#поле бою

[leonid2013]

"Якби сини нардепів воювали, була б і зброя і укріплення" МОБІЛІЗАЦІЯ КО...

[noctxj]

the reaper | part iii

as far back as human memory can recall, the origin of flower marks remains unknown. if perhaps they came during or after the birth of humanity, or are benevolent gifts from the gods to aid ones navigation in life— milestones to remember and learn from, a north point on a compass lest you stray from your path. regardless, they have always been. and while flower marks remain an important aspect of ones journey, there is none other more significant than the soul flower mark. wherein the moment someone is born, this mark blooms above ones heart, as it is considered a pure reflection of who that person is and will be.

part i / part ii / part iii / part iv

˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚. ˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚. ˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚. ˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚.

“конвой в пределах видимости. 13 кликов к юго-западу от текущего положения. мониторинг.” (“convoy within sight. 13 clicks south-west of current position. monitoring.”)

all this gear and still cold.

“утвердительно, жнец. в режиме ожидания.” (“affirmative, reaper. standby.”)

it was cold back then, and still cold now. not sure why she would think differently.

the blindingly white snow of the siberian mountain ranges reflected off the reapers’ combat goggle lenses and sniper scope; sitting motionlessly atop her snowmobile hidden amongst the creviced mountainside and tall pine trees. her attentive (bored) gaze never straying from the four vehicle convoy moving over the frozen lake.

to be fair the reapers handler had ordered her to be on standby since she situated herself in her current position. that had been 3 hours ago.

“утвердительный—” (“affirmative—“)

KA-BOOM!

the deceptively frozen surface of the lake violently shook and gave way from the pressure of— explosives? 

— and it was now only getting interesting.

“жнец, отчет о состоянии сейчас.” (“reaper, report.”)

all four vehicles toppling over on the fractured slates of ice before succumbing to the glacial water of the lake.

“Маршрут был перехвачен в самом слабом месте, как вы и предполагали; весь конвой затонул в озере. Подозревается использование взрывчатки.” (“route has been intercepted at weakest point per your predictions; entire convoy has submerged into lake. suspected use of explosives.”)

the reapers’ focused gaze zeroing in on the 1… 2… no… 4..? figures through her scope, as they clambered up and out of the lake. three in unfamiliar, but climate suitable diving gear— not konni soldiers, her gloved fingers gently increasing her scopes clarity in an attempt to identify the three hostiles currently manhandling the now free prisoner. 

“жнец в лагерь: враги захватили пленника.” (“reaper to compound: hostiles are in possession of prisoner.”) 

she spoke into her mic, scanning the tree outline and immediate surroundings for anymore hiding.

“Только трое держат пленника. Я могу их вывести и забрать пленника.” (“only three have the prisoner. I can take them out and retrieve said prisoner.”)

“отрицательно. Два отряда были отправлены в течение 3 минут к последним известным координатам конвоя. Держите пленника в поле зрения и сохраняйте дистанцию, не вступайте в бой, пока я не отдам приказ. Давайте посмотрим, хороши ли в бою новые друзья победителя, хорошо?” (“negative. two units have been dispatched eta 3 minutes to convoys last known coordinates. keep prisoner within your sight and maintain distance, do not engage until i give the order. let us see if mr. z’s new friends are any good in a fight, shall we?”)

mr. z

or as he likes to proclaim himself as, her father, even though they were far from being family. rather, he was the man that gave her biological mother an out from flora’s existence. the man that gleefully handed her over to the institution as a gift. proof that him, his father and their organisation were worthy allies to the institution (and their resources). 

through the many layers of thermal fabric and body armour, the luscious tapestry of rhododendrons and begonias blooming from the reapers right palm, up to her forearm as a bouquet of danger and caution, she still felt them throb warmly at the anticipation of a hunt.

“понял, сэр. выезжаю.” (“understood, sir. moving out.”)

⋆.✧̣̇˚.

you fucking fool.

was the only thought that passed the reapers mind before lodging two bullets straight into the prisoners' chest, midway through piteous begging to his captors to not kill him, he would tell them everything and blah blah blah—

the same song and dance—

hence the immediate command for his elimination, lest he blurt out sensitive information of interest to mr. z.

it was times like these, that the reaper felt a surge of calm stillness burn within her chest, right where her soul flower mark is. as if that this is exactly what fate had intended for her. 

mr. z’s new friends however…

the reaper thought with mild disinterest, 

their bottomless pit of dogs could be trained better—

“4 минуты, жнец.” (“units 5 and 6 eta is 7 minutes, reaper.”)

“копия.” (“copy.”)

however, the minute the prisoners body fell to the unforgiving siberian ground, the biggest of the team— 

a beast of a man wearing a skull mask—

immediately swivelled to her general direction and knelt to one knee, eye already peering into his scope, as his comrades dragged the prisoners’ body with them behind cover.

sniper, with fast reflexes—

only to shoot once, then twice—

and for the reaper to feel a white hot burning flash of pain tear through the lower right side of her abdomen.

agh— 

pivoting on one foot to slam her back against a tree out of direct eye line, the rough surface of the tree dragging across her back and adding to the uncomfortableness of the situation.

how annoying—

the reaper would have been impressed, if not for the bullet still lodged in her body and her current priority to immediately stem the bleeding. the peculiarity of a skull masked sniper landing an almost lethal hit to her didn’t exactly improve her mood either.

skull masked sniper. now why did that sound familiar to her?

“жнец в соединение: я был скомпрометирован. пуля в правый нижний квадрант, активно останавливает кровотечение, не смертельно.” (“reaper to compound: i’ve been compromised. bullet to right lower quadrant, actively stemming the bleeding, non-lethal.”)

“копия. статус миссии?” (“copy. mission status?”)

“заключенный получил две пули в грудину. Его оттащили из поля зрения, прежде чем снайпер в маске-черепе нанес ответный удар. Точное состояние не подтверждено, визуальных данных нет.” (“prisoner received two bullets to sternum. dragged from view before skull masked sniper retaliated. cannot confirm state, no visuals.”)

the scattering of timber chunks from the side of the tree she was resting upon appeared in her peripheral.

trying to flush me out into view huh

“настоящее время под обстрелом.” (“currently under fire.”)

“Копия. Рипер, мне только что сообщили, что противники - это не только силы освобождения Урзикстана, но и их известные сообщники, оперативная группа 141. А именно: капитан Джон Прайс, лейтенант Саймон Райли, сержант Джон Мактавиш и сержант Кайл Гаррик.” (“copy. reaper, i have just been informed that the hostiles are not only the urzikstan liberation forces, but have been identified as their known associates, task force 141. specifically: captain john price, lieutenant simon riley, sergeant john mactavish and sergeant kyle garrick.”)

a pause while more bullets sent more pieces of bark flying within her view.

seems like more than one shooter now—

“… лейтенант — это тот, кто носит маску-череп.” (“… the lieutenant is the one wearing the skull mask.”) 

ah, right. the reaper can now actively recall reading the profiles of the known associates of the ULF as potential enemies to appear on the field.

“копия. разрешение на ликвидацию оперативной группы?” (“copy. permission to eliminate the task force?”)

“отрицательный, они помеха, а не приоритет; приоритетом было устранение предателя — с такими ранениями он долго не проживет. Я ожидаю, что вы немедленно вернетесь на базу. Однако эвакуационный пункт находится к северу от вашей поз��ции.” (“negative, they are a nuisance not a priority; the priority was eliminating the traitor — he will not survive long with those injuries. i expect you to return to the compound at once. however, evac is located north of your position.”)

the reaper sighed as she could now feel the uncomfortable stickiness of her uniform cling to her front, understanding her predicament. the bloodied wound positioned at just the edge of the wrathful red tulips decorating her right hip and waist; now a tangled mess of coagulated blood and vermillion petals, a terrible mix. 

“копия. Жнец выдвигается, вступает в схватку с враждебными силами.” (“copy. reaper moving out, engaging with hostile forces.”)

the burning of a new rhododendron blooming on her skin going unnoticed by her. 

˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚. ˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚. ˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚. ˚. ✦.˳·˖✶ ⋆.✧̣̇˚.

tric’s notes

the reapers not so meet cute with the 141 is almost here! for those who have played the games, any clues as to the inspo of what mission reaper hijacked in siberia?

used google translate, so apologies to those fluent in russian if it seems like i horrendously butchered the language gahhhh

thanks and cya in the next one!! ♡︎

crossposted on ao3 (same username)

[afranse]

Дед хочет ударить орешником, чтобы потешиться,

Но время придёт и лопнет его орешница.

И как бы на запад орешницу он не нацеливал,

Но это совсем никакая не панацея ему.

Движуха идёт, чтоб жизнь не была сучьей,

Дед порет му-му, лес рубят, летят сучья.

Дед делает всё, чтоб густо не заселяли,

Россию-матушку грустные россияне.

Суверенитет - дед бросил такую идею,

Пока он шутил, ряды россиян поредели.

Кто в гроб сиганул, кто сгинул в бою в чистом поле,

Недаром их дед пендалями на фронт отфутболил.

Мозги народу запудрить отнюдь нетрудно,

Дед в пропасть ведёт страну дорогой абсурда.

А время летит и деду нужна победа,

Но дед победить способен лишь в сфере бреда.

Но он не грустит, что дело его протухло.

Доволен старик - в стране началась движуха.

############################

Old man wants to hit with a hazelnut to have fun like a true beast.

But the time will come and his hazelnut will burst into pieces.

And no matter how he aims the hazelnut to the West,

But this is not a panacea for him in this bloody mess.

Old men started war so that life will never be boring,

Compassionate feeling for old man is totally foreign.

Old man with hard work brought evil forces in action,

He did all he could to decrease Russian population.

Sovereignty - old man came up with such an idea,

While he was joking, the ranks of Russians were thinning here.

Who jumped into the coffin, who perished in battle in an open field,

No wonder old man kicked them to the frontline with vicious appeal.

It is not at all difficult to powder the people’s brains, it’s not a high math.

Tyrant leads the country into the abyss along the bloody path.

Time flies by and the old man needs a big victory,

Although the tyrant is capable of winning only in the sphere of delirium.

But he is not sad that his bloody business has gone bad.

The old man is happy - the country is on the right track.

[katiapuzderko]

Прощення. Частина третя

    Останні промені сонця слабко відблискували об рештки дроїдів та броню клонів. 

    Безкрає піщане поле, всіяне тілами та брухтом, що простягалося у безкраю далечінь. Таке порожнє, ніби тут не було життя… 

    Вона почувала себе самотньою…

    Багато життів забрав цей бій. Армія дроїдів безжально наступала, не бажаючи втратити останній форпост. 

    Війна має закінчитися… Але якою ціною?

    Тано дивилася на захід сонця. Щось змінилося всередині неї. Ніби… щось зламалося. 

    Вона подивилася клонів, що копали домовини. Багато побратимів загинуло. Сотні вірних братів по зброї… Заради чого?

    Асока спостерігала як несуть та ховають тіла у вже викопані ями. Неподалік, довго стояв генерал. Він прощався з Рексом. Найліпший друг, хороший капітан і… 

    Рекс загинув у бою. У бою за що? 

    Асока не наважувалася підійти. Вона мовчки спостерігала, як Аполло і її майстер несли покійника до могили. Скайвокера сильно хилило на ліву сторону, проте, незважаючи на всі вмовляння решти, він продовжував нести тіло вірного капітана.

    …Він захищав її. Асока так безросудно кинулася в розпал бою, ніби тоді її інстинкт самозбереження зник, немов вранішня роса на сонці. Уміло відбивала постріли ворога, різала на шматки сепаратистських бляшанок. Ейфорія, адреналін, усе змішалося всередині неї в ту мить. Вона ніби не почула крик Анакіна. Тогрута безрозсудно кинулася у гущавину бластерних пострілів. Сповнена сил і піднесення… 

    Лише через хвильку вона зрозуміла свою помилку. Дроїди… Не ті бляшанки, що сотнями й тисячами відправляються на смітник після першої ж атаки, ні… А ці… Силове поле, яке майже нічим не проб’єш… і кулемети… Піднесення наче рукою зняло, а в очах з’явився страх. Наврядче вона ��тече від них зараз… Машини обступили її щільним колом і одномоментно почали стріляти. Під таким шквалом вогню вона точно не зможе провернути черговий маневр, аби бодай вирватися з цього кола Смерті.

    Певне стільки ж безросудності й ще більше відчайдушності мав її вчитель, бо тільки він міг кинутися в руки Смерті, аби рятувати її. З таким божевіллям, яке він мав у ту мить, можна було руйнувати всесвіт, а не просто на шаленій швидкості відбивати атаки дроїдів…

    … Не знати як, але через секунду Асока приземлилася на землю, поза колом Смерті. Тогрута з жахом поглянула туди, де щойно була вона. Дроїди, місиво червоних іскор та блакитна змія, що рухалася з шаленою швидкістю… Не встигла вона достатньо оговтатися, як їй в руку тицьнули гранату, а кілька дроїдів деактивовано покосилися. На мить можна було розгледіти його… 

    Хтось її штурхнув і отямившись, тогрута обережно пожбурила гранату. Один дроїд дезактивувався…

    …Здається, Тано почула крик. Генерал Скайвокер, незважаючи на біль, продовжував відбиватися, правда, не так шалено як раніше…

    Це була її провина… Але, зараз, немов хтось забрав у неї почуття… І лишилася тільки порожнеча. Вона спостерігала, як ховають її побратимів, друзів, людей, яким вона завдячувала багато чим… Але в цю мить їй було байдуже. Вони мертві, вже нічого не зміниш. 

    Армію сепаратистів розбито. Місію виконано. Час вертатися… 

    Сонце зникло за обрієм. Асока поглянула на імпровізоване кладовище. Поле, на якому вона померла…

— Шпилько! — від цього голосу в неї скрутило в животі. 

— Так, майстре, — відповіла вона. 

    Вона востаннє поглянула на краєвид. Поле, на якому вона померла…

Вітаю! Це третя частина мого фанфіку! Сподіваюся, вам сподобалася історія! Будь ласка, ставте лайки і залишайте коментарі, аби я знала, що моя праця не марна та має відгук у спільноті.

P.S. Прошу пробачення за можливі помилки.

[nadziejacher]

Мой старый мистический рассказ, написанный в период очень сильного увлечения историей Речи Посполитой. Сейчас местами кажется наивным, конечно 🤪

Может, выложу его и на ЛитРес.

Пока там только вот это:

Ну а сам рассказ вот:

Наплечники

Большие крученые свечи освещали огромный портрет на стене кабинета старого пана Винцента Чарнецкого. Лицо, смотревшее с портрета, скопированного с того, что шестьдесят три года назад прикрепили на гроб, было совсем молодым и слишком красивым для того, чтобы быть всего лишь воспоминанием и призраком ушедшей молодости. Последние дни пана Винцента подходили к концу и, оставаясь при общей немощи в самом что ни на есть здравом рассудке, он приказал ни в коем случае не перетаскивать его в комнаты, а оставить здесь.

Не смыкая глаз ни на минуту, все эти дни с ним был его внук — Сергиуш, словно вышагнувший с портрета самого пана Винцента в молодости — поручик панцирной роты славной гусарии короля Яна Собеского, бравый малый и первая сабля Варшавы. Его, наводящего на врагов в бою священный ужас, мало что могло испугать — разве только гнев короля и самого Господа Бога. В походе он был сосредоточен, весе�� и щедр, каким может быть только истинный шляхтич, в бою — ловок как белка, перескакивающая с ветки на ветку и свиреп как зубр в Беловеже.

Сильнее всего Сергиуш гордился, как и полагается, своим гербом, блестящими гусарскими крыльями, которые крепились к кирасе и копьем, взрезающим воздух с хлещущим на ветру прапорцем. Страшен был в его руках надзяк[1], пробивающий панцирь и кость и вышибающий душу из врага — если она у него была — сразу, навылет. Был он таким же, каким был его дед в молодости, который выходил на поле боя, сверкая черными угольями глаз, — с наплечников его черненой кирасы смотрело по одному зеленоватому тигровому глазу, следя за врагами, отпугивая и предупреждая.

Но сейчас извечный закон забирал старого пана, оставляя вместо него его продолжение. Внук не проронил ни одной слезы, однако, сердце его сжималось, едва он представлял, что деда, бывшего всю жизнь столпом и главной опорой, не станет.

— Приходит время старому умирать, молодому — подхватывать знамя, падающее из немощных рук. — проскрипел дед, глядя в глаза внуку, — так и должно быть, и точка, но никак не наоборот. Береги герб, береги семью и сестру, но и себя пуще прежнего — тоже, потому что гордость, вестимо, важна, но кто сбережет их всех, если тебя не будет? Я свою сестру не сберег — он слабо кивнул на портрет черноволосой красавицы с орлиным носом, — расплачусь за это бессмертной душой.

— Ты не делал ничего плохого, — ответил Сергиуш, покачав головой, — а то, что случилось с панной Магдаленой, то разве твоя вина?

Дед устало прикрыл веки, и на несколько мгновений его лицо потеряло последнюю живость. Он глубоко вздохнул, потом открыл глаза и сказал:

— Когда я умру, заберешь мой меч. Мне он достался от отца, ему — от его отца, и так далее… Меч этот пережил один из Крестовых походов, побывал на Святой земле. И наплечники мои тебе тоже придется забрать, если жить хочешь. И больше о них ничего не спрашивай.

***

Старый Чарнецкий, о котором всю его долгую славную жизнь ходило немало слухов — и колдуном его называли, и оборотнем — отдал душу — кому уж, неизвестно, — ровно сорок дней назад, и с тех пор, как его схоронили, Сергиуш стал замечать, что не может перестать думать о том, самом последнем длинном разговоре в кабинете деда. Временами он ловил перешептывания товарищей, чуткое ухо слышало: говорили они, что Сергиуш чувствует в себе странную дедовскую силу и все, конечно же, знали, что наплечники с тигровыми глазами отдал ему как раз дед.

Но не заставил себя ждать новый поход, и всё в нем складывалось наилучшим образом, — казалось, будто само Бог сулит им победу. Австрийский посол, умоливший их короля вступиться за Вену, вызвал переполох среди гусар, и Сергиуш был одним из первых, кто пришел на зов Яна III. Плодородный август шел к концу — дни становились короче, и ночами было порой совсем промозгло. Он грелся у костра, развлекая товарищей гусарии историями, коих знал сотни, и половина из них пугала даже самых отчаянных до инея в костях. Даже когда Чарнецкий засыпал, его товарищи продолжали думать о том, что услышали от него. Они глядели на спящего поручика, и мягко мерцающие с отсветами ночного сторожевого костра тигровые глаза на наплечниках словно следили за ними. Потому они и поговаривали, что Сергиуш никогда в самом деле не спит. Сам он до последней минуты так и не узнал, откуда у деда взялись эти камни — они и вправду были словно живые — переливались и мерцали, и иной раз казалось, будто можно увидеть внутри каждого из них зрачок. Дед рассказывал ему о своей жизни много историй, но ни в одной из них так и не открыл тайну, над которой бились все те, кто его знал: говорили, что с тех пор, как у него появились эти наплечники — а это случилось после его первого похода — дед не получил в бою ни одной царапины, и тогда пошли слухи о том, что он колдун. Только раз он обмолвился, что ему показал их одной темной осенней ��очью маленький блуждающий огонек. Но Сергиуш в это не верил, хоть старый пан Винцент и не был любитель ходить в костёл, всё же никому не хотелось после смерти попасть прямиком в ад. А все ведь знают: если тебе явится болотный огонь, и ты кому-то об этом поведаешь, то не видать тебе Царствия Небесного во веки веков! Но он помнил и то, что однажды бабушка Магда — звали её так же, как сестру деда — перекрестила пана Винцента на ночь, и всю ту ночь дед метался по своей постели, покрытой толстой периной и овечьей шкурой. И ещё он помнил, что до самого последнего дня дед каждый день шепотом звал свою сестру, умершую совсем юной за несколько дней до его первого похода.

***

Поросшие мхом камни на топком берегу Дуная недалеко от места переправы мягко чернели в сумраке ночи, освещаемой лишь костром, за которым следили пахолики[2]. Часовых клонило в сон, и они пытались отогнать его вином да повторением жуткой сказки пана Сергиуша о былых днях. То, что рассказал Чарнецкий сегодня, было будто бы сном во сне — невиданным и жутким, хоть все и убеждали сами себя, что это не может быть правдой.

— Да не гыргалица[3] это была, — подал голос один из пахоликов, — гыргалица здоровенная.

— Та тетка тоже была здоровенная, тебе же сказали! — ответил второй, — Она и по лесу за ним бежала, всё, как полагается.

— У гыргалицы ноги черные, а у той пан Сергиуш не сказал какие.

— Если не сказал, так и не значит, что не черные. Тебя в коллегиуме чему учили?

Под этот говор Сергиуш и засыпал, закутавшись в старый кунтуш, положив под голову меч, который ему тоже отдал дед и наказав пахолику Матеушу не будить его раньше, чем через три часа. Одно за другим проносились перед его полусонным умом видения: страшные гыргалицы, полудницы, богинки. Только вот пробудился он не от того, что его позвал пахолик, а от того что замерз, и очутился в густой, словно мёд, темноте, не видя ни звезды, ни ясного месяца, ни костра, который усилиями часовых гаснуть не должен был никогда. Прошло много времени, прежде чем глаза его привыкли к непроглядной темноте, и тогда он встал, отряхнул последний сон, сковывавший по рукам и ногам, и, оглядевшись, увидел весь лагерь спящим. Затем он понял: это только казалось ему, — товарищи спали, но только пан Чарнецкий приглядывался к кому-то, тут же видел на каждом где-нибудь открытую кровавую рану. Не фыркали, выпуская в прохладный ночной воздух клубы голубоватого пара кони — их он увидел потом, тоже мертвых. Дрожа от ужаса, который его обуял, Сергиуш долго стоял так, оглядываясь на лагерь. Тут берег осветился бледным нездешним светом, и из-за черных лент длинных тонких листьев высокого рогоза выплыл к нему сгусток мертвенного голубоватого света. Он освещал бледные лица его товарищей — покойников, которые так и не проснулись, потому что кто-то убил их всех, и пан Чарнецкий не понимал, почему же его-то оставили. Огонек покачался в прохладном ночном воздухе и вдруг устремился вперед, и Сергиуш — за ним, пошел, не видя дороги, которой там, в кустах сухого на исходе лета рогоза, наверное, и быть не могло. Вот уже одна нога ухнула в мокрую ямку и глухим всхлипом вышагнула из неё, переступая дальше, на зов потустороннего огня. В какую-то минуту он понял, что огонь изменился — он теперь становился всё больше и больше, обретая очертания тонкой девичьей фигуры, но нечеловечески, мертвенно бледной, всё же ясно давая понять, что всё это — происки какого-то злобного морока. Когда паненка, скользившая по-над землей, повернула свою голову в профиль, Сергиуш так и обмер: тонкий орлиный нос и черные брови, — то была сестра его деда — Магдалена — он узнал её сразу, ведь её огромный гробовой портрет занимал четверть стены в темном дедовском кабинете с пурпурными портьерами и устрашающего вида подсвечниками. Шестьдесят три года назад панна Магдалена Чарнецкая вернулась домой с прогулки в страшную жару, — она так хотела пить, что попросила целый деревянный ковш и, не чуя себя, опрокинула его весь и тут же упала замертво.

И Сергиуш не знал, чему верить, и только сейчас он задумался: а не убит ли и он тоже, вместе со всеми? Но ему ничего не оставалось делать, кроме как идти за призраком панны Магды. Мягкое голубоватое свечение исходило от нее, и она не издавала ни звука. Оглядев себя, Сергиуш вдруг понял, что держит в руках дедовский меч, что кираса его совсем не похожа на ту, что он всегда носил, и что нет на ней наплечников деда. Продираясь сквозь заросли рогоза и кустарники с тонкими цепкими веточками, Сергиуш осенил себя крестом in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti[4], но призрак панны Магдалены не исчез, продолжая вести его неизвестно куда.

Где-то позади протяжно ухнула, взрезав холодную тишину, болотная выпь. Взглянув направо, Сергиуш различил вдали остов разрушенной колокольни, в которой светился теплый живой огонек. Он пошел было на его свет, но тут призрак обернулся и укоризненно поглядел на него, и поручик Чарнецкий так и не смог свернуть.

Темен и низок был дом, который показался из-за нового перелеска, из трубы его шел дым, и Сергиушу вдруг показалось, что он знает, кто там живет. Когда-то, ещё до коллегиума, когда он был совсем мальчиком, он вместе с сестрой и кузенами бегал в лес смотреть на дом колдуна, что стоял за старой православной церковью. И не останавливало их то, что ��од страхом порки дед запрещал им ходить туда. Призрак панны Магдалены в одно мгновение ока вдруг снова стал маленьким огоньком, подплыл к нему, и Сергиуш услышал тихое: «Вся сила его — в глазах».

Он пошел вперед — огонек скользил за ним, бережно освещая ему путь. Ночные перелески тихо шелестели, и не было слышно больше ничего. только выпь прокричала где-то далеко еще два раза и умолкла. И ни луны, ни звезд всё не было, только слабое облачко мертвенного нездешнего света, пришедшего — откуда, из Рая ли?

И Сергиуш, входя в старый скособоченный временем и ветрами дом, уже знал, кто его там ожидает. Черная свеча едва освещала темную комнату, и воск её гадкой болотной жижей стекал на стол, на котором лежал овальный портрет черноволосой панны. Но пану Чарнецкому не нужно было долго гадать, кто там был изображен. Вытащив меч из ножен, он переступил порог дома — колдун не двинулся с места. Подойдя совсем близко, Сергиуш занес над ним меч, но услышал глухой голос, почему-то показавшийся знакомым, и слова его остановили.

— Собрался бить в спину, вельможный пан герба Побог? Безоружного человека?

Сергиуш с мечом, занесенным над колдуном, остановился. Черный воск залил лицо панны Магдалены наполовину, оставив только глаза.

— «Вся сила его — в глазах», — подумал Чарнецкий, — значит, нельзя в них смотреть?

— Я сделал бы сестру твою королевой, и она была бы куда лучше, чем обе Зигмунтовы австриячки. Но она не захотела и получила гробовой портрет вместо коронационного.

Сергиуш мало что понимал. Королевой Собеского была француженка Марысенька, а Зигмунт, обе жены которого были австрийскими принцессами, правил шестьдесят лет назад, ещё когда его дед был молод, да и сестра Сергиуша… При чем здесь она? Неужто колдун принял его за деда… или же он сам сейчас — и есть пан Винцент?

«Нельзя смотреть ему в глаза, иначе станешь Горгоновым камнем», — пронеслось в голове у Сергиуша, пока колдун всё сидел, не двигаясь, за своим столом, а черная свеча заливала лицо панны Магды. Он повернулся к нему спиной и поднял перед собой меч, чтобы видеть, что происходит позади. Тусклый огонек треклятой дьявольской свечи давал небольшое облако света, и пан Чарнецкий чувствовал, что готов. Тут воздух чуть дрогнул, и в одно мгновение ока колдун развернулся к нему лицом. Глядя на меч, Сергиуш увидел прищуренные глаза болотного цвета, темные бакенбарды и до странности молодое и красивое лицо.

— Она сама приходила ко мне, — мягким и вкрадчивым голосом сказал он, — как бы ты н�� берег её, она бы всё равно пришла…

— Ты лжешь, — прошипел Сергиуш, глядя на отражение в мече. Красивые, четко очерченные губы колдуна изогнулись в кривой усмешке.

— Пришла одна сестра, придет и другая, я вечен, а это железо тебя не спасет.

Он рванулся вперед, и его темный балахон едва не погасил единственное облачко света. Закрыв глаза, Сергиуш прошептал короткую молитву, развернулся и сделал резкий, отчаянный выпад с мечом, чувствуя, как он пронзает грудь колдуна.

— Это железо побывало на Святой земле, а ты отправляйся к дьяволу!

Он не видел, что происходит с колдуном, пока тот не перестал извиваться и не рухнул наземь с тяжелым глухим звуком. Звенящая тишина окружила его, окутала своим коконом, а когда пан Чарнецкий решился открыть глаза, он увидел тело седого старика, — от былой красоты колдуна не осталось и следа, но самое страшное было то, что на месте глаз у него зияли черные провалы.

«Вся сила его — в глазах», — вспомнил он. Черная свеча погасла, и дом озарился светом блуждающего огонька, и только тогда Сергиуш увидел, что на плечах у него поблескивает по одному зеленовато-коричневому камню. Огонек, которым была панна Магда остановился на мгновение, словно прощаясь, а потом вылетел в открытое окно.

***

— Пан Сергиуш, пан Сергиуш, да проснитесь же вы! — пахолик Матеуш отчаянно тянул его за плечо, уже, должно быть, потеряв надежду разбудить поручика. Чарнецкий резко сел, невидящим взглядом пытаясь оглядеть лагерь. Вскоре зрение вернулось к нему, и он увидел, что все были живы, костер горел, лошади ржали и фыркали, гусары разговаривали, кто-то спал, а кто-то ел и пил.

— Ну, вы уж дали маху, пан Сергиуш, — облегченно вздохнул Матеуш, — напугали меня сильнее, чем эта ваша вечерняя история.

— Спасибо, что разбудил, я уж сам думал, что не проснусь, — Чарнецкий встал и поглядел на свою кирасу, лежащую рядом. Глаза колдуна — и теперь он это знал — мрачно мерцали, и отсветы костра делали их из зеленых желтыми.

«Вся сила его — в глазах, значит… Вот, о чем говорил дед… Но ведь не передалась же ему сила колдуна?»

«Расплачусь за это бессмертной душой», — таковы были слова деда, который не получил в боях ни одной царапины и на всю жизнь снискал славу колдуна и оборотня из-за особой ярости в бою и сотен таинственных легенд, которые сложились вокруг него.

— Может, это всё мне приснилось? — подумал Сергиуш, похлопывая свой жупан по карманам — он искал курительную трубку, к которой обращался в особенно волнительные моменты, чтобы успокоиться и подумать. Ладонь нащупала что-то твердое, и пан Чарнецкий извлек на свет маленький овальный портрет черноволосой девушки с орлиным носом, с самого края запачканный черным воском.

[1] Боевой молот-клевец

[2] Оруженосцы

[3] Гыргалица — в словацком и польском фольклоре гигантская лесная женщина с чёрными ногами.

[4] Во имя Отца и Сына и Святого Духа (лат.)

[ssanianks]

И в вчерашнем том бою

Я костьми полягу в поле

[lhdsh]

Тепер тут поле бою...

[deadbattsblog]

перемога так далека та жадана

налетять круки на поле бою

і будуть кістки та кров кохана

не полишити головне нам зброю

легіон б'ється не на життя

на смерть. і лиш вона розсудить

кому вінець за кровопролиття

та кого тартар остудить

і б'ється з долею людства легіон

ворог клятий й непідступний

в кожного в ряді свій ненависний Іліон

в кожного під брамою кінь підступний

якщо нагорода смерть то сенс всього

який резон рвати і метати

лиш бій має сенс і кожен випадок його.

кожен. має. встати.

[knizhnycmok]

Хачу АС, дзе сярод Вэняў, якіх ВВС забраў з лагера ваеннапалонных, А-Юань быў не адзіным дзіцём. Што А-Юань быў малодшым, а старэйшай было гадоў 14 (ВВС, гледзячы на яе, думаў, што сам ён у 14 прыехаў у Гусу на навучанне, і богі, якім жа ён быў дзіцём тады), і паміж імі - яшчэ паўтары дзясятка дзяцей без дзяцінства.

Гэтая дзяўчына ўжо дастаткова дарослая, каб ведаць, хто такі Ілінскі патрыярх. Яна ведае, што ён рабіў з тымі, хто ваяваў пад сцягамі з чырвоным сонцам, і што ён рабіў з іх трупамі. Як ён прымушаў іх забіваць сваіх жа.

Яна была дзіцём, калі пачалася вайна, і тым не менш яе тройчы лавілі, калі яна пыталася выйсці на поле бою супраць Ілінскага патрыярха. Бо ён не чалавек, ён бяздушная пачвара, і ўсё, чаго яна хацела, гэта адпомсціць за сваіх бацькоў і братоў, целы якіх засталіся недзе там, у невядомасці.

Яна называе Вэнь Цін здрадніцай за тое, што тая звярнулася да Ілінскага патрыярха

(– Ён забіў іх! Ён знішчыў нас, як ты можаш!

– Няхай мяне праклянуць мёртвыя, але я вінная клапаціцца пра жывых).

Яна адмаўляецца размаўляць з ім, але глядзіць яму ў вочы, кідаючы выклік кожнае імгненне свайго існавання.

Вэй Вусянь прымае яе нянавісць. Прымае кожнае абвінавачанне, кожнае злое слова, нават калі яна крычыць, што лепей бы яе забілі ў тым лагеры, як Вэнь Ніна, чым жыць тут, пад апекай дэмана.

Дзякуючы шчасліваму ланцугу падзей яны жывуць. Яны выжываюць, і хутка іх называюць ужо Ілін Вэй, маленькім ордэнам пад кіраўніцтвам - прыглядам - Юньмэн Дзян.

Аднойчы лёд на яе сэрцы трэскаецца.

– Навучы іх. Ты заклінальніца, я бачыў цябе з мячом. І цябе навучылі, як заклінальніцу з Вэнь. Я магу іх навучыць талісманам, Цін-дзе – медыцыне, але толькі ты можаш навучыць іх майстэрству мяча, як Вэнь.

– Вэнь даўно ўжо няма ў гэтым свеце, ты сам паклапаціўся пра гэта.

– У тваіх сілах адрадзіць тое, чым спакон вякоў ганарыліся Вэнь.

– Пад тваім іменем.

Ён з сумам і надзеяй паглядзеў на яе.

– Магчыма, аднойчы ты зможаш назваць сваё.

У свае 17 яна па-ранейшаму ненавідзіць Ілінскага патрыярха. І як першая вучаніца Ілін Вэй, вучыць сваіх шыды і шымэй, хто яны на самой справе - і чым яны могуць ганарыцца.

[dyadkova]

Мета Путіна

Метою Путіна завжди було забезпечити для себе і свого оточення сильну позицію у відносинах із Заходом, яка дозволить йому утримувати владу в Росії без критики методів, які він використовує, легітимізувати свою владу вдома через визнання за кордоном і переконати російських громадян у тому, що країна оточена ворожими силами. Захід дозволив йому це зробити. США пішли з Сирії, залишивши поле бою силам Кремля, а американські коливання щодо майбутнього НАТО залишили країни Балтії та інші в тривожній невизначеності. Можливо, НАТО і наблизилося до порогу Росії, але воно більше не стримує Кремль.

Невдовзі після того, як Джо Байден став президентом США, американський інтерв’юер запитав мене про мою думку щодо зовнішньополітичних намірів Володимира Путіна і про те, чи ймовірно, що його агресія проти сус��дніх країн продовжиться. Я бачив, що мій співрозмовник був стурбований шкодою, яку Кремль завдає перспективам миру в усьому світі, але я не міг запропонувати йому нічого, що могло б його заспокоїти. Моя оцінка, сказав я йому, полягає в тому, що Путін - колишній агент КДБ, який шкодує про втрату СРСР і поставив собі за мету відновити контроль над якомога більшою частиною колишнього Радянського Союзу.

- Михайло Ходорковський

[wpristav]

Мототранспорт в Спецоперации

Штурмова�� группа на мототранспортеВ российских войсках широко применяются различные виды мототранспорта. Мотоциклы и квадроциклы, отличающиеся высокой скоростью и проходимостью, используются как на поле боя, так и в тылу. Они помогают повысить мобильность подразделений в бою и решают вопросы снабжения. Техника в строюРоссийская армия начала осваивать современную...... Читать дальше »

[7ooo-ru]

СВО. Донбасс. Оперативная лента за 20.06.2024

Оперативная информация с фронтов ДНР и ЛНР, военные сводки от Вооруженных сил Новороссии, новости АТО, фото- и видеоматериалы военных журналистов из горячих точек Донбасса, актуальные интервью с лидерами Новороссии.

——————————

——————————

09:20 За ночь российские средства ПВО уничтожили шесть украинских БПЛА над Адыгеей, три над Брянской областью, три над Краснодарским краем, один над Ростовской областью, один над Белгородской и один над Орловской

Об этом сообщили в Минобороны России.

——————————

——————————

09:00 Танковый экипаж Т-80 БВМ группировки войск «Днепр» уничтожил укрепрайон противника севернее Работино

«Основные проблемы на нашем участке – это вражеские FPV-дроны в огромных количествах, – рассказывает о ситуации на поле боя механик-водитель танка Т-80 БВМ с позывным «Енот». – Но благодаря РЭБ-установкам, установленным на нашей технике, удается преодолеть эти неприятные ограничения в бою. Также есть очень обширные минные поля, которые нам помогают преодолевать наши помощники-«птички».

Подробнее https://7ooo.ru/group/2024/06/20/362-svo-donbass-operativnaya-lenta-za-20062024-grss-317971800.html

[gennadiycherednichenko]

Путь Воина

В пыльной дымке рассвета, на полях, где история пишется кровью и мечом, одинокий воин на белом коне мчался сквозь туман войны. Его одежда, традиционный наряд воина с Ближнего Востока, развевалась на ветру, а лицо было скрыто за покрывалом. В руке он держал прямой, узкий меч, который сверкал на солнце, словно молния, разрезающая небо.

Этот воин, Амир, был известен своей отвагой и мастерством в бою. Но его сердце было полно сомнений. Ведь он знал слова Пророка Мухаммада ﷺ, переданные Анасом ибн Маликом: «Победа приходит после терпения, радость после печали, и поистине, после тяжести приходит облегчение, и (вновь) поистине, после тяжести приходит (ещё одно) облегчение».

В этом бою Амир искал не только победу над врагом, но и понимание своего пути. Он помнил о важности следования за Пророком Мухаммадом, его сунне, и знал, что истинная победа не в мече, а в терпении и вере.

Когда битва достигла своего апогея, Амир оказался лицом к лицу с вражеским вождем. Мечи их встретились, искры полетели в разные стороны. В этот момент Амир вспомнил слова Пророка и понял, что его сила не в ярости, а в спокойствии и упорстве. С каждым ударом меча он чувствовал, как его сердце наполняется миром и уверенностью.

Битва закончилась, и Амир остался стоять один на поле боя, взирая на утреннее солнце. Он понял, что истинная победа - это мир в сердце, достигнутый через терпение и веру. Амир вернулся домой, не как победитель в бою, но как человек, нашедший свой путь в следовании за учениями Пророка Мухаммада ﷺ.

Так, на поле боя, где жизнь и смерть переплетаются, Амир нашел свое облегчение после тяжести, радость после печали, и победу после терпения, как и обещал Пророк.

[bramzik]

Битва

На поле спокойно и безмятежно. Легкий ветерок играет с травой, заставляя ее трепетать, так что зеленое полотно напоминает поверхность волнующегося океана.

Внезапно мягкий шелест травы перекрывает гул, доносящийся неподалеку – топот тысяч и тысяч ног, бегущих в такт и создающих четкий ритмичный рисунок. Спустя мгновение слышится ржание разгоряченных лошадей, доносятся крики людей. На холме, там, откуда тускло светит заходящее солнце, появляется шеренга воинов. Пехота и конница ровной линией растягиваются на сотню метров вдоль горизонта. Выстроившись, они замирают на месте, и в воздухе повисает мертвая тишина. Слышно только, как развевается на ветру знамя: синий шелк бьется, на мгновения обнажая серебристые узоры в виде цветов и крыльев.

Вперед, будто не замечая огромную армию, выходит миниатюрная девушка с каштановыми волнистыми волосами. На ней короткая толстовка и широкие спортивные штаны.

Хмурясь, она всматривается вдаль. Ветер становится холодным и резким. Небо затягивают тучи. Волосы ее мечутся на ветру, вторя движениям разбушевавшейся травы...

На противоположной стороне поля девушке наконец удается разглядеть армию противника. Там, так же, как и она, перед длинной шеренгой воинов стоит человек. Взгляд молодого парня с выразительными карими, почти черными глазами устремлен вперед. Лицо его кажется непроницаемым и серьезным, но на нем можно различить едва уловимый оттенок смятения.

Концерт. Она танцует с подругами. Серебристые блестки мерцают на ее щеках, она растворяется в музыке. Открыв глаза, она ловит на себе его пристальный взгляд.

Девушка поджимает губы и гордо вскидывает голову. Сзади слышится нетерпеливое ржание лошадей.

Они смотрят друг на друга, не отрываясь. Одна из ее подруг подбегает к нему и обнимает.

В глазах девушки вспыхивает огонь, и резко развернувшись, она делает шаг навстречу шеренге. Воздух пронзает душераздирающий звук горна – звук, призывающий к бою.

Сорвавшись с места, мимо нее проносятся воины. Они обегают ее с двух сторон: слева и справа мелькают доспехи, взмыленные крупы лошадей, острые наконечники копий, сталь мечей.

Они на дне рождения ее подруги. Остаются на кухне одни, разливают виски с колой по стаканам, смеются, случайно касаются пальцами. Она отдергивает руку, словно от удара тока.

На той стороне, наблюдая за тем, как ее армия, словно кипучая волна, накрывает поле, он медленно поворачивается и поднимает руку. Когда она опускается вниз, сотни лучников одновременно поднимают вверх натянутую тетеву, и в небо взмывают сотни стрел, заволакивая его черными стаями.

Она быстро натягивает шарф и, вылетев из квартиры, сбегает вниз по лестнице.

Через доли секунды бегущих по полю воинов накрывает смертоносный град: стрелы пронзают головы, впиваются в тела, руки и ноги. Тут и там, сраженные, люди падают на землю, но строй не распадается, и закрываясь щитами, одичавшие от страха и ярости воины бегут дальше.

Он догоняет ее и хватает за руку.

Земля перед ними набухает и взрывается комьями: на поверхность выбираются индрики – полубыки-полуносороги: их чешуя светится изумрудным огнем, а морду украшают два рога. Выбравшись на поверхность, они вспарывают рогами землю, и по ней в разные стороны разбегаются молнии: словно магнит, она притягивает стрелы, и те бессильно падают вниз, впиваясь в землю.

Под знаменами его армии, на которых золотом вышиты огонь и львиная голова, с утробным ревом выдвигаются могучие исполины – волоты. Гигантскими шагами, от которых содрогается земля, они надвигаются на противников, которые на их фоне напоминают игрушечные фигурки. В руках великаны держат покрытые мхом посохи, крепко обвивающие в изголовье острые глыбы.

Преодолев половину поля за несколько шагов, волот замахивается – тяжелый наконечник посоха вонзается в морду индрика и отбрасывает его на несколько десятков метров в сторону.

Тяжело дыша, зверь пытается подняться, неуклюже перебирая всеми четырьмя конечностями.

Вокруг него, схлестнувшись, протыкают друг друга копьями и мечами воины противников. Оружие вонзается в плоть, лошади падают, раздаются вопли и крики. Земля становится рыхлой и багровой от крови.

Прямо на бегу его воины делают кувырок и превращаются в волколаков. Они наскакивают на людей и лошадей, двое вонзают свои длинные клыки в упавшего индрика. Они жадно отрывают куски изумрудной плоти – и оторванная чешуя меркнет, становясь серой. Индрик еще несколько раз дергает толстыми, словно стволы дерева, ногами, и тело его обмякает.

Она со злостью вырывает руку и толкает его в грудь.

С криком ярости и слезами на глазах девушка срывается с места и на бегу поднимает с земли окровавленный меч. Где-то в глубине темных туч доносится тонкий писк. Извиваясь всем телом, из дымки серых облаков появляются змеевидные василиски. Издавая невыносимый звук, они испускают вспышки синего света, которые взрывной волной уничтожают десятки воинов противника.

Василиск пролетает мимо волота – исполин, объятый синим пламенем, рассыпается грудой камней. Внезапно рядом с ним оказывается другой великан – тяжелое изголовье посоха глухо сносит тонкое тельце василиска. Оглушенный, тот падает на землю и извивается от боли. Волот отводит руку еще раз, чтобы нанести последний смертельный удар, но внезапно его посох вместе с кистью падает на землю рядом с василиском...

Он молча пропускает удары, глядя на нее.

Тяжело дыша, с мечом в руке, она смотрит на парня, стоящего на небольшом возвышении рядом со своим великаном-воином, которому он только что отрубил кисть.

Волот, перехватив раненую руку другой, издает утробный рев и медленно отступает к своему войску. Лязганье мечей стихает, и все до единого на поле замирают. Пришедший в себя василиск, издав тонкий писк, снова взмывает в небо и исчезает в серых облаках.

Они долго смотрят друг на друга среди мертвых и искалеченных тел, а затем бросают оружие...