#у нас снова начался дождь. лил четыре недели без перерыва потом один день посветило солнышко и опять противная вода сверху

[verbalisa]

Челлендж. День 15.

Туман и дождь

Чайник выключается со щелчком, и она встаёт, чтобы наполнить кружку. Заварка лежит на третьей верхней полке слева, банка с сахаром - внизу, во втором ящике, ложки - в первом. Это рутина; ей не нужно думать, чтобы достать пакетик чая, зажать его между губами, левой рукой достать сахар, коленкой закрыть ящик, правой рукой достать ложку, открыть сахарницу, насыпать в кружку четыре ложки, закрыть сахарницу, убрать её обратно в ящик, оторвать этикетку от чайного пакетика, бросить его в кружку, залить кипятком до самого верха. Всё это проходит мимо неё, она снова сидит на стуле с уже полной чашкой, обжигающей руки. Звуки её движения, её жизни снова затухают, тонут в непрерывном стуке капель за окном.

Дождь идёт вторую неделю.

Город будто поставлен на паузу - нет машин на дорогах, нет птиц, нет солнца, только серые тяжёлые тени медленно пробираются сквозь воду. Небо серое; серо-стальное днём и желтовато-серое ночью. Свет в домах, во всех квартирах, где кто-то живёт, включен всегда. В её тоже. У неё включен свет во всех комнатах, на самую большую мощность, а когда серость становится невыносима, она достаёт из шкафа по одной свече за раз, зажигает её и смотрит, не отрываясь, пока свеча не превратится в лужицу воска.

Сейчас на столе тоже горит свеча. Этот огонёк теплый и живой, но что-то не так. Всё вокруг ещё тусклее, чем обычно, кружка в ладонях почему-то обжигает не теплом, а холодом. И в глазах мутнеет. Она спешно моргает, пытаясь снова видеть чётко, но это не помогает. Что-то белое, тусклое и холодное вьется на полу, вдоль стен, оплетает её ноги. Она вдыхает и чувствует сырость на языке, такую сырость она чувствовала когда-то на рассвете, возле реки, когда всё только просыпалось. Это туман. По её коже пробегает дрожь, и она чувствует, как онемение поднимается с кончиков её пальцев выше, выше, по бёдрам, к животу, прямо к горлу, и эта сырость забивает ей нос, не даёт дышать. Туман уже настолько густой, что тонкое пламя свечи кажется далёким светлячком. Она равнодушно следит за тем, как кружка с чаем выпадает из её пальцев на пол и наконец позволяет своим тяжёлым векам закрыться.

Туман накрывает её с головой.