#на колёсах

[shelf-days]

Идеальный автомобиль!

28.05.2024

В колледже я водил машину, у меня была старая отцовская Сузуки, стояла под общагой, я на ней ездил домой в деревню и даже пол года наверное работал курьером.

Но меня автовладение больше напрягало чем давало ощущение свободы! Я переехал в Питер, в Москву и больше не задумывался о покупке машины — это балласт.

Но недавно задумался, а что если? А так как я не сильно импульсивный человек, мне нужны обоснования, сразу понятно что на работу ездить на машине я не хочу — эт для тех кто не знает на что время убить, а у меня каждая минутка на счету, а зачем тогда? А что тогда мне от машины нужно?

И я понял что мне необходим автомобиль-подводная лодка, чтобы я мог автономно путешествовать длительностью от дня до двух недель или месяца! Для уединения.

Короче, да, я хочу вот такую тачилу!:

Нужно объяснять?

В такую машину точно можно установить кофеварку, газовые конфорки, взять месячный запас еды, думаю холодильник тоже поместится, возможно посмотреть солнечные батареи, примостить на крыше, да и просто бензиновый генератор можно взять и работать хоть на берегу озера, хоть где! Кайф же!

Но вот такая тоже норм:

На такой можно и вплавь!

Но это всё дорого, ну ладно вот последняя из дорогих:

Зато тут конечно есть плюсы по безопасности! Особенно на варианте сзади, но блин — дорого!

Но есть автомобиль, который и не дорогой, и проходимый, и вместительный — можно организовать идеальную удалёнку!

Надоело работать дома? Сел и отправился на край мира! Смотреть северное сияние и чертить, делать визуализации, обрабатывать фотки, не знаю, хоть что! Хоть просто спать или наоборот утром пить кофе, смотреть на финский залив с самого берега.

Хочу УАЗ буханку!

__________________

Заманиваю в ВК

[kisakk002]

Эстетика моих природных выходных 🌿

как началась весна, я так часто выбираюсь на шашлыки, что мне пора обустраивать халупку в этом лесу

кстати цены на жилье в спб резко подняли до какого-то ебнутого масштаба, что я начинаю думать что проще купить мощную палатку и уйти к речке жить и ахуенно кайфовать от этого

а вообще моя мечта это дом на колёсах как у пети инглиша и китаяночки, как махнуть в путешествия по миру, мне кажется это мой смысл жизни

завтра тот злополучный день, когда я выхожу в лютую пятидневку, страшно представить с каким заебавшимся еблом я приду вечером пятого дня, после рабского труда по 14 с половиной часов

сегодня на велике с утра погоняла, взяла цезарь и сендвичи с бужениной, атмасферненько села на озере ✨️ и рядом как завоняло шашлычком, я поняла что этот день не обойдётся без мяска, темболее 9 мая за вас за нас за дедов отдыхаем сегодня 💪 мои прабабушка и прадедушка пережили блокаду ленинграда, очень их не хватает...

сегодня отдыхают все алкаши Питера, рядом со мной щас запиздились на палках компашка алкашни, я в ахуе, они мужика чуть досмерти не отхерачили а потом просто мирно , дружна сели чикушку свою пить

[shameaw]

Моя сестра постоянно недоумевает, почему я в 9 классе продолжаю ходить на все уроки, носить все учебники по расписанию, регулярно сдавать тетради и даже не списывать на контрольных и экзах... А мне как бы задали систему в 1 классе, и я придерживаюсь этой системы столько, сколько полагается. Не то что бы я дохуя совесливый и правильный, я просто не понимаю, зачем мне лишний раз отклоняться от привычек и тревожиться из-за изменений.

Я бы, конечно, очень хотел свободы, неизвестности, вольности и прочих прикольных штук, которыми одержимы обычные подростки (я вообще мечтал путешествовать в доме на колёсах, как и мой отец), но я не умею жить никак по-другому, кроме как по устойчивой системе, расписанию, набору правил.

Как же иронично, что мои родители — одни из тех немногих, кто дают своим детям свободу, в разумных её пределах. Поэтому моя сестра, собственно, и не парится о своей школьной жизни, а за обедом рассказывает, как они с подругой чуть не въехали в автобус на машине, по прогуливали биологию.

[heghogsblog]

а вообще моя мечта это дом на колёсах как у пети инглиша и китаяночки, как махнуть в путешествия по миру,

мне кажется это мой смысл жизни

@kisakk002

[colettedelon]

Чё-то весь день в тамблер не заходила.. Ну я случайно. Забегались, спать хочу невероятно. Аж говорить сложно. Саша так подавно лежит наравне с одеялом и слабо подаёт признаки жизни. Сегодня она спецом (кажется..) упала с кровати, я уж думала, у неё копчик с рёбрами воссоединится. Но нет, посмеялась, залезла назад. Не без помощи, конечно. Говорила, что «съехала от меня на пол». Ужас. Давно не получала ахаха.

Закрыли долги ещё по двум предметам. У меня начинается аллергия на слово «долг». Вот, что бывает, когда весь год ничего по предмету не делал. Кто же знал, что именно по этим оно аукнется.

Готовка вообще в минус ушла. Из-за жары мы с Сашей приползаем с учёбы домой уже полуживыми, и там готовить не вариант. Зато рассматриваем вариант жить в доме на колёсах, пить воду из речки и питаться ягодами с поля. Двое человек из нашей группы отчислились. Ситуация напряжённая. И учиться вроде не тяжело, но вот как-то не слава богу всё.

Тема учёбы в принципе уже неприятна. Ничего не хочется толком, только каникул. Эта невозможность ливнуть с учёбы на некоторое время в любой момент, как мы с Сашей делали раньше, напрягает. Саша так вообще.. Голодная, уставшая, не спавшая. Я молюсь, чтобы её выдержки нам на оставшуюся неделю хватило.

Хозяйка дома ещё раздражает. Орёт по мелочам, цепляется с вопросами, казалось бы, очевидными. Знала бы она, как себя чувствует Саша и в следствие я. Я в принципе переношу нагрузку спокойно, но смотреть на неё больно в некотором смысле.. У неё что-то вроде перегрузки от общества чужих людей вокруг. Ну такое, выжимать из себя дружелюбные эмоции на постоянке тяжело. Я так вообще не умею. Но и не устаю так.

[mycrewfuckyou]

Машина на колёсах.

[maestro-simguru]

НОВОСТИ ❗❗

Утечка дополнения «The Sims 4: Лошадиное ранчо»!

Трудитесь и веселитесь с друзьями-животными на собственном клочке земли в дополнении «The Sims 4: Лошадиное ранчо». Растите, тренируйте и устанавливайте особые узы с величественными лошадьми, которые будут изменяемыми членами вашей семьи. Вы также сможете позаботиться о мини-овечках и мини-козликах или зарабатывать на жизнь самодельным нектаром. Создайте свою уникальную жизнь на ранчо. Приобретите дополнение до 31 августа, чтобы получить бонусные предметы для своих трудолюбивых симов.

Ключевые особенности:

Цифровой контент "Крутой владелец ранчо": подарите своему симу возможность расслабиться после тяжелого рабочего дня с помощью резонаторной гитары, картины с тележкой на колёсах и кресла-качалки в деревенском стиле, доступных при заказе до 31 августа.

Постройте свою жизнь: Поднимитесь рано утром, осмотрите широкие просторы загородной местности и знайте: ваша работа того стоит. Проводите дни с заботой о животных, поддерживая их в счастье и чистоте, собирайте траву, чтобы кормить их, собирайте навоз, чтобы удобрять растения и готовьте свой нектар на продажу. И всё это — на ранчо, спроектированном вами, будь то традиционная хижина или большой красный амбар.

Подружитесь с животными: Заполните своё ранчо новыми четвероногими друзьями и устройте совместную жизнь. Ваши лошади (включая жеребят) — часть семейства, у которых есть множество особенных взаимодействий и с симами, и с другими лошадьми. Вы также можете ухаживать за мини-козами и мини-овечками и приглашать соседей посмотреть на то, какие они милые.

Станьте частью процветающего сообщества: Живя на ранчо, можно уединиться и жить в спокойствии, но есть место и насыщенной социальной жизни. Ваши симы могут отправиться в город, чтобы встретиться с друзьями в баре, выпустить пар в танцевальном зале или потренироваться в конном центре. Они также могут приглашать других на пикники и танцы дома, а если прибавилось работы — нанять помощника по ранчо.

Разводите лошадей: Лошади — часть семьи. Кастомизируйте копытных друзей в Редакторе создания персонажа, приютите или же купите их. На вашем ранчо также могут родиться жеребята. Симы могут развивать навык верховой езды, а лошади — ловкость и прыжки. Опытные лошади и наездники даже могут получить награды в конном центре.

Выход дополнения ожидается 22 июля 2023 года!

[markv5]

Заходи на эстакаду!

А на своих колёсах можно?

[thedozen]

Какую жизнь Саша из Земли-β смогла бы назвать идеальной?

Потеряв надежду на стабильную и счастливую семейную жизнь с Ванессой, Терра отказалась строить какие-либо планы на будущее, позволив себе плыть по течению. Но давно скрытые в её сердце чувства к другому Земляному — к Полу — начали давать о себе знать и проникать в её фантазии. Возможно сейчас Саша ещё не готова в этом себе признаться, но эти фантазии — её новый образ идеальной жизни.

В своём воображении Терра по-прежнему видит себя мамой любознательной малышки по имени Валери. Но теперь рядом с ними Коннолли, домик на колёсах и бесконечные дороги. Вокруг семейки из трёх человек каждый день новые пейзажи: то густые леса, то цветущие поля, то блестящие от Солнца озёра. Весь мир — их дом, а каждый встречный — мудрый учитель и хороший друг. И, кажется, что Саше больше ничего и не нужно для счастья.

Да, в воображении Терры пока нет элементов стабильности и реалистичности. Нет мыслей о работе и школе. Только она, Пол, их дочь и домик на колёсах, на котором семейка путешествует по всему миру. И пока что Саше не хочется что-то менять в этой фантазии. Ну а мы просто пожелаем Терре быть по-настоящему счастливой независимо от того, что будет в её будущем.

[russianlimbo]

14-й этаж

Подъезд. Тёмный и обволакивающий. Я как будто снова вернулся в лоно первозданной мглы.

Луч от фонаря телефона осторожно прорезал тьму, как черничный слоёный пирог. У стены под лестницей высветились поржавевший велосипед, детская коляска на высоких колёсах, синий диван, изодранный котами, и ящики с книгами и журналами. В углу пылилась древняя шина, помнившая, наверное, автомобильный бум 70-х – на ней лежало несколько бесхозных плит ДСП, увенчанных пустой чекушкой. Кафельный пол был усыпан лубочными флаерами и письмами из прошлого.

Да, мало что изменилось. В подъезде после стольких лет почти всё было на месте. Как будто у редких одичавших старожил было предчувствие, что я приду, и они выстроили эту инсталляцию.

Праздное любопытство влекло меня в темный угол, к макулатуре. Я подошел к одному из ящиков и стал рассеянно перебирать содержимое: бульварные детективы, сборник анекдотов про новых русских, приключения попаданцев, пособие по дачному садоводству, антология комсомольской лирики... и вдруг среди этого серого хлама – Данте. Как удивительно! Монументальная "Божественная комедия". Красную обложку со следами копоти украшал портрет гвельфа в профиль: благородный орлиный нос, сосредоточенный надменный взгляд и лавровый венок как неотъемлемый личный бренд.

Ветер на улице надрывно свистел и бил в дверь.

Флорентиец, поцеловавший руку Вечности... Страница 234:

"Простор был скрыт громадами камней, Но над тесниной звезды мне сияли, Светлее, чем обычно, и крупней. Так, полон дум и, глядя в эти дали, Я был охвачен сном; а часто сон Вещает то, о чем и не гадали."

Мой голос легким эхом рассеивался по этажу.

Я положил книгу обратно в ящик с приключениями попаданцев и комсомольской лирикой и поднялся по ступеням к лифту. Случайно я пнул жестяную банку из-под энергетика, которая с занудным шумом откатилась к двери подъезда.

Я нажал металлическую кнопку вызова, которая обожгла меня холодом. Какое-то время я ждал лифт, затем раздосадованно шагнул к лестнице. Но вдруг с недовольным скрипом механизмы пробудились, и я услышал, как сверху спускалась кабина.

Врата распахнулись, и по этажу разлился яркий свет, маня в лифт согревающим восточным гостеприимством. Щурясь, я с какой-то странной робостью переступил порог. Меня встретила знакомая деревянная отделка: на ней не одним поколением жильцов были намалеваны маркером или выцарапаны ножом признания в любви, матерные частушки, номера телефонов, рисунки... И что-то новое я заметил, чего здесь, кажется, не было. Цветастый постер с профилем Данте, прилепленный к кабине скотчем. То же изображение, что я видел в том издании, теперь было представлено в шести ипостасях поп-арта: зелено-голубой портрет на розовом фоне (Цветение вишни, объемлющее тенистый пруд), фиолетово-оранжевый на зеленом (Корзинка с инжиром и апельсинами, примявшая траву), пурпурный на красном (Душистый куст шалфея на поле брани), нежно-розовый на желтом (Закат в марокканской пустыне), салатово-синий на голубом (Гороховая трапеза на адриатическом круизе) и желто-синий на фиолетовом (Юные афганские крестьянки, собирающие шафран).

Мне почему-то представился взъерошенный курносый семиклассник с упрямым взглядом: он вошел в лифт, достал из портфеля этот постер, лежавший между двоечным дневником и учебником по алгебре, и небрежно приклеил его к кабине в качестве контркультурного жеста...

Пока я разглядывал изображение, я вдруг осознал, что лифт все еще ехал наверх, хотя уже прошло несколько минут.

Скрипели тросы, гудела шахта.

Внезапно лифт вздрогнул и остановился. Кабину стала заливать тишина. Я слышал лишь пульсацию сердца и свое дыхание. Но затем перестал улавливать и эти звуки, как будто я попал в какой-то странный вакуум. Я принялся торопливо искать кнопку для вызова диспетчера. При этом из какой-то недоступной мне глубины стала пробиваться тихая музыка, грустная и нежная, как первая любовь в пионерском лагере.

Лифт снова вздрогнул, и вздрогнуло сердце – но теперь я его слышал, как слышал свое дыхание и скрип тросов. Странная музыка рассеялась и осела на моем мозгу.

Наконец, двери открылись. Я посмотрел на часы: оказывается, прошла лишь минута.

Меня встретила решетка с замком, преградившая путь на чердак и крышу. Интересно, жив ли был еще консьерж? Не лежал ли его обглоданный крысами скелет в подвале – с медальоном ржавого ключа, висящего на шейных позвонках?

Я прошел в коридор, в котором затихли старые квартиры, словно монастырские кельи. В его конце таилась милая, столь дорогая сердцу дверь под номером "110".

Часть крыши над проходом когда-то обрушилась, и в дыру, окаймленную огрызками бетона и прутьями рыжих арматурин, с детским любопытством глядело звездное небо. Ветер, уже уставший, задумчиво тянул мотив, который мне казался чем-то знакомым. Тонкие пальцы холода касались моей шеи и плеч.

Взглядом лани, мелькнувшей в соснах, на меня посмотрел черный глазо�� двери. Я поднес руку к звонку, но отчего-то не решался нажать кнопку. Словно боялся нарушить этим действием какой-то хрупкий баланс на этаже, сплетенный из артерий труб, сухожилий проводов и лифтовых тросов и черт знает еще каких невидимых нитей. Но все-таки я сделал это: никакого звука не было, просто пустой пластмассовый щелчок. И правда глупо было ожидать, чтобы звонок работал. Я дернул ручку, но дверь была заперта так же, как и тогда.

Я вздохнул, и сел на сорвавшийся кусок бетона, лежавший у двери. Звезды на небе невинно блестели, и казалось, что они образовывали какое-то новое созвездие – дантевский орлиный нос. А еще казалось, что их трогательный сонм выстраивался в одну очень знакомую фигуру.

Иногда я спрашиваю себя: почему нельзя выпить звездный свет?

Пошел снег. Я закурил.

Снежинки усеяли мои щеки, а вместе с ними – слезы.

[solnechnyeveter]

Life is Beautiful...

Жизнь прекрасна...🌿

American artist Patrick Sanders leads a special life as an plein air artist. Abandoning the traditional notions of home and workshop, Patrick and his wife Kimberly, a photographer, have bought a motorhome and travel across North America from coast to coast. Unlimited freedom allows them to do what they love, participate in art events across the country and hold master classes in any city in the United States.

Patrick Sanders is a participant in numerous art exhibitions. His works are bought by art connoisseurs all over the world.

"I would say that I am as unique as any other artist. The more I work, the more confidence I gain and the more confidence is reflected in my paintings. Confidence is my style I believe that every person has a creative potential, and we could all create works of art if we devoted ourselves completely to creative work."

Американский художник Патрик Сандерс ведёт особенную жизнь художника, работающего на пленэре. Отказавшись от традиционных понятий дома и мастерской, Патрик со своей женой Кимберли, фотографом, купили дом на колёсах и ездят по Северной Америке, от побережья до побережья. Неограниченная свобода позволяет им заниматься любимым делом, участвовать в художественных мероприятиях по всей стране и проводить мастер-классы в любом городе США.

Патрик Сандерс - участник многочисленных выставок живописи. Его работы покупают ценители искусства во всём мире.

"Я бы сказал, что я настолько же уникален, как и любой другой художник. Чем больше я работаю, тем болше уверенности я приобретаю и тем больше уверенности отражается в моих картинах. Уверенность - вот мой стиль. Я считаю, что в каждом человеке есть творческий потенциал, и все мы могли бы создавать произведения искусства, если бы полностью посвятили себя творческой работе."

Инет

[lisakugui]

Про стакан, вилку, птичку, тарелку и сковороду… корабли, машины и лошадей

Поните штуку про глаголы в русском языке? не помните? Помните. Просто не вспомнили.

Сейчас приведу цитату:

Про стакан, вилку, птичку, тарелку и сковороду

Многие считают, что русский язык логичен. А попробуйте объяснить иностранцу почему стакан на столе стоит, вилка лежит, а птичка на дереве сидит… Например перед нами стол. На столе стакан и вилка. Что они делают? Стакан стоит, а вилка лежит. Если мы воткнем вилку в столешницу, вилка будет стоять. То есть стоят вертикальные предметы, а лежат горизонтальные? Добавляем на стол тарелку и сковороду. Они вроде горизонтальные, но на столе стоят. Теперь положим тарелку в сковородку. Там она лежит, а ведь на столе стояла. Может быть, стоят предметы готовые к использованию? Нет, вилка–то готова была, когда лежала. Теперь на стол залезает кошка. Она может стоять, сидеть и лежать. Если в плане стояния и лежания она как–то лезет в логику «вертикальный–горизонтальный», то сидение — это новое свойство. Сидит она на попе. Теперь на стол села птичка. Она на столе сидит, но сидит на ногах, а не на попе. Хотя вроде бы должна стоять. Но стоять она не может вовсе. Но если мы убьём бедную птичку и сделаем чучело, оно будет на столе стоять… Может показаться, что сидение — атрибут живого, но сапог на ноге тоже сидит, хотя он не живой и не имеет попы. Так что, поди ж пойми, что стоит, что лежит, а что сидит.

И вот читаешь и думаешь: да, прибитые у нас глаголы. Тут кроме "исторически сложилось" не объяснишь.

Но вообще весь текст про глаголы покоя, обратите внимание. А с глаголами движения интереснее потому что у них логика прослеживается.

Вот, например. Корабль.

Он у нас, как известно, ИДЁТ. А вот лодка плывёт. Говно тоже плывёт. И человек плывёт. А корабль и рыбацкая шхуна уже идут. Предположение раз, из очевидных: дело в ДВИГАТЕЛЕ.

Ведь про двигатели мы говорим «ход двигателя». Ход – последствие шагов. Шаги в контексте машины – это этапы. Много этапов/шагов подряд = ход. Двигатель идёт, приводя корабль и рыбацкую шхуну в движение. По части называем целое, получаем: ход корабля, корабль идёт.

А вот лодочка по речке плывёт. У неё нет двигателя.

НО.

Машина ведь ЕДЕТ.

А она двигается также за счёт двигателя. И термины про шаг двигателя и ход двигателя актуальны и для корабельного, и для автомобильного. Но она всё равно ЕДЕТ, а не идёт.

А едет у нас, как известно, то, что на чём-то. Ехать на лошади, ехать на поезде, ехать на машине, опять же. Но сама машина, казалось бы, ни на чём не едет? А фигушки. Машина едет кое на чём, как и телега. На колёсах.

Значит, что в отношении машины важнее, что она на колёсах, чем то, что она с двигателем. Так бывает.

НО.

Вернёмся к кораблям. Вот у нас ПАРУСНИК.

У него, как и у лодочки из части про корабль на двигателе, двигателя-то нет. Но Крузенштерн также ходит, как и Титаник (только несколько эффективнее в плане достижения конечной точки маршрута). Значит, также, как в машине дело не в двигателе, то и в кораблях дело не в нём? А в чём?

А вспомним лодочку. Она знаете, когда плывёт? Когда она, как говно, по течению, сама по себе. Но у лодочек, хоть и нет двигателя, есть вёсла (вариативно). И вот просто сидя в лодочке мы плывём, а как только хватаемся за вёсла – мы идём на вёслах.

Иными словами дело всё-таки в двигателе, но не в узком смысле как мы сейчас привыкли, а в широком. Если у плавающего есть двигатель в широком смысле – оно «идёт»: лодочка на вёслах, парусник под парусами, лайнер за счёт двигателя в узком смысле. И это актуально для всего, что в* воде.

А ничего что поезд тоже идёт? У него ж колёса.

Чего. Я предлог «в» чуть выше не просто так звёздочкой отметила. Потому что есть ещё одно, более грамматическое и менее лексическое объяснение, что у нас «плывёт», что «ходит», а что едет.

Так же как люди ходят по земле, корабли ходят по воде, подлодки сунули морякам которые ещё с кораблей ходят (а плавает говно), поезд идёт по рельсам. Машина вот без дороги может ехать. А поезд без рельс разве что покатится. Про «катиться» – ниже. А пока расслабим булки и заявим, что поскольку

автобус это машина, но у него есть маршрут,

про него можно одинаково правильно говорить и «едет» и «идёт». Вот стоишь ты на остановке, видишь его в далеке и можешь уверенно заявлять, что он «едет» точно так же, как и заявлять, что он «идёт». Потому что едет он на колёсах, а идёт по маршруту. Но если автобус куда-то смотался без маршрута, то он не сходил а съездил.

То есть цимес получается прежде всего в том, что мы подразумеваем. Мы хотим говорить про «на чём» или «по чему». Оттуда и будет выбор «едет» или идёт».

Да что там, даже про машину можно сказать, что она идёт:

фура идёт по маршруту.

Эти, что характерно, "приехали", а не "пришли"

А ещё «едет» – это про то же, про что «идёт» в вопросе о кораблях и лодках.

Аналогично разнице между пассивным плаванием и активным ходом, езда у нас действие активное, а если оно «само по себе», оно уже не едет. Оно, блин, катится (как моя жизнь). Помните, выше я про поезд без рельс что сказала? Что он без рельс может только покатиться. Обезумевшие восьмёрки тоже сначала «катился» пока не стало ясно что он вполне себе ЕХАЛ.

Итого

если вам хочется разобраться в тонкостях, то вот они: активность действия, субъект действия, объект действия. Идёт-плывёт, едет-идёт, едет-катится.

На лошади, кстати, лошадники ездят, а детишки в парке – катаются.

То есть пассивность и активность она распространяется и на людей, пользующихся транспортными средствами.

Пассажир на корабле плывёт, а матрос, мичман, капитан и так далее – идут.

Пассажир на поезде или в автобусе едет, а поезд – идёт.

Про предлоги не спрашивайте, это отдельная песня и гуглится она проще, чем вот это. Написанное выше вообще не гуглится толком, потому что, сейчас очень внимательно: ТОЛКОВОГО ПРАВИЛА НЕТ.

Это вообще не о правилах написано, а о тонкостях употребления. Как в японском 勉強 и 学ぶ. Здесь можно шаг влево, шаг вправо, никакого расстрела. Только постарайтесь морякам в лицо не говорить, что они «плавают», а лошадникам, что «катаются».

А как вам объяснить принцип выбора глаголов покоя, я, как и автор текста про стакан, вилку, птичку, тарелку и сковороду, не знаю :)

[lubitelnitsahe]

Дом дракона. Шетубное трио

Модерн!АУ, которую накурили совместно с Лит. Эйгон в очередной раз сбежал от семьи. Чтобы его быстро не поймали, присоединился к любимым (приспешникам детства) племянникам, которые отправились в путешествие по Вестеросу в доме на колесах. Благо они представляют ту часть семьи, которая не сдаст (Эймонду впоследствии напишет, но когда сбежит достаточно далеко).

И они честно старались не палить, что у них получалось до одного созвона с Рейнирой, с которой поддерживают связь. Было это так: Какой-то шум на фоне и ругань. Рейнира: Это что там у вас? Джейс: Ну, это... *Не хочет палить Эйгона* Люк: Не переживай, мы просто подобрали забавного бомжа. Рейнира: Люце-е-ериус Джейс: Это не то, что ты думаешь! В кадр вваливается Эйгон, уточняет, где тут еда, затем видит Рейниру. Эйгон: О, сеструха, что по чём? Харвин, заглянувший в экран из-за плеча супруги: А вот и бомж, да? Люцериус: …Технически, я не соврал. Он забавный и из дома сбежал. (Люк, показывая маме на Эйгона: Он хороший, почти воспитанный, а блох мы выведем. Ну пожалуйста, давай оставим его себе! XD) В итоге Люк убедил Рейниру не палить Эйгона с помощью своего обаяния. Размышляя, в кого он вырос таким мимишным манипулятором, она согласилась. Тем более так Эйгон под присмотром. Рейнира только попросила: Не потеряйте его только Эйгон, который видел процесс убеждения: Научи меня, мастер! Люк светится, Джейс массирует переносицу (Джейс знает, как этот собачий взгляд работает XD) Примечание 1: Сначала Лейнору нужен был брак для прикрытия, потому братья сначала были как Веларионы, но потом Лейнор открылся всем, вышел за своего Джоффри, а Рейнира за Харвина, поэтому братья стали Стронгами. Примечание 2: Лейнор продолжил по тёплому относится к детям, приезжал к ним с Джоффри, задаривал подарками. Лейнор и Джоффри служат на корабле и не очень часто бывают дома, но всегда заскакивают к детям. Примечание 3: Перед тем, как братья отправились путешествовать в доме на колёсах, они хотели отправиться в море, но Рейнира была очень против: сначала на земле докажите, какие вы самостоятельные XD Примечание 4: Во время путешествия Алисента ломает руки: сбежавший сын — это такая стыдоба! Невольно пробалтывается на семейном ужине, призванном примирить две части семьи. В ответ Рейнира и Харвин шутя рассказывают, что Джейс и Люк путешествуют вместе с бомжом. Алисент начинает думать, быть может, у неё не такая стыдоба. (Потом, когда она все узнает: стыдоба 100 уровня XD Так как её сын — это подобранный бомж. Зато счастливый и накормленный. В итоге смиряется и отпускает Эйгона, он всё ж её сын)

[mgooru]

Romotow T8 - дом на колёсах с дизайном USB-флэшки (4 фото + видео) https://t.co/IMA6so6CGk

Romotow T8 - дом на колёсах с дизайном USB-флэшки (4 фото + видео) https://t.co/IMA6so6CGk

— Мобил Гуру (@mgoo_ru) Apr 18, 2023

from Twitter https://twitter.com/mgoo_ru

[drpn]

[часть 22.4]

Кёнсу успевает открыть бутылку с пивом, толкнув её тут же в руки Чанёлю, из своей — отпивает немного, оперевшись бедром о кухонный стол. Он не собирается ходить кругами и смотрит прямо, глаза в глаза, роняя крутящееся на языке:

— Вы на колёсах?

— Чего? — чуть ли не давится Чанёль (благо успел проглотить попавшее в горло пиво); он глядит, не скрывая удивления сквозь искры смешинок в зрачках, а Кёнсу, мотнув головой, понижает голос, когда на кухне появляется компания пьяных ребят:

— Да Вы как будто биполяркой страдаете, шумно выдыхает он, поясняя. — То говорите, что палиться нельзя, то сами вместо того, чтобы пройти мимо, подсаживаетесь.

Просторное помещение и явное отсутствие интереса со стороны студентов, находящихся в состоянии, близком к отключке возле толчка, позволяют развивать тему, не опасаясь чужих внимательных ушей.

— Да мы и не палимся, — посмеивается Чанёль, ловя на себе озадаченный взгляд. — Ты, оказывается, вон какой послушный.

Кёнсу эту фразу глотает вместе с пивом, кривясь, строит смешную гримасу, от которой так и тянет уложить ладонь на лохматую макушку, пропустить сквозь пальцы спутанные волосы, пригладив. Но Чанёль, конечно, держит руки при себе, привычно оценивая обстановку, в которой слова могут слетать с языка свободно, а вот жесты стоит контролировать, чтобы случайно ни у кого из попавших на кухню ребят не отложились чужие прикосновения в памяти. Не сейчас.

— Расслабься, — произносит Чанёль.

А у Кёнсу очень чешется горло, а руки — хоть прямо сейчас отрывай, потому что чужие голые предплечья так и просятся под пальцы — провести до самого запястья с массивным ремешком часов, схватиться, попытавшись сдержать порыв, и, задрав голову, ткнуться слепо губами куда-нибудь в челюсть. Как тут вообще можно расслабиться, если Пак наклоняется, стараясь перехватить отведеннный в сторону взгляд, и не перестаёт улыбаться, в лицо заглядывая, кивком головы спрашивая будто: "Ну ты чего?" И Кёнсу, вынужденный признаться, выдыхает как-то свистяще, смотря куда угодно, лишь бы не в глаза:

— Целоваться хочется пиздец.

Чанёль смеётся, не сводя с чужих губ взгляда, вспоминая, как касался их в последний раз за закрытыми дверями кабинета, а все равно не может не выдать с усмешкой:

— Рано ты, До Кёнсу, страдать что-то начал, — а потом гораздо тише, без скрытых иголок в словах, но совершенно бессовестно раскраивая потемневшим взглядом лицо студента, вынуждая задержать выдох на секунду дольше. — Но мне тоже хочется, пиздец. И не только целоваться.

Где-нибудь здесь должен вырубиться свет, чтобы в потемках, пока все пьяно клацают мимо фонарика на телефоне, прижаться к чужому телу, ощутив жар кожи, и, поймав нервный вдох горячими губами, провести наугад языком; зацепиться пальцами за пояс джинсов, притягивая к себе смелым порывом, игнорируя напрочь творящийся вокруг хаос.

Но ничего такого не происходит в эту секунду, а вместо желанной темноты на кухне появляется Крис, вешаясь на плечи Чанёлю, и, держась за его спиной, дышит уже довольно пьяно в шею, говоря:

— Чан, я встретил своего оппонента по позапрошлому делу, и ты по-любому должен познакомиться с этим мудаком.

— Который сделал тебя тогда, как девчонку?

— Как тебя двадцатилетнего, когда ты плакался, что волосы на лобке до сих пор не выросли, — передразнивает Крис, ловя краем уха несдержанный смешок Кёнсу. — Не советую отказываться, Чанёль, у меня слишком много козырей в рукаве, а До Кёнсу у тебя такой всего лишь один.

В образовавшейся тишине Кёнсу смотрит оленьими глазами, зависая на последней фразе, но Чанёль только головой качает, мол, "мой друг — идиот", потому что знает — Крис обязательно додавит:

— Это ж надо такие нервы иметь.

Чанёлю приходится цапнуть его пальцами за бок, и толкнуть уже от себя, оторвавшись от столешницы, чтобы, застыв в шаге, бросить взгляд на Кёнсу в извинение за то, что уйти все-таки придётся. Тот понимающе кивает, салютуя полупустой бутылкой, и только не может сдержаться, чтобы не кольнуть напоследок:

— У него точно нет биполярки? — и на Криса смотрит, мотнув головой в сторону Пака.

— У него-то? — смеются в ответ. — Да не, ты не бойся, Кёнсу, он у нас просто немного дурной.

Кёнсу улыбается уголками губ, поймав на себе взгляд Чанёля — искристый, колющий лицо до необъяснимого желания расчесать щеки н��гтями.

Он не может подсобрать расползающиеся в стороны черты лица, угомонить тревожное сердце, обласканное приятной мыслью о том, что Пак рассказал о нем своему другу, об их отношениях — рассказал.

Ближе к двум ночи надираются все.

Кёнсу теряется пару раз на танцполе, обтирая сехуновский бок, тащит чужой стакан с водкой и соком, выползая из толпы под оглушительный техно-ремикс, и собирает обратно разнузданный пульс в запястьях, крепко зажав сигарету меж пальцев. Ночной воздух совсем не холодит.

Кожа загорается под чужим взглядом-искрой, жжется то под кадыком, то под ухом, сушит губы, заставляя провести языком раз и второй; Кёнсу от него не спрятаться ни на улице, ни в доме, когда Пак, так и не вытащенный цепкими руками Джису на танцпол, прилипает лопатками к стене, только для вида с кем-то общаясь. Он Кёнсу цепляет на расстоянии и в центре толпы, не хуже басов давя на грудную клетку, когда головой, будто невзначай, ведёт в сторону, а затем исчезает меж тел в коридоре, только лишь раз оглянувшись. Кёнсу этого хватает, чтобы невидимой ниткой тащило к чужой спине, чтобы среди потухших огней различать широкие плечи и профиль, стоит Чанёлю развернуться в пол-оборота и застыть на невообразимо растянутую в пьяном сознании секунду.

Кёнсу плетется по лестнице за ним, оставляя на одной из ступеней недопитый стакан, и улыбается сам себе, чувствуя дрожь в коленях от недавних диких танцев и волнительного предчувствия, сладко потягивающего низ живота. На верхнем этаже оказывается пусто, темно и гораздо более тихо, отчего разогретая кровь оглушительным залпом бьёт по вискам; Чанёль скрывается в одной из комнат за дверью, и Кёнсу, растеряв последние мысли, ныряет вслед за ним. Чтобы потом оказаться вплотную прижатым к стене.

Чанёль вдавливается в него грудной клеткой, исколотив взбалмошным сердцем чужие ребра, хватается сразу за шею, сразу — горяченными ладонями, пустив мурашки по коже, и, не давая возможности перевести дух, целует настойчиво, языком касаясь спешно, толкаясь глубже, когда Кёнсу, привычно задрав голову, раскрывает рот шире, роняя сорванный выдох. И сам он ладонью тоже к чужой шее ведёт, пальцами в волосы на затылке лезет, вынуждая склониться ещё ниже, не разрывая поцелуй; ловит язык губами покорно, не успевая реагировать толком на весь этот запал, раскручивающий до смазанных укусов, оставленных на коже дотлевать. Свободная рука сама тянет чужую футболку вверх, задирая, касаясь горячего живота чуть ниже пупка, впитывая ладонью жар, давя на напрягшиеся мышцы; Кёнсу особо не думает, когда лезет пальцами под пояс джинсов, застревая на резинке белья, и притягивает Чанёля настойчивым движением ближе, заставляя наконец оторваться и взглянуть в глаза.

У Пака во взгляде клубится какой-то пьяный пиздец, и губы, в горящем свете ночника, пылают, слюной блестящей смазанные от уголка до уголка; Кёнсу себя лучше бы не видеть совсем — у Чанёля ни одной приличной мысли в голове не находится, чтобы обозвать мазутные зрачки напротив и скупую улыбку, дернувшую губы на шумном, почти спасительном выдохе. Его хочется слизать.

Он языком ведёт по губам почти медленно, плавно, обжигается о встречную ласку, пьяно заторможенную, растянутую постепенно до развязного вылизывания рта, до спешной цепочки поцелуев, оставленных на уязвимой шее, чувствительной точке за ухом. И тянет беспокойные руки уложить ниже поясницы, сжать ладонями задницу, притягивая к себе за бедра, носом зарываясь в ключичную ямку, оттягивая зубами ворот футболки. От прикосновений к собственному телу, чертящих пламенем узоры на обнажённой коже, крупицы самообладания неизбежно сыпятся в пепел, потому что настойчивые ладони Кёнсу оказываются чуть ли не требовательными — дорвался, мелкий: касается и пресса, и выше руки тянет к груди, раздразнивая безумное сердце пальцами, пока гораздо ниже, под поясом джинсов, посылает импульсы однозначные, подначивая.

— Ну-ка, — подаёт голос Чанёль, и тот звучит глубоко, к реберным костям подбираясь, — ты у нас теперь главный по замкам, — и улыбается, на дверь кивая, заставляя (с большим трудом) оторвать руки от тела и, развернувшись, непослушными пальцами крутить неподдающийся замок.

— Блять.

Чанёль наваливается со спины, укладывая руки на живот, и ведёт языком по шее, вынуждая обронить хриплое ругательство и снова задирать голову, облегчая доступ к чувствительной коже; он целует влажно, задевает зубами слегка мочку уха, и сам дышит шумно, забираясь пальцами под чужую футболку, и, прижимая к себе, оттаскивает от закрытой двери в сторону кровати, не разрывая объятий.

На смятое одеяло уже кто-то успел упасть и до Кёнсу — наверняка, тоже прижатый сверху чужим телом. Оставленный включённым ночник мажет теперь по лицу Чанёля косым лучом, подсвечивая кожу, — на него удаётся посмотреть только мельком, из-под полуопущенных ресниц, ловя следом, тут же, судорожный выдох в губы.

Чанёль и правда пьян, целует порывисто и влажно, распаляясь, зажимая в руках отзывчивое тело и ладонями скользя по коже, чувствуя, как жаром обдает чужое сорванное дыхание шею, тихий непонятный скулеж.

Горячая пульсация в грудной клетке заставляет привстать, снимая футболку, ловя тут же руку Кёнсу голым животом, откликаясь непроизвольным движением бёдер, в которых уже давно слишком горячо и тесно заплелось возбуждение. Футболку с Кёнсу он тоже снимает, вынуждая оторвать лопатки от кровати только на короткое мгновение, а потом снова упасть обратно, глядя снизу вверх преступным взглядом — чёрным — под беспорядочными прядями взъерошенных волос, упавших на лоб.

У До Кёнсу реально проколоты соски, и Чанёль только головой качает, размазывая редкие мысли по обратной стороне черепной коробки, совершенно пропадая на долгие секунды, пока глубоко дышащий парень, лежащий сейчас прямо под ним, обкусывая губы, сдирает с языка буквально:

— До Кёнсу, да где же ты был все это время раньше?

Кёнсу смеётся хрипло, не догадываясь даже, как от черканувшей облизанные губы улыбки, съевшей гортанные звуки, дёргается ощутимо в чужих штанах. У него в голове такой кавардак, такая мешанина, что совсем не контролирует насмешливый взгляд и летящее с языка необдуманное:

— Звучит лучше, чем любое из признаний.

А Чанёль наклоняется к нему, вбивая в сетчатку все эти вспоровшие лицо привычные черты дурацкого студента До, и шёпотом глухим раскраивает от виска до подбородка:

— Я ещё и не так умею.

О линию челюсти он режет язык, не сдержавшись, укусив, выбивая из чужого горла тихий стон, — его вибрацию он ловит губами, плотно прижавшись поцелуем к кадыку, слизывает беспокойство до самых ключиц.

Кёнсу его не обнимает — цепляется, пальцами вжимаясь в кожу то на боках, то на плечах, полосуя ногтями, когда Чанёль, спустившись ниже поцелуями меж рёбер, накрывает губами сосок, тронув серёжку губами. Выдох растягивается на секунды вперёд, и под плотно сомкнутыми веками рисует разноцветно кругами, Кёнсу тянет волной, и бёдрами — вверх, к чужому паху, пока Чанёль потревожив горячим дыханием чувствительную кожу, цепляет прохладный металл зубами, оттягивая, облизывая приятно холодящую язык сталь. Кёнсу под ним немного трясёт, и у самого Чанёля приятной дрожью сковывает пальцы, когда нащупав сквозь плотную ширинку джинсов чужое возбуждение, он возвращается к туго застегнутой пуговице. Кёнсу за ладонью тянется вслед, мучается в чужих руках, пытаясь проглотить горечь редкой слюны в пересохшем горле, и теряется в пространстве совершенно, на автомате хватаясь за чужие плечи. Алкоголь разжижает сознание и бросает Кёнсу то в жар, то в холод, когда к члену прикасаются пальцы сквозь ткань белья, огладив настойчиво, сдавив до громкого стона. Вот тогда и начинает крошить на части, тормозить собственные руки и пропускать чужие прикосновения мимо мыслей, отвечая на них секунды спустя.

Чанёль не очень-то и спешит, на самом деле, дышит тяжело, оставляя поцелуи под сердцем, смотрит из-под чёлки, утаскивая на дно зрачка, и ��аже до предела возбужденный, пьяный, он все ещё уверенно, почти спокойно, оглаживает ладонью чужой пах, пальцами лезет под резинку белья, тронув горячую нежную кожу. А губами тянется снова к шее, к беспокойному пульсу и тонкому хрящику уха, выдыхая горячо, растягивая хриплым шёпотом низкий стон, слетевший с обкусанных губ.

— Как ты хочешь?

У Кёнсу полный вакуум в голове, а ещё собирается тошнотой в горле лишние порции мешанины из спиртного; руки Пака кажутся очень большими и сильными, властными, и сам он до тихого скулежа красивый и охуенно горячий, и наверняка хорош в постели, тогда как Кёнсу вообще не особо соображает, какого именно ответа от него ждут.

— Не знаю, — тянет растерянно, пытаясь подсобрать разрозненные мысли.

Чанёль это глухое признание сцеловывает с губ, встречая медлительность в ответ, трогает напоследок низ живота, щекоча, проходясь пальцами по резинке белья, ведёт вверх, укладывая ладонь на шею, и снова целует.

А потом, отстранившись, валится рядом, повернувшись набок лицом к Кёнсу, выравнивает дыхание медленно, и ещё медленнее — уводит мысли от собственного возбуждения, почти болезненно упирающегося в ширинку.

Кёнсу осознает, что своим ответом все испортил, хотя сам ещё не может понять, насколько ему жаль. Немного стыдно, да, но от этого спасают в какой-то степени ладони, плотно прижатые к лицу, растирающие кожу, не жалея тонких век с ресницами. Молчание спокойного Пака, улегшегося рядом, не сбавляет тревоги в груди, и потому он говорит на все ещё тяжёлом от возбуждения выдохе, отрывая от лица ладони:

— У меня не было секса с парнями, — и взъерошенный, нервный, поворачивает голову вбок, встречаясь с Чанёлем взглядом, а тот, пьяный до сих пор, угукает что ли, и разговор решает поддержать:

— А что было?

Кёнсу немного теряется, уводя взгляд в сторону, облизывает пересохшие губы, отвечая задумчиво:

— Ну... поцелуи, — тянет мысль и, должно быть, только из-за алкоголя в крови не думая стесняться, — пару раз потерлись друг о друга в одежде.

Чанёль вздыхает как-то тяжко, — так кажется Кенсу, когда он снова смотрит на него, — а на деле, рвётся из чужих лёгких протяжно почти со смешком:

— Охуеть, да я джек-пот сорвал.

Кёнсу смотрит на него, кривясь, в плечо толкая и слыша тихий смех, все ещё хриплый.

— Вы сейчас похожи на маньяка, — бросает недовольно, терпя исщекотавшие бок пальцы.

Чанёль все равно его целует, за плечо придерживая, — пусть привыкает, а Кёнсу не зажимается от ненавязчивых ласк, отвечает охотно.

Вопрос слетает с языка, когда они с горящими от долгих поцелуев губами лежат плечом к плечу на разворошенной кровати, не спеша покидать комнату, в которую рвались со стороны коридора не меньше пяти раз. Кёнсу, наверное, хотел спросить это чуть ли не с самого начала:

— У Вас ведь уже были отношения со студентом, да?

— С чего такие выводы?

Чанёлю хорошо лежать вот так — просто замечательно, — но курить хочется уже давно, а остатки совести не позволяют дымить в комнате чужого дома, — и так злоупотребил гостеприимством сполна. Кёнсу бесится слегка, отвечая раздражённо:

— Почему нельзя просто сказать? — и успокаивается быстро от смазанного поцелуя в запястье — Чанёль его руку ладонью к себе на грудь кладёт. — Кажется, будто Вы точно знаете, как все будет складываться, будто бы уже проходили через это.

— Я бы не отказался от того, чтобы знать все наперед, — подаёт голос Чанёль, не сводя взгляда с потолка. — Так бы точно было спокойнее, особенно тебе.

— Значит, не было?

— Не-а, — тянет Чанёль. — Просто по ситуации смотрю. Если будешь меньше нервничать и следить за словами, но при этом вести себя, как обычно, все получится, я уверен.

— Бэк с Сехуном знают, — признается Кёнсу, не видя причин держать это в секрете до тех пор, пока не наслоится утаенное возможными проблемами.

— Ну, вот это, пожалуй, я все-таки заранее знал.

Чанёль посмеивается, игнорируя шум в висках — алкоголь отпускает тело медленно, уже намекая на утреннее похмелье, корябая лоб. На ум вдруг приходит мысль:

— Это был О Сехун, да? Тот, кто меня сдал, увидев в клубе.

— Не-а, Бэк.

— Ого, радарчик сбоит что ли.

Кёнсу хмурит брови, не понимая, о чем речь, и Чанёль, замечая его озадаченный вид, поясняет с лёгкой усмешкой в голосе, будто напротив сейчас просто тупят:

— Ну, гей-радар. Из этих двоих на бисексуала Сехун похож больше.

— О чем Вы вообще? — ещё больше хмурится Кёнсу, заставляя и Чанёля напрячься от вполне серьёзного тона. — Они оба по девчонкам.

— Такое бывает, конечно, но все-таки натуралы очень редко ходят по гей-клубам, Кёнсу.

И только взглянув на чужое лицо, Чанёль понимает, какого звена не хватает, чтобы тот наконец-то все понял:

— Бэкхён видел меня в гей-клубе тогда.

Кёнсу лежит недолго, сохраняя молчание, а потом привстает, садясь на кровати, и, переборов стремительно поднявшуюся тошноту, только головой качает мерно, не сумев так быстро найти объяснение чужому секрету.

— Мы со школы дружим, — выдыхает, пытаясь подобрать слова, но какой там, когда уже обидой начинает крыть, оттого что лучший друг не смог быть с ним до конца откровенным. — Какая-то херня.

Чанёль поднимается следом, садясь рядом, касаясь губами виска; у него в голове, конечно, мечется шутка про бумеранг, раз уж не только Бэкхён его сдал, но и сам он с потрохами выдал студента, однако мысль эта остаётся неозвученной, — за короткое мгновение Кёнсу успевает загнаться.

— Уверен, у него были причины, чтобы скрывать, — говорит Чанёль, перехватывая чужой взгляд. — Ты только не нападай на него за это.

Кёнсу особо не прислушивается — по нему видно, характер там бушует, уже водоворотами снося любые допущения, уступки, а Чанёлю эта прошитая обидой линия губ все равно нравится до одури, до мурашек на шее от воспоминаний, как из этого рта он выбивал стоны своими прикосновениями.

— Хочешь у меня переночевать? — спрашивает, зная ответ наперёд; а губы эти напротив тянет по-новому, сладко, в плавную улыбку, и у Чанёля нет никаких сил, да и причин, чтобы её не сцеловать.

[cheesecakeberry]

Дети и машина. 24 часа челлендж в Домике на колёсах. Дети и игрушки. Ман...