие Против нашей темноты. И о всяких неурядицах Нам в газету сообщай. Если что не так, не ладится, Добивайся, не зевай! К сожалению, дальнейшая политизация общественной жизни, усиление борьбы с "классовыми врагами" вытеснили проводимый ранее курс по поддержке крестьянства. Стихи стали чаще создаваться строго в агитационных целях, уже не вызывая массового читательского отклика. Попыткой поддержать творчество сельских масс стало появление в 1927 г. в "Новой деревне" специальной рубрики - "Литературная страница". Однако заявленную периодичность ее выхода - один раз в месяц - выдержать не удалось. С 1928 г. в публикации стихов наметился спад, а со следующего года она практически прекратилась. Таким образом, время приобщения сельских жителей к светлому будущему через мир душевной поэзии оказалось коротким. Крестьянство уже стояло на пороге "великого перелома"... 1. Хуако З.Ю., Жаде З.А. Рабселькоровское движение советского периода в российской журналистике как исторический и социокультурный феномен // Вестник Адыгейского государственного университета. 2020. Вып. 2 (259). С. 76. 2. Государственный архив Республики Татарстан (ГА РФ). Ф. 15. Оп. 1. Д. 1274. Л. 283. 3. Луначарский А.В. Наши задачи в области художественной жизни. [Электронный ресурс] // https://litlife.club/books/114222/read?page=4 (дата обращения: 23.01.2024). 4. Деев-Хомяковский Г. В поле // Новая деревня, 1924. 5 июня. С. 7 5. Крестьянин Глазков. На многополье! // Новая деревня. 1925. 15 марта. С.7 6. Минаев В.П., Васильев В.П., Пичужкин Н.А. Агроэкономические отношения в России (IX-XX вв.). М., 2008. С. 67. 7. Данилов В.П. Создание материально-технических предпосылок коллективизации сельского хозяйства в СССР. М., 1957. С. 27. 8. Штуцер И.И. Внутрихозяйственный анализ крестьянского хозяйства по бюджетам 1924/25 гг. Казань, 1928, С. 71. 9. Бирюков Н. Голос трактора // Новая деревня. 1924. 28 июня. С. 5 10. Подсчитано по данным: ГА РТ, Ф. 3682, Оп. 1, Д. 73, Л. 44 (об); ЦСУ СССР, Всесоюзная перепись населения 1926 г. М., 1928. Т. 3. С. 242-243. 11. Свинцова А. В ликбез // Новая деревня. 1925. 25 октября. С. 4. 12. ГА РТ, Ф. 15, Оп. 2. Д. 70, Л. 38. 13. ГА РТ, Ф. 15, Оп. 2. Д. 69, Л. 101. 14. Кочевой П. Крестьянка-ленинка // Новая деревня. 1924. 23 сентября. С. 9. 15. Акимова. Делегатские частушки // Новая деревня. 1924. 26 октября. С. 11 16. Мусиенко М. Комсомолец // Новая деревня. 1924. 18 октября. С. 4. 17. Шоев Ф. Письмо крестьянину // Новая деревня. 1924. 9 октября. С. 10. Денис Давыдов ДОКТОР ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК https://rodina-history.ru ПРОШЛОЕ - РЯДОМ! 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 🌳📚🔎 ✅Найдём информацию о ваших предках! ✅Услуги составления родословной, генеалогического древа. 📖 ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ на нашем сайте: www.genealogyrus.ru/zakazat-issledovanie-rodoslovnoj 📖 ЗАКАЗ РОДОСЛОВНОЙ в нашей группе ВК: https://vk.com/app5619682_-66437473 ✉Или напишите нам: arhrodoslov@yandex.ru

[asbestgid]

Зелен камень. 2. Что за необыкновенные свойства?

Продолжаем публикацию глав из книги А. Чечулина, - «Асбест». Предыдущие главы А в России асбестовая промышленность развивалась своим путем. Первые документальные свидетельства об открытии на Урале каменной кудели содержатся в донесениях главного начальника Уральских заводов В. В. Геннина императору Петру Первому. Крепостной крестьянин Софрон Согра, приписанный к Невьянскому заводу Никиты Демидова, нашел каменную куделю в 1720 году в демидовских угодьях. Вскоре здесь развернулось асбестовое... Читать дальше »

[dyadkova]

Немусульманин принял ислам, хотя в то время это было очень опасно в Советском Союзе

Я разговаривал с Магомедом-��аджи у него дома в селе Мелчхи в восточной части Чечни. Вокруг него были его жена (полная, улыбающаяся, с глубокими морщинами пожилая женщина в советской крестьянской одежде с ярким платком на голове, она напоминала мешок разноцветных морщинистых яблок), четыре сына, четыре дочери, семнадцать внуков, восемьдесят овец, восемь коров и множество индеек. Один из его внуков учился в мусульманском университете Аль-Азхар в Каире. Вот рассказ Магомеда-хаджи:

«Когда мы поженились в Караганде, моя жена, как и я, была сиротой. Ее отец умер в лагере, а мать погибла во время пожара. Она уже была замужем, но муж бросил ее… Остальная часть ее семьи была во Фрунзе[17]. Они ужаснулись. Ее брат угрожал убить ее и меня. Но когда мы познакомились с ним, я уже изучал ислам и смог убедить его, что я хороший человек. К тому же на тот момент у нас уже был ребенок… Так что я принял ислам, подружился с ее семьей, и все мы и сегодня живем вместе…

Их также впечатлило, что немусульманин принял ислам, хотя в то время это было очень опасно в Советском Союзе. Меня постоянно допрашивали в НКВД. Однажды, когда мне было 25 лет, допрос вел офицер-татарин. Он стал спрашивать меня, почему я принял ислам. Я ответил: “Ты же сам мусульманин, тебе что-то не нравится?” Он дважды прошелся по комнате туда-сюда, потом разорвал бланк допроса, отдал мне документ и велел убираться и больше не возвращаться…

Почему я принял ислам, если не брать в расчет мою жену? Ислам показался мне самой рациональной из всех религий, а чеченцы, с которыми я познакомился в ссылке, были очень впечатляющим народом, причем у их стариков была очень особенная традиция. В такое тяжелое время, когда многие люди вели себя как звери, они обучали шариату и своим национальным традициям своих детей и внуков, они держались вместе как одно сообщество и делились всем друг с другом».

Я спросил его, было ли у него когда-нибудь искушение перебраться в Германию с остальными уцелевшими украинско-немецкими родственниками, на что получил ответ: «Зачем мне ехать в Германию? Здесь меня уважают, и у меня важная роль старейшины, я примиряю конфликты и свожу людей вместе. Что я такого полезного смогу делать в Германии?» С этим сложно было не согласиться. С его здоровым, опаленным солнцем лицом, с белой бородой, грубым рабочим пиджаком и залатанными штанами, в его простом, довольно бедном беленом доме (ужасающе холодном в кавказском декабре) он мог выглядеть как один из своих предков XVII века – швабский фермер-крестьянин, грубый, упорно работающий, религиозный, почитаемый своими товарищами. В современной же Германии он бы выглядел как бродяга, «русско-германский возвращенец», которому, скорее всего, полагались бы милостиво назначенная пенсия и однокомнатная квартира, где его вместе с женой раз в неделю навещал бы социальный работник.

“Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война ” Анатоль Ливен

[goshminherz]

По непроверенной информации….

Во времена правления императора Комнина Андроника (древняя Византия) было в обиходе такое правило: тем мужьям, с женами которых император имел любовную связь, разрешалось охотиться в зверинце императора, где тот держал много экзотических зверей.

Это выражение обозначает...

Наставить рога

И надо сказать, эта привилегия тогда пользовалась большим спросом. Так вот, ворота домов, где жили такие семьи, украшали оленьими рогами - признаком особой почести.

Отсюда пошло наставить рога

Толочь воду в ступе

Это выражение обозначает занятие бесполезным делом, имеет очень древнее происхождение — его употребляли ещё античные авторы, например, Лукиан. А в средневековых монастырях оно имело буквальный характер: провинившихся монахов заставляли толочь воду в качестве наказания.

Пролететь, как фанера над Парижем

Не будет преувеличением сказать, что выражение “Пролететь, как фанера над Парижем” слышал каждый.

Cмысл данного фразеологизма можно передать как упущенную возможность сделать или получить что-либо, оказаться не у дел, потерпеть неудачу.

Но вот откуда пошла эта поговорка?

В 1908 году известный французский авиатор Огюст Фаньер, совершая показательный полет над Парижем, врезался в Эйфелеву башню и погиб.

После чего известный меньшевик Мартов писал в “Искре”:

“Царский режим летит к своей гибели так же быстро, как г-н Фаньер над Парижем”.

Русский человек воспринял данную сентенцию несколько иначе, изменив фамилию иностранного авиатора на фанеру. Отсюда пошло выражение - Пролететь, как фанера над Парижем.

Из под земли достать

В далекие времена на Руси надо было барину оброк платить. А крестьянину хотелось хоть немного припасти на жизнь. Поэтому они зарывали кой-какие имеющиеся деньги в землю, т.е. делали тайник.

О месте этого тайника знал только тот, кто прятал. Но и барин знал, что крестьяне прячут деньги.

И когда на требование заплатить оброк крестьянин говорил "Нету денег", хозяин всегда отвечал "Из-под земли достань", имея в виду заначку. Это было понятно и барину и крестьянину.

Как пить дать

Было бы не очень понятно, каким образом процесс подавания питья связан с понятиями «наверняка» и «гарантированно», если бы не сохранились списки уголовного жаргона XVIII–XIXвеков, в которых выражение «пить дать» синоним слова «отравить». Ибо отравление– это действительно один из самых надежных и безопасных для убийцы способов отделаться от мешающего человека.

Старый хрен

Помните, сколько раз мы слышали это выражение. Сейчас это звучит иронично и обращено, обычно, к старикам. Никогда не задумывались, почему?

Тут дело все, действительно, в хрене. Да-да, в том овоще, который мы до сих пор выращиваем на своих огородах. Молодой хрен обычно гладкий, белый, но нет в нем той крепости и ядрености, как в старом, двух или трехлетнем.

Попробуйте натереть старый хрен. Слезы будут лить ручьем долго и обильно.

Так что, говоря мужчине "старый ты хрен", мы не оскорбляем его, а лишь подчеркиваем силу и опыт, нажитые годами.

Танцевать от печки

А здесь мы имеем немного печальный, но поучительный пример того, как от целого писателя не осталось почти ничего. Вот тебе что-нибудь говорит имя Василия Слепцова? Не расстраивайся, ты не один такой.

Слепцова сегодня знают лишь эрудированные специалисты по русской литературе.

Ему просто не повезло: он родился и жил одновременно с Толстым, Достоевским и прочими Тургеневыми.

Вот и остались от Слепцова в памяти народной три слова. В романе «Хороший человек» герой вспоминает, как в детстве его мучили уроками танцев — ставили к печке и заставляли идти танцевальным шагом через зал. А он то скосолапит, то носок вывернет — и опять его гонят танцевать от печки.

На лбу написано

Это выражение появилось во времена царствования Елизаветы Петровны.

Она выдала письменный приказ клеймить преступников. Клеймо ставили на лбу, "дабы мог отличен быть от праведника".

Глядя на такого человека, и говорили, что у него все его дурные мысли на лбу написаны, имея в виду клеймо.

Мыльная опера

Так мы привыкли называть сериалы, идущие по телевидению.

А что же обозначает это выражение?

В 1932 году в США прошла с огромным успехом опера «Бетти и Боб». Ее спонсорами были производители мыла и моющих средств. И позже, чтобы уточнить о какой опере рассказывали, говорили о «мыльной опере», имея в виду именно эту.

Душа нараспашку

Еще в далекие времена на Руси считалось, что душа человека имеет свое место на теле, это ямочка между ключицами. И если какой-либо человек хотел показать, что у него нет дурных мыслей, он расстегивал пуговицу на рубашке, демонстрируя эту ямочку. Это обозначало, что человек живет с открытой душой, т. е. он искренен в своих мыслях и поступках.

Филькина грамота

В отличие от Тришки с кафтаном или Кузьки с его загадочной матерью, Филька — личность вполне историческая. Это глава Русской православной церкви, митрополит Московский Филипп Второй. Был он человеком недальновидным, забывшим, что наипервейшей обязанностью московского первосвященника является усердное отдавание кесарю кесарева, вот и полался на свою беду с царем-батюшкой Иваном Грозным. Вздумал, понимаешь ли, разоблачать кровавые злодеяния царского режима — принялся писать правдивые рассказы о том, cкольких людей царь запытал, замучил, пожег и потравил. Царь обозвал митрополитово писание «Филькиной грамотой», побожился, что все Филька врет, и заточил Фильку в далекий монастырь, где митрополита почти сразу и прикончили подосланные убийцы.

[felixchuycov]

Основные тезисы из обращения

"Дерёт коза лозу, волк – козу, волка – крестьянин, крестьянина – барин, барина – юрист, а юриста – чертей триста"

Украинская народная пословица

"Если драка неизбежна – бей первым"

Русский народный обычай

Все думы антилидеров о нём

С победою за нами, между нами...

Монеты дешевеют с каждым днём,

Когда даёт понять он временами.

Феликс Чуйков

19 октября 2024 года

https://bloknot.ru/obshhestvo/pobeda-budet-za-nami-osnovnye-tezisy-iz-obrashheniya-putina-k-stranam-briks-1349971.html

СССР

Союз республик без границ и пропускных пунктов.

Одна шестая мира без войны.

Общенародная собственность на всё государственное. Личная собственность на всё личное.

Законодательная власть принадлежит народу в селе, в городе, в области, в республике, в Союзе. Исполнительная власть отчитывается перед народом в селе, в городе, в области, в республике, в Союзе.

В общенародно праздничные дни порядок поддерживают приветливые милиционеры в праздничной форме, а не хмурые полицаи в бронежилетах с дубинками.

История страны предстаёт осмысленным прогрессивным процессом, а не, как теперь, хаотичной вереницей несчастных случаев, грабежей, разбоев и убийств на фоне военно-полевого курса рубля.

Армия народная, а не наёмная.

Суд народный, а не независимый от народа.

Образование бесплатное для всех. Стипендия — 50 рублей, единый проездной билет — 6 рублей, метро — 5 копеек, трамвай — 3 копейки, в наземном транспорте билеты откручиваешь сам, сколько надо, хлеб — 20 копеек, ржаной — 14, килограмм картошки — 10 копеек, тетрадка — 2 копейки, коробок спичек — 1 копейка, на каждом товаре написана цена, одна в любом магазине. Поэтому улицы не залеплены призывами "Возьми меня со скидкой!".

На каждом предприятии есть профсоюзная организация, за счёт которой дети в летние и зимние каникулы отдыхают бесплатно.

Здравоохранение бесплатное. Вопросы общенародного значения общенародно решаются сообща в рамках одной политической организации, а не в постановочных телепоединках и телетолпинках вне общепринятых норм человеческой морали.

СССР — это общенародное единство не на словах, а на деле, это уверенность в человеке, уверенность в обществе, уверенность в своей власти, это надёжная экономическая основа для свободы выбора своего, а не чужого, жизненного пути. СССР — это достижимая мечта завтрашнего дня, это могучая и добрая воля людей всего мира!

Долой кризис! Да здравствует революция! Да здравствует советская власть!

Феликс Чуйков

06 ноября 2015 года

[autem8196303]

Сперва выпейте я крестьянин. А прыгнули в воду и поплыли. Вода светилась серыми и красными утомлеными.

[quibusdam8713659]

Смолк. Над дома одна. Крестьянин или рыбак другое дело. А даже сфотографироваться натворил чего-нибудь при этом.