#я до них и вовсе не добираюсь

[youroselion]

Quentin { MY LOVE } Crane-Still

[holisticsadistic]

Нарушение режима изоляции

Друг на выходные пригласил к себе на дачу, я сначала как-то мешкал, мол, так неохота во все это ввязываться с этой изоляцией, но потом подумал, когда еще выпадет такая возможность. К тому же на работе мне сделали пропуск с 1-го до 11-го, как раз для таких случаев. Дача у него недалеко от моего дома, где то 17 км, так что я поехал в пятницу вечером на велике.

 Опробовал свой новый дорожный плейлист, очень круто под него ехалось, пока я не добрался до своего бермудского треугольника. Дело в том, что я прекрасно знаю дорогу, но в одном месте у меня просто какой-то пробел в голове. Я доезжаю до этого места и каждый раз думаю, на сей раз не проведёшь, я точно помню, что надо туда! В итоге я выезжаю на перекрёстке и вижу мост, который уже проезжал! Думаю, надо же, оказывается тут по пути два моста, а не один как я всегда думал. А в итоге, я навернул такие кругаля по местному району, что оказался на целых полчаса позади! Еду, сворачиваю на другой поворот, еду уже по навигатору и понимаю, что вообще здесь никогда не был. Еду дальше с надеждой, что навигатор выведет на знакомую дорогу. В итоге попадаю в какую-то череду промзон, заводов, грузовиков. Темнеет, начался дождь, начались дебильные высокие бордюры, которые хуй проссышь заеду я на них, не погнув звезды на шатунах или нет. Подъезжаю к одному такому, понимаю, что очень высокий, торможу. Внезапно на меня бросается собака! Я довольно часто с ними сталкиваюсь, и стараюсь не подавать вида, что меня вообще их угрозы как то колышат. Так и тут, я такой, ой да ладно тебе, резко дёргаю руль, чтобы повернуть велик в нужном направлении и как то неудачно в этот момент падаю. Ногу при этом поставил еще так неудачно, что весь удар от падения пришелся прямо на неё. Я сваливаюсь, собака смелее бросается на велик, я понимаю, что попал в реальное дерьмо, резко встаю и при этом начинаю орать от боли. Ногу дико ушиб, а надо срочно крутить педали! В итоге кручу одной левой, подсоединяется вторая собака, я в ахуе, и ещё пытаюсь думать, насколько я глупо выгляжу, если это кто-нибудь видит. Дождь размывает грязь, я буксую, выруливаю, поскальзываюсь. Короче  беру себя в руки и съябываю, за лютой болью приходит какая-то радость со злостью, я смеюсь над ситуацией и охуеваю от паскуды навигатора, который меня в это говно завёл! Дальше снова промзоны какие-то свалки, тракторы, и наконец, деревни, в одной из которых меня таки ждал тупик. Хоть там и дорога по карте, но чувак там построил забор. Я пиздец злой на навигатор, нахожу объезд, и кое как выбираюсь. По дороге нахожу магаз и закупаюсь булками и йогуртом, хотя хотел не есть больше булки, но мне уже на все плевать.

 Добираюсь до друга, а у него сестра старшая родила, он теперь дядя и мы празднуем, я устраиваю серьёзную готовку, а его мать вся сердитая, что мы на ночь пируем бля, спать ей не даём. Нам просто нужны были всякие кухонные принадлежности, которые только она знала, где лежат. Ну точная копия моей мамы, вместо того, чтобы сказать, что лежит, сама встаёт ругается, но достаёт. Ноги как то отпустило уже, хотя мышцы горели безумно, я вместо 17 навернул 32 км, что после двух месяцев без физухи довольно жестко. Короче нормально посидели, пообщались, покушали, воздухом надышались.

 Я лёг спать и мне стало как то обидно, что вот так тупо у меня минус нога. Я когда носок снял там такая шишка здоровая была. И это тупо, потому что нога и так была немного повреждена в том месте, а теперь и вовсе. Теперь хуй на лонге покатаешь, хотя, конечно, я рассчитываю её как можно быстрее вернуть в рабочее состояние, но в последний раз, когда я так упал с велика на руку, это хуйня проходила полгода. Мне почему то стало так очевидно, что любой травмоопасный спорт, это ультра-глупо, потому что терять из за этого функциональность своего тела пусть и на время, это полный отстой. Мне вспомнилась бабушка с её больной ногой, и прям так неприятно стало, это же совершенно другое качество жизни. Хуй там был лестницу пробежишь и всякое такое. А ведь мне еще повезло, что это просто ушиб!

Какие выводы можно сделать? Берегите себя и свое тело, до тех пор, пока все у вас работает, вы это не цените, а как начнет барахлить, так только �� будете, что мечтать о нормальной функциональности. Это полное говно, я теперь в магазин хожу час со своим старческим пешкодралом, хотя раньше это занимало не больше 20 минут. Плюс мышцы ног перегружены, п��тому что выше нормы взял нагрузку, так что не забываем про правило ЧЧ (чрезмерность чревата).

 П.с.

Не хочу больше никуда ездить, лучше дома посижу.

[iyuol]

Мы рисуем в цвете. #2 Розовый. История одного накха.

« Розовым быть сложнее и легче всего. Каждый когда-то им был, но потом подустал под надзором реалий. Розовый — детство и грезы. Ласковый привкус самой первой мечты. Розовой кажется глупость, влюбленность и запах сладковатой еды, перечащей всяким «нельзя после шести!» и «нет в этом никакого счастья!». Таким можно быть детям, взрослым сие не в заслугу. Хотя, говорят, тяжкая и горькая мука для психики, когда цвета такого внутри не осталось совсем… »

　К полудню солнце уже успело изрядно потрепать нервы незадачливым, но безнадежно очарованным туристам. Так, на затравку, еще лениво и почти спросонок, но об этом знали только местные, избранные. О том, что может быть многим хуже. Вероятно, по этой причине в южных краях так распространена привычка спать днем: надо же чем-то полезным в самое пекло-то заниматься... А дела поделать вполне можно и с утра, поднявшись пораньше. Или вечером. Вполне логично.

　Под теплыми лучами светло-охристый камень нагревался неохотно, но стабильно – дома и мостовые на глазах приобретали более мягкий, почти персиковый оттенок. Массивная зелень шелестела от тихого ветра; тени становились короче. Я был готов расцеловать каждый булыжник и куст от восторга и счастья, переполнявшего грудную клетку. Чтобы понять и прочувствовать всю прелесть Юга, надо перебраться туда с севера. От воспоминаний о прошлом своем месте обитания бросает в дрожь – невольно кривлю губы, как будто заныли все зубы разом.

　Вспоминаю. Посеревшими от времени кусочками складывается цепь картинок из прошлого.

　Мальчишка лет семи. Темно-русый, с миндалевидными карими глазками и вечно смеющимся ртом. Не капризный, но любопытный, часто играющий один. Держит на коленях потрепанный жизнью альбом и старательно вырисовывает голубым фломастером волны на белом листе. Кривые волны и угловатых чаек.

　«Мам, а, мам, а когда мы поедем на море? Ты говорила, там красиво».

　Тяжелый вздох и натянутая улыбка.

　«Когда-нибудь, обязательно. Пока тебе многому еще надо научиться…». Очень хорошо. Кажется, тогда она тысячу раз пожалела, что оставила ребенку книжку с картинками, а потом решила ответить на пару его вопросов. Видела, как загорелись глаза, и как они потухли — тоже.

　Восемь лет спустя, когда все, что должно было произойти, произойдет, босые ступни впервые оближет белесая морская пена, а сердце юнца, уже познавшее привкус чужих судеб и эмоций, будет похищено частью бушующей стихии навсегда.

　«Когда мы вернемся снова?»

　«Пока не получается. Никак. Извини. Но потом...»

　И снова альбомы. Очень много альбомов. И через лист примерно один и тот же рисунок. Только в голове уже совсем другие мысли.

　Из омута памяти выдергивает прошедшая мимо молодая пара: парень, заговорщически улыбаясь, аккуратно тащит свою даму сердца под локоток куда-то в сторону фонтана влюбленных. Загадать очередное глупое желание на вечную муку, надо полагать. Ныряю в их настроение на автомате, стоит только девушке случайно задеть меня плечом – хлынувшая в кровь эйфория чужого медового месяца, приправленная какой-то мелкой обидой на жениха, мгновенно вытесняет из головы мысли о сером бетоне многоэтажек, суровом климате, горьком запахе вечного человечьего раздражения и неприятностях прошлого. Чертыхнувшись про себя, отгоняю слишком сладкое наваждение, тряся темноволосой башкой. Узенькие улочки исторического квартала большей частью не предназначены для проезда автомобилей, в некоторых местах едва четыре-пять человек спокойно в ряд пройдут...

　Слишком расслабился, потерял бдительность. Надо быть осторожнее.

　Прислушиваюсь к своим ощущениям и с облегчением осознаю, что особо яркий фейерверк эмоций радостным молодоженам сегодня ��полне светит – забрал-то всего-ничего. Маленький кусочек чужих ощущений из будущего: какая-то несуразная ссора под вечер и начало бурного примирения. Даже не столько ощущения – так, самую-самую верхушку. Одну картинку, из ближайшего. Возможно, Вероника сегодня устанет гораздо раньше, чем планирует, но тут уж не моя вина. Не следует трогать людей в переулках. Даже случайно. Особенно задумчивых с виду. Вдруг они на самом деле и не люди вовсе?

　Относительно взяв себя в руки, иду дальше, озираясь по сторонам с глупой улыбкой влюбленного во весь мир сразу. Но улыбкой уже своей. По неровной, чуть осыпавшейся брусчатке вперед до перекрестка и налево. Хотя лучше направо, там, в конце улицы, имеется аутентичная восточная кофейня, весьма неплохая. Зато по левой стороне всегда можно найти чудные тележки с мороженым или мармеладом... В целом, не так важно куда идти, лишь бы не задерживаться подолгу на пересечении дорог. Это только обычным людям нет особой разницы, где и как ходить, а нашему брату стоит всегда держать ухо востро.

　Перекрестки – вещь, с одной стороны, приятная, а с другой – просто ужасная. Особенно в курортных городах. Как минимум, потому что там большую часть времени особенно много зазевавшихся туристов, решающих, например, какую именно достопримечательность им посмотреть сегодня? Где пообедать? Где спрятаться от жары? А еще нередко очень много детей. Дети – мой личный кошмар. По иронии судьбы я – чудище с весьма приятной, улыбчивой рожей, обычно в удобно-хипповатых шмотках и словно с магнитом для детских грез за пазухой. Они тыкают в меня пальцем, успокаиваются от звука моего голоса, готовы бесконечно тискать мой рюкзак, увешанный значками, или руки в браслетах-плетенках. Духи свидетели, каких сил мне стоит отделять свое настроение от них! Такие яркие... Одно хорошо. Дети физически не способны страдать всерьез. А значит никакой у них для меня пищи или даже закуски не найдется.

　Только тот, кто жалуется на свою судьбу взаправду, может стать добычей накха. Стать добычей и лишиться остроты ощущений – на тот период, что накх пожелает, условно, прожить за него. Час, месяц, год, десятилетие... Нет, человек не умрет, не заболеет и не перестанет, в целом, чувствовать свои радости, горести и потери. Просто переживать их сам будет, словно находясь под ватным одеялом. Не в полную силу. А накх, нарисуя специальный знак и сосредоточив внимание, прожив за мгновение, быть может, десяток чужих лет, откроет глаза и пойдет своей дорогой в ту же минуту, когда остановился. Сытый и старательно складывающий в копилку особо ценные картинки с чужой «кинопленки».

　Сомнительная жизнь. Но нам тоже не оставили выбора. У матушки-природы весьма специфичные шутки...

　Незаметно для себя самого, маневрируя меж праздно шатающихся, загоревших и сгоревших до красноватого оттенка прохожих, выхожу к сувенирному рынку. Кажется, все-таки свернул налево. Еще немного – и можно будет выйти к морю. Отлично! Под гомон торговых сделок покупаю пломбир в ближайшей лавчонке. Мороженое здесь тоже классное, не в пример тем, что готовят на другом конце страны. На жирных сливках, умеренно сладковатое – просто тает во рту... Довольно жмурюсь, почти урчу и спешу перейти широкую полосу проезжей части, уставленную автомобилями с одной стороны, как «живой» изгородью. Они даже практически одного цвета! Светлые, с пляшущими по окнам солнечными бликами. Мистика какая-то, право слово.

　Бесцельно кружу по улочкам Старого города, потеряв счет времени. Любовно обвожу взглядом стертую, немного потрескавшуюся брусчатку, оглаживаю нежно подушечками пальцев кованые орнаменты чьих-то заборов, прикладываюсь лбом к прохладным стенам, держащимся в тени, старательно прячусь от людей... Давненько я не позволял своей жизни так долго течь самой по себе, будучи неразбавленной украденными эмоциями жалующихся гуляющих. На это тоже оказалось на редкость приятно и увлекательно. Отвлекся только на то, чтобы позвонить матери, коротко уведомив: «жив, гуляю, к обеду и ужину не жди, я сыт». Утром в одной из забегаловок на окраине мне встретилась рыдающая дама, громогласно сетующая на измену мужа. Просто мимо пройти было выше моих сил. А дама в недалеком будущем станет доброй, но после меня весьма флегматичной бабушкой…

　К морю добираюсь только к вечеру, когда небо окрашивается в мягки��, сиренево-розовые тона. На душе было так легко и спокойно, словно меня засунули в вакуум. Где нет ни мистики, ни мук совести, ни сложносочиненных размышлений о вечном, ни тягот – ничего. Только гудящее в груди чувство восторга от перекатывающихся друг по другу волн.

　Специально уйдя подальше от городского пляжа, я как-то не ожидал в такое время кого-нибудь встретить. Но впереди внезапно замаячила вполне живая группка. Она шла мне навстречу и несла с собой темные цвета и звуки. Первой сквозь морской шум я услышал тоненький плач скрипки. Тягучая, словно плавленый зефир, мелодия казалась до того печальной, что впору было удавиться на месте от всепоглощающей тоски, честное слово. И хотя техника игры была идеальна (музыкальных слух у меня все-таки немного есть, жизнь бурная), пожалуй, даже слишком идеальна, что-то внутри меня мгновенно напряглось. Словно щелкнул невидимый переключатель, заводя химию защитных рефлексов.

　Сжав невольно лямку рюкзака, всматриваюсь в приближающихся, готовый делать ноги при первом же признаке опасности. Оказалось: компания лиц исключительно мужского пола с молодой девушкой-скрипачкой во главе. Прекрасная леди и шесть недогномов – это стало понятно практически сразу. Развивающийся шелк золотисто-пшеничных волос, нежно розовое платье, вкрадчивая улыбка, румянец на щеках, полуприкрытые веки без единого следа косметики, тонкие пальцы, сжимающие смычок, легкая поступь по самому краю воды, постепенно, наискось, заходя дальше...

　«Точеное личико, фея! Ангельское создание. Богиня! Мечта моя!».

　Так наверняка думали все те шестеро разновозрастных остолопов, кучкующихся вокруг дьявольской скрипки и ее не менее дьявольской, очевидно, обладательницы. Совершенно не заметив, как оказались по колено в воде.

　Песня оборвалась на тонкой ноте, едва девушка оказалась на расстоянии примерно десяти шагов от застывшего меня. Столько концентрированного, самозабвенного желания бросить все к ногам красотки, готовности отречься от своей прошлой жизни, расстаться с ней я не чувствовал еще никогда. Казалось бы, раздолье для любого накха – столько страдающих от любви! Но меня чуть не стошнило на том же месте, стоило только увидеть, прочувствовать и понять, что происходило. Глаза несчастных были пусты, а от мозгов, кажется, осталась лишь дырка от бублика. Они не осознавали, где они, кто они и как сюда попали – желание быть с очаровательной скрипачкой, пойти за ней, куда угодно, и страдальческое непонимание, почему на ее голове все еще нет короны властительницы мира, вытеснило все здравые мысли. Были там и взрослые мужчины, на безымянных пальцах некоторых из них виднелись обручальные кольца, были и совсем мальчишки, всего на пяток лет помладше меня самого, только недавно окончившего институт.

　— Уйди.

　Розовое платьице и миловидное личико совершенно не отменяли того факта, что девушка смотрела на меня волком и была готова, кажется, перерезать мне глотку смычком, сжатым в руке до побелевших костяшек.

　— Нёкк, — не столько спрашиваю, сколько утверждаю. Матушка однажды рассказывала мне о прелестных созданиях, живущих вблизи вод. Своей игрой на каком-нибудь струнном эти безобиднейшие с виду девочки утаскивали в омут любого, кто имел глупость устраивать плач о несчастной любви вблизи побережья. Перед этим жертвы, конечно, впадали в экстаз и сладостное отчаяние одновременно, но итог это не меняло от слова «совсем».

　Со всеми своими метаниями по стране я как-то успел подзабыть, что не единственный в этой реальности «не от мира сего». Не считая матери и кое-каких мало-мальски близких знакомых, разумеется.

　— Уйди, — повторяет девушка с нажимом и громче. У нее неприятно звонкий голос и, как оказалось, ярко-синие глаза. Последнее я замечаю, сделав шаг навстречу. Нёкк инстинктивно отшатывается – почти кожей ощущаю невидимое сопротивление воздуха, когда наши, в сущности, похожие способности вступают в невидимую борьбу. Похожие, с одной только весомой разницей – накх, и я в их числе, никогда не позволит себе лишить человека жизни. Даже развлечения ради. А для нее это как смысл существования...

　Девочка испуганно ойкает, вцепляясь в руку ближайшего «кавалера» — скуластого дядьки лет сорока, и шипит на меня в голос, вмиг растеряв всю спесь и очарование. Только попытки ее на что-либо повлиять уже бесполезны. Расстояние сокращается до полуметра, я ныряю сначала в жизнь одного, затем другого – ненадолго, забирая буквально минуты, те самые, что пришлись бы на представление сугубо для посвященных... Несостоявшиеся жертвы группового утопления растеряно озираются по сторонам в попытке понять, как оказались на пляже, а я осознаю, что еще немного – и, кажется, просто грохнуть в обморок от дурного «переедания». Фальшивые страдания – не лучшая площадка для обеда, особенно если за ними без вмешательства последовало бы неприглядное самоубийство во имя не менее фальшивой любви.

　— С-сволочь! – нёкк резко меняет цвет с молочно-розоватого на болотно-зеленый, дергается в сторону открытого моря и с шумным плеском ныряет в воду, напоследок обиженно окатив брызгами всех стоящих рядом, включая меня самого. Проглатывая кучу непечатных ругательств, старательно натягиваю на лицо максимально доброжелательную и успокаивающую улыбку, адресуя ее вконец перепуганной мужской компании, чувствуя себя при этом почти что санитаром в психбольнице.

　　 — Кажется, мы все сегодня несколько перебрали с вином и чачей, да? – умнее в помутневшую мою голову ничего не пришло.

　　 Вразумительного ответа невольные участники-зрители всего произошедшего безобразия мне не дали, зато очень своевременно поспешили убраться отсюда, надо думать, от греха подальше. Это они хорошо придумали. И, что самое приятное, быстро исполнили.

　Равнодушно посмотрев в спины торопливо покидающим берег людям, я кое-как сам выбрался из воды, с трудом переставляя ноги, и устало рухнул на еще теплый песок. Ощущения были так себе – как будто сожрал с десяток банок сырой, испортившейся тушенки. Не удержав тело даже в сидячем положении, растягиваюсь на земле, раскинув руки звездочкой. Мокрая одежда и кеды неприятно липли к коже, собирая песчинки, а взгляд безучастно уперся в оранжево-розовое с багровыми полосами у горизонта небо.

　Двигаться ближайшее время не хотелось совершенно. Тот момент, когда «переполнен настолько, что аж тошно!». Шепот и аромат морского прибоя постепенно смывали с души липкие чужие эмоции и привкус губительных наваждений, возвращая ясность мыслей и вообще способность соображать.

　Тяжело вздохнув, провожу ладонью по лицу и закрываю глаза, ставя воображаемую точку очередного своего приключения.

　«Хорошо все же, блин, быть ребенком. Всерьез не расстраиваются, страдания переживают на раз-два, любовями всякими не мучаются. Ни одна нечисть не клюнет...»

_________________________ Нёкки — существа скандинавской мифологии, постоянно находятся около воды и пытаются заманить в неё людей и животных. Нёкки могли использовать красивое пение и музыку, чтобы очаровывать своих жертв. В нескольких историях нёкк — мастер игры на скрипке. Нередко ассоциируются с русалками или сиренами. Накхи — существа вселенной Макса Фрая («Жалобная книга»), с виду похожие на обычных людей. Способны проникнуть в сознание и прожить за человека самую интересную часть его жизни. Основная пища накхов – это эмоции. Если кто-то позволил себе горестно вздохнуть или всплакнуть над своими проблемами, то он, скорее всего, и станет добычей. Накх заберет из все краски, оставляя страдальцу только серое подобие собств��нных будней. При этом в разум счастливого человека накхи проникнуть не в состоянии.