#нити.глава первая

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Семнадцатое число июля. Часть первая.

Пояснения: Я поняла, что человек нетерпеливой породы - ждать целую неделю для меня слишком долго... К тому же, я за сегодня один не сильно большой отрывок, написанный утром, зачитала до дыр, то есть не могу не перечитывать то, что пишу... В общем, не знаю, как буду обновляться, ждите сюрпризов... А еще я решила немного перенести отрывки со Спецназом по хронологии, и теперь у меня не 16, а 24 страницы линейного сюжета, которые и выставляю)

Здесь пусть будут главы, а то мне менять все немного лень...

Женская рука медленно перелистывала страницы какой-то старой книги, казалось, напечатанной еще до «сотворения» Столицы. Зубами сминался фильтр незажженной сигареты. Атмосферу, что царила в помещении, можно было описать, как «нездоровая».

«Кому в этом городе не снятся кошмары?

Только мертвым, только мертвым…

А почему? – Они не видят снов, не видят снов…

Мертвые не спят!.. А–а–а–а–а!!

НЕ СПЯТ!!! Уоу–у–у–у–а–а–а–а!!!»

Причиной этому служил полупрозрачный, низенький старик, устроившийся на столешнице, как на диване. Не менее нагло и открыто, он чесался везде, где хотел. Оглядывался, словно раздумывая, что здесь можно переделать, и, кивая сам себе, высказывался по любому поводу.

Не прошло и полдня… И, конечно, на вопрос: «Что вы здесь делаете?», ответом будет - «Свято место пусто не бывает»… Словно мантру, эту фразу повторяет каждый дух, которого привлек этот несчастный «магнит» под названием «Ателье». Мекка для скитающихся духов.

И чем, спрашивается, занимаются эти снобы из Жне��ов?.. Знала бы она, сто раз обдумала, стоило ли выгонять безобидных детей…

«Надо заказать рун для изгнания и отпугивания», - подумав так, Кифа потянулась за зажигалкой в заднем кармане узких брюк, собираясь зажечь сигарету.

– А вы знаете, что пассивный курильщик вдыхает с дымом гораздо больше вредных веществ, чем сам курящий?..

– Нет здесь «пассивных» курильщиков…

Перебила его женщина, впервые прервав молчание, взгляд невольно скользнул на младшего брата, и, цыкнув сама себе, она потушила огонь, так ничего и не сделав. Виктор, конечно, курил, как паровоз, но в таком состоянии дым мог лишь навредить...

– А как же я?- ответил ей старичок, но медиум пропустила эту фразу мимо ушей…

Голос из радио на первом этаже, проникающий через открытую форточку, все еще кричал «Не спят», добившись своего и перебудив, казалось, собой всю округу. Еще было слышно, как работают лопатой, убирая снег.

Кифа захлопнула книгу, опустив её на колени, и задрала голову на спинку кресла, обратив взгляд немного вперед, где, видимые через стекло окна, по небу редко плыли облака.

Виктор пребывал в четвертой стадии, так называемого, «медленного сна» – это было самое спокойное время, которое закончится кошмаром. Сейчас же на его лице царила такая безмятежность, которую редко можно было заметить у этого человека и десять лет назад.

Действительно, кошмары в этом городе не снятся только мертвым, но и это было доподлинно неизвестно даже самим Жнецам…

Бессонная ночь, проведенная в «Ателье», вымотала её, и ненадолго закрыв глаза, Кифой овладела дрема…

***

Кифа родилась двадцать восемь лет назад в семье медиума и мага. Одной из последних, рожденных при Соглашении. Родители были заняты на своих работах и могли пропадать где-то во Внешнем мире от нескольких дней до месяцев. И с трех до восьми лет девочка прожила в постоянных разъездах между Обществом Жнецов, Архипелагом магов и домом в Столице. Так же иногда ее оставляли с теткой на Перепутье. И такие дни она любила больше всего, ведь всегда восхищалась этой женщиной и даже прическа - конский хвост - была последствием этого чувства.

Между Обществом Жнецов и Общиной магов была большая разница. Первые поощряли любопытство и всестороннюю образованность, но запрещали слишком сильно углубляться в одну тему. Медиум должен быть эрудированным, много знать и уметь применить на практике, ведь работа с призраками всегда индивидуальна, как психоанализ. Разрешалось лишь одно занятие, которое ребенок мог развивать годами, в остальном, он должен был впитывать в себя ровно столько информации, сколько необходимо для понимания темы, больше - уже считалось роскошью, недопустимой тратой времени и ресурсов. А этого им всегда категорически не хватало, именно поэтому детей уже с десяти лет отправляли на работу.

В Общине магов у каждого была своя специализация, на приобретение знаний в которой они могли потратить всю жизнь, иногда даже нескольких поколений. Магия считалась чем-то непомерным, что можно было черпать бесконечно и все равно не доберешься до дна. Но свое дело каждый маг выбирал лишь к восемнадцати годам, после обучения базовым концептам и глубокому пониманию себя, сущности магии и мира вокруг. Правда, право выбора было не у всех, ведь если твои родители и родители твоих родителей жизнь положили на определенную тему, а она все не кончается, от тебя ждали того же, и мало кто мог пойти против воли семьи.

Если бы кто-то предложил выбрать, Кифа не задумываясь отдала бы свой голос магам, ведь именно здесь у нее были настоящие друзья и детство. Здесь от нее ничего не требовали, потому что она была медиумом, и ее обучение магии было необходимо именно Жнецам. Конечно, зачастую маги не питали к ней симпатии, но девочка с малых лет могла позаботиться о себе сама. Она впитывала только лучшее от одной и от другой профессии, и развивалась не по годам.

Тем единственным занятием, которое выбрала Кифа, была скрипка. И причина была такая же, как и при выборе прически. Это было одно из многочисленных умений Роксаны, которыми девочка восхищалась. Пусть к идеально ухоженному, но старому инструменту Хозяйка Перепутья прикасалась не так часто, в ресторане всегда играли оркестровые запис�� со скрипками на главных ролях. Девочка могла часами с закрытыми глазами наслаждаться тем, как смычок касается струн, словно бы вырезая из них музыку. Но живое исполнение нравилось ей больше, ведь в такие моменты женщина, на которую она равнялась, казалось сливается с мелодией в одно целое, будто сама становится звуком, трепет и волнение от этого чувства невозможно было подавить.

– Что? Ты хочешь играть на скрипке?

Роксана по-настоящему удивилась, но это замешательство быстро сменилось на радость, и она бросилась обнимать ребенка, которой как раз заплетала волосы. Кифа была послушной и всегда выполняла все, что от нее требовали окружающие, и до этого момента она никогда не высказывала собственные желания, если это не было потребностью организма. Женщину это беспокоило, поэтому, услышав, что девочка чем-то заинтересовалась, она была в пьяном восторге от счастья.

– Отлично! Тетка тебя всему научит. Приготовься, поблажек не будет,- улыбка, царившая на ее лице, озаряла пространство подобно свету дневного светила. В зеркале отразилось, как она показала знак виктории.

Кифа быстро влилась в новое увлечение. В Обществе Жнецов, в Общине магов, Столице, на Перепутье - везде, где было возможно и когда удавалось урвать немного времени, она брала в руки скрипку, которую ей отдала тетка. Для нее этот инструмент был подобен реликвии - самому настоящему сокровищу.

Девочка была одной из трех младенцев, родившихся в последний год Соглашения между магами и медиумами. Братьев-близнецов Кифа знала с первых лет жизни и считала своими лучшими друзьями. После ее рождения родители покинули Общину и уехали жить в Столицу, но дети всегда проводили все возможное время вместе, когда она возвращалась обратно.

Смычок плавно касался струн. Кифа всегда уходила с головой, бывало забывая об окружающем мире, когда брала в руки инструмент. Это был небольшой сквер рядом с Главной библиотекой на центральной улице. Николас и Нейтан, сидя на траве, возле одного из деревьев, играли в шахматы, но фигуры бывало не двигались с места по несколько минут просто потому, что мальчики заслушивались ее игрой, словно она уводила их за собой в мир фантазий. Когда музыка затихала, один из них неприменно поторапливал другого с очередных ходом, хоть и пребывал точно в таком же трансе все это время и даже не заметил паузы. Внешне он�� были похожи чуть больше, чем обычные родственники, но все еще отличались ��руг от друга с первого взгляда. Больше всего это было заметно в привычках, таких как аккуратность и опрятность в ношении одежды Ником, и более спортивном, «хулиганском» наряде Нейтана.

Девочка садилась на траву, брала в руки красный карандаш и меняла что-то в нотной линии, потом вставала и вновь принималась играть. Это действие повторялось вновь и вновь, пока она не оставалась довольной тем, как звучит фрагмент. Дойдя до конца композиции в своих изменениях, Кифа еще раз просмотрела все взглядом, сделала глубокий вдох-выдох и принялась играть. Парни затаили дыхание и не отрывали от нее глаз все то время, пока звучала мелодия, и тоже не заметили маленького гостя, подошедшего к ним. Девочка, почувствовавшая натяжение на одной из штанин, выпала из состояния забытья, и посмотрела вниз, поразившись увиденному. На траве рядом с ее ногой сидел ребенок, широко улыбаясь и глаза его горели, словно у сороки, увидевшей очередную стекляшку - они, казалось, отражали небесную гладь. Он крепко держал ее за одежду, а другой рукой тянулся вверх. Ему очень приглянулась ее скрипка.

– Глен, черт тебя дери... На пять секунд отвернулся же… Куда уже успел удрать?- Кифа подняла взгляд и увидела бегущего к ним человека. Высокий мужчина в очках остановился рядом с ними. Он взял ребенка на руки,- Шустрый, да? Едва научился ходить, а уже пытаешься сбежать с острова?..

Потом он снова посмотрел на детей. Мальчики с любопытством встали и подошли на пару шагов ближе. Мужчина обратился к Кифе:

– Извини, надеюсь он не сильно помешал?

– Нет, я все равно уже закончила,- ответила девочка. Она бережно положила скрипку в футляр и закрыла его, а потом приблизилась к мужчине,- Я рада, что ему понравилось.

Ребенок на руках у мужчины смеялся, выгибался и тянулся к новой знакомой. Кифа улыбнулась ему в ответ и протянула руку, дотронувшись до маленькой ладошки. Она и сама знала каково это быть очарованной чьей-то игрой.

Это была колыбельная этих мест. Впервые девочка услышала ее от матери, которая играла на рояле. Она взяла у нее нотную тетрадь и попыталась адаптировать под скрипку, ведь в этот самый момент, где-то в Столице, у нее должен был родиться братик. Кифа ждала этого с нетерпением, и хотела сыграть ему эту мелодию, хотела, чтобы он прочувствовал всю любовь, что она испытывает и восторг от самого факта его рождения. Поэтому когда увидела, как Глену понравилась ее игра, она не смогла сдержать улыбки и нежного взгляда. Ведь значит у нее получилось передать все то, что она хотела вложить в мелодию.

– Как его зовут?- спросила она мужчину. Но только этот вопрос слетел с ее уст, как девочка и сама задумалась: «А как назовут ее братика? Придумали ли родители уже имя? Или, может, ей самой подумать об этом?».

– Глен. Его зовут Глен Рассел,- ответили ей. Кифа подняла взгляд на мужчину, но солнце, отразившись в стеклах очков ослепило ее и закрыло его лицо.

– Кифа, смотри, твой отец идет,- сказал один из мальчиков, показывая ей направление, и девочка напрочь забыла о странном чувстве, что на долю секунды охватило ее. Она быстро развернулась и побежала к Сергею, кинувшись в объятья.

– Эй, с чего бы столько счастья?- спросил тот, улыбаясь и прижимая ее к себе в ответ,- Неужто по мне соскучилась?

– Братик, он уже родился? А как там мама? Ну же, расскажи мне…

Мужчина улыбнулся, присел рядом с ней и ответил:

– Да, родился. Здоровый малыш. С мамой все хорошо. Я пришел сюда, чтобы забрать тебя и отвести к ним. Собирайся.

Девочка обрадовалась и оглянулась назад, где друзья смотрели на нее со своих мест, но мужчины с мальчиком уже не было. Она вернулась к ним, взяла свои вещи и, обнявшись на прощание, пообещала, что будет и писать, и звонить, и обязательно в скором времени приедет погостить еще. Потом она вернулась к отцу. Сергей забрал у нее скрипку и рюкзак. Они еще раз оглянулись назад, Кифа помахала, а мужчина кивнул, потом они взялись за руки и пошли по аллее дальше, к машине.

– Па-а-ап?- протянула Кифа, когда он пристегивал ее ремнем безопасности и садился на место сам.

– Что?

– А вы уже придумали имя для братика?

– Нет, еще не думали об этом,- заводя мотор сказал он.

– Тогда, я придумаю сама, можно?- мужчина на долю секунды задумался, глядя на нее. А почему бы, собственно, и нет?

– Будь добра. Выбери хорошее имя, пока мы едем в больницу.

– Ура,- обрадовалась девочка, после чего стала перебирать все мужские имена, которые знала, начиная с Сергея (на что получила комментарий от отца: «а что, хорошее же имя», но оно было забраковано, так как Сергей Сергеевич звучало слишком нарциссически), потом были имена друзей, знакомых, и которые она просто ко��да-то прочитала в книжках…

Через два часа они доехали до Столицы и еще через десять минут - до больницы. Все это время Кифа перебирала имена, высматривая подсказки за окном, иногда советовалась с отцом и опять уходила в себя, обдумывая услышанное.

Родильное отделение было в отдельном корпусе. Девочка не могла усидеть на месте, пока отец отстегивал ее, потом пока она ждала его на улице, потом пока он подойдет к тетеньке на ресепшене и докажет, что она здесь с папой и ей можно раскрыть большой секрет - в какой палате ее мама с братиком. Когда же услышала нужную информацию, Кифа вновь не дожидаясь мужчину, убежала по коридору, выискивая нужную дверь. Открыв ее, девочка забежала внутрь.

Мать лежала на кровати, держа младенца на руках и с нежностью укачивая его своим мелодичным голосом и мягкими прикосновениями, но услышала свою дочь еще до того, как она открыла дверь и забежала внутрь. Девочка подбежала к матери, но увидев, что на руках у нее ребенок, резко остановилась и, затаив дыхание, замерла. Малыш лежал с закрытыми глазами и тихо дышал, укутанный в пеленки. Из-за шума он открыл глаза и мать качнула его пару раз, успокаивая. Кифа сняла ботинки и поддалась вперед, залезая на кровать, как раз уместившись на свободное место с краю, рядом с Патрицией. Младенцы выглядят, как инопланетяне, подумалось Кифе.

– Знаешь, наша дочь придумала имя для малыша,- сказал отец, стоя в проеме, а потом прошел внутрь и закрыл за собой дверь.

– Правда?- отозвалась женщина,- Интересно. И какое же?

– Виктор,- с гордостью ответила девочка, показывая два пальца на руке, изображающие букву «v».

– Виктор Сергеевич Азимов. А что, очень даже неплохо звучит,- одобрила мать, глядя на мужа.

– Мне тоже так показалось,- подтвердил он, и поцеловал жену в лоб, а потом обратился к дочери,- Разве ты ничего не хотела сделать?

– Ах, да,- спохватилась девочка, слезла с кровати, быстро набросив обувь и забрала у отца свою скрипку, достав ту из футляра. Проведя несколько раз по струнам смычком и убедившись, что все в порядке, девочка подняла голову на отца, кивнувшего ей, на мать, что улыбалась, наблюдая за ней, и маленького братика. Потом она вздохнула, успокаиваясь, приводя мысли в порядок и заиграла, вкладывая все, что чувствует в колыбельную…

***

Следующие два с половиной года были полны противоречивых чувств. Здесь, казалось, смешалось все - счастье и любовь, ревность и обида. Бывало родители находили их в одной комнате, мирно спящих на кровати, и не могли не умилиться этой картине. В другие дни Кифа чувствовала себя покинутой - мать занималась братом, отец работал. Тогда она уходила на Перепутье, где ее всегда выслушивали и помогали советом. Рутина затянула, как зыбучие пески - занятия с преподавателями и помощь по дому, скрипка и школа. Каждый день, как по расписанию.

Мать работала Полевым магом - они путешествовали по всей планете, оказывая магическую помощь нуждающимся. Во время Святой войны это было особенно необходимо, поэтому, отсидев в декрете чуть меньше трех лет, она ушла и… Не вернулась.

Из-за работы Жнеца, отец тоже не мог быть с детьми все время, и Кифа стала чаще присматривать за братом. Через полгода, когда не осталось уже никаких сил ждать, он взял детей и поехал на Архипелаг. В Общине ее не было, так что оставался только один вариант - деревянная хижина на берегу пролива. В детстве они часто играли там в летние периоды. Они это первое поколение при Соглашении. Несколько семей медиумов переехали на Архипелаг, чтобы обучаться магии. Сергею тогда было три года, а Роксане семнадцать. Дети медиумов и магов жили, играли и росли вместе. Их было около десятка, но верховодили всегда и во всех играх только трое - Сергей, Патриция и Валентин…

Кифе было многое неизвестно, еще очень многого не понимала она в этой жизни, но даже в свои восемь лет девочка могла почувствовать, что что-то грядет, нечто, что изменит их жизнь. Нет, уже безвозвратно изменило…

Вечер. Дорога вдоль берега. Теплая и все еще нежная рука отца. Возле хижины они встретились с высоким мужчиной в очках и маленьким мальчиком лет четырех. Отец очень долго всматривался в глаза и черты лица ребенка, прежде чем опуститься к дочке и сказать, чтобы они поиграли здесь, а взрослым надо поговорить. Он вытер сладкий след со щеки своего сына, потрепал его по голове, слабо улыбнувшись и поднялся. Оставив детей одних, мужчины скрылись внутри деревянной постройки.

Кифа проводила их взглядом, а потом перевела его на мальчика, который сидел на покрывале и складывал какую-то фигуру из бумаги. Виктор быстро оживился при виде другого ребенка и, отпустив руку сестры, подбежал к нему. Но тому был совсем неинтересен незваный гость, он с упрямой настойчивостью продолжал складывать кораблик, сверяясь со схемой в раскрытой книге. Тогда ��едиум, приняв правила игры, стал с искренним интересом наблюдать за его действиями, не мешая. Когда все было готово, Глен встал и, как был босиком, так и подошел к воде. Потом он с видом важного взрослого наклонился вниз, задрал штанины, чтобы они не намокли, и шагнул в воду. Кифе пришлось быстро среагировать и поймать младшего брата за одежду до того, как он последовал бы за мальчиком. Течение было достаточно сильным, и тот несколько раз чуть не упал, но продолжал стойко держаться на ногах, продвигаясь все дальше. Отойдя на достаточное расстояние от берега, юный маг поправил бортики и поставил кораблик на воду. Опасно покачнувшись один раз, бумажная фигурка поплыла вверх по течению, подгоняемая слабыми порывами ветра. Она смотрела на этого храброго мореплавателя и не могла отвести глаз. Как он терпеливо качался по волнам, как постепенно впитывал в себя воду, и, как в один момент пошел ко дну. Кифа стояла и наблюдала за водной гладью, словно ожидая, что он всплывет, но этого не произошло.

Когда она все же отмерла и оглянулась, то заметила, что Виктора нет рядом. Глен уже вновь сидел на покрывале и складывал новый кораблик, но ее брата рядом с ним не было. Ее словно окатили ледяной водой, сердце от страха забилось чуть чаще. Все вдруг потеряло важность, только бы найти его. Услышав, как скрипит дверь, девочка мгновенно посмотрела туда и увидела Виктора, входящего в хижину. Поспешив за ним, она тоже вошла внутрь.

Он взбирался на диван в дальней части помещения. Девочка посмотрела по сторонам: это была просторная комната, объединяющая кухню, столовую и зал. Закрыв за собой дверь, она сделала шаг, когда раздавшийся внезапно крик заставил ее, испугавшись, остановиться. Это был голос ее отца. Она впервые слышала, как он кричит. Это же был и последний. Из соседней комнаты вышла их мать и мужчина в очках. В закрывающемся проеме Кифа заметила отца, сидящего на кровати и опустившего лицо на ладони. Патриция прошла мимо, лишь слабо улыбнувшись дочери, и быстро зашла в другую. В воцарившейся тишине девочка смогла расслышать, как кто-то тихо плачет. Валентин остановился рядом с ней и наклонился.

– Может, вы голодные? Давай посмотрим, что у нас в холодильнике,- мужчина улыбнулся. Он накормил их бутербродами с чаем, а потом усадил на диван, сказав, что им придется еще немного подождать и ушел на улицу. Кифа достала из рюкзака книгу, которую они совсем недавно купили в магазине, раскрыла ее и положила между собой и братом. Пока она читала вслух, Виктор рассматривал картинки, но мелодичный голос сестры и не��пешная история быстро усыпили его.

Сергей вышел немного погодя. Присел перед Кифой и заговорил с ней. Он попросил не рассказывать никому о сегодняшнем вечере, особенно брату. Когда-нибудь она поймет почему. Уже тогда девочка понимала, что отец морально сломлен и всеми силами старается скрыть это. Она кивнула и он обнял ее, поблагодарив. Мужчина взял Виктора на плечо, а Кифу за руку и они пошли домой.

Она была единственной, кто развернулся назад. Мать стояла перед хижиной, на руках она держала младенца, укачивая его. Рядом с ней стоял Валентин, обнимая за плечи и маленький Глен, с которым девочка встретилась взглядами. Оба они понимали, что отныне все для них кардинально изменится. Кифа перевела взгляд на отца и младшего брата. Теперь ей придется заменить ему мать. Решив так, она крепче сжала большую теплую руку своего родителя…

***

За окном все так же плыли облака. Прошло от силы полчаса, и Кифа почувствовала, что ей этого не хватило. Из-за положения, в котором спала, затекла шея, и решив размяться, она прошла комнату поперек, кинув взгляд на спящего брата. Похоже началась фаза быстрого сна, так как выражение его лица стало более напряженным. Взяв мокрое полотенце со лба, она зашла в ванную. Отложив его, женщина наткнулась взглядом на сменную одежду, которую рано утром принес Ёшимитсу, и не долго думая, начала раздеваться.

Появившийся призрак старика, висящий так вовремя напротив зеркала и пялящийся на полуголое женское тело, был выбит из этого мира силой, словно хоум-ран - за пределы поля. Кулаком со всей дури. Мысленно извинившись перед Хозяйкой «Перепутья» за то, что так неожиданно подбросила (в прямом смысле..) ей работы, она залезла в ванную, занавесив шторку и включив воду…

***

Мэй провела ночь в комнате Глена, присматривая за новой знакомой. Кристина все еще относилась к ней с недоверием и на все вопросы отвечала сдержанно и только по делу. Феникс буквально кожей чувствовала барьер, который установила девушка, но все еще пыталась хоть как-то исправить это. Держать улыбку было утомляюще. Но ей хотелось чем-то помочь, если не демону перед ней, так хоть мужчине, для которого это было важно. Она посмотрела в окно, где над горизонтом медленно поднималось солнце и вздохнула.

Он снова не ночевал в Штабе «Маяка». Когда они возвращались в этот город, Глен предпочитал все свободное время проводить в той палате, ��ловно боялся что-то пропустить. Она находилась в здании военной лаборатории, за Стеной. С десяток врачей, мед.сестры и все ради одного пациента.

Тишина в помещении прерывалась лишь на ритмичный писк аппаратуры, который служил ему колыбельной. Скрип открывающейся двери выдернул его из состоянии дремы и мужчина машинально потянулся в сторону револьвера, но не вытащил его. Молодая девушка остановилась в проеме, в руках у нее был пластиковый пакет с кровью и папка с бумагами. Маг поздоровался, снимая очки и потирая глаза. Он встал с подоконника, который слишком часто заменял ему спальное место. Она двинулась дальше, подошла к кровати и принялась менять емкость. Глен следил за ее действиями, и, когда она закончила, подошел ближе.

– Все в порядке?- спросил маг.

– Никаких изменений,- заполняя формуляр, ответила она, словно это была лишь заранее заготовленная реплика в театральной постановке,- Но…

Маргарет остановила движение ручки и подняла на него взгляд.

– Это был последний пакет. Его от силы хватит на неделю.

– Да, я знаю. Собирался на днях сходить,- с облегчением выдохнул маг,- Возможно, даже сегодня.

Девушка закончила с бумагами и ушла. Глен закрыл за ней дверь и вернулся к кровати. В груди защемило. Все, чем он был занят последние пять лет - поисками. Поисками чуда, которое бы смогло разбудить его Спящую красавицу. Может?...

«Глупости…». Он усмехнулся. Если и сможет поцелуй вернуть ее, то точно не его. Глен протянул руку к ее лицу, бережно убирая волосы за ухо. Провел по гладкой коже щек. Прикоснулся ко лбу, зарываясь пальцами под челку. Это было их приветствие - его привычка, от которой так и не смог избавиться. Взгляд скользнул чуть вверх и вбок - к рогам. Он отчетливо помнил день, когда она попыталась избавиться от них. Как потом забинтовывал их, а она плакала. Тогда же он подарил ей колокольчики, которые с тех пор девушка не снимала. До того злополучного дня. Маг так и не смог найти их после всего случившегося…

Он вновь отошел к окну, с меланхолией глядя на улицу, где снег блестел на ветвях деревьев и в зеленой траве. В стекле отразился чей-то силуэт и Глен резко повернулся назад. Возле дверей стоял мужчина. Маг выдохнул и развернулся к нему лицом. Незваный гость все еще молчал и улыбался. Сколько людей ищут с ним встречи, а к Глену он захаживал сам. Маг внимательно оглядел Демиурга, как и множество раз до этого. Эта внешность не могла не сбивать с толка. Непослушная копна волос цвета вороньего пера, карие глаза, пробор на челке - их семейная черта, такая же у его матери, и у него самого. Но атмосфера в корне отличалась. Этот мужчина словно бы прошел войну, или сотню... И маг смирился - все-таки, в этом мире возможно все. Слишком глупо пытаться понять все законы мироздания - кубики Вселенной служат рандому.

Демиург. Так его называли в народе. Потому что он, будто Бог, исполнял желания тех, кто его встретит. Вот только Рассел был исключением из правил - они заключили сделку, к которой маг до сих пор испытывал недоверие, поэтому не оставлял попыток найти лекарство самостоятельно - способ вернуть ее. Последние пять лет он ищет для него магическое оружие - артефакты старой Войны, раскиданные по миру, словно сломанные игрушки по комнате ребенка. Самое главное, он никогда не забирает их, и сейчас шесть орудий, собранные за пять лет, находятся в руках людей «Маяка». В свою очередь Демиург пообещал исполнить его желание - а желал маг только одного…

– Мы нашли секиру. Что следующее?- наконец, прервал молчание Глен. Ему надоела эта игра в молчанку…

– Последнее… Лук. Все данные передам позже. Надеюсь на тебя. Это самое важное,- после этих слов мужчина ушел, как и всегда. Маг вздохнул. Все-такие, он бы предпочел услышать этот голос при других обстоятельствах и на другие темы, но, судя по всему, ему придется еще немного подождать…

***

Черная вода. Здесь невозможно что-либо рассмотреть, как не напрягай глаза. Даже поверхности. Даже дна. Медленно опускаешься все ниже, пока твоих ушей не достигает звук, который ты старательно избегаешь последние пять лет.

Это кошмар.

Слегка повернув голову, видишь, как, словно бы подсвеченный светом прожектора, стоит черный рояль. За ним никого нет, но знакомая мелодия льется тебе в уши даже через толщу воды, заставляя в страхе сжиматься сердце. Не в силах сделать вдох, тебя тащит вниз, а немой крик превращается в пузыри воздуха, что поднимаются в противоположную сторону.

Сколько еще это будет продолжаться?..

Азимов очнулся в поту, судорожно хватая ртом воздух. Вопль заглох где-то на полпути, так и не вырвавшись наружу. Он сразу же поднял корпус, пытаясь отдышаться, сжимая в кулаке легкий плед, которым был укрыт.

К горлу подкатила тошнота и он закашлялся, казалось, хуже состояния сложно было представить. И так последние несколько лет – хорошо, если вырубал алкоголь или снотворное, но постоянно их принимать тоже было нельзя. Все становилось совсем плохо в подобные ночи, после серьезного напоминания о том, что хотелось забыть…

Кифа только вышла из ванны, когда он проснулся. От одного взгляда кровью обливалось сердце. Она бросила полотенце ему на голову:

– С пробуждением…

Виктор обернулся, бросив её имя слабым голосом, после чего, снова закашлявшись, отвернулся.

Женщина, открыв холодильник, наполненный в основном напитками разной крепости, достала бутылку с водой и подала её брату. Она присела на столешницу, терпеливо ожидая, пока он придет в себя. Высушив половину емкости за одни раз, и пролив, казалось, не меньше, он, наконец, мог дышать ровно.

– Что случилось?

Спросила женщина, забирая пустую бутылку и отставив её на стол.

Полотенце и грязные, мокрые волосы, закрывали его глаза. Мужчина помедлил, но, невесело усмехнувшись, все же ответил:

– Да так. Прошлое…

Кифа медленно перевела на него глаза, но увидеть, какое выражение застыло на его лице, было невозможно. Впрочем, ей этого и не требовалось, она и так прекрасно знала, что он чувствует, сжимая с бешеной силой кулаки.

– В любом случае, тебе следует охладить голову – иди в душ,- женщина встала со стола,- Спущусь вниз – у тебя, как всегда, в холодильнике мышь повесилась…

Она слабо улыбнулась и вышла из «Ателье», закрыв за собой дверь…

Упираясь руками в стену, Виктор стоит с закрытыми глазами под струями холодного душа. Вместе с потоком воды, уходящим в канализацию, смываются дурные мысли и желания. Но мелодия из недавнего кошмара все еще сидит глубоко в голове. Её невозможно смыть оттуда никаким напором воды.

Эта соната – последнее, что осталось у него от матери, и единственное, что он помнит с того времени. За столько лет перемолотая жерновами его души, смешанная с опытом и слепленная заново в совершенно иную форму, она напоминала ему о том, чего уже не вернуть…

Музыка была неотъемлемой частью его естества. По какой-то причине она преследовала его везде, где бы он не оказался, всю сознательную жизнь. И, в конце концов, превратилась в нечто, терзающее душу – проклятье, которое ранит и его, и тех, кто окажется рядом…

Выключая душ и вылезая из ванны, ��едиум вновь облачается в привычный комплект одежды, состоящий из белой рубахи и черных брюк.

Мокрые, волосы топорщатся еще сильнее, а челка падает на глаза, мешаясь. Давно пора подстричься, но всегда находится нечто важнее, сдвигая поход к парикмахеру все дальше по списку запланированных дел, а потом и сто причин, оправдывающих собственную леность. И вот, в очередной раз, пометка о необходимости задавлена другими мыслями и важными делами.

Запивая таблетки проточной водой, Виктор старательно избегает зеркало, в котором всегда отражается много лишнего, и выходит из комнаты под взгляд голубых глаз и печальную улыбку, провожающих его.

Набирая чайник, устанавливает его на небольшую газовую плитку и достает из навесного шкафчика с посудой две белые кофейные чашки.

В помещении непривычно тихо. И только сейчас замечает, что привычного источника шума нет. Лишь на столе одиноко заброшен альбом и набор цветных карандашей, как если бы все еще ожидали своих хозяев.

Улыбаясь, медиум возвращается к томному ожиданию сестры и рутинным делам, насыпая две ложки быстрорастворимого кофе в стоящую возле него посуду…

Услышав, как открывается входная дверь, медиум поднял взгляд, повернув голову. Увидев её, он улыбнулся, но быстро переменился в лице, когда понял, что что-то не так.

Ной стояла на пороге и смотрела на него. Девушка медленно подняла руку и коснулась своей щеки, словно бы и сама не подозревала о том, что плачет.

– А?.. Не понимаю. Я не... Почему не останавливаются?..

Демон нервно рассмеялась, и стала тереть лицо руками, пытаясь прогнать слезы, но они лишь полились сильнее. Она всхлипнула и упала на колени, но все еще водила ладонями по глазам, силясь остановить поток воды.

Мужчина выключил надрывающийся чайник, медленно развернулся и подошел, опустившись перед ней на колено. Он взял её за предплечье правой руки и потянул, опрокидывая девушку себе на грудь, а потом мягко, но крепко обнял.

– Все хорошо, Ной. Я рядом, можешь не сдерживаться…

Тихо произнес он, поглаживая её по голове, словно маленького ребенка, разбуженного кошмаром. Подобно волшебной фразе из сказки, заставляющей двери открываться, это прозвучало, как разрешение. Ной сжала пальцами белую ткань рубахи, заливаясь слезами на его груди. Печальная улыбка украшала его лицо, как бы причитая «Ну, что с тобой поделать?».

Такое происходило время от времени. Как если бы внутри неё находилась глубокая емкость, что наполняется по капле, и постепенно переполняясь, выплескивает содержимое наружу. Это влекло за собой истерику, которую необходимо было просто переждать.

В такие моменты он обещал ей быть рядом. По крайней мере, пока она не перестанет нуждаться в нем. Или… Пока кто-то другой не займет его место.

Данное два года назад слово – тонкая нить.

Одна из тех нитей, что все еще держат его в этом мире.

Нить, врезавшаяся в его шею так сильно, что причиняет боль и ранит до крови…

Дверь снова скрипнула, открываясь.

Виктор поднял голову, ожидая увидеть сестру, но это была не она. На пороге стоял мужчина, на вид ему не было и тридцати. В руке он держал пистолет, который направил на них.

Азимов медленно встал, оставляя Ной на полу. Незнакомец перевел оружие на него. Он явно не ожидал, что здесь кто-то будет, и теперь не знал, что делать.

Виктор поднял руки и медленно, разборчиво заговорил с ворвавшимся.

− Спокойно… Опусти пистолет, парень.

Приглядевшись, он узнал этого человека. Именно ему медиум зачаровывал амулет два дня назад. Заказ был готов и ожидал оплаты, но, похоже, вышла заминка.

− Давай договоримся по-хорошему. Ты же не хочешь никому навредить…

– Ты не понимаешь..,- начал ворвавшийся,- Нам срочно нужен этот амулет, иначе она…

– Ладно, я понял. Только опусти пистолет.

Азимов сделал небольшой шаг, но мужчина был на взводе и ему это не понравилось.

– Не подходи!..

Медиум замер, потом он скосил глаза на Ной, чтобы удостовериться, что с ней все хорошо. Девушка смотрела на них, не шевелясь. Слезы все еще струились по её лицу. Если бы не эта истерика, демон давно бы предприняла какой-нибудь безрассудный поступок, поэтому Виктор даже был рад, что все так получилось. Теперь же ему необходимо было разобраться со всем самому. Пистолеты висели на спинке стула, вместе с плащом, но… Сможет ли он выстрелить, если понадобится? Медиум только сейчас понял насколько же он бесполезен, и как часто их выручали лишь способности Ной...

– Так тебе нужен этот амулет?.. Хорошо, я принесу его, только спокойно.

– Нет, не двигайся!..

– Почему? Я не против, можешь забирать его, только опусти пистолет – ты не знаешь, на что эта штука способна!..

Азимов сделал шаг в сторону, стараясь всем своим видом пок��зать, что не собирается ему препятствовать и готов отдать заказ без оплаты. Но человек перед ним был невменяем – его трясло, пистолет ходил ходуном в его руках.

– Стой на месте, я сказал!..

Оружие выстрелило, слегка отбросив руки назад. Звук упавшего навзничь тела показался неестественно громким. Ной кинулась к Виктору, выкрикивая его имя, пытаясь дозваться, вернуть магией, но было слишком поздно. Пулевое ранение в голову было явно смертельным.

– Я не хотел… Он сам... Я не виноват,- мужчина понял, что натворил и в панике попятился, бормоча что-то себе под нос, а потом резко развернулся и убежал…

Мужчина сбавил темп только в менее людном районе. Он бросил взгляд на пистолет в своей руке и, вздрогнув, уронил его. Оружие со звоном упало на землю и этот звук показался ему громче грома. Он быстро поднял его и спрятал в карман. Оглянувшись, мужчина побрел дальше.

В комнате практически не было мебели и не поступал свет. На кровати лежала девушка. Она была старше мужчины на несколько лет, но болезненный вид стирал эту разницу на корню. Услышав шум, она открыла глаза. Одеяло слегка сползло с её шеи, открыв стальной ошейник, который цепью был прикован к изголовью.

– Все хорошо. Это я.

Мужчина прошел внутрь и подошел к столу, где стоял графин с водой. Залпом осушив стакан, он налил еще один, а потом помог подняться и напиться ей. Запястья девушки тоже были скованы цепями.

− Прости, я не смог добыть этот амулет… Но еще есть время, мы найдем другой способ – обещаю. Но нам надо уезжать. Я...

Мужчину бросило в холодный пот, тошнота подкатила к горлу, и он замолк. Она открывала рот, как рыба, пытаясь что-то сказать ему, но вырывались только нечленораздельные звуки, похожие на звериный рык. Девушка медленно подняла к нему руку, дотронувшись до щеки, чем заста��ила вздрогнуть и прийти в себя, оглянувшись на нее.

– Ты права. Прости, все будет хорошо.

Он поцеловал её руку, а потом положил ладони ей на шею, зарываясь в волосы и они замерли, соприкасаясь лбами.

− Все будет хорошо,- вновь произнес он, словно пытаясь убедить в этом и самого себя…

***

Внутри каждого человека таится целый Мир. Он настолько же иллюзорный, как и реальный. Если очень захотеть, его отголоски можно разглядеть в глазах. Маги прозвали его Сном подсознания. В отличии от «Детской», н��кто не имел реальной власти над этим местом. Это пространство, живущее по своим правилам, олицетворяло все, чем являлся человек. Беспокойства, радости или же печали - все находило отражение здесь.

Имея сильную эмоциональную привязанность или, когда чувства переполняли, связывая ее с кем-то, Ной была способна путешествовать по таким мирам. Бесконечный океан ее внутреннего мира легко соединялся с бухтой брата или же песчаными водами Виктора. Это то, к чему она привыкла. Иногда ей было достаточно закрыть глаза, чтобы оказаться там:

Бродить по пустыне, догоняя миражи. Прятаться от песчаных бурь за руинами построенной кем-то, но уже давно разрушенной, цивилизации. А ночью наблюдать за движением мириад звезд на черном покрывале неба.

Или же сидеть на деревянной пристани возле каменного берега, опустив одну ногу в прозрачную воду, где рыбы сбивались в косяки и сновали туда-сюда, и смотреть на возвышающийся вдали маяк, надеясь, что он зажжется.

Иногда ей снился этот сон. Обычно, он очень быстро менялся. Чистое небо, готовящееся ко сну, моментально заволакивало черными тучами. Где-то вдалеке гремел гром и сверкала молния. Рыбы быстро попрятались кто-куда. Море меняло оттенки и встревоженно билось о берег, загребая песок и камни, унося их в темные пучины.

Ной вставала на ноги. Ее сердце начинало бешено колотиться. Потом она замечала рой бабочек, летящих к маяку, который, наконец, включал свои фонари. А там, ей казалось, видела чей-то силуэт. И демон подрывалась с места, умоляя его не выключать огни:

«Останься. Только не исчезай» - молила демон, пока бежала по берегу. Запиналась, чуть не падая, но не останавливалась. Маяк стоял на маленьком островке, куда вела каменная дорожка, появляющаяся во время отлива. Но стоило Ной приблизиться к ней, сделать шаг, как ноги проваливались в воду, но даже тонув, она продолжала грести, пока все не исчезало. Девушка вновь оставалась одна, сидя на коленях в темноте своего подсознания, проливая слезы беспомощности и боли, которые оставляли рябь на поверхности ее океана.

А потом она просыпалась в одиночестве, среди стопок книг, чувствуя, как что-то вновь ускользнуло от нее, и раз за разом задавая в пустоту тот единственный вопрос: «Почему?..»

***

Виктор выключает закип��вший чайник и наливает кипяток в кружку с кофе, когда телефон возвещает о звонке. Медиум достает его из кармана черного плаща и смотрит на экран. На лице появляется улыбка, и он нажимает на зеленую кнопку, отвечая.

– Ты редко звонишь первая… Неужто соскучилась за ночь?

Медиум берет белую кружку со стола и делает глоток. Горячий напиток ошпаривает ему язык, горло и проваливается в желудок. «В наказание» кружка возвращается на стол. На той стороне молчат, но он слышит тихое отрывистое дыхание.

– Ной?.. Всё хорошо?

Она сидит возле стены на своей кровати, обхватив одной рукой колени. По её щекам струятся слезы, которые она не знает, как остановить. Девушка молчит еще какое-то время, пытаясь вымолвить хоть слово, а потом отвечает:

– Нет... Я… Я не знаю. Ты не занят? Мы можем увидеться?..

– Для тебя – всегда свободен, ты же знаешь,- с тихим вздохом и нежной улыбкой отвечает медиум,- Все хорошо, Ной. Можешь не торопиться. Я подожду… Столько, сколько будет необходимо.

Услышав тихий ответ, Виктор отключает связь и еще какое-то время смотрит на телефон. Он выдыхает, убирая аппарат обратно в карман, и проводит рукой по волосам на затылке…

Чувство тревоги пожирает нервные клетки. Что-то случилось? Уж не связано ли это с возвращением Глена в город? Нет, не похоже, но…

«Глупая…». Цедит он сквозь зубы, пытаясь прогнать дурные мысли из головы и раздражение, засевшее комком в горле. Мужчина смотрит на две белые кружки и вздыхает, понимая, что слишком беспокоится, чтобы проигнорировать это.

Хватая плащ со спинки стула, он направляется к выходу из «Ателье», и почти сталкивается с вернувшейся сестрой. Кифа спрашивает, куда он намылился. Извиняясь перед ней, Виктор с легкой улыбкой отвечает, что появилось неотложное дело, и быстро удаляется, спускаясь по лестнице. Он просто не в состоянии есть, пока не удостоверится, что с ней все хорошо. Просто очередная истерика, и ему всего лишь нужно успокоить её, побыв рядом какое-то время.

Женщина провожает его взглядом. С легкой улыбкой и вздохом, она заходит в помещение, ставит бумажный пакет на стол и подходит к окну.

Сгорая от нетерпения и беспокойства, Виктор быстрым шагом направляется к светофору, сталкивается с кем-то плечом, но не замечает этого, а потом теряется в потоке прохожих.

Качая головой, Кифа возвращается обратно в глубь комнаты. Подходит к столу и наливает кипяток в кружку.

Мужчина, которого задел медиум, какое-то время смотрит ему вслед, а потом поворачивается и идет �� сторону «Ателье». На его лице змеится улыбка…

Когда Ной выходит из многоквартирного комплекса, Виктор уже ждет её. За последние двадцать минут он успел скурить четверть пачки, заметить несколько неодобрительных взглядов от соседей, но все еще продолжать улыбаться; и слепить небольшого снежного кролика. Он тушит сигарету в переносной пепельнице, дожидаясь пока девушка подойдет ближе и заметит его.

– Привет…

Говорит медиум, поднимая вверх руку и ожидая её реакции.

Увидев его, она не смогла сдержаться. Слезы вновь полились из глаз. Демон подошла к нему практически вплотную, защемив пальцами рукав его плаща, опустив голову. Виктор нежно улыбнулся и прижал её к себе, поглаживая по голове. Что бы не было причиной, он крепко обнимет её и мягко произнесет, что все будет хорошо. И теперь совершенно не важно, кто и как смотрит на них – важно только то, что он рядом, как и обещал.

– Идем, я угощу тебя кофе с булочками и настроение сразу же поднимется.

Он подмигнул ей, расплываясь в самодовольной улыбке. Ной улыбнулась в ответ и еле заметно кивнула, после чего Виктор взял её за руку и повел за собой до кафетерия.

Они прошли половину пути, когда что-то отбросило её назад – в ушах раздался гул тормозов, она пришла в себя сидя на асфальте. В магазин верхней одежды врезался грузовик, снесся к чертям ограждение, протаранив стену, и скрывшись наполовину внутри здания.

Ной не заметила, как на дорогу выкатился небольшой разноцветный мячик; как ребенок, что пробежал мимо них, перелез через ограждение и выскочил на проезжую часть; как несущийся на бешеной скорости грузовик, пытаясь проехать на сменяющийся зеленый, резко дал по тормозам и повернул в сторону тротуара.

Чуть погодя, она смогла слегка прийти в себя, демон встала и подошла к месту аварии. Красный цвет бросился в глаза – лужа крови стекала от его руки по бетонным остаткам стены. Вокруг было море стекла и пыли. От этого запаха к горлу подступила тошнота. Больше она ничего не смогла рассмотреть.

Ной осознала, что медиум видел все – мячик, ребенка, грузовик – он оттолкнул её, тем самым приговорив себя к смерти…

Картина перед глазами сменилась. Пропало здание, грузовик, толпа, с ужасом наблюдавшая за происходящим, уступая место безграничному полотну водного пространства, отражающему бело-голубое небо.

«Почему…».

Медленно, шатаясь, Ной подходит, падая перед ним на колени. Ручеек крови, текущий от его руки, окрашивает этот океан в цвета смерти. А её слезы создают рябь на его поверхности.

«Почему ты…».

Прикасаясь лбом, хватая руками, впиваясь пальцами в окровавленную ткань. Холод обжигает.

«Ответь же мне…»

Постепенно его тело проваливается в воду, опускаясь все ниже, к сотне таких же, а Ной, как и всегда, остается на поверхности этого океана, не в силах остановить даже собственные слезы.

«Почему ты всегда обманываешь меня?..»

Это нечестно!

Сколько можно...

Боже, хватит!

Хватит...

Притворяться рыцарем в сияющих доспехах, когда вся спина проета ржавчиной, а верный конь и меч давно проданы, лишь бы свести концы с концами!

Хватит...

В летние сезоны, впадая в депрессию, искать приключений на пятую точку, и оставлять кровь на чужих клинках, абсолютно не задумываясь, чем все закончится!

Хватит...

Запивать таблетки алкоголем, заедая их никотином. И вести разгульный образ жизни, если всегда везло, как утопленнику!

Хватит...

Связываться с недобросовестными заказчиками. И играть в кошки-мышки с Департаментом!

Прошу тебя! Просто хватит…

Умирать!

Но все, что она может - впадая в беспамятство, раз за разом проживать эти дни, пока не настанет тот момент, когда ей все-таки повезет найти тот единственный счастливый мир, и эта боль не уйдет в прошлое…

***

Кифа вернулась с сэндвичами, что приготовил для них волк. Они завтракают вместе, хотя ни один из них обычно не делает этого, в полной тишине, но это совершенно не давит на них. Потом она возвращается в бар, и лишь когда дверь уже открыта, медиум бросает тихое «Спасибо», после чего женщина уходит уже улыбаясь…

Ной стояла напротив витрины магазина верхней одежды, осматривая выставленные там предметы обихода. Совсем недавно ей пришлось выбросить свою куртку. Она успела износиться за два зимних сезона, которые не обошлись без неприятностей и грязной работы.

После того, как Виктор остался один, тревога, что все это время терзала его, съедая нервные клетки, стала невыносима, поэтому медиум решил пойти ей на встречу. Увидев ее, он позвал демона по имени, и Ной повернула голову, а потом и вовсе развернулась к нему всем телом.

Поздоровался и улыбнулся, но заметив красные глаза, медиум спросил все ли хорошо и попытался коснуться ее головы. Девушка же отпрянула назад, закрываясь от этого жеста рукой. К своему собственному удивлению ей овладело нехорошее чувство, словно это может плохо закончиться. Рука мужчины застыла в воздухе. Он был удивлен не меньше ее, ведь она никогда не реагировала так на его прикосновения. А потом просто неловко улыбнулся и коснулся шеи, ероша волосы.

– Прости, я, должно быть, сильно напугал тебя вчера…

Девушка почувствовала укол совести, ведь на самом деле все было не так. Он ни в чем не виноват. Просто... Она сама не своя сегодня. Ной открыла рот, но не знала, что сказать, и перевела взгляд в сторону. Повисла тишина, которая им совсем не нравилась, ведь сейчас они не были «настроены» друг на друга.

Повернув голову, пытаясь придумать, как бы исправить ситуацию, мужчина заметил выкатившийся на дорогу мяч, мигающий светофор, а потом ребенка и его мать. Когда малец пробегал мимо, медиум схватил его за капюшон кофты, тем самым не дав выбежать на проезжую часть. Грузовик пролетел мимо них на бешеной скорости, окатив холодным воздухом. Прибежавшая мать сорванца стала благодарить медиума, но тот лишь улыбался и говорил, что «Все хорошо, что хорошо кончается».

Но мальчик стал капризничать, ведь грузовик проехался по его любимой игрушке и от той остался лишь разноцветный ошметок. Ребенок заплакал и мать попыталась его успокоить. Потом к этому присоединилась и Ной, улыбаясь ему, чем сделала лишь хуже. Медиум же присел напротив паренька и вытащил что-то из кармана плаща. На маленькую ладошку он установил небольшого деревянного человечка, который держал конфету. На спине была выцарапана печать - заметив её, Ной улыбнулась немного шире. Это было одно из его хобби - придумывать и мастерить магические игрушки. Ребенок смотрел на нее, забыв о том, что должен плакать. Довольно усмехнувшись, медиум убрал руку, и человечек медленно встал, протягивая сладость. Для мальчика это было чудом, глаза его блестели от удивления и радости. Мать еще раз поблагодарила их, и они ушли, забрав с собой человечка, который мог двигаться сам, пусть и знал всего пару движений.

Все это время демон смотрела на медиума с нежностью, и искренне улыбалась. Заметив это, Виктор с облегчением выдохнул. Потом он осмотрел место, где они стоят и хитро улыбнулся, придумав, как загладить вину за вчерашний инцидент - в конце концов, он сам сказал, что все будет хорошо, а потом... Мужчина встал, взял ничего не понимающего демона за руку и потащил внутрь магазина. К ним подошли продавщицы-консультанты, мило улыбаясь, словно близким друзьям. Он попросил их подобрать что-нибудь по сезону – медиум указал в окно, где на улице лежал снег – для этой девушки. Они кивнули и разошлись по магазину.

Ной было попыталась его остановить, но медиум был непреклонен. Демон меняла куртки и вертелась перед ним, а также смотрелась в зеркало. Он сидел на пуфике и комментировал каждую вещь, иногда улыбаясь шире, бывало - хмуря брови, смеясь. Была среди тех вещей одна утепленная зеленая куртка с лохматым воротником и капюшоном, большими карманами. Виктор не смог скрыть удивления, никак не ожидая встретить здесь эту вещь. Он печально улыбнулся, наблюдая за Ной. Прошло пять лет с тех пор, как он в последний раз видел эту модель на ком-то… Живом. Видеть это было больно, но именно поэтому, когда девушка спросила идет ли ей, он кивнул:

– Да, очень,- мужчина медленно встал и пошел на кассу, оплачивать покупку.

Ной еще раз посмотрела в зеркало. Поглубже натянув воротник, она закрыла глаза, наслаждаясь теплом, которое могла нести только эта куртка. Та, которую купил именно он. Подарок от любимого человека…

Когда они вышли из магазина, Ной еще раз поблагодарила его за подарок. Ей уже пора было идти в Пансионат, поэтому они решили разойтись здесь, но никто из них не решался сделать первый шаг. Девушке все еще было не по себе. Какой-то непонятный страх и боль терзали душу.

Демон подошла на шаг ближе, медленно подняла руку и схватилась за его плащ. Она взглянула ему в глаза, словно ожидая разрешения. Виктор улыбнулся и обнял ее, поглаживая по голове. Девушка прислушивалась к биению его сердца, сомкнув веки, из-под которых тонкими ручейками побежали слезы. Теперь он полностью убедился, что все по-прежнему, и на душе, наконец, окончательно успокоилось…

***

– Назови хоть одну причину, почему я не должна обезглавить тебя прямо здесь и сейчас?

Кифа была зла, как черт, и это еще мягко сказано. Узкий меч был моментально вытащен из ножен и воткнут острием в дверной косяк, стоило Глену войти внутрь. В глазах женщины пылало само адское пламя, и плевать она хотела, кем приходится этот человек для её семьи, если он посмел посягнуть на то, что было ей дорого – пощады не будет.

Рассел же стоял спокойный, как слон. Он медленно повернул голову и посмотрел на меч, который находился в каких-то миллиметрах от его шеи. И, если у Азимовой в глазах бушевал ого��ь, то у Глена было абсолютно противоположное выражение – лед в них и не дрогнул.

Он молчал. От этой говорящей тишины девушка лишь больше завелась. Атака была повторена, но на этот раз её остановил вовсе не рассудок, а дуло револьвера, уткнувшееся в живот.

– Вперед!.. Если успеешь,- он показательно взвел курок, револьвер щелкнул. После этого все замерло, каждый из них был готов убить другого, но никто не двинулся до тех пор, пока на шум не прибежал Ёшимитсу. Женщина выдохнула, пропуская мимо ушей недовольство пса, выпрямилась и убрала меч в ножны. Она отошла вглубь комнаты, и повернувшись только головой, кинула гостю:

– Если узнаю, что ты вновь подходил к моему брату..,- сказала женщина, дотронувшись до рукояти меча, взгляд её, казалось, уже разрезал врага надвое,- Ладно, проехали… Ты ведь не с повинной сюда пришел… Зачем пожаловал?..

Через десять минут Глен вышел из комнаты на втором этаже «Фурина» с артефактом медиумов в руках, и спустился на первый. В кафе-баре почти никого не было. У окна стоял рояль, пройдя мимо которого мужчина провел по крышке своими длинными пальцами – это заведение было одним из памятных мест, особенно этот угол, но теперь, похоже, он не скоро вновь сможет заглянуть сюда…

***

Держа в руке некий магический предмет, напоминающий старинный ручной фонарь, маг продвигался вперед посреди абсолютной тьмы.

Это был артефакт, указывающий направление, который использовался, в основном, медиумами, которые искали с его помощью души мертвых. Принадлежал он хозяйке Столичного бара, с которой у Глена были не самые простые отношения, но, если дело касалось бизнеса, все разногласия уходили на второй, а то и на десятый, план.

Места, куда направлялся мужчина, не знал и он сам. Густой лес где-то на другой стороне земного шара. Глен сделал последний шаг, перешагнув через «порог», отделяющий тьму портала и Внешний мир, и встал на землю, примяв ногами траву.

Широкая поляна, окруженная высокими деревьями, с парящим над ней «островом» – Воздушным Эсминцем. Летающая деревня, состоящая из стали, камня и стекла, что держится в воздухе за счет россыпи наномашин, потребляющих эфир и перерабатывающих его в энергию. Детище, объединившее науку и магию воедино. Артефакт старой Войны Сломанного мира…

Мужчина оглядел��я. Вся поляна была заставлена палатками, туда-сюда сновали люди, занимаясь своими делами. Но большинство просто сидело на земле, стараясь всеми фибрами души ощутить и запомнить безопасность твердой почвы, под которой не находилось пропасти.

Посреди лагеря стоял стол, на столешнице лежала карта, циркуль и карандаш. Вокруг него находилось пять человек – от всех остальных их отличала одежда, если так можно назвать угловатые доспехи, поверх обычных кофт и штанов, и оружие.

Каждый из пятерки обладал определенными способностями, которые начинали работать только при взаимодействии с конкретным сплавом, из которого и были созданы доспехи и оружие. За это отвечала их кровь. Таких людей называли «Рыцарями», а технология принадлежала одной из Крепостей.

Прежде чем мужчина успел подойти к пятерке, его заметила кучка ребятишек, играющих неподалеку. Для детей, с нетерпением ожидающих «старшего братца с Далекой Земли», Глен был главным развлечением, ведь всегда привозил с собой множество интересных вещей и историй.

Маг, с детства возившийся с младшей сестренкой, не боялся и легко ладил с детьми, но предпочитал сваливать это дело на кого-нибудь другого, и всегда удивлялся тому, с каким удовольствием Виктор играет с теми, кто младше. Это была одна из тех сторон характера медиума, которая заставляла мага дивиться.

Вот уже пять лет, как маг работал «бродячим торговцем», точнее промышлял бартером – обменом товара на товар. Так как деньги использовали, в основном, Крепости, в число которых входила и Столица, города и общины поменьше предпочитали использовать бартер, обменивая между собой товары и услуги, производимые только в их части света.

«Остров», где были свои сельхоз поля, не голодал, и мог позволить себе обмениваться с другими товарами, что делал своими руками.

«Маяк», как прозвали Глена и его команду (хотя он никогда никого не нанимал), по сути, работал, как посредник – брал товар у одного заказчика, менял его на другой, и передавал в первые руки. Иногда они брали плату частью товара, бывало, услугами, но и от денег не отказывались. Кто как мог, так и выкручивался.

Так, допустим, Эсминец мог предложить алкоголь, изготовленный по рецепту своей далекой родины, который перепродавался «на ура», но для этого им приходилось предоставлять часть ингредиентов. ��прочем, с помощью связей бара, где и предлагали этот напиток клиентам, ингредиенты всегда были вовремя. В обмен на это, Глен продавал им информацию и вещи первой необходимости. Так и работала система взаимовыручки в Сломанном Мире.

Маг, окруженный детьми, кинул взгляд в сторону стола, и наткнулся им на лучезарную улыбку девушки, которая, заметив это, взмахнула несколько раз руками и, словно по мановению волшебной палочки, вновь ушла с головой в разговор с другими людьми в доспехах.

Мало кто мог с первого взгляда догадаться, какое место занимала эта восемнадцатилетняя особа на большом воздушном корабле, бороздящем небесные просторы. «Спасительница», надежный лидер, практически Богиня Освободительница, разве что памятника еще не поставили.

Глен вздохнул: «Поговорим позже», да?…

Наконец, ближе к ночи, когда детей увели ужинать и спать, а взрослые, прослушав все новости, которыми располагал маг, тоже разошлись по своим делам, он смог ненадолго отлучиться.

Возвращаясь в лагерь, маг наткнулся на ручей с ледяной водой, и решил остаться ненадолго возле него. В высокой траве пели сверчки, изредка прерываясь на басистое «Ква» от местных лягушек. На небе светила группа звёзд, которую еще не успела скрыть прибывающая грозовая туча.

– Привет, Валёк!

Звонкий женский голос и хлопок по спине возле руки, вывели из состояния дремы, что на долю секунды охватила его, благодаря журчанию воды, приятному ветерку и полутьме.

– Глен…

Устало повторил маг, потирая внезапно заболевшее плечо – сколько же силы в этом хрупком теле?

− Валентин – имя отца. Есть такая традиция в нашей семье: имена родителей – второе имя детей.

Сколько раз он уже повторял это? Давно сбился со счета. Но девушка и не слушала его, она снимала ботинки и носки, чтобы войти в воду. Встав со «стула», которым являлся небольшой камень, маг подошел к берегу поближе, чтобы вовремя схватить девушку за предплечье, и она, поскользнувшись, не упала в воду. Детей слишком легко предсказать. А никем иным, кроме как ребенком, Глен не представлял это солнечное существо, по ошибке, никак иначе, ставшее лидером большой группы людей. На самом деле, маг прекрасно знал, что никакой ошибки здесь не было. Это был действительно надежный человек, несмотря на малый возраст – пора бы уже брос��ть привычку полагаться на такую вещь, как количество прожитых лет, слишком многое изменилось, в конце концов, Мир давно сломался…

Тучи, наконец, полностью закрывшие небосвод, внезапно заплакали ливнем, для описания которого подошло бы выражение «как из ведра».

Кинувшись в лагерь, парочка наткнулась на горную породу, которая, словно купол, образовывала пещеру, и решили переждать непогоду. Места хватало лишь на то, чтобы стоять, прикасаясь друг к другу спиной.

Бежевый плащ мужчины промок до нитки, и он снял его, держа в руках. Под белой рубашкой, прилипшей к телу, можно было различить результаты физической подготовки, а на плечах - шрамы от ожогов, в которых уже давно не различались отпечатки детских ладошек.

– Что ты делаешь?- спросил маг, почувствовав у себя на груди чужие руки, неуверенно ласкающие ее,- Прекрати дразнить меня. Я ведь не железный. Потом сама жалеть будешь…

– Не буду. Я уже не та маленькая девочка, которую ты встретил пять лет назад,- она расстегнула верхнюю пуговицу его рубахи.

Мужчина схватил ее за руку и резко развернулся назад, прижимая всем телом к стене пещеры, и нависая. Она замерла и смотрела на него так, словно совсем не ожидала такого поворота. Маг усмехнулся, потрепал ее по голове, словно провинившегося ребенка и вышел из укрытия. Дождь как раз кончился, оставив миру прохладу чистого воздуха. Туча ушла, освободив вид на мириады белых точек, которые светили еще ярче, словно с них смыли звездную пыль.

– Научишься звать людей по их именам, тогда и поговорим,- сказал Глен. Девушка надула щеки и смотрела ему вслед. Выкрикнув ругательства, она последовала за мужчиной. Когда они дошли до лагеря, их уже ждали остальные члены «рыцарской» власти. Уладив все дела, маг ушел домой.

***

Виктор провел несколько часов вне дома, и он как раз шел в сторону пекарни, когда почувствовал, как что-то оттягивает ему рукав плаща сзади. Медиум поворачивается и видит Чизу, что таким образом окликнула его. Он улыбается.

– Привет. Что такое, Чизу? Опять потерялась?

– Нет. Клиент. Пришел в «Фурин». Спрашивал тебя.

– А что, телефоны еще не изобрели?- саркастично шутит Виктор, но цукумогами не понимает этого.

– Случайность. Шла мимо. Увидела тебя.

– Ладно. Я понял. Идем,- копируя ее манеру речи, все еще улыбаясь, проговорил медиум.

Когда они добираются до «Фурина», Виктора накрывает плохое предчувствие. Женщина, что ждет его – знакомая, и встреча с ней не предвещает для него ничего хорошего. Но одета она была странно. Вместо военной формы, как ожидалось, на ней было вечернее платье и высокие каблуки. Волосы были распущены, а на лице – косметика. Увидев его, она улыбнулась, обнажая ровный ряд белых зубов…

***

Оборотень обслуживал посетителя, когда какой-то шорох заставил его ухо дернуться в сторону. Мужчина отдал кофе клиенту и окинул потолок взглядом. Только этого не хватало. Крыса...

– Отойду на пять минут,- крикнул он Чизу, на что та лишь безразлично повернулась к нему. Пес уловил еле заметный кивок.

Он вышел из-за барной стойки и направился вверх по лестнице, ориентируясь на звуки, что улавливали его уши. Охотничьи инстинкты заставляли его совершать только осторожные и беззвучные движения, скрывая свое присутствие. Оборотень остановился напротив одной из дверей, и резко отворил ее, после чего застыл в ступоре. Внизу, девушка вспомнила, что не предупредила бармена о Викторе, который взял у нее ключи от одной из верхних комнат, но осталась к этому безразлична, продолжая принимать заказ...

Два голых тела. Кровать. Задвинутые шторы и приглушенный свет. Действие было в самом разгаре, но процесс остановился стоило ему войти. Никто не решался прервать создавшуюся тишину. Никто, кроме грызуна, что вновь завозился где-то в комнате. Ухо оборотня дернулось и он резко подался в сторону, доставая из-под комода виновника всей сложившейся ситуации. Пес держал пепельно-серую крысу за хвост, пока та извивалась и пищала.

– А? Что значит фамильяр?- сказал инугами,- Да плевать я хотел!- крыса еще что-то пропищала,- Убив тебя, могу навредить и контрактору, которому ты служишь?!.. Знаешь же, как убеждать, чертовка!..

– Ты закончил?.. Проваливай!- раздался женский крик. Повернувшись, чтобы что-то ответить, оборотень получил подушкой в лицо, и, прежде чем еще одна долетела бы до него, он ретировался, закрывая за собой дверь.

– Остановимся?- поинтересовался медиум, через некоторое время после того, как ушел Ёшимитсу.

– Да, пожалуй,- женщина приподнялась на ��октях. Они посмотрели друг другу в глазах и залились смехом.

– Что это с ними?- возмутился пес, стоя в коридоре. Крыса подняла лапы так, словно бы пожала плечами. Он вышел на улицу и отпустил зверька на землю. Встав лапами на твердую поверхность, крыса развернулась и посмотрела на него,- Так, нам не нужны здесь разносчики заразы… Это частная собственность, личная жизнь клиентов неприкосновенна. На первый раз прощаю, но в следующий раз – съем, не подавившись. Так и передай своему хозяину.

Он оскалил клыки, улыбнувшись и фамильяр убежала прочь, испугавшись…

На столе лежал открытый чемоданчик. Виктор убрал туда свои пистолеты и закрыл крышку, остановившись на пару секунд - расставаться с ними было тяжелее, чем он себе представлял. Еще там была карта с магическим вмешательством, указывающая на один из заброшенных складов Торгового района.

Медиум взял свой плащ и пошел к двери, когда его окликнула женщина:

– Куда ты сейчас? Давай подвезу.

– Нет, все в порядке. Я еще в магазин собирался заскочить,- Виктор самодовольно улыбнулся - обещал ведь пир горой, вчера не получилось, значит - сегодня.

– О, тогда я тем более с тобой, а то в моей квартире в холодильнике только пыль…

***

– Я, кажется, говорил тебе не превращать это место в бордель?..

Бросил оборотень, спускающемуся по лестнице Виктору. Медиум сел на один из пустующих вдоль барной стойки стульев, ожидая женщину, что была с ним.

– Это были непредвиденные обстоятельства. Я оплачу комнату.

– Я не об этом..,- вздохнул Ёшимитсу,- Слушай, я вовсе не планировал читать тебе нотации или учить жизни, просто… Тебе самому-то не противно? Ведь ты ничего к ним не чувствуешь – ко всем этим девушкам...

– Сильное заявление, тебе не кажется?..

– Брось, Виктор. Я знаю тебя без малого пять лет, заочно так все семь. Твоя сестра спасла нас,- он поднял голову и посмотрел на девушку, что протирала столы, и улыбнулся, наблюдая за ней,- Превращение не проходит бесследно. Я три дня валялся с лихорадкой, а потом осознал себя человеком – к прошлому не вернуться, будущего нет. Сестрица выходила меня. Она подобрала нас. Позволила здесь остаться, но не просто спрятала… Я до сих пор не знаю, чем… Как она заплатила, но она выкупила нас – это факт, поэтому мы можем ��увствовать себя свободными и делать то, что считаем нужным, ходить, где хотим. Я безмерно уважаю её, как человека. И буду преданно служить, как «хозяину». Поэтому то, что дорого ей – дорого мне. Даже такая заноза в заднице, как ты…

– Ну, спасибо, наверное… Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Ёшимитсу..,- медленно копилось раздражение, как и всегда, когда ему пытаются промыть мозги и читают нотации.

Он не просто так прослыл вторым барменом в каком бы заведении не выпивал. Стоило остаться без компании, как его находили одинокие женщины. И каждой необходимо было что-то свое - кому-то достаточно напиться и выговориться, другим нужен был секс и внимание. Третьим же более конкретная помощь. Если не мог помочь сам, подключал связи и знакомства. Они всегда приходили сами, бывало выжидали его днями. А он не отказывал никому, меняя маски и идеально подстраиваясь под партнерш. Детство, проведенное в обществе Жнецов не прошло даром. Единственное, что было под запретом - любовь. Если он начинал ощущать, что внутри прорывается росток симпатии, душил его в зачатке. Ведь не мог позволить себе вновь сорваться. Таким вот образом прошлое вновь вставляет ему палки в колеса и мешает жить настоящим.

– Оглянись вокруг. Разве нет рядом человека, с которым ты хотел бы засыпать ночью и встречать рассвет?.. Человека, о котором ты думаешь в первую очередь, когда видишь что-нибудь красивое или же, когда тебе грустно?..

– Не приплетай её сюда, она здесь не причем,- Виктор резко встает. Интонация, с которой он сказал это, способна убить. Оборотень наступил на мину. Их ��тношения с Ной – запретная тема. Бармен устало вздохнул, провожая его взглядом.

Медиум даже не представляет, чего ей стоит оставаться рядом, ожидая пока он созреет, и игнорировать бесконечный поток внимания. Однажды, она позволит кому-то приблизиться к себе достаточно близко, и тогда он осознает, что давно уже привык к её вниманию, и без этого придется туго. Ревность загрызет его, а одиночество задушит. И дай Бог, к тому моменту, медиум примет свои чувства, и для этого не окажется слишком поздно…

Женщина спустилась вниз. На немой вопрос о том, где Виктор, бармен молча указал на дверь. Она подошла к стойке и положила на нее чемоданчик, улыбнувшись. Ёшимитсу поднял на нее взгляд.

– Передадите это нашему человеку? Он должен будет подойти. В долгу не останемся.

Не дожидаясь ответа, Виноградова пошла к выходу. Оборотень тяжело вздохнул, убирая пистолеты и небольшой конверт под столе��ницу. Вот только проблем ему не хватало...

[snow-russiandoll]

Красная хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 15.

Следующие три недели Ольга только и делала, что тренировала силу и выносливость. Иногда это были индивидуальные занятия, иногда групповые. Барс гонял и в хвост, и в гриву, а ей все больше казалось, что лишь издевается.

На первом же занятии он проронил, что сюсюкаться не будет - неважно кем она кому приходится, или кем является. Здесь все равны. Это девушку полностью устраивало. Если он до сих пор не воспринимает ее всерьез, она докажет, что не уступает никому из них, и заставит себя уважать.

Не со всеми членами Опергруппы она сразу же смогла найти общий язык, кое-кто относился к ней, как обузе, называя «Принцессой». С этим тоже пришлось смириться. Впрочем, большинство все же было настроено дружелюбно - даже проявляли заботу и вставали на защиту, если нужно было. Но, чем дольше они тренировались вместе, чем больше спаррингов она выигрывала, тем ровнее становились ее отношения с окружающими. Стали признавать даже самые упрямые.

Единственный, кому она проигрывала из раза в раз, был Барс. Остальные пытались подбодрить ее, убеждая, что их командир - уникум. И ей не стоит сравнивать себя с ним. Но девушка, привыкшая всегда добиваться своих целей, продолжала настаивать на своем и заниматься чуть ли не усерднее всех.

В начале нового месяца, во время групповой пробежки, Барс подозвал Ольгу и велел идти за ним. Штаб, наконец, прислал им снаряжение, так что они могли начать новые тренировки - по стрельбе. Он вручил ей футляр с винтовкой и повез дальше. Кунак молча следовала за ним, не проронив ни слова, лишь оглядываясь вокруг. Они поднялись по лестнице в старом, заброшенном здании и вышли на крышу. Парень подошел к ограждению и оглянулся назад, ожидая. На полу лежал прямоугольный ковер, в ногах его стоял фонарь, а рядом несколько деревянных ящиков. Девушка сделала шаг и подошла к железным перилам, бросив взгляд вниз, а потом на окружающие дома, моментально заметив в окнах какие-то силуэты. Ей не нужно было и приглядываться, чтобы понять, что там никого на самом деле нет и это всего лишь муляжи.

– Что это?

– Твоя новая тренировка. Доставай винтовку и ложись,- скомандовал Барс, указывая на ковер. Потом он взял с ящика бинокль, проверяя и настраивая его. Ольга пару секунд просто наблюдала за ним, пытаясь уловить ход мыслей, потом перевела взгляд обратно - на окна противоположного здания. Фанерные преступники криво скалились, пытаясь запугать, но ничего, кроме смеха их гримасы не вызывали.

– А там?..

– Цели - проверим твою реакцию и память,- он ожидающе посмотрел на нее, отвлекаясь от колесиков фокусировки. Кунак ничего не оставалось, кроме как послушаться его…

Только через пару таких занятий, ей надоели эти кривые рожи, и она осмелилась высказать свою критику к способностям художника. Ответ же заставил ее ненадолго окаменеть, а потом совсем чуть-чуть, но изменить свое отношение к этому человеку - оказывается, есть что-то, чего он не умеет. Если подумать, то их первая встреча тоже не была идеальной, но она так впечатлилась его боевыми навыками, что стала идеализировать во всем. Девушка не смогла сдержать смеха, который наполовину был адресован ей самой.

Барс, тихо проронив, что здесь нет ничего смешного и явно почувствовав себя задетым, в конце концов, тоже улыбнулся...

После этого Кунак немного охладила пыл и перестала пытаться прыгнуть выше головы, сбалансировав тренировки и отдых. Она стала чаще проводить время с другими оперативниками, ходила с ними в бар, разговаривала, а иногда и вовсе вела себя, как мамочка, заставляя убирать за собой вещи и наводить порядок в раздевалках. В другие моменты, девушка напоминала менеджера какой-то спортивной команды, подбадривая, поднося воду или полотенца, оказывая первую помощь. Вроде, все шло отлично, но...

Вот уже прошло два месяца, а ее ни разу не брали на задания. Барс говорил, что ей еще рано, а девушка была с этим не согласна. Перед каждым новым вызовом, она устраивала скандалы, и они оба пытались донести до Медведева свои мысли, но мужчина всегда был на стороне Барса, у него больше опыта в таких вопросах - если он говорит, что еще рано, значит так оно и есть. И Ольге приходилось мириться с таким положением вещей, а ведь вовсе не для этого она поступала в Военную Академию, а для того, чтобы спасать людей, наказывать злодеев - ради своей справедливости...

Они должны были штурмовать логово наркоторговцев, но что-то с самого начала пошло не так. Как бы ему не хотелось поставить снайпера, Ольга была слишком неопытна, а для них это место дом родной. Поэтому, когда она без его разрешения заняла позицию и стала оказывать поддержку, Барс чертыхнулся и пожалел, что вообще связался с такой упрямой особой, но не мог не признать ее талантов в стрельбе.

Передав командование одному из подчиненных на месте действия, парень поспешил туда, где залегла Кунак. Он был уверен, что кто-то из преступников уже направился туда, и ему нужно торопиться. И, конечно, был абсолютно прав.

Когда девушка, почувствовав опасность, обернулась назад, увидела над собой мужчину, замахивающегося ножом. Она быстро перевернулась на спину, но ответить бы не успела, максимум защититься руками. Но уже через секунду противник упал сам, оглушенный ударом сзади.

– Дура! Что ты тут устроила?

Ее оглушил крик. И она еще какое-то время пыталась прийти в себя, пока Барс читал ей нотации, кроя на чем свет стоит. Из-за чего не заметил, что преступник, которого он ударил, медленно приходил в себя.

Выстрел. Пистолет у Ольги в руке слегка дымился. Барс обернулся назад и ��ут же скрутил мужчину, раненного в плечо, надев на того наручники, а потом выпрямился и обеспокоенно посмотрел на Кунак.

Девушка, впервые выстрелившая из настоящего пистолета в живого человека, к тому же так близко, тяжело дышала и дрожала, но, взяв себя в руки, она с вызовом посмотрела на лидера, как бы говоря, что так просто не сдастся на пути к своей цели. Барс оставалось только тяжело вздохнуть, но, признавая ее силу духа, усмехнуться и протянуть руку, чтобы помочь подчиненной встать...

После этой ситуации оперативнику ничего другого не оставалось, кроме как пересмотреть свои взгляды на некоторые вещи. Он нашел бывшего сотрудника полиции, который смог бы научить Ольгу некоторым премудростям профессии и добавил ей в расписание тренировки на стрельбище с офицерами из других отделов. И еще через несколько недель девушка, наконец, стала неделимой боевой единицей Спецназа.

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 20.

Колокольчик приветственно звякнул, когда он открыл дверь и прошел внутрь. Средних лет мужчина повернул к нему голову и приветственно кивнул, после чего обратился еще с чем-то к человеку рядом и ушел в другую комнату. По эту сторону прилавка стоял мужчина в очках, грея руки о бумажный стаканчик с кофе. Вверх от пепельницы поднимался тонкий столп дыма потушенной только что сигареты. Александр недовольно окинул помещение взглядом, подходя к Глену.

Это кафе, находившееся на пересечении нескольких улиц, открылось не так давно после полной реконструкции и пятилетнего простоя. В прошлом было полностью выжжено, но сейчас о том инциденте напоминали лишь фотографии и вырезки из газет, развешанные по стенам в деревянных рамках. И Барбати всеми силами старался игнорировать это место, будившее внутри него неприятные воспоминания. Так почему…

– Почему именно здесь?- обратился он к Расселу, который так и не поднял на него взгляда. Разве этот человек не должен чувствовать то же самое? Или это такой способ мазохизма? В любом случае, он и не ждал, что ему ответят на этот вопрос.

– Будешь что-нибудь заказывать?

– Нет. Не важно. Просто скажи, что хотел, и я уйду…

Алекс бросил взгляд в дверное окошко, словно желая оказаться по ту сторону, и невольно оторопел. Со временем один из фонарей на этой улице превратился в своеобразный монумент – люди несли к нему цветы, игрушки и еду, чтобы почтить память тех, кто погиб на этом месте. Силой воли алхимик заставил себя отвернуться. Это место выворачивало его наизнанку. Глен легко проследил его взгляд и прочувствовал настроение.

– Расслабься, приятель. Уже пять лет прошло… Жизнь не стоит на месте - все течет, все меняется. Только посмотри на это место - люди не опустили руки. Тебе бы тоже не помешало отпустить эту ситуацию...

– Ты же сам не веришь в то, о чем говоришь...

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сам знаешь. Тот, кто застрял в прошлом - это ты сам... Как долго ты планируешь избегать Ной? Просто дай шанс этой встрече. ��оговори с ней. Поверь, это все изменит…

– Не произноси имя моей сестры, когда имеешь ввиду Это существо...

– Глен! Черт, хватит,- алхимик гневно шагнул к нему, ударяя кулаком о поверхность прилавка из-за чего стаканчик с кофе опасно покачнулся,- Она и есть твоя сестра! Почему ты не можешь этого понять!?..

Маг выдохнул и залез рукой во внутренний карман плаща, вытащив оттуда недавний снимок и зажигалку. Сколько бы он не объяснял, не аргументировал, ведь он был там и видел все своими глазами, до них никак не дойдет… То, что сегодня произошло, во многом заставило его задуматься и начать по новому анализировать происходящее, с разных углов.

– Я не стану вновь поднимать эту тему... Может, если сделать так до тебя быстрее дойдет,- чиркнуло колесико, и аппарат извергнул пламя. Мужчина поднес к нему один из нижних углов фотографии и огонь стал поглощать бумагу, танцуя на ней. Рассел отпустил её, и она упала в пепельницу,- Меня не волнует. Можете и дальше играться в друзей, но... Предупреждаю, не позволяй этой фальшивке приближаться ко мне. Иначе я за себя не отвечаю…

Алхимик замер, вглядываясь в пламя, медленно пожирающее людей, запечатленных на фотографии. Как она оказалась у него? Голос же мага был ледяным и устрашающим, словно айсберг, который неизбежно настигнет Титаник. Мужчина положил перед ним клочок бумаги, взял с прилавка стаканчик с кофе и сделал шаг к выходу, вскинув на прощание руку.

– Тебе просили передать. Это связано с будущим катаклизмом. Просто позвони по этому номеру, если нужна будет помощь… «Рад» был вновь пообщаться с тобой, приятель,- Алекс расслышал, как, провожая мага, звенит колокольчик у двери, все еще находясь в плену ледяной атмосферы, оставленной им…

– Катись ко всем чертям, «приятель»…

***

Ной редко выходила за пределы Торгового района, исключением была только работа, для выполнения которой она могла даже уехать в другой город Столичной агломерации. Ей всегда было сложно ориентироваться на местности, особенно после семи лет, прожитых в чертовом «лабиринте» Академии магии. Всем было известно, что это место постоянно расширялось и перестраивалось, словно целый живой организм, вынужденный подстраиваться под новые условия климата и ландшафта. Это заставило ее быстро научиться прокладывать ��аршруты, которыми и пользовалась практически каждый день. Когда же была в компании, девушка всегда доверяла бразды правления в руки других людей, будь то Виктор или же Алекс.

Пеший маршрут «Пансионат – Офис» был не самым популярным, но одним из самых коротких, так что Ной быстро добралась до конечного пункта назначения. Здание на два этажа, изогнутое перевернутой буквой Г. На первом этаже была пекарня, совмещенная с кафетерием. Это был фасад. «Ателье» и «Офис» находились с другой стороны и занимали весь второй этаж.

Обычно, когда утром Ной приходила к Виктору или на работу, она переходила широкую двухполосную дорогу с трамвайными путями по светофору и пешеходной зебре, что находилась напротив входа в пекарню, заглядывала туда, завтракала вкуснейшими булочками с кофе и болтала с хозяином о прочитанных книгах, а потом обходила здание по наименьшей из сторон и поднималась по стальной лестнице наверх, где на площадке ее уже ждал медиум.

Сейчас демон пришла с другой стороны. Здание словно бы стояло на небольшом островке, что расширялся вдоль фасада, с двух сторон его окружали реки с опасными рыбинами-машинами. Третья и четвертая тоже были проезжими, но дворовыми и узкими - мешала стена, огораживающая какое-то предприятие и соседнее здание.

Неосознанно для себя, первым внимание девушки всегда привлекала дверь «Ателье» - сейчас напротив нее никто не стоял и первые ростки беспокойства проросли в ее душе, но она не придала этому значение. Ной сделала еще несколько шагов, когда заметила справа какое-то движение и звонкий детский смех. Маленькая девочка и мальчик постарше лепили возле стены снеговика. Им приходилось бегать туда-сюда, собирая снег отовсюду. Ной наблюдала за ними, будто впав в оцепенение. Словно их игры заворожили ее. Когда же детям надоели зимние забавы и они замерзли, паренек достал из кармана запасные перчатки и поменял девочке ее мокрые, потом взял ее за руку и они ушли, весело что-то обсуждая. И только тогда Ной, наконец, отмерла, но еще какое-то время стояла на месте, словно пригвожденная. Потом она повернулась, и посмотрела на затянутое тучами небо, выглядывая из-под зонта. Подняла руку ладонью вверх, но снежинки таяли еще в полете, проливаясь каплями. Невесело выдохнув, она заметила, как возле ее руки летает черная песчинка, словно грязная снежная муха, но вмест�� воды, по ее пальцам из тонких царапин струйками потекла кровь. Девушка подняла взгляд и увидела его. Виктор стоял напротив в нескольких метрах от нее. Выражение лица было таким, словно увидел привидение. Потом он схватился руками за голову, сильно зажмурившись и согнувшись, словно от невыносимой боли. Рядом с ним было гораздо больше черных песчинок, и даже на его теле они оставляли раны.

Она ничего не успела понять и тем более сделать. Кифа появилась из-за ее спины. Она ударила медиума коленкой в живот, а потом моментально схватила за ворот и потянула, заставив его вновь выпрямиться, приложив ко лбу прямоугольный лист бумаги с иероглифами. Ной, наконец, опустила руку и кровь, смешавшись с водой, стекла по пальцам, разбившись о землю, как и Виктор, который потерял сознание, упав на асфальт.

Женщина присела рядом с ним, пытаясь поднять. Ной почувствовала чье-то прикосновение к плечу и пришла в себя, повернув голову. Перед ней был рослый мужчина, обеспокоенно глядящий своими голубыми звериными глазами ей в лицо. Она тихо, запинаясь, произнесла его имя. Он улыбнулся, оскалив клыки, как обычно, и посмотрел, словно старший братец, успокаивающий свою сестренку, подняв руку и погладив по голове.

– Хэльсинг! Помоги мне,- донеслось до них. Волк отдал Ной пластиковый пакет, подошел к Кифе и забрал у нее Виктора, словно тот практически ничего не весил, хотя был ниже его, и понес в «Ателье».

Демон последовала за ними с интервалом в две минуты. Чувство тревоги теперь пульсировало аритмией у нее в груди. Медиума положили на диван. Когда Ной, наконец, разобралась с зонтом и зашла в помещение, Кифа, что быстрым шагом направлялась к выходу из него, прошла мимо нее и скрылась за дверью доставая сигареты. Девушка проводила ее взглядом, подошла к столу и поставила на него пакет и зонт. Хэльсинг вышел из ванной с мокрым полотенцем в руке и, подойдя к Виктору, положил холодный компресс тому на лоб. Демон подошла еще ближе.

– Все в порядке, он просто спит,- сказал волк, предугадав вопрос даже не посмотрев на нее. У него был очень приятный музыкальный голос, который хорошо подходил звериной внешности. Но этот ответ не утолил беспокойство девушки. Она подошла к дивану практически вплотную, волк усмехнулся,- Ну, что с тобой поделать? Ладно, тогда помоги мне немного… Я приподниму, а ты снимешь с него плащ и пистолеты.

Через пять минут вернулась Кифа. К тому времени, они уже раздели Виктора, и Ной, взяв стул, сидела на нем ногами к спинке и смотрела на спящего. Волк поставил чайник. Женщина подошла к столу, и достала ��з пакета две пиалы, закрытые полиэтиленом. Она поставила их на столешницу и сняла пленку. Это был рамен с Перепутья и предназначался он для детей-призраков, что поселились здесь с недавнего времени. Ной лишь слышала о них от Виктора, но была неспособна никак контактировать. Оборотни же были способны видеть и слышать духов, но не был способны прикоснуться к ним. Медиумы могли все это и даже немного больше.

Ной просидела в одной позе более десяти минут, просто рассматривая его лицо, пока другие занимались детьми. В конце концов, она потянулась к нему рукой, убирая отросшую челку с глаз, и заметила на щеке довольно глубокую царапину. Девушка поднесла над ней ладонь и буквально через несколько секунд, с золотыми искрами рана затянулась, словно и не было. Она провела по коже большим пальцем, вытирая оставшуюся кровь. Это единственное, на что была способна в данный момент.

Почувствовав на спине чью-то руку, демон выпрямилась и повернулась назад. Это была Кифа. Ной восхищалась этой женщиной. Ее характером. Силой. И сестринской заботой по отношению к Виктору. Ведь это так сложно - быть доброй, но иметь внутри твердый стержень. Она спасала своего брата задолго до того, как Ной с ним познакомилась. Зачастую жертвуя своими идеалами и планами на жизнь. Только благодаря ей, мужчина все еще был жив и более-менее здоров.

Демон встала со стула, задвинув его обратно. Этой ночью Кифа останется в «Ателье» и присмотрит за Виктором. Она может идти домой. Ной послушалась, потому что не хотела доставлять лишних хлопот. Волк ждал ее на лестничной площадке. Когда выходила, девушка в последний раз посмотрела на медиума и тихо пожелала ему спокойной ночи, закрывая за собой дверь.

Вспомнив о книгах, демон попрощалась с Хэльсингом, который ушел в свою пекарню, и вошла в пустующий «Офис»...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Первая Глава. Шестнадцатое число июля. Отрывок 16.

Дверь резко распахнулась, пропуская Ольгу внутрь. Барс, наполовину раздетый, вытирая полотенцем мокрые волосы, смерил ее удивленным взглядом. Девушка же застыла в ступоре. В панике, она даже не задумалась куда вбегает. Ей повезло, что больше никого в раздевалке не оказалось. Его плечо было перебинтовано. Кунак не могла отвести своего взгляда. Внутри бушевали эмоции, слезами они просились наружу.

Все-таки одного идеального зрения мало. Девушка чувствовала себя паршиво из-за того, что ничем не смогла помочь. Разве не ее это работа? Поддерживать их? Защищать. А спасать людей? Не об этом ли мечтала большую часть жизни? Если бы только винтовка соответствовала ее способностям и могла пробивать любые преграды...

Перед глазами возникали их спины - ее Отца, что держал на руках тело маленького ребенка, которому уже ничем не поможешь, и наставника, лидера, в несвойственной для него манере, сгорбившегося, поникшего, и, казалось, совсем не замечающего собственные раны.

Заедая сладким горький вкус поражения, потери, он пытался сохранить в себе веру в любовь и доброту жителей этого мира. Не их это вина. Барс ненавидит смерть. Презирает ее всеми фибрами души. Слишком часто ему приходилось сталкиваться с ней - молча и беспомощно смотреть, как она забирает тех, кто ему дорог. Тех, кто ее не заслужил…

В молчании прошла минута, две. На третьей Барс не выдержал - вздохнул, повесил полотенце сушиться, потом надел майку и, достав из шкафчика ветровку, двинулся к выходу.

– Идем, выпьем. Я угощаю,- он улыбнулся поднявшей на него мокрые глаза Ольге, и, закрыв дверь раздевалки, повел девушку из здания.

Весь вечер просидели за барной стойкой в одном из ночных баров Столицы. Со стороны они выглядели, как родственники - заботливый старший брат, следящий, чтобы любимая младшая сестренка не натворила дел, не вляпалась в неприятности и не убилась по пьяни. Сам же оставался трезв, потому что за весь вечер ни разу не притронулся к алкоголю, но умело делал вид, что пил столько же, и пьян не меньше. Привыкший к роли самого трезвого, Барс всегда был тем, кто проследит добрались ли его подчиненные домой в целости и сохранности. Когда они выпивали в компании и у него не было необходимости развлекать кого-либо, сам он предпочитал пить тоник в одиночестве, или в компании бармена.

В конце вечера Барс проводил ее до общежития, убедился, что все хорошо и отправился к себе, уже предчувствуя, как завтра будут вянуть уши от ее жалоб на плохое самочувствие…

***

Ольга стояла на улице, ожидая Барса, который вызвонил ее, но так по-человечески и не объяснил, куда и зачем. Он появился в поле зрения, и в первую очередь ей бросилось в глазах несколько больших пакетов, которые он нес в руках. Парень подошел, и даже не здороваясь, вручил ей парочку, освободив тем самым одну из рук. Потом сказал идти за ним и двинулся вперед. Девушке ничего не оставалось, кроме как послушаться его. Несмотря на объем, пакеты почти ничего не весили. Они прошли пару кварталов и остановились возле припаркованного грузовика. Водитель, увидев их в зеркале, выбросил сигарету, вышел из машины и подошел к ним. Иван пожал ему руку в знак приветствия и передал коричневый конверт. Проверив его содержимое, пересчитав купюры, мужчина кивнул в сторону кузова. Барс отдал Кунак остальные пакеты, запрыгнул туда, а потом забрал их обратно. Приставив их к кабине, парень закрепил специальные ремнями и спрыгнул вниз. Они проводили грузовик взглядом.

– Ну, что, теперь еще одно дело,- подмигнул Барс.

Как позже выяснила Ольга, в ее пакетах была одежда, в других - еда. Парень вырос в Коммуне на Севере - деревне, которая почти полностью состояла из людей потерявших на войне дом. Они заменили ему семью. И теперь он отправлял им кое-какие вещи первой необходимости.

Второе дело находилось на стрельбище. Они встретились с молодым человеком, вид у него был неаккуратный - белая рубашка навыпуск, ее ворот торчал в разные стороны, черные брюки и туфли, а так же плащ до колен. Ему явно не понравилось, когда Барс указал на Ольгу и сказал, что это она хозяйка винтовки, которую тот держит в руках, но спорить с оперативником было бесполезно, так что он сказал девушке выстрелить по мишеням несколько раз. Кунак послушалась. Парень что-то помечал в небольшой планшете. Когда они закончили ее руки ныли от отдачи. Отметив все, что нужно Виктор ушел, забрав с собой винтовку.

После этого они зашли в кафе, обсуждая за обедом прошедший день и планы на завтрашний...

***

Раз в полгода Спецназ проводил особенную тренировку. На пару дней они уезжали из Столицы в горы, рядом с одним из городов агломерации, где еще с давних пор осталась полоса с препятствиями. Жили в палатках в лесу, что тоже было частью испытания. А по вечерам собирались возле костра, рассказывая байки и играя на гитаре.

Ненадолго отлучившись от общей шумихи, Ольга вернулась к костру, но, осмотревшись не увидела лидера, что и поспешила высказать, и на что ей ответили: «А, ушел к Женушке. Какое-то время его не будет...», после чего посмевшего это ляпнуть больно ударили под ребра, когда лицо у девушки скривилось от удивления и сменилось разочарованием. Но остальные лишь рассмеялись и сказали: «Ха-ха, ты что, расстроилась? Да ладно, идем. Кое-что покажем». И двое, те с кем Кунак чаще всего общалась, встали с бревен, которые заменяли им стулья, и пошли по звериной тропе, глубже в лес, иногда останавливаясь и проверяя ее. Девушка же медленно шла за ними, но в голове звучали вопросы, а действительно ли ей нужно это знать и не лучше ли было оставаться в неведении.

Поздняя осень шуршала листьями, гремела голыми ветками, и изредка скрипела снегом, которого становилось все больше, чем глубже в горы они уходили. Идти становилось все сложней и холодней. Через несколько минут, двое других остановились и, обернувшись на нее, стали ждать. Ольга прошла между ними и вышла из леса, оказавшись на вершине одного из холмов. Сначала ее парализовало из-за красоты черного неба, утыканного белыми точками-огоньками. Казалось, они отражаются у нее в глазах. Чуть дальше, воруя солнечный свет, висел месяц. Ни одного облачка не закрывало это чудо света.

Она пришла в себя, услышав чей-то смех, и опустила взгляд. Здесь было несколько больший камней, полностью усыпанных снегом, словно эклеры с помадкой. Ольга вновь замерла, но на этот раз от проницательного взгляда серо-голубых глаз, внимательно следящих за любым ее действием. Пятнистая шкура, массивные лапы, способные моментально порвать тебя на куски при желании. Это беспорно была хозяйка этих мест. Величественно лежала она на одном из камней, наблюдая за незваными гостями, без намека на какое-либо беспокойство.

– Вроде, уже год прошел..,- начал один из парней, обращая свой риторический вопрос ко второму, который лишь кивнул,- Спас ее из силков браконьеров - вечная проблема этих мест… А она чуть без руки его не оставила, поганка такая…

Ольга огляделась и, наконец, смогла найти его чуть впереди и сбоку. Рядом с Барсом был еще один барс. Поменьше и другого пола. Такой улыбки девушка еще не видела на лице своего командира. Они перетягивали канат, словно это был не дикий зверь, а его домашний питомец, какой-нибудь лабрадор, не иначе. Зверь, наконец, смог забрать игрушку и отвернулся, покусывая ее, но, не двигающаяся, она ему быстро надоела, и, бросив «добычу», он вновь вернулся к парню.

– И нет, чтобы забыть… Потом бегал два дня, искал ее, как умалишенный,- продолжил второй,- И чего, спрашивается, нужно было - спас и ладно. Нет, ему надо было удостовериться, что она жива, видите ли, беременна была. Может, голодает. И ведь правда нашел, накормил, потом долго к ней ходил, словно муж. Поэтому и назвали ее Женушкой…

Они рассмеялись, а девушке почему-то полегчало на душе. И казалось, она может долго стоять здесь и смотреть, как он играет с большой кошкой - теребит его за ушами, заливаясь смехом, когда тот пытается то ли откусить ему нос, то ли лизнуть, а потом кладет лапы на плечи и трется, трется, словно и правда ничем не отличается от своих прирученных братьев по разуму.

И она, и правда, стояла бы так еще долго, если бы мать не поднялась на лапы - медленно, вальяжно. Котенок, увидев это, попрощался с «отцом» ткнувшись тому носом в лицо, подбежал к ней, играясь с хвостом, и они ушли - все так же величественно, по-королевски.

Барс проводил их взглядом. Теперь Ольга различила на его лице тень непонятной ей меланхолии, будто и сам он хотел одеться в пятнистую шкуру, и отправиться с ними вглубь гор. И сама не поняла, как подошла к нему и схватилась пальцами за утепленную куртку, словно хотела остановить...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Четырнадцатое число июля. Отрывок 1.

В прицеле снайперской винтовки окна противоположного здания, захваченного группой вооруженных лиц. Ресторан на десятом этаже офисной многоэтажки готовился к закрытию, поэтому и посетителей было не много. Из заложников выделялась только пожилая пара, некогда выступающая за права Странностей, преступивших Единый закон, регламентирующий смертную казнь для людоедов, душегубов и кровопийц, а также поддавшихся безумию, с которым мало кто мог самостоятельно справиться. То есть, под прицелом оказывались практически все, и неважно, что кровь нужна тебе, как человеку – еда, и ты просто не в состоянии бороться с голодом. В свое время, это решилось открытием благотворительных организаций и волонтерских движений, позволяющих сдавать кровь или завещать органы после смерти. Одними из основателей и спонсоров таких движений были эти супруги, чьи внуки волею судьбы угодили по ту сторону таких вот баррикад.

Когда полиция оказалась оттеснена на лестничную площадку, Главный Штаб принял решение вызвать их – Специальное подразделение, почти полностью состоящее из людей с необычными способностями, называемых в народе Эсперами.

Улица освещается мириадами звезд на ночном покрывале, десятком фонарей и сине-красными огнями служебных машин.

Для Ольги, чей взор безнадежно следил за окнами, по ошибке закрытыми стальными шторами системы безопасности, это было особенное задание. Спустя три года они вновь объявились. У них не было названия. На их совести было более десятка террористический налетов, похищений, а убийств еще больше. Группа всегда состояла из разных людей, которых ничего не объединяло в обычной жизни. Ничего, кроме… Ненависти. В прошлом каждого было что-то, заставляющее их недолюбливать Странности. Нелюди были причиной гибели их близких, иногда прямо, но чаще всего косвенно. Люди, которые жили простой жизнью и соседствовали с жертвами, в один момент брали в руки оружие, словно кто-то намеренно разбудил в них самые ужасные мысли. Каждый член группировки был самостоятельной единицей – не зависящей от остальных, но умело работающей в команде. Лидер всегда оказывался подставным и легко шел в расход. Даже если удавалось кого-либо задержать, через какое-то время от пойманных избавлялись, или же они совершали суицид. Это был многолетний тупик, камнем висящий н�� шее Спецназа…

К оцепленной территории подъехала машина. Соболев замер в дверях, осматривая улицу в поисках мобильного штаба и непосредственного начальника, к которому было множество претензий. Недовольный внезапным вызовом на работу, �� это в разгар бурной ночи, мужчина тяжело вздохнул. Последующий скандал стал последней каплей и теперь ему предстояло вернуться в пустую ровно на половину вещей квартиру. Впрочем, отношения уже давно утратили те пьяные нотки восторженного желания, которые были в начале, превратившись в стандартную рутину и обязательства – рано или поздно, это должно было случиться, ведь сам он давно женат на работе...

Соболев поднял взгляд вверх, вздрогнув, позволяя мурашкам покрыть тело, и лицо его невольно расползлось в улыбке. Это чувство защищенности и уверенности в том, что тыл надежно прикрыт, невозможно сравнить ни с одним из известных наслаждений. Зоркий «кошачий» взор следит за тобой, оберегая. Когда он захлопнул дверь и шагнул в сторону мобильного штаба, цепочка с монеткой, изображающей юркого зверька, на его шее слегка качнулась, отражая свет фонарей.

Кунак, чей позывной идеально её описывал, наблюдала за местом действия, лежа на крыше соседней высотки. Заметив на щеке след от пощечины, Ольга сочувственно улыбнулась – на днях она угостит его кружкой пенного пива, и утешающе похлопает по плечу, а пока… Атмосфера вокруг неё вернулась к рабочей.

Женщина раздраженно цыкнула – она оказалась абсолютно бесполезна. Из-за устаревшей системы безопасности, (случайно ли?) сработавшей так не вовремя, она не могла ничего увидеть внутри здания, а значит и оказать необходимую поддержку Оперативной группе. Оставался только один выход – положиться на «дар» из-за которого многие воспринимали Эсперов, как нелюдей...

Её способность заключалась в идеальном зрении – видеть на большие расстояния и через предметы без использования специализированной техники, и частично предугадывать действия оппонента. Но она ��мела довольно сильное ограничение – так в пределах видимости должен был находиться определенный предмет, заряженный магическим образом в течении двадцати четырех часов. В данный момент, три таких предмета висело на шеях у членов Спецназа, включая её саму – три серебряные монетки одного достоинства, но с разными животными, изображенными на них.

– «Медведь» на связи,- в миниатюрном наушнике раздался громогласный голос непосредственного начальника, чей позывной идеально ему подходил, и не только из-за фамилии,- Приступаем к штурму. Сколько времени тебе нужно на подготовку? Прием.

Пока мужчина крупной комплекции, стоя возле одного из служебных фургонов, говорил по рации со снайпером на позиции, Соболев надевал бронежилет, убирая пистолет в кобуру за спиной и проверяя автомат. Как лидер Оперативной группы, он всегда был в первых рядах.

– На связи «Рысь». Успею раньше, чем вы доберетесь до нужного этажа. Отбой.

Соболев усмехнулся, отдавая несколько прямых приказов своим подчиненным, каждый из которых был квалифицированным бойцом, обученным Военной Академией - дружественной Крепостью. Добравшись до нужного этажа, они сменили полицейских, но из-за залпа автоматной очереди, подойти ближе не представлялось возможным.

– «Соболь» на связи. Есть идея, хотя, возможно, она тебе не понравится…

– Слушаю…

Автоматная очередь, в очередной раз, затихла на перезарядку.

Вопрос: Сколько раз брошенная в воздух серебряная монетка, пролетая по коридору, окажется соболем вверх, а сколько – вниз, пока одна из пуль не собьет её в сторону?..

На подготовку ушло чуть больше времени, чем она планировала. Светящийся голубым сиянием круг из символов скучающе и монотонно вращался по часовой стрелке под снайпером. Этого света хватило бы для того, чтобы осветить небольшую комнату. Именно поэтому мало кто пользовался магическими снайперскими винтовками – слишком открыто для тех, кто предпочитает оставаться в тени.

С другой стороны, магические пули имели большую разрывную силу, способную зараз сносить целые стены, плюс расстояние и скорость тоже увеличивались в разы. И все же недостатков и минусов было больше, допустим, сложность создания, а вместе с тем технического обслуживания, и поиски мастеров необходимого уровня.

Винтовка, которую использовала Ольга, была записана в реестрах, как самое обычное оружие, и смонтирована у человека, который не имеет права заниматься магией, следовательно – использование этого оружия было нарушением закона, и все же она ей пользовалась, а начальство закрывало на это глаза. Потому что только так они могли использовать ее способности в полную силу.

Кунак нажала на спусковой крючок. Удовлетворенно щелкнув, винтовка запустила механизм – на корпусе ярким свечением загорелись символы – и магическая пуля вырвалась на свободу. Преодолев расстояние до противоположного здания за считанные секунды, она разбила стекло, проделав дыру в стальной шторе, после чего, снеся к чертям своей разрушительной силой угол стены, врезалась в огнетушитель, который находился в коридоре, по которому летела монетка. Пена полетела во все стороны, закрывая видимость. После чего, не сговариваясь, преступники начали палить во все стороны, наплевав на возможность задеть кого-либо из своих или заложников.

Все сомнения, если они и были, улетучились. Это, действительно, Их дело.

У Соболева были свои козыри в рукаве. Отдав приказ своим людям не высовываться из укрытия, пока не даст сигнал, мужчина стянул перчатку с руки и приложил её к стене. Подобно удару молнии, видения закрывают реальность, приковывая к себе все внимание, поэтому использовать способность к «чтению» в бою было рискованно. Но теперь у него есть информация из будущего, точнее один из возможных вариантов следующей цепочки развития событий – траектория пуль, местоположение захватчиков. Снаряд, вошедший в лоб, вернул его к реальности. Для того, чтобы прийти в себя потребовалось несколько секунд, но теперь он знал, что должен делать.

В одиночку пробравшись к тем, кто стоит возле дверей в помещение ресторана, и вырубив их, дал сигнал к наступлению остальным. Но будущее подкрадывается тихо и неумолимо. Соболев заметил, как на него навели пистолет, но отойти или ответить он бы не успел…

Выстрел, казалось, был подобен атомной бомбе. Кровь брызнула во все стороны, перепачкав ему одежду и лицо, залепляя волосы. Стальной запах буквально выворачивал наизнанку. От головы человека напротив ничего не осталось, словно в фильмах ужасов. Тело еще какое-то время стояло, после чего с глухим звуком упало на пол. Ольга просто не успела сменить снаряд и сбросить заклинание…

– Идиот, жить надоело…?!

Её голос оглушил его, и он ничего не смог больше из себя выдавить, кроме как «Прости...». Кунак вздохнула.

Помещение было зачищено. Заложникам оказана первая помощь.

Жертв – один человек.

– Отличная работа!..

Это была традиция, но Ольга лишь цыкнула, вытаскивая наушник, сбрасывая магическое воздействие с винтовки и откладывая верного напарника в сторону. Голову занимала пара вопросов, касательно сегодняшнего происшествия, и она уже начала продумывать схему допроса. Плюс, её встревожила небольшая погрешность в точности стрельбы. Вряд ли она сама что-нибудь сможет сделать, придется звонить ему…

Крыша освещалась лишь тусклым фонарем, стоящим в ногах, да светом звезд. Из кармана униформы она достала узкую плитку шоколада, упакованную в серебристую фольгу. Н�� какое-то мгновение ей показалось, на крыше есть кто-то еще. Кто-то улыбался, возможно, она даже слышала до тошноты знакомый смех, но лишь подняла голову вверх, засовывая плитку в рот – заедать проваленные задания сладким унаследованная привычка…

Звезды хранили тишину, тихонько наблюдая за городом, что бодрствует всю ночь и дремлет лишь в предрассветных лучах.

Соболев не сразу нашел монетку, погнутую из-за встречи с вражеской пулей, и все же он не мог оставить её здесь, даже при сильном желании поскорее вернуться домой и принять душ. От мысли, что надо идти в пустую квартиру, стало не по себе и немного грустно…

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 22.

Звонкий детский смех заливал помещение, словно мягкий солнечный лучик, пробивающийся сквозь занавесу туч. Гостевая небольшого домика с треугольной крышей окнами выходила на юг. Высокие стеклянные двери, ведущие в зеленый сад, были настежь открыты, впуская и теплоту нагревающего землю полуденного солнца, и легкий ветерок, что сквозняком проносится по комнатам.

Пятилетний обитатель угловой комнаты на втором этаже, на цыпочках прошел к покрытому белой краской, деревянному шкафу. Задержав дыхание, он подкрадывался к приоткрытой дверце с красивым орнаментом на ручке, словно одно неверное движение, или вздох, и что-то, сломавшись, исчезнет. Но его опередили. Дверь резко распахнулась, практически ударив мальчика по носу, и оттуда выскочила, заливисто смеясь, девочка с длинными черными волосами, заплетенными в две косички.

- До-о-олго же ты, Ри!- растягивая буквы и напоказ надувая щечки, сказала она, делая вид, что обижается.

Дети играли в прятки, и по мнению юной барышни, “Ри” - сокращение от Рихард, которое нравилось мальчику гораздо больше, чем его полное имя - слишком долго ее искал. Он стал оправдываться, мол слишком большая зона поиска (они находились в двухэтажном поместье с небольшим садом, которое по размерам скорее походило на дачный участок, но для пятилетних детей, этого хватало, чтобы заблудиться или с интересом исследовать новые места), но девочка упрямо надувала щечки, игнорируя его объяснения.

- И вообще, мы договорились, что в доме прятаться не будем, раз начали играть в саду,- придумав дельный аргумент, поспешил высказать его парень,- Майя - врушка. Я не хочу играть с теми, кто обманывает…

Теперь, казалось, настала его очередь делать обиженный вид и показательно отворачиваться. Но он снова не успел. Стеклянные глаза маленькой девочки налились слезами раньше.

- Уаа, так ведь…,- маленькие ладошки сжали белое платьице, смяв его, а вода большими солеными каплями скатывалась ей по щекам,- Я не врушка… Ри… ты дурак…

Сказав это, она выбежала из комнаты через стеклянные двери, пока застывший от неожиданности мальчик приходил в себя. Когда он выбежал вслед за ней, красивая женщина в белом фартуке уже успокаивала ее. Добрая улыбка, которой одаривала она всех, кто видел ее, была у нее на лице. Заметив мальчика, она позвала его мириться. Со смущенным недовольством на лице, Рихард сделал, как велели – тихо извинился, сжимая маленькие кулачки. Но слезы это не остановило. И тогда ему оставалось только стоять и с детской ревностью смотреть, как его мать, присев рядом с девочкой, вытирающей тыльной стороной ладони не останавливающийся поток воды, гладила по голове чужого ребенка...

Хоффман зашел в квартиру и закрыл за собой дверь. Из-за случившегося ранее, он начал вспоминать все то, что так долго держал взаперти, не желая бередить душу...

В то время, они жили в поместье семьи Хартман, где его мать работала горничной. Благородные и влиятельные, хозяева дома позволили им остаться, чтобы они не тратили деньги на жилье и еду.

Его отец повесился несколько месяцев назад. Он попал в «красный лист» - список самоубийц, покончивших с собой из-за всемирного кризиса. Когда современные разработки позволили заменить ручной труд автоматизированным, многие организации мира отказались от человеческого труда, чем увеличили рост преступности и смертности населения. Каждая из стран решала этот вопрос самостоятельно, придумывая новые законы или вводя запреты. Он ушел раньше, чем это случилось, не оставив после себя ничего, кроме долгов.

Его мать была доброй, веселой и красивой женщиной, привлекающей к себе взгляды прохожих. Внимательной и трудолюбивой. Мужчины смотрели на нее с похотливым восхищением, женщины – с завистливой ненавистью. Но она продолжала улыбаться назло судьбе. Пока…

Дождь барабанил по блестящей лакированной крышке гроба, когда его засыпали землей. Яркими пятнами, перед глазами падали погребальные цветы. Среди черно-белых детских воспоминаний о том событии, они одни были цветными. Сколько времени прошло, прежде чем шок ушел, очистив сознание? Дня четыре? Пять? Неделя? Он затруднялся сказать. Но точно знал, что именно послужило толчком - простая фраза: «Отныне ты член семьи, малыш». Мужчина, что произнес эти слова, был главой семьи Хартман, отец маленькой Майи, работодатель его матери. На этом свете больше не было людей с фамилией Хоффман, которых Рихард мог бы назвать «родными». И теперь ему позволили остаться. Невозможно передать, какое счастье он испытал услышав об этом. Он стал членом семьи, но не пожелал расставаться с фамилией родителей, так и оставшись Рихардом Хоффманом.

Они узнали о появлении Куба, через телевидение и радиовещание, спустя два года. Первые двадцать лет мир медленно менялся. Так же не торопясь развивалась и его жизнь – лучшие учебные заведения, друзья, осознание первой влюбленности. Вместе с ним росла и Майя, превратившись из нескладной девочки в прекрасную девушку.

Такова была история его детства, закончившаяся с автоматом в руках, учебником магической строевой подготовки в зубах, и с появлением первых «Коридоров»…

Бессмертный вышел на балкон и закурил, всматриваясь в посеревшие небеса. Он оперся на перила и тяжело выдохнул фиолетовый табачный дым. Только в редкие моменты одиночества он мог свободно отвести душу за сигаретой...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 21.

Он продвигался меж торговых рядов озираясь вокруг, словно бы в поисках чего-то.

Это стало своего рода ритуалом – выйти вечером на прогулку, дойти до многоквартирного комплекса, посидеть где-нибудь рядом так, чтобы не вызывать подозрений, всматриваясь в окна.

Потом выменять что-нибудь у автомата с напитками и, выпив это, уйти домой, по дороге незаметно проверяя все места, куда она могла бы пойти, где могла бы быть. Увидеть хотя бы прядь длинных черных волос, клетку её одежды, чуть печальный взгляд синих глаз. Издалека, краем глаза. Убедиться, что все хорошо. И, утолив беспокойство, вернуться к своим делам.

Как раз за этим занятием его и застал снег.

Но Александра мало волновала окружающая его действительность. Алхимика съедало плохое предчувствие, что пробудил недавний разговор. Зная собеседника, можно было с уверенностью сказать – он не врал. Никогда. Этот маг способен на что угодно, если считает, что поступает правильно. Глен и правда верил в то, о чем говорил, как бы Алекс не пытался переубедить его. Убедить дать ей шанс, встретиться и обсудить все. Парень был между ними, как между молотом и наковальней…

«Идиот… Упрямый, высокомерный, эгоистичный осел…».

Алекс сжимал кулаки до следов, что оставляли ногти, но не чувствовал боли. Он продолжал высматривать её через окна магазинов и различных кафешек, в подворотнях, где его облаивали собаки и в переулках, где провожали взгляды-огни бродячих котов.

Полчаса он потратил на осмотр тех мест, где её не было. Не успев поменять одежду, парень чувствовал, как медленно покрывается гусиной кожей и замерзает. Но, если сейчас он отступит, ничего не добьется, то не сможет заснуть этой ночью, потому что беспокойство не отпустит его – будет выгрызать ходы в голове мыслями, и вездесущими «а что, если…».

Он расслышал еле заметный тихий звон колокольчиков, что словно бы звали его. Совпадение или же шестое чувство - неважно, алхимик замер и, увидев её, обрадовался. Все хорошо, если не считать чуть более рассеянный и печальный взгляд, которым она сверлила что-то внутри небольшого магазина новейшей техники. Алекс перевел дыхание, чтобы их встреча выглядела как можно более естественно – обычная случайность, он вовсе не искал её, нет…

Он вошел в магазин, и незаметно встал рядом, разглядывая предмет, что она держит в руках. Потом поднял взгляд и оглянулся. В небольшом помещении было людно, но некоторые продавцы стояли без дела, игнорируя беспомощный вид, с которым их клиент рассматривал брошюры, пытаясь выбрать что-то из предложенных там многочисленных вариантов, подписанных кучей характеристик, цифр и заглавных букв.

Это его разозлило. Конечно, никому не нравились слишком настойчивые, назойливые консультанты, но предложить помощь входило в мало-мальские обязанности этой профессии. Покупатель уже сам решит отказаться от неё или воспользоваться. Ной же они жестко игнорировали, даже не глядя на неё, а если и кидали, то только взгляды презрения или страха.

Часто ли она сталкивается с подобным отношением? Его всегда интересовали и печалили её рога – их основание перебинтовано, и они явно не имели тот вид, который задумывался изначально, то есть, кто-то пытался от них избавиться. Он никогда не спрашивал и никогда не спросит, кто и за что, как это случилось? Это уже неважно, только сделает ей больно. Поднимет неприятные воспоминания. Заставит её страдать. Алхимик не хотел этого.

Парень замер, обдумывая, что делать. Он мог бы устроить им скандал, заставить обслужить её, как следует. Но кому станет от этого легче? Точно не ей. Она уже привыкла к такому отношению, возможно, принимает его, как само собой разумеющееся и не пытается исправить. Изменить что-то.

«Глупая» – с системой надо бороться, даже если это кажется бесполезным…

Александр забрал из её рук брошюру, чем выдал себя, поставил её на место и, взяв за руку, вывел Ной из магазина.

Они остановились только, когда прошли несколько домов. Девушка уже успела прийти в себя от внезапности и удивления, а алхимик все не поворачивался к ней лицом, и только сейчас понял, что сжимает её руку, пожелав, чтобы это продлилось чуть дольше.

Лисица не желала выходить, видно впав в спячку, почуяв возможные встречи из прошлого. Он редко когда жалел, что она не выходит, но сейчас присутствие третьего лица, тем более женского пола, заметно разрядило бы обстановку и сделало её более благоприятной для общения.

Парень не жаловался на характер. Конечно, он скор на суждения и его легко вывести из себя, но это с легкостью перекрывает веселый нрав и стойкие идеалы. Он быстро находил нужные слова, чувствовал атмосферу и был душой компании. Но сейчас его переклинило. Алхимик не знал, что сказать и как оправдать свое появление, а Ной молчала, словно бы понимая, что он сделал и для кого, и была ему благодарна за проявленную доброту…

Он не всегда мог скрывать свои чувства, да и, честно сказать, всерьез никогда и не пробовал, благо отношение Ной к таким вопросам заметно играло ему на руку.

Бывало, он желал, чтобы она признала – это вовсе не дружеская забота, а нечто большее – хотел сказать все, как есть, но страх, что это все испортит, сковывал, и он ничего не предпринимал.

Но с каждым прожитым рядом с ней днем, с каждым моментом, когда появлялось желание увидеть её, алхимику становилось все трудней себя сдерживать. Хотелось поцеловать её, обнять и увести от всех проблем, защитить от тех, кто причиняет боль, но он не мог и чувствовал себя беспомощным…

– Что-то случилось?

Из-за отношения тех людей и злости, что обуяла его, он не сразу сообразил, что она выбирала новый телефон, хотя еще утром со старым все было в полном порядке.

Приглядевшись, Алекс заметил, что на ней другой шарф, а рука ощущала слабые царапины на её пальцах. Неужели его опасения оправдались? Нет, не похоже… Но тогда, что?

– Нет, ничего такого.

Она соврала. Кое-что случилось, даже много всего, но алхимика это не касалось. Девушка не хотела вываливать на него свои переживания и продолжила:

– Решила поменять телефон. Мой уже довольно старый…

Ной вспомнила о разбитом аппарате, когда уже пришла домой. Решив, что Виктор может попытаться позвонить ей, когда проснется, девушка не смогла отложить покупку до завтра и отправилась по району, в поисках подходящего магазина. Свой старый она покупала больше пяти лет назад, когда еще училась в Академии магии, потому ей сложно было разобраться в новшествах.

Алексу не понравился её ответ, и она не смотрела ему в глаза – это легко выдавало ложь. Все-таки что-то случилось, но она не станет докучать ему своими проблемами, не станет просить о помощи, по крайней мере, не его…

Почему он должен соревноваться с такими странными отношениями? Должен страдать от осознания того, что она уже влюблена в другого, но при этом все еще надеяться, что у них ничего не выйдет?..

«Пожалуйста, посмотри по сторонам и пойми, что рядом есть кто-то, кому ты так же важна, как и он тебе…». Но вместо того, чтобы сказать все это вслух, он сделает вид, что поверил ей.

– Понятно… Тогда нам лучше поскорей найти другой магазин… Я знаю один неплохой, но придется пройтись.

Он улыбнулся, хотя внутри него шла борьба. Но, так или иначе, парень не хотел отпускать эту руку, что дарит ему тепло. И, раскрыв над ней зонт, уводит её, послушно следующую за ним – полностью доверяясь, без тени сомнения.

Жилые дома, первые этажи которых занимали точки продаж, здесь соседствовали с торговыми центрами. Проезжая часть с пешеходными улицами. Парки с набережной. С одной стороны, район упирался в горы и лисий Храм, с другой – в берег реки.

Он столько раз проходил по улицам, меж этих домов, что знает каждый магазин, кафе или аллею, где можно было бы отдохнуть. Столько раз представлял и планировал, куда можно было бы пригласить её на свидание. Где можно было вкусно поесть, а где купить по дешевке цветы или подарок. Куда можно сходить развлечься, какие виды посмотреть – парень часто штудировал всевозможные мероприятия, выжидая подходящий случай. И даже где и когда впервые поцеловать или признаться…

Он знает, чего хочет, но непривычно медлит, потому что боится напугать её и потерять навсегда, а все из-за того, что ей уже нравится другой и мало просто «быть», нужно «быть кем-то большим»…

Парень плохо разбирался в современной технике – она соединяла в себе магию и науку. А все, что касалось эзотерики и сверхъестественного, он старался обходить стороной. Потому что уже настрадался, включая и семью, в которой был вынужден воспитываться…

Вместо голосового общения он предпочитал получать сообщения. Современным аналогом пейджера было легче пользоваться. Да и тот он использовал больше для рабочих нужд – получал сообщения с координатами от Штаба или Рихарда, и выезжал на место.

Но каких-то тридцать минут назад, алхимик пожалел, что не пользуется телефоном – ведь тогда он мог бы просто позвонить ей из любого места вместо того, чтобы искать по округе или пользоваться телефонной будкой, как всегда. Хотя, в любом случае, сейчас он просто был бы не в состоянии додуматься до этого…

Они пришли в то место. Здесь все было иначе. Когда-то Алекс покупал в этом магазине свой аппарат, и теперь, иногда заглядывал на техобслуживание. У каждого программиста была своя подпись. Она служила доказательством того, что маг знает, что делает и у него есть на это право. Стороннее лицо могло пользоваться такой вещью без знания магии и разрешения.

Это был небольшой магазин и здесь было мало вариантов, но людей приветствовали с улыбкой, и было сразу заметно, что каждому уделяют время, искренне желая помочь. Каждый аппарат был дорогим детищем, которому хотели подобрать лучшего хозяина, как и человеку - верного помощника.

Ной не сильно заботила функциональность телефона, лишь бы звонил и мог принимать данные. Поэтому она решила купить самый простой. Её решение поддержал алхимик:

– Верно. Всегда можно отдать Азимову – он тебе его с легкость перепрошьет, добавит, что нужно…

– Сомневаюсь. Виктор не берется за подобное мошенничество, ведь всегда уважал чужую работу, как и тех, кто следует закону. Да и риска для клиента больше. Сейчас подпись практически невозможно подделать, только уничтожить. А его программы самоуничтожаются, если кто-то проверяет код не особым образом. После такого представления мало кто останется безнаказанным, и еще меньше обратится к нему вновь… Это все обговаривается с клиентом заранее. К тому же…

«Не хочу подвергать сомнению его взгляды… Он слишком долго наращивал этот панцирь, кто знает, чем обернется его потеря…», но вслух она этого не скажет. Это их негласное правило – не задевать прошлого, не задавать вопросы, молча поддерживать друг друга. Все, что она может – терпеливо ждать, пока он сам не откроется ей, сколько бы времени это не заняло. И как бы больно не было видеть его таким.

– Не важно,- закончила девушка, а потом обратилась к продавцу,- Я возьму этот.

Ной заплатила за телефон, и они вышли из магазина, попрощавшись и поблагодарив хозяев. Демон вставила свою ид-карточку, и аппарат заработал. Непринятых звонков не было, и на душе стало тревожно. Все ли с ним хорошо? Она знала, что он не один, но…

Они некоторое время стояли возле того места, немного отойдя к стене, чтобы не мешать прохожим. Эта модель была новее, чем та, которой девушка пользовалась раньше. Когда Ной не смогла в чем-то разобраться, алхимик предложил свою помощь. Но, в конце концов, они смогли понять, что и как работает, только совместными усилиями, передавая друг другу зонт.

Она смотрела на экран через его руку и находилась в контактной близости – он мог расслышать запах её шампуня, что доносил до него ветер. И, прежде чем готов будет сдаться, и признаться ей прямо здесь и сейчас, алхимик решил, что пора расходиться.

Проводив её до дома, он еще какое-то время сидел на лавочке, допивая купленный напиток и приводя мысли в порядок. Это было странное ощущение – одновременно приятно и грустно. Рука все еще пылала от столь долгого прикосновения, но все остальное тело замерзало под снегом.

Сколько еще он протянет, прежде чем окончательно сломается и, наплевав на весь риск, поцелует её…?

***

Ной вошла в квартиру и включила свет в прихожей. Она чувствовала себя уставшей и первый делом отправилась в душ, желая смыть с себя хотя бы часть дневных переживаний. Потом прошла в комнату, взяла с полу пакет, и вытащила из него книги. Открыв одну из них, она прочитала оглавление и ее привлек довольно интересный тезис, на который ссылалось название главы. Девушка нашла нужную страницу и аккуратно загнула ее уголок. Если присмотреться, почти во всех книгах, что находились в комнате, была одна-две закладки. Так она помечала те места, которые могли бы понравиться Глену или помочь ему в его исследованиях магии, пусть, судя по вырезкам из газет и информации из различных источников, он уже давно не занимался подобным.

Ной знала, что он путешествует по миру и за ним всегда следует группа людей, многим они известны, как «Маяк» - контора, занимающаяся перевозкой грузов и торговлей между населенными пунктами во Внешнем мире. Но она никак не могла понять, зачем ему подвергать себя постоянной опасности, что он пытается найти? И почему скрывается и избегает встречи с ней? Ей было тревожно, ведь она не помнила, что тогда произошло - в тот день, ровно пять лет назад…

Демон положила книгу в одну из стопок и ушла на кухню. Пусть планы и поменялись, это не значит, что она должна голодать. Купить быстрый обед было бы проще и куда полезнее, но с недавних пор девушка старалась как можно чаще готовить себе сама, в конце концов, никто кроме нее самой это есть не будет, так что можно было расслабиться. И, не желая особо напрягаться, демон просто сварила картошки и накрошила овощной салат. Когда чистила корнеплоды, умудрилась, как всегда, порезать палец - многие удивлялись, как ей удается размахивать тяжелым двуручным мечом, но при этом легко ранить себя обычным кухонным ножом при готовке. Парадокс...

Посмотрев на руку, она вспомнила и о царапинах, оставленных Проклятьем Виктора. Это было ужасно, но в прошлый раз было еще хуже. Тогда положение тоже спасла Кифа. Это произошло в баре. После того, как кто-то решил, что поиграть на рояле - хорошая затея. Тогда ранило и обычных посетителей, Ной потом занималась их исцелением, и из-за того, что истратила много своего Эфира, полдня отходила, пролежав плашмя. Виктор после этого заперся и несколько дней не выходил из ванны в своем «Ателье». Их в буквальном смысле спасла стряпня Ной. На третий день он не выдержал такой пытки, вышел и накормил демона нормальной едой, и, конечно же, наелся сам. Девушка давно привыкла к его длинному языку, когда дело касалось ее кулинарных талантов, так что обижалась чисто для вида.

Поужинав, Ной налила в бокал вина, и ушла в комнату. Она взяла книгу, что лежала возле кровати и села на широкий подоконник, спиной упираясь в оконную раму. Сделав глоток, демон поставила бокал рядом и открыла закладку. Это была художественная литература. Произведение, которое ей посоветовал прочитать волк. Они часто обменивались мнениями о прочитанном. Там рассказывалась история девушки, которая могла перемещаться во времени, меж параллельных миров. Раз за разом, она проживала одни и те же события, пытаясь спасти близкого человека от гибели, но Судьба вновь и вновь вставляла ей палки в колеса, убивая его самыми разными способами, и самые жестокие случались по желанию того, кого она пыталась уберечь. Ной почему-то чувствовала родство с героиней истории. В каком-то смысле, демон тоже пыталась повернуть время вспять - вернуть все то, что она потеряла. То счастливое время, когда они были все вместе. Девушка повернулась лицом к окну, наблюдая, как из черного ничто на землю все еще опускаются снежинки, наполняя этот мир тишиной.

– Обманщик,- тихо произнесла она, припадая лбом к стеклу и закрывая глаза, желая оказаться сейчас рядом с ним, хотя бы мысленно…

Демон и сама не поняла сколько просидела в таком положении, но очевидно достаточно долго, чтобы задремать. Ее разбудило чье-то мяуканье и звук, словно где-то скребутся. Она огляделась и сердце ее ускорило темп. Ной быстро спрыгнула с подоконника, чуть не уронив бокал, и подошла к самой крайней оконной раме, отрывая ее. Черная кошка вальяжно терлась о всевозможные уступы и мурчала, как трактор. Девушка взяла ее на руки и прижала к груди. В глазах ее стояли слезы радости. Наконец, чувства немного улеглись и демон расслабила хватку, но увидев в голубых глазах свое отражение, Ной вновь не сдержалась и рывком зарылась носом в мягкую шубку зверя, а кошка лизнула ее в щеку, слезнув бегущую слезу, словно все прекрасно понимала. Через несколько минут телячьих нежностей, девушка, наконец, отпустила черную на подоконник, закрыла окно и насыпала свежий корм в плошку. Она села рядом, с улыбкой наблюдая, как кошка ест. Когда трапеза закончилась, зверь повернулась к девушке и мяукнула.

– Всегда пожалуйста,- усмехнулась демон. Она протянула ладонь к ее морде, но вместо того, чтобы потереться о пальцы, как всегда, кошка какое-то время смотрела на них, а потом уткнулась носом и еще раз произнесла «Мяу». Демон посмотрела на них,- А, это... Ничего страшного. Спасибо за заботу.

С яркими искрами царапины стали регенерировать, пока не исчезли, словно не было. Ной показала черной руку, будто говоря «Смотри, видишь, все хорошо», и та потерлась о нее, а демон почесала ей за ухом и погладила по голове. В конце концов, кошка легла рядом, а демон продолжила читать, периодически поглаживая ее...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 18.

Это был единственный пешеходный мост, соединяющий два берега. И одно из самых нестабильных мест во всей Столице, наравне с жилым и бизнес-районами.

Ежедневно сотни людей проходили по каменному пути, спеша по своим делам, неизменно оставляя за собой «следы». Отрицательные или положительные эмоции владели человеком не имело значения.

Это была действительно проблемная зона. Но так же и прибыльная территория, на которую многие имели виды. И за устранение вреда отвечали они. Организации, подобные им, не входили в число Отделов Департамента, поэтому и конкуренция между ними была жуткая.

Экстрасенсы. Экзорцисты. Занимаясь одним делом, они прибегали к разным методам, и были эффективны в разное время и при разных обстоятельствах. В закрытых помещениях, что сводили своих хозяев с ума только потому, что когда-то один из жильцов решил свести счеты с жизнью, возможно, даже не в этом десятилетии, эффективно было звать Экзорцистов, которые пользовались техниками «котодама» – заклинаниями. Слова и молитвы были их оружием. Там, где можно было разгуляться, допустим, на широком мосту, целесообразнее было звать Экстрасенсов, пользующихся магическим оружием.

И первых, и вторых, объединяла способность видеть «Чернь» – эмоциональные «следы», имеющие большое влияние на человека, если их скапливалось слишком много.

Шат недовольно дергала кончиком полосатого хвоста, облокотившись на широкие перила каменного моста, соединяющего Столицу воедино, и сложив руки на груди. Она уже несколько минут повторяла одну и ту же фразу: «Ну, и где он? Опаздывает!».

Незрячая Катрин, пусть и не видела окружающую её реальность, имела возможность «лицезреть» эмоциональный фон мира – «Ауру» живых существ и предметов, сделанных руками человека. Так что она прекрасно представляла, что чувствует кошка, чем она занята, и лишь слабо улыбалась – ведь за недовольством прячется беспокойство за того, кто опаздывал.

Разделяя эти чувства, девушка оглядывалась – с самого детства, словно репейник к одежде, она липла к Жану, одному из своих старших братьев, поэтому способна была безошибочно найти его в любой толпе по одному лишь цвету души.

Это называлось «синестезией», но не только. Она была Экстрасенсом. Её слепота была не врожденной, а приобретенно�� – ни один человек не способен был выдержать столько навалившейся в одночасье визуальной информации. «Избавившись» от зрения, она, наконец, смогла жить, если не как все, то как многие. Девушка видит цвета эмоций – ауру, что окутывает этот мир, и его «изнанку». Этого хватает, чтобы не заблудиться, не споткнуться и не налетать на предметы и людей. А еще для того, чтобы узнавать тех, кто рядом. Конечно, это было нелегкое решение, но от способности Экстрасенса не избавишься, не уничтожив мозг, в отличии от зрения, которое можно «перекрыть» с помощью магии, словно протекающий кран.

Что касалось кошки...Процент прохожих, которые были способны её увидеть, держался на отметке ноль целых одна сотая, если не тысячная, и не менял своего положения. Если точнее, то только один человек знал, что девушка с кошачьими ушами и хвостом, существовала здесь и сейчас, хоть и не была способна рассмотреть её в мельчайших деталях. Это была Катрин Нейтзерман. И доподлинно было неизвестно, каким именно образом Шат оказалась в положении, при котором её тело, душа и сознание находились на «Изнанке» – в мире, где обитает «Чернь», где остаются «следы», и который видят только Экстрасенсы и Экзорцисты…

Кошачье ухо уловило чьи-то размеренные шаги, словно их хозяин шел с таким благородством, что невольно привлекал к себе все взгляды. Шерсть встала дыбом, несмотря на расстояние, которое их разделяло. Шат повернулась лицом вправо, оглянувшись назад – на берег.

Лисья процессия остановилась прямо возле воды. Сопровождающая их мелодия флейты продолжала звучать, и все, неважно находились они на мосту или на берегу, могли расслышать её.

Нога сделала шаг в воду, но не соприкоснувшись с ней, а встав на воздух, словно была его легче. Еще шаг, и еще, и еще... Пока женская фигура не дошла до середины реки. Сняв одеяние, накинутое сверху, перед зрителями предстала лисья Богиня.

В любой религии мира есть свои ритуалы. В благословенной Столице – их, по крайней мере, один. Он назывался «Фестивалем Белых Лис», или же «Снежной Декадой», хотя длился от десяти до четырнадцати дней. Всегда по-разному.

Ежегодно, в самый жаркий месяц лета, лисы наводят на город «морок», понижая градус и вызывая снег. Так, лето меняется местами с зимой. Обычно, градусник показывает положительную температуру, или, на крайний случай, ноль, реже – минус. Снег, несмотря на это, лежит и не тает – или же делает это очень медленно – до самого последнего дня. Все из-за магии, которую используют лисы.

Звон предмета, представляющего собой погремушку с колокольчиками, имя которому Судзу, использующийся в ритуальных танцах, создал рябь на поверхности воды. Как и «голос» флейты, этот звон было слышно везде.

Белое лисье ухо дернулось в сторону, а за ним и рука, одетая в ритуальные одежды, чьи длинные рукава практически доставали воды, потрясся погремушкой. Лицо ее было закрыто маской.

Танец Лисьей Богини завораживал – взглянув один раз уже невозможно было отвести взгляда до самого конца. Внутри все наполнялось странный трепетом, и волнение невозможно было подавить.

С самого начала танца, вместе с рябью, по поверхности воды начали проявляться символы, пока печать не была завершена полностью. В такт со звоном Судзу, четыре ярко-рыжие лисы запрыгнули на образовавшиеся «пьедесталы», на каждую из сторон света. А потом закружили вокруг танцующей женщины.

С последним звуком флейты, и звоном колокольчиков, лисы, чьи лапы засветились ярким сиянием, убежали каждый в свою сторону, пробегая по воздуху мимо случайных прохожих. Теперь их задача состояла в том, чтобы рассыпать по городу первый снег.

Пока люди отвлеклись на бег лис, Богиня успела исчезнуть, словно и не было…

Шат пригладила шерсть на хвосте, стараясь не подавать виду, что что-то её инстинктивно напугало. И пока она это делала, на горизонте успел появиться тот, кого они ждали.

Спеша к нему на встречу, она не уставала причитать о том, какой он плохой, раз заставил их себя ждать. Но все же сказала напоследок «С возвращением», словно ощущая где-то в глубине души, что что-то произошло, и опоздал он не по своей воле. Ведь так оно и было…

***

Кифа достала из кармана телефон и посмотрела на карту. Виктор прислал ей координаты места, где сейчас находился волк. Необходимый дом долго искать не пришлось. Она двинулась к нему, убирая аппарат обратно. Услышав шаги и учуяв ее запах, зверь поднял голову, с грохотом встал и выглянул из проема. Дождавшись пока она подойдет к нему, волк уткнул морду в поднятую ладонь, в знак приветствия.

– И как ты так умудрился? Совсем старый стал?- Кифа ловко ушла от атаки клацающих зубов, рассмеявшись,- Ладно, согласна. Плохая шутка.

Она поставила на землю пакеты, что держала в руке и обошла зверя. Как и сказал брат, без магии здесь не обошлось. Женщина достала из кармана складной нож и лупу со встроенным фонариком необходимого спектра излучения, осматривая символы и текст, нанесенные на ошейник.

Через полчаса, кропотливого изучения и аккуратной работы, ей все-таки удалось полностью избавиться от заклинания. Замок открылся и цепь спала со спины зверя. Поднявшись, наконец, не ощущая никакого стеснения и боли от любого движения, альбинос отряхнулся, поднял злополучную цепь с земли и, хорошенько тряхнув мордой, запустил ее в другую часть улицы. Проследив за полетом, он фыркнул с чувством выполненного долга и гордости за проделанную работу.

– Удовлетворен? Я принесла тебе одежду, можешь превращаться,- сказала Кифа. Оборотень посмотрел на нее, коротко кивнул и, взяв в зубы протянутый бумажный пакет, скрылся внутри здания. Женщина молча прислонилась спиной к стене, доставая пачку сигарет и зажигалку...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 17.

С тех пор, как Ольга присоединилась к Спецназу, прошло два года. С новой, магической винтовкой девушка была незаменима. А Барс стал чаще захаживать в «Фурин», где оборотня иногда подменял Виктор. Все их разговоры ��ыли о магии. О ее возможностях, происхождении. Медиуму нравились такие мини-лекции, ведь они заставляли его отвлекаться от жизненных невзгод. Барсу же было интересно по двум причинам: во-первых, рисунок на спине. Ему хотелось понять тех, кто сделал его - собственных родителей. Они погибли, так и не узнав, что, после десятка смертельных неудач, один из экспериментов все-таки удался. Что бы они почувствовали? Стали ли обращаться с ним подобающе? Признали? Теперь он этого никогда не узнает…

И, во-вторых, то тупиковое дело, не дающее ему спокойно жить уже не первый год. Оперативник хотел знать, можно ли управлять человеком с помощью магии? Этот вопрос заставил медиума задуматься. Но ответ приходил в голову только один - гипноз - других способов он не знал. Но и здесь были свои подводные камни. Нельзя было заставить кого-либо делать что-либо, противоречащее его принципам и воле. Должна быть причина, хотя бы на подсознательном уровне. И она была. У всех. 

Следующий вопрос - что с этим делать, как бороться? Для того, чтобы объяснить, Виктору потребовался пример - он вытащил один из пистолетов и положил его на барную стойку. По стволу засветились и погасли символы. Из другого вытащил пулю - та была изрисована линиями - и так же поставил ее на стол. Когда медиум закончил объяснение, Барс практически подпрыгнул с криком: «Что же ты раньше молчал?», но Виктор лишь недавно закончили и ему потребовался год, чтобы все заработало, как надо. Регенерирующие пули - это не хухры-мухры, а так, чтобы еще и обездвиживали, тем более. Оперативник сказал, что забирает их, и спорить с ним было бесполезно.

И кто знал, что шанс воспользоваться ими подвернется так быстро... 

Очередной налет. Все шло прекрасно, пока одного из преступников не ранило шальной пулей. Он взвыл от боли. И с этого момента начались странности. Поначалу он выглядел так, словно не понимал, что происходит, потом на его лице появилась тень безумия - подбежав к Барсу, схватил того за униформу, начал трясти и кричать, что не хотел, это не он, они должны помочь ему, спасти этих людей, иначе их всех ждет… 

Оперативник застыл в ступоре, пока его не оглушил голос Ольги в наушнике. Она хотела выстрелить в него, обезвредить, но Иван остановил ее. Потом мужчина схватился за голову и сделал несколько шагов назад, словно сопротивлялся чему-то. Барс попытался заговорить с очнувшемся, понять, что происходит, как ему помочь, и главное - что он знает. Но мужчина ничего не слышал и все повторял, что это не его вина, что он не хотел и ему больно. Тогда оперативник решил выстрелить в него из пистолетов Виктора, которые у него были с собой, но не успел. 

Мужчина внезапно замер и затих, а потом набросился на парня, желая задушить того голыми руками. Но не успел - выстрел прогремел, подобно раскату грома - и мужчина упал оперативнику на грудь, а потом сполз на пол. Барс поднял взгляд и увидел Медведева. Пистолет в его руках слегка дымился. Напряженную тишину, царившую добрые полминуты, прервал голос Кунак, спрашивающей все ли с ними в порядке?..

***

Прошло еще какое-то время. Барс стал внимательнее присматриваться к начальнику. Но «тупиком» это дело называли не случайно - не было никаких улик, свидетелей, не оставалось даже самих исполнителей. Решив, что нужно подключать кого-то свыше, парень в тайне связался с Виноградовой и выложил ей свои подозрения...

 Ольга находилась у себя в комнате, когда ей позвонил Отец. Она примчалась на место сразу же, даже не переодевшись. Это был небольшой продуктовый магазин. Иногда они закупались там. И знали, что его хозяева - очень милая пара Странностей. Они часто здоровались, были очень вежливы и не проявляли никакой агрессии. Поэтому она не могла понять, что происходит.

– Он требует только тебя, без оружия,- сказал Дмитрий. В руках у него был бронежилет.

– Почему он сделал это? Я ничего не понимаю…

Ольга забрала у него защиту и надела ее. Медведев покачал головой.

– Не знаю. Но постарайся не провоцировать его и выяснить, что к чему.

Она кивнула и повернула в сторону магазина. Там горел свет и ничего не говорило, что случилось что-то из ряда вон. Лишь машины с красно-синими мигалками и толпа вооруженных солдат, ждущих приказов. Девушка двинулась вперед. Все напряглись и приготовились.

Ольга вошла в магазин. Кое-где продукты были разбросаны по полу. И уже здесь можно было сказать: «Да, произошло что-то странное», словно толпа людей пыталась выбраться наружу. Когда она оказалась внутри, хозяева, сидящие возле стены, встали и быстро вышла из магазина, испуганно посмотрев на нее и кивнув. Кунак проводила их взглядом, выдохнув и сделала шаг дальше.

– Привет..,- он стоял, прислонившись к прилавку. Увидев, что майка на предплечье, груди, штанины были в порезах, а край ткани - красный от крови, девушка хотела броситься к нему, но ее остановил его голос.

– Не подходи ко мне,- Барс поднял взгляд и выпрямился. Нож торчал из его ноги,- Не уверен, сколько еще продержусь...

Он слабо улыбнулся. Но ей было не до улыбок.

– Что происходит?..- почему он вдруг напал на магазин, взял заложников? Почему так ранен? Кто...

– Нет времени,- парень достал пистолет и сделал пару шагов к ней,- Подойди…

Девушка с радостью послушалась. Он вложил оружие ей в руку, из-за чего та подняла на него удивленный взгляд.

– Ты должна выстрелить в меня.

– Что?.. О чем ты говоришь?- она сделала несколько шагов назад. Пистолет все еще был у нее в руке,- Почему? Ты ведь никому ничего не сделал? Давай просто выйдем отсюда…

– Я не могу. У меня нет времени тебе все объяснять. Уже чувствую, как все возвращается,- Барс поднес руку ко лбу, словно мучился от головной боли,- Ты должна выстрелить в меня. Поверь.

Ольга стала качать головой. Из-за чего парень застонал, он провел рукой по волосам, к шее и поднял на нее сердитый взгляд. Кунак неосознанно взглянула ему в глаза.

– Направь на меня пистолет, Ольга,- его голос отдавался у девушки в голове, словно это были ее мысли. И, вопреки собственному желанию, она сделал так, как он сказал,- А теперь… Стреляй. Это приказ!

Ноги у девушки подкосились и она упала синхронно с телом Барса. Услышав выстрел оперативники ворвались в магазин. Руки дрожали, она посмотрела на оружие, странная мысль, словно смоль, заполнила ей голову, но прежде чем она поднесла его к виску, ее остановили чьи-то руки. Девушка подняла взгляд, увидев лицо Отца, качающего головой, после чего ее прорвало - слезы водопадом полились у нее из глаз…

Больничный коридор самое странное место во Вселенной. Здесь время течет по-другому - любит играть с твоих разумом, издеваясь, замедляться. Врачи сказали, что он потерял слишком много крови, а пуля задела легкие. Его тело отправили в Академию и там кремировали. Пистолет, как и его телефон, пропал. Он вел себя странно. Так, словно сдерживал что-то. Злость? Агрессию? Горе уступило место в ее разуме холодной жажде мести.

Всего через неделю, она узнала, что из штаба выслали нового оперативника, который должен был занять место Барса. Его звали Семен Соболев. Девушка была зла, как черт. Как они только посмели так легко заменить его? Разве может она так легко принять это? Но никого не интересовало ее мнение...

 ***

– Не смей «читать» меня!- Ольга хватает его за ворот рубахи и роняет на пол боевым приемом, оказываясь сверху. Верхние пуговицы отлетают, оголяя грудь, шею и плечи. В глазах у Кунак слезы, но там же застыло и удивление. Придя в себя, Соболев опускает голову туда, куда обращен ее взгляд и чертыхается. Она увидела его татуировки - единственное, что он не способен в себе изменить, как бы не пытался. Три года он всячески скрывал их, в первую очередь от нее; был, как ему казалось, осторожен во всем, но внезапное использование способностей выбило его из колеи, тогда, как для Ольги эти воспоминания стали триггером...

– Что это?.. Кто… ты такой?

После этих слов она замолкает, словно в голову ей пришла невероятная по своей глупости мысль… Тишина воцаряется на долгие несколько минут, в течении которых никто не двинулся с места. В конце концов, Соболев переводит взгляд на нее и протягивает руку, произнося имя, но она не дает себя коснуться.

– Не трогай меня,- Ольга встает, позволяя ему подняться и отходит на несколько шагов, поворачиваясь к нему спиной,- Не сейчас... 

Соболев поднимается на ноги, поправляя рубашку, скрывая черные линии, что обнимают его. Он хочет подойти к ней, попытаться все объяснить. Она случайно кидает взгляд в зеркало и видит там то, чего не может быть. Ольга срывается с места и уходит. И Соболеву не остается ничего другого, кроме как оставить ее на время одну и попытаться поговорить чуть позже, когда она сама захочет этого...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 19.

К кладбищенским воротам подъехала машина. Мужчина, что вышел со стороны пассажирского места, обошел её и заговорил с водителем, опустившим стекло. Передав ему букет белых лилий, девушка за рулем подняла стекло и отъехала в поисках места для парковки. Проводив её взглядом, Глен ступил на территорию кладбища.

Зачем он здесь? Приходит сюда каждый год, чтобы почтить память той, что любила его. Они были помолвлены, хотели создать семью. Но её время так невовремя подошло к концу. Маг лично занимался всеми формальностями - кремацией, могилой. Сам развеял прах. Что бы там ни было, та, которую они знали, мертва, и за ней ушло то счастливое время, что они проводили вместе. А причиной этому невольно стал близкий человек. Для них обоих.

Глен коснулся холодного камня кончиками пальцев, со всей возможной нежностью, словно гладил руку любимого человека. Крестообразное надгробие было исчерчено множеством символов и букв древних языков. Так делали, если могила принадлежала демону, надеясь, что это поможет им переродиться в новом обличии, словно родиться демоном – самое ужасное, что может случиться с человеком, и ему нужна помощь, чтобы этого не произошло вновь.

– Давно не виделись,- маг усмехнулся. Он положил цветы на землю, поросшую молодой травой, и выпрямился, развернувшись лицом, чтобы видеть своего старого друга,- Виктор!

– Глен…

Это имя сорвалось с его губ почти неслышимо. Слишком сложно было произнести его после стольких лет. Он всегда надеялся, что сможет избежать этой встречи. Но Судьба, как всегда, несправедлива и играет по каким-то своим правилам, которые ему никогда не понять.

Медиум крепко сжал правую руку, в ��оторой держал букет белых лилий, силясь побороть проснувшееся чувство боли. Как физической, так и душевной. Последние пять лет он видит то, чего не должен. Чаще всего это получается игнорировать, но не сейчас. Её золотистые волосы, собранные сзади лентой чуть ниже шеи, шелком блестят на солнце. Спина утепленной куртки вся в крови. Виктор хочет, но не может отвести взгляда.

Её звали Рэйной, но чаще они сокращали её имя до Рэй. Их было трое. Они проводили все свое свободное время вместе. Два парня и девушка разделяли одно и тоже время, одни и те же места и... Чувства.

Счастливая любовь – отрезок. Добавь сюда еще одну точку, проведи линию и получится угол – самый тупой из всех возможных. Она сделала выбор, и они продолжили существовать. Чувство боли, одиночество, несправедливость начали пожирать медиума изнутри, но он никогда не демонстрировал этого открыто. С неизменной улыбкой продолжал поддерживать их. Ведь знал, как никто другой, насколько они красивая пара и, как хорошо подходят друг другу – человек, которого он считал лучшим другом и девушка, в которую был влюблен.

По его вине её нет в этом мире. Разве может он стоять здесь, напротив Глена, и смотреть ему в глаза? Виктор так не думает…

Но правда у каждого своя. Рассел не питал к нему ненависти. Для него смерть невесты была всего лишь печальным фактом. В то время он пытался сбежать от чувств, что ранили на протяжении нескольких лет одним своим существованием. Чужая любовь была для него успокоением – в ней можно было раствориться, забыться, перестать думать и просто существовать. Он хотел спрятаться в этой липкой тьме, слившись с ней в единое целое. Она прекрасно осознавала это и все же выбрала именно его. Глен всегда был предельно честным – эту часть его характера многие ненавидели, другие же, такие как она или медиум, за неё уважали.

В конце концов, жизнь все расставила по своим местам - прошлого не изменишь, а тех дней более не вернешь, но они все еще стоят на месте. Их часы замерли, вместе с биением ее сердца, и он всеми фибрами души желал завести их вновь – вернуть то счастье, что они потеряли, и сделает все возможное для этого.

Маг поправил очки, улыбка исчезла с лица. Голубые глаза уловили то, что не каждый был способен заметить – пока еще еле видимые черные песчинки, кружащие вокруг Виктора. Проклятье, которое мужчина неосознанно сам на себя наложил. Проявление чувства вины, ненависти к себе и, совсем чуть-чуть, но боли и страха.

Видение находилось между ними, но повернута была лицом к Расселу. Она достаточно близко, но маг не видит её. Лишь медиум безмолвно наблюдает, сдерживая желание отвернуться. Она привстает на носки, и тянется к губам Глена, желая прикоснуться к ним своими. Но не успевает, мужчина делает шаг, устав от этих игр в гляделки. Он сделал то, ради чего пришел сюда. Маг проходит её насквозь, и она, подобно облачку дыма, исчезает, чтобы через несколько секунд проявиться вновь. Поравнявшись с Виктором, мужчина дважды хлопает его плечу, и шепотом произносит:

– Рад был видеть тебя живым, мой старый друг…

Уходя прочь, он закуривает сигарету. В воздухе раздаются звуки лисьей флейты, а с серых небес медленно начинают падать снежинки. За воротами кладбища Глена ждет машина и терпеливо ожидающая Мэй Вон. И лишь после того, как она обеспокоенно берет аптечку, он замечает кровь, бегущую по руке. Дым, складывающийся вокруг Виктора из черных песчинок, ранит любого, кто его дотронется.

Феникс садится за руль и ждет его, но маг замер, всматриваясь в старый шрам на руке. Потом он стучит в окно, и она опускает стекло.

– Прогуляюсь. Спасибо, что подвезла, Мэй. Увидимся позже,- не дожидаясь её реакции, он уходит прочь. До запланированной встречи еще есть время – как раз столько, чтобы пройтись до места пешком и проветрить голову…

Азимова, севшего на траву и прислонившегося спиной к мраморному кресту, засыпает снегом. Два букета белых лилий лежит с другой стороны надгробия. И даже сейчас он видит слегка печальную улыбку, обрамленную золотистыми локонами…

***

Когда Ной вышла из главного корпуса большого пансионата, снег уже более получаса крупными хлопьями опускался на землю. Можно было различить, как постепенно затихает прекрасное пение флейты и звон колокольчиков. Она стояла под навесом здания и смотрела на небо, и, казалось, даже время замедлило бег. Девушка выдохнула, выпустив, ставшее гораздо заметнее, облачко пара изо рта, и подняла руку к шее. Из-за случившегося ранее, она потеряла свой шарф, который хоть и не был необходим или ценен для нее, но приносил пользу - демон чувствовала себя такой же, как и все, когда носила его в такую погоду.

Девушка опустила голову и увидела, как прохожие так же останавливались и смотрели на небо, улыбаясь, словно завороженные. Кто-то ловил снег языком, дурачился, а кто-то подставлял ладонь - снежинка задерживалась на долю секунды, после чего превращалась в капельку воды. Это сейчас их лица полны ярких эмоций, переполняющих, бьющих через край, но уже завтра вся эта атмосфера чуда куда-то улетучится, испарится и на две недели станет обыденностью, как и все в этом городе.

Пробежавшие мимо девушки, работающие вместе с Ной, весело попрощались с ней и, добежав до остановки, запрыгнули в подошедший трамвай. Она так и не успела ответить им. Потом к ней подошла женщина в очках и пожилой мужчина. Рассел развернулась к ним лицом. Он накинул на плечи девушке красно-черный шарф, и закинул края за спину, а потом, взяв за руку, заговорил о внучке, которой исполнилось столько же лет, сколько и Ной. Девушка мягко сжала его ладонь в ответ, и лишь поддакивала, печально улыбаясь. Все работники знали, что нет больше никакой внучки, но ничего не говорили, когда он сам забывал об этом. Мед.сестра аккуратно поддерживала его под локоть и тихонько ругалась, что они вышли в такой холод, но, подняв голову на демона, ее лицо смягчилось:

– Тогда, увидимся завтра? Ты, правда, очень нас выручишь.

– Что вы, я буду только рада помочь,- ответила Ной. Женщина, попрощавшись, увела мужчину обратно в помещение, разговаривая с ним по пути.

Демон проводила их взглядом полным доброты и подняла его вверх. В каждом из окон пансионата был свой одинокий старичок или старушка, с детской искренностью в глазах, наблюдающий за белоснежными мушками, появляющимися из ничего и стремящимися к земле. Рядом с ними были нянечки и мед.сестры, Ной была одно из них. Ей нравилось работать здесь, ведь все ее детство прошло среди пожилых людей. Родители уходили с Архипелага во Внешний мир с целью оказания магической помощи - таких называли Полевыми магами. Детей же оставляли с Бабушкой и Дедушкой, а также Старейшинами общины. Они были добры к демону, баловали ее и именно от них она научилась быть терпеливой к другим, не рубить с плеча и поддерживать, если не дружеские, то, по крайней мере, нейтральные отношения с окружающими. Но, как бы она не была позитивно настроена, как бы не пыталась сблизиться с кем-то, ей не всегда удавалось это, иногда люди просто слепы и глухи к намерениям других.

Ной раскрыла небольшой темно-синий зонт и медленно пошла прочь. Обычно, она садилась на трамвай, но сегодня, поддавшись всеобщему настроению, решила пройтись пешком. Снег кучками лежал то там, то здесь, прижимаясь к стенам домов и заборам, таясь в переулках, оставаясь в зеленой траве и белыми дорожками на ветвях деревьев. На дорогах же было ��окро и грязно. И этот, серо-белый, июльский мир все еще такого теплого ветра, казалось, застыл в детской игре «Море волнуется раз» и может в любой момент ожить, стоит только отвернуться.

Она вспомнила, что забыла пакет с книгами в «Офисе», и еще ей обещали ужин, поэтому, недолго думая, направилась туда...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Восемнадцатое число июля.

На следующее утро Ной проснулась с мигренью. Она долго не могла собраться с мыслями и встать с кровати. Умывшись холодной водой, демон позавтракала остатками от вчерашнего ужина, выпила таблетку от головной боли и вышла из комплекса.

Девушка дошла до «Ателье» за привычные десять минут. Он стоял на лестничной площадке и, как обычно, смотрел вдаль, словно завороженный. Иногда ей казалось, медиум видит там что-то, чего не может рассмотреть она.

Заметив рядом движение, Виктор повернул голову и улыбнулся, выпрямившись. Ной поднялась и молча встала рядом с ним. Она поздно заметила, как он встал сзади.

– Не прижимайся. Я тебе не грелка...

– Верно. Ты, словно карманный камин..,- голос медленно затихал, пока его лицо и тело прижималось к ней все сильней,- Рядом с тобой так и тянет уснуть.

– Опять всю ночь не спал?..

– Му-гу-м-с…

Она поняла, что он и правда почти задремал, уткнувшись в её волосы, как в теплую подушку.

По спине пробежали мурашки. Она хотела бы, чтобы их отношения были более простыми и понятными, искренними? Но пока что могла только терпеть. Ждать, и верить, что однажды и он откроется ей. И она попыталась что-то напеть, чтобы успокоить его, но слова не хотели складываться в мелодию. В глазах её появились слезы, и она подняла руку, чтобы коснуться его волос – жестких, непослушных, цвета вороньих перьев, или черной-черной ночи без звезд.

Но их идиллию быстро прервали. К «Офису» подъехал серебристый автомобиль. Из него вышла женщина, сейчас она была одета в военную униформу, а волосы забраны в пучок на затылке. Глаза с��рывались за солнцезащитными очками. Виноградова отодвинула их и посмотрела поверх, ухмыляясь чему-то.

– Кажется, я не вовремя…

Ной молчала. Во взгляде её не читалось ничего плохого, скорее, полное безразличие – не в первый раз случается подобный казус, когда его ночные бабочки видят их близость, и трактуют на свой извращенный лад.

Виктор открыл глаза и отстранился от девушки, после чего, наигранно зевая, взял футляр, что был приставлен к стене и спустился вниз. «Он, и правда, всю ночь работал», подумала Ной…

– Какой-то ты сонный…

– И кто же в этом виноват? …

Они о чем-то разговаривали, а Ной так и стояла, глядя сверху вниз. Женщина забрала снайперскую винтовку. Потом она передала ему небольшой квадратный чемоданчик, Виктор принял его не открывая.

– Рада, что срочный заказ прошлым вечером оправдал себя..,- женщина посмотрела на Ной лукаво. А на лице девушки заиграло легкое удивление. Женщина улыбнулась ей и обратилась к Азимову еще с чем-то…

Демон прищурилась от внезапной боли и поэтому пропустила её отъезд. Она не хотела волновать Виктора, поэтому притворилась, словно ничего не произошло, когда он вернулся к ней. В последнее время голова отзывается болью все чаще. Этому могла быть лишь одна причина – Куб и приближающаяся Волна. Любые изменения в плотности Эфира сказываются на её состоянии...

– Что за работа? Мне следует сопровождать тебя?

– Нет, это не имеет отношения к «Офису». Не беспокойся, ничего опасного – курьерские дела.

– Знаю я твою «не опасную» работу..,- она вздохнула, но спорить не стала,- Ладно, мне уже пора. Увидимся позже.

– Увидимся,- он улыбнулся и скрылся за дверью «Ателье», а девушка спустилась вниз и ушла в Пансионат, в котором сегодня был праздник и ей предстояло провести там весь день…

***

Виктор поставил чемоданчик на стол и открыл его. Там лежали пистолеты и небольшой серебряный кулон, представляющий собой старую монетку на цепочке.

Мужчина достал сначала один ствол из специального отделения. Осмотрев его, медиум провел пальцами по гладкой, блестящей поверхности – комбинации различных знаков зажигались под его рукой и гасли – и убрал в кобуру за спиной. Потом он повторил это же с другим.

Эти пистолеты ему подарили друзья. И… Именно они убили её. После смерти Рэйны, он переделал их, вживив магический код и изготовив специальные пули – теперь они не были способны кого-либо убить. Если не стрелять в голову, конечно. И все же… Он никак не может заставить себя использовать их по назначению. И все равно таскает с собой. Без них Виктор чувствует себя не в своей тарелке – пустым и беззащитным.

Потом мужчина взял в руку монетку. Он перевернул её обратной стороной несколько раз, осматривая. Медведь стоял на задних лапах и настороженно смотрел куда-то в сторону. В передних он держал еловую ветвь. Сзади на дерево взбирался медвежонок. На заднем фоне - изба и солнце. Эта монета давно потеряла ценность: сувенир из далекого-далекого прошлого, не больше и не меньше.

Медиум улыбнулся и спрятал её в карман плаща. Закрыв чемоданчик и оставив его на столе, с которого взял черную бейсболку, Виктор вышел из «Ателье», натягивая её на голову…

***

Столица полна сюрпризов. Небольших скверов, словно бы спрятанных от любопытных глаз. Аллей и парков. Закутков с разномастной архитектурой.

Желая счастливой жизни, люди со всех уголков земного шара собираются в этом месте. Они преодолевают тысячи километров, сбиваясь в караваны. Несмотря на опасность. И все ради мнимого спокойствия и иллюзорных благ. Столица не идеальна. Столица устрашает. У нее тысяча лиц, она моментально меняет настроение - сегодня ты любим Фортуной, а завтра по тебе поют реквием. Стоит привыкнуть к этому и назад дороги нет. Так можно и потерять все то, что делает тебя тобой. Поэтому, чтобы не забыть об этом, каждый привносит сюда частичку себя, окружает привычными вещами - так плодится хаос. А за порядком следит Департамент - более полусотни отделов, стремящихся сделать жизнь в городе лучше и безопаснее. Но остающихся такими же смертными, как и те, кого они защищают. Борющиеся за одно, оставшиеся в живых чтят память и храбрость павших сооружая мемориальные плиты и военные кладбища.

Один из таких памятников находился в Старом городе - полукруглая площадь со скульптурой посередине. Он часто приходил сюда, зажигал сигарету и смотрел, как каменная женщина протягивает руки к окружившим ее детям. Под ее ногами лежало множество цветов, а свечи горели вокруг полукольцом. Просто стоял и смотрел в эти пустые глаза, словно бы ища в них нечто живое и прощающее.

Услышав чьи-то шаги, мужчина не шелохнулся. Виктор прошел за его спиной и встал рядом с правой стороны. Он нагнулся, чтобы зажечь свечу и выпрямился. Минута прошла в тишине.

– Не будет сигареты?- спросил Медведев, повернув к нему голову. Дав положительный ответ, медиум залез в карман плаща и вытащил пачку, полностью вложив ее в руку просящему.

– Забирай себе,- сказал Виктор и вскинув руку, сделал шаг в сторону. Мужчина перевел взгляд на «подарок», усмехнувшись. Серебряный кулон в виде монетки лежал сверху на пачке, зверями вверх - еще одни пустые глаза. Должно быть и у него такие же.

Открыв пачку, так, чтобы не упала монета, он вытащил сигарету, сунув ее в рот и закурив. Убрав все в карман, выхватил из кобуры пистолет, направив в спину медиума. «Если уходить, так с музыкой».

Прогремел выстрел. Пуля попала в пистолет возле самых пальцев, выбив его до того, как был спущен курок. Руку обожгло, но не сильно. Слегка задело куском разлетевшейся пули, пошла кровь, рисуя узоры на рукавах формы. Следующий снаряд угодил в землю, ближе к ногам. Еще один. И еще.

– Никудышный у вас снайпер,- сказал Медведев, поднимая руки за голову, пока его окружали люди Спецназа. Знакомые все лица. Они прижали его лицом к земле и надели наручники.

Соболев поднялся на крышу. Он был среди тех, кто задержал Медведева, но теперь у него было еще одно дело. Ольга стояла и просто смотрела вдаль. На полу лежала винтовка. С его позиции не было понятно плачет она или нет. Мужчина встал рядом с ней. Солнце медленно всходило освещая пространство бледными лучами.

– Думаю, нам пора в отпуск,- сказал он, сплетая пальцы с ее…

Виктор шел не оборачиваясь. На долю секунды он почувствовал острую боль, молнией пробежавшую по всему телу, но и тогда не остановился, вплоть до серебристого автомобиля. Женщина стояла в дверях, улыбаясь ему. Он отдал ей кепку и наклонился, чтобы забрать картонную коробку из салона. Не прощаясь, медиум ушел по своим делам.

Он шел по пустынной улице Старого города, когда заметил в небе что-то странное. Рой бабочек летел куда-то вдаль. Медиум остановился и, замерев, смотрел, пока его не потревожил звонок телефона. Вытащив аппарат, медиума невольно накрыло нехорошее предчувствие…

Такая разная Столица - залитая солнцем и утопающая в густой тьме. Многое можно увидеть, если Судьба заведет не туда. В темном переулке первыми привлекали внимание горящие глаза, рычание, мяуканье и писк. Острые зубы впивались в серые шеи, ломая их с хрустом. Вокруг с десяток бродячих кошек и тела мертвых крыс.

Патриция в образе черной кошки сидела на одном из деревянных ящиков, приставленных к стене и смотрела на бойню внизу, сощурив голубые глаза. Вспорхнувший откуда-то с крыши ворон и упавший снег, заставили ее повернуть туда голову, всматриваясь в пустое пространство небес. На сердце почему-то стало неспокойно…

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 23.

Семья Хартман с давних пор разводила птиц для охоты. Сокол был на их родовом гербе. В Эру магии для многих они были верными помощниками и союзниками на фронте. Как и многих до нее, Элизабет с детства обучали взаимодействию с ловчими птицами. К восемнадцати годам она могла найти общий язык даже с самым строптивым, и ей, наконец, разрешили завести собственного. Это был птенец сапсана - изначально невзрачный комок белых перьев постепенно превратился в прекрасного серо-бурого самца. Она назвала его Альбертом и с тех самых пор они были неразлучны.

Столица находилась в расщелине меж гор. Проделав небольшой путь и взобравшись повыше можно было рассмотреть весь город. Девушка подошла к краю смотровой площадки и подняла левую руку в локте. На толстую кожаную перчатку приземлился сапсан, издав радостный приветственный клич. Элизабет улыбнулась и протянула ему кусок мяса. К одной из лап птицы был привязан небольшой контейнер, с помощью которого передавались сообщения. Хартман достала бумажку, развернув и прочитав написанное, после чего, смяв, убрала ее в карман. Альберт доел свое лакомство и девушка почесала его по горлышку и грудке, поощряя за проделанный путь. Сапсан закрыл глаза от удовольствия. Потом она подняла руку чуть выше и птица взлетела, сделала несколько кругов над головой хозяйки и улетела…

Лисица сидела на крыше кэмпера, и смотрела, как снежинки падают с небес. Они часто парковались на берегу реки, чуть в сто��оне от освещенной набережной. Звон серебряных колокольчиков заставлял ее ухо подрагивать от нарастающего раздражения. Алекс был внутри, полулежа на кровати, вертел их в руке рассматривая гравировку, как и множество раз до этого. Мысли же его были где-то далеко. Уловив свист ветра в птичьих перьях, девушка подняла голову и увидела знакомую птицу, летящую по каким-то своим делам…

Хоффман все еще курил на балконе, когда увидел летящего к нему сапсана. Птица приземлилась на перила справа от него. Его янтарные глаза пристально следили за движениями бессмертного. Рихард нервно улыбнулся, но сокол был упрям и несговорчив. Издав осуждающий и пронзительный крик, Альберт взмахнул крыльями и, ударив перьями мужчину по лицу, схватил лапами сигарету и взмыл в воздух. Тому оставалось лишь устало выдохнуть и усмехнуться, провожая его взглядом. Говорят, питомцы похожи на своих хозяев…

***

После того, как спалил лабораторию, Глен принес демона в штаб «Маяка». Доверив заботу о ней присутствующим в здании, он ушел. Рассел уже успел закончить свои дела и вернуться назад, а она все не приходила в себя. Маг устроился на окне с книгой в руках, изредка проверяя ее состояние и просто глядя в окно, где вечер медленно уступал ночи. У него было множество вопросов, которые ожидали ответов. Иногда его навещала Мэй, предлагая чай или просто составляя компанию. Все их разговоры были о пустяках, он, как и когда-то, рассказывал ей о прочитанном в книгах, делился опытом, или же они обсуждали дальнейшие планы.

И в один из таких визитов, девушка, наконец, очнулась. Они услышали, как она еле слышно зовет кого-то, все еще находясь на границе между сном и реальностью. Глен отложил книгу и слез с подоконника, подойдя ближе. Демон медленно приходила в себя. Все тело ныло, глаза не ловили фокус и ощущалась слабость, но она попыталась поднять руку и произнесла имя, но оно не принадлежало Глену или кому-то из их знакомых. Он подошел еще ближе и она, наконец, смогла зафиксировать на нем взгляд. Но, не узнав людей напротив, демон отшатнулась и практически вжалась в стенку, в которую упиралось изголовье кровати. Все ее тело пробрала боль и, зажмурившись, девушка схватилась за голову. Звуки выходили из ее рта хрипотцой и она закашлялась. Заволновавшись, Мэй выбежала из комнаты и принесла ей стакан воды. Демон осушила его залпом, словно уже несколько лет не пила. У нее забрали посуду и осведомились о самочувствии. Девушка все еще смотрела на них с недоверием, и лишь мелко кивнула, а потом, срывающимся на шепот, голосом спросила:

– Кто вы? И где я?..

– Что последнее ты помнишь?

Глен прервал молчание. Все это время он внимательно изучал любые ее движения, взгляд, внешний вид, и хоть мозг и кричал, что перед ним знакомый человек, какие-то вещи убеждали его в обратном. Он словно переместился во времени и, как когда-то, смотрит на абсолютно незнакомого человека, который так же видит в нем чужого. И на амнезию это похоже не было.

Она перевела взгляд в сторону, словно пытаясь вспомнить что-то - воспоминания яркими пятнами проявлялись в черепной коробке, чем вызывали приступы жуткой боли. Она вновь схватилась за голову, зажмурившись. Последние ее воспоминания? Они полны боли и отчаянья. Она потеряла самого близкого человека, а потом… Продала себя на опыты. Но, сколько точно прошло с того времени она сказать не может.

– Не важно. Нет смысла торопиться, если это причиняет тебе боль,- мужчина выпрямился и отошел к окну. Мэй подошла к нему,- Всему свое время. В любом случае, сейчас ты в безопасности. Думай о том, как быстрей восстановиться - здесь, довольно, благоприятное течение Эфира. Мэй, не займешься нашей гостьей?

Феникс печально улыбнулась и кивнула. И вот, снова… Как и всегда. Вопрос. Просьба. Почему бы ему просто не сказать ей сделать это? Всегда оставляет им выбор, словно они способны отказать ему. Отказать тому, кого считают своим Лидером. Человеку, который вытащил их из самых разных жизненных ситуаций…

– Здание в твоем полном распоряжении, но не выходи на улицу,- сказал напоследок маг и вышел из комнаты…

***

После всего случившегося Ольга пришла в свою комнату в общежитии. Вид у нее был такой, что никто из попавшихся на пути не рискнул сказать ни слова. Она весь вечер пыталась осознать произошедшее. Нет, это невозможно. В конце концов, с чего она решила, что подобные татуировки - это редкость? И не могут два человека разукрасить свое тело одними и теми же линиями, в одинаковом месте… А в зеркале она просто увидела то, что хотела увидеть. Взвыв от бесплотных попыток изменить свое отношение к действительности, она решила отвлечься силовыми тренировками и вышла из помещения. Сд��лав несколько шагов на улице, Кунак услышала сигнал телефона и вытащила его из кармана - помимо десятка пропущенных от Соболева, было одно сообщение от Медведева. Он просил ее прийти в штаб. Вздохнув, девушка поменяла планы и, сев в машину, поехала в сторону офисов…

Он пытался дозвониться ей несколько часов, но, чего и следовало ожидать, она не брала трубку. В конце концов, решив оставить ее наедине с собой хотя бы этим вечером, эспер отложил телефон на стол и ушел в ванную.

То, что случилось было неизбежно. Ему бы не удалось вечно прятать татуировки. Расстегнув и сняв рубашку, он остановился, глядя на себя в зеркало. За эти три года он уже привык видеть там это лицо. Прежний облик можно было разглядеть лишь пристально всматриваясь или при особых условиях, допустим трещинах на поверхности.

Мужчина провел рукой по волосам, они были длиннее и темнее, чем у его прошлого облика. Овал лица, цвет глаз, мускулатура, рост и даже расположение родинок - все отличалось. Мозг обмануть легко, чувства гораздо сложнее. И сейчас, оперативник был уверен, как бы она не пыталась убедить себя, что это лишь совпадение, ей не удасться - это конец его игре, по крайней мере, для нее…

Барс очнулся в пустой комнате, быстро приподнявшись, но это действие отдалось болью в висках и груди. А также сбившимся дыханием и сердцебиением. Холод пробирал до мурашек и только окинув себя взглядом, понял почему. Кроме белой ткани, укрывающей его, на нем ничего не было. Попытавшись вспомнить, что случилось, он столкнулся с мигренью.

Когда получил то сообщение, понял, как работает гипноз. Чужой голос в твоей голове начал давить на ту часть тебя, что ненавидит - воспоминания приобретали другой оттенок, отрицательные эмоции становились острее. И сколько бы ты не пытался вернуть все в норму, убедить себя, что все было не так, что ты давно пережил эти моменты, проработал эти чувства - бесполезно. Быстро сообразив, что в одиночку ему не справиться, он взял со стола канцелярский нож. Когда жажда крови отступила, уступив место боли, Барс связался с Виноградовой. И был разработан план…

Он находился в одном из корпусов Военной Академии. Его встретили, выдали одежду и проводили к начальству. Из разговора стало ясно, что все уверены в его гибели. Когда Барс узнал, что телефон, а значит и единственное доказательство, потерян, не смог сдержать злости, ударив по столу. Виноградова проигнорировала это, продолжив. И теперь ему нужно вновь влиться в коллектив и продолжить слежку.

Изменение внешности - ужасно болезненное занятие. Зубы, волосы выпадают и отрастают новые, что тоже сопровождается ноющей болью. Кожа местами слезает, натягиваясь на новый мышечный скелет. Из одного ада он был вынужден попасть в другой. «Оборотничество» было одной из способностей в его арс��нале, которыми он мог пользоваться благодаря печати на спине - то, что он ненавидел в себе больше всего на свете, всегда выручало его в самые жуткие моменты жизни.

Его вернули в отряд всего спустя неделю. Когда подходил к дверям офиса услышал гневный крик Ольги и на душе стало теплее - он почувствовал, словно вернулся домой. Но это чувство быстро исчезло, когда встретился с ней взглядами, проходя мимо. Ничего не поделаешь, вздохнул оперативник, он занял место ее любимого наставника. Придется смириться и набраться терпения…

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 11.

Умирать, словно смотреть немое кино о своей жизни. Перед глазами проносятся кадры самых дальних событий — счастливых моментов детства (улыбка матери; звонкий детский смех), печальных моментов юности (дождь, барабанящий по дереву; улыбающийся, словно давний друг, незнакомец), кисло-сладких зрелого возраста (звон колокола на чужой свадьбе; влечение, которому нет места) и серых будней действительности (движение к цели; крик, вырывающийся из орлиного клюва).

Хоффман давно выучил этот «фильм» наизусть — каждую мелочь, до последней. Из пулевого ранения в голову сочится кровь, обжигая голый лоб. Дышать стало тяжелее, как будто что-то сдавливает грудную клетку. Страх. Боль. Неважно сколько раз он испытывал агонию уходящей жизни, к такому нельзя привыкнуть.

Его никто не оплакивает. Женщина рядом с ним — Элизабет Хартман — безучастно смотрит. Но стоило кому-то из неприятелей сделать шаг в сторону Рихарда, молниеносный выпад серебряного кортика преградил ему путь. Она полностью сосредоточена на обстановке, выжидает, и лишь хорошо знакомые с ней знают, что на самом деле испытывает меченосец — негодование, страх и раздражение.

На столе между ними валяются два плотных листа бумаги. Визитки испачканы в, еще пока теплой, крови. Их хозяева в трудном положении. Они надеялись свести все к мирным переговорам, но этот план провалился. Правда, если есть план «А», обязательно должен быть и план «Б»…

У мертвеца зазвонил телефон. Вибрация, и громкий тяжелый рок нарушили тишину. Женщина выпрямилась, не убирая кортик от горла врага. Наконец, когда голос из телефона перешел ко второму куплету, Хартман раздраженно пнула своего босса по ноге.

– Хорошая работа,- мелодия затихла, и вокруг воцарилась тишина, которую нарушил мужской голос. Но на том конце трубки ему не ответили, а потом и вовсе отключились. Мужчина встал на ноги, поправил выбившуюся прядь из челки, забранной наверх, ворот накрахмаленной рубашки и, посмотрев на телефон, засунул его в карман. Элизабет убрала оружие и встала рядом с ним. Из-за отключившегося звонка, у него не было информации о том сработал ли план «Б» так, как надо, но и отступать было некуда, так что, решив довериться своим людям, мужчина продолжил, как ни в чем не бывало,- Продолжаем разговор... Лисята у нас, каков ваш следующий ход?

На диване, через стол, сидел мужчина средних лет, одетый в обычный серый деловой костюм. И напоминал офисного служащего намного больше, чем члены «Офиса». Сразу и не скажешь, что он был главарем некоей преступной организации, продающей Странности коллекционерам. К сожалению, подобное в этом городе случалось слишком часто. Таких людей заводила жизнь, существующая по другим правилам, отличных от человеческих. Излишне говорить, что это было незаконно и этим должен был заниматься Департамент. Так почему за это дело взялись они? Все очень просто - поступил запрос, и клиент не хотел огласки.

– Не думал, что среди вас и правда есть бессмертные…

– Вы не выглядите удивленным.

– Я удивлен,- он как-то странно улыбнулся, печально, но с примесью безумия,- Просто это несколько усложняет дело…

Мужчина убрал пистолет и достал сигарету. Человек, стоящий за его спиной, воспринимающийся раньше не больше, чем безмолвным телохранителем, наклонился и поднес зажигалку. Дым небольшим облачком подлетел в воздух. Какое-то странное чувство не давало Рихарду покоя. Почему он такой спокойный? Словно его совершенно не волнует происходящее, лишь узнав, что Хоффман бессмертный, он немного оживился, но ненадолго. На долю секунды показалось, словно попал в липкую паутину или трясину, что засасывает его. Главарь поднял руку и щелкнул пальцами, после чего все приобрело смысл.

– Лиз, ложись,- прокричал мужчина, роняя подопечную на пол, прежде чем их оглушил залп автоматной очереди.

То, что в баре полно людей противника, было понятно с самого начала (слишком оживленно для бара в дневное время суток), но никто не ожидал, что они откроют огонь в помещении, наплевав на риск задеть кого-то из своих, тем более лидера. Их спас диван, пожертвовавший собой, а вот мужчине напротив повезло гораздо меньше, как и его телохранителю. Одна из пуль задела Рихарда, который закрыл собой Хартман.

Когда все затихло на перезарядку, женщина вылезла из-под своего начальника и моментально оказалась в другой части зала, обезвреживая противников одного за другим ударами в солнечное сплетение или под дых. Когда она схватила кого-то из них за ворот, намереваясь выбить какие-никакие ответы, мужчина лишь криво усмехнулся, показав ей средний палец, и раскусил капсулу, которую держал под языком. Глаза расширились, словно пытаясь выпрыгнуть из орбит, изо рта полились слюни и пена, он стал корчиться в агонии. Женщина отпустила его и тело, упав на пол, застыло в скрючившейся позе. А потом тоже самое стало происходить и с другими.

– Останови кого-нибудь, хоть одного..,- хрипло сказал Рихард, сидевший на остатках дивана и державшийся за плечо рукой,- Будет подарок Спецназу, мало ли, когда пригодится их помощь…

Но было уже поздно, лишь когда Хартман обвела помещение взглядом, она увидела, что в живых остался только один. Похоже она приложила ему сильнее прочих, так что капсула выпала у него изо рта. Мужчина пытался подобрать один из автоматов, но она вовремя наступила ему на руку, а потом, подняв оружие, ударила противника прикладом, вырубив того. Элизабет выбросила «дубинку», и подошла к боссу, решив осмотреть его плечо.

– Всегда было обидно, что регенерация работает только после смерти,- сказал мужчина, слабо улыбнувшись. Откуда-то с пола зазвонил телефон...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Семнадцатое число июля. Часть вторая.

Ольга очнулась от звука чьих-то голосов. В общежитии были тонкие стены, поэтому это было не удивительно. Лишь гудящая от боли голова, да странная поза - сидя - заставили ее усомниться в том, что находится в собственной комнате, а не где-то еще. Кунак медленно открыла глаза и подняла голову. Бетонный пол, обшарпанные стены, битые окна под потолком, в которые лениво сочился свет. Это явно не военное общежитие.

Она сидела на стуле, руки были крепко связаны за спиной. Пытаясь понять, что происходит, эспер вспомнила вчерашний вечер. Получив сообщение от Отца, выехала в штаб, но офис был пуст. Последнее, что видела, прежде чем потерять сознание от удара по голове, чей-то силуэт. От напряжения боль лишь усилилась.

Женщина еще раз огляделась. В стороне стояли и разговаривали люди. И как только она умудрилась их не заметить в первый раз. Один из них был к ней спиной и женщина не могла рассмотреть его лицо. Еще там было три девушки. Одна из них держала в руках крысу, и что-то объясняла человеку рядом. Две другие стояли не проявляя никакого интереса. Они быстро заметили, что Ольга пришла в себя. Она поняла это по их интонациям и движениям.

До самого конца не хотела признавать это, но… Мужчина повернулся к ней лицом. Головная боль, вспышка белого света, и темный силуэт в ее воспоминаниях также принял четкие очертания. Она застонала, прикрывая глаза и опуская голову. Он быстро подошел к ней, осведомляясь о состоянии. Захотелось съязвить. Накричать. Но единственное, что это даст - боль, сильную боль.

– Что происходит?- спокойно спросила она, поднимая на него голову. Ольга уже перестала понимать, кто друг, кто враг; кто честен, а чьи слова - вранье. Или все, чем она жила все это время одна сплошная ложь? Разве может она так просто поверить в это?

Мужчина молчал. Он встал, отошел к тем девушкам. Выслушав его, они ушли. Медведев взял стул и, поставив напротив Ольги, сел на него, опустив локти на колени и пристально глядя на нее. Тишина воцарилась в помещении на ближайшие несколько минут, пока он, наконец, не заговорил, объясняя ей все…

***

Единственный выживший в последнем сражении. Война закончилась, так и не дав ему шанса отыграться. Цена спасения была сли��ком высока для одного человека. В тот момент, время для него остановилось на том поле боя. Там, где погибли его друзья. А сам он здесь лишь ради одной-единственной цели - должен выполнить давнее обещание…

Одинокий домик с террасой приветствовал его воспоминаниями. Долго смотрел на него издалека, собираясь с силами. Потом все же зашел в калитку, но не успел постучаться, дверь распахнулась и оттуда вышла маленькая девочка. Она посмотрела по сторонам, словно бы в поисках чего-то, но не найдя, расстроилась. Медведев слабо улыбался, пытаясь выглядеть миролюбиво в глазах ребенка.

– Привет,- она молча смотрела на него,- Не возражаешь, если я войду?

Немного подумав, Ольга кивнула и, оставив дверь открытой, убежала внутрь. Мужчина услышал, как шумит вода в раковине на кухне, и прошел туда. Девочка поставила чайник на плиту, стараясь вести себя, как взрослый и гостеприимный хозяин. Потом она открыла холодильник, вытащив оттуда масло и колбасу. Глядя на то, как ребенок старается, он расплылся в улыбке. Подошел к столу, взял булку хлеба и стал нарезать. Чаепитие прошло в тишине. Когда все было съедено и выпито, Ольга убрала посуду в раковину. Смысла затягивать не было, так что он подозвал ее к себе, а сам опустился на колени, чтобы быть с ней на одной высоте. Мужчина попытался подобрать слова правильно, но слезы это не остановило. Не зная, что должен делать, он просто сидел рядом, пока ребенок не устал плакать…

Похороны прошли тихо. Помимо людей из О.А и нескольких знакомых никого не было. Оба родителя были сиротами. После службы возле могилы они остались вдвоем. Медведев держал Ольгу за руку. Девочка положила цветок возле надгробия их семьи. И они пошли домой, где теперь жили вдвоем. Но больше в том доме никто не смеялся…

Полная луна топила ночь в медовом сиропе. Мужчина сидел в кресле с книгой в руках, но глаза его были слепы и не воспринимали текст, а мысли где-то далеко. Уже какую ночь подряд он спал от силы пару часов, потому что его будили кошмары. Спины, закрывающие от смерти. Руки, скрепленные в замок. Он с самого начала был лишний. И, в конце концов, остался один. Вынужденный влачить жалкое существование из-за данного давным-давно обещания. Единственное, что у него осталось. Смысл его жизни.

Скрип открывающейся двери вывел его из транса. В проеме стояла Ольга. В пижамке и с плюшевым животным в руках.

– Что такое? Не спится?- улыбаясь, спросил мужчина, убирая книгу и слезая с кресла, присев перед ней на корточки.

– Почему ты улыбаешься? Это неправильно. Когда страшно и грустно - не улыбаются.

Дмитрий замер, не поверив своим ушам, а потом спросил:

– Что ты имеешь ввиду? Мне не…

– Улыбаются, когда весело. Когда вот тут..,- она показала пальчиком ему на грудь, ближе к сердцу,- …хорошо. А когда страшно нельзя оставаться одному. Надо, чтобы кто-нибудь был рядом и обнял.

Она подалась вперед, выронив игрушку и обняла его за шею.

– Когда грустно можно плакать, но только если кто-нибудь будет рядом. Так мама говорила. Я побуду рядом, так что все хорошо, ты можешь плакать.

На долю секунды ему показалось, что перед ним не маленький ребенок, вынужденный привстать на носочки, чтобы дотянуться; что обнимают его не эти крохотные ручки; и эти слова произносит не этот детский голосок. Слезы сами полились из глаз, и как бы он не пытался остановить их - это было невозможно. Словно у закрытого на долгие годы крана слетел вентиль.

Эту ночь они провели в одной комнате и заснули рядом. А утром взялись за уборку дома, готовку вкусного обеда, чтение найденных книг, за распитие вкусного чая с вареньем и много-много других вещей, делающих счастливыми.

Больше ему не снились кошмары, а смех снова поселился в этом доме.

Через несколько лет ему предложили работу в Столице - в новом подразделении, за которое отвечала бывшая Объединенная Армия. После недолгих раздумий, он согласился - кто бы отказался жить в Крепости, пусть даже в Столице. Ольга могла бы пойти в школу. Завести друзей. Вести более активный образ жизни. Он тоже бы не сидел на месте.

Как бы не было трудно покидать родной дом, девочка понимала, что так будет лучше. Да и работа ее нового Отца была ей по душе, ведь для нее он, как и родители, был героем, а герои помогают людям. Она ждала его в их новом доме, где царила тишина, глядя вниз с балкона. А когда он возвращался, вместе с ним, казалось, возвращались и звуки.

Так продолжалось долгие годы. Девочка росла, а мужчина практически не менялся. Но они все еще проводили много времени вместе. Когда ей исполнилось четырнадцать, Ольга впервые всерьез заговорила о том, что хочет идти по стопам родителей и помогать людям так же, как он. Они сидели вдвоем на балконе, провожая день. Поначалу Медведеву это не понравилось, но в ее речах, в изумрудных глазах, он все больше узнавал ее мать, и понимал, что это необратимо - они упрямы в выбранном пути, поэтому ему ничего не осталось, кроме как смириться.

В восемнадцать он провожал ее в Военную Академию. Мужчина помог занести чемодан, и вышел на перрон. Они несколько минут смотрели друг на друга, а потом Ольга подняла руку ко лбу, отдав ему честь. Медведев, слабо улыбнувшись, сделав тоже самое. Гудок возвестил об отправлении и двери закрылись, разделяя их створками. Состав тронулся, оставляя после себя лишь клубы дыма.

В тот же вечер он впервые за много лет почувствовал себя одиноким. Вместе с этим вернулась и бессонница. Лишь на работе он мог не думать ни о чем, кроме текущих проблем. Но, сколько бы жизней они не спасли, преступности, дискриминации, несправедливости меньше не становилось. И ради этого будущего они проливали свою кровь почти двадцать лет назад? Ради этого погибли его друзья? Нет. Просто им не дали довести все до конца. Это не то будущее, которого они желали.

Чтобы заглушить боль, мысли и что-то тянущее его куда-то далеко, Медведев все вечера стал проводить вне дома, где гулкая тишина не давала ему уснуть. Застревая до самого закрытия в барах, напиваясь до отключки.

Что-то невидимое словно бы отрезало его от Ольги. Теперь, даже когда они созванивались, ему не дышалось свободнее. Почему все так получилось? Разве им плохо жилось? Почему он должен всегда жертвовать чем-то? Ради кого? В конце концов, она предала его так же, как и ее родители, как и этот мир.

Но что-то всегда удерживало его от того, чтобы оборвать все - данное ли слово, или все же что-то другое? Время, остановившееся в том сражении. Что ему сделать, чтобы вновь завести эти часы?..

***

– Этому миру нужна еще одна война, Ольга. Только так мы можем спасти его. Это зло во благо.

Женщина рассмеялась, а потом печально улыбнулась и посмотрела на своего Отца. И как она раньше не замечала этого? Того, насколько же он разбит. Маленькой она была проницательней.

У каждого свой путь. Перед ней всегда были образы великих героев, спасающих землю, и она искренне хотела быть такой же. Даже ценой чьей-то жизни. Наверное, раньше она бы согласилась с ним. Но потом повстречала другого героя. Героя, который ненавидел смерть, и боролся именно с ней. Сможет ли она назвать выжженный войной Ад своим домом? Нет. Даже если его отбелят бравыми речами о Мире, Ад останется Адом.

– Прости меня,- сказала женщина. Нет, этого человек не желает ада, он в нем застрял. Ей жаль, что, ослепленная чужими идеала, она не смогла разглядеть этого раньше. Слишком большая ноша для одного человека. Любой бы устал нести ее. Она хотела сказать что-то еще, но слова не приходили на ум. Действительно ли она бессильна?

Медведев смотрел ей глаза и чувствовал, словно с него снимают кожу, оголяя всю его сущность. Поступает ли он правильно? Хочет ли он, на самом деле, утопить этот мир в крови? Злится ли он так сильно, чтобы желать этого? Нет. Но повернуть назад уже не состоянии. Слишком поздно. Вновь завести часы внутри него можно только ��ак. И он не может умереть, пока они стоят на месте. Иначе больше никогда с ними не увидится.

– Мне тоже очень жаль…

***

Вечер. Люди разбредались по домам. Мимо проезжали машины, Ной стояла на тротуаре и смотрела на противоположную сторону, замерев.

Серебристый автомобиль припаркован перед магазином в специальный карман, но удивил ее тот, кто вышел с пассажирского места. Он обошел его и открыл водительскую дверь. Из машины вышла женщина в вечернем платье и на высоких каблуках – вид был скорее для светского раута, чем похода за продуктами. Виктор подал ей руку и помог выбраться на улицу. Дама поблагодарила его. И все это с улыбками на лицах.

Ной очнулась, когда они скрылись за створками автоматической двери. Она натянула повыше шарф и поправила ворот новенькой куртки, остановив на нем руку, а потом сделала шаг, следуя туда, куда собиралась. Глупо было зацикливаться на этом, но в голове в��зникали их улыбки, и то, как она прижималась к его руке всем телом. От этих видений боль пульсировала у нее в груди.

Демон не знала, как они познакомились, но догадывалась – по ее наряду, по его привычкам. Женщины покупались на одно из его «амплуа» – таинственный джентльмен в баре, окруженный мистическим ореолом, с туманной историей и приклеенной улыбкой. Они утопали в его бокале с алкоголем и очень говорящим молчанием, с которым он выслушивал их.

Ей это не нравилось. Конечно, Ной осознавала, что в ней играет ревность, но больше всего причиняло боль не это. Если бы он поступал так для собственного удовольствия, но, когда она видела его в компании других девушек, ей казалось его лицо подобно кожаной маске. Демон даже не сразу могла узнать медиума в такие моменты. Словно тот, с кем они занимаются любовью, кто угодно, только не Виктор...

Из потока мыслей ее выбросило на берег знакомых голосов. Она и не заметила, как добралась до места назначения – здания «Офиса». Алекс помахал ей, широко улыбаясь, Ляо выглянула из-за его плеча и позвала по имени. В руках у парня было несколько шуршащих пакетов, сквозь которые просвечивали банки с пивом и закуска. По довольному лицу лисицы можно было догадаться, что они решили устроить очередную пьянку. Ной вздохнула и неосознанно кинула взгляд на дверь «Ателье», и только потом вспомнила, что помещение было пусто, и печально улыбнувшись, шагнула к ним.

Ее остановил скрип и открывающаяся дверь «Офиса», откуда вышло еще двое. Рихард держал во рту незажженную сигарету – это была старая привычка, от которой становилось чуть легче, при этом не вредила здоровью, за которое так рьяно выступала его помощница. Хартман, как всегда, женственна и неприступна, о чем-то рассказывала ему, по ее тону и лицу Хоффмана стало ясно, что это был скучный разговор по работе. В руках она держала какие-то бумаги.

Они спустились со второго этажа и остановились. Алхимик незаметно спрятал пакеты за спиной, хотя не сильно-то он и старался, их все равно было видно. Тираду, которая могла бы начаться, остановил босс, заступившийся за них, предупредивший о том, чтобы все было чисто и пожелавший «Приятного вечера». Женщина обвинила его в излишней «мягкости», но больше ничего говорить не стала. Они ушли, и все выдохнули. Пить собирались в помещении «Офиса», которое все чаще становилось местом для отдыха, а не работы.

Ной повернула голову вправо и заметила маленького снеговика. Она вспомнила, как вчера видела детей, играющих с идущим снегом. Искренняя улыбка поселилась на ее лице. Им бы не хватило материала, чтобы сделать его побольше, и снежный человек выглядел очень несчастным, голова наполовину осыпалась. Еще утром, волк, считавший, что это его работа, как хозяина, сгреб весь снег с дороги к невысокой каменной стене забора напротив, и оказалось, что за ночь его навалило столько, что можно было слепить целую семью, пусть и небольшого размера.

Она присела возле снеговика на корточки, и попыталась дотронуться. Снег возле ее пальцев таял, проливаясь каплями на землю. Девушка быстро убрала руку. Снежный человек стал еще печальнее. Ной грустно улыбнулась. С самого детства она мечтала играть в зимние забавы, как и все дети, но рядом с ней снег всегда превращался в дождь. Если она все же успевала собрать снежок и спрессовать его, он становился слишком твердым, и игра такими редко заканчивалась хорошо. К тому же, стоило ей передержать его в руках, и в них оставалась только вода…

Не дождавшись, когда она до них доберется, двое других подошли сами. Выразив свои соболезнования, Алекс передал пакеты Ляо, и тоже сел рядом. Обычную кожаную куртку теперь заменяла «милитаризированная», болотного цвета. Она была распахнута, а под ней - футболка с какой-то надписью. Он набрал снег в руку и ловким движением поправил голову снеговику. Поправил ему рот и глаза, и занялся телом. Ной смотрела на это с интересом и улыбкой. Через десять минут, компанию ему составляли и другие снежные существа, включая собаку, которая подозрительно смахивала на лису.

Они встали и отошли на пару шагов подальше, чтобы лучше рассмотреть то, что получилось. Парень мял пальцы, окоченевшие от постоянного соприкосновения со снегом. Ной заметила это. Демон встала к нему лицом, и взяла его руки в свои, закрыв глаза и сосредоточившись. Алекс еле заметно вздрогнул от внезапного контакта, а потом почувствовал, как тепло бьет волнами, покалывая пальцы, словно он держал ладони над костром. Через полминуты алхимик даже забыл о том, что они замерзали. Так продолжалось, пока в него не прилетел снежок. Ляо довольно ухмылялась, собирая снег для нового снаряда. Они обменялись несколькими снежками, а потом развеселые пошли наверх…

С десяток банок пива, соленые закуски и пудинг, расположились на низком кофейном столике в серединной «комнате» «Офиса». Помещение было одно, но зрительно его делили на три – письменный стол босса за которым высокое окно, а стены закрывают шкафы с цветными папками для бумаг и книгами; посередине располагалась гостевая, где принимали клиентов или составлялись расписания – большой экран на стене и кофейный столик в окружении дивана и кресел; кухню от этого места отделяла стойка, которая иногда заменяла кухонный стол, возле нее располагалась дверь в уборную. На кухне тоже было большое окно. Так же, как в Ателье, они занимали половину высоты стены и брали себе потолок.

Друзья расположились вокруг стола и каждый открыл банку пива. Алекс мог выпить не больше трех таких банок, прежде чем его затягивало в сон. Сегодня он осушил две, но к тому времени все уже навеселились и в комнате стало гораздо тише. Поэтому он просто лег, уставившись в потолок. Оборотень листала какой-то журнал, а Ной отошла к окну, прислонившись к столу босса.

Пространство на улице подсвечивали фонари, и она увидела, как снеговики блестят в их свете. Потом стало еще ярче из-за фар подъезжающей машины. Она узнала этот серебристый автомобиль и встала, подойдя к стеклу. Как она и думала, дверь открылась и показался его затылок. Так же, как и раньше, он обошел машину, а женщина вылезла с водительского места, протягивая ему пакеты. Удостоверившись, что он вернулся домой, демон было хотела отойти в глубь комнаты, но застыла и не сделала этого, увидев, как они поцеловались.

Алекс следил за ней со своего места. За тем, как меняется выражение на ее лице. От печального до удивленно-покинутого. И кулаки начинают чесаться, но он лишь сжимает их сильнее, мысленно проклиная этого придурка, и ее недалекость.

Ничего более не произошло, они не поднялись к нему, как можно было бы предположить. Женщина еще раз поцеловала медиума, но теперь в щеку, ближе к губам, села в машину и уехала. Виктор проводил ее взглядом, поднял голову и, увидев свет в окне «Офиса», улыбнулся, поднявшись по лестнице. Ной к тому времени вновь вернулась к столу Рихарда и смотрела через стекло на небо, с банкой пива в руке.

Медиум разулся в небольшой прихожей, снял плащ и поздоровался со всеми. Ему никто не ответил. И он вздохнул с немым вопросом: «Уже напились?».

– Надеюсь, в вас ещё что-нибудь влезет, иначе зачем я заходил в магазин?..

Он прошел на кухню, и, положив пакеты на стойку, открыл холодильник, чтобы убрать туда продукты. В «Ателье» почти не было кухонной утвари, чаще всего он готовил здесь, поэтому всегда вел себя, как хозяин. Готовка – одно из тех занятий, которые приносили ему удовольствие. Особенно, когда его стряпн�� ели другие и она вызывала у них восхищение.

– Сегодня празднуем победу Закона над мелкими бандами.

Алекс притворялся спящим, Ляо погрузившейся в чтение, и никто ему не отвечал. Но больше всего его волновала девушка, уставившаяся молча в окно. Он пересек помещение, и посмотрел ей в лицо. Она выглядела задумчивой и еще более печальной, чем обычно, а потом…

– Я домой.

Проронив это, она поставила банку на стол и сделала шаг в сторону. Он взял ее за руку, останавливая.

– Погоди. Я сейчас приготовлю что-нибудь по-быстрому, возьмешь с собой. Ты ведь даже не обедала, я прав?..

Она молчала, не поворачиваясь к нему лицом, и он догадался, что его рассуждения верны. Вчера они так и не смогли поужинать вместе, как он обещал. Поэтому медиум решил устроить пир сегодня, но опоздал – они уже выпили без него, а значит и есть не будут. А теперь ее что-то беспокоит, и она не хочет даже смотреть ему в глаза, хотя расстались они в дружеских отношениях. Верно же? Что он уже успел сделать не так?..

– Что случилось, Ной?

Наконец, девушка вырывается и оказывается к нему лицом. Она смотрит на него мокрыми глазами и хмурит брови, желая высказаться. Виктор замер, ожидая ее дальнейших действий, в недоумении.

Читая в его глазах непонимание, демон лишь опускает голову так, что из-за челки не видно глаз. Как глупо… Все верно, нет причин для ссоры. Ничего такого ведь не произошло. Просто… Алкоголь ударил в голову. Как же обидно... Пара банок пива лишь увеличивает чувствительность. Она ненавидела эту особенность своего организма, лучше бы просто вырубало, как Алекса. Но нет, должна чувствовать себя паршиво – беспомощной, не способной ничего изменить, только смотреть и ждать. Таиться в клетке, и бояться выйти, лишь бы ничего не испортить.

Ной поднимает голову, а потом касается его щеки. Девушка проводит по ней большим пальцем, стирая след от ярко-красной губной помады, чем лишь растирает ее, и опускает руку.

– Я не голодна,- как можно более обычным тоном говорит Нойен, но это ложь – она бы съела и целого слона, если его приготовит он,- У меня завтра много дел. Я иду домой.

Несколько секунд ждет его реакции, а потом уходит. Ной задерживается возле кресла, на котором скинуты их куртки, и смотрит на свою. Но не берет ее, а уходит в одной рубашке. Девушка выходит на лестничную площадку, ее шаги звучат мелодичным ритмом. Она останавливается на середине, и некоторое время чего-то ждет, но дверь закрывается за ней с хлопком, и ничего не происходит. Он не сдвинулся с места, не попытался ее остановить, ничего не сказал. Неужели она рассчитывала на что-то другое? Какая глупость... Демон делает шаг и спускается, почти сбегая с лестницы.

Больше, чем Алекс, себя ненавидит сам Виктор. Он касается места, куда его поцеловали, и помада все еще оставляет бледно-розовые следы на пальцах.

Между ними не все так однозначно, но в этом виноват он сам. Не желая пятнать её еще больше, чем уже сделал это, он игнорирует любые намеки, взгляды и касания. И знает, что она не будет настаивать, но молча останется рядом, пока они не перестанут нуждаться друг в друге. И все же старался скрывать свои похождения, был предельно осторожен, или ему так казалось. А ведь попался на такой глупости…

Он быстро пересекает комнату, практически столкнувшись с Алексом, который кинул на него испепеляющий взгляд, взял куртки и вышел вон.

Азимов открыл кран, и вымыл лицо, уничтожая все улики своего «преступления». Вода водопадом стекает с его лица и волос, но ему этого кажется мало, появляется желание содрать кожу. То место зудит, словно его «поцеловал» комар или оса.

Он поднимает голову и взгляд попадает на отражение. Ударяя по стеклу кулаком в том месте, где находится он сам – стекло жалобно дрожит, но остается целым – Виктор чертыхается и, выключая воду, достает телефон из кармана.

– Да, это я… На самом деле, у меня есть просьба…

Ляо, все это время наблюдавшая за ним, исчезает…

Ной брела по улице, ноги сами несли ее домой. Прохладный воздух остудил голову. Девушка останавливается на светофоре и замечает влюбленную парочку на другой стороне. Они выглядят такими счастливыми, что она невольно начинает ненавидеть их. Потом понимает, как это глупо и садится на корточки, обхватив колени и пряча в них лицо. Слез не было, но на душе – ужасно плохо. А светофор, как назло, не менялся. Хотя это было уже не важно.

Девушка различает звук чьих-то шагов сзади и догадывается кто это. Но ей стыдно поднять голову. Демон хочет провалиться сквозь землю. На плечи падает куртка, и девушка произносит сдавленное «Спасибо, Алекс».

Алхимик встает по правую сторону от нее, и тоже замечает парочку, которые начинают движение к ним навстречу. Настроение у него странно двоякое. Пиво приподнимает его, но сцена между девушкой, которую он любит и объектом ее внимания, который ведет себя по-свински, опускает его до плинтуса. Из-за этого его лицо странно перекошено. Он выдыхает и произносит:

– Тебе не кажется, что нам всем надо меньше пить?..

– Кажется..,- практически перебивает его девушка и резко поворачивает к нему голову. Через несколько секунд напряженного молчания, улыбка зарождается на их лицах, и вот, они уже смеются над всей этой ситуацией.

Она встает на ноги, чувствуя себя чуть лучше, и отряхивается, надевая куртку нормально. Поворачивается лицом к парню, поправляя длинные волосы, которые красиво струятся водопадом за спину. Это зрелище зомбирует его, а алкоголь раскрепощает – у него в руках ее шарф, он накидывает его и повязывает на шее несколькими слоями, а потом тянет на себя, заставляя ее приблизиться к нему…

Девушка опешила, широко раскрыв глаза. Он не пытался лезть к ней с языком, потому что понимал – это было бы слишком, парень и так рисковал их отношениями. Но терпеть больше не мог.

– Я люблю тебя.

То, что все и так знали без слов, он определил, обозначил, сделал явным и понятным. Как бы долго она не отгоняла от себя подобные мысли, считая их просто игрой воображения, а его действия - дружеской заботой, теперь этого сделать не выйдет, он больше не позволит ей думать так.

Лицо его озаряла улыбка. Широкая и зубастая, как у акулы, но добрая и счастливая, как у кота. От нее невозможно было отвести взгляд. Ной пришла в себя чуть погодя, она не улыбалась. Это мог быть только отказ.

– Я…- начала девушка, не зная, как сказать такое человеку в лицо, тем более другу, который всегда так добр к ней. Но Александр схватил ее за руку, не дав договорить, и потащил за собой.

Пока они бежали, Ной оглянулась на окно «Офиса», и увидела, что там все еще горит свет…

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 14.

Столица была Ольге домом добрую часть жизни. Но последние три года она провела в Военной Академии, поступив туда из желания идти по стопам своих покойных родителей и защищать слабых. И теперь ее мечта осуществилась, хотя еще пару дней назад это казалось чем-то далеким, к чему еще стремиться и стремиться.

Она вышла из вагона поезда, осматриваясь, хоть и знала, что ее не встретят. Девушка прекрасно ориентировалась в Столице, поэтому добраться до пункта досмотра для нее ничего не стоило. Но в Старом городе она никогда не была, и вот отсюда начинались проблемы. Думая о том, чтобы спросить дорогу у служащих, Кунак сошла с автобуса на конечной остановке маршрута. До самой же Стены еще предстояло пройтись. Девушка поправила лямку рюкзака и двинулась вперед по широкой дороге вдоль невысоких зданий, где некогда жили люди. Сейчас же эта часть района была заброшена, поэтому на всем протяжении пути она не встретила ни души.

Стена служила распределяющим фильтром, но, в отличии от других населенных пунктов, в Столице она находилась внутри города, а не снаружи. Именно поэтому в ДоБе так же существовал Отдел по Предотвращению Сверхъестественных бедствий, занимающийся еще не открывшимися «Коридорами» - аномальными зонами, где время и пространство сходят с ума.

Это была сборная конструкция из большого количества частей различной формы, надетых друг на друга, словно конструктор. В каждой детальке прорези-заклинания с бегущей по ним магической энергией. Но с большого расстояния всего этого было не различить. Для того, чтобы попасть в Старый город, нужно было проехать по пространственному туннелю или же пройти по пешеходной зоне внутри Стены.

Ольга уже подошла в пункту досмотра, когда увидела черный автомобиль, припаркованный в стороне. С водительского места вышел мужчина крупной комплекции, больше всего ему подошло бы сравнение: как медведь. Мягкие черты лица и выражение глаз же скорее напоминали плюшевого мишку.

Девушка улыбнулась и подошла к нему. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, а потом она подняла руку, отдав ему честь. Это был их небольшой ритуал, показывающий, что они все еще на правильном пути и идут к цели. Но, вопреки ее ожиданиям, он не сделал тоже самое, вместо этого коснувшись ее плеча рукой, поприветствовав, и сел обратно в машину. Поколебавшись, но решив, что, возможно, они торопятся, она обошла средство передвижения и села на пассажирское место.

На всем протяжении пути, они вели светскую беседу. За окном - только серые стены с фонарями, да редкие попутчики. Ольга рассказывала ему о том, как удивилась, когда ее перевели в Столицу, причем раньше выпуска, что здесь явно постарался тот оперативник, но больше она ему не проиграет. На что Дмитрий лишь улыбался, иногда поддакивая. Все их беседы превращались в ее монолог, но девушка никогда не сомневалась в том, что мужчина внимательно слушает и готов поддержать, если нужно.

Они выехали из туннеля и первое, что привлекло ее взгляд - черный Куб, возвышающийся над всеми строениями и даже Стеной. Выше него были только Близнецы. Многие здания Старого города были заброшены и не использовались уже более полувека, но архитектура новых районов не сильно изменилась с тех пор. В других располагались офисы Отделов, военные лаборатории и различные тренировочные полигоны. Возле одного из них они и остановились.

Ольга вышла из машины и подняла голову, рассматривая одноэтажное здание спортивного комплекса. Медведев же прошел к дверям и остановился, оглянувшись на нее, ожидая. Отмерев, девушка захлопнула дверь и подошла к нему, промышмыгнув в распахнутый для нее проем. Мужчина последовал за ней, а потом, обогнав, повел по коридорам дальше. Они пришли в тренажерный зал. Внутри просторной комнаты стояло множество аппаратов на разные группы мышц, за которыми занималось с десяток человек.

Медведев позвал одного из них по имени. Кунак перевела взгляд с мужчины, вглубь помещения и увидела, как к ним поворачивается высокий брюнет, раздающий другим советы и указания. Но лицо ее быстро скривилось в гримасе недовольства, когда она узнала в этом молодом человеке оперативника из ее кошмаров. Да, несколько последних дней он, смеющимся чертом, приходил в ее сны и заставлял просыпаться с головной болью и упавшим настроением. Он не выходил у нее из головы всю дорогу из Академии в Столицу, покинув ее только после того, как она встретилась с Отцом, и то ненадолго. 

Увидев их, он молча повернулся к другим и созвал их вместе. Ольга невольно сделала небольшой шаг назад, когда они обступили ее и Медведева. Дюжина бойцов кто со скептицизмом, а кто с интересом рассматривали девушку. Дмитрий поприветствовал их, а потом представил Ольгу, как нового члена отряда. И на их лицах заиграло еще больше эмоций. Когда с формальностями было покончено, Барс разогнал всех по местам, а сам остался на месте.

– Это Иван Барс, лидер Оперативной группы,- сказал Медведев Ольге,- С завтрашнего дня он также твой инструктор по боевой подготовке.

– Приятно будет поработать вместе,- Барс протянул ей руку, которую девушка пожала без удовольствия, и через силу ответила тем же.

– Мы сейчас заселяться в общежитие, остальное на тебе.

Они ушли, и на протяжении всего пути, мужчине пришлось выслушивать молчаливое недовольство девушки, уставившейся из окна на проплывающие в небе облака. Она и представить не могла, как теперь будет работать с этим человеком, но точно не позволит ему встать на пути к ее мечте...

[snow-russiandoll]

Красная Хроника. Глава первая. Шестнадцатое число июля. Отрывок 8.

Что такое человек? Сознание? Тело? Душа? Или же объединение всего этого? Можно ли убрать душу из тела и переместить её в другое? Последует ли за ней сознание? И что тогда будет с физической оболочкой?..

Маг давно перестал задавать вопросы, окропляя свои руки в крови. Чего бы это ни стоило, он должен разбудить её – с такими мыслями Глен продолжал существовать. Это была его вина. Он оставил её одну. В этом городе, что имеет тысячи обличий и пожирает тебя без остатка. Он ушел и оставил её наедине с этим ужасным местом. Она не должна была приезжать сюда. Они не должны были звать её. И, чтобы хоть как-то искупить содеянное, мужчина был готов зайти еще дальше. Пробивать лбом столько стен, сколько будет необходимо. Сокрушать все преграды на своем пути. Даже если однажды ему придется…

Стоило вернуться в этот город и его нашли неприятности. Суть работы проста – уничтожить остатки от старого эксперимента, сжечь лабораторию и все данные. Это был не их профиль. Но что-то заставило мужчину согласиться. Среди ученых Старого города мало кто выделялся так, как он – один из тройки выживших гомункулов семьи Барбати – Юлий. Скучающий ученый, которому осточертел этот мир, и вызывает интерес только его безумные эксперименты. Допустим, будет ли регенерировать бессмертный, если убрать весь Эфир внутри ограниченного пространства? Или... Что будет, если клонировать демона?

В полумраке лаборатории находилось с десяток криогенных камер. Но все они были пусты. Он осмотрел помещение и двинулся дальше. На столе справа лежала кипа бумаг, несколько аудиокассет и магнитофон для их прослушивания. Рассел вдавил кнопку воспроизведения, пленка внутри монотонно начала вращение. Несколько секунд динамики издавали лишь скрип и шорох помех, но потом среди шума стал пробиваться мужской голос.

– …Н–ый день эксперимента,- донеслось до ушей мага, пока он рассматривал папки с документами. В голосе на пленке не было и намека на заинтересованность, скорее наоборот, ему было до безобразия скучно,- Ничего не изменилось. Все показатели в норме, но в сознание так и не приходит. Похоже, клоны и оригинальное тело каким-то образом связаны. Пока есть хоть одна копия…

Глен остановил воспроизведение, мотанул немногим вперед и вновь включил запись.

– …Чем больше клонов – тем менее они сознательны. Один-два еще могут принимать решения, их разум близок к шестилетнему ребенку. Но с десяток даже перестают реагировать на внешние раздражители и выполнять команды. А-аа-ах, какая глупость… Как же скучно. Маргарет,- среди внешних шумов стал слышен звук шагов, падения и шелест бумаг, а также тихий женский голос,- Разберись со всем. В этом нет смысла…

– Хорошо, сэр,- на этом запись оборвалась. Маг еще раз обвел комнату взглядом.

Он бросил папку с досье на стол. Какая-то часть информации совпадала с тем, что мужчина уже знал. С другой стороны, множество фактов ее биографии были ему неизвестны. Допустим, настоящее имя - Кристина де ла Рэй. Теперь понятно, почему она назвалась «Рэйна» - фамилия и последний слог имени - все, что смогла вспомнить…

За матовыми тонкими стенками горел свет, Глен отодвинул дверь в сторону и прошел внутрь, замерев. Цилиндрический аквариум до самого потолка, внутри которого спала девушка, предстал его взору. Он был подключен к различной аппаратуре, множество проводов тянулись со всех сторон. Маг сделал еще шаг и поднял руку, приложив ладонь к стеклу, что было ледяным. Она медленно открыла глаза, отзываясь на движение. Голубые, как и его, но они все еще напоминали лазурь, которой так часто затянуты небеса. А волосы, словно солнце. Всего каких-то полчаса назад этот облик был обезображен очередной пулей, раздирающей плоть, превращая его в сияющие полигоны света. С другой стороны стекла она приложила свою ладонь к его, палец к пальцу.

Маг достал из кармана кусок мела, начертив им рунический знак на стекле аквариума. Несмотря на то, что рисунок был нечетким, печать сработала. Стенки сосуда разбились множеством маленьких осколков, и, подобно водопаду, вода разлилась по полу, забегая под подошвы его кожаных туфель. Он поймал её, падающую ему в руки, словно была перышком, и опустился на пол, поддерживая хрупкое тело. Девушка и правда почти ничего не весила и присутствие её ощущалось очень слабо, подобно пламени догорающей свечи.

Глен взял её на руки и встал. Рунический знак, начерченный на стекле одной из камер, вспыхнул пламенем. Здание лаборатории полыхало за спиной мужчины, пока тот не воспользовался Теневым порталом…