Читаю Проханова и задаюсь вопросом: это он изощренно глумится над нашим коротышкой или лесть под его пером в сатиру превратилась помимо его воли?
«Путин идёт на выборы продолжать гигантское, непосильное обычному человеку дело — дело русского становления и величия.
[гигант и сверхчеловек!]
Путин принёс во власть ветер русской истории. Сегодня гул и рёв этого ветра принёс нам весть: Путин снова идёт во власть. [т.е. Путин лично принес ветер, который принес Путина - метафора сложновата для моего ума]
Летописец поведает нам, как укоренялось древо Государства Российского — путинского государства. Расскажет о великом проекте "Алтари и оборонные заводы", когда на месте учинённых Гайдаром пепелищ [ох уж этот пироман Егор Тимурович] вновь возникли могучие предприятия, способные выпускать лучшее в мире оружие. [да не такое-то оно и лучшее, судя по итогам украинской компании].
Летописец расскажет о чудесном возвращении Крыма, о восстании Донбасса, о смертельной схватке с Европой, когда Европа, как чудовищный ледник, стала сползать на Россию, желая выскрести [ледник желает выскрести?] её из истории, вновь свалить и обтесать русское цветущее дерево, превратив его в ледяное бревно [если обтесать цветущее весной дерево, оно превратится в ледяное бревно очень не скоро: весну должно сменить лето, после лета придет очень, затем зима, и только тогда бревно заледенеет]
Всё это опишет летописец, выстраивая хронику путинского правления. И лишь умолчит о таинственной мистической силе, управлявшей Путиным, укреплявшей его волю, озарявшей разум, наделявшей непомерным терпением, сберегавшей от ошибок, делавшей его тем, кого называют избранником.[неужели этот мощный старик - Путин?]
Он избран русской историей, найден среди многих других достойных, выведен из тени на ослепительный свет русского становления. И провидец, обладающий мистическим опытом, скажет: "Не Путин движет русскую историю, а русская история движет Путиным".
Она вытачивает русло его политики, наполняет его историческим, русским, сверхчеловеческим. [опять сверхчеловек! повторяетесь, Александр Андреевич!]
Сегодня Путин ведёт Россию от великих потрясений к величию. Это величие — в военных победах [что за военные победы? почему не знаем?], в новых небывалых заводах [а разве небывалые западные заводы не свалили из России после начала СВО?], в прекрасных дворцах [в Геленджике, например, есть один прекрасный] и храмах, в богатой казне, в блистательных учёных и поэтах...
И этот тайный мистический образ, эта Русская Мечта витала над Путиным в Георгиевском зале Кремля, когда он принял решение вновь идти на выборы.
Будут выборы. Будет электронное голосование. Будут нарядные избирательные участки. Будут музыка и цветы. Будут соперники Путина, добровольно обрекающие себя на поражение, ибо это поражение не унизительно, а почётно. [Так вот какая задача поставлена перед Явлинским и Надеждиным - потерпеть поражение].
Они все встанут по краям красной дорожки, по которой Путин пройдёт своей лёгкой офицерской походкой и положит длань на Конституцию России.[обратите внимание: не руку положит, а длань].
В России выбирают генсеков и президентов. Вождей не выбирают. Они нисходят по винтовой лестнице русской истории» [то есть дантовскими кругами спускаются в ад? ну и метафора].
Андрей Мальгин
0 notes
9. Наше «Лето»
Не хочу зиму. Не хочу, чтобы с севера налетели холодные ветра и принесли с собой колючие хлопья снега. Не хочу, чтобы холодная длинная ночь замела все, что мне дорого. Не хочу просыпаться во мраке и возвращаться во мрак. Не хочу прятаться в шерстяной шарф и поправлять шапку, вечно налезающую на глаза. Не хочу греть замерзшие руки так, словно собираюсь трением вызвать огонь. Не хочу надевать теплые носки, и все равно активно перепрыгивать с одной ноги на другую в ожидании автобуса. Не хочу, чтобы зелень сменила мертвая белизна, чтобы деревья ушли в сон и цветы свернули свои бутоны, чтобы мое сердце замерзло и разбилось в осколки. Я хочу, чтобы этот июнь жил вечно. Чтобы солнце никогда не остыло в моих глазах, а в волосах не потускнел венок голубых незабудок. Я хочу, чтобы в звездном небе плавали бумажные фонарики, а фермеры собирали урожай сладкого винограда. Хочу сидеть на песочном берегу и наблюдать за тем, как медленно догорает закат, окрашивая горизонт в алый цвет. Я хочу слышать пение морской волны и вдыхать её соленый запах. Хочу, чтобы это длилось вечно. Не хочу, чтобы пришла зима.
Тогда мне казалось, что все так и будет. Эти восемь дней в Крыму никогда не закончатся, и мне не придется смотреть, как плачет пасмурное небо декабря, лишенное чувств и ласки. Не придется перелистывать страницы календаря, ожидая вновь увидеть разворот с летними фотографиями. Мы просто мчались по узким серпантинам Крыма, увлеченные предстоящими открытиями навстречу новым впечатлениям. Такие беззаботные и счастливые.
От Севастополя до Балаклавы рукой подать. Буквально. Территориально населенные пункты разделяют всего лишь несколько километров. Настолько близко, что мой брат мог бы решиться отправить меня прогуляться по полуострову пешком. Но пронесло. Ему такая идея в голову не пришла, а я подсказывать не стал. Каких-то полчаса - и мы переместились из греческой колонии Херсонес в балаклавскую бухту.
Стояла пасмурная погода, и первое впечатление от Балаклавы было каким-то серым и непонятным. Узкие улочки, сползающие с холма, невысокие двух-трех этажные здания с красной черепицей. Над головой сушатся чьи-то брюки и рубашки. Дорогу перебегают упитанные коты, бросающие недовольный взгляд в сторону мопедов и велосипедов. Чем-то это напоминало провинциальный городок на юге Италии. Мы остановились прямо у выхода на главную набережную города (она же и единственная). Гостиница называлась несколько претенциозно - «Гомер». Уж не знаю, останавливался ли великий грек здесь лично или был лишь проездом. Но по крайней мере вкус у него не плохой: внутри номера были очень комфортабельными. Одно замечание: в нашей двухместной с Азатом комнате была единственная кровать. Да, мне пришлось делить ложе с ним, хотя хотелось подвинуть его одним элегантным движением ноги. Боюсь, что Азат лелеял аналогичные замыслы, но никто не ��ешился на превентивный удар и мы наслаждались статусом-кво.
От нас все важнейшие достопримечательности находились в шаговой доступности (звучит глупо для города с населением в 20 тысяч). И мы, забросив вещи, отправились за самым главным. За едой, конечно! Не поверите, но рестораны, в которых посетителям Балаклавы предлагалось отобедать, представляли собой разных видов корабли, стоящие у причала. Вот так неожиданность для города-бухты, подумаете вы. Первый - двухэтажный довольно старой конструкции лайнер, какие плавают по Москве-реке с советских времен. Рядом пришвартовался еще более примечательный плавучий ресторан - в виде деревянного корабля, кажется, времен испанской Армады, но без мачты и парусов. Не хватало только подводной лодки по соседству. Мы сошлись во мнении, что оба плавучих средства скоро пойдут ко дну, но у первого больше шансов остаться на плаву до конца нашего обеда. Мы поднялись на палубу и обнаружили, что из посетителей мы сегодня почти единственные гости, что, впрочем, не помешало обслуживающему персоналу действовать так, словно у них куча забот, то есть вовсе забыть про нас. Когда же нам принесли меню и мы сделали заказ, окончательно стало понятно - народ в Балаклаве живет очень размеренно и спокойно. «Поспешай медленно» - это при них, про официантов и поваров нашего ресторана, особенно если убрать первое слово в фразе. Складывалось впечатление, что местные жители продолжали мыслить генуэзскими категориями времени, то есть узнавали об его изменении дважды в день: во время восхода и заката. Слава богу, ждать захода солнца нам не пришлось. Пока готовились наши кулинарные шедевры (на меньшее мы были не согласны), мы внимательно изучали вид на бухту, открывавшийся со второго этажа нашего лайнера.
- Столько катеров, лодок, парусников пришвартовано к набережной. Точно в Монако отдыхаем.
- Ну ты сказал, Костя. Точно в Монако! - усмехнулся брат. - Ты посмотри на качество судов, а не на количество.
Да, Макс был прав. По большей части всё, что попадало в поле нашего зрения, можно было смело называть посудинами, но никак не роскошными яхтами. Это были рыбацкие шхуны, потрепанные моторные лодки с малой осадкой - никаких свидетельств плавучей скромности олигархов. Забавно, но ответ на плаву. Балаклава - это место, где свое последнее пристанище находят многие безнадежные романтики. Поседевшие, но не утратившие дух авантюризма, те, кто с детства мечтал покорять морскую стихию и вести простой, но вольный образ жизни, - все они под старость лет перебираются поближе к Балаклаве, выкупают небольшую моторную лодку и становятся свободными капитанами, живущими морем и для моря. Эти романтики чаще всего неудавшиеся семьянины и холостяки, уставшие от суеты сует и отчаянные мечтатели, которым нечего терять. Почти безрассудство - разорвать прежние узы, бросить всё и стать рыбаком, чтобы каждый день обдуваемым всеми ветрами на свете встречать утро с сетью в руках. Еще можно возить туристов вдоль побережья, рассказывая с серьезным видом экскурсовода Третьяковской галереи о местных достопримечательностях и легендах. Одним словом, ничего привлекательного для простого горожанина, который ценит тепло, уют и спокойствие. «А он, мятежный, просит бури, / Как будто в бурях есть покой!»
- А вон вход в легендарную штольню подземной базы подводных лодок в Балаклаве, - с интересом начал Азат.
- Ты что-нибудь о ней знаешь?
- Ну конечно! Я ведь в свое время был там в музее, организованном вместо военной базы.
- То есть сейчас там нет подводных лодок?
- Есть, но только в виде экспонатов. Там огромная пещера, где могли одновременно прятаться несколько подводных лодок. Говорят, что эта гора могла бы выдержать ядерный удар.
- В советские времена это место наверняка было засекречено?
- А как же. Балаклавы даже не было на картах, прям как Озерска.
- Круто! Было бы у нас больше свободного времени, мы бы сходили в музей.
- Да ну, ребят. Вы что на фотографиях не видели эти подлодки? - скептически отнеслась к нашей затеи Настя.
- Видели, конечно. Только оценить их масштабность можно исключительно вживую.
Мы немного помолчали.
- А ты хотел бы быть моряком на подлодке? А, Азат?
- Вы что хотите избавиться от меня на целый год, отправив в дальнее плавание?
- Какой ты догадливый! - улыбнулись мы с братом.
- Да ну вас. Ешьте лучше свою рыбу.
Спустя целую вечность, как мы поднялись на палубу, нам удалось хорошенько подкрепиться местными морепродуктами, и мы были готовы к новым путешествиям. А план у нашего руководителя был следующий: присоединиться к группе туристов и отправиться в морское плавание из бухты Балаклавы. Нам очень понравилась эта идея: все-таки что-то новенькое. Со стороны Черного моря мы полуостров еще не видели.
Покинув плавучий ресторан, наша компания отправилась на поиски подходящего для прогулки судна. В длинный ряд выстроились однотипные двух-трех местные лодки, многие даже на веслах. Макс, конечно, мог оставить меня наблюдать за происходящим с берега, Азата посадить за весла, а сам с Настей наслаждаться жизнью, но униженные и оскорбленные могли бы оказать сопротивление. Пассивное по большей части.
- Вот этот вариант нас устраивает, - сказал Макс, указывая на табличку с расписание рейсов довольно вместительного корабля. С виду здесь могли поместиться человек 30-50. Настоящий круизный лайнер, на котором не грех и Тихий океан пересечь!
- Это ты самостоятельно решил, что такой вариант нас всех устраивает?
- Нет, я просто опередил ваше желание и теперь собираюсь воплотить его в жизнь.
- А, отлично. Так спокойнее. А то мы испугались, что ты с нами не посовещался.
- Маршрут только скучноватый, - продолжил Максим, - нас всех доставят на Яшмовый пляж, где мы были вчера. Дадут нам возможность поплавать, и через полчаса заберут обратно.
- О, классно! А может снова поднимемся по ступенькам тогда? Еще 800 вверх и столько же вниз, - вставил я, и тут же поймал на себе гневный взгляд Насти.
- Приглашаются все желающие посетить самые волшебные пляжи Черноморского побережья! - кричал стоящий рядом парень, одетый в тельняшку. - С нами вы сможете побывать на чарующих пляжах мыса Фиолент, сможете увидеть уютные дикие пляжи мыса Айя и урочища Инжир!
- Извините, а когда отправляется следующий рейс? - спросил брат у зазывалы.
- На табличке вот здесь все написано, - не очень тактично отрезал морячок.
- Получается, что через 45 минут? - хотел уточнить Макс.
- Получается, что через 45 минут, - повторил собеседник, давая всем видом понять, что мы ему мешаем.
- Ага, я к ним с таким отношением никогда не сяду, - обиженно сказал нам брат. - Будем искать другой вариант.
Мы пошли дальше по длинной мостовой. На набережной нам встретилась небольшая бронзовая фигура Куприна. Оказывается, писатель очень любил отдыхать в Балаклаве и среди его произведений имеется целый цикл рассказов, посвященных здешним местам. Мы посчитали эту статую одной из главных достопримечательностей города, собирающую толпу зевак. Посчитали её таковой ошибочно. При сближении с шумной группой оказалось, что это вовсе не туристы и не поклонники Куприна. Это были те самые свободные капитаны, промышляющие морскими прогулками для туристов. Мы решили пройти мимо, уж слишком шумно они себя вели. Добравшись до самого конца причала и так не обнаружив яхту своей мечты, мы подошли к самой крайней лодке. С виду этот неуклюжий и беспорядочный набор дерева, брезента и пластмассы напоминал реликт. Реликт чего именно я не знаю, скорее всего, плавучего гроба. В лодке сидел мужчина средних лет, свободного места могло бы хватить на четверых-пятерых пассажиров.
- За сколько вы могли бы взять нас �� собой на морскую прогулку?
- Вас четверо? За 3,5 тысячи рублей.
- Дороговато.
- Если поплывем сейчас, то снижу цену до трех тысяч.
- С такой ценой можно подумать.
- Может, еще посмотрим, Макс, - одернула нашего парламентера Настя.
Нам совсем не нравился прогнивший и ржавый вид лодки. И не нравилась перспектива затонуть у берегов Крыма.
- Хорошо, мы еще пройдемся и вернемся.
- Давайте. Только побыстрее. Все равно дешевле, чем я предлагаю, никто вас не прокатит.
Мы вернулись к тому месту, где пять минут назад шумно переговаривались капитаны. Теперь их стало меньше. Макс подошел к одному из них, к тому, что был громче всех остальных, и кажется шире других тоже. Содержание разговора я не слышал из-за болтовни окружающих. Но могу восстановить его по долетавшим до меня отрывочным фразам.
- 4000 рублей?! - воскликнул Макс. - Да это никуда не годится.
- А что ты хотел? Ты мой катер видел? - фамильярно и самоуверенно отвечал капитан.
- Нам только что предлагали прогулку за три тысячи.
- Кто вам такую фигню сказал? - и брат попытался объяснить ему, с кем мы минуту назад успели договориться.
- Малёк что ли? Этот пройдоха? Да я сейчас пойду и засуну его в…
Следующее слово я не слышал, но сказано оно было с большой экспрессией. Было видно, что перед нами стоит настоящий морской волк, который за словом в карман не лезет.
- Запрыгивайте в катер и поедем за три с половиной тысячи. Можете не благодарить, что делаю такую скидку.
В нем ощущалась такая сила воли, что не принять предложение было невозможно. Макс с капитаном пожали друг другу руки.
- Как к вам обращаться? - спросил брат.
- Петрович. Зовите меня Петровичем. Ко мне все так обращаются.
Удивительно, но для меня сразу же все встало на свои места. Бывает такое, что человек называет свое имя и его образ обретает окончательную целостность. Петрович. Ну вылитый Петрович! Большой, громогласный, болтливый, пользующийся авторитетом. Ему было лет за пятьдесят, но судя по энергичной жестикуляции, сил хоть отбавляй. Очень бойкий мужик. Он носил очки на веревочке и его лицо украшали пушистые усы, местами окрасившиеся в желтый цвет. На нем была свободная рубашка, застегнутая наполовину и шорты чуть длиннее колена - все выдавало в нем человека, не очень заботащегося о своей внешней притягательности. Нет, его нельзя было назвать капитаном-мечтой для любой девушки. Это был какой-то бюджетный вариант, но неприкрытая харизма влекла к нему.
- Плавание займет три часа. Верну вас обратно в восемь. Осторожно. Ступайте на коврик, а потом прыгайте в кабину. Не свалитесь только, а то не хочу вытаскивать вас из-под соседних катеров.
И тут он показал на длинный шест, нужный для того, чтобы отталкиваться от причала. Я посмотрел в воду. Там плавали мертвые медузы, куча противных водорослей темно-зеленого цвета. Нет, купаться здесь я совсем не собирался, да потом еще получать по голове палкой. Игра явно не стоила свеч.
Мы все благополучно расположились в катере. Катер был довольно симпатичный: белого цвета, метров пять в длину, полтора в ширину (не разбежишься), на носу находился воображаемый капитанский мостик, состоящий из штурвала, по бокам катера располагались скамейки, представляющие собой обычный выступ пластмассового корпуса, смягченный кожаной подушкой для сидения. На каждой из скамеек могли уместиться до трех пассажиров. Итого максимум 7 человек с капитаном. На корме было написано небольшое стихотворение, посвященное морю. Мне не запомнилось его содержание - лишь то, что в нем было две пунктуационных и одна орфографическая ошибки. Больше всего привлекло внимание название катера - «Лето». Было в этом что-то символичное - мой июнь, Черное море, Крым и маленький катер, воплотивший в одном слове всю прелесть этого путешествия. Лето. В этом слове есть что-то магическое. Оно пахнет цветочной пыльцой, костром и свободой. Оно цвета раннего рассвета, голубого неба и молодых глаз. На вкус оно как спелая черешня, лимонное мороженное, сладкая вата и долгожданная любовь. На ощупь лето как шёлк женских волос, как мягкий ковер из свежескошенной травы и теплое, как солнечный зайчик. Лето - это когда убегаешь из дома навстречу несбыточным мечтам, когда не знаешь усталости, когда засыпаешь с друзьями под звездами. Лето всегда с нами.
- Вы первый раз в Балаклаве, так? - завел разговор капитан.
- Да, до этого были в Севастополе и Бахчисарае.
- И как вам наш город после Севастополя?
- Ну… Поспокойнее и меньше.
- Это точно, - засмеялся Петрович, - тут вся жизнь начинает кипеть ночью, когда народ собирается на набережной. В каждом ресторане громко играет музыка, танцуют взрослые и дети, везде горят яркие фонари. Очень весело.
Тут отчего-то на меня налетели детские воспоминания вечерней Анапы. Счастливые, загорелые люди гуляют по освещенным улицам и наслаждаются теплым южным воздухом. Вокруг замечательные артисты: кто жонглирует, кто предлагает сфотографировать с обезьянкой. Не знаю, как передать эти чувства пятилетнего Кости.
- Вам повезло, что вы попали ко мне. Лучше меня никто не расскажет про историю и достопримечательности Балаклавы. Как думаете, какова глубина бухты?
- Метров десять-пятнадцать?
- Местами доходит до 37 метров. Сама природа сделал всё для того, чтобы подводные лодки могли без проблем проходить в штольню.
- 37 метров?! Это же высота нескольких многоэтажек.
- Это не всё, что делает эту бухту идеальной для секретной базы. Когда смотришь на скалистый берег бухты с моря, то вход в нее совершенно не заметен. Благодаря узкому извилистому входу в гавань, его трудно обнаружить с моря, если о нем не знаешь. Бывали курьёзные случаи.
- Какие например?
- Отправляться в плавание в нетрезвом состоянии вообще глупая затея, но особенно здесь. Я знаю парней, которые пьяные вышли из бухты. Когда погода резко ухудшилась и налетел шторм, они поспешили вернуться в Балаклаву. Но вот незадача. Быстро стемнело и увидеть вход в гавань стало гораздо сложнее. Они раза три прошли мимо нужного поворота, пока случайно все-таки не заплыли в бухту.
- Как хорошо, что у нас все трезвые, - Азат внимательно посмотрел на Петровича. Он кажется заметил этот испытывающий взгляд, но ничего не ответил.
- Что еще интересно, когда на Черном море стоит самая суровая погода, шторм гуляет в 4-6 балов, в бухте царит штиль или легкое покачивание воды. Подобной естественной гавани на Черном море больше нет.
- А вы давно живете в Балаклаве?
- Нет, я переехал сюда из Ялты лет семь назад. Был раньше военнослужащим, ушел на пенсию, купил на скопленные деньги катер и теперь вожу туристов по окрестностям.
- А во сколько обошелся катер?
- 50 тысяч долларов. По сегодняшнему курсу довольно дорого.
- Ага. Вряд ли эта бизнес-затея окупится до скончания времен, - усомнился Азат.
Петрович отвязал катер от причала и очень аккуратно оттолкнулся от понтонного моста.
- Вас, наверное, мучает вопрос, откуда у города такое необычное название.
- Да, очень, - съехидничал Азат.
- Название «Балаклава» с татарского языка переводится как «рыбный мешок». Скоро вы поймете почему.
Мы на тихом ходу обошли все остальные пришвартованные катера и двинулись в сторону выхода из бухты. Гавань, стоит сказать, не такая уж большая: 1,5 километра в длину и метров 400 в ширину. Учитывая, что по обе стороны стоят другие суда, места совсем мало. По пути Петрович рассказывал про необычную конструкцию штольни, про модели подводных лодок и ядерный апокалипсис, который не потревожил бы местных военнослужащих.
- Эй, Петрович! Едешь показывать новичкам красоты наших пейзажей? - окрикнул капитана «Лета» такой же моряк на катере.
- Ага. А ты все бездельничаешь?
- Да. Сегодня без улова, - и товарищ Петровича показал рыбацкую сеть, полностью набитую пойманной рыбой.
- Это считается скудным результатом для местных рыбаков, - пояснил нам Петрович.
- Вау! - внезапно воскликнула Настя. - Там только что проплыл дельфин! Вон еще один! Такой большой.
Мы сразу же бросились к правому борту нашего катера, где сидела Настя.
- Ах да, - спокойно отреагировал наш капитан, - дельфины наши лучшие друзья. Вон там, на 3 часа.
Мы не сразу сообразили, о каких часах идет речь.
- Ну направо, - уточнил Петрович.
Мы повернули головы и увидели, как совсем рядом с нашим катером плыл блестящий плавник.
- Они здесь частые гости. Совсем не боятся людей.
- Вон! Вон! Смотрите! Там целая семейка дельфинов. Какие они хорошенькие! - Настя снимала видео.
- Я уже насчитал семь дельфинов. Столько в жизни не видел. Даже в дельфинарии.
- Вот вам и ответ, почему «Балаклава» значит «рыбный мешок». Ближе к концу лета дельфины с моря загоняют в Балаклавскую бухту рыбные косяки, которые становятся легкой добычей для них. Местные рыбаки еще с незапамятных времен, зная эту особенность, умело расставляют сети и в сотрудничестве с дельфинами обеспечивают себя едой.
- Как здорово! Они действительно умнее тебя, Костя, - восхищенно заметил брат.
- Ну спасибо. Пускай они тогда за тебя таскают сумки, - обиделся я.
Представление, устроенное для нас дельфинами, действительно было впечатляющим. Казалось, они пытались перещеголять друг друга, красуясь перед нами. Замечательные создания. Добрые.
- А вот меня всегда интересовал вопрос. Почему вязанная шапка называется балаклава? Это как-то относится к городу?
- Да, история, связанная с Балаклавой, подарила миру этот головной убор. Маленький повод для гордости.
- И кто придумал эту зимнюю маску?
- Англичане. Во время Крымско-Турецкой войны английские войска захватили Балаклаву и остались здесь на зимние квартиры. Зима выдалась очень суровая, аномальные морозы и сильный морской ветер часто приводили к обморожению ушей и носа.
- Да уж, не привыкли эти изнеженные чопорные британцы даже к крымской зиме.
- Вот англичане и придумали вязанную шапку с прорезями для глаз, ее они назвали в честь города.
Петрович сидел за штурвалом и, надев очки, вещал с видом профессора истории. Он говорил очень быстро, как будто заучил каждое слово, но слушать его было интересно. В это же время капитан внимательно следил за ситуацией за бортом и на медленном ходу выруливал катер из бухты. Проплыв по извилистому пути, мы наконец-то вышли из гавани. Небо успело рассеяться и над нашими головами сияло яркое солнце, неспешно клонившееся к закату.
- Видите тот мыс вдалеке? Туда мы и отправимся. Сначала будем держаться ближе к берегу, а на обратном пути выйдем в открытое море.
Мыс находился на весьма почтительном расстоянии от нас и казался крошечным выступом. Берег на протяжении всего нашего пути представлял собой резкий скалистый обрыв высотой в несколько десятков метров. Настоящая стена из камня.
Петрович попросил нас распределиться поровну по обе стороны лодки, объяснив, что хоть катер и устойчивый, но стоит быть осторожным.
- Если кто захочет поменять сторону катера, нужно обменяться местами, чтобы сохранять баланс. И держитесь за поручни. Вы ведь не хотите вылететь за борт?
Капитан включил мотор лодки на полную мощность, и тот без пререканий послушался своего хозяина. На лице Петровича засияла счастливая улыбка. Было видно, какое удовольствие он каждый раз получал, выходя в море. Это была его стихия.
Наш катер помчался по невысоким волнам, рассекая воду и щедро поливая нас, пассажиров, холодными брызгами. Ветер задувал в лицо, и капитану пришлось повысить голос, чтобы докричаться до нас.
- Видите ту высокую скалу? Вам ничего не напоминает её вид?
- Он кажется мне знакомым, - задумавшись, ответил Азат. - Ах да! Я ж видел такую же скалу пять минут назад.
- Здесь снимали знаменитую сцену из советского фильма «Человек-амфибия», - пояснил Петрович.
- Когда он прыгнул в воду за жемчужиной, которую уронила девушка? - спросил Макс.
- Да, именно с этой скалы он и прыгнул. А вон там снимался эпизод из кинокартины «Пираты XX века».
- Ничего себе, какое популярное место.
- Слева вы можете видеть пляжи Золотой и Серебряный. Очень популярные места.
- Отчего же?
- Это нудисткие пляжи.
Мы понимающе замолчали. Я подумал, хорошо, что сейчас там никто не отдыхает.
- А вот мой любимый объект. Видите те два огромных валуна, разделенные трещиной? Когда-то это была большущая глыба, а теперь это произведение искусства.
- Потерянное восьмое чудо света?
- Можно и так сказать. Издалека камни напоминают кое-что. Знаете песню Глюкозы? - и он попытался спеть «а у меня самая, самая красивая опа». - Вот валун так и называется.
В общем, читатель понял, каким простым был наш собеседник. Это вам не великосветская беседа.
- Дальше начинается природный заказник. Нам запрещено даже подплывать к берегу, иначе сразу лишат капитанской лицензии.
- Там природно-охранная зона?
- Якобы да. Но поговаривают, что здесь просто строилась резиденция Януковича, и лишняя пара глаз ни к чему.
- А как называется мыс, к которому мы плывем?
- Это мыс Айя.
- Это какие-то ацтеки придумали? - поинтересовался я.
- Неуч. Это греческое слово. «Айос» значит «святой». - Макс включил режим ходячей энциклопедии. Вообще брат с легкостью ответил на половину заковыристых вопросов Петровича о местной истории.
- Вот, вы все знаете. Греки считали эти места святыми и хоронили здесь своих предков.
- «Айос» он же IOS. Значит «святой». Запомню, - сказал я про себя.
- Вот это тоже примечательная скала. Смотрите, какая она ровная. Только если присмотреться, можно увидеть на ней вмятины примерно тридцать сантиметров в диаметре.
- И кто их оставил?
- Есть небезынтересная история. Говорят, что адмирал Ушаков именно здесь учил своих моряков стрелять из пушек. А те отверстия оставлены пушечными ядрами.
Я посмотрел на эту скалу и улыбнулся.
Вокруг нас почти ничего не напоминало о двадцать первом веке. Глядя на голубое море, залитое вечерними лучами солнца, нам нетрудно было вообразить, как пару столетий назад на этом же месте стоял линейный корабль «Святой Павел». За штурвалом с гордым видом красовался сам Ушаков, а вокруг суетилась его команда. И мы, молодые матросы, в домотканой одежде, с порохом за поясом, ждем приказа адмирала открыть огонь по несчастной скале. Ух! Сейчас ей достанется. Но вместо похвалы, Ушаков сыплет нас упреками в нерасторопности и неточности ведения огня. И мы с Максом снова заряжаем пушки и стреляем по камню. И так до тех пор, пока не научимся попадать в ту же пробоину, куда выстрелили минуту назад. А Азат в это время натирает тряпкой палубу. А потом будут героические победы в Керченском сражении, при мысе Тендра и Калиакрия и много других славных свершений нашего флота. Тяжело в учении, легко в бою.
- А вот здесь во время второй мировой войны пряталась советская подлодка, - Петрович указал пальцем на узкую щель в скале. - Там небольшая пещера, где после рейдов на немецкие корабли скрывались наши моряки.
- Кажется, куда ни ткни, обязательно попадешь в какой-нибудь булыжник, обладающий исторической ценностью, - буркнул Азат.
Мыс Айя вблизи представляет собой грандиозное зрелище. Такая суровая монументальность. Словно голова окаменелого гиганта, наклонившегося испить воду. Вот-вот он встанет, осыплются камни, испуганно вспорхнут птицы и он перешагнет через море. Но великан молчит - он застыл навсегда.
- Теперь мы можем возвращаться обратно в Балаклаву. В этот раз мы отплывем подальше от берега.
Наш катер развернулся, и мы вышли в открытое море. Погода заметно ухудшилась: чем дальше мы отплывали от скал, тем выше становились встречные волны. Нашему кораблику было тяжело с ними бороться. Нос сильно задирался вверх, когда мы налетали на очередную волну. Поэтому Петровичу приходилось постоянно глушить мотор, чтобы нас не опрокинуло.
- Да уж! - кричал наш капитан, который, кажется, тоже занервничал. - Представьте, если бы мы плавали на веслах. Такое путешествие - настоящая мечта для энергичных и молодых. Все время плыть по течению скучно и не полезно, - продолжал говорить Петрович, крепко вцепившись в штурвал. - Гораздо больше удовольствия — бороться с течением, распрямляя спину, и наперекор всему прокладывать дорогу вперед. Особенно когда гребут вместо тебя, а ты сидишь за рулем.
- Как бы нам не пришлось грести воду из катера! - говорил Азат, уворачиваясь от очередной волны, решившей обнять его.
В конце концов мы решили, что у нас нет ни сил, ни желания бороться со стихией, и мы вернулись к прежнему курсу - ближе к берегу, где волны были спокойнее.
На обратном пути Петрович остановился и предложил нам искупаться в открытом море. Макс с Азатом через секунду уже стояли в плавках, готовые прыгнуть в воду. А как же я? По правде говоря, я боюсь воды. Боюсь всматриваться в морскую пучину, пугающе неизвестную и глубокую. Непонятно, что там водится, и мое воображение самостоятельно заселяет этот мир. Нет, не единорогами и русалками. В этой черной бездне первородных страхов мерещатся невиданные чудовища, огромные водоросли и всякая другая дрянь, которая только и ждет, чтобы вцепиться в мою ногу и утащить на дно. Я взрослый человек и понимаю, что там нет никаких акул и осьминогов размером с грузовик, но страх настолько сросся со мной, что я не могу побороть его. Немудрено, что я предпочел остаться в катере и фотографировать энтузиастов с безопасного расстоянии от воды.
- Ух! Холодненькая!
- Класс!
- Зря ты, Костя, отказался!
- Да ладно, я как-нибудь здесь подожду. Мне нежарко, зачем купаться?
Азат даже успел немного пообследовать подводный мир с помощью маски аквалангиста. Одним словом, все были счастливы: ребята, что искупались в открытом море, я - что остался стоять на прочном дне катера.
Ровно три часа спустя начала нашей морской прогулки мы пришвартовались к набережной Балаклавы. Уставшие, но довольные мы поблагодарили Петровича за устроенный круиз и сделали совместную фотографию на память. Нам так не хотелось прощаться с «Летом», к которому мы успели привыкнуть. Каждый из нас понимал, что мы покидаем не простой катер, что мы оставляем что-то большее. Увы, всё когда-нибудь кончается.
Аккуратно ступая по понтонному мосту, мы шли вчетвером, продолжая покачиваться в такт морским волнам.
- Сейчас приму горячий душ и упаду в кровать, - говорил брат.
- А когда мы будем ужинать? - поддержал разговор Азат.
- Как только отдохнем. Как говорится, поспал - можно и поесть. Поел - можно и поспать.
- Мне нравится такой настрой. Мое жизненное кредо без прикрас, - улыбнулся Азат.
- Эй! Вы что сейчас в номера? - возмутился я.
- Да. А ты что собрался делать?
- Мы же собирались подняться на ту гору, где находится генуэзская крепость, чтобы посмотреть от туда на бухту.
- Давай завтра, Костя.
- Ну уж нет. Через двадцать минут солнце будет садиться и мы сможем насладиться восхитительным видом.
Я посмотрел на своих попутчиков и не увидел ни капли участия и поддержки.
- Тогда я пойду один.
- Я не могу отпустить тебя одного, - настаивал Макс.
- Да что со мной может случиться? Тут подниматься-то десять минут. Обратно дорогу я знаю.
Макс постоял, подумал.
- Ладно, только осторожно там.
Внутри я услышал чей-то крик «Ура!». Я чувствовал, что обязан подняться туда сейчас, что я не пожалею. Я вскинул портфель с фотоаппаратом на плечо и побежал вверх по улицам в сторону видневшихся разрушенных башен. Времени оставалось немного, нужно было успеть подняться до заката солнца. Как я уже говорил, бухта окружена со всех сторон довольно высокими возвышенностями, на одной из которых когда-то находился форпост генуэзцев. Крепость, вернее то, что от нее осталось, называется Чембало. По сути это несколько сторожевых башен, соединенных между собой стеной. Но местоположение выбрано очень удачно, от туда просматривается вся Балаклава и виден морской горизонт, что позволяло следить за приближением вражеского флота.
Если вы когда-нибудь держали в руках открытки с изображением Балаклавы, то скорее всего ��ти фотографии были сделаны именно с той горы, на которую я спешно взбирался. Закат обещал быть выдающимся. Небо и редкие облака приобрели розоватые оттенки, которые становились все насыщеннее. За соседний холм, не торопясь, прятался солнечный диск, окрашивая скалы, дома, бухту и лица попадавшихся мне по пути людей в приятный красный цвет. Я уже представлял, какими красивыми выйдут мои кадры, но тогда еще не знал на сколько. Главное не опоздать.
Тропинка, ведущая на верх, оказалась не самой безопасной. Из под ног постоянно выскальзывали маленькие камни. Сухая земля срывалась с места, и я пару раз чуть не потерял равновесие. Преодолев первую башню, расположенную у подножья холма, я ускорил шаг, а потом и вовсе перешел на бег. Немногие прохожие, в большинстве своем уже спускавшиеся с крепости, удивленно смотрели мне вслед. Наконец-то широкими прыжками я взобрался на самый верх горы. Я остановился, чтобы восстановить дыхание, а когда поднял голову, ахнул. Мне никакими словами не передать тот завораживающий вид, открывшийся передо мной. Этот живописный пейзаж нужно было видеть. Я стоял с широко раскрытыми глазами, потеряв дар речи, и даже не сразу вспомнил, что нужно достать фотоаппарат. Со всех сторон меня окружала какой-то невероятной красоты картина. Вся Балаклава была как на ладони, укрывшись в уютной бухте. Местами уже горели уличные огни, у набережной заманчиво блестели яхты, и снизу доносилась музыка веселых песен. По другую стороны пролива висела раскалившаяся лампа - июньское солнце в полной своей красе. А прямо передо мной до самого края горизонта, до куда только мог видеть человеческий глаз, шумело море. Голубая вода встречалась с небесным огнем. Ночь встречалась с вечером. А я встречался с жизнью - о большем и нельзя мечтать.
Я присел на камень и снова огляделся. Вокруг меня росли красные маки и разноцветные полевые цветы, которые манили своим ароматом. Я медленно дышал, наслаждаясь каждым моментом. От подобного впечатления у меня даже закружилась голова, наверное, от того, что я так быстро взбежал на холм. В эту секунду так хотелось разделить чудо с другим человеком. Теперь я нисколько не жалел, что не пошел с остальным в номер. Я бы никогда себе этого не простил. И еще я понял, что был бы плохим сторожевым на службе у генуэзцев. Я просто не смог бы налюбоваться местными закатами и пропустил бы мимо целый флот. Да, это лучшее из природных творений, что я когда-либо видел.
Никогда в жизни я не чувствовал себя таким бодрым. Я и забыл, что несколько дней подряд просыпался с рассветом, забыл, сколько километров мы сегодня прошли и проплыли. Я ощущал невероятный прилив сил и умиротворение. Мне хотелось, чтобы этот миг длился вечно, чтобы солнце замерло и время остановилось. Я хотел, чтобы зима никогда не настала.
Я медленно спустился с вершины холма и отправился по узким улочкам Балаклавы в гостиницу «Гомер». Что ж, если бы я был столь же великим писателем, то моя «Одиссея» поведала бы миру о прекрасных днях и открытиях, сделанных мной в Крыму. Четвертый день нашего пребывания на полуострове подходил к концу, и я был счастлив осознавать, что впереди нас ждет столько же. Тут я остановился у овощного ларька, который уже не работал. «Сегодня 20-ое? Значит, завтра наступит 21-ое июня?», - вдруг спросил я себя. «Так скоро! Я ведь совсем не готов». Я посмотрел на небо, где начали загораться южные звезды. «Что-то будет…» - и с большими надеждами отравился навстречу своему двадцатилетию.
1 note
·
View note
Как мы Господа Джаганнатху персиками кормили
Я бы хотела с вами поделиться историей, которая произошла с нами с супругом в минувшее воскресенье.
Днём ранее мы ходили с супругом на нама-хатту к Яшомати-нандане праху в новый центр Джаганнатхи на ст.м. Павелецкая, "Вселенная дружбы". На лекции он сказал такую фразу, что если ты - брахман, ты должен всё пожертвованное отдать Кришне, и на следующий день идти снова милостыню собирать. Это, конечно, очень высокий уровень. Тем не менее, моему мужу очень понравилась эта фраза.
На следующий день, то есть, в воскресенье с утра, мне звонят родители. Они едут с Крыма на машине. Говорят: "Так-то, так-то, едем и везём с собой ящик персиков. Зрелых. До завтра они уже не доживут. Как бы нам их вам передать?"
Ну, я уже сижу и ладони потираю, уже представляю, как я этот весь ящик ��опаю, как у меня этот персиковый сок стреляет и по подбородку стекает на одежду...
И тут прабху говорит мне, мол, надо придумать, как эти персики в Храм отвезти после того, как мы их заберем.
Ну, думаю, в Храм, так в Храм. А себе отложим? :)
Он говорит, надо всё отдать.
Тут я вспоминаю лекцию вчерашнюю и думаю, ну да ладно, что-то в этом есть, Кришне всё отдать, не просто же так Он нам это "богатство" послал... И родители заодно благочестие получат...
Встречаемся с родителями, забираем персики. Реально - ящик. Килограмма три-четыре. Запах просто потрясающий... Свежие, сочные. Таких в Москве не найти.
Время - 19:30. Божества в 20:00, по идее, уже должны спать...
Он говорит, едем в Храм на Куусинена к Джаганнатхам, кормить Их персиками.
Я говорю: "Прабху, понимаете, гиблое это дело... Алтарь уже, скорее всего, закрыт..."
Он говорит: "Ну и пусть. Надо ехать. Предложим их тогда Шриле Прабхупаде".
Едем. Я чувствую тоже изнутри, что всё будет хорошо, надо ехать. Ну, что-то необычное как будто происходит...
"О"! - говорит. "Мы же этой дорогой как-то в Храм ездили, сворачиваем"!
Чуть быстрее вроде выходит.
Едем...
Проезжаем все светофоры на мигающий зеленый.
Паркуемся.
Время уже 20:04.
Муж выбегает из машины с ящиком персиков и коробкой инжира и бежит прямиком в алтарную, к Джаганнатхам.
Ботинки свои бросает у туалета и бегом...
Мы с детьми собираемся, садимся в коляску и потихоньку подползаем к Храму.
Видим, как преданные расходятся уже после воскресной программы...
Заходим в кафе.
Выбираем бурфики, и тут я вижу, как дверь открывается, и заходит мой супруг, абсолютно светящийся, с искрящимися от радости глазами и говорит:
"Нас реально ждали".
В руках у него четыре гирлянды. От Сударшаны, Патита-паваны и от Гаура-Нитай - детям.
И два стакана с махапрасадными фруктами и туласи.
Рассказывает:
"Захожу в алтарную. Темно. Ну, думаю, всё. И тут замаячил луч надежды, когда я увидел свет в пуджарской. Захожу туда. Стоят два прабху, подпуджари.
Спрашиваю, спят ли Божества. Прабху отвечают, что алтарь закрыт, но Божества ещё не спят. Быстро объясняю им на пальцах ситуацию. Крым, 20 часов, родители, машина, персики, Джаганнатхи...
На что они говорят: "У нас тут два подноса с фруктами как раз стоят на предложение, а пуджари их никак что-то не забирает... Давайте и персики Ваши помоем-предложим тоже!"
И тут они все начинают суетиться: достают миски, один перебирает, другой моет и выкладывает.
Когда фрукты были выложены на поднос, с алтаря выходит пуджари. Самый-самый строгий пуджари у Божеств.
Муж ему говорит:
-Харе Кришна! Можно ли предложить фрукты?
-Так завтра и предложим!
-Понимаете, это персики из Крыма, их везли... и вкратце рассказывает "путь" этих персиков. Что до завтра они могут не дожить просто.
-Пауза. Молчание. Прабху уже думал, всё. И тут пуджари говорит: "Так, мне сейчас нужно цветы положить..."
И тут... Муж понимает, что, раз его не прогнали, значит, предложат... Внутри возникает тихая радость...
Мужу вручили гирлянды, Маха-прасад, и он пошёл искать нас.
Потом мы все вместе спустились в алтарную, и подпуджари искали уже моего мужа. Говорят: "Мы Вас ищем! Персики предложены, можете их забирать"!
-Сколько вам положить? - спрашивают они.
-Да нам пакетика хватит!
-А с остальным что делать?
-Остальное, если можно, раздайте, пожалуйста, преданным... (там ещё были преданные в алтарной, пели киртан...)
-О, конечно! Преданные уже подходят, спрашивают маха-прасадные фрукты...
В этот момент появляется пуджари. И, муж рассказывает, улыбается во весь рот. Никогда этого пуджари с улыбкой не видел он на лице...
Пуджари говорит мужу: "Джаганнатхе очень понравились фрукты! Такие сочные"!
Муж поблагодарил его и попрощался.
Мы стали выходить и встретили несколько знакомых преданных, которым досталось аж по целому маха-прасадному крымскому персику!
Когда мы ехали в машине, мы почтили эти персики всей семьей... Это просто экстаз...
Персиковое настроение!
И так приятно, что Господь принял...
Отдали персики Господу, а бедными или обделенными себя совсем не почувствовали... Наоборот, я почувствовала себя очень богатой... И счастливой...
И смешно, и страшно одновременно... Неужели Он действительно нас ждал?!...
0 notes