#юмичика | Explore Tumblr posts and blogs

yarugawitch · 1 year ago

Text

Nnoitra/Reader(RU): "Повадки"

One-shot, SFW, OC, доместик, оска шинигами

старая работа, ннойтра тут как-то ласковый но ничего страшного

>Мастерпост

Со временем у Аой начало складываться ощущение, будто она следила за повадками Ннойтры не меньше ученых из научного института.

Не то чтобы она делала это специально. Просто, когда ты живешь с кем-то в одной комнате больше года, представление о твоем соседе формируется само по себе. Даже Иккаку неосознанно, но запомнил как и что делает Юмичика, сколько он спит, в какие дни у него особенно плохое настроение и когда с ним лучше не разговаривать, пускай с его погруженностью в собственные дела это и заняло гораздо больше времени, нежели это заняло сейчас у Аой. Чтение людей, анализ привычек и их запоминание выходили у нее довольно непроизвольно. C ее проницательностью это было так же просто, как дышать. И иногда это портило ей жизнь.

Из-за того, что первое время отношения с Ннойтрой были напряженными и тот не всегда хотел с ней разговаривать, ей только и оставалось, что наблюдать за его языком тела, к чему еще прибавлялся ее интерес к пустым и его немного инопланетной комплекции.

Арранкар был распущен и вместе с этим ужасно закрыт. Ничего необычного, вполне человеческая черта. В готее он таким был не первым и уж точно не последним.

Это хорошо было заметно по тому, как расслабленно и развязно он себя вел рядом с ней днем, явно чувствуя физическое превосходство, и как он спал по ночам: повернувшись к ней спиной на бок с дырой пустого, чтобы легко можно было повернуть голову и единственным глазом посмотреть в ее сторону. Для этого он буквал��но в первую же ночь рядом согнал ее с привычного места и заставил точно так же спать спиной к нему.

К утру он всегда сворачивался в калачик и закрывался руками. Как бы он ни ложился до этого. Это было его собственной защитной реакцией, чем-то подсознательным, и он ничего не мог с этим сделать, даже если бы попытался. Как только ему стало с ней комфортно настолько, чтобы буквально уходить в спячку и не просыпаться в ту же секунду, что и она, эта поза стала для нее привычной картиной. Наверняка он так спал и в Уэко Мундо. Никакой комфорт теплой комнаты и мягкого футона не изменит старую привычку защищаться еще как минимум десяток лет, если не больше, ведь за его плечами было несколько веков кромешного ужаса.

От этой мысли ей становилось невыносимо его жалко. Аой, конечно, никогда ему этого не скажет – это только ухудшит отношения, и он закроется окончательно. Да и зачем? Ради того, чтобы потешить свое эго тем, как она все знает и понимает, разве что. Ее саму бы взбесило, скажи ей кто-нибудь, что он понимает, какая она травмированная, а в его случае ничего хуже буквально не придумаешь. Это поступок сродни тому, чтобы отобрать у него последние крупицы силы и гордости, поэтому пытать судьбу и портить с трудом выстроенные нормальные отношения ей не хотелось.

Но вот с желанием украдкой гладить его и убирать спутавшиеся смольно-черные волосы с лица, каждый раз, когда она просыпалась, Аой ничего не могла поделать. Даже зная, что этот наглец каждую ночь трогал себя, лежа буквально в футе от нее. Ей было мерзко от этого только первое время, но потом она свыклась с этой мыслью. Он крайне редко будил ее возней и никогда не трогал ни буквально, ни метафорически, так что… чем бы дитя не тешилось. Видимо, так Ннойтре становилось легче.

В любом случае, в глубоком сне, ее аккуратных касаний он не замечал, потому что в иной ситуации Джилга бы точно взорвался от такой своевольности. Либо же он позволял ей себя касаться, в чем она сильно сомневалась. На этом его привычки, связанные со сном, не кончались. В этом плане он был, словно открытая книга.

Он никогда не спал при ком-то, кроме Аой. Это льстило. Когда они разговаривали перед сном, он не заботился о том, чтобы поменять позу, и засыпал на спине или вообще лицом к ней. Аой всегда включала музыку, если работала у себя в комнате или занималась чем-то, что требовало сосредоточения. Ннойтра редко жаловался на ее вкус, но как только проигрыватель переключался на Agoraphobia или Make Out Party, он тут же начинал дремать прямо на полу.

Каждый раз, когда намечался визит к Куроцучи, он просыпался гораздо позже и по возвращении в покои Ииджимы ложился спать раньше обычного. Он явно не хотел там быть. Маюри его бесил. Не потому что он был безумцем – среди эспад был, кажется, кадр и похуже – , а потому что он заставлял его испытывать эмоции и стресс прежде ему не свойственные. Аой до сих пор помнила то, как после очередного осмотра Ннойтра вернулся совершенно истощенным, и, после того, как он уснул буквально на 13 часов, весь следующий вечер они проговорили о его растущем отвращении к тому, как устроено его тело. Его ужасало то, что под неуязвимой оболочкой, так сильно похожей на человека, вместо нормальных органов скрывалась мешанина из энергии и тканей. Бесформенная и бесцельная,поддерживающая подобие жизнедеятельности, будто бы из одной только ненависти.

Было в этом что-то ироничное. Ннойтра это и сам понимал. Наверное, от того ему и было так мерзко об этом задумываться. Жажда силы и крови была единственной вещью, которая не позволяла ему задаваться вопросами о своем существовании, а теперь, когда у него не было возможности держаться за соломинку в виде боев насмерть, а его сила оказалась оспорена, все комплексы и страхи полезли наружу с удвоенной силой, благодаря усилиям одного лишь Маюри.

Была ли Аой благодарна капитану двенадцатого за то, что он сумел расколоть его скорлупу? Возможно. Потому что обычно только после него все содержимое выливалось наружу, и Ннойтра охотно делился переживаниями. Аой не испытывала какого-то садисткого удовлетворения или желания и дальше копаться в чужой голове, чтобы таким образом “наладить” отношения и привязать его к себе, от этого. Она брала ровно столько, сколько он ей давал. Этого было более, чем достаточно.

Аой была приятно удивлена тому, каким настоящим и похожим на нее он был. Похожие страхи, похожие размышления. Мягкие, склизкие, отравляющие жизнь. Вдруг оказалось, что образ мерзкого беспринципного зверя был хрупче ракушки на песчаном пляже. Может поэтому он так не нравился ее занпакто? Если бы Санта Тереза имела душу, то там наверное сидел бы такой же Тогецумэ, в таком же захламленном закрытом кабинете.

От такого аккуратного наблюдения за ним и балансирования между поддержкой и попытками не вмешиваться, формирование привязанности и какой-то странной, неуловимой связи было лишь вопросом времени. Конечно, было множество вещей за которые она его не прощала и которые ее вымораживали, ничего из перечисленного не перекрывало его характер полностью. Но и это влечение она отрицать не могла, хоть и старалась не придавать ему слишком много значения, до тех пор, пока лед не тронется окончательно.

Лишь время могло показать, к чему это приведет.

О, эта тугая, тяжелая и душная неопределенность…

Такая же тугая, тяжелая и душная, как это утро.

Аой проснулась от нехватки кислорода и копошения за ухом, чтобы обнаружить, что Ннойтра был буквально за ней. Все четыре руки были обвиты вокруг нее. Без какой-либо пошлости, но оттого менее странной ситуация не становилась.

Арранкар крепко прижимал ее к груди, с каким-то интересом принюхиваясь к ее шее, аккуратно водя по ней носом. От этого у нее чуть было не встали волосы на затылке. Хотелось оттолкнуть его, но от ошеломления и легкого испуга она не могла заставить себя двигаться. Только лишь замерла, прислушиваясь к чужому дыханию и размышляя над тем, что вообще, черт возьми, делать.

– Я знаю, что ты не спишь, женщина, – вполне спокойно хмыкнул пустой, даже не отрываясь от своего занятия. – Или ты правда думаешь, что это окоченение притворившегося мертвым животного похоже на сон?

– Ннойтра, что происходит?

– Ничего. Просто ты теплая, мягкая и очень вкусно пахнешь, а я голодный, – с явной ухмылкой в голосе протянул он, положив голову на нее.

– Ты мог просто меня разбудить, если тебе нужна моя реацу...

– Не настолько голодный. Я не собираюсь и не хочу ничего сейчас делать, лежи.

Аой снова замолкла и наконец расслабилась в его руках, несмотря на замешательство. Забавно, она и правда не заметила, как резко напряглась, словно напуганный зверек.

– Что-то случилось?

А ведь и правда, почему он проснулся раньше нее? Более того, раньше ее будильника.

Глубокое, мерное дыхание за спиной тут же прекратилось, и лицевые мышцы пустого ощутимо расслабились, будто бы он перестал улыбаться. Повисла тишина.

– …Ладно, забудь.

– Мне так спокойнее. Я же сказал, что ты приятно пахнешь.

– И..?

– Мне приснился дурной сон, – нетерпеливо цыкнул Ннойтра, намекая на то, что пора бы уже заканчивать расспросы. Аой действительно заткнулась. Сны это личное. К тому же, этого ответа было достаточно.

Она его успокаивает… Хм.

Улыбка сама полезла на лицо от мысли об этом. Это было на удивление нежным и милым жестом. Может, стоило немного помочь ему. Да и выбранная им поза была крайне неудобной, а, судя по темени за окном, было еще слишком рано, чтобы оставаться в сознании. Аой с большим трудом развернулась в мертвой хватке и встретилась с ним лицом. Тот удивленно и почти расстроенно глянул на нее, будто она собиралась уходить, но его тут же обхватили руками в ответ, зарывшись носом в ключицу, чтобы избавить от надобности смотреть на нее.

– Ложись спать.

Ннойтра ничего не сказал.

Лишь обнял ее еще крепче.

0 notes