#12kingdom

[shedutranslation]

ДВЕНАДЦАТЬ КОРОЛЕВСТВ. ТЮРЬМА ТУСКНЕЮЩЕГО СВЕТА

Глава 4

Автор: Оно Фуюми Оригинальное название: 落照の獄 (Rakushou no Goku) Переводчик с японского на английский: o6asan Переводчик с английского: Shedu Бета: Karasu No-Tappitsu

На следующий день, когда Эйко наведался в Шихо-фу, зал суда, там его уже ждали Тенкей Джокю и Шиши Соцую. На лицах обоих читалась тоска и подавленность.

После того, как все трое наконец собрались вместе, их подчиненные удалились в другую комнату. Шихо, являющийся организатором судебного процесса, так же отсутствовал. Здесь могли находиться только прокурор Шикей, Тенкей и Шиши, управляющие судебным процессом. Каждый из них мог повлиять на исход дела.

Пока дверь не закрылась за последним из сотрудников, никто так и не нарушил молчания, однако, и без этого, Эйко отлично знал, о чем думают они все. Джокю и Соцую были в полном замешательстве.

– ... Толку не будет, если мы все будем продолжать молчать, – был вынужден начать Эйко. – Что вы думаете по поводу всего этого, Тенкей.

Джокю тихо вздохнул. Из них троих он выглядел моложе всех: на вид ему едва можно было дать тридцать. Джокю занимал должность Тенкея, на плечи которого ложится расследование преступления и вынесение приговора по закону.

– А что тут скажешь? У нас есть только отчеты о допросах, проведенных в Районном и Высшем судах. Районный Тенкей проделал отличную работу, мне даже нечего добавить.

– Тенкей, вы ведь встречались с Шюдацу? Что это за человек по-вашему? – спросил Эйко.

– Он монстр, – ответил он коротко и с явным отвращением. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что после этой встречи к нему прониклись самой настоящей ненавистью.

– И все же, некоторые детали районного Тенкея остаются не ясны. Например, убийство семьи в соседней деревне.

Когда Шюдацу спросили о мотивах, он ответил, что ему просто не было куда идти. Более того, есть сведения о том, что есть свидетель по убийству, совершенному Шюдацу незадолго до этого. Именно поэтому он решил укрыться в покинутой деревне на зиму, так как привлек к себе слишком много внимания в городе. Однако, к сожалению, в той деревне, в которой он искал укрытия, остались люди. Результатом стало убийство целой семьи, но Эйко по-прежнему терзали какие-то подозрения. Обычно в период заморозков в деревнях никого не остается. Если бы его волновало наличие людей в деревне, он мог найти другую, ведь большинство близлежащих поселков были пусты.

– Нет жителей – нет еды, то же самое касается и запаса дров, – ��зял слово Тенкей. – По его словам, то, что в доме остались жители, ему было даже выгоднее, нежели просто прятаться в опустевшей деревне.

– ...выгоднее, –  пробубнил себе под нос Эйко.

– Что ж, понятно. Но, он все это время жил в одном доме с убитыми, почему бы ему просто было не перебраться в другой?

– Он не видел в этом необходимости, так как во время холодов тела разлагаются намного медленнее, а значит и запаха нет.

Соцую, который до этого момента хранил молчание, вздохнул и покачал головой, и Эйко был с ним солидарен. Этот Шюдацу, он обладал извращенным умом, но в то же время казался разумным. Этот факт еще больше смутил Эйко.

– Хорошо, а что насчет Шюнрё? Какой смысл было убивать мальчика за двенадцать сен, если в кармане при этом есть около десяти рё?

– Он постоянно уклонялся от ответа и в итоге так ничего и не рассказал. Может быть он что-то скрывает? Нужно в этом разобраться.

– Не знаю. Все, что он сказал об этом убийстве, так это то, что, если бы мальчик позвал на помощь, это бы добавило ему хлопот. Четкого ответа по поводу украденных денег не было.

– По поводу этого дела, районный Тенкей обозначил, что это убийство первой степени. Как вы это определили? – пробормотал Эйко.

– ...Я все еще сомневаюсь, собирался ли он просто отобрать деньги, или все же убить его с самого начала. Если он с самого начала вознамерился убить мальчика, то это убийство первой степени. Но если он убил его лишь из страха, что тот поднимет шум, это уже вторая степень.

– А что сказал сам Шюдацу?

– Сказал, что хотел отобрать деньги.

– Если бы он не задумывался об убийстве и боялся, что мальчик позовет на помощь, он бы наверняка дождался, пока тот доберется до безлюдного места.

– Не думаю. Шюдацу знал, что ребенок шел в маленький магазинчик неподалеку от его дома. Он ведь слышал его разговор с матерью.

Женщина подозвала к себе сына, чтобы убедиться, что у него хватит денег. Шюнрё разжал пальцы и продемонстрировал ей деньги на ладошке.

"Четыре сен за персик, двенадцать за три. Да, у меня хватает."

– Семья Шюнрё небогата. Шюнрё было всего восемь, и родители были не в состоянии выделять средства ему на карманные деньги. Поэтому единственным способом для него раздобыть их было помочь родителям в работе. Каждый день он помогал им и получал за это один сен в качестве оплаты. Он получил двенадцать сен примерно за десять дней. Слышал, он просто грезил тем, чтобы отведать персиков, – с сожалением сказал Джокю. – Он хотел купить два себе и еще один младшей сестре, поэтому помогал и терпеливо копил деньги.

Эйко кивнул, чувствуя, как сказанное вновь отдается болью где-то в груди. Мальчик наконец накопил двенадцать сен и с гордостью показал их матери. Он словно перенесся в тот момент, видел, с какой гордостью улыбается ребенок, и как ему отвечает тем же его мать. Это была трогательная сцена, но в то же время судьбоносная.

– Шюдацу слышал их разговор, именно поэтому и решил действовать быстро и наверняка, не дав ребенку дойти до магазина, а затянув его в первый попавшийся безлюдный переулок.

– Мне кажется, он с самого начала знал, что мальчика придется убить, чтобы он не начал шуметь, очевидно, что их мог кто-нибудь увидеть.

Джокю кивнул.

– Согласен, вот почему Тенкей и назвал это убийством первой степени.  И все же, я все еще сомневаюсь в том, что Шюдацу последовал за мальчиком, с самого начала решив, что убьет его. Думаю, он обычный психопат. Хочешь – реши, как отобрать, и действуй. В результате, все убийства, совершенные им, были совершены на почве желания чего-либо, по крайней мере, я так думаю.

– Хм, – устало вздохнул Эйко. То, что только что высказал Джокю, было крайне деликатным предположением. Но его нежелание судить это как убийство первой степени было понятно. И все же, перед ними стояло непростое решение, которое не могло опираться лишь на их личные предположения, однако в первый день судебного разбирательства просто не было смысла беспокоиться об этом, по крайней мере, так думал Эйко, задумчиво глядя на Соцую. Это был мудрый и опытный старик лет шестидесяти, но на самом деле, среди них всех он был самым младшим.

– А что думаешь ты, Шиши?

Его работа состояла в том, чтобы отыскать основания для помилования и предъявить их для смягчения приговора в соответствии с тремя законами: Санша, Санью и Санши. Санша означал три вида людей, которых должны освободить: детей до семи лет, стариков старше восьмидесяти лет и слабоумных.

– Что ж, он не попадает ни под одну из категорий Санша. Тут все понятно, – ответил Соцую, на что Эйко с Джокю кивнули.

– Ко всему прочему, нет сомнений, что он и не Санью.

Санью означает Фушики, Кашицу и Ибо. Фушики – это люди, которые не знали, что совершают преступление и не понимали, что их действия преступают черту закона. Например, это убийство по неосторожности, когда подсудимый сбросил с высоты поклажу и попал кому-нибудь по голове, не зная, что внизу кто-то проходил. Кашицу – это ошибка. Например, когда подсудимый случайно уронил на кого-нибудь поклажу, пытаясь избежать столкновения, или просто потерял контроль над большим грузом, что держал в руках, в результате чего были пострадавшие. Ибо – э��о забытое. Например, если подсудимый просто забыл, что на месте, куда он кидал поклажу, кто-то стоял. Понятное дело, что Шюдацу не попадает ни под одно из этих исключений.

Эйко вздохнул.

– Значит, Санши?

Соцую кивнул.

Санши – это тот, кто отдается на суждение присяжных, выслушивает мнение чиновников и народа. Если среди них будет хоть один голос в пользу подсудимого, приговор обязаны смягчить. Соцую, в соответствии со своим долгом, должен был взять во внимание мнение каждого, а так же часто обращаться за советом в Риккан.

– В смягчении наказания нет никакой необходимости, ибо никто не высказался по этому поводу. Более того, практически все требуют его казни. Большинство чиновников придерживается того же мнения, однако есть и те, кто выражает беспокойство. В Риккан посоветовали быть осмотрительнее, а нам известно, что зачастую они говорят теми же словами, что и правитель. Остальные же глубоко обеспокоены злоупотреблением смертной казнью, которое может отразиться и на нашем будущем, если мы сейчас вот так просто и решительно казним его.

– Так я и знал. Я, конечно, ценю эту осторожность со стороны Риккан, но...

– Не могу сказать, что он не попадает под Санши только потому, что у некоторых есть опасения. Но ярость народа велика. Большинство из них не готово принять ничего кроме смертной казни. И если Шикей дарует Шюдацу жизнь, они могут потребовать выдать его им для самосуда.

– Понимаю, – пробормотал Эйко. Если он избежит смертной казни, могут начаться беспорядки, и если бунты еще могут быть подавлены, то ярость народа по отношению к судебной системе – нет. Если они применят против людей силу, их доверие будет утеряно, как к системе, так и к самой стране.

– А что насчет требований семей жертв? – спросил Эйко. Иногда именно жертвы или люди, связанные с ними, могут быть теми, кто смягчит наказание. Но такое случается с Санши лишь когда понятно, что перед ними человек, который раскаялся в своих преступлениях и просит прощения у жертвы, хочет искупить свою вину.

– Не поступало ни одного заявления на замену казни штрафом. Начнем с того, что Шюдацу вообще не связывался ни с одной из семей своих жертв. А те, в свою очередь, требуют казни и каждый день наведываются в национальное бюро.

"Как я и предполагал", – подумал Эйко.

– Могу себе представить возмущение семей жертв, но, даже казнив преступника, они не получат того удовлетворения, что думают.

– Согласен. Более того, многие выступают против обычного обезглавливания и требуют, чтобы его медленно разрезали на 23 куска, что соответствует количеству жертв, уподобившись народу из Хо.

Медленное нарезание преступника на части действительно является одной из смертных казней. Преступника убивают медленно, отрезая от него кусочки дюйм за дюймом, а после того, как он умирает, еще и обезглавливают. Иногда же обезглавливают, когда видят, что человек вот-вот умрет. Есть можество вариантов, все они зависели от местности и эпохи. Бывали случаи, когда действительно до самой казни решали, на сколько частей должен быть разрезан преступник. Именно отсюда и появилось предложение разрезать Шюдацу на столько частей, сколько убийств он совершил. Недавно в Шисо провели тщательный разбор казней в других странах, и именно это выбрали в качестве наказания для Шюдацу.

Джокю недовольно хмыкнул.

– Они заявляют о своем желании казнить его подобным образом, но представляют ли они себе, насколько это жестоко? Это не отнимает у него жизнь, а только продлевает ее, а так же мучения, в которых нет никакой необходимости. Некоторые правители других королевств когда-то сажали преступников в сенсеки, чтобы продлить их страдания, а теперь, люди требуют вот этого.

– Но именно это Шюдацу и сделал со своими жертвами.

На эти слова Джокю не нашел, что ответить.

– Да, именно так он и убил одну пару, чтобы узнать, где семья держит свои сбережения, он на глазах у жены кромсал ее мужа по кусочку, отрезая каждый палец, затем уши и нос. После того, как муж скончался от болевого шока, он искромсал ему живот и перешел на жену. С самого начала они ему говорили, что сбережений никаких нет, и это действительно было так. Они продали свою собственность для того, чтобы их сын мог поступить в Шогаку и переехать в общежитие. Да, они получили много денег, но все они были потрачены на школьные расходы сына. Они страдали и умерли ни за что.

– Он убивал людей, разрубая их на части и что, для него это слишком жестокое наказание? Ни Шюдацу не может пожаловаться, что это бесчеловечно, ни мы. Все равно найдется человек, который скажет, что это наказание необычайно жестоко, но это не отменяет того, что он точно так же поступил с бедными людьми.

Ни Эйко, ни Джокю не нашли, что на это ответить.

– Вряд ли я найду подходящие слова, чтобы убедить народ, – пробормотал Джокю. – Думаю, Шюдацу хочет, чтобы его казнили...

Эйко взглянул на него с подозрением. Джокю смерил его и Соцую печальным взглядом.

– Он надеялся на то, что его казнят еще до того, как посадят в тюрьму, он сам сказал ��не об этом. Раз уж Шюдацу так хочет этой казни, то она для него вообще не является наказанием. Жизнь в тюрьме для него намного хуже, что думаете?

– Это может быть просто словами. С чего бы нам верить тому, что он говорит? Даже если это правда, стоит отправить его на казнь, как он тут же начнет умолять сохранить ему жизнь, – отозвался Соцую.

– Ну, может вы и правы, а может быть и нет.

– Я считаю, что это просто блеф, не может быть такого, чтобы Шюдацу не умолял не казнить его. Я никогда не поверю в то, что он не боится умереть. Разве существует такой человек, который не боится ни боли, ни смерти? В нем, как и в любом человеке, все еще есть этот основной инстинкт, даже если он в отчаянии. Именно поэтому он так подавлен, разве нет?

Подумав, Джокю все же покачал головой.

– Это может быть блеф, а может и не быть. Но я бы не сказал, что он подавлен. Это сложно объяснить, но складывается впечатление, что он хочет выглядеть победителем, когда ему вынесут смертный приговор.

Однако ни один мужчина, ни второй его не поняли, как бы Джокю не пытался подобрать слова, ведь только он имел возможность поговорить с Шюдацу. Стоило им всем замолчать, как в коридоре послышались стремительные шаги, сопровождаемые громкой ссорой.

– Дай-шико, прошу, подождите!

По ту сторону двери послышался голос, в котором узнавался Чиин из Шихо.

– У них сейчас совещание. Даже если Дай-шико... – дверь распахнулась прежде, чем Чиин успел договорить, являя им сердитого Дай-шико.

– Вы приняли решение?

Не понимая, что случилось, Эйко в удивлении встал на колени и вежливо поклонился.

– Судебный процесс только начинается.

– Хорошо, – произнес Энга Дай-шико, окинув их всех взглядом.

– Уточню заранее. Смертная казнь недопустима, надеюсь, вы понимаете это.

Эйко обменялся с остальными взглядами. Случалось такое, что Шихо и другие высокопоставленные чиновники давали им советы по поводу судебного разбирательства. Перед началом суда Шиши консультируется в Риккан-чо и остальных учреждениях по поводу Санши. Однако, Тенкей, Шиши и Шикей, только эти трое, проводят совещания на свое усмотрение, опираясь на собственную мудрость.

– Дай-шико, вы переходите все границы, – Чиин даже не скрывал своего гнева. Еще не бывало такого, чтобы кто-то пытался оказать давление на решение суда. Даже Дай-шико не был тому исключением. Когда суд уже вынес свой приговор, Дай-шико и Чосай могут возразить против него и отправить дело на повторное рассмотрение, но только после запроса мнений других должностных лиц, а также только один раз. Но никогда не было такого, чтобы они давали ��акие-либо указания перед вынесением пр��говора.

– Если есть исключения, то только по инструкциям Его Величества, – выпад Чиина был настолько резким, что Эйко удивленно вскинул на него глаза. – Ваше заявление со слов правителя? Если это так, то я все понимаю.

– Нет, Его Величество сказал, что оставляет это на мое усмотрение, а я могу положиться на решение вас троих.

– С Его Величеством что-то не так.

Энга оттолкнул Чиина назад.

– Тогда почему у вас такая нерешительная позиция? Может ли это быть связано с тем, что вы боитесь того, как на это отреагирует народ? – спросил Энга и вновь окинул их троих взглядом.

– Идеал наказания – это не назначать наказания. Его цель не в том, чтобы наказать, а в том, чтобы заставить челоека не нуждаться в нем. Существует также поговорка «Кейсо». Она гласит, что в наказаниях нет нужды, что, если мы отлично контролируем то, что происходит в нашем государстве, то и количество людей, совер��ающих преступления, уменьшается. Нет сомнений в том, что это и есть идеал страны. Наше королевство все это время продвигалось в нужном направлении, поэтому нет никаких оснований в том, чтобы отказываться от идеала сейчас.

– Сомневаюсь, что вы тут правы, – воскликнул Соцую. – Если все так, как вы говорите, то как мог появиться такой монстр, как Шюдацу? Не пора ли нам снова пересмотреть нашу правовую систему?

– Вы не должны использовать такое слово, как "монстр", вы ведь представитель судебных органов, – огрызнулся Энга. – Да, Шюдацу – преступник, но он так же один из наших граждан. Слово "монстр" означает преступника, которого так просто не понять, потому что он низшее из существ, не равное человеку. Если вы решите, что он не человек, то вряд ли сможете изменить его к лучшему.

Подобная точка зрения даже немного пристыдила Эйко, но ничуть не смутила Соцую.

– Как я могу назвать человеком того, кто убил восьмилетнего мальчика за двенадцать сен?

Эйко попытался шепотом одернуть его, но тот даже не оглянулся на него, смело встречая пронизывающий и суровый взгляд Энга.

– Судебная система без зазрения совести заявляет, что преступник это все, что угодно, но только не человек. Не в этом ли кроется причина появления на свет таких, как Шюдацу? Сначала вы заявляете, что они не люди, а потом требуете от них раскаянья. И что потом? Они просто повторяют то, за что их осудили, потому что к ним с самого начала отнеслись, как к нелюдям.

– Но мы...

– Начнем с вопроса, кто вообще убил бы за двенадцать сен? Я знаю, что Шюдацу представал перед Верховным судом, но там он так и не осмелился объяснить свой поступок, ибо с самого начала к нему отнеслись там, как к монстру. Разве я не прав? Именно то, что некоторые ��мотрят на других людей свысока, и создает все больше и больше преступников.

Соцую не нашел, что сказать в ответ.

– Хоть это и может быть сложно, но для начала мы должны понять причину, по которой он убил мальчика. Если мы проясним это, то можем получить ответ на вопрос, как спасти такого преступника, как Шюдацу. Если у нас это удастся, мы сможем спасти и изменить его.

– Не хочу вас расстраивать, но Шюдацу сам сказал, что у него не было причин, – ответил Джокю, однако Энга лишь покачал в ответ головой.

– Он только это сказал? Возможно, он и сам не понимает, почему так поступил, возможно, он сам себя не понимает. Но можно ведь разобраться, предостеречь, объяснить, найти вместе с ним причину, а потом на будущее ознакомить с этим людей, представляющих судебную власть.

Джокю не ответил.

– В обязанности суда входит не просто наказание преступников, а провоцирование у них переоценки ценностей, а также их восстановление. Никогда не забывайте об этом, – сказал Энга, взглянув на Эйко и остальных.

Эйко уже хотел было что-то ответить, но вовремя закрыл рот, встретившись с пристальным взглядом Чиина, стоявшего позади Энга, который все же вновь проскользнул в комнату.

– Мы услышали вас, Дай-шико.

Энга кивнул.

– Тайхэки недопустима. Я ясно излагаюсь? – с явным давлением сказал Энга и развернулся. Чиин подле него ничего не сказал, поклонившись. Эйко и остальные последовали его примеру и подняли головы лишь тогда, когда шаги Энга затихли вдалеке, заметив, насколько все же все это уязвило Чиина.

– Вы все слышали слова Дай-шико. Но это никак не влияет на ваши обязанности, не поддавайтесь влиянию других и делайте все, как обычно.

– Но...

– Его Величество оставил это на нас. Мы не можем поддаваться настроению Дай-шико.

– Не значит ли это тогда то, что он отозвал свой указ по поводу тайхэки? – взволнованно спросил Соцую.

– Понятия не имею, – скривился Чиин.

– Что значит "понятия не имеете"? – вновь спросил Соцую, но Чиин лишь покачал головой.

Он жестом предложил Эйко и остальным присесть, сам он присел на скромную скамью, на которой обычно сидел подсудимый или свидетели, вызванные в суд для показаний. На что остальные лишь задались вопросом, заметил ли он это.

– Я разговаривал с Его Величеством и спросил напрямую, что он имел в виду под "Я оставляю это Шихо", но так и не получил четкого ответа...

С самого начала правитель отмахивался от Чиина, умолявшего его о встрече, объясняя это тем, что все, что хотел, он по этому делу уже высказал. Но из-за трудностей, с которыми столкнулись Чиин, Эйко и остальные, ему все же пришлось принять его. Правда перед этим Чиин не один день оббивал пороги Чосая и Сайхо.

– Но Его Величество сказал, что оставляет все на Шихо. Тогда я у��очнил, означает ли это то, что указ об отказе от тайхэки отменяется, на что он так же ответил: "Я оставляю это на Шихо". Он сказал, что если решением Шихо станет отзыв указа, то он примет это.

– Значит, мы можем расценивать это, как разрешение на смертную казнь?

– Я в этом убежден. Ваши руки развязаны, правитель сказал, что не будет оспаривать вашего решения.

На этот раз Эйко уже не смог отмахнуться от неприятного чувства волнения внутри. Можно ли это было расценивать, как полное доверие Шихо? Или же это просто попытка скинуть все на чужие плечи? Нет, эти слова нельзя было расценивать как доверие, это не были слова человека колеблющегося, скорее всего ему было просто все равно.

Эйко измученно вздохнул, услышав рядом с собой такие же стоны отчаяния – наверняка остальные были того же мнения.

Несмотря на то, что с правлением Его Величества в Рю пришла благодать, а сам он сидел на троне уже около ста двадцати лет, в последние дни людей все больше одолевали сомнения. В нем уже не было видно той заинтересованности в политике, что и раньше.       Несмотря на то, что сам он был хорошим правителем и прославил Рю, как конституционное государство, все чаще складывалось впечатление, что он будто бы бросает вызов закону. Он даже не обдумывал принятого им решения и не задумывался о том, что люди могут перестать слушаться его, когда он сам же и нарушает принятый им закон. Каждый раз находился кто-то, кто сетовал бы на это, но он не принимал это во внимание.

– Вот что Его Величество сказал по этому поводу, – вздохнул Чиин. – Не беспокойтесь о беспорядках, просто делайте свою работу, в любом случае я поддержу ваше решение.

– Дай-шико это вряд ли обрадует, – отозвался Эйко.

– Да, он может оспорить ваше решение, как Дай-шико, но вы все равно не обязаны подчиняться. К тому же, правитель оставил это на нас, поэтому, даже будучи Дай-шико, он не может препятствовать нашему решению. Единственное, что он может сделать, так это, уже после нашего вердикта, попытаться переубедить Его Величество лично. Всем нам известно, что Энга – сын правителя Рю. Как на публике, так и при личном разговоре, он может убедить его в своей точке зрения.

– Думаете, это возможно? – тихо спросил Соцую.

– Сложно сказать, – отозвался Чиин.

Дай-шико Энга называли правителем правителя Рю, хотя это было лишь прозвище, которым пользовались в народе. Данный случай мог быть обыкновенным проявлением соперничества с отцом, имевшим репутацию доброго и мудрого правителя, которым и хотел управлять его сын. Оброненные слова "Смертная казнь недопустима" просто были его проявлением.

Во всем, что бы ни решил правитель, Энга в свою очередь считал своим дол��ом подчеркнуть, что это было его, правителя, решение с самого начала. Даже если министры ставили это решение под сомнение и Его Величество поддавался этому, Энга никогда не шел на компромис. Он просто не даст возможности сомневаться в решении правителя, более того, он докажет возмутившимся министрам, что те неправы, и что на стороне правителя мудрость и закон. Он обладает привилегией врываться в отдельные покои Его Величества когда ему вздумается, чтобы в чем-то его поправить.

И тем не менее, как правитель, Энга никудышный. Во-первых, в любом случае, без слова правителя он не может ничего решать. Есть подозрения, что у него даже нет его собственного мнения. Пока правитель не скажет своего слова, он даже рта не раскроет, не желая брать на себя ответственность и обязательства, предпочитая просто внимательно наблюдать. В случае провала он трусливо все сбросит на плечи отца, прикрываясь тем, что это было его решение. Утверждая, что вся ответственность была на том, кто прнял решение, он в то же время пытается обскакать его. Сколько бы аргументов он потом ни приводил, все говорило о том, что у него не было своего взгляда на ситуацию. Зачастую, он складывал неправильное мнение в самом начале. Он рассуждал об идеалах судебной власти, но даже не задумывался о том, что невмешательство в ее работу является базой всего. Помимо этого, сам Энга умом не блестал и даже не мог сделать выводы на базе каких-то поступков и их последствий. Все ��то вытекало в элементарный вывод: у него попросту не было собственного мнения.

Из-за этого Энга не удавалось уговорить правителя, как бы он ни пытался. Тот лишь криво усмехался, приводя ему доводы против, а Энга, не в силах принять этого, приходил в бешенство, или же просто пытался опередить отца в его словах. Опыт показал, что Его Величество может и не прислушаться к сыну, поэтому решение в данном вопросе ложилось на Эйко.

– Я знаю, сейчас это прозвучит, как наглость, но все же, почему Его Величество дал принцу столь важную должность? – вздохнул Джокю.

Энга был тем еще упрямцем. Стоило ему высказать свое мнение, он даже слышать не хотел чего-либо, что могло бы ему противоречить. Политик должен быть гибким. Упрямство с его стороны лишь вставляло палки в колеса людям, на него работавшим. Однако это не помешало правителю назначить Энга на такую важную должность. Люди не решались говорить об этом в полный голос, но ходила молва о том, что все было бы хорошо, если бы его назначили по крайней мере на должность Тенкан-чо или Шункан-чо, правитель же открыл ему дорогу к таким званиям, как Чикан-чо и Шукан-чо, чего тот и хотел.

– Что ж, – усмехнулся Чиин. – Отцовская любовь не знает границ. Даже такой великий человек не может преодолеть родительскую привязанность.

Все это лишь удручало Эйко. С появлением Энга в этой комнате на его плечи лег еще один тяжелый груз. Он и без него знал идеалы судебной власти, был с ними согласен и желал им следовать, вот только все они противоречили ситуации с Шюдацу. Именно это занимало все мысли здесь присутствующих. Человек, который не понимал этого, обладал властью, что придавало его словам вес. Кроме того, правитель начинал сердиться на свое министерство, а стоит министерству дать слабину – рушится вся страна.

[nanomutsuki-doodle]

【十二国記より泰麒＆景麒】 蓬山での泰麒＆景麒。 中国ではなくアラブ風？になった(　ﾟдﾟ) 児童書の表紙みたいにしたかったんだけどな…

Taiki & Keiki from 12kingdoms

[reymdraws]

Drawing completed back in 2014. Drawing Project : Queen Kei : Youko Nakajima : 12 Kingdoms Hi res image links: Flickr: https://flic.kr/p/jFXasy deviantart: http://fav.me/d74ruv0 + this is drawn using CS6 and a Wacom Intuos4 tablet + this is another realism drawing project + 12 Kingdoms is one of the best animes with great story and character development - it's just sad that the series wasn't finished #12kingdoms #12kingdomsfanart #twelvekingdoms #youkonakajima #digitalart #digitalpainting #digitalillustration #digital #digitaldrawing #digitalartist #digitalartwork #digital #photoshop #photoshopart #wacom #wacomtablet #wacomart #intuos #wacomintuos https://www.instagram.com/p/CEjjsHaJtCi/?igshid=1c4sz16l26p0t

[abcmacaronisoup]

#あつまれどうぶつの森 #あつ森 #acnh #animalcrossing #animalcrossingnewhorizons #マイデザイン #アマビエ #魔法の妖精ペルシャ #アイカツ #amabie #magicalfairypersia #aikatsu #12kingdoms #アイカツデザインオーディション #十二国記 #泰麒 https://www.instagram.com/p/B-5MFbIBL7L/?igshid=1trw58i69dqdq

[misiwrites]

4KINGDOMS RE-READ ADVENTURE & LORE POST part 2

the adventure continues

~*~*~

Chapter 5: rei having a bad time now in HD from max's point of view, and takao finds out he's supposed to be a magical boy with a pet dragon

oh-so-funny how i have a bit of the previous chapter from a second PoV. i don't do that very often, but it works here. i think. maybe. there are several funny as fuck moments in there, like max thinking flattery would work on rei and then rei doesn't get it at all, and the best line is max going "Holy crap. Now he was coming after me." at rei chasing him, ah, the beginning of an epic romance right there.

rei is so cute, apologising to max for being rude. rei why you so cute. and then he's laughing about being silly. that was a very cute scene. i'm swooning at my own reimaxes again

the four are together just by themselves for the first time. i always meant it to be a special time, but i don't know if i've made that clear enough ever since. like they feel a special connection when it's JUST the four of them. and max going - a line that i like alert!

These are the people I share the same fate with, I thought.

mm hmm. yes.

max refers several times to having seen photos of rei. but rei's made it sound like nobody's ever supposed to know what he looks like. now i have no idea what my thought process there was. i guess max has king privileges that allow him to see photos of the byakko-ou. gay privileges for future boyfriend i mean what

max here mentions the mandate of heaven during the official coronation, which i took from 12kingdoms, and then forgot ever since i think. in 12kingdoms it was a thing between the king and their special unicorn fella, which is the position i pretty much intended the knights to take in 4kingdoms. but. well. then it's just kind of never mentioned again. /quietly takes note

Re: Chapter 5 - THE LORE! CARDINAL DIRECTIONS!

since north, east, south and west are reserved for the country names, i had to come up with a different way to refer to the geographical directions in-universe. so everything is upper, right, lower and left instead. at first it sounded extremely silly even to myself, but i got used to it. fake it till you make it, said the fantasy author making up stupid shit.

~*~*~

Chapter 6: a tour around the snow glory palace, and a wild hiwatari souichirou appears

wow this early story is very rei-heavy isn't it. in the beginning, rei here says that ralf looks embarrassed… hmm… embarrassed ralf………. can you imagine

this:

“I demand an explanation right now!” “There there, chill out,” Genbu-ou's knight tried to shush him, “maybe take it easy and have a cookie, Seiryuu-ousama…” “The name’s Takao!” he bellowed in response. “I'm not some random nameless king who doesn't deserve to – know – anything!” (But he did move back to the table and grab the cookie that the knight was offering. I had never seen anyone eat something so angrily before.)

wow

this is the last chapter (so far) with johnny in it. so relish in sir johnny mcgregor's grand existence, everyone. and his, like, 2 lines total

another funny detail. rei being confused that nobody takes their shoes off in snow glory. i know right but you take your shoes off in tiger maple like once in this story, rei.

another detail that killed me:

Seiryuu-ou was now wearing a thick cloak of fur that honestly looked comically big on him; it made him look like a fat, hairy animal, and Ralf had to hold the hem up to keep it from sweeping the floors like an enormous mop.

MADE HIM LOOK LIKE WHAT

i think i maybe should have looked at these descriptions of snow glory like. even once after writing them. mm. well. you know. i'm looking now

it's cute that judy hugs takao before he leaves. aw.

Re: Chapter 6 - THE LORE! THE KINGS ARE CALLED WHAT NOW?

i realise, one lore aspect that i overlook myself maybe the most is the king titles. what is this seiryuu-ou, suzaku-ou and all other shit, you maybe wonder. "ou" simply means king, and i took the naming idea from, again, 12kingdoms, where they are named after the countries, so the main character is the kei-ou because she's the king of kei. it's not used SUPER much there but i snatched it and ran with it and never looked back. ("ou" is my preferred romanisation, but it's also regularly spelled "oh". it's the same word in yu-gi-oh. that's yuugi-ou, game king.)

~*~*~

Chapter 7: takao's cold ride home

only the second takao chapter. because the beginning was so rei-heavy. weird

takao calls griffolyon a chicken.

takao saying he's never cared about plants much, well surprise motherfucker you have plant magic. no wonder he's so disappointed in his powers

and takao being like, "i tried really hard to remember literally anything about my own country, but all i could think about was kai" welcome to the rest of your life.

it was a short chapter. you finally get more takao and then it's just this little turd and then it's back to rei again. i guess it's because this entire fic only exists because i started writing rei's PoV, he was really the main guy at first.

Re: Chapter 7 - THE LORE! THE MANSIONS!

the mansions are a never-ending source of worldbuilding fodder. there's a lot that actively goes into them while i'm writing. here's the basic building blocks of them: the mansions are based on the astronomy side of the four symbols. actually i kind of can't explain it in any way that makes sense. have a wikipedia

and these are the mansion names. as you can see, i only kept the west the same as they are here in romanised mandarin (i think it's mandarin. IS IT). for eastern mansions, i used the japanese kun'yomi readings. for the south, japanese on'yomi readings. and for the north, katakana readings of the english translations. i placed the mansions on my map rather arbitrarily, some are easy since they actually describe parts of the symbols, but then the rest is just pffft i dunno, i be bullshitting.

~*~*~

Chapter 8: rei drinks a hot chocolate just because he can't admit to max he doesn't like it

unicolyon apparently hates night. noted, you gay horse.

this is a really nice chapter actually, rei and max just talking to each other and rei asking if max likes being a king. and max is all honest like YEAH I LIKE EVERYONE LIKING ME! and rei's response is to wonder why his own life is such shit in comparison. a line that i like alert:

“I can tell you don’t feel the same. But I believe that, as a king chosen by one of the four holy beasts, you have the power to bring change to the things you aren’t happy with. Think about it – you're the greatest being in your country, Rei.”

that's max calling rei by first name for the firs time. a special little moment. this too, i like:

But why was it that Seiryuu-ou could remain true to himself, as an individual who carried his birth name, and always speak his mind and still be adored by everyone; why was it that the person now sitting opposite me could happily live as Genbu-ou and still be so full of life, still be this dazzling?

this was actually a really good little chapter. i liked it a lot. i feel much love for my byakko-ou rei.

Re: Chapter 8 - THE LORE! THE FOUR KINGDOMS VS. THE REAL WORLD!

the kingdoms are a mishmash of things i randomly pick to feature from countries that correspond the main boys and majestics, so east is primarily japan+germany, south is russia+britain, west is china+france and north is america+italy but north also gets a northern europe influence because of the snow. the south also gets some arabic influence for the environment and so on. the west has a bit of korea in it (both north and south) and for the east, i've used some vietnamese influence actually. some chapter mentioned the south having siestas so that's also kind of a spanish touch. really, when i see a cool thing i'll just take it.

[vlad-wakinyan]

Taiki, kirin del Reino de Tai ~ 12 Reinos 💕 . . #doodle #pencil #sketch #drawings #art #traditionalart #artist #instaart #instaartist #illustration #traditionalillustration #ArtistsonInstagram #pencilart #kirin #blackkirin #tai #taiki #TwelveKingdoms #12Kingdoms #character #fanart https://www.instagram.com/p/BuqRkd7F464/?utm_source=ig_tumblr_share&igshid=1c94yeygvfxwe

[misdre]

4 / 4 of the kingdoms of my beyblade AU as photosets: The Country of North

And Genbu, the Black Tortoise, created a land of winter, the Country of North. Most of this peculiar country was covered by a permanent blanket of frost and snow, but it also had an abundance of rivers, streams and lakes; and no matter how low the temperature dropped, the water never froze over. Void of sunlight, the Northern sky borrowed its light from the stars and the Moon, and sometimes the colourful veil of Northern lights.

The seven mansions of the North:

The royal mansion of Enkyampu: The inner-most ring inside the turtle-shaped country's "shell". The smallest mansion by area but the most populous mansion not only in the North but out of all 28 mansions of the known world, therefore hellishly packed with people. The capital city, Resting Palace, is located near the middle of the turtle's "stomach". The royal palace in Resting Palace is called the Snow Glory. Despite being the capital, Resting Palace's importance is mostly cultural and historical, and the actually biggest and most populous metropolitan city of Enkyampu is Palaceguard which, as the name states, is located near the capital to "guard" it from foreign harm (historically speaking).

The duchy of Dippā: Makes up the other "front leg" of the turtle, the only mansion located outside the rings that the rest of the mansions are divided into. A protruding mansion that's almost completely surrounded by the Western border, which has caused some border disputes in the past.

The archduchy of Wōru: The second ring inside the "shell". The least populous mansion due to much of its area being covered by water.

The marquisate of Gāru: The third ring inside the "shell". The second-most populous mansion.

The county of Rūfu: Makes up the other "front leg" and half of the "head" of the turtle and the fourth and outer-most ring inside the "shell". The largest mansion by area. Most of the cities are located by the shore of Lake Sickle, which is by far the largest lake in the known world.

The viscounty of Empu: Makes up the other halves of the "head" of the turtle and the "snake" riding on top of the turtle’s shell. Unofficially known as the religious capital of the North for its numerous churches and monastries.

The barony of Okkusu: Makes up the "back leg" of the turtle and half of the "snake". The majority of the mansion is separated from the main land by Lake Sickle and is therefore somewhat isolated from the rest of the country.

Random trivia:

The Northern currency is called nibaza.

The North has more lakes and rivers than the rest of the other three kingdoms combined.

Due to the cold climate and most of the soil being covered in frost, there's not much agriculture in the North apart from some cattle and greenhouses, almost all of which are located in Okkusu which is located near the Eastern border.

In the coldest parts of the country, there are entire cities built partially or mostly underground. There are also many coastal towns built partially over water. Canals are very common in Northern cities.

Outdoor sports are extremely popular in the North.

There's no Sunlight in the North and they instead treat the Moon the same way the other kingdoms treat the Sun.

The most commonly practised religion in the North is the worship of the Goddess, Lady Hiromi. Their most important holiday is the combined winter solstice and her birthday (how convenient!), Yule.

And some meta trivia to wrap things up:

the countries are rather arbitrarily inspired and based on the home countries of the BBA boys plus the corresponding euro team knights and just the general actual geographical location, though the east and the west really just turned out looking like they're japan and china but there's supposed to be some europe in there, and some of america in the west as well. also while kai is not really russian, it's still related to his character so the south is basically what i imagine russia on the southern hemisphere would be like. the north is a mishmash of northern europe, USA and italy. and then some is just my imagination obviously

i traced the shape of the map from some old ass carving of the four beasts and then improvised the details

the mansion names and their population sizes are based on the chinese constellations. the more stars in a constellation, the bigger the city and so forth. the real constellation names are originally in chinese, which i've derived the western mansion and city names from; the east is kunyomi japanese, the south is onyomi japanese and the north is a combination of japanese romaji and just actual english translations of the constellations on wikipedia which is why the northern place names are so ridiculous. just imagine that they all speak like max does in canon and that's how you get a mishmash of japanese and english

the void in the middle of the countries is what they call The Core in the story and i really just directly copied it from the yellow sea (which is not a sea. but more like a desert) of the twelve kingdoms series. a lot of my stuff is from twelve kingdoms really. including the kings being called -ous although in 12kingdoms they’re named after the actual kingdoms (kei-ou, en-ou and whatever else) whereas i used the holy beasts.

i haven't really put much consideration in whether this world is flat or the four countries are supposed to make up an entire little globe of their own, but most likely it's just one corner of a planet and the rest they just haven't managed to explore or something. it's supposed to be a magic world created by the holy beasts. maybe their world is actually a cube. who even cares, it’s beyblade fanfiction (which i occasionally need to remind myself of)

[mandarake-en]

【☆Stock Information☆】 Shukyou / Jiu Kuang (Mahito Kai) 12 One Hour Drawing Log https://t.co/YTcmbjtHH2 #MandarakeMailOrder #12Kingdoms Mandarake Twitter: http://twitter.com/mandarake_en Mandarake Facebook: http://facebook.com/mandarake (Automated Tumblr Post)

[wizu-chan]

más fanart en acuarelas! 💖 #watercolor #12kingdoms

[animeride-blog]

Top 10 Anime With Great Female Lead https://animeride.com/lists/5598/top-10-anime-with-great-female-lead/ #12Kingdoms, #AkatsukiNoYona, #CarriedByTheWindTsukikageRan, #Chihayafuru, #KazeNoStigma, #KillLaKill, #Orange, #PrincessMononoke, #VampireKnight

New Post has been published on https://animeride.com/lists/5598/top-10-anime-with-great-female-lead/

Top 10 Anime With Great Female Lead

There are many anime which has strong female leads ! Here are 10 such anime with strong female lead !

10 ) Kaze No Stigma

Kazuma Yagami is a user of “Fuujutsu,” the ability to control the wind. He returns to his old home, the noble Kannagi household, after being banished four years ago for his inability to control fire and his subsequent defeat in a duel at the hands of his younger cousin, Ayano Kannagi.

Returning after such a brutal exile already gives rise to many conflicts, but to make matters worse, several Kannagi family members have recently been murdered with Fuujutsu. This leads the Kannagi family, including the hot-headed Ayano, to suspect Kazuma as the culprit. Now, Kazuma must not only clear his name, but also aid the family he shares a mutual hatred with, in order to discover the true identity of the killer.

9 ) Vampire Knight

Cross Academy is an elite boarding school with two separate, isolated classes: the Day Class and the Night Class. On the surface, Yuuki Cross and Zero Kiryuu are prefects of the academy, and attempt to keep order between the students as classes rotate in the evenings. As the Night Class is full of utterly gorgeous elites, this can sometimes prove to be a bit difficult. It is completely necessary, however, as those “elites” are actually vampires. Yuuki and Zero act as guardians, protecting the secrets of the Night Class and the safety of their ignorant morning counterparts.

As the adopted daughter of the academy’s chairman, Yuuki takes her job with a serious and energetic attitude. It also allows her to interact with her secret crush and savior, the president of the Night students’ dorm, Kaname Kuran. Zero, on the other hand, has a deep-rooted hatred against vampires, and at times, does not hesitate to kill.

Can vampires and humans co-exist, even in the strict setup of the Cross Academy? Only time will tell.

8 ) Kill La kill

After the murder of her father, Ryuuko Matoi has been wandering the land in search of his killer. Following her only lead—the missing half of his invention, the Scissor Blade—she arrives at the prestigious Honnouji Academy, a high school unlike any other. The academy is ruled by the imposing and cold-hearted student council president Satsuki Kiryuuin alongside her powerful underlings, the Elite Four. In the school’s brutally competitive hierarchy, Satsuki bestows upon those at the top special clothes called “Goku Uniforms,” which grant the wearer unique superhuman abilities.

Thoroughly beaten in a fight against one of the students in uniform, Ryuuko retreats to her razed home where she stumbles across Senketsu, a rare and sentient “Kamui,” or God Clothes. After coming into contact with Ryuuko’s blood, Senketsu awakens, latching onto her and providing her with immense power. Now, armed with Senketsu and the Scissor Blade, Ryuuko makes a stand against the Elite Four, hoping to reach Satsuki and uncover the culprit behind her father’s murder once and for all.

7 ) Otogizoushi

The year is 972 A.D. in Kyoto, the capital of ancient Japan. Kyoto is becoming a corrupt and run-down city; selfish samurai and onmyoji, who care only about gaining political power are everywhere. To make matters worse the city is suffering from famine and widespread disease. Unable to ignore the condition of the city any longer, the Imperial Court decides to send Minamoto no Raiko, a famous samurai well-known for his archery skills, to recover a legendary gem said to hold mysterious power to save the world. However Raiko also falls ill to disease. Instead his youngest sister, Hikaru, decides secretely to make the journey in his place. Hikaru meets many people, and has many adventures while on her trip for the legendary gem.

6 ) Carried by the Wind: Tsukikage Ran

In the Edo or Tokugawa period (1600–1868), Ran, a female wandering samurai whose skill with the katana is only matched by her taste for sake (rice wine), is joined by a chinese martial artist who calls herself Lady Meow of the Iron Cat Fist. Tsukikage Ran has individual episodes that are just short stories of their adventures.

5 ) Akatsuki No Yona

Princess Yona lives a life of luxury and ease, completely sheltered from the problems of the seemingly peaceful Kingdom of Kouka; however, the sudden murder of the king and betrayal of her beloved cousin Su-won places Yona’s life in mortal peril. Forced to escape only with Son Hak, who is both her childhood friend and bodyguard, the naïve princess soon discovers that Kouka is not the idyllic place she envisioned it to be. Poverty, strife, and corruption run rampant, making reclaiming the throne nothing more than a wishful fantasy given the kingdom’s current state.

Based on the popular manga of the same name by Mizuho Kusanagi, Akatsuki no Yona follows Princess Yona on a coming-of-age adventure as she faces the harsh realities of her kingdom. With only a mysterious legend to guide her, Yona must discover a way to restore Kouka to its former glory while being pursued relentlessly by the forces of the new King of Kouka.

4 ) Chihayafuru

Chihaya Ayase, a strong-willed and tomboyish girl, grows up under the shadow of her older sister. With no dreams of her own, she is contented with her share in life till she meets Arata Wataya. The quiet transfer student in her elementary class introduces her to competitive karuta, a physically and mentally demanding card game inspired by the classic Japanese anthology of Hundred Poets. Captivated by Arata’s passion for the game and inspired by the possibility of becoming the best in Japan, Chihaya quickly falls in love with the world of karuta. Along with the prodigy Arata and her haughty but hard-working friend Taichi Mashima, she joins the local Shiranami Society. The trio spends their idyllic childhood days playing together, until circumstances split them up.

Now in high school, Chihaya has grown into a karuta freak. She aims to establish the Municipal Mizusawa High Competitive Karuta Club, setting her sights on the national championship at Omi Jingu. Reunited with the now indifferent Taichi, Chihaya’s dream of establishing a karuta team is only one step away from becoming true: she must bring together members with a passion for the game that matches her own.

3 )  The Twelve Kingdoms

Nakajima Youko is your average somewhat timid high school student. One day, a strange man named Keiki appears before her, swearing allegiance. Before she could properly register what was happening, demon-like creatures attack Youko and her friends, after which they are pulled into a different world. A world unlike what she has ever known. Separated from Keiki, Youko and her friends must do whatever they can if they wish to survive in this new world.

2 ) Princess Mononoke

When an Emishi village is attacked by a fierce demon boar, the young prince Ashitaka puts his life at stake to defend his tribe. With its dying breath, the beast curses the prince’s arm, granting him demonic powers while gradually siphoning his life away. Instructed by the village elders to travel westward for a cure, Ashitaka arrives at Tatara, the Iron Town, where he finds himself embroiled in a fierce conflict: Lady Eboshi of Tatara, promoting constant deforestation, stands against Princess San and the sacred spirits of the forest, who are furious at the destruction brought by the humans. As the opposing forces of nature and mankind begin to clash in a desperate struggle for survival, Ashitaka attempts to seek harmony between the two, all the while battling the latent demon inside of him. Princess Mononoke is a tale depicting the connection of technology and nature, while showing the path to harmony that could be achieved by mutual acceptance.

1 ) Orange

Naho Takamiya’s first day of her sophomore year of high school is off to an uneasy start. After waking up late, she receives a strange letter addressed to her. However, the letter is from herself—10 years in the future! At first, Naho is skeptical of the note; yet, after witnessing several events described to take place, she realizes the letter really is from her 26-year-old self.

The note details that Naho’s future life is filled with regrets, and she hopes that her younger self can correct the mistakes that were made in the past. The letter also warns her to keep a close eye on the new transfer student, Kakeru Naruse. Naho must be especially careful in making decisions involving him, as Kakeru is not around in the future. With the letter as her guide, Naho now has the power to protect Kakeru before she comes to regret it once more.

Make sure to watch all of these ! I am going to make a part 2 for this list 🙂   Stay tuned !

[nonbinaryouko]

youko nakajima is........... the love of my fucking Life

[shedutranslation]

ДВЕНАДЦАТЬ КОРОЛЕВСТВ. ТЮРЬМА ТУСКНЕЮЩЕГО СВЕТА

Глава 8

Автор: Оно Фуюми Оригинальное название: 落照の獄 (Rakushou no Goku) Переводчик с японского на английский: o6asan Переводчик с английского: Shedu Бета: Karasu No-Tappitsu

Два дня спустя Эйко в сопровождении еще двух человек покинул пределы дворца и отправился в военный лагерь на западе Шисо.

Обычно для допроса заключенного того вызывали в Шихо-фу – зал суда на территории дворца. Однако была малая вероятность того, что Шюдацу попытается по дороге сбежать, либо народ прознает об этом и тогда наверняка нападет на него по пути. Поэтому, после консультации с ответственными лицами, Эйко решил лично навестить его.

Преступник, приговоренный к тюремному заключению с физическим трудом, отправляется в тюрьму, однако из-за того, что его обычно посылают на общественные работы и строительство, конкретное место отбывания срока не назначается. Именно поэтому, обычно он перемещается по мере необходимости. Однако тех заключенных, которые ожидают решения суда, как правило, держат под стражей на территории военного лагеря.

В сопровождении еще двух человек Эйко пересек лагерь, входя во внутреннюю зону, где и содержались заключенные под пристальным наблюдением солдат, и расположился в комнате для допросов. Само здание не было особенно большим с небольшим количеством открывающихся секций и маленькими окошками. Комната для допросов освещалась очень плохо и была разделена на две части толстыми железными прутьями. Со своей свитой Эйко устроился на скамейке, на небольшом возвышении, и стал ждать. Вскоре в помещение, по другую сторону прутьев, вошли тюремный надзиратель и солдаты, ведущие за собой мужчину.

Это и был Шюдацу.

У Эйко от его вида возникли странные ощущения. Шюдацу нельзя было описать как-то по-особенному: в его внешности не было ничего необычного. Еще до личной встречи, со слов коллег, он знал, что Шюдацу – худой мужчина среднего роста, и на самом деле, это все, что в нем можно было выделить. Опасным он не выглядел, в глазах не читалось силы духа. Силы в нем вообще не читалось, перед ним сидел обычный удрученный человек, уставший, с признаками болезни на лице. Но никакой патологии в нем не наблюдалось, по крайней мере, он совершенно не был похож на монстра. Он был обыкновенным человеком.

– Это Кашу, господин, – сказал надзиратель, усаживая Шюдацу на стул, прибитый к полу, и надежно пристегнул цепь его наручников к кольцу, так же прикрепленному к полу. Затем он поклонился и покинул комнату. Подле Шюдацу, по обе стороны от него, остались лишь солдаты, которые хранили молчание и даже не менялись в лице. Даже слыша то, о чем говорят в этой комнате, они не должны были вслушиваться. Не слышать – их обязанность.

Закованный в цепи Шюдацу сидел молча, опустив глаза в пол. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, как сильно он устал, у него не было сил ни на какое проявление мятежного настроя.

Какое-то время Эйко просто сидел и смотрел на него, после чего все же раскрыл бумаги и заговорил.

– Вам предъявлено обвинение в шестнадцати делах. У вас есть какие-то возражения по этому поводу? – спросил он, но Шюдацу не ответил, он просто смотрел куда-то в сторону и молчал.

– Вам совершенно нечего сказать по поводу вашей ситуации? – вновь спросил Эйко, но ответ был прежним – молчание. Смущенный подобной реакцией, Эйко задал еще несколько вопросов по поводу его мотивов во всех шестнадцати случаях, но Шюдацу практически постоянно молчал, лишь изредка кивая или отвечая "да" или "ох", но в детали, казалось, вовсе не собирался вдаваться.  

В итоге, Эйко прекратил допрос, и его место занял Соцую, который заранее обусловил, что намерен разобраться именно в чувствах самого Шюдацу. Он расспрашивал его о его родителях, о родном городе, о том, как он рос, о чем мечтал, но и ему Шюдацу не отвечал. Он просто отводил взгляд и молчал.

Он не реагировал ни на кого из них троих и сидел там лишь ��отому, что его вызвали, но говорить он не хотел, как и умолять о том, чтобы ему сохранили жизнь. Он просто смотрел в сторону и хранил молчание.

– Вы не измените своей позиции? – уже не в силах бороться с подобной реакцией, под конец спросил Джокю, видимо с момента первого разговора с ним, ничего не изменилось.

Шюдацу поднял на него глаза и тихо рассмеялся, скривив губы в презрительной улыбке.

– Не похоже, чтобы вы раскаивались в содеянном, – подал голос Соцую.

– Вы хладнокровно и жестоко убивали даже детей. В этом вы тоже не раскаиваетесь?

– Без разницы, – сквозь зубы отозвался Шюдацу, даже не взглянув на Соцую.

– Вы не раскаиваетесь в тех жестокостях, что совершили?

– ...мне все равно.

– Кажется, вы не написали ни одного письма с извинениями ни одной из семей, которые не хотят расплачиваться за ваши преступления?

Услышав этот вопрос, Шюдацу все же поднял глаза на Соцую.

– Расплачиваться? Как?

– Что ж...

– Даже если я извинюсь, мертвых этим не вернуть. Они простили бы меня, только если бы их погибшие родственники вернулись к ним. Поэтому, мысли о расплате – ничто.

Эйко жестом остановил Соцую, который хотел еще что-то сказать.

– Вы понимаете, что вы совершили то, что уже не исправить? Понимаете ли вы, что из-за этого семьи жертв страдают?

– ...да.

– Когда вы это поняли? До первого преступления, или может быть осознание к вам пришло уже после ареста?

– До, наверное.

– Тогда зачем вы это сделали, если понимали с самого начала?

Шюдацу рассмеялся, криво усмехнувшись.

– Даже такая мразь, как я, продолжает цепляться за жизнь. У меня татуировка на лице, из-за этого никто не даст мне работы, у меня нет дома. У меня не было выбора, нужно было что-то есть и где-то спать.

– ...вы считаете себя мразью?

В ответ на вопрос Эйко он вновь рассмеялся.

– Не я, вы ведь так обо мне думаете? А в вашем понимании такая мразь и монстр, как я, не имеет права на пощаду, – сказал он насмешливо. – Я – бельмо на вашем глазу. Ваш прекрасный мир не нуждается в таком, как я. Для вас я лишь кусок грязи. Во мне нет ценности и пользы для вас, поэтому вы не прочь поскорее от меня избавиться, разве нет? – сказав это, Шюдацу отвернулся и посмотрел в окно, пропускающее в комнату хоть какой-то свет.

– Надеюсь, вы убьете меня, раз хотите этого. Я не хочу в тюрьму, или что-то в этом духе. Хочу, чтобы меня просто убили, и тогда я почувствую облегчение.

В эту минуту Эйко не чувствовал к нему ненависти, в этом и была хитрость этого человека. Он ��тлично знал все, что он сотворил, но, несмотря на это, легко перевернул все так, что сделал из них убийц, а себя выставил жертвой.

– Вы помните Шюнрё? Мальчик, которого вы убили в Шисо прошлым летом. Вы задушили его за двенадцать сен.

Шюдацу молча кивнул.

– ...Почему вы убили его?

– Да не было никаких особых причин.

– Но должно было быть хоть что-то. Иначе, зачем было убивать ребенка?

– Я посчитал, что будут проблемы, если он поднимет шум, – вздохнул Шюдацу в ответ.

– Это был восьмилетний мальчик. Разве недостаточно было просто пригрозить ему или просто отобрать деньги силой?

– Если бы я просто пригрозил, он бы закричал, и ему на помощь сбежались бы его соседи. Если бы я просто отобрал деньги силой, и он убежал бы, было бы еще хуже.

– Поэтому, вы его убили и забрали деньги? Всего двенадцать сен?

Шюдацу кивнул.

– Но зачем? На тот момент у вас ведь было достаточно денег? Зачем вам понадобились те несчастные гроши Шюнрё?

– Да незачем особо.

– Тогда почему?

– Просто настроение было такое.

– Только поэтому? Я не могу поверить в то, что вы говорите. Неужели вам больше нечего сказать?

Шюдацу заметил, с каким отвращением на него смотрит Эйко.

– А что будет после этого допроса? Вы же не думаете, что я могу измениться. Тогда в чем смысл? К чему спрашивать это у человека, которого вы позже просто убьете?

– Мне нужно знать.

Энга говорил, что у него должна была быть какая-то причина. Он сказал, что знай они причину, то наверняка смогли бы помочь таким людям, как Шюдацу. Отец Шюнрё же кричал: "За что был убит мой сын?". И Эйко был обязан получить ответ хотя бы на один из этих вопросов.

– ...ну, было кое-что, ��� пробормотал Шюдацу. – Мне хотелось выпить.

– Тогда почему вы не купили выпивку за свои деньги?

– Не настолько сильно я хотел выпить, чтобы тратить свои деньги.

От услышанного Эйко потерял дар речи.

– В общем, я услышал, что у мальчишки было двенадцать сен, я услышал это совершенно случайно, когда он обсуждал это со своей матерью. И я вспомнил, что прохаживаясь по винной лавке, я видел бутылочку вина за двенадцать сен. Да, мне хотелось выпить, но тратить двенадцать сен на это тогда показалось лишним. А проходя мимо, я услышал, что у мальчишки как раз с собой нужная мне сумма.

– И?

– И я подумал: "Всего-то". Всего двенадцать сен.

Эйко был в шоке, как и Джокю с Соцую, сидевшие с изумленно раскрытыми глазами.

– ...И это все? Не могу в это поверить, – взволнованно произнес Соцую, но Шюдацу спокойно ответил:

– Да, это все. Просто мальчишка оказался не в том месте, не в то время.

И Эйко, наконец, смирил��я с мыслью, что этот человек никогда не жалел о содеянном. Шюдацу ни разу не испытывал чувства вины, которое хоть как-то могло на нем отразиться. Он считал себя "тварью" и никогда не изменял своей точки зрения. Слова для него ничего не стоили, ничего не могло тронуть его.

Эйко почувствовал всю глубину своего отчаяния. Причина, по которой они до сих пор сомневались в вынесении приговора, была элементарным инстинктом, восстающим против убийства. Но человек, сидящий перед ними, никогда от этого не страдал.

Между ними троими и Шюдацу выросла преграда, подобная тем стальным прутьям, разделявшим их на самом деле. Им было сложно переступить через это, а Шюдацу о таком даже не задумывался. С одной стороны прутьев сидели они, ненавидящие Шюдацу, с другой стороны был он, свысока смотрящий на них.

Существуют люди, которым неведомо раскаяние.

Эйко испытывал стыд, получив очередное подтверждение своим мыслям. И в то же время он думал о том, чего же ожидал от этого человека. Его преступления отлично демонстрировали то, что он не из тех, кому можно что-то внушить. У Шюдацу не было ничего внутри, кроме ярости и ненависти. В этом он напоминал Кейши, его отказ исправляться тоже мог быть своего рода местью за что-то.

По огромному количеству записей с допросов было все понятно. Почему Эйко и его коллеги хотели встретиться с Шюдацу лично, почему они пытались найти подтверждения тому, может ли Шюдацу измениться? Это была их последняя надежда.

– Итак, наше дело не относится к Санши. Точно так же, как к Санью и Санша, – нарушил раздумья Эйко Соцую.

Обычно представители судебных органов никогда не произносили своих решений в присутствии подсудимого, но...

– Я, Шиши, не могу найти причины, по которой мы могли бы пощадить этого человека, – сказал он с таким отвращением, словно съел что-то горькое. Возможно, он хотел ранить Шюдацу, сказав это при нем.

Джокю кивнул. Его лицо демонстрировало ту же боль, что испытывал и Соцую.

– Я, Тенкей, считаю, что этот человек заслуживает Шуши, господин.

– Я поддерживаю его решение, господин.

Поскольку Тенкей и Шиши были единодушны в своих мнениях, решать должен был Эйко.

А Шюдацу не сводил с них все того же оскорбляющего взгляда, понимая, что его судьба предрешена, но не выказывал и толики страха. Его насмешливая улыбка говорила: "Вы, ребята, все равно убьете меня." В итоге, вы говорите, что никогда не простите меня. Монстра, которого вы не можете понять и не можете сопереживать, который лишь бельмо на вашем глазу, и чей скорой смерти вы так жаждите. Это ваше искреннее желание?

Эйко глубоко вздохнул.

– Вина Шюдацу ясна, и другим людям будет сложно понять его поступки. Но его поступки так же недопустимы, как и его убийство. Нехорошо использовать смертную казнь подобным агрессивным способом. Я знаю и понимаю ваши чувства, противоречащие чувствам скорбящих, понимаю негодование народа и существование преступника, что за гранью нашего понимания, однако, мы никогда не должны применять уголовное наказание в столько низменных чувствах...

Соцую сжался и опустил глаза.

– Наш правитель решил отказаться от Тайхэки, потому что идеал нашей страны – Кейсо. Если мы подчиняемся нашим личным чувствам и с легкостью готовы применить смертную казнь – это послужит прецедентом. Это фактически означает возрождение смертной казни, которое может привести к ее злоупотреблению, учитывая, какие времена ждут нас и нашу страну. Я знаю, что остановить это – наша обязанность, но я не уверен, удастся ли у нас воспрепятствовать, ибо прецедент создается нашими личными чувствами, и ситуация в стране лишь ускорит процесс. И, тем не менее, – Эйко чуть понизил голос. – Причина, по которой мы так боимся смертной казни, кроется в нашей трусости и ненависти к убийству. Смертная казнь – это не то, что нас чему-нибудь научит, это обыкновенный рефлекс, такой же, как и ненависть человека к убийству.

Поэтому Эйко и его коллеги хотели увидеть Шюдацу. Найди они способ изменить его, им бы не нужно было его казнить.

– И то, и другое – лишь инстинкт, но никак не обдуманное решение, а личные чувства – это не что иное, как личные чувства. Но оба этих рефлекса являются двумя сторонами одной медали, которые существуют в основе закона. В Законах Божьих говорится "Не убей" и "Не притесняй свой народ", а в уголовном кодексе есть такой раздел, как смертная казнь. Все это может быть этим и объяснено.

Джокю удивленно кивнул.

– Уголовный кодекс противоречив. Один говорит не убивать, другой же твердит об обратном. Тенкей считает количество преступлений, а Шиши исключает их. Обычно уголовный кодекс весьма изменчив. Само провидение, установленное богами, противоречиво. Поэтому у нас и возникают такие ситуации, когда принять решение невозможно.  

– ...Провидение, – пробормотал Соцую, и Эйко кивнул.

– У нас есть причины и на то, чтобы возродить смертную казнь, и на то, чтобы этого не делать. Для нас казнь, как рефлекс, равна рефлексу страха. Единственным, что остается, это изменить Шюдацу.

– Да, но... – начал было Эйко, но тут решил вмешаться сам Шюдацу.

– Я никогда не изменюсь.

Эйко оживился, увидев искаженное усмешкой лицо Шюдацу.

– Никогда!

– Я понимаю, – кивнул Эйко. – Это действительно прискорбно... – сказал он и взглянул на своих спутников.

– Я считаю, что нам никак не избежать смертной казни.

Стоило ему это произнести, как Шюдаца даже согнулся пополам от смеха. Он смеялся, словно чувствовал себя победителем, в то время, как Эйко чувствовал горечь поражения. Это было совершенно чуждо ему. Если они отрицают это существо и желают стереть его с лица земли, они также отвергают и неприятную реальность. Они пытались изменить свой мир, отвернувшись от Шюдацу.

Эйко и остальные понуро опустили головы, понимая, что проиграли. Все они, и проигравшие и победитель, облаченный в красное, словно облитый кровью. Но, стоило им осознать это, как их комнату осветила ослепительная вспышка полуденного солнца. Пробившиеся сквозь небольшое окно солнечные лучи, создали черные тени, тянущиеся от толстых железных прутьев, разделивших комнату на маленькие кусочки.

Словно какой-то знак.

Все трое отрицали существование Шюдацу. Он будет уничтожен, как будет изменен их мир, словно в нем и не было ничего столь чужеродного. Но это только начало. Их королевство медленно стремится к своему разрушению. Подобно йома, появляющимся в рушащемся королевстве, так же появятся и разломы. А стоит людям получить подтверждение от них, они сами отвернутся от людских ценностей.

Все рухнет... страна и ее люди.

Не поднимая головы, Эйко поднялся со своего места, Джокю и Соцую последовали его примеру.

Так они и ушли, волоча ноги, не в силах оторвать взгляда от пола, под громкий хохот заключенного, оставшегося по ту сторону железной преграды.

Конец

[hzmnogi]

your country

#君の名は。 #十二国記 #your_name #12kingdoms #illustration

[ao3feed-assassinscreed]

Even in Elysium

read it on the AO3 at https://ift.tt/2ZbYnTs

by 12kingdoms

Spoilers, don't read unless you've beaten the game and played the Atlantis DLC. Kassandra, weary from living too long, goes to a place only she has a key to, wanting desperately to see the ones she loves, including a woman she has loved through all of time.

Words: 1311, Chapters: 1/?, Language: English

Fandoms: Assassin's Creed - All Media Types

Rating: Mature

Warnings: Creator Chose Not To Use Archive Warnings

Categories: F/F

Characters: Kassandra (Assassin's Creed)

Relationships: Kassandra & Kyra (Assassin's Creed)

read it on the AO3 at https://ift.tt/2ZbYnTs

[georgieartbaker]

Tweeted

OH MY GOD THIS IS AMAZING! #anime #12kingdoms #十二国旗https://t.co/IC8e2Hz7x4

— Geo ✨ ジョージ (音楽の作曲家) (@SmokeThief) May 6, 2017

[shedutranslation]

ДВЕНАДЦАТЬ КОРОЛЕВСТВ. ТЮРЬМА ТУСКНЕЮЩЕГО СВЕТА

Глава 7

Автор: Оно Фуюми Оригинальное название: 落照の獄 (Rakushou no Goku) Переводчик с японского на английский: o6asan Переводчик с английского: Shedu Бета: Karasu No-Tappitsu

Вечером в кабинет Эйко ворвался Хогецу.

– Я слышал, случилось что-то серьезное, – запыхавшись сказал он, на что Эйко просто кивнул.

– Простите, хотел бы я быть здесь, чтобы сдержать ее.

– Не нужно извиняться. Откуда ты вообще узнал об этом?

– Слуга рассказал мне. До того, я услышал, что в резиденции Шикея что-то случилось, но без подробностей.

Эйко усмехнулся.

– Немудрено, это ведь случилось у самых ворот, либо просто кто-то из моих слуг не умеет хранить секреты. Так или иначе, люди будут судачить, это неизбежно, – сказал Эйко и выглянул в окно. Из темного сада дул прохладный ночной ветер, в нем уже вовсю чувствовалась осень.

– Что если Шихо или Шо-шико узнают об этом, что они могут предпринять?

– Они отстранят меня от дела, – отозвался Эйко, понимая, что вполне спокойно принял бы это. Этот случай был вне его возможностей. Он мог не только потерять дело, но и должность Шикея, но он чувствовал, что все не так уж и плохо.

С этой мыслью он взглянул на Хогецу.

– ...для тебя тут тоже могут быть побочные эффекты.

Встав на колени перед Эйко, Хогецу взял его за руки.

– Не беспокойтесь об этом.

– Но...

Хогецу только недавно получил должность чиновника и все еще был в самых низах, но даже эту должность, которую получил с такими усилиями, он мог с легкостью потерять.

– Только не вини Сейку, сынок.

Эйко не понимал, о чем вообще думала Сейка, поступая так. Единственное, что он знал, так это то, что у нее не было дурных намерений. Услышав подробности дела из своего окружения, Сейка недавно спускалась в Шисо. Кроме того, она навещала и общалась не только с родителями Шюнрё, но и с другими пострадавшими. Она сочувствовала им, и хотя ее действия, вызванные этим, были слишком поспешными, они были продиктованы сердцем.

Этими мыслями он поделился и с Хогецу, и тот с ним согласился.

– Все случилось, потому что мы мало общались. Я должен был подробнее объяснить ей аспекты своего долга, но я просто не решился.

С другой стороны, сам он так не думал. Он верил, что она бы просто не поняла, да он и не хотел, чтобы она понимала. Он этого не отрицал, но и не мог просто так принять. Он добился от нее того, чего и хотел – праведного гнева.

Но столь эгоистичные с его стороны мысли могли разгневать Сейку, как когда-то рассердили Кейши. Они обе винили Эйко в одном и том же.

– Дедушка, это не ваша вина, – нарушил его раздумья Хогецу.

– ...ты так думаешь?

– Так оно и есть, это ни ваша вина, ни моей сестры. Кого и стоит во всем винить, так это Шюдацу.

Эйко лишь рассмеялся, но даже в этом смехе не было слышно веселья, лишь боль.

"Ты сейчас о Шюдацу говоришь?" – подумал он.

Хогецу покачал головой.

– Моя сестра Сейка тревожится. Не знаю, зачем она пошла к родителям Шюнрё, но думаю, я знаю о ее желании. Она за смертную казнь, она просто даст ей жить дальше.

– Я сказал ей, что смертная казнь не в силах остановить преступления... – сказал Эйко, но Хогецу протестующе покачал головой.

– Я думаю, она с этим не согласна. Мир в Шисо пошатнулся, и это запустило процесс, который повлияет на дворец прежде, чем мы узнаем. Они уже чувствуют напряжение из-за того, что приходится признать, что существуют такие люди, как Шюдацу – те, кого невозможно исправить. Это человек, который за пределами их понимания и сопереживания. Само его существование нарушает неопровержимую справедливость, а его, в свою очередь, это совершенно не волнует, как и то, что он вызывает беспокойство у таких людей, как Сейка, – сказал Хогецу и едва заметно улыбнулся.

– С устранением Шюдацу уйдет и беспокойство. Народ так же, как и она, меряет мир по своим стандартам. Им кажется, что таким образом они могут его исправить.

– Это...Сейка сказала?

– Нет, я сам так думаю. Это как голос простого народа у меня в голове.

– Понятно, – пробормотал Эйко себе под нос.

– Они исправляют мир, устраняя...

И тут он вспомнил слова Энга.

«Слово "монстр" означает преступника, которого так просто не понять, потому что он низшее из существ, не равное человеку».

Хогецу задумчиво склонил голову набок.

– Это слова Дай-шико. Услышав их, я понял, что в этом что-то есть, да и до сих пор так думаю. Мы намного трусливее, чем думаем, и мы никогда не освободимся от этого, пока не разорвем связь с тем, чего никогда не поймем.

Когда он проигнорировал четвертое письмо Кейши, что он тогда чувствовал? Тогда он понимал, что больше не может идти с ней в ногу, возможно это решение было импульсивным, но тогда ему просто хотелось оградить себя от того, что он не понимал и убрать с глаз подальше.

Если задуматься, то помогая ей расплатиться со всеми жертвами ее афер, он никогда не встречался с ней лично. И как бы ему ни хотелось оградить себя от нее, он чувствовал ответственность, хотя, наверняка лучше было бы сходить в тюрьму и увидеться с ней, тогда, возможно, она бы не совершала этих преступлений вновь и вновь.

– Такова человеческая натура, – сказал Хогецу и погладил его по руке, утешая. – Но я так же думаю и про других чиновников нашего королевства. Я знаю, что в этой ситуации мои эмоции и мысли, как человека, здесь неуместны, и я должен отмести их в сторону. Я не состою на службе в Шукан, но отлично понимаю, какое бремя вы несете, дедушка.

Эйко лишь кивнул.

– Пожалуйста, оставьте все заботы о Рири и моей сестре на меня и займитесь обязанностями Шикея.

Эйко молча сжал руку внука.

Однако Эйко все еще слышал их голоса. Он не считал, что это ложилось под его ответственность, но и не мог делать вид, что ничего не произошло. На следующий день он сообщил обо всем Чиину, и тот велел ему ждать дальнейших распоряжений. В следующий раз, а именно через три дня, когда его все же вызвали, лицо Чиина было еще более встревоженным, чем тогда, когда он услышал все подробности от Эйко.

– Что ж, никаких проблем нет, правитель с пониманием отнесся к ситуации, в которую ты попал.

Эйко поднял голову и взглянул на Чиина.

– Мы проконсультировались с Шо-шико и в итоге решили, что нужно рассказать обо всем Его Величеству, думал, от него поступят какие-то указания, но он сказал, что не видит никакой проблемы.

Чиин говорил настолько удрученным голосом, что Эйко и сам расстроился. С одной стороны он радовался, что его не стали ни за что отчитывать, с другой же стороны он чувствовал какую-то горечь. Все же он думал, что он должен был принимать конечное решение сам. Но прежде всего, расстраивал тот факт, что сам правитель уже не особенно интересовался этим делом.

– Его Величество вообще больше не интересуется делом Шюдацу?

– Так и есть, – тихо отозвался Чиин.

– А что по этому поводу думает Дай-шико?

– Не знаю, он еще со мной не связывался, но думаю, он наслышан о том, что с вами приключилось.

– Учитывая его мнение, думаю, вам лучше сместить меня с поста Шикея.

– Учитывая слово нашего правителя, у меня нет на то необходимости, – сказал Чиин и взглянул на Эйко.

– Я знаю, что на вашу долю выпало нелегкое бремя, и я прошу вас продолжать судить это дело. Каким бы ни был результат, я убежден, что ваше решение будет правильным, ваше, а также Джокю и Соцую. Я оставляю это вам троим.

Выслушав его слова, Эйко ушел в глубокий поклон.

Пока он шел в комнату заседания суда, он все больше впадал в уныние. Когда Эйко вошел в комнату, он встретил такие же расстроенные выражения лиц Соцую и Джокю.

– ...Его Величество уже потерял интерес к этому делу, как мы и думали, – это было первое, что он сказал войдя в комнату, опустив на задний план то, что случилось с ним самим.

Теперь уже ни у кого не осталось сомнений, что их королевство движется к своему разрушению.

Это все ��озвращало их к самому началу. Можно ли в такое время вообще возвращать смертную казнь? В то время, как их страна рушилась на глазах, могли ли Шихо, Эйко и остальные взять на себя такую ответственность?

Этими мыслями он поделился с Джокю и Соцую, после чего все вновь замолчали, погрузившись в тяжелые мысли. Все думали о том, как же им поступить, но никто не мог определиться с тем, что правильно, а что нет. С одной стороны они понимали, что казнь Шюдацу никак не поможет семьям жертв пережить это, с другой, они были уверены, что прими они решение о казни, страх в сознании людей перед ней усилится.

Он чувствовал, что этим никого ничему не научить. Точно так же, как и смертная казнь ничему не научит убийцу, которого казнят.

И тут в памяти всплыли слова его маленькой дочери: "Папа, ты станешь убийцей?"

Эти слова, пожалуй, были самой непоколебимой правдой из всех тех сложностей, что их окружали. Эйко думал, что убийство и смертная казнь – это разные вещи, но так ли это на самом деле? Верил ли он сам в то, о чем думал? Но он чувствовал. Не важно, что кто-то говорит, смертная казнь – это убийство, это искусственное прекращение жизни другого человека.

Мысль о том, что человека, совершившего убийство, необходимо так же лишить жизни, кажется естественной, точно так же, как и то, что человеку претит мысль об убийстве другого человека. Теперь же люди требуют от Шихо казни Шюдацу, или требуют, чтобы его отдали им, если они на это не решатся. И в то же время, как много человек осмелится на убийство Шюдацу, если встретится с ним лицом к лицу? Только скорбящие и выступят против него с мечом в руках. Эйко понимал, что сам он бы не колеблясь убил бы Шюдацу, если бы тот убил Рири. Он также понимал, что и обычный человек, даже ненавидя саму мысль об убийстве себе подобного, может совершить убийство во имя мести. С другой стороны, нормальный человек никогда не осмелится на это, только если им не движут такие мотивы и чувства, как желание отомстить.

– Злоупотребление смертной казнью, которая так пугает людей, ее жестокость, которую они чувствуют, это все одно и то же. Это страх, движимый инстинктом, корни которого тянутся из ненависти к убийству других, – сказал Эйко и Соцую вздохнул.

– Возможно вы и правы. Это только мое мнение, но я по-прежнему настаиваю на смертной казни. У меня есть друг, он был моим коллегой, когда я был местным чиновником, а теперь он Шорику.

Эйко отвел взгляд не в силах смотреть ему в лицо. Шорику под главенством Ширей занимаются уже практической частью наказания преступников. Если Шюдацу приговорят к смертной казни, эта обязанность ляжет на плечи Шорику, именно он казнит его.

– Для меня естественно то, что человек, убивший другого человека, должен так же лишиться жизни. Именно Шюдацу натолкнул меня на эту мысль, но я не уверен, согласен ли с нею мой друг. Я понимаю, что мы не можем относиться к смертной казни по национальному законодательству, как к совершению убийства в личных корыстных целях, но если мы вернем смертную казнь, то появится человек, который будет обязан прервать его жизнь.

– Но, – решил успокоить его Джокю. – Для этого мы можем использовать солдат, которые подчиняются Какан. Я понимаю, что говорить о таком не совсем правильно, но солдаты уже привыкли убивать.

– Вы так думаете? Но борьба с преступностью и с повстанцами – это совершенно разные вещи. На поле боя перед ними просто встает выбор "либо они, либо их". Разве могут они думать об этом так же, как о казни преступника? Я так не считаю.

– Но... Казнь палача не является убийством. Правосудие казнит преступника, а не палач. Король богов делает это, используя руки палача. Думаю, подобное разъяснение и хорошее вознаграждение удовлетворит его.

– ... Думаете, это действительно поможет?

Джокю опустил глаза и покачал головой, и Эйко полностью разделял его чувства, вряд ли его удовлетворило бы такое, будь он палачом.

– Я бы отдал его на растерзание скорбящим... Вот они бы с удовольствием взяли на себя обязанности палача, – усмехнулся Джокю.

Соцую тоже сухо усмехнулся.

– Тут уж не могу не согласиться. Вот только мы, Шихо, существуем для того, чтобы такого не случилось, чтобы закон не вершился подобным образом и чтобы предотвратить цикл мести, – сказал Соцую, поднимая глаза и смотря куда-то вверх.

– Поэтому палач прикладывает все свои усилия...

– У меня есть вопрос к вам обоим, – прервал их Эйко. – Люди требуют от нас смертной казни. Низшие чиновники полностью их поддерживают, но чем выше по рангам подняться, тем больше сомнений мы видим. Почему?

– Ну… – начал было Джокю, но тут же замолчал.

– Мы, те, кто участвуют в судебном разбирательстве, еще можем колебаться в своем решении, но высокопоставленные чиновники, которые не участвуют в процессе, все, как один, против рисковать. Это вызывает во мне какие-то странные чувства.

– Да... безусловно, – кивнул Соцую.

– Я думаю, для них страна – это они сами. Я осознаю себя частью этой страны, не только судебной власти, и чувствую, что все мои намерения имеют отражение на действиях нашего королевства в той или иной форме. Я считаю, что все должностные лица правительства тоже это понимают. Наши намерения – это намерения нашего королевства, действия королевства – наши действия. Поэтому, убийство от имени королевства становится нашим убийством.

"Папа, ты станешь убийцей?"

Смертная казнь является убийством человека. Кто-то прервет жизнь Шюдацу. Кому-то будет отдан приказ об этом от имени страны. Представители судебной власти, такие, как Эйко и остальные, поощрят это, и те, кто дали им в руки эту власть, автоматически поощрят это. И в результате все высокопоставленные чиновники станут убийцами.

– Люди отплатят за смерть убийством. Этому не учат и этому не учатся. Это все на уровне чувств, я просто знаю, что не должен убивать, и что я не хочу убивать, меня этому не учили. Убийство от имени страны – это мое убийство, поэтому я хочу избежать этого... Но это только мои личные переживания.

Этот страх убийства был инстинктивен в сердце Эйко. Вероятно, такой страх испытывали и другие люди. Но для них страна – это часть богов. Правитель избран богами, а чиновники избраны правителем. Они все изолированы от обыкновенного народа и их желаний и стремлений. Поэтому они и могут требовать смертной казни без сожалений. Для них убийство Шюдацу не будет совершено их руками. Для них это кара богов.

– Недопустимо, чтобы представители судебной власти обсуждали права и несправедливости со своей точки зрения, так же как и их личные чувства не должны влиять на суждение и приговор. Но для человека, который знает справедливость, мысли о ненависти к убийству подобны праведному гневу, который оправдывает смерть за убийство. Я не хочу быть убийцей и никого не призываю к убийству... – вздохнул Джокю. – Ненависть по отношению к смертной казни может быть таким же рефлексом, как ненависть к убийству, потому что ни то, ни другое нам в свое время не объясняется. И то, и другое является субъективным инстинктом, а не голосом разума, поэтому они и равны друг другу.

– Может вы и правы...

– Я знаю, что возвращение смертной казни приведет к ее злоупотреблению. Но я также знаю, что обязанность судебной власти – не допустить этого. У нас есть причины и на то, чтобы вернуть, и на то, чтобы ее избегать. Именно поэтому мы не можем прийти к одному единственному выводу.

– Что ж, на это у нас есть такой фактор, как Шюдацу, – сказал Соцую, и Эйко с Джокю в сомнении подняли брови.

– Шанс есть и у возрождения смертной казни, и в дальнейшем отказе от нее. Поэтому, то, что мы в итоге выберем, зависит от самого Шюдацу. Первоначальной причиной отказа правителя от Тайхэки было желание сделать из наказания не просто наказание, а внушение людям элементарных принципов. Поэтому я думаю, смысл как раз в том, можем или не можем ли мы внушить что-то Шюдацу.

– Как вы думаете, есть ли хоть малая надежда на то, что Шюдацу изменится? – спросил Эйко, подняв глаза на Джокю.

Джокю качнул головой, что немного удивило Эйко.

– Я встречался с ним лично и не видел никакого желания измениться. Но, как говорит Дай-шико, на такие случаи всегда есть такой феномен, как угрызение совести. Он сказал: "Сначала вы заявляете, что он не человек, а затем требуете от него раскаяния. И кто вас послушает?". Эти слова шокировали Эйко.

– Я не знаю, зачем Шюдацу убил Шюнрё и не могу пренебречь словами Дай-шико о том, что у него должна была быть на то причина. Если мы докопаемся до истины, то и на него сможем оказать влияние.

Подумав, Эйко утвердительно кивнул.

– Я встречусь с Шюдацу.