#светло-серые стены

[deejay-the-first]

Moscow Library Inspiration for a large, classic open-concept living room remodel with a marble floor, a two-sided fireplace, beige walls, and a wall-mounted television

[colettedelon]

Я провожаю её на крыльце. Снег вокруг искрится ярко до боли в глазах, морозный ветер залезает под мой свитер, но пробиться под кожу больше не может. И ощущения от этого странные, покалывающие, схожие с анестезией по всему телу.

– Птица, ты за старшую. Следи за тем, чтобы она больше не ела обои, и ни в коем случае не выпускай её из поля твоего зрения. Мы договорились?

В город она уезжала с явно тяжёлым сердцем.

– Ты ведь уже под вечер вернёшься. Разве она раньше не оставалась одна?

– Оставалась, поэтому я и переживаю. Телефон ты ещё не разбила?

– Нет, но он всё равно бесполезен без сим-карты... А что?

– Я позвоню тебе из торгового центра, а ты ответь, хорошо?

– Ты не сможешь мне позвонить, я его даже не заряжала. – я теряюсь в догадках. Нужно ли пояснять работу телефона такому вездесущему существу, как она?

– Просто ответишь. Я могу и по другим предметам с тобой связаться, но понятнее для твоего поколения будет телефон.

Я только молча и часто киваю в ответ. Шутка про то, что она может всё, спустя ничтожные несколько дней после знакомства оказалась вовсе не шуткой. И теперь я всё больше убеждаюсь в этом.

– Отлично. Я тогда бегом на автобус, а на тебя, Птица, все надежды! – она трепет меня по волосам и быстром шагом уходит, аккуратно закрыв калитку.

А мне остаётся лишь закрыть за собой дверь дома.

– Слушай, зачем она вообще с нами разговаривает, если и так всё может узнать? – в полутьме я снимаю сапоги, попутно гадая, в какой из комнат её искать.

Здесь никогда не бывает полностью светло. Окна высокие и небольшие, а стены серые, обшарпанные. Правда, это не причиняет мне никакого дискомфорта, потому что мои глаза теперь превосходно видят в темноте, а свет им наоборот тяжело воспринимать. Именно это, впрочем, и делает нас отличными от людей: мы не приспособлены к тем условиям жизни, которые создали для себя люди.

– Тогда ей будет слишком одиноко. Поэтому она считает, что лучше чего-то не знать, чем знать всё.

Я нахожу её лежащей на полу в кухне под подоконником. Вернее, под его бетонной заготовкой, сам подоконник сюда никто не крепил. Она задумчиво рассматривает собственную ладонь, выставив вытянутую руку перед собой. Одета она только в майку и юбку на голое тело, а их белый цвет выглядит искусственно на фоне её обескрoвленной кожи.

– Как мы её не раздражаем? Мы ведь для неё, как дети. – я подхожу ближе. Смотрю на неё сверху вниз.

– Не смей так меня оскорблять, Птичка. – она недовольно цокает языком. – Рано или поздно ты не сможешь найти ровесников, а столетние старики будут для тебя примитивны. Это ведёт к одиночеству и очень пугает... - говорит она медленно, будто в полусне. – Но если в этот момент ты сдашься, то сойдёшь с ума. Как я. Только с её силой это означало большу-у-ую катастрофу. А она любит людей даже больше, чем свои мозги. Вот и бережёт одно во благо другому, и наоборот.

��ажусь рядом с ней на корточки, без предупреждения обхватываю её голову за затылок, поворачиваю её на себя и очень внимательно всмариваюсь в глаза. Взгляд у неё расфокусированный, застывший. Мне даже на секунду кажется, что её глазные яблоки вовсе стоят на месте, а зрачок без единого движения уставлен в потолок. Но в этот момент она оскаливает пaсть и смеётся, гладит меня по щеке.

– Я здесь, Птичка. Я всегда такая.

– И она что, не обижается на людей?

Вообще-то мне хочется сказать ей, что она не сошла с ума, что для меня она гораздо приятнее и понятнее людей... Но что-то подсказывает мне, что она не согласится со мной.

– А у нас с ней разный порог чувствительности. – её холодные пальцы нежно обвивают мою шею. – Она людей всерьёз редко воспринимает, но они и не сделали с ней то, что со мной. А для меня, считай, всё человечество – одна сплошная травма. Опасность, понимаешь? Они видят во мне зверя, а все люди считают себя охотниками. Правда, ни одно ружьё не будет лучше когтей. Лес – это моя территория, там люди беспомощные, а другие звери им не помогут. Им тоже люди не нравятся, ни к кому люди подход не нашли, даже друг к другу.

– Что мне сделать, чтобы тебе не было так больно?

Произвольно или нет, но я встаю перед ней на колени. Наверное, кроме силы, ненависти к миру и любви к ней у меня ничего нет, но это тоже немало, верно?

– Сейчас ты только можешь быть со мной. А потом покажешь, какой у тебя потенциал, и мы найдём, за что ухватиться. Ты понравишься людям. Но я скажу так: если ты не боишься меня, то ни один человек не сможет тебя напугать. – она по-животному облизывается, снова улыбается и смотрит на меня так маняще и пристально.

– Я сделаю с ними всё то, что они сделали с тобой. – мне становится жарко.

– Ты не пожалеешь.

Её голос становится ещё более низким и хрипящим. Она приподнимается на локтях, скалится рядами массивных клыков, а потом целует меня. Но гораздо больше мне нравится, как тонко и жало��но она спустя минуту скулит, пока я снимаю с неё юбку, вжимая за горло в холодный бетонный пол.

Двадцать штук пельменей я под её недовольное ворчание бросаю в кипящую воду.

– Вредно мороженные есть. Последние зубы сломаешь. – щурусь в ответ на её крайне осуждающий взгляд.

– Всю жизнь так ела, а молодым всё новшества подавай!

Она фыркает и сворачивается клубком на диване, демонстративно отвернувшись.

– Это тоже может быть вкусно.

– Да это у людей рёбра жёсткие, не об пельмени же я сломала зуб!

– Тоже верно. – охотно соглашаюсь, добавляя в воду соль.

– Ты намеренно надо мной издеваешься, да?

– Возможно. – невольно улыбаюсь. – Но я хочу продлить твою жизнь, правильно?

– А вот родись ты в моё время...

– Прислугой бы к тебе пошла работать, ага. – ставлю перед ней тарелку на стол. – Кто у нас в них?

– В них... А ты их где взяла? – она садится ровно и задумчиво хмурится.

Значит, она помнит каждого.

– Да какие ближе к дверце морозилки лежали.

– Значит, это девочка. В смысле, для тебя женщина. Она была строптивая такая, смешная. Я её выбрала, потому что у неё были такие же красные волосы, как у меня. Она забавно дёргалась, характерные люди интереснее пугливых.

Мы с ней вместе смеёмся и смотрим на пельмени.

– Только я такое не ем.

– Птица, ты меня просто поражаешь. – она театрально вздыхает и ест одна.

– А почему она сказала мне, что раньше, оставаясь дома одна, ты сделала что-то не то?

– Потому что у цемента слишком вкусный запах...

– Ты его ела?!

– А чем себя ещё занять?

Выглядит она почти виновато. Неужели она настолько не может заботиться о себе сама?.

– Как давно ты живёшь под её присмотром?

- Как только съела того священника, который забрал моё сердце. Тогда она на��ла меня и оставила у себя, но, честно говоря, сначала я не хотела жить у неё. Мне казалось, что всё может быть, как раньше. И только потом они...

Она замирает.

– Ты можешь мне рассказать, если захочешь. Не обязательно сейчас.

– Они здесь были... – она оглядывается вокруг расширенными глазами. – Они потом всегда приходили, но меня тоже обидела моя смeрть, а я ведь к ним не ходила...

Я быстро сажусь рядом с ней, обнимаю, тысячу раз целую в висок. Мне знакомо то, что происходит с ней, но она бы не видела галлюцинаций, если бы не винила себя. Её нужно защищать больше от самой себя, чем от людей.

– Когда они опять придут, пообещай им, что я найду их и сделаю им куда больнее, чем ты. – мне удаётся поймать её напуганный взгляд.

– И ты найдёшь?..

– Да. Я сделаю для тебя всё, и это в том числе.

Её взгляд заметно проясняется. Я даже кожей впитываю воспоминание об уверенности в её глазах. Мы ещё очень мало друг друга знаем, но уже сейчас я отлично понимаю, что хочу быть для неё твёрдой почвой под ногами. Впрочем, инициатором наших отношений была именно я, и больше всего мне хочется очаровать её.

Пока она через окно выбралась погулять во дворе, я решила изучить содержимое книжного шкафа. В общем-то, кроме литературы на самых разных языках, там было только письмо. Очевидно такое же старое, как и сами книги.

Развернув кривой самодельный конверт, я увидела внутри записку о поздравлении с днём рождения, предназначавшуюся ей. Отправитель в шутливой манере уговаривал её больше не еcть людей, и, судя по бурым пятнам на бумаге, её это задело.

От размышлений меня отвлёк собачий лай. Здесь живёт много собак, она специально кормит их тем же, что ест сама, чтобы при встречи с людьми они устраняли любую угрозу. Так меньше проблем, и к такому мясу собаки привыкают довольно быстро. А мы сами не пахнем людьми, на нас эти собаки не агрессируют.

Но конкретно этот лай звучал даже не сказать, чтобы агрессивно...

Я бросилась к окну, выходящему во двор, разглядывая заснеженную поляну в уже спустившихся сумерках. Большая беспородная собака с широко раскрытой пaстью бесновалась вокруг дома, пока она сидела под окном, разглядывая прoкушенную животным ладонь.

– Что случилось? – спрашиваю тихо, не в силах оторвать взг��яд от её раны.

Она молча и быстро забирается в окно вместе с хрустом собственных суставов, а потом осторожно закрывает его. Тащит меня на пол, чтобы через окна увидеть нас было сложнее.

– Я тебе ещё не всё успела рассказать... Хотя ты молодец, очень много спрашиваешь.

Я беру её ладонь в свою, тщательно рассматриваю уже затягивающиеся следы собачьих клыков.

- Моя крoвь уже давно свернулась внутри меня, вся, без исключения. А веду я не очень аккуратный образ жизни, добавим к этому заражённость моих внутренностей радиацией и поедание кого попало. Ведь я не знаю, какие болезни носил в себе тот или иной человек... – её прерывает удар по входной двери.

– К нам сейчас ломится собака, которая тебя укусила?.. – мне становится как-то не по себе, хотя что нам может сделать какое-то животное? Ведь так?..

– Исключения случаются, животные иногда не просто боятся моего тела, а наоборот нападают из-за ужаса. А я являюсь довольно серьёзным переносчиком разных инфекций, и...

Собака на улице по всей видимости догадалась пытаться пролезть в окна на кухне.

– И что? – в горле у меня резко пересыхает.

– И это бешенство, Птица... – она тяжело вздыхает.

– А что нам может сделать какая-то собака?

Мы с ней осторожно и как можно тише отходим в дальнюю комнату, закрывая за собой дверь. Хоть в этой двери по факту и нет особого смысла.

_ Понимаешь, наше тело просто хорошо регенерирует. Но оно всё ещё физически уязвимо, мы ведь не боги. Не уязвима только она, из-за силового поля, которое ставит на что и на кого угодно, если захочет. – она стоит рядом со мной под дверью, нервно переминаясь с ноги на ногу.

– А она и нам может его поставить?

– Да. Если, конечно, узнает, чем мы здесь занимаемся. – с готовностью кивает.

– Слушай, я и поверить не могу, что мы прячемся, как люди. Мы разве ничего не можем сделать?

– Можем, конечно же. Просто рисковать тобой не хочется. А я легко могу откусить животному таких габаритов голову, если ты пообещаешь не вмешиваться.

Я раздражённо вздыхаю, но её слово явно было последним. К тому же, как раз в этот момент на кухне раздаётся звон выбитого стекла, а затем громкое падение и низкое рычание.

– А ты сама точно ничем не рискуешь? Почему вообще бешенство так быстро развилось, оно точно появилось из-за тебя? – счёт идёт на секунды, и я это прекрасно знаю. Просто мне страшно её отпускать одну.

– Нет, мне уже не сделать хуже. А развился этот вирус в собачке так, потому что внутри меня сплошная радиоактивная масса, и моя крoвь при попадании в обычный организм скорее переварит его, чем сама переварится. Я ведь... Не просто тело. Всё куда глубже. Так ты мне обещаешь? Пожалуйста, Птица, это совсем не опасно.

Её брови жалобно поднимаются. Я быстро целую её и соглашаюсь, с трудом мирясь с фактом своей неосведомлённости относительно происходящего вокруг. Но если она уверена, что мне могут навредить, стоит ей верить, потому что опыта у неё точно больше.

Я открываю ей дверь, и вижу промелькнувшую на её лице улыбку облегчения. Она быстро снимает с себя и без того несущественную маечку, становится на четвереньки, прижимается к полу и утробно рычит. Я рассматриваю её огромные белые крылья, прижатые к спине. А собака ещё не успевает выйти из кухни, как она кидается на неё, прямо к её морде. От её внезапного крика уши у меня буквально закладывает, и, судя по дрогновшему стеклу в окне комнаты, заложило бы их у кого угодно.

Я прикрываю за собой дверь, чтобы собака не заметила меня и не добавила ей проблем, и только сейчас замечаю свой лежащий на подоконнике телефон.

С идущим вызовом.

Спешно подбегаю к нему и беру трубку.

– Ну что, справляетесь там без меня? – спрашивает она из моего выключенного телефона.

– Господи, как я рада тебя слышать! – я с облегчением выдыхаю. На заднем фоне раздаются собачий лай, её визг и звон бьющейся посуды.

– Птица, что у вас там происходит?.. – звучит она не взволнованно, скорее серьёзно.

– У нас... У нас собака... В дом забежала. Бешеная.

В ответ она страдальчески мычит.

– Есть смысл мне лечить эту собаку, или она её уже съела?

– Ну, я думаю... – снова подхожу к двери и осторожно выглядываю в коридор. Из него я легко могу увидеть, как она сидит напротив включённой закрытой духовки. – Я думаю, что она её приготовит в духовке...

– Её бы гениальность, да в мирное русло... Купить вам йогурты? Помянем как раз.

– Да, а что ещё ты купила?

– Много чего. В основном для дома, спички там, свечи, точильные камни для ножей. Но еду тоже купила, тебе ведь нужно хорошо питаться.

– Спасибо. Я думаю, что она обрадуется.

– Да, скорее всего. В общем, ждите меня, сейчас найду, чем буду отмывать духовку, и пойду такси встречать.

– Погоди, а это не опасно? – я хмурюсь. Слишком часто она говорила, что перед людьми нам лучше не маячить.

– Нет, конечно. Я не оставлю водителю воспоминания о себе, а видеорегистратор ничего не запишет. Не волнуйся.

– Хорошо.

Она «вешает трубку», а я выхожу к ней.

– Как тебе это вообще в голову пришло? – целую её в лоб, сажусь рядом на пол.

– Ну, это забавно. – она хихикает, вся перемазанная крoвью. – Зато, нас не съели!

Я обнимаю её, рассматривая запёкшуюся крoвь на её талии. Умиротворённо прикрываю глаза, пока она перебирает мои волосы. Я всегда засыпаю, когда она гладит меня по голове, с ней я чувствую себя в безопасности, как бы это парадоксально ни звучало.

[geos55]

Как превратить маленькую кухню в просторное и функциональное пространство

Маленькая кухня — частое явление в современных квартирах, но это не повод жертвовать комфортом. Компактное помещение можно сделать стильным, уютным и максимально удобным для использования (https://geos55.ru/). В этой статье мы расскажем, как визуально увеличить пространство и грамотно организовать его.

Светлые цвета и правильное освещение

Чтобы кухня казалась больше, выбирайте светлую цветовую гамму. Белые, бежевые, пастельные и светло-серые оттенки отлично подойдут для стен, потолка и мебели. Глянцевые поверхности добавят глубины за счёт отражения света.

Освещение — важный элемент. Комбинируйте верхний свет с локальными источниками, такими как светодиодные ленты под шкафами, точечные светильники и настенные бра. Максимально используйте естественный свет: замените плотные шторы на лёгкие полупрозрачные занавески или оставьте окна открытыми.

Организация хранения и многофункциональная мебель

Каждый сантиметр площади должен быть полезным. Устанавливайте шкафы до потолка, чтобы задействовать вертикальное пространство. Внутри используйте выдвижные ящики, органайзеры и разделители.

Многофункциональная мебель — отличный способ сэкономить место. Это может быть складной стол, убирающийся к стене, мобильный остров на колесиках или складные стулья, которые легко спрятать под стол.

Использование вертикального пространства

Стены можно использовать для хранения. Установите магнитные держатели для ножей, рейлинги для полотенец и посуды. Настенные полки подойдут для специй, трав и декоративных элементов. Пространство над холодильником и дверью отлично подходит для редко используемых вещей.

Встроенная техника

Встраиваемая техника экономит место и делает интерьер более гармоничным. Например, холодильник, духовка или посудомоечная машина, скрытые за фасадами, создают цельный облик. Для маленькой кухни подойдут узкие модели или комбинированные устройства, такие как микроволновка с функцией духовки.

Зеркала и стеклянные поверхности

Зеркала визуально расширяют пространство. Разместите зеркало на стене или используйте зеркальные фасады шкафов. Стеклянные двер��ы и столешницы добавляют лёгкости интерьеру.

Минимализм и порядок

Избегайте перегруженности деталей. Выбирайте лаконичные формы мебели, скрытые ручки и минималистичный дизайн. На виду держите только самое необходимое, а всё остальное убирайте в шкафы. Такой подход создаёт ощущение порядка и простора.

Эффект открытого пространства

Если планировка позволяет, объедините кухню с гостиной или столовой. Уберите стену или замените её барной стойкой. Если это невозможно, создайте иллюзию открытого пространства с помощью одинаковой отделки пола и стен в смежных помещениях.

Удобный рабочий треугольник

Правильное расположение плиты, раковины и холодильника помогает сделать процесс готовки удобнее. Если место ограничено, минимизируйте расстояние между этими элементами, чтобы не тратить лишнее время на перемещения.

Складная и выдвижная мебель

Складные и выдвижные элементы — идеальное решение для маленькой кухни. Это может быть выдвижной стол, складные стулья или встроенная разделочная доска. Эти элементы легко спрятать, освобождая пространство.

Мелочи, которые создают уют

Детали играют большую роль в восприятии пространства. Крупная плитка на полу или фартуке делает интерьер цельным за счёт меньшего количества швов. Мебель на ножках добавляет лёгкости, а живые растения оживляют пространство. Текстиль, подобранный в тон стенам, завершает образ кухни.

Применяя эти рекомендации, вы сможете превратить даже самую компактную кухню в уютное и стильное пространство, где каждая деталь будет работать на ваш комфорт.

[mydeepdarkness]

Её взгляд - самый печальный и одновременно самый холодный. Я никогда не видел человека, в чьих глазах было столько пустоты и безразличия. Она не умеет чувствовать. Её холодный взгляд пронзает меня, как кухонный нож - чётко и слаженно, без единой ошибки, будто она всю жизнь только это делала, выработав такой идеал в действии. Она - опытный хирург моего тела, заставляющий меня чувствовать ужасную боль. Мы сидели у меня в комнате, по-прежнему на своей волне - она на безразличие, а я, как маленький влюблённый мальчишка, всё никак не мог на неё насмотреться. Каждый раз у меня чувство, будто я впервые вижу её выразительные черты лица, в которых заключено всё вселенское умиротворение. Мёртвое умиротворение. Я никогда не видел, как она плакала. Даже не так - вызвать у неё хоть какую-то эмоцию было для нас всех достижением. Её часто называют машиной из-за постоянного выражения лица, но видели бы вы, как прекрасен мимолётный момент, когда на её лице играет улыбка. Настолько редкое явление, настолько сложно его добиться, что, увидев это, хочется просто запечатлить момент. И вот, пока я любовался ею, она неожиданно подняла свой томный взгляд и спросила: - Что люди чувствуют, когда целуются? - Что чувствуют? - переспросил я, но она не ответила, - Знаешь, это настолько прекрасно, как бодрящее кофе с утра или холодный душ в жаркую пору, но не сравниться с тем чувством, когда ощущаешь губы человека. Всегда хочется ещё и ещё. - С каким таким чувством? - вновь спросила она, немного округлив свои светло-серые глаза. - Чувство, будто у тебя внутри есть сосуд, который при поцелуе наполняется теплом. - Покажи это. У меня всё свело в груди. Я не знал, что ответить и просто молчал, глядя на то, как вечерние лучи солнца, которые уже не грели, падают на её карамельные локоны. Знала бы она, какое желание я испытываю сейчас. - Помоги мне, - вновь сказала девушка, не сводя с меня свои кукольные глаза. Её тело колыхнулось, и лучи переползли с её волос на стену. Медленными, не до конца решительными шагами она подошла сначала к краю дивана, а потом уселась ко мне на колени, отложив в сторону мою гитару. Я просто не мог поверить в то, что сейчас происходит. Как это может быть, чтобы она, та, которую я так люблю, та, что вечно холодная, как айсберг, могла сделать такое со мной? Чем я заслужил её внимания? Почему именно во мне нашла помощника? Я не тот, кто может её обидеть или тот, кто станет сейчас поддаваться желанию. Может, это всё будет ошибка? Но её губы так близко, и они такие сочные... И всё же, не в силах сдерживаться, я нежно провёл рукой вдоль её тонкой талии. Она миниатюрная и неуверенная, что вызывает чувство, будто её тельце можно сломать или разбить неловким движением руки, как тот сосуд, про который я говорил только что. Моя нежность и аккуратность подтверждает это - не хочу причинять ей неудобства. Другая рука коснулась мягкой холодной кожи щеки. Потянув её к себе, я впервые смог почувствовать её губы - такие нежные, как сливочное мороженое, такие сладкие и лёгкие, как сахарная вата. И всё же, сам поцелуй был вкуса молочного коктейля, который она пила недавно. Внутри меня боролись непонятные чувства, будто взрывались новогодние салюты, заливая красками моё лицо. - Ничего, - сказала она после нашего поцелуя, - Я ничего не почувствовала. Ничего. Одно слово пронзило мою грудную клетку, не оставляя шансов на выживание. Ничего она не чувствует. На следующий день я её не видел. Ночью спалось плохо, поэтому пришлось мучить стены моими печальным аккордами. Думаю, зря родители уехали в эту командировку. Будь они дома, я бы хоть попытался заснуть под скучные видео в интернете, но всё сложилось так, как случилось - меня мучали тревожные мысли и не зря. Мой аккорд был сбит звонком в домофон. Кинув быстрый взгляд, я даже удивился: три часа ночи. Какого же идиота принесло сюда? Но на сердце было неспокойно, поэтому я, пересилив свои принципы, всё же отложил гитару, встал с кровати и ответил. Это была она. Услышав её всхлипы, меня будто пронзил удар током. Самые ужасные звуки, которые я слышал, были заключены в трубке от домофона. Этот самый звук был от меня не так далеко - шесть этажей ниже, но его удары отзывались во мне так сильно, будто были постоянно здесь, отталкиваясь от стен коридора, как мяч. И вот она здесь - стояла передо мной вся такая маленькая и зажатая, загнанная жизнью. С её хрупких плеч падали капли ночного дождя. Такие же капли были у неё на лице, но вызванные каким-то горем. - Я почувствовала то, что ты говорил. И тут я ощутил, как земля уходит из-под ног. Неужели она обдумывала сегодня то, что было между нами вчера? Неужели она всё же могла почувствовать это? И я почувствовал ту лёгкость, то окрыляющее чувство, будто я парю над небоскрёбами тысячи городов. Прилив сил так и требует об��ять то, что способствует наполнению моего внутреннего сосуда. Этот трепет порхающих мотыльков, шелест довольных крыльев должен отражаться от моей оболочки и вырываться наружу, заставив почувствовать моё счастье. Наше счастье... Если это действительно так, то почему же она плачет? И вот я разбит. Не в этом дело. Совершенно не в этом. Это всё он - наш общий друг из компании. Мой друг детства. Тот человек, которого я знаю лучше, чем себя. Именно тот, кто просто играется с девушками, как с перчатками. Именно его она полюбила? Того, кто не достоин её, такую сложную и настолько, оказывается, ранимую... Вернее, это для него. Именно он сумел её раскрыть. А что я? Я просто парень, который искренне её любит. Обычный парень, готовый сделать для неё всё, что только пожелает. Сколько же я нежности и ласки вкладывал, сколько пытался не испортить и понравится - всё это теперь сгорело в пожаре боли, обжигающего каждый сантиметр моей души. Он сказал, что я несу полный бред. Она даже поверила в его слова, но когда он сам продемонстрировал это, то... Она почувствовала, а он просто сладко посмеялся, сказав, что ничего не чувствует такого. Пересилив в себе всё, что только можно, я ничего не смог сказать. Я дал ей сейчас только то, что смог - это свои тёплые объятия. Кто же знал, что они станут для меня последними. Её объятия стали напоминать острые шипы роз, готовых разорвать в клочья всю мою ничтожную оболочку - у неё это вышло. Однако, как же больно от мысли, что мы сейчас тонем в одной лодке, только я из-за неё, а она из-за него.

[arhimas-press]

Дизайн этой одесской квартиры на контрастных цветах: белой кухонной мебели на контрасте серый фартук, светлые полы, прямоугольный обеденный стол светло серые стены. Черно-белые фотографии в рамках по всей квартире. Только одесская студия Архимас умеет выполнять скандинавские интерьеры – практичные строгие линии и сдержанная элегантность.

[marys-books]

Голос из будущего

Глава 4

Она стояла бледная, потупив взгляд в землю, слушая наставления родителей. Ей казалось, будто она вот-вот упадёт в обморок, однако продолжала держаться. Ветер дул прохладный. Небо было забито густыми облаками, в дырах между которыми иногда вылезало солнце.

Идя вперёд, Элиза ощущала, как в спину ей смотрят все жители деревни. Кто-то плакал, некоторые перешептывались. Она делала всё, чтобы сдерживать слёзы. Дошла до хилого моста, который почти развалился и скрипел под ногами. От моста надо было повернуть направо и пройти примерно полкилометра. Для Элизы это было небольшое расстояние, которое она преодолела быстро. Села на скамейку и стала ждать.

Раздался звонкий гудок. Выглянул из-за угла свет фар, а затем и сам поезд. Среди старой, запустелой станции новый, сверкающий огнями поезд выглядел чем-то лишним и неестественным. Прошла всего минута, и почти пустые вагоны вновь устремились вперёд своими скользящими линиями. По всей платформе шла лишь одна женщина. На ней было лёгкое платье, небольшая сумка на плече, собранные в пучок волосы сияли чёрным. Одежда была практичнее и красивее, чем деревенская, это Элиза подметила сразу. Для неё вообще всё с того дня разделилось на деревенское и городское.

Подошедшая девушка выглядела молодо, гораздо моложе, чем представляла её себе Элиза. У неё с мамой Элизы разница была в пять лет, а внешне во все двадцать.

— Тебя зовут Элиза? — спросила девушка звонким голосом.

— Да.

— Я твоя тётя. Пойдёшь со мной?

Элиза встала. Она пошла за тётей к стойке. Сделав несколько нажатий на экране и приложив браслет, тётя пошла на другую сторону платформы.

— У тебя с собой никаких вещей нет?

— Нет.

— Ничего, — улыбнулась она, — купим новое.

Подождали две минуты. Пришёл поезд. Такой же новый, сверкающий. Тётя нажала кнопку, дверь открылась. Оттуда п��хнуло другим, неестественным воздухом. Элиза села у окна. Лесные пейзажи пролетали так быстро, что сливались в единое зелёное полотно. Слёзы снова подкатили к глазам. Неужели всё так и закончится…

— Элиза, — сказала тётя, изучающее смотря на неё. — А что ты вообще знаешь о городской жизни?

— Много знаю. Мне рассказывали. И к нам пару раз приезжали те, кто уезжал из деревни в город. Они тоже говорили. Я думаю, быстро освоюсь.

— Надеюсь.

Лес резко заменила единая стена серого города. Несмотря на то, что было светло, многие огни горели, один ярче другого. Цвета менялись, быстро ослепляя. Поезд ехал по городу не больше десяти минут, прежде чем остановиться. Тётя не выходила ни на первой, ни на второй станции, и лишь когда поезд стал тормозить в третий раз, она двинулась к двери, тронув Элизу за руку.

Они вышли. Элиза новый, незнакомый ей запах — запах города. Сверкающие таблички из всех углов кричали о своём, перебивали друг друга, создавая тем самым какофонию; люди, толпы людей поразили девушку, видевшую за свою жизнь не более трёх десятков человек. Шум, что стоял на улице, был под стать свету, украшавшему серые стены.

В первые мгновения Элиза застыла в ступоре. Её толкали и двигали из стороны в сторону, а она всё не могла пошевелиться, не осознавая, что происходит. Тётя схватила за руку и повела к выходу. Элиза слабо понимала, что только что произошло, тяжело дыша, села в машину тёти. Воздух ещё в поезде показался ей неестественным, а теперь его и вовсе заменили на какую-то подделку, которую организм очень быстро обнаружил и отказался принимать. Пытаясь захватить как можно больше воздуха, Элиза смотрела на яркие таблички и слушала безумную симфонию города.

— Ты как? — спросила чуть позже тётя, с беспокойством смотря на Элизу.

— Всё хорошо.

— Как тебе город? Первое впечатление?

— Здесь всё так… шумит? Не только музыка, но и краски тоже шумят. Здесь очень шумно.

— Да, на природе гораздо спокойнее. Но это город, его ритмы, так что придётся привыкать. Я помню, когда совсем маленькая приезжала из деревни осенью, мне тоже поначалу город слишком шумным казался. Но вскоре я привыкала. Может, потому что родилась здесь.

Не прошло и двадцати минут, как они въехали во двор. Когда Элиза вышла из машины, дыхание её перехватило на этот раз от огромного дома, с гигантскими тонированными окнами, уходящего прямо в небо. Такие высокие и широкие дома создавали огромный квадрат, внутри которого помещались детский сад, начальная школа, поликлиника и парк, который окружала парковка. Это была поистине гигантская территория.

— А с внешней стороны ещё магазины и другие школы, — добавила тётя. — Таких секторов в округе ещё три. В общем, стандартное строение. До центра двадцать минут на машине.

Прикосновением браслета тётя открыла дверь в подъезд, а затем и в квартиру, которая располагалась на двадцать третьем этаже. Внутри пахло примерно также, как и в поезде; гораздо лучше, чем на улице.

— Дом! Температуру воздуха повысить на два градуса, влажность поднять до нормы, — говорила тётя громко. — Поставить будильник на завтра на восемь утра и погладить моё новое платье с фламинго. Налей ванну с розовой пеной. Отбой.

Пока она говорила это, успела снять обувь — также поступила и Элиза — и тётя позвала её за собой. Вошли они в первую, огромную комнату. Со стороны двери стоял мягкий диван во всю стену с пышными красными подушками, перед ним — хрустальный столик с красной вазой. По обе стены стояли шкафы для мелочей. Также среди одного шкафа была замаскированная дверь, которую едва ли можно было заметить. Окно во всю стену перед диваном закрывал чёрный экран.

— Это гардеробная, — знакомила с домом Элизу тётя, — моя гардеробная.

Она открыла дверь у шкафа, позади которого оказалась ещё одна полноценная комната, где стояли стиральная машина, гладильный аппарат и сами вещи, начиная от зимних курток, заканчивая летними шляпками.

— Идём дальше. Это у нас столовая.

Средних размеров помещение. У окна во всю стену стоял стол человек на шесть и два стула по краям. В углу комнаты стояли изящные вазы в метр высотой, из которых торчали ветки с красными цветами. Дизайн столовой походил на дизайн гостиной: те же белые стены, ярко-красные стулья, как и подушки в гостиной, местами встречались чёрно-белые полоски, изящные линии поражали своей гладкостью. Элизе, никогда не бывавшей в городской квартире, она казалась раем.

В том же стиле хайтек были ещё три жилые комнаты. Все они были не такими уютными, как хотелось бы Элизе, но зато соответствовали стилю квартиры. Красные подушки и покрывала, светильники того же цвета на чёрных тумбочках. Из окон в пол открывался вид на парк, школу и детский сад.

— Сюрприз! Твоя комната!

Элиза медленно вошла. ��та комната выглядела несколько по-другому. Во-первых, здесь было меньше красного, только подушки и свет из-под кровати. Во-вторых, расположение мебели и комплекция поменялись. Сразу при входе, у левой чёрной стены, стояла высокая невесомая кровать, а к двери она резко опускалась, превращаясь в диван. Напротив висел экран в полстены. Неподалёку от кровати была дверь в гардеробную, рядом на другой стене огромное трюмо со множеством ящичков, письменный стол с двумя стульями.

Элиза замерла. Да о такой комнате она могла только мечтать!

— Нравится? Всё, что не устраивает, заменим.

— Мне всё очень нравится. Очень. Спасибо. Я теперь буду здесь жить?

— На данный момент — да. Если тебя что-то не устраивает, мы можем…

— Нет. Мне всё нравится.

— Тогда открывай гардеробную!

Элиза оглядела комнату в поиске ручки. Обнаружив её, подошла к двери и открыла. Гардеробная Элизы была меньше, чем у её тёти, но зато в ней была только одежда. Уйма одежды! Да у всех Лесников вместе взятых не было столько одежды, столько висело в этих шкафах.

— Я прикупила тебе немного, на первое время. Не знаю, сколько из этого подойдёт, но что-то точно должно.

— Мне бы столько одежды на всю жизнь хватило. Спасибо. Спасибо огромное!

[vaedesign]

Уютный и технологичный интерьер выполнен в современном стиле с монохромными и спокойными оттенками покрытий. Современная архитектура легкая и монументальная одновременно, пространство создано для человека, а человек дополняет его. Работа архитектора заключалась в том, чтобы скрыть все технологии и функции, создать фон и комфорт для будущих жильцов, дать возможность трансформации пространства под разные сценарии жизни. Безупречные светло-серые стены буквально заливают пространство светом. Внутреннее пространство радует очень просторными и яркими деталями. •••••••• The cozy and technological interior is designed in a modern style with monochrome and calm shades of coatings. Modern architecture is light and monumental at the same time, the space is created for the person, and the person complements it. The architect's job was to hide all technologies and functions, create a background and comfort for future residents, and enable the transformation of space for different life scenarios. Impeccable light gray walls literally flood the space with light. The interior space pleases with very spacious and bright details. project #LOGOYSK_VAE More https://vae.by/interior/dizajn-domov-i-kottedzhej/logoysk/ | Design & architecture www.vae.by +375291657454 design@vae.by #VAEdesign #VAEarchitecture @vae.by Interior art by @lanaleto.art (at ЖК "Левада") https://www.instagram.com/p/Cj5hOBVqP49/?igshid=NGJjMDIxMWI=

[anna-dobracheva]

Один из сложных видов съёмки - в помещении со смешанным светом. Когда у тебя из окна, как основного источника света, холодный свет без солнца, в одном углу лампа с синим светом, между ними с теплым и как вишенка на торте - рефлекс цвета от стен. Очень часто в общедоступных местах (отелях, офисах и т.д.) стены красят в светло-бледный цвет. Но он может быть серым, голубым, салатовым, персиковым, бежевым. И вроде бы ничего, они же светлые, даже кажется почти белые, но и такая малость оттенка даёт свой рефлекс на объекте съемки. В нашем случаи стены были нежно персиковые, из-за чего кожа на большинстве фотографий получалась перена��ыщенной и тёмной. Как минимум такие съёмки необходимо проводить хотя бы со вспышкой, а лучше хотя бы с одним импульсным светом, чтобы перекрыть разность световых оттенков в помещении. Хорошо, если в помещении белый потолок, а если ещё и стены белые, серые или хотя бы холодного бежевого оттенка - это вообще замечательно. Но увы, такое бывает редко. В нашем случаи съемка была с очень малым бюджетом, из допоборудования была только вспышка и ограничение по времени. Поэтому я поставила себе цель достичь максимально нейтрального освещения и цветовой гаммы. А всё остальное исправлять и вытягивать уже в Фотошопе. На это может уйти до 1 месяца. Если стоит цель сделать, отредактировать и отдать фотографии в течении 2-3 дней, то лучше сразу позаботиться о дополнительном световом оборудовании, чтобы на этапе съёмки получить максимально качественную картинку и в дальнейшем лишь подчеркнуть детали. Либо попрощаться со сном своим и возлюбить Фотошоп, как ближнего своего. #AIDphoto #AID_студия #AID_женщина #сьемка #отель #новотель #новотельновослободская #оретуши #ретушь #сложныйсвет #рефлекссвета #какснимать #подготовкакфотосессии #фотосессиявмоскве #фотосессиявстудии (at Новослободская улица) https://www.instagram.com/p/CL68yChhj_u/?igshid=wicqgpe8c8ua

[arifallenstar]

Отрывок из легенды лиги «Девы-Спасительницы»:

«Мы верим в ��атерь нашу «чистую», и готовы чтить её природные способности.

Пусть её сила заключается в экстремальной выносливости, но восстав из спящих, она спасёт безумное человечество от гнёта сильных физически, и уравняет права двух особей. Мы готовы дарить любовь и веру каждому встречному, и мы будем продолжателями жизней по обоюдному согласию… Но никогда по принуждению. Ибо в этой стихии рождаются монстры, насильники мира светлого.

Мы принимаем силу нашей Матери, и уважаем «холодную» кровь, бегущую по жилам фиолетово-синим. Пусть она купается в водах среди обломков серого льда, но не захочет отречься от сестёр далёкого прошлого. Покинув вотчину льда, протянет руку слабой половине уцелевшего человечества»

Она решила привязать верёвку, ибо странно он себя повёл. Если первый раз можно простить из-за геологических ищеек, предназначенных для обследования пещер, то сейчас он просто побежал вперёд, увидев какую-то тень. Он не хотел сознаваться, но погнался за очертаниями потерянной дочери. А может, его супер-интерфейс дал сбой? И дух бунтарского, бескомпромиссного штурмовика, оказался надломленным, а в эти «трещины» ворвались галлюцинации.

Так или иначе, Эвелин увидела череду слабых образов, вспыхнувших в его воображении. Они нечёткие, чувства к ним — неопределённые, и тень существа, за которым последовал, за собой поманила как за мечтой. Воздух тот, которым дышит, имеет слабовато-приторный манящий вкус, дух которого подтверждается в каждом обманчивом взгляде голубоглазых звёздочек, вшитых в тело ледника.

«Может, микроорганизмы выделяют галлюциногенные вещества»? — подумала Эвелин, но следом — развернулась, чтобы вручить ему маску для дыхания. Он хоть сильнее человека раз в сто, но состоит из материи искусственного происхождения, немногим отличающейся от человеческой.

Эвелин посмотрела себе под ноги, где очутился примитивный инструмент для защиты дыхания. Но не её положение вызвало смятение, а тот жест, с которым брошена — в его движении прослеживается новорожденная ненависть. Понимая, что ведёт его в тупик, оказывает ей сопротивление.

Пещеры менялись одна за другой почти моментально. Узкие ершистые проходы как арки-коридоры, чесали им руки и ноги, цепляясь колючим «оперением» инея к одежде. И всегда изгоняли их прочь своим мерзким видом. Тёмно-серые островки на скользких поверхностях стен, указывали ей на очередное место поселения колоний микроорганизмов-криофилов. Дотрагиваться не было нужды, чтобы удостовериться в шершавом, как язык лошади, поверхности. Но всё ещё присут��твовало нездоровое влечение упасть в объятия льда, приклеиться к нему голышом, сорвать маску с лица и вылизать целиком…

Эва то и делала, что игнорировала мысли, шептавшие назойливые, хвалебные оды тем шершавым пятнам. В них всматриваться невозможно… более того — опасно, рискуя окончательно свихнуться от навязчивых идей; превратиться в больное существо, пожирающее заражённый лёд. Насколько хватало смелости, она отворачивалась, ожидая затухания гулкого шума в ушах.

Она устала кричать. Своё эхо пугало не меньше самих обитателей пещер, да и казалось, что всё пространство нестабильное, слепленное из соплей ледника. Как только её звонкий голос разлетится во все края, — как волна на море, одним дыханием снесёт все хрупкие надстройки. Ледяные стены, особенно гладкие, отполированные водой, могли десятки раз бросаться её словами, искажая при каждом последующем до жёванного мычания.

Но шершавые пятна очень лихо впитывали каждый звук. Возможно, внутренние полости являлись источником его пути, или же микротрещины поглощали воздух, вместе с которым убегает резкий звук. И потому звонкий удар капель о поверхность стаканчиков-луж с талой водой… и даже робкое дыхание пещер, воющий гул, вечный скрежет за спиной, — ускользали как песок сквозь пальцы. Но, может, в исчезновении звука виноваты микроорганизмы?  И «скрипучие» шаги, на самом деле, проглатывали тёмные пятна — пещерные колонисты.  

Они боялись света. Каждый раз, когда Эвелин пыталась направить на пятна голубенький глазок фонаря, желая узнать их истинный окрас, «живая» штукатурка спадала с предательским шорохом, рушилась вся стена на несколько десятков сантиметров вглубь почти до ледяного основания. Но микробы, считая себя истинным хозяином мрачной пещеры, как муравьи-солдаты «нападали» на неё. Кашица взрыхлённого льда, обвалившаяся резко, немедля атаковала её ботинки, затем — ноги, быстро подбираясь к верху. Обзаведясь липкой слизью, они покрывались немеющим холодом, а сопротивляться почти невозможно — «хищные» микробы, словно цемент, бешено рвались к поверхности тела, склеивая обе ноги в бетонную глыбу.    

Спас её всё тот же свет, когда от неожиданности упала на спину, пытаясь вызволить ��оги. Лишь краем глаза заприметила спину своего проводника, беспечно шагающего к переходу в новую пещеру. Кричать не было мочи, а липкие комки вовсю копошились в ногах, стремительно подбираясь к поясу. Не удивительно, что свет для них враждебный — научились обходиться без него.

Занудный и сопливый затылок почти не беспокоил. Голова гудела, волосы, особенно в местах взаимодействия с талой водой, стекающей из потолочных гирлянд-сосулек, сделались жёсткими словно солома, заряженными норовом сомкнуться в толстые клочки. Она их приглаживала, расправляла и успокаивала как могла, но чувство, что каждый кубический сантиметр ледника и пещер пропитан той зловонной атмосферой дохлятины, больше вызывало тошнотворную икоту…

Влага и спёртый воздух пещерной атмосферы делали мерзкую работу, удерживая температуру всегда около нуля. Почти всюду, где имелись следы вековых воздушных ходов, — кривые овалы, искусно и нагло были залеплены колониями недружелюбных микробов. Эва пыталась их дразнить, пробивая дулом винтовки корочку из льда, ломая их целые поселения и микроскопические мегаполисы. Дальше, под поверхностью их мира — лёд ещё более твёрже, словно бетонный монолит… Но излучал слабоватое, пурпурное свечение. Кристаллы обледеневшей влаги, словно по команде, зажигались отдельными звёздами на небе, мерцали бело-голубыми огоньками. И затухали медленно.

У неё не возникло сомнений, что стена — штучная, не природой сделана, — один в один как железобетонная одного из тысяч высоченных небоскрёбов… Но чем-то пропитана, неким клейким цементирующим материалом; идеально гладкая и ровная, с характерными бороздками, пересекающимися крест-накрест. «Неужели микробы на такое способны»? Одно знала точно, что природа не использует прямые линии.

Рик тащил как бык. Её стали бесить его издевательства, бесконечное дёрганье за верёвку, от чего только спотыкалась, едва ли не падая. Имея гнусную привычку бормотать себе под нос, её дразнил не нарочно, от чего всегда получал ответ в виде обратного толчка. Но он вяло шатался, имея большой вес; ломал ледяные высокие «пни» и бесшумно проваливался по грудь. Его поражение было маленькой победой — получив преимущество во времени, не упускала момент поторговаться за роль быть в��жатой в этом забеге. Сам он выбраться не мог, и приходилось идти на уступки, вновь принимая поражение в интеллектуальном сражении.

Последняя, длинная пещера вот уж столько времени не давала шанса Рику нащупать связь со своими «собачками», зависшими где-то в параллельном мире. Он ходил кругами, всё меньше обращая внимания на препятствия под ногами, издавая чуть ли не звериный рык. Истомлённая девушка за ним не успевала, и попадала в мерзкое положение, от чего не могла не беситься, — дёргала верёвку со всей силы, утаскивая и его за собой. Это был единственно верный способ привести его в чувства, напомнить о себе, но только так, — падая назад, он вспоминал о ней.

Потолок — не настолько высокий чтобы расхаживать, разинув рот. По мере уменьшения пространства, рассеянный свет, отражаемый отполированными льдами, предпочитал оставаться в главной пещере, где ему уютней всего. Рик же таращился вверх, как велел навигатор. Вот уж третий круг намотав по всей пещере не одну сотню метров, он остановился, мёртво уставившись в игольчатый потолок, повисший над горкой. Туда, где лучи фонарей, растворяясь в кромешном мраке, терялись в догадках.

— Это и есть твой выход? — выкрикнула как можно громче через маску.

Но он продолжил всматриваться в серый полумрак, нацеливая навигатор на тёмное пятно, что расположилось под куполом ершистого потолка. Его искусственный глаз ничего кроме темно-зелёного облака не показывал, а навигатор предсказывал выход в более узкую полость. Но его последнее и самое главное чувство молчало.

— Это я должен спросить! — крикнул громко, при этом, повернувшись в её сторону.

Она отмах��улась, пытаясь совладать с собой и прогнать с глаз долой тёмный экран усталости. Наполовину мокрая, с короткими редкими сосульками, вросшими в штаны, стояла задыхаясь от тяжести, подперев коленки руками. Издавая тяжёлое дыхание, проявлялась мелкая дрожь и озноб, и в холодном сумраке виднелись только скулы и виски, а подвижные глаза испуганно осматривали всё вокруг.

Он только сейчас обратил на неё внимание, — почувствовал бессилие. Перед глазами промелькнули образы девушки, тонущей во тьме, которая, превозмогая чёрную пустоту, потянулась к нему рукой. Но вязкая субстанция засасывала внутрь…

Он потряс головой, пытаясь выбить эту дурь. Покачнувшись тяжёлым маятником, чуть ли не упал.

— Эй! — крикнула, схватив за рукав.

— Опять эта хрень, — промямлил под нос.

— Ну и что…? Куда там дальше? — спросила издевательски.

— Туда! — кивнул в сторону мрака. — Потолок пещеры обвалился и перекрыл проход. Те невысокие «стволы» похожи на… — неряшливо махнул рукой в сторону светло-серого мрака и горки из заваленных «пней». Последние — это огромные ледяные образования, сорванные с потолка движением ледника. — Короче, без меня соображай…

Эва насторожилась: не таится ли опасность? Но, если бояться даже собственной тени, то нет смысла в движении. Мотнув головой, блеснула широко раскрытыми глазами и промокшими волосами, но обратила взор на гору из упавших гигантских сосулек, исчезающих во тьме где-то аж под тем сопливым потолком.

«Лезть или нет»? — задала себе вопрос. Не зная, что находится внутри, и с чем придётся столкнуться, нужно выбирать, кто первым полезет. Их всего двое, и самой инициативной, как это ни странно, оказалась Эвелин. Рик, не видя смысла в их движении, делал две вещи: злился из-за нарастающего чувства обмана, и стал совершать хитрые действия, в движениях которых таился злой умысел.

Пока Эвелин оценивала свои возможности, чтобы отыскать тот лаз через которые его «собачки» пролетели, он воспользовался моментом «поглазеть» на её «зад», шустро подсветив фонарём. Штаны бросали мокрые блики, но уже успели выдавить из себя последние струйки воды. Рюкзак на спине перекручен, неряшливо уцепился ей в шею одной лямкой, а второй — едва ли, держался за край плеча, боясь соскользнуть. Капюшон небрежно скомкан, стянутый под шею, а волосы, короткими и мокрыми клочками, торчали хаотично и разнуздано. Но их «иголки» оказались с наконечниками из влаги, превратившейся в лёд. Пояс весьма соблазнительно сполз на ягодицы, левым краем — самым тяжёлым, пытаясь дотянуться до бедра.

Эва резко повернулась, но тут же заслонила глаза рукавом, не привыкнув к яркому свету.

Он избавил от мучений.

— Покажи мне карту! — попросила она.

Эв повернулась ещё раз к той горке, созданной из воткнутых в лёд гигантских сосулек, чтобы забросить луч света аж на самый верх. Но тот растворился во мраке под высоким потолком.

— Нет! — неуступчиво покачал головой.

— У тебя же карта рельефа… Ищейки же должны «нарисовать»!

— Давай ты! — ответив, кивнул ей в ��торону горки.

Эва приняла его предложение. Как минимум, решит несколько задач: во-первых, находясь позади, он ей не будет мешать своим спорным присутствием; во-вторых, сможет избавиться от учащающихся попыток разоблачить и развернуть в обратном направлении. Последнее — сделать никак не могла, ибо голос, вырывающийся наружу, скрёб ей стенки разума, дабы восстановила его целостность. И это совпадает с настроением Рика, поскольку чувствовала на себе вину, из-за которой оказалась в положении таранного камня.

...Темно-серый мрак расползался по пещере. Воздух казался тяжёлым, плотным и вязким, склеившись в огромные пузыри, в которых Эвелин чувствовала себя беспомощным зародышем. Истошный гул и вечные скрипы, рокот за спиной, провоцирующий появление мурашек на теле, бессовестно прерывался монотонными и тяжёлыми каплями, при подсчёте которых можно приблизиться к сумасшествию.

Брошенная винтовка-циклоп светила одиноким «глазом» в одно место, откуда отвалилась «штукатурка» серо-чёрного пятна с микробами, ненавидящими свет. Осталась только выбоина во льду — овальный кружочек, диаметром с голову человека как дупло в секвойе, где отполированное, идеально гладкое ледяное покрытие бросалось лучами света на стены пещеры. А те, будто понимая чьих рук это дело, норовили осветить лицо девушки, ослепить и заставить почувствовать болезненный свет на собственной шкуре.

Кидая прищуренный взгляд на горку с препятствиями, пыталась в уме нарисовать свою карту маршрута, пальцами разминая небольшую пластинку. Вытащив из нагрудного кармашка жилета, внезапно осознала, что в прошлой жизни об этом мечтала, преодолевая подобные закрытые пространства. Но, не сильно задумываясь об этом, лишь по привычке чесала зудящую мокрую голову и поправляла плечами рюкзак, живущий за спиной зависимой жизнью.

— Готов? — резко обернувшись, хлопнула Рика по плечу.

— К чему? — Он даже не пошатнулся.

— Будет странное ощущение, — сказала как можно громче. — Я выпускаю…

Разломав гибкую плитку, запаянную плотно, высыпала содержимое в ладонь как золотой песок из часов. Рассеяв пыль над головой, песчинки ожили. Они синхронно зажглись неоновым светом, потихоньку просыпаясь от вечного сна, и как живые, решили для начала осмотреться. Но глазеть на себя долго не дали. Она не ожидала от них свирепой реакции, но Рика проигнорировали, будто для них он оказался голограммой. Сбившись в мутное светящееся облако, роем её окружили, не давая свободно взглянуть.

Эв словно опьянела — «светлячки» ей ловко голову вскружили. Сбившись в шар, поместив её в защитный кокон, что-то ей нашёптывали, щекотали лицо, обследовали каждый участок одежды и тела, привыкая к новому хозяину. Синхронизация затянулась, а Эвелин, расправив руки, ещё некоторое время топталась на месте, смотря перед собой. Небрежно передвигая ногами, полировала подошвами большую глыбу льда, рассечённую мелкими шрамами. Странно, но они не ослепляли, переливаясь яркими тонами, а мерцали мягко и тускло, радуя хозяйский глаз.

Безумный танец окончился быстро, синхронизация с «ведущим» завершилась успешно. Эва опомнилась — тряхнув головой, разбавив в воздухе руками, разогнала их прочь. Те же, ничуть не обидевшись, о чём-то между собой «договорившись», вспыхнули алым светом и вмиг растянулись в большущий шар, диаметром в десять шагов. Сымитировали солнечное, но холодное свечение, получив от Эвелин мысленное разрешение.

Дыра в «кротовую нору» осталась позади. Когда-то, была довольно длинная пещера, с высоким потолком и гладкими стенами, педантично отполированными водой до зеркального блеска. Многотонные наросты влаги в виде свисающих копий, из-за собственного веса «расстреляли» своего врага — рыхлое покрытие, рассечённое множеством шрамов, образованных «лезвиями» мелких ручейков. Как будто пылая от ненависти, большущие и острые копья, на протяжении веков, уничтожали рыхлую поверхность, из-за чего превратилась в застывшую волну из «пней» — корней гигантских пещерных сосулек. И свободное пространство сократилось настолько, что невозможно идти в полный рост. Только ползком, на брюхе.

Рик не превратился в обузу, а оказался хорошим стимулом в соревновании за первенство увидеть долгожданный белый свет. Этот выбор — инстинктивный, и много задач обязан решить. Рик сзади поджимал, но она, не имея возможности порыться в голове, отчётливо чувствовала неисправимого упрямца, которому не давала покоя мысль, что заносчивая девка перещеголяла во всём, заявив о праве лидерства в тандеме.

Он тянулся грубо, неуклюже обламывая острые ледяные выступы, за которые Эва с лёгкостью цеплялась, чувствуя телом весь нестабильный и шаткий механизм, при неправильно�� обращении с которым можно быть раздавленным многотонными глыбами льда. Он спешил, боясь остаться без присмотра облака светящейся пыли, — песчинок, подчинявшихся только ей. Он считал, что специально настроила маленький радиус свечения, не упустив хороший шанс поиздеваться над ним.

Новые «копья», — совсем молодые и не настолько тяжёлые, чтобы с грохотом упасть и прошить мелкое тело… но распустили свои мерзкие, липкие «слюни». Не те, которые сожгли ей ладони. В первый раз, когда головой задела одну из тяжёлых сосулек, та с хрустом и ненавистью обрушилась на неё. Она занемела от страха: волосы прилипли к коже, а струйки нагло потянулись к лицу, глазам. Эвелин успела представить, как кожа отслаивается, и вместе с волосами отрывается, оголяя череп с алыми сгустками крови… А уши комками расплываются, стекая на шершавое ледяное покрытие, прожигая его.

Но страх — опасная штука, в состоянии убить на ровном месте из-за любого проступка. Эва успела сосчитать до десяти, чувствуя холодные ручейки на лице, как решилась потянуть за волосы, ожидая увидеть в кулачке свой скальп. Но оказалась обычной талой водой, впитавшей холод и злость ледника, миллионы дружелюбных микробов и прочей гадости, оставшейся во льдах.

Проход едва ли нырнул во мрак, а Эвелин успела соскучиться по прошлой пещере. Конечно, не по её рябым стенам и кривоватым «колоннам», подпирающим потолки, а по свободному пространству, где можно стать во весь рост, чтобы с лихвой оценить весь обозримый ужас.

Теперь же, она «тащилась» по-всякому. Вначале, достаточно ползти на четвереньках, изгибаясь как собака, минуя острые концы «гирлянд», ныряя в лужи с водой; снова «переступать» через препятствия, морщась от шипения воды, покидающей одежду вертикальными струйками. Далее, сквозной проход только суживался, лужи в ледяных ваннах исчезали постепенно. Но радость быстро ускользала, когда стала проваливаться в рыхлые полости.

Закрытые области пространства ледников тем и были хороши, что, какая бы ни была погода на поверхности, какой бы ни «жарил» мороз, внутри температура будет колебаться в пределах нуля: пять градусов ниже, пять градусов выше. И чем ближе к подножию ледника, тем больше показатель температуры держался ниже нуля.

Тёплый воздух, гоняющий по каналам ледника влажные сквозняки, почти никогда не имел прямого выхода наружу. Из-за этого, продукты дея��ельности организмов, генерирующих зловонные газы, курсировали смешанным потоком по закольцованному маршруту. Иногда подбирая языки настоящего воздуха с поверхности, и засасывая в холодный замёрзший «океан».

Эва опустилась на брюхо очень нехотя, не выдержав напора колючего потолка. На животе поселился рюкзак, который поместила туда ещё в начале, при входе в тоннель. Рик последовал её примеру, но не смог расстаться с оружием. Для него как часть руки, или ноги. Пространство, ощущаемое инстинктивным чувством, ещё более суживалось, нагоняя панику из-за нехватки воздуха. Сосчитать свои «шаги» и оценить проделанное расстояние невозможно. И казалось, что, проделав мучительный путь, подбираясь к заветному выходу, они застрянут навечно раздавленными «вилами» ледяного потолка, где выбраться наружу сможет, разве что, одна рука.

Одно радовало, что светлячки, подчиняясь её мысленной воле, неукоснительно следовали цилиндрическим облаком, держа её ровно посредине как эпицентр, от которого Рик тянулся где-то в хвосте, на границе света и тьмы…  

Не выдержав, она остановилась, а верёвка, из-за которой путались ноги, натянулась. Проход суживался, «копья» росли, и Рик застревал всё более, проламывая кулаками путь, а иногда и головой. Она, промокшая насквозь, зафиксировав «зубатыми» носками гибкое тело, разлеглась на ледяной возвышенности. До неё оставалось метров десять, и впереди ещё предстояло прорубить себе проход через «зубы» потолка. Но для Рика это дело пары минут. Зато у девушки родился шанс передохнуть и помыть голову в лунке, наполненной водой до отказа.

Она часто принимала такой контрастный душ, иногда ныряя с головой в лужи с талой водой. Подсознательно, чувствуя в этом спасение, тянулась к холоду, но, как человек, хоть и внутренне, включались свои ограничения. Возможно, став невольным отпрыском криоморфов, привыкла к температуре… или же просто стало на себя наплевать. Остудить голову, промыть волосы от липкой слизи, а с лица —  бледно-серые разводы, — единственный способ удержаться в сознании. И ледяную корочку со лба соскрести, чтобы снова вернуться к реальности.

Убедившись в том, что догнал её наполовину, продолжила ползком тянуться вперёд. В её голове бурлила каша из мыслей собственных, и призрачно навязчивых эпизодов прошлого её спутника. Это всё пришло с начала их ползания. Будто независимый, гибридный интерфейс стучался в её подсознание, запрашивая доступ на синхронизацию данных, распознав среди веера мыслей нечто искусственное.

Встав на четвереньки, Эва снова двинулась вперёд, успев провалиться в неглубокую яму с талой водой. Рик плёлся без перерывов на отдых, но в скорости проигрывал. Ему не было больно, не было страшно, и он не устал, — наоборот, его долбила мысль о том, что среди бесконечных ледниковых пещер, не существует камеры, за решёткой которой тихо плачет его дочь. Но Эвелин отчётливо слышала отдалённое рычание и размеренный стук его большого, упрямого сердца. Слишком идеального…

Спрятавшись в ямке, наконец уловила возможность присесть на колени, дабы выровнять спину и высвободить шею из лап гнетущей боли. До тошноты стало противно ползать жабой. А маска к щекам будто прикипела, освободив от необходимости думать про чистый воздух. Хоть она и ненавидела тесное, мрачное пространство, — приближаться Рику к себе не позволяла. Желая передохнуть и поговорить, хоть сама с собой, дабы не сойти с ума от мыслей, лезущих наружу, всё более пряталась за «спинами» высоких порогов.

«Кажется, он ползёт, но ничего не замечает. Но, как он мог профукать датчики слежения? Эти «животные» сбежали от него в поисках лучшего хозяина»! — подумала, опустившись в ещё одну лужу, что ей была по пояс. «Вообще, это ещё раз подтверждает теорию о том, что его создателям не было известно точное место нашей встречи, как и то, когда окажусь на свободе. И этот древний механизм, благодаря которому рисуют трёхмерную карту местности, указывает на то, что между его «рождением» и моим пробуждением — если не сотни, то тысячи лет прошли».

Немного отдышавшись, проверив натяжение верёвки, полезла вон из ямы, вгрызаясь острыми носками в отполированный, до блеска, лёд. Не просто вылезать из полупустых «ванн», но в этот раз даже мутное отражение на льду её не испугало. Только вздрогнула от чувства, будто вылезла из уютной обстановки в грязную обитель мерзости. Холод милее.

«Что, если подумать… можно ли к чему-то прийти? Я отлично помню взросление, обрывками осталось детство, но нет рождения. Последнее — опустим, никто не может себя осознавать в первый год жизни. Но отец не хотел об этом говорить, — вот, что самое странное. Детство — более осознанное, но поделено на мелкие фрагменты, из которых следует, что меня к чему-то готовили. И, судя по эмоциям, возникающим при воспоминаниях, моё предназначение — не война �� роли наёмного убийцы с оружием наперевес, а мирное существование с музыкальным инструментом… Звёзды. Но вот первое — это начало ошибочного пути, привёдшего к такому состоянию».

Она подползла вплотную к небольшой ледяной скале, как показалось ей. Была бы во весь рост, — перемахнула бы вольно, но потолок как в игре на выживание, был с шипами, «железным» — потихоньку, но неотвратимо опускался вниз. Ей уже стало мерещиться, как всё вокруг плывёт, а стены превращаются в пластилин. Но потолок по более серьёзен и шутить не намерен — в лёгкое наказание пускал одинокие «копья», приводя её в сознание. А если веки склеивались, то холодный умывальник всегда перед носом, дабы вернуть на место картину прежней, не дремлющей реальности.

Очередное препятствие миновала с прежним упорством, хоть и не настолько ловко.

«Какой был год перед исчезновением? 2065. Каким был Мир, оставшийся в памяти? Мир жестокой, холодной природы, в которой Земля обиделась на своих обитателей — окунула людишек в пучину беспросветного холода. Но далеко перед этим была ночь, длящаяся вечность. Животные сошли с ума, созвездия и туманности поменялись местами, Луна перевернулась…», — она застопорилась, успев ярко вскрикнуть, почувствовав резкий рывок.

Похоже, Рик затормозил на том самом бугорке, который миновала недавно, и теперь — только ждать, пока не раздолбает узкое горлышко. Иначе, пролезть змейкой в узкую расщелину как она он не сможет. Но сама-то — от изнеможения растянулась на поверхности льда. Воткнув носки в шершавый лёд, положила голову на руки. Холод, как наркотик, вызывал пьянящее чувство, лёгкое головокружение от нахождения в природной стихии, дыхание которой имело сходство с материнским. А её голос…  

Продолжила воспоминания.

«…Но, на рассвете засверкали они — Истуканы. Их присутствие восприняли по-разному, но те продолжили сопровождать нашу жизнь годами… Тысячелетия прошли, с тех пор как люди очнулись, и поняли, что это «божьи псы». Человечество поделилось на два лагеря: верующие и атеисты. Первые уверовали в силу космическую, сверхчеловеческую, наделённую инопланетным разумом. Но вторые увидели в этом оружие расы захватчиков планет».

Эва вспомнила кусочек истории. Она настолько фантастическая, что похожа на легенду.

Как ��инимум, знала две версии зарождения мира, в котором оказалась после исчезновения отца. Следуя первой, — самой официальной, — во благо «тёплого» будущего свое�� жизнью пожертвовала воительница, ставшая  на колени перед Истуканом. Он «молчал» до тех, пока хрупкая девушка не раскрыла перед ним свой разум. Прикоснувшись однажды к одному из камней, олицетворявшего «якорь», произошло чудо — девушка услышала внутренний голос, предсказавший будущее. Услышав «правду», не колеблясь, дала согласие на то, чтобы энергия Истуканов слилась с её разумом, необходимым для запуска «теплового» Щита. Попрощавшись с сестрой, она сказала, что Истуканы — это «Система Обороны», призвание которой — защищать планету от разрушающей гравитации чёрной дыры.

На этом месте был построен Храм, внутри которого расположили тот самый камень с маленьким отпечатком руки девушки, поверившей в их силу.

В первые годы самоотверженной службы, Эв примеряла свою ладонь, вдохновляясь поступком. Удивляясь храбрости, досадно качала головой на то лживое и подлое предательство отца, говорившего о том, что у истоков мироздания стояло «рождение» их Матери, вышедшей из океана. И никакой войны… Но, покидая стены священного Храма, и отдавая дань хрупкой девушке, без зазрения совести, отправлялась на истребление варваров, считавших Идолов Небесных не божественной технологией, а хитро замаскированным оружием, качающим из оболваненных людишек разум, и получая очень редкую энергию.

Но продолжалось это до тех пор, пока не встретилась со странной женщиной. Она, развенчав мифы как первых, так и вторых, намекнула на то, что Истуканы — лишь осколки одной уникальной планеты, поверхность которой состояла из скал.

«Как-то странно всё вышло. Эта женщина… почему раньше меня не нашла? Почему мой знак созвездия проявился только перед исчезновением? Ведь, столько времени прошло, а я как дура провела всю жизнь в забвении. Да ещё и на службе верным псом. Система — абсолютное зло, захватившее власть. Истуканы, если верить их дурацким легендам, — Система Защиты для ВСЕХ! Но ОНА, разделив хрупкий мир напополам, не захотела делиться дарованным теплом».

Эвелин, измождённая древними воспоминаниями, растянулась на плоской глыбе. Она находится в пограничном состоянии, когда природа просит большего, а человеческое сознание, по-прежнему, сопротивляется. Пять градусов — слишком жарко, и ��очется нырнуть в одну из луж, чтобы пролежать там вечность. Но осознание того, что будет слишком холодно как для простого человека, вынуждая примерзать к не менее холодному льду, тормозило данное желание.

С начала их путешествия чувство двойственности стало её одолевать. Не обращая внимания на эпизодические воспоминания пролётов в абсолютно мрачном, узком пространстве ледниковых пещер, шла вперёд, лишь только озадаченно оглядываясь на звуки, которые, как ей казалось, были колыбелью. Потом, ей это стало всё надоедать ссылаясь на непрочность девственного разума. Но теперь, ей всё больше кажется, как человеческая сущность покидает тело и, превращаясь в маленького робота, уходит в странствие по организму гигантского ледника.

С тех пор, как сбил её с пути, дёрнув сильно за верёвку, она так и осталась лежать на плоской расколотой льдине, не поднимая голову и без единого признака жизни. Воспользовавшись слабостью, довольно гордо и с большим усердием, пошёл напролом, выползая из мрака. Ведь светящиеся в воздухе песчинки, рассредоточенные микроскопическими сгустками, без неё не уплывали.

Его клешни цеплялись за любой шероховатый выступ, холодную кочку или бугорок, иногда отламывая; пальцы утопали в каждой новой трещине, не боясь змеек воды, жалящих холодом. Но перед ним — его цель, как красная тряпка-раздражитель. Эвелин лежала неподвижно в светло-алом искрящемся тумане светлячков, уже успев покрыться серо-белым налётом.

Догнав самонадеянную девку, потянул за верёвку очень злобно, желая разбудить и прогнать с пути, но та — выскользнув из-под неё, как кобра «ужалила» обледенелым карабином в лоб. Светлячки её не бросили, а как самые верные существа кружили мутными светящимися сгустками, большими шмелями над головой. Та лишь подёргивалась и вздрагивала, улавливая телом осколки сосулек, запущенных им. Но отчётливо слышала скребущий шорох, представляя, как сзади приближается смерть…

Хватаясь костяшками за трещины во льду, подбирается к ногам.

Но он её настиг быстрее! Холодными руками потянул за ноги, ожидая реакции, но в ответ — безразличие. Руки подложив под правый висок, она лежала не шевелясь, прилипнув к глыбе льда, расколовшейся надвое. Лишь медленно моргала… Но на лице ни единого признака обморожения, покраснения, а только ресницы побелевшие и растолстевшие от инея, вяло подёргивались; такого же плана кожа и лоб, испачканный в серо-оранжевый иней, а обледенелая маска и чистые, светло-жёлтые скулы, тускло виднелись в мерцающем свете песчинок.

— Ты чего?! — грубо произнёс. Добрался до неё, наконец. Но она лежала и неосознанно моргала, рассматривая мутное его лицо. — Да очнись ты! — начал тормошить, приподнявшись на локтях.

Она едва ли слышала его. Могла лишь видеть расплывающийся серо-жёлтый «пластилин» вместо узкого лаза, чувствовать обжигающую жару и гигантский вентилятор на том конце тоннеля, исполняющий роль вытяжки. В призрачном и серо-жёлтом тумане ей он казался спасительным сквозняком, на чей «шёпот» обязана ползти. Подошва из-под живота ускользала, песчаный язык вперёд подталкивал, приближая к мрачной пропасти, ведущей в бездонный, холодный океан. В него нырять никак не желала, за жарким солнцем тянулась рукой, задыхаясь… Но внутренне кричала боясь разбиться, приближаясь к поверхности воды.

Рику не пришлось долго тащить до следующей лужи, — до неё рукой подать. Перед этим, почудилось шипение льда, будто раскалённый уголёк нырнул в океан, но, сделав мощный рывок, воткнул её голову в лужу, слегка не рассчитав первоначальных сил. От этого она очнулась мгновенно: жар тотчас стал ускользать, возвращая ей прежние чувства и реальную картину.

Её путешествие на край Земли внезапно окончилось. Шум прибоя исчез, игристая пена прекратила щекотать босые ноги, а утомительное солнце растаяло в мутной воде, погрузив ярко-оранжевое пространство жаркого, летнего дня в холодный мрак. Кратковременный курорт, который затребовала душа, был моментально окончен, а подсознательная интерпретация под давлением криогенов показала рай среди царства многовекового льда. Всё ещё слабый организм боролся за своё природное начало… Трансформация только началась, а она уже стала чувствовать удовлетворение от атмосферы холода.

Рик, услышав внутренний голос до боли знакомый, потянул её наружу за ворот. Удивительно наблюдать, как тяжёлые, но чистые волосы без мелких сосулек, пустили струйки воды. Лоб её — такой же чистый, а вокруг головы засуетились те самые «светлячки», окрасившие лицо в тускло-жёлтый свет и проявившие заботу. Как пчелы вокруг улья.

По испуганным глазам и бесполезным вдохам он понял, что задыхается. Сорвал маску вниз. Резким, но коротким движением отправил под подбородок

— Ты как?! — выкрикнув, похлопал по щекам.

В ответ только дико дышала, игнорируя струйки, стекающие с головы.

Девушка дрожащими руками потянула маску обратно. На него глаз не подняла, а лишь робко поморщилась от чрезмерной заботы светлячков, кружащих тусклыми мушками перед глазами. Они умирали… горошинки потухали одна за другой, постепенно погружая всё во мрак.

Никогда ещё не видела воспоминания Церрека, — маленького робота-исследователя ледниковых полостей. Проснувшись на обрыве скалы, почувствовала подсознательную связь с данным местом. Не желая сознаваться в том, что именно её рука направила машину по крутому склону, сделала всё возможное, чтобы продолжить путешествие пешком. Видения только усилились и появилось неосознанное ощущение уже знакомого пространства: рябые стены в сером мраке, иглы, растущие из потолка и «сталагмиты» — как гигантские шахматы, приросшие к ледяному полу… Будто это уже было, но не в роли человекообразного существа, а летающей машинки, небольшого дрона.

Безмолвная тишина, многоракурсное зрение, «слепые» полёты среди пустующих пещер; отшлифованные водой высокие стены и с просверленными лунками, безликие шарики-мордочки, коварно засевшие в гнёздах… — это всё она увидела, прикоснувшись ко льду. Много воды, льда и серо-синего света, сосредоточенного в пределах нешироких очагов. Но неразборчивая суета как в кошмарном сне, была везде, и бесконечные пролёты по ледяным катакомбам, намотанный путь по кругу повторялся бессчётное количество раз. Будто метался в поисках выхода.

Увидев чреду слабых видений, испугалась пуще ненавистного серого мрака, резко поглотившего светлячков — провалившись левой ногой в широкую трещину, негромко вскрикнула. Последний подъём, в предвкушении более тёплого воздуха, бледно-серого света и плавно расширяющегося лаза, сама не решилась покорять, посчитав необходимым разделить победу на двоих и вылезть в новую пещеру вместе, практически плечом к плечу. Чтобы Защитника не злить.

Высвободив ногу, кое-как присела на бок, чтобы дух перевести и заодно угомонить взбесившееся сердце. Но новые мысли покоя не давали: «Что это? Расщепление разума или дуализм? Если проявляются две личности, то так и есть. Что же они сделали? Во что превратила эта девушка»? — задала себе кучу вопросов.

Почему мне хочется идти вперёд? Почему во мне работает один единственный инстинкт, голос которого зовёт пространство пещер преодолеть? Будет ли на выходе ответ, почему я не терплю насилие, а разум мой слаб»? — взбудоражила воображение. Но появилась логика движений, наметилась цель.

[lazylizzi]

Моя комната

Моя комната была проходной. В длинном доме, бывшем бараке на несколько семей, моя располагалась посередине, через неё проходил коридор и родные без конца ходили по нему туда-сюда. Мне лет 12, я сижу за своим столом и делаю домашку по истории. Напротив стена - печка. Она была Белой, пока я не нарисовала на ней рисунок красками. Уже даже не помню, что именно там изобразила, помню что что-то по мотивам аниме и что родителям в целом было всё равно. Стены комнаты обклеены обоями - я сама их выбирала и клеила. Однажды родители почему-то задумали делать ремонт и мы поехали в магазин, где мы с сестрой могли выбрать обои и шторы в свои комнаты. Сейчас смотрю и думаю - как можно было выбрать такие ужасные обои и шторы? Обои светло-серые в розовый цветочек, с блестящими вкраплениями. Шторы - грузно-серого цвета с перфорированным цветочным узором. И почему родителям было наплевать? Мне так хотелось их поклеить, что я справилась самостоятельно за вечер - пока шла вечерняя служба. Поклеено, конечно, ужасно, но разве я думала об этом тогда, будучи ребёнком. В рамках того апгрейда комнаты, я выкрасила старую деревянную оконную раму в бирюзовый цвет, мне он нравился тогда. Это было ошибкой, темная рама сильно затемнила и без того не очень светлую комнату. На подоконнике радиоприёмник - иногда я включаю его и слушаю Наше радио или кассету Максим. «Наше радио» просто, а Максим тогда, когда хочется погрустить о соседе Мишке.

Моя кровать когда-то была двухъярусной, на ней спали в разные года и я, и мои сёстры, алена и Вася. Сейчас ее разобрали и она только моя. Под ней два больших ящика, которые сломаны так, что с трудом выдвигаются наружу. Внутри горы старой обуви, она вся пыльная и никому не нужна. Обычно ящик выдвигался в случае острой необходимости, и не найдя нужную пару, быстро задвигался парой сильных ударов ногой.

За кроватью - целый мир. Там горы фантиков, бутылок, упаковок от чипсов, просто бумаги, этикеток, чеков - в общем всего, чему следовало бы быть в мусорке. Я не знаю что мною двигало складировать это там, но знаю сейчас точно, что этот ужас разобрали мама со старшей сестрой пока я была в летнем лагере или ещё где-то. Этот эпизод припоминался мне ещё долго, конечно.

Я помню, что я очень хотела преображать комнату, в которой жила. Мне все время хотелось вносить в неё что-то своё, особенное, вроде рисунков в рамках, выкрашенной рамы, наклеек на стекле... за неимением вкуса да и вообще скудности пространства, ничего не выходило. Сейчас комната мало изменилась, заросла папиными вещами и большую ее часть сожрал старый уродливый угловой диван. А ещё она больше не моя. Когда я думаю о ней, чувствую скорее грусть и лёгкую злость, раздражение. А почему - слишком долго рассказывать.

[shtori-decor-simf]

💁🏻‍♀️Серый занимает промежуточное положение между «глухим» черным и чистым белым. В зависимости от насыщенности он может быть фоном или, наоборот, главным акцентом в помещении. ⠀ Серые оттенки, несмотря на кажущуюся простоту, придают интерьеру комнаты даже с самой простой обстановкой особый шик. ⠀ Они не утомляют глаза и дают полную свободу экспериментов с аксессуарами, в том числе и с текстильными. ⠀ Например, шторы в комнате с серыми стенами могут расширить визуально пространство, сбавить градус строгости, выделить зону отдыха или рабочее пространство. ⠀ 🙌🏻ЧТО СОЧЕТАЕТСЯ СО СВЕТЛО-СЕРЫМИ ОБОЯМИ? ⠀ Со светло-серыми обоями отлично сочетается и прозрачный тюль, и гардины ярких или глубоких тонов. Главное – исключить совпадения текстур и цвета: все же текстильные аксессуары должны выделяться на фоне стен. ⠀ 🙌🏻ЧТО СОЧЕТАЕТСЯ С ТЕМНО-СЕРЫМИ ОБОЯМИ? ⠀ Темно-серые обои редко используются для отделки всех стен. Как правило мокрый асфальт, антрацит, графит и похожие тона выбирают для декорирования одной стены или какой-то небольшой зоны. Такие оттенки визуально скрадывают объем, а потому шторы стоит подбирать светлые или белые. ⠀ 📍 Ждём вас по адресу г. Симферополь, ул. Севастопольская 31/2, с 09:00 до 20:00 ⠀ 📱Консультируем и принимаем заявки на выезд по тел.: +7 (978) 555 05 14 ⠀ #шторы #декор #симферополь #крым #дизайнеркрым #пошивсимферополь #швеясимферополь #дизайнсимферополь #simferopol #crimea #crimeanow #crimearepublic #декоркрым (at Autonomous Republic of Crimea) https://www.instagram.com/p/CCNq-tjp51k/?igshid=141sunvgczi6w

[alekskros]

Создание комфорта с помощью мягкого серого, белого и натурального деревянного декора

Создание комфорта с помощью мягкого серого, белого и натурального деревянного декора

Простая, непринужденная и гостеприимная, эта пара современных домашних интерьеров создает комфорт благодаря мягкому серому, белому и деревянному декору. Эти два дизайна достигают баланса между хрустящей прохладой монохромного цвета и текстурной теплотой древесного тона в двух разных стилях. С одной стороны, это просторная минималистская планировка с изготовленной на заказ встроенной мебелью, деревянными решетчатыми разделительными стенами и непринужденной сдержанной атмосферой, где семья и друзья могут прийти отдохнуть, а дети поиграть. Домашний интерьер номер два немного щедрее наполнен предметами домашнего декора, многие из которых имеют более традиционный вкус, смешанный с современностью, и блестящие золотые штрихи.

Минималистская сдержанная планировка, посыпанная сделанными на заказ элементами и гладкими деревянными панелями, формирует дом номер один.Балки из натурального дерева украшают белоснежный потолок, на котором на черных шинах подвешены разнонаправленные прожекторы.Сидячие места расположены близко к полу, что способствует свободным непринужденным флюидам. Детское кресло - это кресло Magis Puppy chair.Тканевый вигвам стоит на плюшевом круглом коврике, на полу, где семья может собираться для игр.

Планировка дома открытая и свободная.Деревянные решетчатые стены были воз��едены на границах каждой области, чтобы определить функциональность.Сделанный на заказ медиа-шкаф проходит по всей длине стены гостиной, и заканчивается в форме буквы Г под одним из деревянных решетчатых разделителей комнаты.С другой стороны экрана шкаф становится скамейкой с мягким сиденьем.

Черная подставка для растений поднимает комнатное растение с пола, в то время как другое помещается в ротанговую корзину на полу у вигвама.

Напольные подушки и кресло-мешок превращают пол гостиной в игровую площадку для детей и место неформальной тусовки для взрослых.

Черные подвесные светильники столовой и черные кресла придают стиля бело-деревянной столовой.

Солнечный свет просачивается сквозь решетчатые стены, образуя узор на деревянном полу.

Буфет в столовой представляет собой настенную конструкцию.Ряд витринных полок, выдвижных ящиков и шкафов размещен рядом с современным обеденным столом.

Светло-серые акцентные стены встречаются с чистыми белыми просторами. Глянцевые панели отражают естественный свет.

Двери из деревянных плит скрываются за деревянными панелями стен, тонкими и обтекаемыми.Искусство в доме абстрактно и приглушенно по цвету, обеспечивая глазам точки интереса, не слишком напрягая.

Главная спальня состоит из двух различных зон, одна из которых предназначена для сна, а другая - для переодевания.Выполненный на заказ Г-образный туалетный столик / письменный стол становится визуальным разделителем.

Сделанный на заказ туалетный столик интегрирован со шкафом, выполненном в едином стиле.

В детской спальне двухъярусные кровати объединены с игровой башней в стиле замка и горкой.Комнатные растения дополняют зеленый цвет горки и добавляют естественные элементы в минималистский декор.

Наш второй домашний интерьер имеет немного более классический вид, смешанный с современными элементами.Ротанговый пуф - единственное место для сидения на уровне пола, остальное - смесь стандартных стульев с акцентом высоты и традиционно стилизованного дивана с подлокотниками.

Круглый журнальный столик придает прохладному цветному помещению старинный золотистый оттенок.Разбросанные подушки на диване привносят другие теплые оттенки бежевого и красного.

Натуральное растение выглядывает из-за подлокотника дивана, демонстрируя свои гигантские зеленые листья на фоне белого стеллажа.Горчичное кресло отмечает край гостиной и начало кухни в комнате открытой планировки.

Еще одно растение стоит на противоположном конце дивана вместе с уникальной торшерной лампой в античном стиле.

Белые жалюзи сохраняют стиль оформления витрин чистым и незамысловатым, а также хорошо сочетаются со структурированным эффектом стеновых панелей.

Золотые настенные канделябры придают декору блеск.

Золотой абажур освещает обеденный полуостров на кухне.Более официальная обеденная зона расположена рядом с кухней, отделенная от гостиной телевизионной стеной.

Черные обеденные стулья, столовая скамейка из натурального дерева и стол, выкрашенный белой краской, образуют гармоничный обеденный гарнитур с уютной атмосферой загородного дома.

В столовой продолжается отделка сте�� белыми структурированными панелями. Телевизионная стенка со стеллажами, которая соединяет столовую с гостиной, разделяя свет и энергию.

Бело-золотые кухонные принадлежности и посуда украшают кухню.Золотые кухонные барные стулья блестят у барной стойки.

Деревянные разделочные доски добавляют теплые пятна естественного цвета к бледно-серому и белому декору кухни.

В первой спальне голубые ноты смешиваются с древесными зернами и угрюмым угольно-серым цветом.

Главная спальня украшена желтыми подушками и блестящими золотыми настенными канделябрами.Комнатные растения приносят всплески яркой зелени, чтобы вознестись над пространством глубокой угольной мебели и бледных стен.

Подушки уложены слоями на кровати, в волнах акцентных цветов.Горчичное кре��ло для спальни дополняет элементы желтого и золотого цветов в комнате.Сделанная на заказ конструкция изголовья возвышается на всем протяжении от основания кровати до потолка, выделяя обшитую панелями колонну.

Драгоценные золотые предметы формируют элитный дизайн ванной комнаты.

Белая плитка сияет на стенах, узорчатая плитка, украшает полы.

Отдельно стоящая ванна возвышается на деревянной платформе, придавая ваннам с пеной ощущение праздника. Read the full article

[scarlet-nibelung]

Concept of my Portal Original Character B-Man (Black Man, Man in Black). A mysterious manipulator hiding in the shadows, such as G-Man from Half-Life. At the beginning, the idea of creation new "G-Man" was based on fan-film "Portal: Origins" and a character named "Outsider". Then I found out that it is a character from the game "Dishonored" from Arcane. B-man's appearance was based on image of a 19th-century gentleman. He would look very unusual in a futuristic science lab. But later I gave up on this idea. ____________________________________________________

Концепт моего ОСа B-Man ("Би-Мэн", Чёрный Человек, Человек в Чёрном). Загадочный манипулятор, прячущийся в тенях, аналог G-Man'а из Half-Life. Изначально, идея создания собственного "G-man'а" была основана на фанатском фильме "Portal: Origins". Там присутствовал персонаж Аутсайдер (правда, позже я узнал, что это герой игры "Dishonored" от Arcane). Внешность B-Man'а основана на облике джентльмена 19го века (основывал на "Чёрном человеке" из стихов Пушкина и Есенина). Он бы выглядел необычно в футуристичной научной лаборатории. Но позже я от��азался от этой идеи. Ниже - черновик пролога к моему фанфику, где фигурирует B-Man: <Доступ к архивам> <Загрузка данных> <Расшифровка файла> <Пролог. Попытка №2> Ожидание длилось вечно, хотя перемещение с одного края Галактики на другой занимало лишь сотые части секунды. Однако мне показалось, что прошла вечность, пока часть беспросветной тьмы не отошла в сторону, раскрыв прямоугольник белого света размером с дверной проём. По сути, это и была дверь. Я спокойно переступил через порог. Вокруг было почти также светло, а в нос ударил стерильный запах. «Чисто, как в психбольнице,» – подумал я и прошёл в следующую комнату. Там стояло несколько работающих компьютеров конца 20 века, выводящих на экран жёлтые буквы. Вчитавшись с текст, я с удивлением узнал в нём рецепт торта Шварцвальд, состоящий из слоев шоколада со взбитыми сливками между ними и вишенок на вершине. Непонятно было, к чему он здесь и кто набрал текст. Столы и клавиатуры покрылись пылью, сиденья на стульях из жёлтых превратились в оранжевые. Пахло запустеньем и смертью. Опять меня отправили в самую дыру. Нет, конечно, в Чёрной Мезе или Сити 17 похуже и пострашнее будет, но не скажу, что тут хорошо. Надо быстро найти спокойное место и разобраться поподробнее в деталях миссии. Серые истёртые стены безучастно проплыли мимо меня, а покосившаяся дверь без труда отворилась, когда к ней прикоснулись длинные изящные пальцы. Моему взору открылось подсобное помещение, заставленное коробками со стилизованным изображением атома и полустёртыми буквами «Aperture». Услышав гудение, я поднял голову вверх и увидел проходившую под потолком толстую трубу из бронестекла, в которой с большой скоростью пролетали коробки, яйцевидные объекты и прочий мусор. Место было спокойное, но слишком тесное и тёмное. Я вышел из комнаты и прошёлся вперёд по коридору. Перед тем, как шагнуть за поворот, я ощутил резкую головную боль и быстро юркнул обратно. Туман с глаз быстро сошёл, а в голову пришла чёткая и ясная мысль. Предупреждение. Уже не заглядывая за поворот, я знал, что там висит камера. Несмотря на то, что в этом мире я был практически всесилен, раскрытие раньше времени в мои планы не входило. Я закрыл глаза для лучшей концентрации и сделал рукой движение, будто что-то опускал. Из-за поворота послышался душераздирающий скрежет, а потом звук упавшей железяки. Я спокойно прошёл поворот и увидел на полу чёрную камеру, похожую на яйцо. С тупой стороны её на меня уставился невидящий красный «глаз» объектива. За следующей дверью оказалась приёмная, обустроенная удобными мягкими креслами. Я с удовольствием свалился на одно из них. Кондиционер исправно работал, в комнате было свежо. Странно. Компьютеры, камеры, кондиционер и транспортирующая труба работали в обычном режиме, но вокруг не было ни души. Из носа, несмотря на пыль и запах многократно профильтрованного воздуха, не выветривался стойкий аромат смерти. Я достал из внутреннего кармана куртки потрёпанный блокнот и раскрыл его. Через несколько секунд на желтоватой бумаге стала проступать знаки. Нет, это не волшебство, как вы могли бы подумать. Просто порой технологии выглядят намного эффектнее любого колдовства. Проявилась эмблема, похожая на уже виденное мной стилизованное изображение атома, а внизу пропечатались буквы. «Aperture Science,» - гласили они. Я быстро пролистал странички с текстом об истории данной научно-исследовательской лаборатории, не обращая на них внимание. По сути, всё то, что тут произошло, меня не касалось. Мне нужно было определить свою цель и продумать способы её достижения. После странички с изображением какой-то конструкции, свисающей с потолка, я наконец увидел нужную и внимательно её изучил. Невысокий кряжистый Homo Sapience лет двадцати – из таких получаются хорошие солдаты: юркие и крепкие. Немного фактов из личной биографии, а за ними – указания к миссии. Я поразился тому, что получил точные приказания, запрещающие в открытую, быстро и безопасно вытащить его из этого научного комплекса, несмотря на ценность объекта. Будто наниматели желали сначала проверить объект в действии, посмотреть, как он сам сумеет выбраться из этого гиблого места, а уж потом делать на нём ставки. Что ж, моё дело – сторона. Слушаюсь и повинуюсь. Наблюдаю и проверяю.

Вы можете узнать больше информации об иллюстрациях, ОСах и фанфике на https://vk.com/scarlet_nibelung.

Также, Вы можете прочесть фанфик по серии игр Portal «Масса и Ускорение» на https://ficbook.net/readfic/8525228

But it only for Russian-language (для русскоговорящих)  

Follow me on:

https://scarlet-nibelung.tumblr.com/

https://www.instagram.com/scarletnibelung (@scarletnibelung)

https://twitter.com/NibelungScarlet (@NibelungScarlet)

https://www.deviantart.com/scarlet-nibelung

[decorprodesigns]

“Г-н. Цай Юаньпэй, ведущий преподаватель в Китае в начале двадцатого века, подчеркнул важность эстетического воспитания в одной из своих книг и отметил, что способность к эстетическому восприятию во многом зависит от того, является ли человек культурным и образованным.

В повседневной жизни большая часть нашего времени проводится в жилых помещениях. Уже не просто требуя мира и комфорта, все больше и больше современных людей стремятся продемонстрировать свой эстетический вкус в своих домах. Люди, пространство и искусство объединяются и взаимодействуют в «доме», который формирует идеальный образ жизни.

Проект представляет собой виллу, расположенную в Ханчжоу, Китай. Благодаря включению искусства и гуманизма в пространство, он представляет вкус жизни владельца с разных точек зрения и служит примером для современных крупных жилых домов.

В фойе с металлическими текстурами и восточной философией минимализма царит элегантная атмосфера. Уникальная люстра добавляет характерные геометрические линии и гибкость в пространство.

Напротив фойе находится открытая и светлая приемная. Кожаные диваны хорошо сочетаются с мраморной отделкой стен. Гибкие узоры на ковре уравновешивают жесткость пространства и придают ему жизненную силу вместе со светло-зеленой прозрачной люстрой. Дневной свет проникает в интерьер, создавая уютную атмосферу для владельца и гостей.

Рабочая комната также находится рядом с фойе. Раздвижная дверь из матового стекла обеспечивает конфиденциальность, а простой рабочий стол, удобное кресло и зеленые растения вместе создают спокойную и расслабляющую рабочую обстановку.

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Уютная гостиная тесно связана с приемной. Её подвесные потолки напоминают рябь, которая добавляет пространству гибкости и энергии.

Через раздвижную дверь вы попадаете в столовую. Серый мраморный пол, круглый обеденный стол, волнообразные подвесные потолки и уникальный подвесной светильник идеально скоординированы и создают уютную атмосферу.

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Лестница ведет на второй этаж, где расположены спальни. На одном конце лестничного холла находится главная спальня, которая отличается мягкими оттенками и со вкусом подобранными текстурами. Дизайн интерьера не чрезмерно стремится к стильности. Серо-зеленая задняя стенка кровати – визуальная изюминка. Рядом с окном размещено кресло из темной бирюзовой кожи, вносящее завершающий штрих в пространство.

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Остальные спальни наследуют спокойствие, изысканность и мягкость тона главной спальни. Кроме того, идеальное сочетание различных элементов обеспечивает единство общего дизайна, в то же время показывая изменения в деталях.

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

Xizi Qingshan Lake Rose Garden

В подземный этаж, общий тон которой установлен серым мрамором, можно попасть по лестнице. В многофункциональной зоне белая барная стойка и длинный деревянный стол могут удовлетворить различные потребности семейных и дружеских встреч.

Полуоткрытая зона для вина и сигар покрыта большим количеством зеркал, визуально расширяющих пространство.

Аудио / видео комната (также работает как караоке-зал) также находится под землей. Серые стены и темно-зеленая мебель делают пространство умиротворенным, а золотые линии придают ему гибкость и жизненную силу, что делает его подходящим для различных семейных развлечений и собраний друзей.

Короче говоря, проект прекрасно интерпретирует хороший эстетический вкус, демонстрирует свободный пространственный темперамент и внутренний дух жилого пространства, а также демонстрирует видение лучшей жизни».

  Xizi Qingshan Lake Rose Garden "Г-н. Цай Юаньпэй, ведущий преподаватель в Китае в начале двадцатого века, подчеркнул важность эстетического воспитания в одной из своих книг и отметил, что способность к эстетическому восприятию во многом зависит от того, является ли человек культурным и образованным.

[artcredo]

Скандинавский стиль стал популярен в России несколько лет назад и не сдает позиций. А все, потому что этот стиль очень живой и человечный. Он строится на скандинавском принципе хьюге, таком северном понятии об уюте.

·        Большие площади, стены и потолок обычно белые или светло серые, так в северных странах, где мало солнца такие цвета создают ощущение живого света.

·        Мебель может быть очень разной, подойдет как винтажная мебель, найденная на блошином рынке, так и представители современного минимализма, и главное эту мебель можно миксовать.

·        Натуральные элементы появляются в декоре и функциональных деталях. Рога вместо вешалки, пенек вместо прикроватной тумбочки – все это скандинавский стиль не только допускает, но и приветствует. Еще в таких интерьерах много дерева натуральных текстур не только в виде мебели, но и пола, реек, балок и других декоративных элементов. Во всех помещениях дома можно использовать одинаковые покрытия.

·        Текстиль, много текстиля и шкура на полу создают особый северный уют и смягчают интерьер.

·        Не забудьте про растения в кадках, сюда подойдут крупнолистные большие растения, например монстеры, дифенбахии или замиокулькас.

[arhimas-press]

Кроме того, здесь много места для работы, мойка из нержавеющей стали с утопленной варочной панелью заказана по размеру. Духовка выполнена из нержавеющей стали, а посудомоечная машина и холодильник встроенные в кухонную мебель. Пол покрыт ламинатом вдоль окна, а стены кухни выкрашены в серые тона «luxory». Область над кухонной поверхностью облицована светло-кремовой плиткой, укладка прямоугольник по вертикали. Рядом с кухней находится спальня, благодаря тихому двору вы можете спокойно спать по ночам. Двуспальная кровать, модель большего размера, легко и свободно умещается, а еще в комнате есть оригинальных прозрачный шкаф.