#горизонт судьбы

[hieromant]

Банда вновь празднует день рождения

Куруми стукнуло 24 в среду. Отгуляли весьма некисло, душевно. Сначала хотел предложить всем вместе сгонять опять в аквапарк, как в прошлом году, шибко классно получилось тогда. Куруми спрашиваю, мол, добро даёшь или, может быть, что-нибудь другое задумала — не знает, говорит, пока ничего на ум не приходит. Решили по наитию двигаться.

Как-то у нас заранее празднование началось. Спонтанно собрались с Куруми в вондере вдвоём посидеть, музыку послушать. Настроение особое было под один атмосферный альбом — Herzeloyde - Aentenna, как раз в домике в заснеженных горах, как в Китае где-нибудь, и чтобы сумерки, солнце закатное за горизонт почти ушло. Увы, Куруми не особо по душе такая музыка, ну или у неё именно настроения тогда под такое дело не было. Сидим мы, значит, на большом диване прямо перед огромным панорамным окном в до омерзения широкой комнате с высоченными потолками, у нас там мебель по углам всякая, для красоты скорее, чем для пользования, барная стойка и музыкальное, собсно, оборудование, если потанцевать приспичит и чтобы именно красивый вид был ещё на фоне. Куруми почему-то в длинном синем таком серьёзном платье, какое в пору будет в театр или на бал, пришла. Смакуем музыку, меланхолию разводим, она мою бренную голову на коленях у себя пригрела. Треть альбома послушали, остальное на потом оставили. Затем по плану был перерыв на чай с ликёром. И как-то невзначай заиграл в голове трек некоего рыжего гения татарской музыкальной идеи — намёк понял.

DK - Ночь

Неожиданно было, что призрачной жене по нраву что-то такое придётся. Однако, у ДК биты бодрые, хотя и простенькие, звучат хорошо, за душу цепляет. Да и вообще хаус-музыка радующая в основном, в каком-то смысле даже романтичная, если вот так вот вдвоём под неё танцевать. Танцевали долго, на эмоциях нас совсем расслабило от ликёрного микродозинга. Куруми так понравилось, наверное, в самый раз сказать, что я никогда ещё её такой счастливой не видел. В глазах её — блаженство и любовь, губы расплылись в игривой улыбке, полушёпотом припев напевают. Прелесть!

На день рождения пригласили приглядевшегося имениннице гостя. Гость оказался внезапно весьма вкусным, прям то, что надо, всем советуем. Dente di Leone Verde, сладкий, с кислинкой, слегка газированный и, как и всё вино, по крепости в самый раз. Давно уже на розовое вино с интересом смотрели, как-то его Илия попробовать хотела — мы присмотрели одну интересную круглую бутылочку и всё думали попробовать, как случай выдастся, да теперь нигде не найдёшь её уже, и название я не запомнил. Перед самым праздником волею судьбы в КБ оказались, на вина смотрю, думаю, может быть, взять какое-нибудь, новое как раз попробуем. И тут ласковый такой, подстрекательский радостный голос раздался почти как гром с небес: "О, давай возьмём! Завтра как раз выпьем." Вообще, забавно, как я иногда у полки с чем-нибудь в магазине стою, мнусь, брать, мол, или нет, денег там мало, лучше по поводу какому-нибудь взять или недавно покупали, пока хватит бабос сливать, иль ещё чего, и Куруми закинет в мою бурю сомнений исподтишка что-нибудь в духе "Да бери, не майся, один раз живём!"

Торжественно раздавили бутылку вина за музыкой, аниме и игорями. А потом ещё в лес сгоняли через пару дней.

Последний для нас особый летний эвент окончен, теперь снова на каторгу. Каторга сама себя не закончит. А ле-е-ето прошло, наконец-то растаял снег...

REDZED - Witch Milf Summer

[gennadiycherednichenko]

Глава 4: Зов

Ночи в пустыне не одиноки, как могло бы показаться. Они полны бесконечной мудрости и величия творения, в каждом песчинке, в каждом порыве ветра. В тишине я обращался к Аллаху, искав в нем поддержки и направления, и неизменно, мой зов находил отклик.

В те моменты, когда бескрайний горизонт окутывал меня своим величественным спокойствием, я чувствовал не просто присутствие Всевышнего, но его непосредственное участие в моем странствии. Знаки, которые я встречал на своем пути — редкие растения, выживающие в самых суровых условиях, или неожиданный источник воды в сердце знойной пустыни — казались мне подсказками, посланными самим Аллахом.

Каждый раз, когда солнце восходило, я встречал новый день с молитвой, и мои слова уносились в небеса, словно птицы, стремящиеся к своему создателю. Я просил о силе, о мудрости, о терпении, и мои молитвы были услышаны. В ответ на них приходили сны, яркие и полные символов, указывающие мне дорогу, как компас, настраивающийся на истинное направление.

В этих снах я видел горы, стоящие неприступными в глубине пустыни, и понимал, что это символ моей непоколебимой решимости. Я видел орлов, взмывающих высоко в небеса, и чувствовал, что это знак свободы и власти, которую я обрету, когда справедливость восторжествует. Иногда, в состоянии между сном и бодрствованием, я слышал слова, которые наполняли меня уверенностью, словно сам Аллах напоминал мне о цели моего пути.

Осознание того, что Всевышний ведет меня, делало мое одиночество меньше обременительным. Я знал, что мои испытания — это не просто жестокая воля судьбы, но путь, предназначенный мне. Мои страдания и борьба были оправданы высшим замыслом, и я принял их как часть своего пути к истине и возмездию.

В пустыне я нашел своего наставника, а в вере — свою опору. С каждым шагом, который я делал по золотым пескам, я чувствовал, как мой путь освеща��тся мудростью и величием того, кто гораздо могущественнее любого земного правителя. И с этой опорой в сердце я шел вперед, готовый столкнуться с тьмой, которая ждала меня впереди, вооруженный не только своим клинком, но и несокрушимой верой в справедливость своей миссии.

продолжение следует...

[kingdomtalle]

Перелетная птица, Элво Нилмолуин

Модель дирижабля для грузоперевозок — "Грузовое Устойчивое к грозам Судно, серийный номер 500/25" — в технической документации проходила под кодовым обозначением ГУС-500/25, за что в простонародье тут же обзавелась неостроумной кличкой. В основном Гусь сновал между Тарантайском и Красношапинском, и, сколько себя помнил, как только сошел с конвейера, возил не слишком ценные грузы в одинаковых ящиках, пахнущих вощиной и пылью. За его штурвалом всегда стоял Витт, похожий на деревянную статую старик, скрипучий и морщинистый, но всё ещё крепкий. Гусь и сам был давно не молод; его побитый жучком каркас всё чаще слоился щепой, а оболочка выцвела и потёрлась. Он медленно и тяжело поднимался над чадящими гарью заводскими трубами, но каждый раз, почуяв, как ветер упруго огибает его борта, рвался вперед, гудя, как исполин-кит гудит в спененных волнах перед штормом: только в грохоте бури Гусь снова чувствовал себя молодым, он без устали боролся с энергией шквала, не жалея ни обшивки, ни двигателей, и всегда выходил победителем, но едва ли народ, столпившийся в воздушных портах, мог видеть эти битвы, да Гусю и не было важно. Больше всего на свете Гусь хотел отправиться в кругосветное путешествие, услышать стук иноземных дождей по своей старой, истрепанной оболочке, увидеть, где начинается горизонт. Он часто, притихнув на привязи, как старый-старый пёс, тихо сопел поддетыми ржавчиной трубами, думая о том, как выглядят другие острова, какие они - непроходимые хвойные леса, как поёт между скованных льдом прибрежных скал северный ветер, как из туманов вздымаются вверх, царапая небо, поросшие ельником кряжи исполинов-гор. И как серебрятся по утру спинки морских животных в барашках волн. Но каждый день был похож на предыдущий, и Гусь понимал, что его время уходит. Он уже был готов свыкнуться с мыслью о том, что никогда не увидит другие берега, как однажды вечером, сквозь привычный шум заводских улиц, уловил долетевшее до него эхо звонкого голоса. Гусь загудел в ответ и почувствовал, как по его обшивке застучали маленькие птичьи лапки — это была странная птица, с зеленой головой и странным плосковатым клювом; она пела гортанно и коротко, и знала много диковинных историй. Утка часто наведывалась к Гусю по вечерам, рассказывала о своих родных краях, но на завистливый рокот двигателя усмехалась, говоря, что, будь в ее краю теплые зимы, ни за что не снялась бы в такой далёкий полёт. Гусь слушал, удивляясь: как может перелетная птица желать другой судьбы? В ответ утка однажды, перед отлётом, открыла дирижаблю простую истину: перелётные птицы не могут облететь весь мир, они довольствуются только тем маршрутом, который им дан, но это не так уж и важно, потому что свобода - это возможность лететь, а у Гуся она есть и он, стало быть, тоже в каком-то смысле - перелётная птица.

[obava-ru]

О «горизонтах». (не география)

Людям от рождения открыты широкие горизонты достижений. Правда не все могут ими воспользоваться или даже приблизиться. Иногда нужен трамплин или толчок извне. Пример на пример. Рукúя, наша соседка уйгурка в Турфане. Девочке всего 15 лет, прекрасно разбирается в камнях, свойствах и предназначении. Её прадедушка был специалистом по камням (один из купленных Мужем участков принадлежал ему и библиотека, что видела в нашем доме, тоже прадедушки Рукúи). Что её ждало в будущем? Она смогла применить свои немаленькие познания о камнях? Похоже, что ничего … Возможно, что ни как … А сейчас … Мы после обеда решили зайти к Яне в гости в её магазин одежды (да, тот самый, который нас «обидел»). В магазине было достаточно много покупателей (раньше, мы никогда не видели здесь столько народа), а сам магазин стал вдвое больше. У магазина появился «второй этаж» - офис и прочее. Так вот, когда мы были в магазине у Яны, к нам пришла … Рукúя. Ни за что бы не узнала её. Стильно одетая девушка, прекрасно выглядит, шикарный подбор украшений. Она теперь помощница Яны в магазине одежды и ... руководит ювелирным магазинчиком Яны. Кроме того, консультирует ещё один ювелирный магазин. Вот так, дорогие мои читатели, слегка подтолкнув Рукúю, раскрыв ей горизонт, мы изменили будущее её. Девушке всего 15 лет, они с отцом уже перебрались жить в Урумчи. Она окончит школу и пойдёт дальше в Жизнь. Так просто, всего лишь … раскрыть горизонт … И да, Рукúя у меня на «свадьбе» познакомилась с молодым человеком … (ещё тогда, аккуратно, «просмотрела» его, они совпадают) Множество способностей у Обавниц …

[benovember]

тридцатилетний стих

уж солнце беспощадно озарило горизонт так и не сбывшихся надежд когда обломков бытия мерилом выступили мои тридцать лет

пересечён судьбы экватор свет половины звёзд погас пусть кто-то скажет: “рановато” но я отвечу: “в самый раз”

пускай как прежде август греет но пожелтел уж первый осени листок уже не тороплю себя : “быстрее” я сделал в этой жизни всё что смог

а смог, признать, добиться много: поэзия, работа, дом, семья не забываю и родителей порога и вроде, даже, есть друзья

и накрывает плоских мыслей череда за понедельником - суббота за воскресением - среда за дом-работа - дом-работа

мы так привыкли упускать моменты ну а теперь они упущены давно за тридцать лет накапали проценты которые потратить не дано

как результат - я стал единым целым перешагнул порог пинком под зад но все равно себя считаю смелым как-будто мог и не шагать

перестаю тупить как раньше стал скучным постепенным мудаком газет начитан, новостей наслушан накормлен сытным правильным борщом

план выполнен, теперь свобода в петлю ныряю с головой спроси меня : какое время года? и я отвечу : боже мой

этого года время бесконечно мгновение застыв упало камнем на паркет время беречь. и время лечит бесследно лечит уже много лет

мои слова полны бумаги и чернил досуг мой литрами измерен простите, те года, что не ценил прости, тот возраст, что потерян

я расправляю вновь потрёпанные крылья и по инерции лечу на яркий свет когда обломков бытия мерилом выступили мои тридцать лет

05 мая, 2017

[zerneva]

крон вековых деревьев коснулись карминовые лучи, уходящего за горизонт солнца. в небольших окнах, покосившихся домиков, появился тусклый свет, значащий для кого-то больше, чем все красоты земного шара. ведь это так важно, чтобы в твоем любимом сердцу домике, к вечеру зажигалась хоть самая неприметная лампада. вы выглядывались в темные окна опустевших домов, слышали их молчание, представляли судьбы тех, кто обустраивал там быт, кто мечтал о простых вещах или плакал, порезавшись о разбитый бокал или разбитое сердце.

закат с каждой секундой менял краски и укрывал маленький поселок своим теплым одеялом, улыбаясь словно вернувшаяся с базара бабушка, которая распродала все овощи и накупила конфет, встречающим ее внукам. в закатах вся магия жизни, в закатах сама жизнь. и вот ночь рухнула кромешной тьмой, даря крошечной улице лай собак, пение цикад и трель соловья. дневные заботы сменились цветными грезами и лишь крик совы из темно-малахитового леса тревожил души суеверных жителей. ночь.

-Зернева "это только твоя ночь"

[crowleymagnet]

И где-то в прошлом далеко, все было просто и легко, И был готов в поход за рубикон, на лодке или вброд. И вроде молод до сих пор, но в эти годы, что-то вдруг, От нас уходит босиком туда бегом за горизонт. Проебанная молодость? Мы попрощались мигом. И в лагуну новой жизни я причалил тихо. Нет фейерверков и фанфары не встречают криком. Все кто мечтал сюда попасть, теперь мечтают выйти. Этот суровый опыт, что получен здесь мной, Меня сделал незаметным будто стелс-бой. И что не стоит лучше в душу никого впускать, И ради своего куска всегда из кожи лезть вон.  Эта бетонная гавань как огромный притон, Пожирает судьбы будто голодный питон, И сверху будто кнут гоняет холопов бегом, И окружает темнота и холодный бетон. Не страшно умирать, но страшно жить и потеряться, Среди тех кто угодил в водоворот из потреблядства. Просыпаться и не видеть в отражении себя, Испариться не оставив в окружении следа. Был рожденным для полета, стал подобием амебы, На надгробии года, в архив потрепанное фото, Наперед тут приготовленные роли большинством, И за маской блага нами правит злое божество. ЧТО Я ДЕЛАЮ ЗДЕСЬ, БЛЯДЬ? Если знаешь ответь. Просто расслабься, я прочел на рекламном щите. Кто-то велел мне за чужие идеи робеть, Из окон храма я услышал: НАДЕЙСЯ НА СМЕРТЬ. Погода в этом месте только слизь и холода, И ты подохнешь неизвестным как убийца 2pac`а, Уже кого-то затянули воды Стикса навсегда, Хоть спасибо, что пока, я в эти списки не попал. Я подохну один, пусть окруженный людьми, У каждого из них бетонная гавань внутри, Вместе мечтая пытались найти выход отсюда, Выплыть в открытое море на разбитой посуде. Но все по прежнему тут и не надеясь на чудо, В этом портовом городе бесконечно кочуя, Кто-то в лачугах, а кто-то в огромных хоромах, Но все в итоге доползут до парома Харона.  Это огромный монументальный отрезок времени, Что между старческим маразмом и детским лепетом. Ты на пороге взрослой жизни и новых начал?  Запомни день, когда причалил в бетонную гавань.

[andreys996]

View this post on Instagram

A post shared by Andrey Terechshenkov (@andreys996)

БЫТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ? * 🎯Я знаю, героями не рождаются, ими становятся. Создавая свою мечту, изо дня в день закрепляя свое право строить свою судьбу в этом мире: своими идеалами, своими мозгами, своими руками... * 🎯Раздвигая границы принятого в обществе, выходить за горизонт и приобретать свою личную свободу на право быть, быть тем, кем хочешь ты, быть хозяином своей судьбы, быть боссом своей жизни... ... * 🎯Когда ты будешь готов, ты поймешь, что босс - это сила, исходящая от тебя, сила твоей внутренней энергии, те мечты, которые ты хранил глубоко в сердце. * 🎯 Смелость идти вперед, следовать своему решению, несмотря на страх и разочарование, смелость верить в свою судьбу и быть не как все. Настало время воплощать свои мечты в реальность. * 🎯Я прошёл этот путь и готов стать проводником для многих. Для того, чтобы изменить необходимо измениться. Для того, чтобы быть необходимо бить самого себя! * ☎️+77014844027 #караганда #лидер #вашбизнес #млм #сетевой #млминдустрия #криптовалюта #акция #айфон #скидки #шахтинск #абай #грузия #тбилиси #киев #москва #нурсултан #жезказган #балкаш #балхаш #майкудук #актобе #уральск #incruises #mwrlife #travel #MWRLife (at Kazakhstan) https://www.instagram.com/p/B3_B9DLhkqH/?igshid=1c98iscxdrlx8

[livmoose]

Lorca/Dali: I Sing the Ode Poetic

Ода Сальвадору Дали Федерико Гарсиа Лорка

Лорка и Дали в Кадакесе, 1925

English version

Та наскальная роза, которой ты бредишь. Колесо с его синтаксисом каленым. Расставание гор с живописным туманом. Расставанье тумана с последним балконом.

Современные метры надеются в кельях на стерильные свойства квадратного корня. В воды Сены вторгается мраморный айсберг, леденя и балконы и плющ на балко��е.

Осыпается с окон листва отражений. Парфюмерные лавки властями закрыты. Топчут сытые люди мощеную землю. Утверждает машина двухтактные ритмы.

Дряхлый призрак гераней, гардин и унынья по старинным домам еще бродит незримо. Но шлифует зенит свою линзу над морем и встает горизонт акведуками Рима.

Моряки, незнакомые с ромом и штормом, истребляют сирен по свинцовым лиманам. Ночь, чугунная статуя здравого смысла, полнолуние зеркальцем держит карманным.

Все желаннее форма, граница и мера. Мерят мир костюмеры складным своим метром. Натюрмортом становится даже Венера, а ценителей бабочек сдуло как ветром.

* * *

Кадакес, балансир лукоморья и взгорья. Гребни раковин в пене и лесенок ленты. Древним богом садовым обласканы дети, и баюкают бриз деревянные флейты.

Спят его рыбаки на песчаной постели. Служит компасом роза на палубе шхуны. Плещет бухта платками прощальными, склеив два стеклянных осколка, акулий и лунный.

Горький лик синевы и песчаные пряди полукруг парусов замыкает подковой. И сирены зовут, но не манят в пучину, а плывут за стаканом воды родниковой.

* * *

О Дали, да звучит твой оливковый голос! Назову ли искусство твое безупречным? Но сквозь пальцы смотрю на его недочеты, потому что тоскуешь о точном и вечном.

Ты не жалуешь темные дебри фантазий, веришь в то, до чего дотянулся рукою. И, стерильное сердце слагая на мрамор, наизусть повторяешь сонеты прибоя.

На поверхности мира потемки и вихри нам глаза застилают, а сущности скрыты. На далекой планете не видно пейзажей, но зато безупречен рисунок орбиты.

Усмиренное время разбито на числа, век за веком смыкает надежные звенья. Побежденная Смерть, отступая, трепещет и хоронится в узкой лазейке мгновенья.

И палитре, крылу, просверленному пулей, нужен свет, только свет. Не для снов, а для бдений. Свет Минервы, строительницы с нивелиром, отряхнувшей с развалин вьюнки сновидений.

Древний свет, он ложится на лоб человечий, не тревожа ни сердце, ни рот говорливый. Свет, который страшит дионисовы лозы, водяные извивы, речные разливы.

Ты художник и прав, отмечая флажками очертанья границы, размытые ночью. Да, ты прав и не хочешь, чтоб форма размякла, как нежданного облака ватные клочья.

Нет, ты смотришь в упор, ты вперяешься взглядом и копируешь честно, без фантасмагорий. Эту рыбу в садке, эту птицу в вольере, ты не станешь выдумывать в небе и в море.

Осязаемость, точность, задача и мера. Это взгляд архитектора на обветшалость. Ты не любишь земли, где растут мухоморы, и на знамя глядишь, как на детскую шалость.

Гнутся рельсы, чеканя стальные двустишья. Неоткрытых земель на планете не стало. Торжествует прямая, чертя вертикали, и вовсю прославляют Евклида кристаллы.

* * *

Да, но есть еще роза. В саду твоем тоже. Путеводная наша звезда неизменно. Словно эллинский мрамор, слепой, отрешенный и живой своей мощи не знающий цену.

Раскрывает нам хрупкие крылья улыбок, заставляет забыть о работе и поте роза радости без облюбованных терний. Пригвожденная бабочка, весть о полете. Есть она, эта роза.

* * *

О Дали, да звучит твой оливковый голос! Молода твоя кисть, и работы незрелы, но сквозь пальцы смотрю на твои недочеты, восхищаясь, как точно нацелены стрелы.

Мне завидны и твой каталонский рассудок, объясненье всему находящий упрямо, и в груди астронома червонное сердце из французской колоды. Без единого шрама.

Мне понятны усилия мраморной позы, вызов улице, страсти, волненьям и бедам. Хорошо, когда в бухте морская сирена шелестит перламутровым велосипедом.

Но важнее другое. Не судьбы искусства и не судьбы эпохи с ее канителью, породнили нас общие поиски смысла. Как назвать это — дружбою или дуэлью?

Остальное не в счет. И рисуешь ли букли своенравной Матильды, Тересу с иглою или женскую грудь, ты рисуешь загадку нашей близости, схожей с азартной игрою.

Каталония, дактилография крови на отлитом из золота сердце старинном. Словно руки сокольничьих, замерли звезды, стиснув пальцы вдогонку крылам соколиным.

Не вперяйся в костлявый скелет аллегорий, над песочными не сокрушайся часами. Твоя смуглая кисть да купается в море, населенном матросами и парусами.

Федерико Гарсиа Лорка, портрет Сальвадора Дали, около 1926

Ode to Federico García Lorca Pablo Neruda

If I could cry out of fear in a lonely house, if I could take out my eyes and eat them, I would do it for your mournful orange tree voice and for your poetry that comes out screaming.

Because for you they paint the hospitals blue, and the schools and seaside barrios swell and are populated with the feathers of injured angels and are covered with the scales of bridal fish, and the sea urchins are taking to the sky: for you the tailor’s shops with their black membranes filled with blood and spoons, and they swallow torn ribbons, and they murder with kisses, and they dress in white.

When you fly away dressed as a peach, when you laugh the laugh of hurricane-thrown rice, when you sing you make teeth and arteries tremble, throat and fingers, I would die for the dulcet thing that you are, I would die for the red lakes where you live in the middle of autumn with a fallen steed and a blood-soaked God, I would die for the cemeteries that pass by like ashen rivers with water and tombs, at night, amongst muffled bells: rivers thick as bedrooms of ill soldiers, who suddenly swell toward death in rivers with marble numbers and decaying garlands, and funeral oils: I could die from seeing you at night gazing past the piled-high crosses, standing crying, because before the river of death you cry abandonedly, injuredly, you cry crying, with eyes full of tears, of tears, of tears.

If I could at night, hopelessly alone, amass oblivion and shadow and smoke above railroads and steamboats, with a black funnel, chewing the ashes, I would make the tree in which you grow, the nests of golden water that you gather, and the vine that covers your bones communicating the secret of the night.

Cities that smell of wet onion wait for you to pass by singing hoarsely, and silent ships of semen pursue you, and green swallows nest in your hair, and seashells and weekdays, too, furled masts and cherries definitively spin when your pale head of fifteen eyes and your mouth immersed in blood appear.

If I could fill the city halls with soot, and, sobbing, tear down clocks, I would be there to see when summer comes at your house with broken lips, here comes a crowd of people in death suits, here come regions of sad splendor, here come plowed dead poppies, here come gravediggers and riders, here come planets and maps with blood, here come divers covered with ash, here come masked men dragging maidens held against large knives, here come roots, veins, hospitals, springs, ants, here comes the night with the bed where a solitary hussar is dying among the spider lamps, here comes a rose of hatred and pins, here comes a yellowish embarkation, here comes a windy day with a child, here I come with Oliverio, Norah, Vicente Aleixandre, Delia, Maruca, Malva Marina, María Luisa and Larco, la Rubia, Rafael Ugarte, Cotapos, Rafael Alberti, Carlos, Bebé, Manuel Altolaguirre, Molinari, Rosales, Concha Méndez, and others I’m forgetting. They see that you are crowned, young man of health and butterfly, pure young man like a black flash of lightning perpetually free, conversing among us, now, when no one is between the rocks, let’s simply talk about how you and I are: what do verses serve if not the dew?

What do verses serve if not for this night in which a bitter dagger finds us, for this day, for this twilight, for this broken corner where the battered heart of man prepares to die?

Especially at night, at night there are many stars, all within a river like a ribbon next to the windows of the houses full of poor people.

Someone has been killed, perhaps they have lost their jobs in the offices, in the hospitals, in the elevators, in the mines, the stubbornly wounded beings suffer, and there is purpose and weeping everywhere: while the stars run in an endless river there is profuse weeping in the windows, the doorsteps are worn from the weeping, the bedrooms are wet from the weeping that comes in form of a wave to eat away the carpets.

Federico, you see the world, the streets, the vinegar, the farewells at the stations when the smoke raises its decisive wheels toward where there is nothing but some separations, stones, tracks.

There are so many people asking questions everywhere. There is the bleeding blind man, and the irate, and the downhearted, and the miserable, the tree of fingernails, the bandit with envy on his back.

Thus it is life, Federico, here you have the things that my friendship can offer you from a melancholic, manly man. Already you know many things for yourself. And you will know others slowly.

[poetmertv]

МУЗЕ

Мне места нет в моём времени,

продлись же мой нервенный сон,

ведь казалось замолкну навеки,

но к счастью я был спасён.

----------------------------------------

Белым шумом проносятся улицы

и люди, вперёд и назад,

может всё это скоро закончится,

так не начавшись никак.

----------------------------------------

Но нет - доброй музы объятия

я вновь на плечах ощутил

и мгновенно снято заклятие

нежностью щедрых крыл.

----------------------------------------

Свежо и легко ступаю

по лужицам бытия

иду смелой поступью, братья,

за тайнами древних стран.

----------------------------------------

Я даже и рад, наверное,

Всё дальше вперёд идти,

но прежде сказать кому-то

я должен: прости же! Прости!

----------------------------------------

Известно ли как далёко,

судьбы моей новый виток

уведёт за пределы дозволенного

и выше умчит в горизонт.

----------------------------------------

А пока я с друзьями по улицам

бегу, лишь свободой ведом.

Здесь ухмылкой вскрывая двери,

каждый смерть посещает дом.

----------------------------------------

Я теперь распростёрт в мироздании,

где помимо меня есть одна

душа милая добрая яркая

остальная частица меня.

----------------------------------------

Ты пойми - иногда я в сомнениях,

иногда даже хмурен как чёрт,

но навек в зеркалах отражением

застынет улыбка твоя.

(2018)

[gennadiycherednichenko]

В самом сердце пустыни

В самом сердце пустыни, где ветер рисует на песке волны времени, и солнце каждое утро и вечер окрашивает небеса в огненные краски, прокладывал свой путь всадник по имени Амир. Он был одет в длинный плащ из редкой ткани, украшенный узорами, перекликающимися с рисунками на песке, а его лицо скрывалось под головным убором, который служил ему верой и правдой в этих бескрайних песках.

Верный скакун Амира, белоснежный конь по имени Рашид, шел уверенно, словно чувствуя каждый уклон и возвышенность местности, которую они пересекали уже многие дни. Несмотря на видимую уверенность, в сердце Амира бушевала тревога. Он был посланником, несущим важное послание от своего шейха к далёкому союзнику, расположенному за пределами пустыни. Сообщение, аккуратно спрятанное в маленькой капсуле, привязанной к его поясу, могло изменить исход давно тлеющего конфликта между двумя могущественными семьями, влияющими на ��удьбы многих племён.

Путь был долгим и опасным, ведь пустыня скрывала множество тайн. Бандиты, скорпионы, змеи и зыбучие пески — все это было лишь малой частью того, с чем приходилось сталкиваться путешественникам. Но Амиру предстояло столкнуться с чем-то более опасным — с предательством в собственных рядах. Он не знал об этом, но его следил старинный враг, искусный воин, который когда-то служил вместе с ним, но теперь решивший изменить своей клятве и за собственную цену продать информацию о послании врагам.

Солнце уже опускалось за горизонт, озаряя пустыню последними лучами света, когда Амир услышал легкий шорох песка позади себя. Это было нечто большее, чем просто игра ветра. Взглянув через плечо, он заметил силуэты всадников, которые стремительно сокращали расстояние между ним и ними. Амир знал, что его жизнь и миссия в опасности. Его рука невольно потянулась к кинжалу, спрятанному в складках одежды.

Что было дальше, стало легендой, которую пересказывали от оазиса к оазису. Одинокий всадник противостоял предателям, защищая свою честь и долг. пески пустыни стали свидетелями битвы, отголоски которой разносились эхом в вечности. Амир доказал, что даже в лице предательства и предательства верность и сила духа могут изменить историю. И когда первые лучи солнца вновь озарили пустыню, он уже был далеко, неся своё послание дальше, к предначертанной судьбе.

[kingdomtalle]

Золото Кетцаля. Ребекка Кастро

Тамас не улыбается — на губах у неё хищный оскал, а острые клыки в рассветном зареве отливают медью. Она кружится в безумном диком танце, смеётся и сминает траву босыми ногами. Её запястья и лодыжки сковывают тяжелые оковы медных браслетов, рассекающих ночную тишину нитью металлического звона. Тамас не улыбается, но её смех будит даже самых ранних птиц и гонит их на опушку леса, где костром начинает разгораться предрассветное зарево. Оно проходит сквозь неё, ложится на алые кудри, путается в рваном подоле платья, блеском отливает на украшениях и пляшет в её руках. Богиня играется с ним как с бубном. Прячет за горизонт, перекидывает сквозь ели, достаёт из-под подола и заставляет его накрывать всю поляну красной полупрозрачной вуалью. Росчерки зарева остры. Как и движения Тамас в кровавом танце. Она взмахивает бубном, что рассыпается в её руках на тысячи осколков, и алые капли свинцом ложатся на примятую траву. Уже к утру здесь прорастут кровавые цветы с тонкими медными стеблями и острыми лепестками, которые будут шептать слова страшного ритуала и рассказывать о танце Богини, что никогда не улыбается. Серебро рассыпается тонкими нитями в волосах Коата. Остаётся кошачьей шерстью на его пиджаке и мертвым светом блестит в глазах. Его улыбка холодна и тяжела. Она проходит насквозь стальными прутьями, парализует и заставляет сжиматься в комок. В ней нет обещания жизни, теплоты и покоя, лишь вечная пустота и созерцание. Во время одной из своих вечерних прогулок Коат случайно сталкивается с мальчишкой, который пытается снять котёнка с дерева. Он балансирует на одной ноге, тянется всем телом, кажется, что вот-вот, ещё одно неловкое движение, и он упадёт. Большинство бы сдались уже, но мальчишка ничего не боится, лишь делает шаг за шагом, пока котёнок не оказывается в его руках. Коат хочет улыбнуться, но вместо этого поправляет пиджак и отворачивается, всматриваясь в серебряные созвездия на небе. Молодой ещё совсем парнишка этот, ему впору носить золотые цвета Кетцаля, а не его серебро. Он ещё успеет увидеть его улыбку, успеет вспомнить все свои грехи и всю теплоту, что была с ним, а пока что пусть лишь больше разжигает этот огонь внутри. Парень спрыгивает с дерева и прячет котёнка в полы безразмерной куртки, баюкает его на руках, а серебро, призрачной тенью украшающее до этого кошачью шерсть, сдаётся, отступает и теплеет. Коат улыбается. Золото любит Кетцаля. Оно тонкой поталью украшает его тёплые руки, россыпью веснушек ложится на щеки, светом льётся из глаз. Его улыбка успокаивает. Угадывается в легких поцелуях любимого человека, сквозит в материнских наставлениях, выглядывает в пьяных тостах друзей и подмигивает из собственного отражения по утрам. Он прощает, верит, поддерживает и золотой нитью сплетает между собой судьбы многих людей. К нему приходят за советом, за наставлением и с просьбами. И он откликается. Через уста священников, через робкие трели квезаля и через золотые блики, которые украшают его храмы. В его золоте нет кровавых отблесков меди и холода белого серебра. Лишь вечная энергия жизни, свет любви и теплота счастья. Он опрокидывает чаши, полные золота, и оно оседает на глаза людей счастливыми бликами, растворяется в их поцелуях и заставляет смеяться, запрокинув голову. Его золото цветком распускается в груди, греет в холодные зимние вечера и даёт силы пережить неудачи. Оно бесценно. Именно поэтому Бог старается поделиться им с каждым. Кетцаль не требует подношений, а тем более возвращения своего золота, которым так щедро делится с людьми. Он лишь надеется, что оно сохранит тёплый живой блеск как можно дольше, а не покроется росчерками кровавой меди и холодом серебра.

[bitananda]

Прорыв от Господа: теософская Матрица, исихазм и Достоевский — ответы на вопросы

00:00 Начало прорыва! 00:13 Нео, Морфиус и прорыв теософской Матрицы 03:50 Прорыв исихазма против мастеров дзен 07:38 Как найти вдохновение вставать и молотить 12:26 Старею со скоростью 365 дней в год 13:52 Главный урок пандемии 27:29 Как побороть стеснительность и неуверенность в себе 31:54 Первоисточник идей моих видео 41:09 Антипрорыв теософов 42:49 Внутреннее равновесие в шторме жизни 46:23 Киберспорт в кресле судьбы 47:48 Антипрорыв Шопена 53:29 Антипрорыв Антаровой — Две Жизни 55:19 Горизонт творчества и змеефил Садхгуру 1:00:51 Прорыв от Достоевского 1:11:53 Прорыв Брахмана

[coldpenguintimemachine]

Как маграйтер меняет жизнь и переписывает судьбу? Да, вот так, и переписывает, так и меняет. Из своей силы, из своего дара, таланта, способности и возможности. Он, как проводник открывает и пропускает поток к вам. Но не все так просто, как кажется. Судьбу меняет или "переписывает" поток новой энергии, наполняющий процесс. И, это процесс взаимодействия Маграйтера и клиента. Запускает, этот процесс маграйтер. Он обеспечивает проводимость потока, находит причину поломки, высвечивает ее и описывает как и чем починить. Активацию изменения своей судьбы человек производит сам. Он видит энерго структуру, дорогу и начинает наполнять эту структуру новыми смыслами и образами. Он просто знает куда теперь идти и что делать. Протокол или алгоритм взаимодействия: Вы делаете мне запрос&заявку. Я пишу рассказ, в котором обнаруживаю причину пробуксовки или серьезной неисправности (поломки) вашей жизни. Первую половину рассказа я отправляю Вам. Если у вас отзывается и вы понимаете, что, да, это оно, что этот рассказ Вам нужен как структура изменения судьбы, Вы платите мне мой гонорар и я отправляю вторую половину рассказа. НО...я не Золотая рыбка и не Джин. Я #маграйтер и я запускаю процесс. Я пропускаю поток как проводник. Я вижу этот поток и направляю его в ваше поле. Надеюсь, что вы уже поняли, что кое-что зависит и от вас? Будет движение, будет и поток. Кстати, бывает, что нет критичных поломок судьбы. Просто хочется чего-то большего. Хочется пробить финансовый потолок или заглянуть за горизонт. #маграйтер и тут поможет. После прочтения клиентом судьбоносного текста, мы с ним уходим на осмысление на сутки. Потом я провожу пояснительные психологические сессии. Работаем до фактического результата. Обычно, это около трёх, четырёх часов консультаций. Клиент не остаётся один. Я помогаю человеку пройти в те пласты судьбоносной информации, которую он по разным причинам ещё пока не видит. В моих рассказах три или четыре уровня информации, которая раскрывается постепенно по мере расширения самого человека. Хотя очень многое клиенту становится понятно и доступно с первых строк волшебного рассказа. Запросы принимаю здесь: wa.me/+79539201057 Отзыв о моей работе в карусели ☝️ https://www.instagram.com/p/CKNYua8Mg3D/?igshid=rfm5dpsshclb

[cogitoshopcom]

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС - НЕСООТВЕТСТВИЕ МЕЖДУ ПОТРЕБНОСТЯМИ И СПОСОБНОСТЯМИ ЧЕЛОВЕКА У Мераба Мамардашвили как-то спросили: "С чего начинается человек?" – "С плача по умершему", – ответил он. Ситуация утраты, не обязательно близкого человека, а чего-то важного в жизни, играет не только опасную роль, но и создает нашу личность. В этом и есть творческое приспособление человека. Мы все сталкиваемся с гореванием, с утратой. Это не обязательно умерший близкий, это еще и расставание, столкновение с возрастом, а иногда это умершее "я". В жизни масса всяких утрат. Выбирая что-то, мы всегда что-то теряем. Нередко говорят о "муках" выбора, на самом деле человек страдает от того, что утратил или отверг. С переживанием страдания и душевной боли мы сталкиваемся в ситуациях разнообразных кризисов, которые дарит наша жизнь. Я говорю "дарит" без иронического подтекста: кризисы – это дар, только мы не всегда знаем, как с ними правильно обходиться. Правда, сегодня само слово "кризис" стало штампом. Психологи часто сталкиваются с тем, что за "кризисом", "стрессом", "травмой" или "депрессией" могут стоять совершенно другие вещи. В этом смысле важно понимать, что кризис возникает тогда, когда человек целиком (душой, телом и системой отношений с окружающим миром) вовлекается и должен встретиться с этим "вызовом судьбы". Когда все во мне внутри содрогается, меня трясет, "штырит" и "колбасит" – это носит название кризисного состояния. Согласно классическому определению, психологический кризис – это резкое несоответствие между потребностями и способностями организма человека, с одной стороны, и требованиями и ожиданиями внешнего мира, окружающей среды – с другой. Эта среда что-то от нас требует, бросает вызовы, к которым мы не готовы. Способностей родившегося младенца явно не хватает для того, чтобы самому организовать свое бытие в мире. Окружающая среда посылает требование "выживи": ты нужен нам в семье, нужен нашему обществу, нашей культуре и так далее. С одной стороны, есть это "выживи – ты нужен", а с другой стороны, есть ситуация беспомощности. Это – типичная картина любого кризиса. Говорят, в китайском языке слово "кризис" обозначается двумя иероглифами, один из которых означает опасность, а другой – возможность. Думаю, в любом кризисе можно выделить эти две зоны. Кризис – не то состояние, которое течет минуты, дни или даже недели. На то, чтобы преодолеть его, у нас уходит много сил, и нам важно для этого время. В 1917 году вышла небольшая статья Зигмунда Фрейда "Печаль и меланхолия", на мой взгляд эпохальная для развития кризисной психологии. Фрейд ввел важное понятие – "работа горя", которое позднее расширилось и стало называться "работой кризиса". Фрейд имел в виду, что для того, чтобы прожить горе, кризис, надо проделать работу, которую, кроме самого человека, не может осуществить никто. У него может быть психологический сопровождающий, психолог-консультант, добровольные помощники и волонтеры, даже духовный наставник или гуру – неважно, кто это будет, важно то, что человека на пути проживания горя можно сопровождать, но сама работа – плод личных усилий. В "работе" кризиса выделяют основные фазы. *Первое, с чем встречается организм, – это известие о кризисе, которое или приходит изнутри нас, или, наоборот, посылается нам окружающей средой. У меня нет никаких сил, нет никаких возможностей, а судьба посылает практически какой-то невыносимый вызов. Естественно, первое, что я делаю, – начинаю защищаться и впадаю в состояние шока. Действуют механизмы вытеснения и отрицания: "Нет, этого не может быть!" Смысл этого шока в том, чтобы человек смог накопить силы, энергию. Человек по природе ленив, он не любит даже хорошую, приносящую ему деньги работу, а уж если работа связана с проживанием страданий… В этой фазе шока можно завязнуть, тогда линия развития кризиса сильно затормозится и кризис трансформируется в травму. Поэтому от шока человека важно немного подвинуть. Когда мы выходим из шока, начинают появляться первые признаки, связанные с необходимостью отреагировать агрессию. Она нарастает, превращается в злость, гнев или ярость – хочется уничтожить весь мир. Иногда в протест против несправедливости судьбы вкладывается очень много энергии. Вслед за фазой гнева-бессилия возникает фаза переживания или фаза страдания. Начинает "очищаться" жизненный горизонт, ситуация, связанная с кризисом, утратой или потерей, приобретает невыносимую ясность. Страдание можно разделить на две части. С одной стороны, это телесное страдание. Наверное, все переживали горе и чувствовали, что такое телесное страдание. Даже воспоминание о прожитом кризисе заставляет сделать глубокий вздох – это остаток телесного переживания. Не прожив телесное страдание, мы становимся роботами с хорошо развитой когнитивной функцией, прекрасным, как говорил Фриц Перлз, "тревожным автоматом", который хорошо рассуждает, все понимает, может поставить рациональный диагноз, но живет, не ощущая никакой радости. И человек превращается в голову профессора Доуэля или предстает в виде чистого кантовского разума. "Предательством тела" назвал Александр Лоуэн состояние, в котором душа "отщепляется" от тела. Это неправильно – важно обращать внимание на сигнал "я страдаю", который посылает наше тело. **Есть вторая часть – психическое страдание, его осевым симптомом является боль, которую называют душевной, психической, экзистенциальной. Основоположник современной суицидологии Эдвин Шнейдман говорил, что психическая боль – это метаболь, боль от осознания боли. Во внутреннем мире нет перегородок, нет каких-то систем или органов – болит весь наш внутренний мир, вся наша душа. Невозможно спрятаться, скрыться, разве что насильственно выключив сознание, например напившись или наложив на себя руки. Психическая боль свидетельствует об очень сильном эмоциональном напряжении, о накопленных эмоциональных переживаниях: ужасе, страхе, тревоге, тоске, отчаянии – переживаниях, которые достигают степени аффекта, проявляются этим эффектом боли. Чтобы сделать в ы н о с и м о й эту невыносимость, для начала очень важно о своей боли кому-то сказать. Превратить ее в рассказ, нарратив. Знак всегда ограничен. Наш внутренний мир всегда безграничен. И когда мы говорим о боли, сам рассказ локализует ее, она перестает быть равной всему внутреннему миру. Раз я могу боль как-то обозначить, она становится семантической, выносится вовне, становится феноменом контакта – что снижает невыносимое напряжение. Нет "большой зеленой таблетки" от страданий, есть транквилизаторы, которые всего лишь заглушают боль. Обозначив боль, мы пишем в "тексте переживания" какую-то строку и, соответственно, сталкиваемся со своим отношением. Если я начинаю относиться к боли, боль перестает быть мной. Если я начинаю рефлексировать, боль уменьшается. Душевная боль двулика – она не только сигнал о пределе выносимости, она еще и сигнал о переживаемом. Ценности, которые не болят, мы не ощущаем как ценности. Сторона душевной боли, связанная с переживанием ценностей, ведет нас к ресурсу. Когда я начал проводить мастерскую о ресурсах психической боли, многие коллеги гневно говорили: "Боль – это когда душу раздирает, и никаких ресурсов у психической боли нет". Если мы посмотрим немного глубже и увидим, "по ком звонит колокол", по ком или о чем болит наша душа, то неизбежно в нашем уме отыщем ту ценность, которую мы вывели из обихода. Главное, что нам несет боль и вообще любые отрицательные эмоции, – это обратная связь – некий указатель дороги. В этом отношении ценность любых отрицательных эмоций и переживаний намного выше, чем ценность положительных. Последние как бы говорят: "Все в порядке. Продолжай в том же духе". Далеко не всегда это оказывается хорошо. Система лишается ориентиров, которые бы позволили ее скорректировать. Примеры такой положительной обратной связи: паранойя и попустительский стиль воспитания ребенка (что ребенок ни сделает – все правильно). А отрицательная обратная связь – это сигнал об отклонении, которое требуется устранить. Осуществляя работу кризиса, мы движемся к следующей фазе, она называется фазой интеграции, восстановления, реконструкции. Кризис начинает превращаться в событие прошлой жизни. Это превращение кризиса в историю о себе – достаточно длительный процесс. Человек должен снова научиться жить, заново отстраивать разрушенный мир и искать интегрирующую основу, чтобы строить его соответственно изменившейся жизни. Эту основу мы, как правило, находим не в книгах и фильмах, не у авторитетов. Мы находим ее под ногами. Скажите себе: "Я понимаю, что я страдаю, что сейчас мне очень больно, и я понимаю, что я сейчас думаю о произошедшем. Но помимо этого есть просто МОЯ жизнь, и я во что-то продолжаю, может быть неосознанно, вкладывать силы". Во ЧТО? Это и есть то, вокруг чего собирается мир з а н о в о. Обратите внимание не на то, что является выпуклым, а на обычные данности бытия. Простые вещи. Я продолжаю кормить своих детей, заботиться о своих близких, гулять с собакой. Я могу страдать, выть, работать с психотерапевтом, молчать, загонять себя в воронку травмы, но есть вещи, которые я продолжаю делать. Жизнь собирается вокруг того, во что мы продолжаем, несмотря ни на что, вкладывать силы. Автор - Александр Моховиков #психология #личность #боль