#сейф

[safegoodshop]

Як правильно вибрати сейф для дому

[izmail-online]

Вивчення передових функцій сучасних сейфових замків: підвищення безпеки в цифрову епоху

Ссылка на источник: Читать дальше »

[tsinkovanie]

Правила вскрытия капота автомобиля при обрыве тросика: безопасность и рекомендации

Обрыв тросика капота автомобиля может стать неприятной ситуацией, особенно если вы оказались в дальних поездках или находитесь вдали от автосервиса. Однако существуют определенные правила и рекомендации, которые помогут вам безопасно вскрыть капот и продолжить свой путь. В этой статье мы рассмотрим эти правила и поделимся некоторыми полезными советами.

1. Оцените ситуацию: Прежде чем приступить к вскрытию капота, оцените ситуацию и убедитесь, что вы находитесь в безопасном месте, где нет движущихся автомобилей или других опасностей. Если возможно, припаркуйтесь на обочине или в безопасном месте, чтобы минимизировать риск.

2. Используйте запасной тросик: Многие автомобили оснащены запасным тросиком для вскрытия капота. Проверьте, есть ли у вас такой тросик в автомобиле и используйте его для открытия капота. Обычно запасной тросик находится в багажнике или под рулем.

3. Используйте инструменты: Если у вас нет запасного тросика или он также оборван, можно воспользоваться инструментами, такими как от��ертка или плоскогубцы. Осторожно вставьте инструмент в щель между капотом и кузовом автомобиля и попробуйте аккуратно поднять капот.

4. Обратитесь за помощью: Если вы не уверены в своих навыках или не можете безопасно вскрыть капот самостоятельно, лучше обратиться за помощью. Попросите прохожих или других водителей оказать вам помощь или вызовите аварийную службу.

5. После вскрытия капота: После успешного вскрытия капота, обязательно закрепите его, чтобы избежать его падения во время движения. Используйте специальные фиксаторы или поддерживающие штанги, если они доступны.

Важно помнить, что вскрытие капота автомобиля при обрыве тросика может быть опасным и требует осторожности. Если вы не уверены в своих действиях или не можете безопасно выполнить эту операцию, лучше обратиться за помощью к профессионалам.

Компания Глория Ключ предлагает широкий спектр услуг, включая вскрытие капота автомобиля без повреждений замка. Если у вас возникли проблемы с тросиком капота или вам требуется профессиональная помощь, обратитесь к ним, и опытные специалисты помогут вам решить эту проблему безопасно и эффективно.

[jumbostickyrice]

Uliana Royce - Серце в сейф (Heart in a safe) | Expert+ | Mapped by nitronik.exe, OneSpookyBoi

[csbroker]

ХОЗДОМ пропонує широкий вибір товарів для дому та офісу, який включає понад 3000 позицій: дверні замки, сейфи, полотенцесушителі, дверні дотягувачі, фурнітуру та інше. Асортимент охоплює продукцію провідних брендів, таких як KALE, CISA, AGB, MOTTURA, Safetronics і багато інших.

Основні категорії товарів

Дверні замки. У каталозі представлені сувальдні, циліндричні, накладні, кодові замки та врізні серцевини. Продукція відповідає високим стандартам безпеки.

Сейфи. Вибір включає моделі для дому, офісу, зброї та документообігу. Сейфи брендів GRIFFON і Safetronics гарантують міцність, захист від вогню та зламів.

Фурнітура. Комплекти для розсувних дверей, петлі, броненакладки, шпінгалети — все для функціональності та стилю.

Полотенцесушителі. Водяні та електричні моделі з довговічних матеріалів забезпечують комфорт у вашому домі.

Дотяг��вачі. Надійні механізми для плавного закривання дверей від GEZE і FUARO.

ХОЗДОМ — це якість, безпека та сучасний стиль. Завітайте на HOZ-DOM.COM.UA і знайдіть рішення для будь-яких потреб.

[ningirl]

Последние недели две подумываю о том, чтобы удалить блог.

Свой первый блог я вела с 10го класса до 1 курса (кажется года 2 иди 3), там не было ничего особенного, всякие цитаты и очень редко что-то про то как проходит мой день. Его я удалила, когда поняла, что мне нечего сказать и потом даже жалела, что я не могу вернуться и почитать. Второй блог был дневником, немного похож на этот, но другие вайбы и язык совсем другой. Я уже поняла прикол и все посты добавила в черновики, блог просто пустой с некоторыми реблогами, дрейфует по волнам тамблера. Я даже не помню ни на какую почту он был создан, ни пароль.

Третий блог - этот, создавался как книжный, постепенно он оброс деталями моей жизни, в прошлом году я стала добавлять фотографии, он стал личным блогом и вообще каким-то сейф спейс для меня.

А сейчас…не знаю. Хочу как маленький зайчик сменить шубку с белой на коричневую и затеряться в траве - короче просто хочу исчезнуть.

Я недавно начала снова пересматривать Офис (в четвёртый раз) и возникла идея написать какой-то большой пост (или статью????или эссе????) на тему сериала и подумать подумать подумать, а все это писать в тишину своего дневника мне не прикольно. Хотя несколько лет назад я писала подробную таблицу отношений Ягыза и Хазан и почему они должны быть вместе в своём дневнике.

короче я надеюсь это просто пройдёт

[unicaler]

Мне осталось всего 9 тысяч, и я смогу закрыть сейф в клубе. Пустыня Калико, жди меня!

[alicalesovskaya]

Оригинально, сейф рядом с моргом

[youroselion]

Еще один мой поселенец для Общины @lilu-sims

Ян Мей  Ян бежала из другой общины, и не от кого иного как от своей сестры близнеца.  Ян и Си Мей родились в самой обычной семье китайцев среднего достатка. Девочки с младенчества были очень близки, а после смерти матери, в возрасте двенадцати лет, и вовсе стали проявлять друг к другу нездоровый интерес. Отец был слишком занят попытками продвинуться по карьере, чтобы заметить необычное поведение дочерей. А вскоре совсем лишился работы из-за кризиса. Тогда семья и присоединилась к общине в Сельвадораде. Девочки росли и Си Мей влюбилась в парнишку из общины. Тогда Ян Мей расценила их отношения как предательство и тяжело переживала такую измену.Но продолжала безусловной любовью любить сестру. В отличие от Ян Мей, Си всегда ужасно стыдилась того, что однажды произошло между ними в нежном возрасте, и от того стала стыдиться и своей сестры. Она практически стала её избегать. Каждый раз, когда Ян пыталась быть рядом, Си Мей норовила её унизить и обидеть, да посильнее. Однажды Си Мей даже не выдержала и перешла на физическую силу, откинув от себя сестру, да так, что Ян, ударившись лбом, навсегда осталась со шрамом и со своей неизменной чёлкой.  Ян около тридцати пяти лет и всё время она была одинока, в то время, как её сестра меняла мужчин как перчатки. Но в один день, когда её волосы заметно поседели от текучести времени, Ян Мей решила, что пока рядом есть Си Мей, она не сможет успокоить свою душу. Она решила, что ей нужно уйти и найти свое счастье, даже если оно означает продолжать быть одинокой.  Ян умеет почти всё, о ней можно было бы высказаться цитатой из фильма «Бег» // Что вы умеете делать? // Всё! Стрелять, варить халву, подковать жеребца, вскрыть сейф, подделать документы, принять роды, написать статью, петь... в хоре. // Она всегда жила в угоду общины и может по пальцам пересчитать то, что действительно приносит ей радость. Например, рисование. 

Самая главная черта Ян - она ужасно отстраненная и с ней тяжело завести разговор. Не ясн��, что же вообще может её разболтать.  «Хорошая умелая бабенка, но уж больно немая…» 

ps // Ян Мей не лесбиянка, она бисексуальна, просто у неё не было возможности это понять; // Не любит украшений, предпочитает практичную одежду; // У неё есть еще один максимально прокаченный навык - пакости, а еще она нейтрально относится к сплетням, а это что-то да значит, на фоне всех остальных ненавистных ей тем.

[sims4littlebird]

Дома Джек уложил сына спать. А у Эйта до сих пор висело желание стать с ним друзьями. Джек тоже понимает, что ему нужно найти с сыновьями мужа общий язык. Благо путь к Этану лежит точно так же как и к его отцу...

Через шутки)) ГЕНЫ!

А есть время, когда он не смеется вообще?) Как я и сказал, Орландо спал без задних ног, даже ухом не повел на дикий ржач брата.

Джек собрал ребят на парковке, чтоб были в зоне видимости. И если кто-то взламывает сейф, чтобы украсть деньги, то Джек взламывал, чтобы положить -.-'

Да, двери-то реагируют только на Шона, а он в клинике. Пришлось пользоваться своим 10 лвлом механики.

Этан обыграл брата со счетом 3:2.

Говорит: не расстраивайся, в следующий раз обязательно выиграешь. Мне просто повезло)

Стив: Конечно, брат. Только руку отдай.

Э.: Эээм. Ну ок, забирай.

Что-то со Стивом сейчас даже Джек не может найти общий язык...

Стив: *ушел* Эйт: Не обращай на него внимание. Он всегда был такой занозой, это нормально. А сейчас так вообще. Лучше его не трогай.

Дж.: Перебесится? Э.: Ну типа. Какой-то я косой. Не хочешь покидать?

Дж.: Можно.

Дж.: Ты красивый. На отца сильно похож. Э.: Знаю. Все так говорят. Дж.: Правду говорят. Э.: Ты кстать тоже на своего оч похож. Ммм... как там его. Анжело?

Дж.: Андреа. Э.: О! ДА! ТОЧНО!

Э.: СМОТРИ! ТЫ ВСЕ ПОПАЛ! НИХЕРА ТЫ КИДАЕШЬ!!! НАУЧИШЬ МЕНЯ ТАК ЖЕ?!

Дж.: Я выйду подышать, позвони отцу и ложитесь спать.

Э.: Пап, да мы даже в дартс поиграли, было вполне неплохо! Хочу сказать, па, что Джек реально годный мужик. Бри была права на счет него. Прости, что так плохо реагировал...

Э.: Теперь мне кажется, мы уже можем ехать в отпуск все вместе ахах я отлично влился в ваш коллектив) Очень жду, когда ты приедешь! Мы все сильно скучаем!

Э.: Нет, не могу ее дать. Твоя дочь вообще-то к Хлое уехала. Еще вчера. Ты забыл? Ты же сам сказал, чтобы я ее отвез. Я отвез.

Э.: Ладно, и я тебя целую, пап, спокойной ночи.

[theredgirl]

Вот что, блять, делать, если я местами проебушек-воробушек, а? (Это риторический вопрос, если что). Ситуасьен такая. Отдел продаж в чат, где я коллега и начальница скинул доки, которые надо было поставить факсимиле генерального быстро, что они и обозначили. Я начала их делать, пришел клиент, который привез деньги, которые надо было пересчитать и убрать в сейф. Я ушла считать деньги, пока туда сюда пойди сюда проходит пол часа, потому что генеральному надо было отписаться сколько привезли, сколько в целом лежит, сколько надо отделить и отдать там кому-то. Не суть. Ну, и в общем, я там с этими деньгами вся в мыле выбегаю, смотрю что они там уже написывают, что быстрее быстрее, прошу напарницу отсканить и мы не успеваем. То есть до 12 все это надо было сделать, как выяснилось уже чуть позже, а мы не успели. В общем в результате отдел продаж не подал заявку на тендер куда-то там. Мы в двоем получили с напарницей пиздянок, потому что вас там двое сидит успели бы все сделать, пока одна вполняет другое срочное задание. Ну, и в понедельник приедет генеральный и я оч переживаю, что он будет орать (а он может). Просто я в отпуске с понедельника и я переживаю, что напарнице и начальнице крепко достанется. В этом то и моя вина есть, я не сообразила сразу, что надо попросить напарницу все доде��ать просто из-за того, что другое срочно было достаточно. Ну, в общем. День-Пиздень какой-то.

А самое неприятное, что по сути это пока никак не исправить с моей стороны. Еще и получу за это не я(

[goshminherz]

Варлам Тихонович Шаламов

18 июня 1907 - 17 января 1982

Последние дни Шаламова

Я должна рассказать о последних месяцах жизни Варлама Тихоновича Шаламова и о его смерти. О Шаламове писали многие люди, знавшие его в разные периоды жизни гораздо дольше и лучше меня, но случилось так, что я оказалась свидетелем «финала трагедии». Несколько раз мои устные рассказы использовали в своих работах журналисты, но, полагаю, мне самой следует максимально подробно и точно описать все, что я видела и слышала в июне 1981 — январе 1982 года.

Для того, чтобы сделать понятными некоторые обстоятельства, придется сначала кое-что сообщить о себе и о том, как я оказалась возле В. Т.. Мой Шаламов начался лет в 14 с песни Галича «Все не вовремя» из цикла «Литераторские мостки». Знала я тогда, а было это начало семидесятых, только то, что Шаламов много лет провел в лагере. О том, что такое лагерь, я тоже немножко знала, мама не выгоняла меня из комнаты, когда велись «взрослые» разговоры, и «самиздат» от меня не прятали, «Крутой маршрут» я успела прочесть. А в конце 1979 или начале 1980 года мой отец, переводчик Виктор Александрович Хинкис, попросил меня пойти вместе с ним в «Дом престарелых». По дороге отец объяснил, что идем мы к Шаламову. «Это тот, кому посвящена песня Галича?» — спросила я. «Ну да», — ответил папа. И я услышала о существовании «Колымских рассказов», о письме в «Литературку», о болезни и одиночестве Шаламова, о том, что почти никто не знает, где именно сейчас находится Варлам Тихонович. Сам же отец выяснил адрес «Дома престарелых», куда мы направлялись, от своего знакомого, журналиста Сергея Ивановича Григорянца. Григорянц, знавший Шаламова раньше, с трудом разыскал его, хотел навестить В. Т., но не успел, так как был арестован. И вот мы пришли в «Дом для инвалидов и престарелых N9». Надо сказать, что в то время я уже была студенткой 5 курса мединститута, подрабатывала фельдшером на «скорой», кое-что повидала и считала себя опытным человеком. Но то, что я увидела, в р��мки моего опыта не укладывалось. В маленькой палате стояло две койки, две тумбочки и стол. Грязь, запах. Два старика (у В. Т. в то время еще был сосед) — один неподвижно лежит на кровати, другой сидит на полу рядом с голой, не застеленной койкой, одет в какое-то тряпье, изможденный, все время дергается, лицо асимметричное. С ним-то отец и поздоровался очень громко. Старик крикнул что-то совершенно неразборчиво и взмахнул рукой, в которой была зажата погнутая алюминиевая кружка. Ни о разговоре, ни тем более о медицинском осмотре не могло быть и речи. Я выскочила на улицу, через несколько минут вышел отец. «Ну что? — спросил он. — Как ты думаешь, может, мне похлопотать, чтобы его перевели в другое место?» Я ответила: «Не знаю, по-моему, ему ничем помочь нельзя». Единственное, чего мне хотелось, это уйти как можно дальше от этого места и забыть о том, что я увидела.

Прошло около года. Я заканчивала институт, работала, часто бывала в доме у Надежды Яковлевны Мандельштам, Н. Я. и дала мне почитать «Колымские рассказы». Забыть не получалось, вернуться — тоже. В декабре 1980 года Надежда Яковлевна умерла, а в мае 1981 умер мой отец. В конце июня друзья Надежды Яковлевны собрались помянуть ее — исполнилось полгода со дня смерти. И вот Александр Анатольевич Морозов, замечательный человек, знаток поэзии, исследователь творчества Мандельштама, прочел несколько недавно записанных им стихотворений Шаламова.

Послеужинный кейф —

Наше лучшее время,

Открывается сейф

Перед всеми.

Под душой — одеяло,

Кабинет мой рабочий,

По сердцу карандаши

Днем и ночью.

Мозг работает мой

Как и раньше — мгновенно,

Учреждая стихи

Неизменно.

Меня поразили даже не столько сами стихи (цикл «Неизвестный солдат» был затем опубликован в «Вестнике христианского движения» еще при жизни В. Т. и, частично, в журнале «Литературное обозрение» в августе 1988г.). Ужасно было вдруг осознать, что они были разобраны с голоса В. Т. и записаны именно тогда, когда этот «человеческий обрубок» сидел на полу в грязной палате инвалидного дома. Господи, значит там, внутри этой скованной болезнью, отрезанной от мира не ��олько стенами, но и глухотой, слепотой и почти немотой, оболочки, сидит живой, мыслящий человек, поэт.

На следующий день, испросив у Александра Анатольевича разрешения сказать, что мы его друзья, мой приятель Владимир Рябоконь и я пришли к Варламу Тихоновичу. Я очень боялась, что В. Т. нас не примет, прогонит, но он не прогнал. Имя Саши Морозова, которое мы прокричали в ухо В. Т., оказалось «волшебным словом». И я стала ходить в дом на улице Лациса один-два раза в неделю, сначала с Володей или Александром Анатольевичем, а потом и одна. Через некоторое время я встретилась еще с двумя людьми, которые в это же время каким-то образом разыскали В. Т. и стали его навещать. Это Татьяна Николаевна Трусова (Уманская), которая узнала своего деда, профессора Уманского, в рассказе «Вейсманист», и Людмила Анис, которая просто прочитала «Колымские рассказы» и решила увидеть их автора.

Кормили, купали в ванной, стригли ногти, переодевали в чистое, стирали и тут же на батарее сушили вельветовые пижамы, оставшиеся от моего деда и пришедшиеся очень кстати, мыли полы. Узнавал В. Т. по рукопожатию, хотя, честно говоря, я не уверена, что он узнавал, кто именно пришел, разве что А. А. Морозова. Скорее чувствовал, что пришел друг. Постепенно я научилась разбирать, что В. Т. говорит, но мы почти и не разговаривали. Что я могла такого сказать, что представляло бы интерес для Шаламова. Тем более было бы дико мучить его какими-то расспросами, речь давалась ему тяжело. Читать сам он, конечно, не мог, и слушать чтение тоже желания не выражал. Только дважды я приносила ему его книги — один раз «тамиздатский» том «Колымских рассказов», и другой — журнал «Юность» за август 1981 года с подборкой его стихов. Он надписал мне журнал, хотя рука все время дергалась, а видел ли он хоть что-нибудь, я так и не знаю.

Лене Циркис

от автора

В. Шаламов

Тушино, 25 сентября

Фамилия Хинкис — он три раза переспрашивал — ему не далась, а объяснять про своего пок��йного отца, которого он когда-то знал, я не стала. В. Т. так чудовищно напрягался, пытаясь разобрать, что ему говорят, что я просто не могла себе этого позволить.

Я думаю, что В. Т. считал себя заключенным, да, собственно, он им и был. Поэтому он срывал с кровати постельное белье — протестовал, как мог, повязывал полотенце на шею, чтобы не украли сокамерники (к этому времени сосед умер или его перевели в другую палату, но, по-моему, В. Т. этого не заметил). При этом он с невероятным трудом, но все-таки перемещал себя до туалета, находившегося тут же, в предбаннике палаты. Путешествие в ванную комнату могло происходить только с помощью двух людей, и являлось для В. Т. настоящим подвигом. И он его совершал. Дело в том, что у В. Т. была болезнь Меньера, тяжелое неврологическое страдание, при котором резко нарушается способность к целенаправленным движениям, зато все время происходят непроизвольные подергивания мыщц. В этих условиях человек, к тому же почти слепой, сам передвигаться не может.

Тут, наверное, следует подробнее описать, что представлял собой «Дом для престарелых и инвалидов». Обитателями этого заведения были одинокие, тяжелобольные люди, кстати, далеко не всегда престарелые или даже пожилые, много было там и молодых инвалидов, главным образом с нарушениями двигательного аппарата. Понятно, что все они нуждались в первую очередь в уходе, так как не могли самостоятельно передвигаться, а зачастую даже и есть сами. О необходимости медицинской помощи нечего говорить. В интернате был врач, а может быть и несколько, были медицинские сестры, санитарки. Конечно, персонала не хватало, но дело не в этом. Дело в отношении. Не хочется зря обидеть кого-нибудь, может быть, среди сотрудников и были люди добросовестные и просто добрые, но выглядело это вот как.

Те, кто мог хоть как-то двигаться или имел дальних родственников, плативших, пусть небольшие, деньги, еще могли выжить. Беспомощные, прикованные к постели — умирали. От голода — кормить с ложки было не принято, или от гнойных пролежней, образовывавшихся от лежания по несколько суток на мокрых, загаженных простынях. Кричали, пока были силы кричать, а что толку. Медицинская помощь, если бы она и была, в таких условиях не имела никакого смысла. От этого нет лекарств. Некоторым, впрочем, приносили какие-то таблетки, да не все могли их проглотить. Словом, каждый раз, подходя к дверям «Дома для инвалидов и престарелых», я буквально силой заставляла себя войти внутрь. И привыкнуть мне не удалось. Оказываясь внутри, я испытывала вновь такой же шок, как в 1979 году.

Тех, кто хочет лучше представить себе ситуацию, я отсылаю к опубликованной в первом номере «Иностранной литературы» за 2002 год документальной прозе Рубена Гальего «Черным по белому». Могу засвидетельствовать — все, что там написано — правда. Думаю, что такого рода заведения — это самое страшное и самое несомненное свидетельство деформации человеческого сознания, которое произошло в нашей стране в 20-м веке. Человек оказывается лишенным не только права на достойную жизнь, но и на достойную смерть.

Нескольким женщинам, обитавшим в соседних с В. Т. палатах, мы понемногу помогали. Кого покормим, кого перестелим. Они еще появятся на минуту в конце моего рассказа. А сейчас надо вернуться в лето 1981 года. В августе В. Т. перенес воспаление легких, еле выжил, приходили мы в это время чаще, каждый день, давали антибиотики. А в сентябре меня пригласил к себе для беседы главный врач. Он поинтересовался, кем доводимся Шаламову Морозов, Уманская, Анис и я. «Вы не родственники, так и не ходите, — сказал главный врач. — А то мне уже намекают «оттуда», что обстановка нездоровая, да еще Евтушенко звонил, интересуются разные люди... Нехорошо. Вы ведь понимаете, что я могу перевести вашего Шаламова в интернат для психохроников, с глаз подальше, тем более основания есть, он недавно протечку устроил, воду в туалете не закрыл».

Я испугалась. «Интернат для психохроников» — это почти полная изоляция, а условия там еще хуже, я уже знала, что бывает еще хуже. Перестать ходить к В. Т. я не могла, это было бы предательством. Может, и не много значили наши посещения, но все-таки мы его мыли и кормили, держали за руку, просто были с ним, а теперь взять и исчезнуть, и он опять останется один. Надо сказать, что за те месяцы, что я бывала у В. Т., мне ни с кем, кроме трех упомянутых выше людей, сталкиваться не приходилось, может быть, кто-то еще его и навещал, не знаю. Я долго уговаривала главного врача. Уверяла, что мы и сами не заинтересованы в лишних разговорах, что ни Евтушенко, ни кого бы то ни было еще, мы ни о чем не просили. Ссылалась на то, что я врач (в это время я уже окончила институт и работала в одной из московских больниц), что В. Т. нуждается в элементарной помощи сиделки и так далее. Разговор завершился тем, что посещения нам не запретили, но пригрозили провести психиатрическую экспертизу В. Т..

Вскоре экспертиза состоялась. Мне удалось добиться разрешения присутствовать. Несколько человек, сотрудники районного психоневрологического диспансера проследовали в ка��инет главного врача, меня, естественно, не пустили. Пробыв у главного около получаса, ��ни зашли в палату к В. Т. и спросили его, какое сегодня число. В. Т. не ответил, не услышал, а вероятнее всего — не захотел отвечать. И, задав еще пару вопросов — какой день недели и что-то еще — комиссия покинула палату. Я побежала следом, пыталась объяснить, что В. Т. плохо слышит, мне кратко ответили — сенильная деменция. И ушли. В переводе на человеческий язык это означает, что полуслепой и полуглухой беспомощный человек, живущий в изоляции, не имеющий не то что телевизора или радио, но даже календаря (да и не нуждающийся в них), и не знающий, какое сегодня число, страдает старческим слабоумием. Все.

После «экспертизы» я еще раз была у главного врача. Он повторил заключение комиссии, и добавил — пока подождем. Мы оставили в сестринской комнате свои телефоны, потолковали со всеми медсестрами, просили позвонить, если все-таки переведут.

Прошла осень, мы продолжали навещать В. Т. два-три раза в неделю по очереди, нами никто больше не интересовался. Показалось, что опасность миновала. В Новый год у В. Т. был А. А. Морозов, в начале января, как обычно, приходили попеременно. Я была в последний раз числа 12-го. А вечером 15-го мне позвонила Т. Н.Уманская. Шаламов исчез, сказала она. На следующий день мы пришли в пустую палату, на батарее висела чистая пижама, в тумбочке лежали стопкой газеты «Московский литератор» и приглашения на вечера в Дом писателей. Я забыла сказать, что Литфонд регулярно присылал их Шаламову по почте, не забывали писатели своего собрата. Старушка из соседней палаты сказала: «Увезли вашего Тихона» (почему-то она его Тихоном называла, видимо, имя Варлам было не упомнить). Пошли к дежурной медсестре — ничего не знаю, была не моя смена, приходите днем к главному врачу. Дальше я помню неотчетливо, по-моему, я ее слегка придушила, но так или иначе, она посмотрела в какой-то журнал и дала адрес: Абрамцевская улица, интернат для психохроников №32.

Утром 17 января, была суббота или воскресенье, Людмила Анис и я поехали туда. Это было какое-то марсианское место, посреди изрытого замерзшими глиняными колдобинами пустыря стояло большое серое бетонное здание, как мне показалось, почти без окон. Долго бродили мы вокруг в поисках входа. Наконец, нашли запертую дверь, позвонили, опять долго-долго ждали. Кто-то открыл, я путано и почти без всякой надежды на успех объясняла ситуацию, просила разрешения побеседовать с дежурным врачом, напирая на то обстоятельство, что я медицинский работник. Удивительно, но нас впустили. Ко мне вышел дежурный доктор, выслушал мой лепет. Доктор оказался человеком. Он разрешил нам зайти к В. Т., хотя посещений в это время не было. День был очень морозный и ясный, большая палата насквозь прострелена солнцем (стало быть, окна были). На одной из кроватей лежал В. Т., на соседней — какой-то старик засовывал себе в рот пальцы, измазанные экскрементами. Потом доктор рассказал мне, что это был в прошлом крупный гэбэшный чин.

Мы подошли к Шаламову. Он умирал. Это было очевидно, но все-таки я достала фонендоскоп. В. Т. умирал от воспаления легких, развивалась сердечная недостаточность. Думаю, что все было просто — стресс и переохлаждение. Он жил в тюрьме, за ним пришли. И везли через весь город, зимой, верхней одежды у него не было, он ведь не мог выходить на улицу. Так что, скорее всего, накинули одеяло поверх пижамы. Наверное, он пытался бороться, одеяло сбросил. Какая температура в рафиках, работающих на перевозке, я хорошо знала, сама ездила несколько лет, работая на «скорой».

Я вернулась к дежурному врачу, спросила, получает ли Шаламов какое-нибудь лечение. Доктор достал из шкафчика историю болезни, посмотрел сам, к моему изумле��ию, дал посмотреть и мне. Оказалось, он же дежурил и в день перевода В. Т.. В записи первичного осмотра значилось — беспокоен, пытался укусить врача. Диагноз все тот же, сенильная деменция. В назначениях я обнаружила антибиотик, стало быть, воспаление легких развилось почти сразу. Пошла к медсестре, оказалось, антибиотик сегодня еще не вводили, не дошла очередь. Опять вернулась к доктору, и, ясно понимая, что смысл в моих действиях чисто символический, попросила назначить внутривенное вливание препарата, стимулирующего деятельность сердца. — Пожалуйста, можете даже сами ввести. — Ввела, и антибиотик тоже. Еще раз повторю, я не считала, что это может изменить ситуацию, Шаламов был в агонии, но все-таки я решила сделать то немногое, что было возможно. Ничего не изменилось, да и не могло измениться. Тогда я стала читать молитву «На исход души». Не буду утверждать, что Шаламов перед смертью узнал нас, но надеюсь все же, что присутствие наше он успел почувствовать. Впрочем, не знаю. Через полтора часа В. Т. умер.

Я совершенно не понимала, как мне быть. Спросила у доктора, какая у них принята практика. Выяснилось, что тела умерших увозят в морг и какое-то время хранят там. Невостребованные в течение двух, что ли, месяцев передают в анатомический театр или кремируют сразу несколько тел и хоронят в одной урне, а где, доктор не знает. И тут до меня дошло, что я же — не родственница Шаламову, и никто из моих друзей не родственник, и есть ли в живых кто-нибудь из родных В. Т., и где они — я не знаю. А это значит, что тело мне, скорее всего, не выдадут, и никому не выдадут. Оставалось попробовать все-таки получить свидетельство о смерти. Я вернулась в палату, заглянула в прикроватную тумбочку. Пустой портсигар тюремной работы (наверное, чей-то давний подарок, В. Т. не курил), пустой кошелек, рваный бумажник. В бумажнике несколько конвертов, квитанции на ремонт холодильника и пишущей машинки за 1962 год, талончик к окулисту в поликлинику Литфонда, записка очень крупными буквами: «В ноябре Вам еще дадут пособие сто рублей. Приедите (так) и получите потом», без числа и подписи, свидетельство о смерти Н.Л. Неклюдовой, профсоюзный билет, читательский билет в «Ленинку», все. Паспорта нет, а без него свидетельства не получишь. Опять к доктору. Оказалось, паспорт на прописке в ЖЭКе, так положено, всех обитателей интерната сразу прописывают. Шаламова увезли, доктор по моей просьбе сделал отметку в сопроводительном документе, что родственники есть, и выдал-таки мне врачебную справку о смерти. Я не знаю имени своего коллеги из интерната для психохроников, но именно ему мы обязаны тем, что у Шаламова есть могила.

Выходной день, ЖЭК не работает, больше сделать ничего нельзя. Дальше я помню не очень четко, конечно, я позвонила нескольким друзьям, и мне стали звонить многие и многие, собирались деньги, приходили люди, В понедельник в ЖЭКе мне почему-то без особой волокиты отдали паспорт Шаламова, он оказался уже посмертно прописан на Абрамцевской улице. Дальше было проще, паспорт и справку обменяли в ЗАГСе на свидетельство о смерти, вырезали из паспорта фотографию и тоже отдали. Таким образом, я получила право похоронить Шаламова.

И здесь я должна рассказать о том, как я солгала. Дело в том, что открыты для захоронения в то время были два кладбища, оба далеко за чертой города. Кто-то, не помню, к сожалению, кто именно, обратился в Литфонд за помощью в организации похорон. Я встретилась с человеком, который занимался похоронами писателей, он взялся хлопотать о месте на Троекуровском кладбище, повесил в холле Дома литераторов фотографию в траурной рамке. И назначил мне встречу в секретариате Союза писателей. Я пришла, мне с��общили, что предполагается траурный митинг в Дубовом зале Дома литераторов. И тут со мной что-то случилось, я вспомнила газеты и приглашения в тумбочке, сидящего на полу Шаламова с полотенцем на шее, и твердо сказала, что Варлам Тихонович завещал мне отпеть его в церкви. Это была неправда, я никогда не говорила с В. Т. на религиозные темы, мне и в голову это не приходило. Тем более я бы не осмелилась судить о его вере или неверии. Но он был сыном священника, он точно был крещен, стало быть, в отсутствие прямого запрета с его стороны, его следовало отпеть. Все это промелькнуло у меня в голове, и одновременно я уже слышала ответ секретаря — ну что ж, только тогда представители СП присутствовать не смогут.

Отпевали Шаламова в церкви Николы в Кузнецах, именно эту церковь посоветовал мне отец Александр Мень, не знаю, почему именно ее. На похороны пришло очень много людей, у ограды Троекуровско-го кладбища дежурили черные Волги. К стеклу кабины похоронного автобуса был прикреплен портрет Сталина. Один из моих друзей подошел к водителю отдать традиционную бутылку водки. Водитель спросил, кого хоронят. Услышав, что писателя, сидевшего в лагере, сказал — извините, я ж не знал, и убрал портрет.

автор Елена Захарова

[the-world-of-books23]

Каждый человек - это сейф, хранилище тайн и стремлений.

"Шестерка Воронов" Ли Бардуго

[mantikora09]

AU начать с чистого листа.

Часть 29

Только сейчас Нил узнал, что его мать выдали замуж за Натана, чтобы укрепить союз с Мориама. Почему за Мясника? Натан был близок к японской мафии, но не настолько, чтобы при зачистке убивали так же его семью.

Отличный план оказался провальным.

Трудно было винить Мэри в том, что она больше никому не доверяла и не хотела везти сына в Англию, чтобы они сделали из него очередного палача в семейном бизнесе.

Только теперь у Нила не было выбора.

Стюарт сказал, что дед давно хотел, чтобы Мэри привела мальчика к ним, ведь он часть наследия. А сейчас Нил и вовсе в уязвимом положении. Да, шавок и самого Мясника Стюарт лично казнил, но Нилу все равно будут угрожать. Теперь это охота и шкура рыжего лиса для тех людей — весьма ценный приз.

Они его заберут!

Паника.

Если бы Джостен мог, он бы сбежал из этого места, но он больше не бегунок, он не может помочь даже самому себе.

Больших трудов Нилу далось уговорить Хатфорда позволить ему попрощаться с друзьями.

— Пожалуйста, Стюарт! Я не могу... — почти неслышно. — Не могу уехать не попрощавшись. Это была часть моей нормальной жизни. Такой больше никогда не будет.

Хатфорд чувствовал себя виноватым за то, что не появился в амбаре раньше и теперь здоровому, молодому парню до конца жизни ходить на костылях или в протезе.

— Хорошо.

***

Оказалось, что Нил лежал три дня без сознания после операции, во время которой ему удаляли все раскрошенные кости из ноги и пичкали кучей обезболивающих через капельницу.

Эндрю, наверное, с ума там сходит.

Чтобы идти, Нилу пришлось использовать костыли. От инвалидного кресла он отказался сразу.

Неужели лестница в кампус всегда была такая сложная? Подниматься ему помогал Стюарт, но Нил все равно здорово выдохся, пока преодолел лестницу и дошёл до лифта.

Их комната была перевернута: разбитое зеркало в коридоре и окно в общей комнате сразу бросились в глаза. Сердце сжалось. Наверное, Эндрю очень сильно бесился, когда не нашёл Нила вечером в корпусе. Миньярд умный, догадался проверить его вещи, сейф и сразу понял, что рыжий не сбежит без всего этого. Ну, по крайней мере Нил надеялся, что он все понял.

Блин, сегодня же будний день и конечно в их комнате никого не было. Джостен пожалел, что телефон сейчас валяется где-нибудь в соседнем штате, или куда там выкинула его вещи ублюдочная Лола.

— Тут никого. — озвучил очевидное Стюарт. — Есть еще идеи куда пойти?

Только мужчина произнёс эти слова как они услышали шум в коридоре.

— Я знаю! Тут дверь у нас открыта и это... — В комнату буквально залетает Эндрю? Нет Аарон, он тут же замирает, не убирая телефон от уха. — Блять, я нашел его! Сука, Джостен, какого хера ты... — глаза Аарона испугано округляются когда он замечает, что Нил стоит на костылях не просто так. Это было бы даже смешно, если бы Нил не понимал, как херово все выглядит. — Скажи Эндрю, что он в нашей комнате. —тихо и на удивление четко произносит Миньярд, тут же отключая телефон.

Словно только поняв, что Нил тут не один, Аарон начал рассматривает незнакомца.

— Это еще кто?

На грубый вопрос Стюарт лишь приподнял пренебрежительно бровь, а потом повернулся к племяннику.

— Даю тебе час, приду сюда же. Если есть какие-то нужные вещи, попроси помочь собрать.

Потом Стюарт прошёл мимо Аарона, уходя.

Миньярд все так же молчал, пока Джостен неумело дошёл до своей кровати и сел, прислоняя несуразные костыли к письменному столу.

— Мы думали - ты умер. — тихо начал Аарон, но Нил ничего не успел ответить, ведь в комнату влетел желанный для рыжего близнец.

— Где он? — Эндрю не сразу замечает Нила, но раньше, чем ему отвечают, он все-таки находит его глазами. Рывком дергается вперёд и его лицо замирает, почти так же как у Аарона, впрочем, через несколько секунд Дрю с силой сжимает зубы. — Блять, Нил. Что это значит?

Он медленно подходит, буквально падает на колени и кладет широкие ладони на горячие, даже сквозь одежду, бедра рыжего.

— Кажется, я больше не смогу убегать, об этом позаботились. — Слезы невольно поступают к глазам.

На заднем плане кто-то столпился, но их тут же начали гнать в коридор.

— Кролик... — Эндрю опустил взгляд с лица своего парня ниже. — Я убью их.

— Они уже мертвы, я бы сказал, что все будет хорошо, но это не так. Я... Мне... Меня хотят увезти, спрятать, но я не могу уехать, не хочу.

Эндрю снова смотрит на Нила и кладет одну ладонь тому на щеку.

— Мориама заплатят, я тебе гаран...

— Это не Мориама, это мой отец.

— Нил...

Слезы катятся из глаз Джостена, он цепляется за толстовку Миньярда пальцами.

— Боже, я так хочу остаться с тобой. Но не могу.

— Тогда я еду с тобой.

Удивление.

— Ты? Но ты не можешь, как же всё это?

— Похер. Просто похер. — сильные руки крепко вцепляются в предплечья Нила.

Парень видит то, чего не было даже в прошлый хуевый раз, когда его привезли федералы. Надломленность во взгляде Дрю пугала.

— Мориама попытаются забрать Дэя. — начинает Джостен.

— Давай его тоже заберем, спрячем. Я еду с тобой, кролик, нравится тебе или нет. Кто бы тебя не забирал, им придется меня убить, чтобы оставить тут.

Нил крепко прижал к себе Эндрю, пока тот торопливо выцеловывал ставшее таким родным лицо.

[therussiancourier]

вейк ап олдеер нот олдер ор вайзер бат прабабли сейф тейк ер тайм хер сингс зет ю вонт юл мис вен зен гон лайк стайинг ап лейт гоунг аутлейксаун мейкин ап сингс ту гет аут оф сингс ПЛЕЙ ЕР КААРДС!! ТУ ЕР ЧЕСТ! ДУ ВАТС ВРОНГ! ДУ ВАТС БЕСТ ВЕЛ! фор

зе гаад... фор зе прааааам..... фор зе лав..... оф ер систеееер such a jack kennedy song tbh почему я это на английском спиздану3л MCCAFFERTY DEAD BIRD II поняли нет мне нельзя трогать графический планшет сегодня я какие-то страшные вещи делаю

[waffle-team-studio]

Головоломка от Живистии

У нас есть 1 клубничный снайпер с 1 хп, а им нужно уничтожить ЦЕЛЫХ 5 ЗАКУСОК

На борту мы имеем:Силу Кейт(проведение 3 бонусных атак, во время этого негативные фишки не работают),мятную способность(шаманство карты любого класса), способность щелочи(обтирание карты у противника и уничтожение всех врагов с водой) и бочку с енергетиками(проведение 11 бонусных атак)однако на бочку нам не хватает и мы не добиваем последних(Я если что напомню что после каждого выстрела клубники у неë отнимается 1 хп)

Около вражеских закусок стоит сейф,если его разрушить то вам даст очень много монет(боевых),однако по нему надо ударить 3 раза даже не смотря сколько у вас есть урона

Все способности у нас стоят 1,а бочка 11,сейф даст 15 монет