#достоинство

[pol-ahmeda]

Напряженная атмосфера царила в кабинете директора Института сицилийской мафии. Его голос звучал как гром, когда он обрушил на меня гневные слова. «Ты обращаешься ко мне, но делаешь это без уважения, — прозвучал его голос столь остро, что словно нож вонзился в мою душу. Я понял, что это не шутка, а серьезное предупреждение. Взгляд директора был настолько пронзительным, что казалось, будто он видит через меня насквозь. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы сохранить спокойствие и достоинство в этой непростой ситуации».

[katzuchan]

its my blog so i can post whatever i want yk

im pretty afraid about my upcoming camp experience. its like my fourth camp and this time i'll spend time there with my brother and MY CLASSMATE.

why am i afraid?

just imagine: a girl, who's higher than you, likes to push every girl in this world against the wall and playing with razors. idk what to do really i hope that i won't share the room with her i don't wanna be killed with rusty razor 😭

[beurby]

Миша для себя всё понял осознал и принял 🫡🫡🫡

[tales-of-tai-shan]

Soldier, Poet and King? Maybe Warrior, Chemist and Wargod? ;)

Я нашла довольно любопытную статью о китайском языке цветов, и решила, что это будет отличной идеей для нового рисунка. Получилась вот такая картинка с обилием оттенков красного и красными цветами как таковыми, которые были выбраны не случайно:

Тай Лунг - мак - память, утешение;

Лорд Шень - красная паучья лилия - загробная жизнь;

Цзиньдяо - георгина - достоинство, элегантность, внутренняя сила.

Хочется отметить, что источником вдохновением мне служили работы Альфонса Мухи. Их почти акварельная воздушность и некая одухотворенность меня просто очаровали. Поэтому я решилась на эксперимент и попробовала работать не заливкой, а текстурными пятнами. Я аж вернулась в детство. В плане рисования я чистый график: я люблю линеры и акварельные подмалевки.

Помимо прочего, меня вдохновил слегка подыстлевший тренд на песню "Soldier, Poet, King", но я обыграла его по-своему. Вместо солдата - воин, поэта - алхимик, короля - бог войны. Ну, и, конечно, куда без нейросетевых экспериментов, которые в последнее время и мотивир��ют меня создавать иллюстрации:

Tai Lung in shadows wide he strides Destiny carved where darkness hides Fury bound by chains that sing Power's grip a deadly fling Chemist Shen with feathers bright Crafts of fire his mind's delight Peacock's eyes a deep dark well Whispering secrets none can tell Jindiao's wings in moonlit flight Dragons' might his heart ignites Ancient dread with flames so grand Echoes brush like sweeping sand Master steel and chemist's blend Chaos calls No hero's end Wargod schemes and powers rise In their eyes the truth belies In the heart of battle's roar Legends clash forevermore Each with tales to twist and turn For their truth we deeply yearn Master steel and chemist's blend Chaos calls No hero's end Wargod schemes and powers rise In their eyes the truth belies [Fade Out and End]

[casualbos-bir]

Иногда садовник срезал мне несколько левкоев или махровых гвоздик. Я стеснялся везти их через голодную и озабоченную Москву и потому всегда заворачивал в бумагу очень тщательно и так хитро, чтобы нельзя было догадаться, что в пакете у меня цветы.

Однажды в трамвае пакет надорвался. Я не заметил этого, пока пожилая женщина в белой косынке не спросила меня:

– И где это вы сейчас достали такую прелесть?

– Осторожнее их держите, – предупредила кондукторша, – а то затолкают вас и все цветы помнут. Знаете, какой у нас народ.

– Кто это затолкает? – вызывающе спросил матрос с патронташем на поясе и тотчас же ощетинился на точильщика, пробиравшегося сквозь толпу пассажиров со своим точильным станком. – Куда лезешь! Видишь – цветы. Растяпа!

– Гляди, какой чувствительный! – огрызн��лся точильщик, но, видимо, только для того, чтобы соблюсти достоинство. – А еще флотский!

– Ты на флотских не бросайся! А то недолго и глаза тебе протереть!

– Господи, из-за цветов и то лаются! – вздохнула молодая женщина с грудным ребенком. – Мой муж, уж на что – серьезный, солидный, а принес мне в родильный дом черемуху, когда я родила вот этого, первенького.

Кто-то судорожно дышал у меня за спиной, и я услышал шепот, такой тихий, что не сразу сообразил, откуда он идет. Я оглянулся. Позади меня стояла бледная девочка лет десяти в выцветшем розовом платье и умоляюще смотрела на меня круглыми серыми, как оловянные плошки, глазами.

– Дяденька, – сказала она сипло и таинственно, – дайте цветочек! Ну, пожалуйста, дайте.

Я дал ей махровую гвоздику. Под завистливый и возмущенный говор пассажиров девочка начала отчаянно продираться к задней площадке, выскочила на ходу из вагона и исчезла.

– Совсем ошалела! – сказала кондукторша. – Дура ненормальная! Так каждый бы попросил цветок, если бы совесть ему позволяла.

Я вынул из букета и подал кондукторше вторую гвоздику! Пожилая кондукторша покраснела до слез и опустила на цветок сияющие глаза.

Тотчас несколько рук молча потянулись ко мне. Я раздал весь букет и вдруг увидел в обшарпанном вагоне трамвая столько блеска в глазах, приветливых улыбок, столько восхищения, сколько не встречал, кажется, никогда ни до этого случая, ни после. Как будто в грязный этот вагон ворвалось ослепительное солнце и принесло молодость всем этим утомленным и озабоченным людям. Мне желали счастья, здоровья, самой красивой невесты и еще невесть чего.

Пожилой костлявый человек в поношенной черной куртке низко наклонил стриженую голову, открыл парусиновый портфель, бережно спрятал в него цветок, и мне показалось, что на засаленный портфель упала слеза.

Я не мог этого выдержать и выскочил на ходу из трамвая. Я шел и все думал – какие, должно быть, горькие или счастливые воспоминания вызвал этот цветок у костлявого человека и как долго он скрывал в душе боль своей старости и своего молодого сердца, если не мог сдержаться �� заплакал при всех.

У каждого хранится на душе, как тонкий запах лип из Ноевского сада, память о проблеске счастья, заваленном потом житейским мусором.

К.Г. Паустовский, "Повесть о жизни

[hoteldreamss]

Aemond Targaryen || imagine

Метки: детские травмы; недостоверное описание средневековой одежды; читательница немного чудаковато себя ведёт или абсурдный юмор под конец; сцена 18+; скорее всего плохо отредактировано.

Слов: 3 074

Они все веселились. Кроме тебя и твоего мужа. Это должно бы немного успокоить, тот факт, что он тоже не сильно рад вашему союзу. Но тебя это даже расстраивает в глубине сердца.

Дверь за вами закрыта, ты не знаешь, ждёт ли королева Алисента за ней со старшим сыном, чтобы знать, что брак заключён полностью? Эймонд выглядит спокойным, хотя он всегда такой, как ты можешь заметить за недолгое нахождение в Красном замке.

— Ты ведь не хочешь этого.

Он подходит к тебе, ожидая ещё слов, но их нет, а ты выглядишь спокойной. За всё время общения с ним, ты можешь предположить какой он человек и чего может желать на самом деле. Поэтому у тебя есть небольшой план, который заставит тебя получить желаемое – сохранить своё достоинство и сделать то, что желает т��ой муж.

— Мы должны закончить заключение нашего брака. Церемонии возлежания и так нет. Тебе не о чём беспокоиться.

Ты почти можешь сказать, что он пытается успокоить тебя, видимо предполагая, что как леди ты слишком оберегаешь своё достоинство, слишком скромна и скована, чтобы позволить незнакомцам наблюдать за актом вашего соития.

Он почти прав.

— Я знаю, что не нравлюсь тебе. — Твоё откровение не стоит тебе ничего, но Эймонд кажется заинтересованным, думая, что получит больше, чем ты можешь дать. Он ошибается. — Я знаю, что ты вряд ли рад такой жене, как мне. Мечтал и желал другую, я понимаю это.

Ты отходишь от него к небольшому столику с кувшином вина и четырьмя кубками.

— Я думаю, ты желал увидеть кого-то другого своей женой... может быть свою сестру?.. — Ты наливаешь себе вино, параллельно прислушиваясь к Эймонду, приблизится ли он к тебе, потому что ты задела его за живое, или терпелив и как всегда неприступен. — Я просто хочу, чтобы ты мог получить почти то, что хочешь, как и я.

Эймонд с ожиданием смотрит на тебя, пока ты делаешь глоток.

— Чего хочешь ты?

— Сначала согласись.

— Так не заключаются сделки.

— Не в этот раз. — Ты мило улыбаешься ему, уже чувствуя, как твои руки дрожат, но к счастью он этого не видит. И ты надеешься, что он сегодня не увидит больше положенного.

Отставив кубок, ты смотришь на Эймонда.

— Раздевайся и ложись на кровать.

Ему не нравится, что ты командуешь. Но что-то в нём заставляет слушаться. Ты не наблюдаешь за ним, снова наливаешь себе ещё вина. Снова опустошаешь кубок до дна и оставляешь его.

Эймонд смотрит за тобой, когда ты направляешь к нему. Легко развязываешь шёлковый пояс на твоём платье, ты встаёшь перед Эймондом, смотря на него.

— Что ты хочешь?

— Завязать тебе глаза.

Он поднимается, возвышаясь над тобой, обнажённый и дикий. Это почти заставляет проявиться жар между твоих бёдер.

— Я не высмеиваю и не издеваюсь. Я не хочу, чтобы ты смотрел. Это проблема?

Он ее отвечает.

— Подумай, сам. Сможешь вообразить желанную женщину. Не смотреть на меня, думая, что тебе досталась не та, кого ты хочешь всем сердцем и телом.

Он на самом деле задумывается.

— Я не смогу ничего сделать.

— Я всё сделаю. Это не лекарство, люди делают это с момента своего появления, не думаю, что это сложно.

Эймонд лишь немного удивлён, но кажется что-то в нём позволя��т довериться тебе или поверить твоим словам. Он кивает. И ты поднимаешь руки, завязывая ткань поверх его глаз, поверх его повязки.

— Не слишком туго? — интересуешься ты.

— Нет.

Он знает, насколько сейчас уязвим, но также знает, что его руки свободны и он мог бы просто стянуть шёлковый пояс со своего лица, чтобы ощущать себя более готовым или защищённым.

— Садись.

Он слушается. Пока ты быстро пытаешься расправиться с платьем и откидывая его, ты снимаешь сорочку, которая почти прозрачная и служила лишь небольшим способом защиты твоей кожи от грубой ткани платья.

Обнажённая, ты давишь на грудь Эймонда ладонью, заставляя его лечь и тогда нависаешь над ним. Твои колени упираются в кровать, по бокам от тела твоего новоиспечённого мужа. Твои волосы мягким водопадом спадают, закрывая вас от любого зрителя, вошедшего в комнату без предупреждения.

Ты хочешь поцеловать его, но на мгновение задумываешься, хочет ли он этого. И тогда твоя рука продолжает просто гладить его щёку. Ты опираешься этой же рукой в кровать, когда другой тянешься к полу твёрдому члену Эймонда.

Он чуть толще, чем ты могла представить, и тебе на мгновение страшно. Но столько женщин это делали, стольким женщинам пришлось пройти через это, и ты можешь предположить, что их партнёры могли обладать более крупными размерами. Поэтому ты подносишь ладонь к своему лицу, плюёшь и дотрагиваешься до члена Эймонда, размазывая немного слюны по нему.

Он прикусывает язык. Ему приятно это, но застонать при тебе кажется унизительным, пока его руки продолжают лежать по бокам прижатые к постели. Он думает, что должен бы схватить тебя за бёдра, он даже не знает какие они. Была ли ты одна из тех дам, у которой платье скрывало роскошную мягкую фигуру; или обладала чем-то по-другому изящным, может пытаясь есть меньше, а может просто повезло с наследственностью и сейчас твои длинные стройные ноги могли нуждаться в его прикосновениях. Эймонд одновременно хочет знать и не уверен, что должен бы.

Он думает, что он твой муж. Ему не следовало позволять так обращаться с собой. Он должен бы видеть как ты выглядишь, какое тело у его жены. Но вот, он без смущения стонет в голос, когда ты скользишь по его члену, опираясь на его грудь, крепко сжимая его свой женственностью и кажется он слышит твой скулёж, который ты должно быть быстро останавливаешь.

Ты скачешь на нём, но плавно, не желая двигаться слишком быстро, по всей видимости тебе не привычно. Эймонд не был так придирчив к невинности свое�� невесты, хотя и составил бы определённое мнение, если бы её не было. Но ему кажется, что он первый и это слегка раздувает его эго. Он всё ещё не касается твоего тела, и ты благодарна ему за это. Ты даже не уверена понравилось бы оно ему. Кажется его сестра обладательница других форм, ты точно не будешь выглядеть в её платьях хорошо, как и она в твоих.

Его семя заполняет тебя, пачкает и стремится вытечь. Ты слезаешь с него, падая рядом и глубоко дыша. Как только Эймонд тянется к повязке на глазах, ты подрываешься. Быстро надев платье, не оборачиваясь, пока полностью не скроешь своё тело под плотной тканью.

— Тебе нужно переночевать здесь. Моя мать желает, чтобы мы разделили покои.

— Этого не будет.

Он хочет сказать тебе, что ты не можешь отказаться, не можешь запретить или разрешить что-то. Случай с его повязкой на глазах уже слишком позорный для принца. Ты его жена, это он может делать больше, чем хочет, с тобой, но не ты.

Покидая покои своего мужа, ты надеешься, что тебе удастся продержаться достаточно долго, чтобы твой муж не увидел тебя обнажённой.

***

Твой смех одно из немногих, что слышит Эймонд ещё не зайдя в зал, где должен пройти завтрак. Голос Эйгона тоже доносится, но твой муж не может разобрать слова.

Когда он заходит, то сразу встречается взглядом с тобой, пока Эйгон, как обычно, не привлекает к себе внимание.

— Брат! Я должен поздравить тебя с заключением брака! — Старший Таргариен подрывается со своего места, направляясь к твоему мужу, разведя руки.

— Твоя жена рассказала мне, как прошла ваша ночь.... — Эйгон шепчет, но до тебя тоже доносятся его слова. К считаю с вами здесь только Хелейна и кажется она не слышит ничего кроме собственных мыслях, держа в руках букашку.

Эймонд смотрит на тебя, чувствуя лёгкое предательство, но это знакомое ощущение, он привык к нему. Однако он удивлён, когда ты отрицательно медленно качаешь головой смотря на него.

— Присаживайся! Нам привезли сегодня фрукты... виноград просто чудесен!

Эйгон возвращается на своё место, почти рядом с тобой. Эймонд садится рядом с тобой, и отвечает на твоё «доброе утро», «взаимно».

Дождавшись королевы, вам приносят завтрак.

Алисента обсуждает с тобой твои обязанности, так будто у тебя есть дела помимо не позорить своего мужа, родить наследника и в лучшем случае быть лишними ушами и глазами.

***

Ты снова это делаешь с ним. Завязываешь ему глаза.

Снова и снова.

Ты не позволяешь смотреть на себя из раза в раз. Когда идёт третье полнолуние вашего брака, Эймонд начинает надумывать себе. Что если в тебе есть что-то чудовищное, что ты так стремишься скрыть? Он даже ищет в книгах, что-то о красавицах скрывающих под одеждой страшное. Он думает пробраться в твои покои и подсмотреть за тобой, но это кажется слишком не уважительным, не то, что к простой леди или даме, а к собственной жене. Поэтому он пытается прикоснуться к тебе однажды.

Но ты так резко и с поразительной силой хватаешь его за руку, что из-за удивления он не сопротивляется, хотя знает, что победил бы, делая это. Он не пробует больше прикасаться к тебе без необходимости, даже если желание в нём возрастает, а разум проигрывает.

Ты стоишь рядом с ним, когда Рейниру коронуют, когда народ приклоняет колено. Эймонд отмечает как чудесно ты выглядишь, как красное платье с чёрными вкраплениями и деталями подчёркивает твою красоту, а осанка напоминает о происхождении. Эймонд хочет взять тебя за руку, или позволить тебе продеть руку через его согнутую в локте. Но ты не подпускаешь его слишком близко. Единственный поцелуй который у вас был это во время свадебной церемонии и не больше. Он хочет снова ощутить твои губы на своих, знать, чувствуется ли вкус терпкого вина на твоём языке, или это будут лимонные пирожные от которых ты однажды мурлыкала, после чего покраснела и к счастью он был единственным свидетелем. Эймонд чувствует себя влюблённым дураком, когда осознаёт, что его сердце не такое холодное и надрессированное, как он надеялся.

Ты сидишь рядом с ним, пока люди замка пируют, празднуя коронацию Рейниры. Твой муж из раза в раз кидает на тебя взгляды, и ты знаешь это.

— Могу я пригласить прекрасную леди на танец? — голос молодого и совершенно незнакомого тебе лорда разносится рядом.

Ты смотришь на его улыбку, обаятельную, и блудливые глаза.

— Она принцесса, лорд Ланнистер, и я не желаю отпускать свою жену танцевать с вами.

Кажется молодой человек смущается, и ты даже не чувствуешь вины за поведение мужа. Ты благодарна, потому что не желала танцевать как оказалось с лордом Ланнистером.

— Спасибо, — произносишь ты невзначай, когда лорд уходит.

— Разве ты не огорчена?

— Не хотела слушать его, трогать его и находиться так близко, — признаёшься ты, заставляя Эймонда смутиться от такой искренности.

Он задумывается на мгновение. Может ли быть такое, что тебе вовсе не ��равится мужчины? Может ли быть такое, что ты предпочитаешь женщин? Конечно, ни одна дама ещё не заявляла о таких желаниях, но Эймонд знает о существовании таких пристрастий у юных или нет дам.

— Подари мне танец, дорогая жена, — произносит он, внезапно подрываясь со своего места.

Ты медлишь, смотря на него с опаской, но протягивая руку к его.

Он ведёт тебя почти в центр зала, ловко обходя других танцующих парочек.

Ты выглядишь напряжённой, когда он кладёт одну ладонь на твою талию. Но ты не смотришь в его единственный здоровый глаз, отводя свой взгляд куда угодно. Эймонд ведёт и, на твоё небольшое удивление, он танцует лучше, чем ты могла предположить. Но ты можешь сказать, что он не чувствует музыки, он просто знает как должен делать.

— Тебе не комфортно? — интересуется он, внимательно следя за тобой.

— С чего ты так решил, муж?

Он хмыкает, кажется ощущая свою власть над тобой. Может это впервые, когда что-то приходит ему в голову на твой счёт, понимание, что он не видел тебя, не смог раскусить тебя, но не сейчас.

Он хочет сказать, что зайдёт к тебе сегодня ночью, но решает сделать свой визит неожиданным. Понимание, что ты не будешь готова, а значит будешь уязвима греет его удовольствие.

— Ты кажешься нервной.

— Мои навыки танца плохи и мне не хочется, чтобы кто-то из гостей узнал об этом, — произносишь ты.

Ложь, проносится в голове у твоего мужа. Но он слабо усмехается тебе, продолжая не отпускать тебя и кружить.

Как только тебе удаётся улизнуть, ты готовишься ко сну в своих покоях. Твоя ночная рубашка достаёт до щиколоток, халат на тебе плотнее, но ткань по-прежнему струится и намного мягче той, из которой сделаны большинство платьев.

Ты расчёсываешь волосы, когда слышишь как двери спальни открываются. Эймонд стоит в отражении зеркала, заставляя тебя напрячься. Он предупреждал о своих визитах, всегда говорил, когда придёт, чтобы исполнить супружеский долг, но видимо не сейчас.

— Я уже собираюсь спать, муж.

— Придётся отложить сон ненадолго.

Он направляется к тебе, слишком уверенными шагами, заставляя тебя испугаться, и подняться со своего места, будто это сделает тебя более готовой к чему бы то не было.

— Мы делали это вчера.

— Моя мать спрашивала как скоро у нас будет наследник. Слухи о не способности иметь детей уже ходят.

Он склоняется к тебе и накрывает твои губы своими. Это жадно и властно, тебе совершенно не нравится то, что он делает. Ты упираешься в его грудь ладонями, пытаясь заставить его отойти от тебя, пока он только и делает, что давит своим телом на твоё, чувствуя мягкие округлости, прижимающиеся к его плоской груди. Эймонд сжимает твои запястья, не позволяя тебе больше давить на него или пытаться сопротивляться перед ним.

— Эймонд! — ты вскрикиваешь, когда он отстраняется, давая тебе воздух и немного пространства.

— Давай. — Он тащит тебя к постели, пока ты поспеваешь за ним, тебе кажется, что если бы ты остановилась, то упала бы и он поволок тебя по полу. — Ты моя жена. Я имею право на твоё тело.

— Ты и так получаешь это!

— Не так как должен.

Он хватает твой халат, начиная стягивать его с твоих плеч.

— Нет!

Ты пытаешься остановить его, но он в разы сильнее, и ты искреннее удивлена, что такой тощий парень, как он, может обладать такой силой. Хотя это он поднимает меч и мастерски орудует им на тренировках.

— Сходи в бордель, если тебе так не терпится! — ты набираешься всех сил, что в тебе есть, чтобы оттолкнуть его и он делает два шага назад, чтобы не упасть.

— Я не мой брат. — Кажется твои слова только злят принца и он быстро сокращает расстояние между вами. Ты падаешь на кровать, когда он толкает тебя, падая с тобой.

Его тело прижимает тебя к постели, пока ты рыпаешься под ним. В какой-то момент, ты чувствуешь его ладонь на ноге, он задирает твою ночную сорочку, и тебя озаряет немного успокаивающая мысль. Что если тебе не нужно будет раздеваться, что если он возьмёт тебя так.

Успокаиваясь, больше не сопротивляясь, ты замечаешь лёгкую озадаченность в его взгляде. Но он молчит. Тогда твои руки спускаются на пуговицы его камзола. Ты быстро расправляешься с ними и расстёгиваешь его брюки.

Эймонд принимает это за такое же желаете и тогда тянется твоему халату, снова желая спустить его с твоих плеч, но ты хватаешь его за руку.

— Нет!

Эймонд хватает твою ночную сорочку, желая забрать её.

— Что с тобой не так? Почему ты запрещаешь мне взглянуть на себя?

— У меня человечное лицо на животе.

— Что? — он выглядит так будто ты сказала одновременно самое глупое и ужасное.

Но ты ничего не говоришь, и он резок в действиях, задирает твою рубашку, стремясь увидеть правда ли то, что ты сказала. Возможно ли то, что ты сказала. Несмотря на твои попытки сопротивляться и остановить его, Эймонд всё равно задирает тонкую и нежную ткань.

Но там ничего кроме твоего живота. Обычный женский животик и тонкие шорты в виде нижнего белья. Он кладёт руку на твой плоский живот, будто на самом деле ожидал какого-то ужаса. Но ничего, кроме мягкой плоти, тёплой и Эймонд даже хочет наклониться, оставить поцелуй. Но вместо этого из него вырывается смешок, и тогда ты быстро отодвигаешься, пользуясь случаям, когда его хватка ослабевает. Ты отодвигаешься, садясь на кровать, ��атягивая сорочку на согнутые в коленях ноги. Твои глаза слезятся, когда ты смотришь на своего мужа.

— Там ничего нет. Всё это время ты завязывала мне глаза, зачем? — интересуется он, не сразу замечая, как ты готова начать плакать.

— Я не хотела, чтобы ты видел меня.

— Я не желал своей сестры. — Эймонд садится рядом с тобой. — Я... был бы лучшим мужем для неё, чем мой брат, но я люблю её как сестру и не больше.

Ты утыкаешься в свои колени лицом.

— Ты мог представить кого-то другого, кого считаешь привлекательной.

— Ты достаточно хорошенькая, чтобы лорды обращали на тебя внимание, я слеп на один глаз, а не на два. Я всё ещё могу видеть то, что видят другие и больше.

Ты ничего не говоришь, и шмыгнув носом, выдаёшь свою печаль. Эймонд переводит на тебя взгляд, замечая, что ты плачешь. И это заставляет его сердце ныть.

— Обнажённость это грех. Даже то, как люди пытаются зачать потомство, это греховно, — произносишь ты, почти бубня себе по нос, но Эймонд слышит тебя.

Поэтому ты не хотела его взгляда?

— И я знаю, что не настолько привлекательна, чтобы нравится тебе как женщина.

Он может сказать, что ты понятие не имеешь, насколько привлекательна и кто-то вбил тебе в голову странные и глупые вещи.

Его ладонь нерешительно ложится на твоё колено.

— Зачатие это не грех. И связь подобного рода между людьми это не грех.

Он гладит тебя по ноге.

— Ты красивая девушка, с красивым телом. Потому что если ты не привлекательна, то тогда мне следовало завязывать глаза тебе, чтобы ты не видела с кем ложишься в постель.

Ты поднимаешь на него взгляд.

— Это не так. Ты... не настолько отталкивающий.

Он усмехается.

— Спасибо.

— Я не это имела в виду... просто то, как ты держишься, твоё поведение, не внешность, отталкивает.

Эймонд кивает на твои слова, совершенно не оскорблённый. Он касается твоей щеки, вытирая мокрые дорожки.

— Я хочу поцеловать тебя.

— Зачем?

— Ты моя жена. Я на самом деле даже не должен спрашивать об этом.

Ты опускаешь взгляд, кажется смущённая и обиженная на его напоминание о власти, которую он имеет над тобой.

— Мне жаль, — спешит сказать твой муж.

— Не правда. Просто... каким бы милым и любезным ты не был, зачем это делать? Если через пару лет ты потеряешь ко мне интерес, может привяжешься к шлюхе или найдёшь другую леди, которая будет на самом деле мила твоему сердцу?

Молчание повисает между вами и затягивается.

— Я слышала, что твой дядя сделал со своей первой женой. Их брак был вынужденным, политическим.

Эймонд не хочет, чтобы его сравнивали с Деймон��м. Он бы не убил свою жену, нашёл бы другой выход, если бы любовь к другой женщине возникла бы в его сердце, он принял бы правильное решение, остался бы предан своей семье и долгу.

— Я бы не убил тебя.

Ты кажется не сильно веришь ему.

— Как мило, — язвительно срывается с твоих губ.

Эймонд иногда удивляется твоей наглости и смелости. Но он ничего не говорит. Вместо этого он снова целует тебя, держа руку теперь на твоём затылке не позволяя отстраниться.

— Я буду тебя целовать пока ты не ответишь мне. А затем, мы ляжем в постель, как муж и жена, и я овладею тобой, и буду смотреть на тебя, как и ты на меня. И когда мы закончим, то ляжем спать вместе, как муж и жена.

Ты чувствуешь страх поднимающийся в твоём горле, но уверенность Эймонда кажется такой успокаивающей, что ты лишь киваешь. Это должно было бы произойти, верно? Он твой муж, он молод и здоров, он мужчина, а ты его женщина. Вам нужны наследники, и страсть в вас до сих пор не погасла.

[heghogsblog]

а вы тоже так думаете?

Кант считал, что общая способность людей рассуждать должна быть основой морали , и что именно способность рассуждать делает людей морально значимыми. Поэтому он считал, что все люди должны иметь право на общее достоинство и уважение.

[haifaiftikhar]

иногда натыкаюсь на материалы по развитию обаяния, харизмы, навыков эффективной коммуникации.

все «приемы» в большинстве своем элементарные, просто часто упускаются людьми. и что вызывает улыбку - то, что все описанное в этих книгах и лекциях (и много сверх этого) было показано Пророком ﷺ

смотрю в его биографию и нахожу лучшую модель взаимодействия с окружающими. модель поведения, пропитанную не желанием оказать влияние и понравиться (что является целью людей, изучающих подобное), а простотой, искренностью и любовью, из-за чего первое вытекало естественным образом

кто бы ни обращался к нему, будь это даже ребенок, он, мир ему и милость Аллаха, всегда слушал внимательно и участливо. когда его звали, оборачивался не просто лицом, а всем корпусом. постоянно улыбался. смотрел заботливо и зачастую украдкой, чтобы не смущать.давал ласковые клички сподвижникам, связанные с какой-нибудь (никем, кроме него не замеченной) мелочью в них («Абу Хурайра» - «отец котят» по причине любви сподвижника к кошкам, «Хумейра» - «румянощекая» Айше и др).

часто менял имена с плохим значением на светлые и добрые (к нему пришел человек с именем Хазм (черствость), а Пророк нарек его «Сахл» и сказал: «ты - Сахл, «легкость»)

это была его особенность - силой слова облегчать и осветлять людям. мастер красноречия и лаконичности, безмерно проницательный. много передано историй о том, как, играя словами, он шутил и утешал.

он неожиданно о��крыто клялся в любви Муазу, обнимал со спины Биляла, пока тот гадал, кто это, обнимал так же и Абу Зарра, и когда его спрашивали, кого он любит больше всех, с простотой отвечал - Айшу. и в подобной декларации любви к жене не было ничего постыдного, это не умаляло его маскулинности - он был образцом мужественности. а когда сподвижники смущенно уточняли, что имели в виду из мужчин, просто говорил: ее отца. все еще связывал любовь с ней и через нее.

и что самое важное для меня - когда бы над кем-нибудь ни смеялись за наличие какого-то дефекта, Пророк ﷺ делал этот дефект предметом гордости для обижаемого.

когда Хусейн заикался и долго не мог проговориться, на него косились, улыбались, смущали - Пророк ﷺ тогда громко сравнил его с Мусой (Моисеем), у которого тоже были трудности с речью. делал этот недостаток предметом гордости для ребенка. Джулайбиба, самого некрасивого, неприметного и одинокого сподвижника, он любил особой любовью, одаривал особой заботой, всегда спрашивал о нем, давал всем знать, как относится к нему. не услышав его имя в числе вернувшихся с битвы, с горем произнес: «вот я и потерял любимого Джулайбиба».

когда над голенью Абдуллы ибн Мас’уда смеялись, спросил, что в этом смешного. и сказал, что «в День суда на Чаше весов одна только нога Абдуллы будет тяжелей (значимей), чем гора Ухуд.»

даже то, как он пресекал насмешки - удивительно. он не одергивал «шутников», не ругал их, не затыкал. он брал предмет насмешки и публично с помощью него возвеличивал того, кого высмеивали, поднимая его достоинство и самооценку. и тем, кто насмехался, этого было достаточно, чтобы устыдиться и умолкнуть. таков был его этикет.

кого бы из его сподвижников ни спросили, кто является для Пророка самым любимым, каждый считал таковым себя. почему? потому что он каждого заставлял чувствовать себя особенным. он был искренен. он излучал море теплоты. он никогда не умалял ничьей беды и горя, не обесценивал чужого страдания. был участлив.

и он был романтичен - когда Айша отпивала с чаши, он прикладывал губы именно к тому месту, которого касалась губами она. когда она спрашивала, какова его любовь к ней, красиво отвечал: «подобно крепко завязанному ��злу». а когда она препиралась с ним и они спорили, снова (после примирения) спрашивала: «в каком состоянии узел?», а он улыбался и отвечал: «так же крепок, что и прежде», не держа никакого зла на нее.

это - лишь крупица из того, что нам известно о его благонравии, так удивительно ли, отчего столько людей пылали и пылают любовью к нему,

«милости для миров».

(скопировано)

[za001]

«Знаете, в чем есть истинное милосердие? Не задевать человека за его больное место.

Не многие обладают такой мудростью и милосердием. ��естные, отважные люди не наносят ударов по уязвимым местам, потому что им честь и достоинство не позволяет использовать коварство, как оружие».

[anaella]

С близкими будь мила, а с посторонними строга

Как то Яэль увидела, что в отношении с ней я быкую. Принципиальная там где не нужно. Она хозяйка сит��ации, она главная, она мудрая и я не умоляю от ее достоинства. Проблема в том, что я не умею подчеркивать это самое её достоинство. Потому и сама без него существую.

И вот не помню, что она мне сказала сделать, и в моменте я где-то сбычила на неё. А когда ко мне какой то посторонний в магазине фыркнул, то я вежливо ответила. Она промолчала. Уже все забылось. Потом она говорит, дома и с близкими ты обязана быть мягкая, вежливая и снисходительная, а на улице и с посторонними как раз можешь быть резка и строга.

А я действительно такая, на маму, на Яэль могу фыркнуть или устроить спектакль, а с посторонним наглыми промолчу. Я чувствовала, что это поведение не совсем верное и в словах Яэль нашла этому подтверждение. Не знаю, почему я именно это вспомнила, но Яэль подразумевала намного больше и хотела, чтоб я была лучше.

Долго об этом думала, что то в этом есть. Она права, но вот не просто так себя вести, не очень хочется и эгоизм противится такому поведению. Всегда хочется выглядеть красиво и дружелюбно и очень легко фыркать и выпендриваться дома.

Сделай ровно наоборот

В каббале есть один верный сигнификатор, если тебе чего то хочется, то сделай именно наоборот и никогда не ошибешься и так во всем, по отношению ко всему и в любой ситуации. Я периодически так делаю, когда получается верно проанализировать свои желания и стремления, понять что они исходят из моего эгоистического желания и сделать противоположно ему. Так выходит всегда верно.

Допустим мне что то приспичило, и тогда я могу найти аргумент почему это нужно сделать и нахожу, а в конце понимаю, что была ведома своими какими то желаниями и эгоизмом и то что я сделала не было объективно верным поступком, а преследовало какие то личные мотивы.

А если я чего то хочу, проверяю почему я это хочу, и то всегда нахожу, что это личные порывы, о каких как правило я потом жалею и тогда если мне повезет и у меня еще и имеются силы не вестись, а сделать в точности наоборот, то я счастлива.

Так и тут. С мамой, с Яэль всегда проще выебнуться, фыркнуть, быть обиженкой или принципиально правой. И именно тут нужно делать в точной степени наоборот. А на улице, во вне, хочется и удобно быть приятным, вежливым человеком. А еще таких часто дурят, потому что идиот/ка.

И именно из таких маленьких примеров, но их тысячи тысячи в нашей жизни и повсе��невке, строится внутренняя работа. Это миллионы выяснений и взвешенно верных решений и признаюсь, что именно это меня и восхищает. Верное построение приоритетов и внутренний стержень работать со своей природой и верно относиться и использовать все ресурсы и данные. Это восторг.

Сила сдерживания желаний и любви

Если бы спросили меня какой супер силой я бы хотела обладать, то я бы ответила что силы сдерживания и любовью. Это какое то особый подход, особое чувство, дар и сила, которые восторгают меня и мне хочется именно такой силой выяснения и обладания преобладать над своими желаниями и далее любви. Но не самостоятельно, а в схватке с Яэль. Чтоб она видела, что я не принципиальная ограниченная чурбанка и не кошка (я хочу быть кошкой и хочу собакой, где хочу пописяю, где хочу покакаю).

Мне хочется быть человеком с внутренним стержнем и внутренней силой держать свою природу под контролем наивысшего уровня разумного человека, как каббалисты. Не раз слышала, что Рав приводил в пример Рабаша. Он был такой же сильный и невозмутимый, проводящий на себе внутреннюю работу. А получается я во многом змеюка бесхребетная😭.

Кстати для меня такая сила это секс. Это же невероятно сексуально, эмоционально интеллектуально и обворожительно. Я на такое ведусь, как кобра на поводу у флейты. А вот это вовсе не сексуально.

Хоть во многом я хороша, но очередной раз поняла, что грош мне цена если нет у меня никакой внутренней силы. Я ведомая своими желаниями и пока не могу проделывать над собой ежеминутно и ежесекундно такую работу. Но мне очень этого хотелось бы и об этом прошу.

Хочу быть такой же мудрой, чтоб служить хорошим примером своим детям и быть полезным человеком в обществе с верным отношением к жизни и всем того же желаю. Это и есть мудрое и сильное сердце на мой взгляд, а если оно еще и будет устремлено на объединение и любовь, то это вообще подарок всей жизни и плод всех моих чаяний.

[pol-ahmeda]

Пакистан, страна с богатой культурой и сложной историей, где древние традиции переплетаются с современностью. Несмотря на вызовы, с которыми сталкивается страна, люди все равно находят способы сохранить свою уникальность и достоинство. Пакистанцы хранят в себе доброту и гостеприимство, которые передают из поколения в поколение. И хотя некоторые сталкиваются с нищетой и другими проблемами, их решимость и оптимизм помогают преодолевать все трудности. Пакистан — это не только место на карте, это целый мир, где каждый найдет что-то особенное и удивительное.

[another-21]

Едва ли я когда-либо так много пил. Опыт если честно очень не очень. Я так и не понял в чем смысл. Просто пьешь жгучую отраву и теряешь самоконтроль

В этот раз меня реально споили тётки друга и его дядя. Дядя видно сразу алкаш пропитый

А тётки грамотно свалили когда понятно стало, что им хватит. Ахах, я то не мог свалить. Ибо ночевать так и так у жениха

Меня и брата жениха хотели посватать с подругами невесты. Это был кринж.

Да и подруги оказались вредные всё время хотели подколоть моего друга, распрашивали о стыдных историях. А я такое терпеть не могу.

Им сказали, что я его знаю 16 лет и они сразу стали как токсики выуживать истории. Даже если в шутку. Вертел я такие шутки. Нельзя оскорблять достоинство и честное имя моих близких, особенно в моём присутствии.

Ну, а так. Обычная посиделка в баре с шашлыками. Был торт, нормальный, правда супер сладкий и слегка перебор с глазурью , а так норм

Фотки не делал, ибо был не в самом фотогеничном виде. Сделал пару зато на вокзале

Ну и сейчас, мне снова ждать электричку, на этот раз уже обратно

[c222]

Не плачь,,, не тряс(т)ись... глажу, выпрямляю. Не заменяй, не ищи... проверяю, укалываюсь. Ртутная капелька на пальце... видишь? Забота, забота. Сладость. Глажу, глажу... рядом, вдохни дым пожарищ, пар заводов, взбитую песочную пыль. Улыбаюсь, скалюсь, жмурюсь. Без страха, бежать не------ ... закрыть зенки. Довериться. Впустиииии, тук тук, я обманул(0000), не прав(0000), ты *достоинство*. Ни для кого. Для тебя - навсегда.( Да да,... конечно же). Но надо подождать второй стадии: обжигать сажей косяк со спецэффектами до солнечного ожога и созерцания д*м* из пробитого тазобедренного сустава "((чужого))" тела. Не т т т ОЖИДАНИЯ. Смех !!!!!!!!!!!!!!! Впусти. Меня. Впусти. Готов. Возвышение

[womanin-w]

Почему большинство не пойдет на выборы?

Вообще считается, что политика дело грязное. Участвовать в этом, каким бы то ни было образом, просто напросто не прилично.

Считается, что чиновники и политики, это все беспринципные люди, лжецы и льстецы, взяточники и казнокрады, эгоисты без стыда и совести, наживающиеся на простых гражданах. Как можно выбрать одного из них, если они все одинаково мерзкие (если даже не сейчас, то уж власть то их точно такими сделает)?!

Для многих не пойти на выборы, означает сохранить достоинство перед лицом вопиющей несправедливости – продемонстрировать, что мы не желаем унижаться и говорить с властью, которую не интересует наше мнение.

Кто-то не пойдет из прагматичных соображений: какой смысл тратить силы, время, нервы и бензин на это заведомо бессмысленное представление.

Кто-то не пойдет чтобы не доставить удовольствие Путину приняв участие в его "электоральном спектакле".

Иные не пойдут потому что не могут. Нет паспорта или прописки, уехали, заболели, на фронте, в депрессии или в запое.

Кому-то абсолютно искренне неинтересна политика, государство, имя президента, система управления, законы и все что с этим связано.

А кто-то боится, что тех кто промажет мимо строчки с фамилией Путин, будут ждать снаружи росгвардия и автозаки...

Кто же пойдет?

Традиционно придут бюджетники, госслужащие, телевизионщики, менты, военные и z-патриоты.

А ещё приду Я. И множество других, солидарных со мной, сильных и смелых людей тоже придут заявить о себе на выборы.

О том, почему мы считаем это важным, нужным, правильным и безопасным сделать, я расскажу в следующих постах.

ㅤ

[casualbos-bir]

В тексте присутствует ненормативная лексика ❗

Бабушка говорила мне:

- Катенька, принцев мало и они слишком любят себя и своих драконов. Их хватает только на дур, которые не могут сами вылезти из какого нибудь п*здеца и мечтают только о белых мерседесах. Зачем тебе это? Бери хорошего еврейского мальчика и он обязательно купит тебе автомобиль любой марки и расцветки. А зарплату будет носить домой, а не бл*дям и дурам.

Бабушка говорила мне:

- Бойся слишком горячих мужчин. Они не приносят ничего кроме хорошего секса, большого головняка и *банутых страданий. Это бесполезный и разрушающий огонь. Он не греет, на нем нельзя приготовить пищу, он не топит лёд. Он просто сжигает все к ебеням. Веру в людей, надежду и любовь. Когда Прометей принёс людям огонь, он имел ввиду другое. Но он наверняка был евреем и его неверно поняли (нас, евреев, всегда не понимают)

Бабушка говорила мне:

- Если ты хочешь п��слать человека на*уй, не бросай это направление просто так. Задай человеку цель, нарисуй ему карту, дай ему волшебный клубок или пи*дюлину. Убедись что он добрался до цели.

Бабушка говорила мне:

- Никогда не делай поспешных выводов, не принимай резких решений. Сядь. Посиди. Послушай хорошую музыку, вкусно покушай, улыбнись и поверь, к этому моменту, ничего решать уже не придётся.

Бабушка говорила мне:

- Если все вокруг говорят что человек мудак, не верь на слово. Всегда есть вариант что ему просто завидуют. Выпей с ним вина, разбавь это все более горячительными напитками и когда вы оба будете «вговно», только тогда ты сможешь постичь истину. Пить с ним снова, или нет.

Бабушка говорила мне:

- Не вступай в бестолковые споры о религии, политике или сексуальных меньшинствах. Ты никогда и ни в чем не убедишь тех долбо*6бов, которые спорят на подобные темы, а значит ты изначально принимаешь позицию не только проигравшей, но и *банутой.

Бабушка говорила мне:

- Не надо быть доброй. Добро - понятие относительное и для каждого оно своё. Будь объективной и справедливой.

Бабушка говорила мне:

- Всегда давай человеку ровно три шанса. Потому что эти три шанса ты даёшь не ему, а себе. Ты даёшь себе шанс, не упустить что-то важное, не засрать себе карму, научиться чему-то новому. Но если три шанса провалились. Черти ему карту по походу «на*уй» и больше никогда не смей к этому возвращаться.

Бабушка говорила мне:

- Будь гордой. Но не будь надменной. Гордость воспитывает в тебе достоинство. Достойно - извиниться за косяк. Достойно - принять искренние извинения. Достойно - дать человеку слово. Недостойно быть надменной тварью, которая считает себя лучше всех.

Бабушка говорила мне:

- Не бойся заводить себе врагов. Они нужны, они тебя мотивируют. Бойся заводить себе ху*вых друзей, они тебя дезориентируют и тянут на дно. (Черти карту).

Бабушка всегда говорит мне:

- Просто сядь на берегу и жди. Время ресурс, который способен решить все и всегда.

©️Катерина Брусника

[hoteldreamss]

Aemond Targaryen || imagine

Метки: Метки: сцена 18+; угрозы; странные отношения; брак между читательницей и Эймондом.

Слов: 1 569

Браки заключённые ради политической выгоды редко несли в себе любовь. Ты полагаешь, что твой брак не станет исключением.

Эймонд занят не только своими амбициями, но и войной. Ты сомневаешься, что хоть немного интересна ему как личность или хотя бы как женщина, учитывая слухи о его посещениями борделя.

Поэтому, когда ты заходишь в свои скромные, но всё же личные, покои, то удивляешься, увидев своего мужа. Комнату освещает лишь пламя в камине, шторы не скрывают шторма за окнами. Твоя комната небольшая, но тебе не требовалось много пространства. К счастью ты и твоя прислуга были единственными посетителями. Поэтому присутствие Эймонда тебя удивляет.

— Муж, — ты глубоко вздыхаешь, лишь кинув на него взгляд и направляясь к небольшому столику с вином и другими напитками. — Чем я обязана, твоему появлению?

— Ты знаешь, что я теперь принц-регент?

— Да, мне это передали, — ты не обращаешь на него внимание, попиваешь вино из золотого кубка.

Твоё тёмно-зелёное платье выглядит почти чёрным в полумраке покоев. На шее красуется подарок твоего мужа, один из немногих, но ты всё равно носила подаренные украшения. Даже если ваши отношения с Эймондом были напряжёнными.

— Тебе следует разговаривать лучше со своим королём.

Ты оставляешь пустой кубок.

— Ты принц-регент. — Развернувшись ты направляешься к нему, медленно, скрещивая руки под грудью.

— Корона моя, как и право сесть на трон.

Ты фыркаешь на это, кажется нисколько не впечатлена

— Твои амбиции, Эймонд, просто необъятны. — Ты стоишь близко к нему, смотря с высока.

Он хочет съязвить, но вместо этого прикусывает язык. Ему ни к чему ��ейчас перебранка. Он пришёл за другим.

— Я твой муж, исполняющий все свои обязанности в браке. Теперь настало твоё время.

Ты хмуришься, не совсем понимая, о чём он говорит.

— Мне нужен наследник.

Его слова бьют тебя в живот, выбивая весь воздух. Это не то, чего ты желала. Может дело не совсем в том, что он возьмёт тебя, дело в рождение детей, изменениях твоего тела и рисках покинуть этот мир, отдать жизнь собственной малышке.

Поэтому ты так была рада, что Эймонд притронулся к тебе только в день свадьбы. Пару месяцев назад.

— Попроси какую-нибудь шлюху из борделя, который ты посещаешь. — Ты подходишь ближе, опираясь одной рукой на спинку кресла перед камином, второй играешься с застёжкой камзола Эймонда. — Я не собираюсь давать тебе так много, пока ты не дал мне ничего.

Он злится. Ты видишь это по его глазу, лицу. Каким бы тихим и скрытным не был твой муж, тебе легко удавалось понять, что в его голове. Может быть он мог делать также с тобой, ты видела как легко он считывает других людей.

— Это твой долг, жена. В противном случае я не побрезгаю силой. — Эймонд предупреждает, но его тон, как всегда, спокоен, ровен.

Ты выдаёшь ухмылку.

— Я сделаю всё, чтобы отрезать твои яйца, прежде чем ты успеешь прикоснуться ко мне. — Твоя угроза пуста, ты знаешь, что несмотря на худощавость твоего мужа, он сильнее тебя.

Ему не нравится как ты разговариваешь с ним. Ты его жена, а он твой муж. Его статус никому не позволил бы так говорить с ним, даже тебе. Ты не имела право так себя вести с принцем-регентом.

— Ты не имеешь права говорить мне подобное.

— Я уже сделала это, и ничего не случилось.

Ты забавляешься им, Эймонд видит это. Тогда его рука тянется к небольшому кинжалу, он достаёт его настолько быстро, что ты не успеваешь моргнуть. Эймонд приставляет остриё лезвие к твоей шее, и стоит тебе отступить, как он поднимается, всё ещё держа клинок у твоей шее. Вы отходите достаточно, чтобы оказаться рядом с диваном.

— Прирежешь меня? — интересуешься ты, в тебе есть доля страха, но ты не готова подаваться ему. Тебе хочется сохранить достоинство до последнего, показать свою смелость, которую можно было бы перепутать с глупостью.

— Я бы на самом деле мог, — он говорит это задумавшись, будто скорее для себя, нежели для тебя.

Но его клинок опускается, скользит к твоему платью и ты удивляешься, когда слышишь треск ткани. Эймонд разрезал переднюю часть твоего платья и комбинации под ней, теперь твоя грудь почти виднеется ему, но не достаточно, зато он может видеть твой живот. Эймонд замечает твоё удивление, но ему также очевидно, что ты его подавляешь. На твоём лице снова маска олицетворяющая вызов. Ты слишком дерзкая для девушки, которую сейчас собираются взять силой. Но Эймонд не достаточно резок для того, кто собирается насиловать собственную жену.

Он смотрит на свою "работу", тёмно-зелёная ткань вряд ли можно будет восстановить.

Ты берёшь своё разрезанное платье и сорочку, одним движением скидываешь одежду с плеч. Эймонд слегка удивлён. Его взгляд цепляется за твою прекрасную грудь, он на самом деле не ошибся, когда в первую ночь увидел её и подумал, что это должно было быть частью искусства.

— Давай, ты ведь хотел этого. — Сделав шаг вперёд, становишься ещё ближе к Эймонду, ты откидываешь платье назад ногой, чтобы оно не мешалось вам, твои чёрные плотные чулки и обувь единственное, что осталось на тебе из одежды. Но на твоей шее красуется одно из немногих подаренных украшений Эймондом, а на пальцах несколько колец. — Хочешь взять меня на диване или кровати?

Эймонд смотрит на тебя с шоком. Ты на самом деле удивляешь его.

Твоя рука тянется к пуговицам на его камзоле. Он не отстраняется и не отталкивает тебя, поэтому ты продолжаешь, смелеешь в собственных действиях.

Мысль о том, что поддаваясь, создавая свои правила, даёт тебе безопасность, заставляет действовать.

Эймонд наклоняется к тебе, внезапно, но не грубо, с жадностью, он крадёт поцелуй за поцелуем. Одной рукой зарываясь в твои волосы на затылке, сжимая их и немного тянет у корней. Твои пальцы закончили с камзолом и ты снимаешь его, откидывая, видя тёмную рубаху на твоём муже.

— Продолжай сам, — произносишь ты, и встаёшь коленями на диван, представляя Эймонду свою попу в лучшем ракурсе, и демонстрируя свои сердцевину.

Эймонд не медлит, когда раздевается до конца. Он прикасается к твоим складочкам, поражаясь насколько это влажно и горячо. Твой муж прикасается к твоей спине, гладит тебя от шеи до попы, скользит по изгибам. Он проходится ладонью, гладя твою нежную кожу везде, где может дотянуться.

Погрузив в тебя два пальца, после поглаживания твоего пучка нервов, Эймонд внимательно наблюдает за тобой. Тихий вздох говорит ему продолжать, а когда ты крепко сжимаешь его пальцы, приходя на них так тихо и неожиданно, Эймонд думает, что мог бы взять ��ольше. Он всегда об этом думает. Ему никогда не бывает достаточно. Голод по любви, заботе, пониманию и принятию, который его мать не удовлетворила в нём в детстве, разросся в огромную дыру в сердце. Может именно она не позволила ему полностью насладиться короной.

— Разве ты не хотел вложить в меня семя?

— Следующий раз мне трахнуть тебя на сухую? — он немного злится. Разве оргазм не должен был расслабить тебя, заставить быть чуть послушнее и покорнее. Поэтому он даёт тебе один шлепок, не сильный, но ощутимый. И твоя плоть становится слегка красной ненадолго.

Ты ничего не говоришь, только ждёшь, когда Эймонд заполнит тебя. В прошлый раз он ощущался как что-то крупное, и скорее длинное, чем толстое. Поэтому, когда он оказывается в тебе, ты вбираешь больше воздуха, уже предполагая, что твой муж быстро и резко наберёт темп, но он замирает. Настоящий джентльмен, даёт тебе время привыкнуть. Это немного неуютно, ты слегка отодвигаешься ближе к спинке дивана, заставляя твёрдый, уже мокрый из-за тебя, член Эймонда немного выскользнуть. Он хватает тебя за попу, по бокам, не позволяя снова сдвинуться с места.

— Ты должна привыкнуть. — Он отводит бёдра назад, выскальзывая из тебя, но не полностью. — Я не буду грубым.

Ты хочешь съязвить, но твои мысли заняты лишь ощущениями, которые захватывают всё твоё тело. Это поразительно приятно.

Эймонд наращивает темп медленно, аккуратно, всегда смотря на тебя и на то, как он скрывается в тебе. Твои стоны почти не слышно, ты не хочешь визжать на весь замок. Его яйца бьются об твою влажную киску, делая тебя более возбуждённой.

Он отодвигает твои волосы в сторону, продолжая двигаться. Его ладонь из раза в раз проходится по твоей шее, стремясь вниз по спине.

Когда Эймонд кончает в тебя глубокими толчками, и почти падает на тебя, но хватается за спинку дивана. Это второй раз в его жизни, когда он с женщиной. Эймонд не знает, из-за этого ли чувства Эйгон так часто пропадает в борделях.

Ты хватаешь его за ягодицу, заведя руку назад, и не позволяя Эймонду выскользнуть из тебя. Он слегка удивлён, когда ты пытаешься заставить его встать ближе. Давя на него так, что Эймонду необходимо залезть на диван. Ты раздвигаешь ноги шире, чтобы твой муж мог уместиться. Он обнимает тебя за талию, замечая твоё тяжёлое дыхание. Ты кажешься потерянной, будто единственное, что в тебе осталось, это усталость от наслаждения.

Эймонд странным образом гордится собой, когда замечает, что сделал. Он обнимает тебя, пока ты всё ещё восстанавливаешься.

— Он делал это также? — его вопрос сам собой срывается с губ, застав��яя тебя быстрее приходить в себя.

— Кто?

— Твой первый.

Ты хмуришься, и поворачиваешься к Эймонду, чтобы увидеть его лицо и понять, для чего он спрашивает что-то подобное.

— Ты был первым.

— Я не верю в это, — Эймонд всё ещё не отходит от тебя и не отпускает тебя, его губы рядом с твоим ухом, и тихий голос заставляет мурашки бежать по твоей коже.

— Почему?

— Крови не было... и я знаю, почему женщины прикрываются ездой на лошади.

Ты слегка хмуришься, обдумывая, что сказать.

— Твои шлюхи с шёлков... как именно они удовлетворяют тебя?

Твой вопрос дерзкий и легко злит твоего мужа. Он молчит, ты знаешь, что что-то вскрыла в нём на этот раз. Что-то интригующее и слегка постыдное, раз твой муж так реагирует.

— Рассказ за рассказ.

Ты сама слезаешь с Эймонда, немного неуклюже. У тебя слишком мало места развернуться.

— И ты должен мне новое платье.

Эймонд провожает тебя взглядом, когда ты скрываешься за плотными шторами отведённого для ванной места, желая приготовиться ко сну.

следующая часть (не обязательная к прочтению)

следующая часть следующей части