#Про выпивку

[shelf-days]

Клеточка или линейка

10.10.2024

Я покупаю блокноты с клеточками из точек, люблю пустые блокноты и почему-то не очень люблю в линейку, иногда случайно покупаю и они валяются потом без дела.

Смотрел сегодня фильм Мои черничные ночи, да, да — Вонг Карвой, хипстерская тема, но сорян мне фильм не понравился, какой-то он натужный, ну типо да — он красивый, про людей, все крутые Карваевские детали есть, снято шедеврально, кадры можно разбирать на постеры и продавать отдельно, а кино отстойное, диалоги особенно, но я про другое — там в кино официантка выписывала полицейскому счёт за выпивку руками на листочках в линейку, выглядело красиво, да и наверное так удобней вести списки, но я хз, мне не нравится вести записи в линейку, наброски по у%%бищному выглядят в линейку.

Скоро кончится блокнот на работе, куплю репортёрский, и нарежу кальку, попробую, наброски будут на кальке, списки по линейке.

[mikkelsenrad]

Ох, я только сейчас отошёл от вчерашнего фестиваля ^^

Ребята... сочувствую тем кто не пошёл, это было классно, даже с условием того, что я помню только половину. Во всём можете винить @jerome-yankovsky, который рассказал мне про бесплатную выпивку ха-ха.

Ладно, на самом деле здесь только моя вина, кому-то стоит научиться вовремя останавливаться.

Расскажу немного о фестивале, а точнее ту часть, что помню...

Первым делом я и @tiffany-lovefox отправились на ярмарку, т.к. Тиф, цитирую:

"Хочу что-то яркое и разноцветное".

Поэтому бросив всё, мы отправились на поиски "хочу то, не знаю что"

Затарившись всякой всячиной, Тиф потащила меня танцевать. Получалось у меня довольно неплохо, покрайней мере мне так казалось...

Но до этих красоток мне далеко.

После танцев мы с Тиф вернулись к ребятам, которые на тот момент принимали участие в конкурсе по поеданию халопенью, в котором @makifps одержала победу.

Видели бы вы моё лицо в этот момент... Съесть столько...ух... у меня от одного только вида во рту все свело.

К моему огромному счастью, помимо этой острой гадости на фестивале было полно других довольно вкусных угощений :)

К сожалению это последнее, что я помню со вчерашнего дня(

Но фестиваль точно удался!!!

А ЕЩЁ Я ВСЁ ТАКИ СПЁР ЧЬЮ-ТО ШЛЯПУ...

[utsuumi]

Озеро невероятное!!! @jerome-yankovsky нашёл прекрасное место, и вообще он лучший в организации сюрпризов!!!

Все такие комфортики, я не могу ^~^

А еще @hater-of-the-hand-of-the-king не шутил про выпивку и реально приехал весь забитый алкоголем пхахахахаз

[fox-planeswalker]

Очерки Уильяма Маркова, очерк седьмой (23-06-20)

Первый очерк (тык!) Предыдущий очерк (тык!)

Действующие лица:

Уильям Марков – человек – воин

Рансам – полуорк – чернокнижник

Элли – аасимар – жрец

Симус – юань-ти – друид

Кэлдрим – эльф – маг

Ронт – полуорк – варвар

Кажется, у нас тут намечается образование клуба анонимных последователей злых сил, хотя сознаваться в этом никто не хочет, Рансам вот вновь начал говорить не своим голосом и объявив, что у него срочные дела ушел по направлению к особенно темным уголкам библиотек Кендлкипа. Могу предположить, что это из-за того, что ему не хотелось платить за выпивку в пабе, где мы обсуждали недавние откровения, посланные нам судьбой. Подумать только, обменять целый город и его жителей на огромный светильник… хотя ладно, я сам не особо лучше.

Дальнейшие наши действия были очевидны – необходимо попасть в Авернус и попытаться вернуть город обратно. Правда обдумывание плана не ушло дальше первого пункта «попасть в Авернус», да и с ним были очевидные проблемы – очевидного пути туда на картах не значится, а тот, который знают все ведет лишь в один конец, да и не все из нас попадут после смерти именно в ад. Отправились к Траксигору спросить не знает ли он решения нашей проблемы и… оказалось, что знает – этот выдр способен перенести нас туда, но лишь через день, потому что где-то потерял какую-то вилку, которая ему непременно нужна для ритуала. О Зариэль, зачем ему какая-то вилка?! Еще и Рансам куда-то сбежал, я уверен, у него уж точно нашлась парочка на продажу.

Остаток дня мы провели в поисках полезной литературы, и я даже нашел книгу по дьяволам от моего любимого автора из детства – Воло. Помню, как зачитывался его гадйами по лесным зверям и срисовывал следы… хорошее было время, но никогда бы не подумал, что и про исчадий у него что-то есть. А когда мы перелистывали очередной том у Лулу случилась новая вспышка воспоминаний – светослоник начала называть какие-то странные имена, про какой-то суд говорила, там вновь упоминалась Зариэль, некий Ашмидай и Праймус. Я не очень понял, что именно случилось, но кажется Зариэль считала что-то очень большой несправедливостью… но что? После этих событий она пала? Кэлдриму удалось найти какую-то каменную чепуху связанную с Праймусом, а Элли сказала, что Ашмедай – это прошлое имя павшего Асмодеуса. Всё интереснее и интереснее.

На следующий день эта крыса… как теперь известно, но тогда всё еще выдра по имени Траксигор любезно провёл для нас ритуал путешествия в Авернус и даже обещал вернуться вместе с нами обратно. Наш план на тот момент так и не был хоть как-то согласован, потому что почти все считают, что надо вырезать весь Авернус и найти способ вернуть Элтурель (как?), есть вариант с тем, чтобы найти второй кусок договора, что хранится у Зариэли и соединить его с куском из куба и тогда это аннулирует действие договора (ага, как же, так она и отдаст его первым встречным, хотя нет, постойте, там варвар наверняка думает, что его можно будет забрать у НЕЁ силой). Я же предложил пойти и обменять своё служение на свободу для города – зачем ей куча бесполезных людей, которые не умеют ничего, когда есть шестеро героев, способных действительно повлиять на ход войны против демонов. Элли сначала даже задумалась об этом варианте, но потом снова вбила себе в голову этот бред про месть дьяволам.

В любом случае Траксигор открыл портал и первой туда влетела Лулу словив очередной приступ из прошлого, правда малоинформативный. Таким образом мы оказались на развалинах города – даже паладин не узнала его улицы и здания. Вид открылся нам во истину за��ораживающий: огромная черная сфера Спутника продолжает выпускать разряды молний, зависнув над городом, который сам завис прямо над черными водами реки Стикс, и с краёв его свисают гигантские цепи, которые медленно погружаются в песок. Хотелось бы посмотреть на этот город снизу, но кажется именно там сейчас кипит та самая Война Крови.

И сразу же нас втянуло в какую-то бессмысленную переделку – женщину с двумя детьми преследовала свора дьяволов и мы, конечно же, играя в героев пошли её спасать. Последний из дьяволов даже хотел с нами поговорить, жаль только он изъяснялся на своей этой тарабарщине, которую я вообще не понимаю, поэтому был убит, как и его собратья. Надеюсь, что Зариэль не будет очень расстроена этой небольшой чисткой её рядов. Ладно, на самом деле эта встреча была не совсем бесполезной – женщина рассказала, что выжившие скорее всего укрылись в Высоком Зале, ибо это единственное место, которое выглядит как надёжная крепость. А вот те, кто к выжившим не относится был перебит дьяволами.

Было принято решение дойти до Высокого Зала и проверить действительно ли там есть те, кому удалось спастись. Решил спросить совета у щита, а тот буквально обиделся и отказывается разговаривать. Скрытый лорд, а дуется как десятилетняя девочка, надо попытаться найти к нему подход, ведь он точно знает, что тут происходит лучше любого из нас. Как только этого не понимают другие? Зато они понимают, что такое резня и встреченный блокпост дьяволов на мосту соединяющим две части города был полностью уничтожен. Интересная деталь – мост был построен послушниками Торма, но божественной помощи мы так и не получили во время битвы, а вот уже после мост для приличия помигал своими рунами. Интересная деталь номер два – Траксигор сбежал, бросил нас ничего не сказав. Не знаю в какой момент это произошло, но на мосту его с нами уже не было. Я еще припомню ему эту поездку в один конец, если выберусь отсюда.

В остальном же дорога до собора была спокойной – от одного патруля мы спрятались, от какого-то спятившего человека, который тут провёл несколько недель мы просто отошли, потому что содержимым ящика, который он хотел у нас отбить оказался скелет домашнего животного. А вот когда мы дошли до нашей цели, там-то уже был бой… который начался с довольно занимательного представления: Элли отрастила крылья, взмыла в небо и за минуту расправилась с одной из огромных собак, охранявших вход в Высокий Зал, поливая её огнём из-за пределов досягаемости опасных челюстей. Жаль, она не успела добить вторую и та улизнула куда-то в глубь собора. Что же, моё начальное предположение, что эти собаки охраняют вход чтобы из здания никто не сбежал оказалась несколько неверна и из здания нам на встречу довольно быстро вернулась сбежавшая псина с подмогой из еще двух собак и их хозяина – крепкого дьявола, закованного в металл и держащего огромнейший топорище.

Пришлось попотеть, но я и не таких чудовищ убивал во время наших охот – одна из собак имела дерзость подойти ко мне вплотную, за что была нашпигована болтами в количестве, превышающем рекомендованное и отправилась в ад для жителей ада. Симус обратился в огромную лягушку и просто сожрал железного дьявола, а вот Элли не дотерпела до конца битвы и прилегла отдохнуть… Кому же как не мне спасти её? Я влил в неё одно из запасенных зелий, но до того, как она пришла в сознание забрал щит с Горготом себе – пора налаживать контакт, иначе мы никакой город никуда не вернем.

Внутри собора нас ждало запустение и отсутствие каких-либо признаков выживших, да и дьяволов там тоже не было. Но зайдя чуть глубже, мы смогли найти в одной из молелен забившегося в неё друида, что всё это время прятался здесь и питался одними чудо ягодами. Все те же рассказы об убийствах людей, и бесконечный страх за свою шкуру… но кое-что новенькое мы услышали: большая часть Адских Всадников (в которых, кстати, состоит и Элли) были превращены в дьяволов… Знал бы, то тоже попытался бы вступить в их ряды, но не судьба, придётся завоёвывать высокое положение другими путями. Оставили Селтерна в покое, за что он выдал нам десяток ягод – полезная мелочь.

В дальнем конце Высокого Зала нашелся уже второй алтарь Торма, но этот в отличие от предыдущего был осквернен – весь завален кишками, а на полу перед ним была приоткрыта плита ведущая куда-то вниз. Элли сказала, что никогда не видела этого прохода, так что мы смело и безрассудно (как и всегда) двинулись вниз. Это оказалась не канализация, за что спасибо, но какое-то странное чувство дискомфорта я всё же исп��тал один раз, когда обнаружил недалеко от спуска небольшой подъем к лежащему трупу какой-то защитницы Элтуреля. Самое неприятное тут было то, что никто кроме меня этого чувства не испытал, но я списал это всё на старческое недомогание… надеюсь, что не слишком подозрительно веду себя в последнее время.

Дальше в тоннелях мы наконец нашли то, или скорее тех, кого и искали – выживших, что прятались за баррикадами. И какая честь – нас встретил сам Великий Герцог Ульдер Рейвенгард, правда скорее всего это произошло потому, что он тут практически единственный, кому еще хватает сил держать оружие в своих руках. Нас пропустили внутрь и теперь надо будет о многом поговорить, и многое записать… но может быть у меня не так уж много времени на это – Симус слышал, что где-то у спуска в катакомбы бродят дьяволы или еще что похуже.

Следующий очерк (тык!)

[iteorrr]

Волны мягко ударяются о корпус корабля, а теплый летний ветер треплет паруса. Солнце сегодня светит удивительно ярко, да и на небе нет ни облачка. Мимо проплывает дельфин и этим вызывает восторг у старшего помощника капитана – Несса. Несс вообще любит всякую живность, в отличии от Кайзера. Однажды Алексис предложил приручить Кракена и его всем экипажем отговаривали от этой затеи. Кайзер улыбнулся, вспоминая. На горизонте появилась точка хоть поблизости и не было суши. Была только на половину затопленная пещера, на которую и держал курс Бастард. Корабль был единственной любовью своего капитана Михаэля Кайзера. Говорят, что пираты любят только деньги и выпивку, но это не так. Пираты любят и людей, но только один раз. Бастард всё приближался к пещере. Эта пещера была настоящей легендой. В народе говорили, что там столько золота, что можно купить небольшую страну. Моряки говорили, что плыть туда – самоубийство. Дети во дворах с ужасом говорили о морском чудище, что охраняло богатства. Старухи у печей говорили, что там живёт сирена, которая заманивает моряков своим пением и вызывает бури. Только самые отчаянные капитаны ведут свой корабль туда, но мало кто говорит об этом, а те, кто говорят, никогда не рассказывают правды. Ложь видно по их глазам. С такого расстояния уже можно разглядеть вход в пещеру. Погода начинает стремительно портиться. Солнце зашло за жуткие тёмно-синие, почти чёрные, тучи. Поднялся ветер и немного похолодало. С каждым преодоленным метром волны становились сильнее, а небо темнее. С трудом удавалось управлять штурвалом и некоторые члены экипажа начали поддаваться панике. Не смотря на то, что Кайзер сразу предупредил своих подчинённых об опасности, они все согласились на плавание. Неизвестно, вела их жажда денег или же праздное любопытство. В паре метров от носа корабля ударила молния. Начинался шторм. Поворачивать назад было уже поздно, так что надежда была переждать непогоду в загадочной пещере, до которой оставалось всего ничего. Управление стало почти невозможным, но им удалось добраться до места назначения. Пещера и правда была на половину затопленной, но этого можно было ожидать. Не было черепов на входе, как и русалок. Пещера была самой обычной, но это не означало, что в ней не будет ничего интересного. Корабль с трудом пришвартовали и Кайзер ступил на небольшой выступ. Он прошёл внутрь пещеры, но никто из экипажа не последовал за ним. Видимо, они решили переждать шторм на корабле. Странное решение, ведь в случае потопления корабля они погибнут, но и в пещере они не факт, что смогли бы выжить, да и выбраться оттуда без корабля не вышло бы. Внутри было слишком тепло и Кайзер сразу вспомнил все сказки про эту пещеру. Она была слишком большой внутри и маленькой снаружи, что вызывало вопросы. Между тем он шёл всё дальше. Кайзер увидел светящееся небольшое озеро прямо посередине пещеры. В воде что-то было и это что-то было размером с человека. Кайзер остановился понаблюдать за существом. Через минуту, будто почувствовав чужое присутствие, нечто вынырнуло из зелёной воды. Существо можно было бы легко спутать с человеком, если бы не заострённые уши и острые зубы. Существо любопытно склонило голову набок и, взмахнув хвостом, подплыло ближе к Кайзеру. Тот сдержал порыв отшатнуться и только смотрел, как существо приближается.

– Ты человек, – существо удивлённо на него смотрело.

– А ты – нет.

– Ты смешной и первый, кто за последний десяток лет приплыл сюда. Зачем?

– Мне было любопытно.

– Я утолил твоё любопытство?

– Нет. Только усилил.

– Тебе придётся уйти.

– Почему?

– Ты должен испугаться и убежать. Они все так делали, – существо сделалось грустным.

– Я тебя не боюсь. У тебя есть имя?

– Не совсем. У русалок нет имён, но могу сказать ��еловеческое.

– Откуда у тебя человеческое имя?

– Тайна. Я Исаги.

– Моё имя – Кайзер. Я капитан корабля. Давно ты здесь живёшь?

– Может, около столетия.

– Столетие это очень долго. Тебе, наверное, очень скучно здесь. Хочешь путешествовать со мной?

– Я не могу плавать на корабле, – Исаги был удивлён.

– Но вполне можешь плыть рядом с кораблём.

[goshminherz]

В баре часто появлялся мужчина лет тридцати, в очках и с густой бородой. От остальных парней, имевших бороды и очки, его отличала шляпа, а также то, что каждую пинту пива он сопровождал словами: «А вам известно, что я пишу фэнтези и моя третья книга «Цвет волшебства» только что вышла из печати?» В результате ты покупал ему выпивку, потому что, клянусь, он обладал какой-то особенной способностью воздействовать на мозг, потом он начинал рассказывать про книгу, и в конце концов ты покупал и ее, такой забавной она казалась — и все, ты навсегда оказывался в его ловушке.

ЧАРЛЬЗ СТРОСС, Из воспоминаний о Терри Пратчетт

[anecdotesinfo]

Анекдоты про пьяниц - Сидит мужик в баре, пьет-пьет

Анекдоты про пьяниц – Сидит мужик в баре, пьет-пьет

Два мужика проходят тест на выживаемость в экстремальных ситуациях. Им задают вопрос и варианты ответов: – У тебя закончилась вода, что следует сделать, что бы избежать обезвоживания? а) Пить собственную мочу б) Пить морскую воду в) Пить алкоголь. Первый отвечает: – Буду пить мочу. Второй: – Буду пить водку и пусть я сдохну пьяным, но зато не буду обоссаным! *** В ванной возле…

[serenasims]

Невеста приглашает всех к столу ))) Ей вообще уже пора есть за двоих XD

Супруг приготовил кусочек побольше, чтобы угостить Эйприл )))

Угостил жену тортом и сел за стол рядом с тестем. Сейчас бы выпить за свадьбу - а нечего XDDD��

Потом я исправила недоразумение, поставила ведро с шампанским. Серега меня чуть взглядом не испепелил XD Мол, сразу надо было выпивку тащить XD

Закусили, выпили, можно и потанцевать.

Сначала хорошо танцевали, а потом Эйприл мужа уронила XD Ну ей простительно - она беременна, а муж тяжелый.

Пошел, прилег на диванчик. Утомился праздновать.

Но долго дрыхнуть на диване не дал дорогой тесть XD Уселся за рояль и привлек таки все внимание к своей персоне XD

Вот только драки еще не случилось, хотя у Сереги и у Колина (среднего сына) ярость аж полыхала от такой дурацкой свадьбы XD Но не стали всем настроение портить, особенно новобрачной ))) 

А про свадьбы я вспомнила одну песню и эпизод из фильма, посмотрите, если хотите :)

Леонид Сергеев - Свадьба № 2 

Эпизод из фильма “Родня” 

[tarrazortea]

- Да, конечно, - улыбнулась Эмили какому-то мужчине, что шёл с ней рядом.

Взгляд остановился. Стало немного не по себе: его она точно не ожидала здесь увидеть. Батлер стоял возле бара, зацепив ногу за ногу и медленно тянул виски, глядя на неё. Эми отвела от Макса взгляд, продолжив беседу со своим сопровождающим. Они прошли мимо брюнета как ни в чём не бывало.

- Не думал, что семья Брандтов будет здесь, - хмыкнул Батлер и допил содержимое стакана.

- Мне кажется, прибыла только Эмили. Как-никак, она связана с компанией Бьёргсен, - сказал бармен, не отрываясь от своих прямых обязанностей.

- И кто же она тут?

- Одна из соучредителей.

- Интересно, - сказал Макс, глядя на её спину. - И как давно?

- Слушай, нас не кормят здесь такими подробностями.

- Ты знаешь даже больше, чем я.

- Ну, и не ты наливаешь толстым кошелькам выпивку.

- Ты мне льстишь.

- Я просто не про тебя.

Батлер усмехнулся. Прокатил по стойке пустой стакан прямо в руку бармену и выпрямился, направившись в главный зал, где несколько секунд назад скрылась из его вида Эми.

[dancingsunnyprince]

рок группа au!где спасители это музыкальная группа, а Ниган солист и гитарист по совместительству, про которого все думают, что он этим занимается только из-за бухла и фанаток, но он действительно любит музыку. К слову, Рик работает в участке, куда периодически попадают Ниган и компания за пьяный дебош

А напарник Рика, Шейн, как обычно, похлопывает его по плечу и уводит оформлять Саймона, Дуйата и Арат, в который раз оставляя Рик наедине с пьяным Ниганом, который собирается вот прям в участке петь серенады и признаётся в любви.

Самое смешное для Рика, что это все происходит как минимум раз в неделю, и его сын, который как-то зарулил к отцу на работу был немного удивлён, когда увидел, что на папу вешается взрослый мужик. Правда, он философски решил, что спасибо, что не Шейн, и свалил, когда пьяный мужик решил, что надо подружиться с сыном Рика, хоть тот и был не особо рад такой перспективе.

Шейн, кстати, прошарил, что Ниган специально попадает в участок, и теперь намеренно оставляет их наедине, за что получает бесплатную выпивку на концертах.

А ещё каждый раз Ниган всё-таки поет Рику в участке, причем это всегда что-то максимально не подходящее, обычно какая-то попса. Так, в первый раз, он спьяну спел Wannable.

Каждый раз, когда он начинает петь, Шейн и остальные их коллеги начинают биться головой об стол, а Саймон стучать по лавке в камере, имитируя барабаны, Арат по решётке в бит, а Дуйат подвывать на заднем плане, думая что умеет петь. Помогают боссу, как могут.

Когда такая свистопляска в участке начинается, Рик краснеет по уши, думая как быстрее покончить с собой или убить Нигана, а единственный человек, которому кристально похуй на этот цирк это Мишонн, у неё месячный отчёт.

А ещё Рик ходит на все концерты Спасителей, но прячется в толпе, чтобы его не заметили. Ниган, конечно же, это пропалил ещё в первый раз.

Кстати, так он один раз встречает в клубе на концерте Шейна и Лори, с которой он уже развёлся (Карл, кстати, остался с отцом, и даже не пытайтесь меня переубедить). Самое смешное, что пару часов назад он убеждал Шейна, что ему вообще не нравится эта музыка, а сейчас, встретив их, он вынужден заскочить в первую же дверь, чтобы избежать подстебываний Шейна. Конечно же, это оказывается гримёрка солиста группы.

Но не было ничего такого, они просто бухнули и позатирали про музыку до рассвета, потому что им очень понравилась компания друг друга. После этого Рик начинает приходить на концерты открыто и каждый раз тусуется за сценой, ожидая Нигана с выступления.

Рик прекрасно знает о чувствах Нигана, но сам окончательно запутался в себе, а Ниган и не давит, ему в кайф и просто общаться.

Как-то раз проходит какой-то охренительно важный концерт, и Рик просто не может пропустить его, так что он буквально подгоняет Шейну ящик пива и обещает дежурить за него ещё две недели, только чтобы тот его прикрыл. По итогу, концерт проходит на высшем уровне, Спасители хороши как никогда, а Рик вообще не может оторвать глаз от Нигана, который выложился на все сто. Потом уже, стоя вдвоем в гримёрке, Ниган с горящими глазами рассказывает про свои ощущения и впечатления, и вообще, как он рад, а Рик не удерживается и целует его. Ниган в таком шоке, что не успевает ответить, а Рик сам испугался своих действий, и поэтому только пробормотал "заслужил" и вылетел из гримёрки.

Ниган ещё какое-то время сидит в гримёрке, пытаясь понять, есть ли у него шанс или это было компульсивно. Но в итоге выходит на поиски Рика. Тот в свою очередь, человек, в принципе, некурящий, скурил уже целую пачку за клубом от волнения. Рик начал надумывать себе, что может у Нигана уже нет никаких чувств к нему, ведь он же перестал попадаться копам в последнее время, так что он готовит извинительную речь. Когда Ниган находит его, то Рик судорожно ��ачинает извиняться и предлагать забыть это, но на половине монолога Ниган подходит вплотную и затыкает его поцелуем, шепча в губы "умоляю тебя, не порти момент".

После этого, кстати, они ещё долго стоят за клубом и целуются, Ниган, не до конца веря, что он всё-таки добился его, а Рик, ощущая, как пустота после развода с Лори заполняется чем-то новым, пока не особо яс��ым, но заставляющем подкашиваться колени.

Они начинают встречаться, Ниган предложил держать это в тайне, если Рику так будет комфортнее, но тот пожелал говорить об этом открыто. К слову, он теперь гоняет фанаток на концертах, чтобы не смели лезть к его мужику. Ниган посмеивается, но после начала их отношений у него не возникало и мысли изменить ему.

Об этом, конечно же, узнают близкие друзья Рика и Нигана. Спасителям вообще до пизды, они только респектуют боссу, а вот у Рика возникли проблемы. Но все благополучно закончилось тем, что Мишонн, Дэрил, Мэгги и Гленн взяли с него обещание, что если Ниган его обидит, он скажет им, и они набьют ему ебало. Шейн просто предложил всем бухнуть.

К слову, на пьянке Шейн пошутил, что теперь даже стебать напарника не сможет, потому что не хочет получить гитарой по лицу. Ниган пожал плечами, что не собирается портить гитару по такому поводу, и сказал, что в юности играл в школьной команде по бейсболу, так что у него дома лежит бита специально для таких случаев, если кто-то много болтает.

Все, конечно, дружно посмеялись, но проверять никто не захотел, так что, к счастью Рика, градус подколов упал.

А ещё Рик решил скрывать это только от Карла, взяв с Лори обещание, что она ему не расскажет. Однако не учел того факта, что Карл не слепой, глухой и тупой одновременно. Вскоре он просто завалился после школы домой к Нигану и сказал, что тот переезжает к ним, потому что Карл заебался просыпаться каждое утро в шесть часов от того, как Ниган вылезает из окна отцовской спальни, чтобы Карл их не спалил. К слову, спалил он их ещё в первую ночь. А ещё Карлу уже жалко бедную клумбу, находящуюся под отцовским окном и в которую каждое утро приземляется Ниган.

Так что уже этим вечером Ниган переехал к Рику, а Карл теперь спал исключительно в наушниках.

И жили они долго и счастливо.

[marianavalley]

Хитрость и бухлишко

Традиции алкогольных возлияний в США появились в одно время с государством. Первые английские переселенцы, прибывшие на Восточное побережье на знаменитом  судне “Mayflower”, в чью честь каждый год отмечают день Благодарения, употребляли с пищей не ��апучино и не смузи, а вино и пиво.

В те немытые времена это было безопаснее, чем вода, да и стрелять в индейцев после стопарика, согласитесь, веселее.

Как мне кажется, любители вести трезвый образ жизни в Штатах чаще всего не искренние отказники от алкоголя, а те, кому не позволяет религия или здоровье.

Америка через многое прошла к современным стандартам вроде “продажа алкоголя с 21-го года” и “без паспорта не продаем”. Сто лет назад благодаря объединенным усилиям протестантов и торговцев чаем с газировкой правительство ввело на 13 лет сухой закон. Это были ужасные 13 лет. Моментально предсказуемо буйно заколосились урожаи подпольных кабаков, торгующих жуткой бурдой и сивухой. Нынче же культура потребления выглядит весьма сбалансированно и цивилизованно. Разнообразие алкоголя поражает воображение даже опытных потребителей типа меня. Цены, соответственно, тоже на любой кошелек. Кому-то подойдет бутылка виски за пять баксов, а кто-то купит вот такую коллекционную бутылочку за уму не постижимые 37 499,99 долларов:

Алкоголь можно купить практически на любом мероприятии: спортивный матч, концерт или вечеринка, политическое собрание. Но есть случаи, когда выгоднее употребить свою выпивку в местах, где покупать дорого. Но тут проблема: в такие места запрещено проносить своё. Для борьбы с этим производители подсуетились.

Вот загадочная женщина держит в руках лосьон:

Но что же она делает? Зачем наливает лосьон в стаканчик?

Да она экономит на выпивке! Во время круиза, на стадионе, на фестивале... В общем, везде, где за бокал пива с вас возьмут около десяти долларов. Пронести с собой не удастся, так как охрана бдит и обыскивает сумки. А фальшивые емкости окупятся в первый же раз. 

А вот более стильная вещица: фляжка в виде цифровой фотокамеры. Есть даже монитор (фиктивный, конечно):

Другое чудо инженерной мысли, тоже про оптику:

Каждый контейнер это высококачественной модели псевдо-бинокля рассчитан на 240 мл жидкости.

Благодаря коммерсантам пить теперь можно из чего угодно, не только из тюбиков лосьона или фотокамер. Вот, например, можно наливать из расчески (180 мл, 16 $, более 300 восторженных отзывов):

Да бухайте хоть с зонтиков, только б не было войны:

А в этой дивной сумке можно незаметно пронести полтора литра алкоголя, двух типов. Всем известно, что вечеринка становится веселее, если смешивать!

Моя печень нежно вспоминает, как не так давно я и другие хитрожопые любители сэкономить вешали пакет с бухлом на высокую иву в темном парке у Днепра, а потом наименее пьяный самый ловкий среди нас снимал пакет с ветки.

Нет предела человеческому интеллекту, когда дело д��ходит до по-настоящему важного: выпивон. За что и выпьем, соответственно, при случае!

[fox-planeswalker]

Дневник Драгмара, запись номер 22092717

Первая запись (тык!) Предыдущая запись (тык!)

Завязался бой, демонюга что-то зарычал, а за его спиной, вначале моста появилось две фигуры… Примерно в тот же момент хафлинг, которая стояла рядом с нами, с каким-то смешным «чпок» исчезла из нашей реальности также внезапно, как и появилась – иногда этот мир работает совершенно странным образом, когда-нибудь я доберусь до истины. Одна из возникших фигур была рогата, другая длинноуха – явно не за нас парни, надо их отправить туда, откуда они явились. Демон тем временем не унимался и снова что-то рявкнул и на его зов из глубин огненной пропасти воспарило еще пять крылатых фигур. Да откуда ж вы, зог, лезете?!

Призыв новой пачки помощников стал последним действием, что сделал демонюга, ибо помощь к нам пришла оттуда, откуда не ждали – рогатая фигура кинула чем-то в него и он потерял способность вообще что-либо делать. Так он и был запинан нами, а варвар красиво завершил начатое добив его сидя верхом на динозавре. Напоследок эта тварь всё же устроила нечто интересное – оседающее тело воспламенилось и взорвалось, обдавая огнём всех вокруг и не разбирая кто враг, а кто союзник. Хорошо, что появившиеся тени освобожденных нами великанов закрыли нас от этого пламени. Когда и с крылатыми фигурами было покончено (одно из этих зоговых отродий попыталось унести моего голема, но лучше бы оно уносило ноги – целее бы было), мы смогли познакомится с новоприбывшими. Это оказались такие же приключенцы как и мы – эльф-чародей да тифлинг-колдун. Хорошо зашли, конечно, на всё готовенькое… но надо признать в бою они пригодились, так что пришлось выдать им часть сокровищ из-за той двери в конце зала.

Забрав с собой кости драконьего детеныша мы поднялись в верхние залы по той же лестнице, по которой спускались и там заверили начавших впадать в панику служителей этого недокульта, что мы прошли испытание, а их «божество» сейчас отдыхает. Выйдя наружу, сообщили драконице печальные новости, и она улетела, напоследок всё же сказав, что живёт в шахте рядом с дварфийской кузней… вот говорил же, что надо было её грохнуть, пока мы были в храме! Ладно, зайдём к ней в гости несколько позже. Осмотрев просторы, состоящие чуть более чем полностью из пепла и пламени, решили переночевать всё ж в храме – мы всё-таки полноправные члены культа теперь, хе-хе… а вот наутро уже отправились к Ветхому Королю, ибо было чувство, что может он знает где нужные нам юань-ти.

Зог там – Ветхий Король знать не знает о каких-либо еще местах поклонения этих змеелюдов, да и вообще ничего сказать толком не может. Знали бы – не тратили б на него время, да и не только время, ибо наша друид не может колдовать такие удобные перемещения несколько раз в день. Пришлось встать лагерем на побережье и там немного отдохнуть, ловя рыбу, нежась на солнце и чуть ближе узнавая наших новых спутников. А вот варвар узнал еще один интересный факт – духи природы нашептали ему, что Ветхий Король то исчадье (чай я ему не давал, если что). Со знанием этого факта мы утром отправились обратно в порт Нянзару, отмечать победу над очередным могучим противником (а бард сложил еще одну историю, которой будет выносить всем мозг ближайшее время).

Приземлившись в уже ставшей родной таверне мы заказали выпивку и начали алкогольный марафон, но тут заметили в дальнем конце зала какую-то пустоту. Её эпицентром стал потрёпанный жизнью эльф, который явно топил в выпивке свои горести. «Да пусть хоть захлебнется» подумал я, но бард уже направился к нему рассказывать про Ацерерака, про Демона, про любовные победы… нам пришлось пойти за ним. Как же воняло от этого эльфа, не, все эльфы воняют, но этот прям вонял особенно – оказалось, что его горе состоит в потере дочери и он уже совершенно отчаялся. Говорит, пропала она, а последний след ведет в джунгли Чулта, причем след интересный – нашел он руку съеденного динозавром хафлинга, в которой был зажат клинок его дочери, руку он правда выкинул, зато оставил перстень… Уже порядком поддатые мы согласились ему помочь в обмен на клинок его дочери – пойдёт в коллекцию к остальным моим мечам.

При ближайшем рассмотрении на перстне нашлось клеймо мастера, а это уже что-то. Припомнив какой из принцев, отвечает за всякие побрякушки мы решили воспользоваться связями, а точнее сначала навестили Зиндара, а он уже устроил нам встречу с Джонси, котор��я как раз и отвечает за ювелирку в этом городе. Она смогла указать нам на мастера, что сделал этот перстень, так что найти его лавку не составило большого труда, а еще выписала нам рекомендательное письмо, что явно облегчит наше дело. Мастером оказался котолюд, а при виде его лавки варвар не смог удержаться и заказал у него корону из адамантита. Зачем? А зог его знает, что творится в этой волосатой черепушке.

Табакси по имени Полёт Изысканности рассказал нам, что перстень этот делал для Варга Подмостовника, описал его как приличного хафлинга, живущего в большом доме с женой. При словах о жене, которая стала теперь вдовой наш новый знакомый чернокнижник встрепенулся и хитро погладил любовное зелье, что недавно прикупил на базаре. Ненавижу, зог, эльфов. В общем дошли мы до дома этой семьи, а внутри нашли обеспокоенных тещу и жену ждущих Варга, пришлось их расстроить, но дело есть дело – разузнали, что хафлинг был искателем приключений и обожал всякие экспедиции к древностям. А еще любил подробно рассказывать жене о своих приключениях, о всех, кроме одного из последних – вернулся он мрачен и молчалив. Хорошо, что он вел дневники и нам любезно дали их прочесть (особенно после любовного зелья, подсунутого под видом лекарства).

Две интересные заметки были среди записей о похождениях Варга: первая рассказывает о каком-то диком пойле, полученном от лягух неподалёку от порта Няндзару и судя по описанию его действия мы просто обязаны раздобыть бутылку-другую. Во второй же говорилось о неком затопленном галеоне, за которым охотился хафлинг, в нём сокрыто нечто овладевшее его разумом, а также унесшее жизни всей его команды. Именно после этого приключения он вернулся домой с клинком той эльфийки и перестал быть разговорчивым и веселым. Что же, следующая точка маршрута стала ясна – галеон. Маг даже смог точно определить, где он лежит – чуть дальше бухты у порта есть глубочайшая впадина, собственно, туда нам и надо.

Сказано – сделано. На дворе уже ночь, но мы нашли тот самый корабль с капитаном-эльфийкой, поздоровались, поняли, что они нас видеть не особо рады видеть, но нас это ни капельки не смутило. Объяснили куда нам надо, а они выкатили ценник в 200 золотых! Грабят, ��отя и не пираты. Бард пообещал не петь, если скинут цену хотя б на 50 монет, это подействовало, хотя надо было до сотни довести ценник – тут плыть не больше 30 минут. Когда мы наконец остановились примерно над впадиной фейка закляла нас подводным дыханием и я просто плюхнулся за борт оставляя разговоры тем, кто не успел меня опередить.

Пока мы погружались, то успели повстречать местную фауну в лице трёх акул и одного огромного динозавра… повстречать и сократить. Зато друид превратился как раз в такую же махину и смог отвезти нас вниз уже гораздо быстрее. Не сказать, что галеон был огромным, скорее его можно описать как довольно скромное судно, наполовину погребенное под слоем песка. Около него шарились мерфолки с взятыми в рабство морскими эльфиками – обошлось без драки, они тут просто жратву ищут, а на галеон ходить не хотят, ибо те из них, кто пытался туда пробраться были убиты волной червей, выползшей из его нутра. Но то были какие-то мерфолки, а нас такая мелочь как черви остановить не может – немного отдохнули у корабля и отправились на встречу затонувшим ужасам.

Встретили нас действительно черви и парочка мурлоков, и судя по тому, как последние вгрызлись в дварфа эти штуки правда могут доставить проблемы кому-то не такому крепкому. От них мы избавились, но шум на палубе привлек внимание тех, кто таился внутри – орда зомбей вылезла с нижних палуб наверх и были они все в мелких отверстиях, которые в них как раз эти черви и проели… может и не так уж преувеличивал в своих записях Варг отвратительность этого места, как нам сперва казалось.

Следующая запись (тык!)

[givs-san]

С чистого листа

     Ёндже едва ли можно было назвать большим любителем клубов. Громкая музыка его утомляла, мигающий свет дезориентировал, а щекочущие нос запахи алкоголя и табака вызывали тошноту. Поэтому он предпочитал места поспокойнее — места, где можно было без лишнего шума посидеть, послушать что-нибудь мелодичное и вкусно перекусить.      Однако сейчас он с трудом балансировал на высоком стуле у барной стойки, в ужасе смотрел на извивающуюся толпу в центре большого, похожего на стадион зала и пытался понять, кого именно следовало в этом винить. В смысле, он ведь не хотел, его совершенно не тянуло тратить благословенный вечер пятницы на заведения такого типа. Но уверенный голос БэмБэма в трубке и заверения, что если он немедленно не соберёт жопу в горсть и не оденется, его потащат в клуб прямо в пижаме, сделали своё грязное дело. Так что единственным виноватым во всех испытываемых им неудобствах был сам Ёндже.      Вернее, Ёндже и его нежелание разводить полемику, ведь переспорить БэмБэма мог только Джексон — и то только потому, что его китайское кун-фу было сильнее тайского. (По правде говоря, Ёндже и остальные до сих пор с трудом понимали, когда именно Джексон просто разговаривал с мамой по телефону, а когда — ругался.)      — Ну как? — На соседний стул с грацией профессиональной модели примостился БэмБэм, держащий в руке большой запотевший бокал с пивом. — Весело же, признай! Всяко лучше, чем тухнуть дома под очередную дораму.      Ёндже только губы поджал, искренне надеясь, что выглядит сейчас максимально осуждающе. Во-первых, он не испытывал ничего даже отдалённо похожего на воодушевление, а во-вторых, он честно не представлял, чего именно добивались БэмБэм и остальные, когда затевали эту сомнительную кампанию. То есть ему, конечно, озвучили всё в красках, даже возможные варианты развития событий разрисовали, но… найти себе партнёра на ночь, соблазнить кого-то, чтобы избавиться от «сексуального напряжения», которое, по словам того же БэмБэма, у Ёндже уже буквально из ушей сочилось — нет, ну вы серьёзно? Ёндже не со всеми новыми сотрудниками их фирмы-то успел познакомиться — слишком стеснялся навязывать посторонним людям своё общество. Что уж говорить про кого-то совсем-совсем постороннего. Того, с кем ему реально захотелось бы лечь в постель.      Тяжко вздохнув, Ёндже отвернулся от танцующих людей и упёрся локтями в барную стойку в надежде, что это поможет ему собраться с мыслями. Но липкая от пролитого алкоголя поверхность заставила его лишь сильнее рассердиться. На БэмБэма — за настойчивость, на Джексона — за чрезмерное потакание, на Югёма — за то, что он вообще был не при делах и пришёл за компанию, а теперь собирал овации на танцполе. Но сильнее всего Ёндже сердился на себя — за дурацкую надежду «а вдруг получится», потому что полное отсутствие личной жизни действительно стало негативно сказываться на его состоянии. Ему и вправду требовалось сбросить чёртово напряжение. Однако ожидаемая очередь из желающих помочь ему с этим почему-то всё никак не появлялась.      — Чувак, ну ты чего приуныл? — БэмБэм тоже облокотился на стойку, едва ли обратив внимание на то, что ткань его дорогущего пиджака моментально приклеилась к подсохшей лужице соджу.      Ну или что там пролил предыдущий посетитель.      — Бэмми, это плохая затея, ничего не выйдет, — пробормотал Ёндже. — То есть я как бы сразу так сказал, ещё когда вы впихивали меня в это, — он иронично указал рукой на выбранные лично БэмБэмом рубашку и слаксы угольно-чёрного цвета, — но сейчас я лишь убедился, что из меня никакой… объект для привлечения внимания.      БэмБэм, крякнув от негодования, звучно пристукнул донышком бокала по столешнице, заставив Ёндже дёрнуться в унисон с всколыхнувшимся там пивом.      — Во-первых, никакой ты не объект! — возмущённо произнёс он. — Это не рынок и мы пришли сюда не ради того, чтобы продать тебя подороже. Ради всего святого, хён, начни ты уже ценить себя, ну в конце-то концов!      Ёндже только вздохнул. На него это не произвело ровным счётом никакого впечатления, свою самооценку он закопал ещё полтора года назад, когда девушка, которой он вот-вот собирался сделать предложение, ушла, хлопнув дверью и заявив, что больше так продолжаться не может, огонь любви давно угас и ждать очередной искры ей надоело. Ёндже подозревал, что дело было вовсе не в огне и искрах, а в появившемся у неё на работе молодом сотруднике, но выяснять это наверняка он не стал. С него хватало, что он и без того ощущал себя сущим неудачником.      — А во-вторых, — продолжил БэмБэм, лукаво прищурившись, — ещё не вечер, мы только пришли. — Приподнявшись, он сделал жест рукой, чтобы привлечь внимание бармена и улыбнулся. — Организуйте нам, пожалуйста, четыре рюмки соджу и два бокала пива. Хотя нет, давайте сразу восемь и четыре!      Ёндже в ужасе округлил глаза. Он, конечно, не особенно боялся опьянеть и потерять над собой контроль — с ним подобное случалось крайне редко и для этого требовалось воистину ��еимоверное количество алкоголя. Но, с другой стороны, нужное количество градусов в крови могло сделать его чрезмерно сговорчивым и смелым. И порой после подобных возлияний наутро ему становилось чудовищно стыдно.      План БэмБэма становился ясным ещё до начала его исполнения.      — Бэмми, я не уверен… — нервно облизав губы, начал Ёндже, но БэмБэм прервал его небрежным взмахом руки.      — Зато я уверен, — заявил он и, подмигнув, залпом осушил тот бокал, что у него уже был, чтобы освободить место для новой выпивки. — Не ссы, хён, мы обязательно найдём тебе one night stand, так что завтра ты встретишь новый день свеженьким и бодрым. Доверься мне.      Ёндже в ответ бледно улыбнулся. Он понятия не имел, что значило загадочное «one night stand», его английский ограничивался примерно четырьмя словами, два из которых переводились как «пиздец» и «жопа». Да и предложение довериться в исполнении БэмБэма звучало как издевательство. Но выбора у него особого не было. Он уже согласился прийти, уже сидел посреди хаоса из музыки, давящей духоты и кислого запаха пота, уже просрал все возможности сбежать. Оставалось только принять судьбу и уповать на удачу.      Которая, впрочем, частенько ему изменяла.      Когда именно Ёндже оказался в vip-зале на втором этаже в окружении комфортных диванчиков и уютных круглых столиков, на которых громоздилась выпивка всех сортов, он с трудом мог припомнить. Сознание шло помехами, заволакивая потускневший рассудок туманом, нутро сотрясала икота, от которой во рту становилось кисло. Ёндже щурился, хмурился, собирал картину последних событий буквально по крупицам: вот они с БэмБэмом лихо опрокинули по рюмке соджу, запив это пивом; вот повторили, а затем повторили ещё раз; вот к ним присоединился Югём, от которого так несло сладкими духами, что впору было закусывать. А вот они уже втроём употребляли выпивку с такой скоростью и страстью, будто явились в клуб прямиком из времён сухого закона. И если раньше Ёндже мог с уверенностью сказать, что БэмБэму не хватит никаких сбережений, чтобы довести его до убитой кондиции, теперь, икая и пытаясь выхватить взглядом среди присутствующих хоть одно знакомое лицо, он с грустью конст��тировал — хватит. Вернее, уже хватило, потому что Ёндже чувствовал себя ошеломительно пьяным. Не до бессознательного состояния, конечно, но всё же.      — Воды? — раздался сбоку незнакомый голос.      Ёндже медленно, боясь расплескать вяло колышущееся сознание, повернулся. Vip-зал был затянутым густыми клубами дыма, он лез в лицо, лип к щекам, забивался в нос — от приторного запаха персиков тянуло непрерывно кашлять и тереть глаза. Опять прищурившись, он разглядел, что сидящая за соседним столиком компания разорилась аж на три кальяна, и смутно порадовался, что у него хотя бы на это не было аллергии. Схлопотать отёк или ещё что похуже из-за своей неосмотрительности было бы совсем обидно.      Однако видимость при этом всё равно оставалась почти нулевой: дым вкупе с темнотой и нагоняемым машинами искусственным туманом превращали окружающую обстановку в плывущий красками сюр.      Хотя протянутую к нему руку с зажатым в ней стаканом Ёндже не без труда, но всё же смог различить.      — Спасибо, — пробормотал он и одним махом выпил всё содержимое. Стало немного лучше, скребущая горло сухость ушла, голова чуть прояснилась, но в целом он по-прежнему ощущал себя слишком пьяным и слишком… не на своём месте.      Как его вообще сюда занесло? И где, чёрт подери, потерялись БэмБэм с Югёмом?!      — Ну как, полегчало? — опять подал голос спаситель, когда Ёндже медленно, беспрестанно озираясь, втиснул опустевший стакан в батарею бутылок на столешнице.      — А? — Ёндже снова дёрнулся и тут же мысленно обругал себя за излишнюю впечатлительность. — Да, спасибо, всё хорошо. — И сразу же без паузы продолжил: — А ты случайно не видел моих друзей? Высокие такие, худощавые, один прям совсем на глиста похож. Должны быть где-то тут, но что-то я их не наблюдаю.      Незнакомец в ответ расхохотался — достаточно громко, чтобы грохочущая с первого этажа музыка не смогла это заглушить. Смех у него был приятным, заразительным, и Ёндже наверняка составил бы ему компанию, если бы не испытывал сильнейшей неловкости. Ему давненько уже не приходилось возвращаться из пьяного угара в компании незнакомого человека, и испытываемые при этом эмоции едва ли претендовали на что-то хорошее.      — Они отошли к бару, сказали, что скоро вернутся, — придвинувшись, чтобы не пришлось перекрикивать музыку, произнёс парень.      Ёндже облегчённо выдохнул. Друзья всё ещё были где-то поблизости, а это значило, что никаких особых событий пока не случилось. Можно было слегка расслабиться и позволить себе наконец-то протрезветь без паники и спешки.      Откинувшись на спинку дивана, Ёндже зажмурился, потёр слезящиеся от дыма глаза и снова повернулся к незнакомцу. Он хотел уже спросить, какого чёрта вообще произошло, если он оказался в vip-зале, а Югёму и БэмБэму зачем-то пришлось спускаться вниз. Но тут взгляд лихо зацепился за что-то сверкающее, и вязкие, похожие на жидкую смолу мысли замерли.      Кольцо. Небольшое серебряное колечко, ловящее мелькающие отсветы цветомузыки, — аккуратное, без камней и прочих изысков. Вдетое в губу сидящего напротив парня, столь любезно предложившего Ёндже и стакан воды, и собственную компанию.      «Ого!» — подумал Ёндже, неосознанно приблизившись, чтобы разглядеть его получше. Ему нравились украшения — будь то пирсинги или татуировки, и когда-то давно, будучи ещё студентом, он планировал проколоть себе бровь и набить пару-тройку тату после выпуска. Однако после получения диплома его сразу взяли в фирму, где любые проявления креатива жестоко штрафовались, поэтому пришлось ограничиться серёжками в ушах и спрятанными от любых случайных взглядов рисунками на теле. Поэтому людей, которые позволяли себе более смело и открыто демонстрировать что-то подобное, он воспринимал почти с благоговением.      — Нравится? — хмыкнул парень, поймав его любопытствующий взгляд.      Явно красуясь, он чуть повернул голову, и Ёндже завороженно кивнул. Во-первых, потому что кольцо и вправду смотрелось завораживающе красиво, а во-вторых, потому что он наконец-то сумел более-менее разглядеть черты его лица. Не менее завораживающего и красивого, чем украшение.      В груди дёрнулось, шевельнулось что-то похожее на волнение, Ёндже невольно отпрянул, чтобы снова скрыться в тени и притвориться, будто это вовсе не у него потекли слюни.      — А оно тебе не мешает? — брякнул он первое, что пришло на ум.      Скудный свет настенных ламп мешался с дымом — силуэт незнакомца из-за этого разом терял чёткость. Ёндже надеялся, что это вернёт рассудку трезвость и ясность, однако незнакомец явно не собирался давать ему передышку. Он облокотился на спинку дивана рядом с головой Ёндже, подпёр щёку ладонью и так ослепительно улыбнулся, что Ёндже почувствовал себя новогодней ёлкой. Горящей адским пламенем новогодней ёлкой, на которой закоротило чёртову гирлянду.      — А что, по-твоему, оно может мешать мне делать? — поинтересовался парень с хорошо различимым весельем.      Ёндже запаниковал. Серёжка в губе будто гипнотизировала его, не позволяя отвести глаз, от неловкого чувства внутри хотелось съёжиться, забиться в самый дальний угол дивана. Но он не двигался с места — не мог даже пошевелиться. И мысленно вопил, призывая загулявшихся друзей немедленно прийти и спасти его от под��радывающегося пиздеца.      А в том, что пиздец не за горами, Ёндже почему-то не сомневался — он чувствовал его лёгкую поступь кожей. Взмокшей, густо покрывшейся мурашками кожей, к которой липла дурацкая рубашка.      — Ну… эм… — пробормотал он, пытаясь собраться с мыслями, — не знаю. Есть там, например, или пить — что-то типа такого. В смысле, кольцо же должно цепляться за всё, разве нет?      Парень со смешком качнул головой.      — Нет, есть и пить с ним вполне реально. К тому же его можно снять при желании, разве нет?      Ну да, точно, рассеянно подумал Ёндже, продолжая бесстыже таращиться на чужие губы. Идеальной формы, идеально очерченные — поразительно идеальные во всём губы, к которым с неожиданной силой захотелось прикоснуться. Едва-едва, кончиками пальцев, чтобы проверить — такие же они идеальные на ощупь или нет.      Паника стала отчётливее. Ёндже пугала скорость его же пьяных мыслей, требовалось немедленно переключить внимание на что-нибудь ещё. Однако когда он открыл рот, чтобы сменить тему разговора, соскользнуть с опасной темы, которая пока не пересекала определённых границ, язык предал его по всем фронтам.      — А целоваться как? В смысле, поцелуи, конечно, разные бывают, но от некоторых и без пирсинга на губах появляются всякие… досадные болячки. Или ты и перед этим снимаешь кольцо?      Лишь когда последнее слово соскользнуло с губ, Ёндже с размаху врубился, о чём именно он сейчас спросил. И тут же похолодел. Он откровенно лажал во флирте, не умел ни слов подобрать, ни интонации (БэмБэм постоянно сетовал на эту тему, разражаясь бурными тирадами на тему полной неспособности Ёндже привлечь к себе внимание). А тут он буквально напрашивался на что-то. И это что-то грозило шибануть его утром всем своим весом, всей мощью и тяжестью последствий.      Парень молчал достаточно долго, чтобы Ёндже успел мысленно проститься с остатками чувства собственного достоинства. Он не отводил глаз, смотрел на Ёндже так пристально, что тому искренне захотелось повернуться к компании за соседним столом и попросить их дымить интенсивнее.      — Нет, — ответил он, наконец, — не снимаю. Лично мне пирсинг не доставляет никаких неудобств.      — А другим? — ляпнул Ёндже быстрее, чем успел подумать, и, зажмурившись, мысленно произнёс то самое английское слово, что безошибочно переводилось как «пиздец».      Пропитанное алкоголем сознание напоминало плотно сбитый комок ваты, соображать было действительно сложно, слова — как нужные, так и совершенно лишние — щекотали язык, будто угри, целый ком сплетённых в узел угрей. Но даже так лихорадочный анализ ситуации легко давал понять — Ёндже в жопе. И залез он туда самостоятельно, даже БэмБэма с его неуёмной тягой влипать в истории не понадобилось. Ведь, подумать только, он и вправду флиртовал! Флиртовал с парнем, и не то чтобы у него были какие-то предрассудки, но… с парнями он флиртовал ещё реже, чем с девушками, то есть фактически никогда. И от новизны нахлынувших ощущений его нешуточно начало тошнить.      В этот раз парень не стал тянуть с реакцией. Протянув короткое «о-о!», он придвинулся ещё — так, что желание обратиться к компании с кальянами почти оформилось в слова, и поинтересовался:      — Что, неудачный опыт?      Ёндже, сглотнув, замотал головой. Неудачным опытом можно было назвать в его жизни практически всё, но конкретно этого с ним ещё не случалось.      — Нет, у моих… эм… в смысле, я ни разу… ну, такого не было… — запинаясь, забормотал он.      Губы парня снова растянулись в умопомрачительной улыбке. Внутри мелко-мелко задрожало что-то пронзительное, звенящее, Ёндже почти в прямом смысле провалился сквозь диван.      — Тогда, может, попробуешь?      Ёндже тупо моргнул. Он всё ещё был где-то между самобичеванием и ёбаным стыдом, поэтому не сразу понял — предложение это было или издёвка. В смысле, ну не мог же совершенно незнакомый с ним и его характером человек настолько же откровенно флиртовать с ним в ответ.      — Что? — переспросил он на всякий случай.      Парень опять засмеялся.      — Поцеловать меня, — охотно пояснил он, сверкнув глазами.      В груди тяжело дёрнулось что-то, желудок сжался. Воздух вокруг неожиданно стал густым, почти непроницаемым — им наверняка можно было умыться при желании. И Ёндже умылся бы, если бы смог заставить себя пошевелиться. Но вместо этого он просто смотрел на парня напротив и едва верил в происходящее. С ним ведь впервые вели себя… так. В смысле, девушки редко бывали настолько напористыми, их кокетство не пересекало определённых граней, чтобы у Ёндже оставался минимум один вариант возможного поведения для себя.      Здесь же его буквально провоцировали, испытывая на прочность.      «На слабохарактерность», — мысленно поправил себя Ёндже и, выдавив подобие смеха, качнул головой.      — Не знаю уж, за кого ты меня принял, но…      Договорить ему не удалось — лёгкое, едва ощутимое прикосновение пальцев к шее обрушило на его голову целый ушат из смятения и мурашек. Захлебнувшись словами, он съёжился и слишком очевидно отодвинулся, в ужасе глянув сперва на руку, а затем — на её владельца.      Тот незамедлительно расхохотался — слишком резкая реакция Ёндже его, казалось, ничуть не задела.      — Уж не знаю, за кого ты меня принял, — произнёс он, намеренно сделав ударение на «ты», — но я далеко не каждому встречному предлагаю целоваться.      Ёндже угрюмо пробормотал:      — Вау, да я прям счастливчик, — и опять поёжился.      Фантомное прикосновение всё ещё жгло кожу, и ему страшно не хотелось признавать, но испытанные при этом ощущения показались ему поистине сногсшибательными. Он даже порадовался, что и так сидел, иначе колени точно подкосились бы.      — Счастливчик, не спорю, — кивнул парень и, повернув руку ладонью вверх в приглашающем жесте, прищурился. — Ну так что? Откажешься от такой удачи?      «Нет!» — неожиданно громко гаркнуло подсознание, и Ёндже, оцепенев на секунду, выпалил:      — Да!      Ответ получился слишком поспешным, горячим и больше напоминал неконтролируемую панику, чем, впрочем, и являлся.      У парня это вызвало усмешку. Несколько секунд он испытующе смотрел на Ёндже, ощупывая его снаружи и изнутри, затем щёлкнул пальцами и, хмыкнув, протянул:      — Ясно. Ни разу с парнем не целовался. Я прав?      В голове Ёндже громко бумкнуло, стремительно разлилось краской по щекам и шее. Он снова ощутил нервную радость, но уже от того, что цветомузыка с первого этажа не давала достаточного освещения, чтобы было заметно, как сильно и ярко он покраснел.      Да, он ни разу не целовался с парнем — гордиться тут было нечем, расстраиваться, впрочем, тоже. Он не считал половую принадлежность особо важным фактором при выборе партнёра, и вообще-то в бытность школьником ему случалось испытывать влечение и к парням, но… он девушкам-то не всегда нравился, что уж говорить о мужчинах. Катастрофическое неумение улавливать однозначные вайбы и посылать их в ответ делали его неловким и глупым — такое едва ли можно было назвать привлекательным.      — Слушай, — опять подал голос парень, когда пауза затянулась, — не напрягайся ты так, я же ни к чему тебя не принуждаю. Видимо, я просто слишком много на себя взял, и если это хоть как-то поможет тебе расслабиться, считай, что я пошутил. Договорились?      Ёндже почувствовал, как внутри всё опустилось. В смысле, чуткость по отношению к нему со стороны совершенно постороннего человека была приятной и всё такое, но где-то глубоко, на самом дне его трясущейся от смущения души он отчаянно надеялся, что это всё это было всерьёз. И флирт, и предложение поцеловать — вообще всё. Ему так хотелось верить, что он действительно мог вызвать у кого-то подобные эмоции.      Поджав губы, Ёндже снова пристально посмотрел на парня. Он готов был биться об заклад, что они ни разу не встречались прежде, но что-то в его поведении, в его уверенной спокойной р��чи всё равно казалось ему смутно знакомым. Будто они шли по параллельным дорогам и изредка, когда ветер вокруг стихал, до Ёндже доносились отзвуки его голоса. Это было настолько же странно, насколько привлекательно, поэтому когда Ёндже хотел уже принять игру и свести всё к шутке юмора, в голове мельком вспыхнуло робкое «а почему бы и нет?».      В груди пронзительно ёкнуло. Ёндже затаил дыхание, опустил взгляд с лица парня на его губы, а затем между лопаток будто легла чья-то невидимая рука и давящая лёгкие неуверенность исчезла. Желание пересилить себя, переступить толкнуло его вперёд — навстречу человеку, имя которого он так и не потрудился спросить, навстречу его лицу, его губам. Навстречу колечку-пирсингу, из-за которого всё и завертелось.      Поцелуй вышел… твёрдым. В смысле, Ёндже ведь и вправду впервые целовал парня, он понятия не имел, как это делалось правильно и были ли какие-то нюансы. Поэтому он просто ткнулся в чужой рот крепко сжатыми губами. Ещё и зажмурился для верности, чтобы не испугаться, не отвернуться на полпути.      Однако он всё равно испугался. Особенно после того, как в ответ на его действия последовал изумлённый выдох, а затем между их лицами повисла ошеломлённая пауза.      Несколько секунд Ёндже честно уговаривал себя, что всё в порядке, он всё сделал правильно, говно случается — он просто не стал исключением. А потом его накрыло мыслью: «Вдруг незнакомец и вправду пошутил?», и нутро взорвалось истеричной паникой.      Резко распахнув глаза, Ёндже отпрянул. Попытался отпрянуть, забормотав невнятные извинения, которые вряд ли были слышны из-за музыки и громкого хохота за соседним столиком. Однако стоило ему едва отодвинуться, затылок вдруг упёрся в чью-то ладонь. Оцепенев, Ёндже сжался, приготовился к худшему — общество ведь до сих пор порицало любое отклонение от выдуманных им «но��м», и чёрт его знает на какого именно представителя этого общества «нормальных» посчастливилось напороться ему.      Но затем в его волосы мягко впутались пальцы, о губы разбился очередной выдох, в котором Ёндже удивительно чётко разобрал сдавленное жаркое «наконец-то», и всё — тошнотворное состояние, музыка, клуб, въедливый дым, беспрестанно гогочущая компания неподалёку — провалилось куда-то за пределы сознания. Потому что второй поцелуй получился по-настоящему мягким, но в то же время страстным, почти жадным.      Потому что кольцо и вправду ничуть не мешало, а, скорее, добавляло ощущений.      Ёндже едва не задохнулся от мощнейшего всплеска эмоций. Он ухватился за воротник кожаной куртки незнакомца одеревеневшими пальцами, боясь, что его разобьёт на тысячи оттенков чувств, растворит в густом кальянном дыме. Прижался так, будто происходящее было сном и малейшее расстояние между их лицами могло разбудить его в любую секунду. И, почувствовав, как парень так же жарко прижался к нему в ответ, понял, что у него почти в прямом смысле уходит земля из-под ног.      Пальцы на затылке сжались в кулак, чуть оттягивая волосы, между губ скользнул язык — горячий, отдающий сладковатым привкусом соджу и чем-то ещё, едва уловимым, горьким, вроде табака. Ёндже зажмурился до цветных кругов под веками. Он чувствовал, как вторая рука незнакомца нетерпеливо дёрнула заправленную в слаксы рубашку, чтобы скользнуть под неё. От соприкосновения ладони и взмокшей от духоты и волнения кожи на пояснице его продрало волной нестерпимо колючих мурашек.      Натужно вдохнув через нос, Ёндже содрогнулся от удовольствия, ощутил, как кольцо легонько стукнулось о его зубы, и машинально подхватил его языком. Металл нагрелся, его тепло и гладкость заставили голову закружиться сильнее. Но Ёндже было слишком хорошо, чтобы обращать на это внимание. Вместо этого он задел кольцо ещё раз, затем ещё — сильнее, втянув нижнюю губу парня в рот так, чтобы можно было прикусить его.      Тот в ответ застонал. Сильнее стиснув волосы Ёндже, он оттянул их, заставляя того запрокинуть голову, широко и влажно провёл языком по его шее, на несколько мгновений прижался ртом к месту под ухом и сразу же вернулся к губам.      Ёндже показалось, что его пропустили через мясорубку, а затем провернули в обратную сторону. Он уже не понимал, где находится и что делает. Реальность сузилась до дрожащих голодных прикосновений, в унисон с которыми тряслось всё внутри, он чувствовал себя подростком, будто его отшвырнуло лет на десять назад, когда он едва контролировал себя и свои гормоны. Поэтому желание опять оттянуть зубами серёжку он даже не зафиксировал в голове — просто сделал. И ощутив, как несчастное украшение внезапно отделилось от тела своего хозяина, далеко не сразу понял, что теперь оно катается у него во рту.      Осознание накрыло его ледяной волной.      Ёндже оцепенел на мгновение, а затем резко отстранился. Дыхание сбивалось от клокочущих в груди отголосков эмоций, нестерпимо хотелось вернуться к прерванному занятию, тем более что незнакомец и не думал выпускать его из объятий — так и продолжал держать одну руку на его затылке, а вторую — под рубашкой. Вернее, уже под поясом слаксов.      И когда это она успела там оказаться?      — Что?.. Что не так? — выдавил парень, тоже вернувшись с небес на землю. Его грудь тоже ходила ходуном, торопливые выдохи обжигали всё ещё влажные губы — их лица всё ещё находились слишком близко друг другу.      Ёндже напряжённо сглотнул, в который раз поразившись красоте незнакомца. Он будто сошёл со страниц журналов для очень плохих девочек, и Ёндже бросало в пот от одной мысли, что он умудрился нанести этому человеку вред. Нелепо и глупо, совершенно не задумываясь — так, будто он и вправду стал подростком, который гнался за острыми ощущениями.      — Я… эм… подожди… — пробормотал Ёндже, пытаясь собраться с мыслями.      Нужно было для начала выплюнуть кольцо, потому что если он его проглотит, хозяин едва ли согласится принять его обратно после… того, что ему придётся пройти по пути наружу. А потом в голове яркой вспышкой возникла мысль: «Господи, да я же ему пирсинг из губы вырвал!», и первозданный ужас затмил всё остальное.      Покрепче зажав кольцо в зубах, Ёндже обхватил лицо парня ладонями и изо всех сил сфокусировал плывущий взгляд, чтобы оценить масштаб трагедии. Всё ещё гуляющий по крови алкоголь и дым задачу ему ни капли не упрощали. К тому же парень, явно опешив от настолько резкой смены настроений, тут же начал вырываться. Ёндже подозревал, что наверняка выглядел диковато с вытаращенными глазами и плотно стиснутыми зубами, но кольцо во рту едва ли позволяло спокойно объяснить своё поведение. А здравая мысль избавиться для начала от помехи пришла слишком поздно.      Ровно в тот момент, когда рядом с ними раздалось:      — Я хренею, во всём сраном баре не нашлось ни одной бутылки обычной воды, пришлось взять газиро-о-какого хрена тут происходит?!      Успевший сплюнуть колечко в ладонь Ёндже сжался и, испугавшись уже чёрт знает который раз за этот вечер, сунул его обратно в рот. Он знал этот глубокий низкий голос — слышал его десятки раз на планёрках и общих совещаниях, которые устраивали на работе едва ли не ежедневно. И когда он осторожно выглянул из-за плеча обернувшегося парня, первой же отчётливой мыслью стало «Блять…». Он искренне надеялся, что ему послышалось и музыка просто исказила его слух. Однако когда скользящие по стенам и потолку лучи цветомузыки отчётливо высветили лицо, которое меньше всего хотел бы видеть при таких обстоятельствах, внутри всё упало.      Пак Джинён. Это был Пак, мать его, Джинён, собственной персоной — начальник их департамента, у которого он находился в подчинении последние, сколько, лет шесть? И теперь у Ёндже не было ни единого шанса отмыть свою репутацию, потому что в их отделе только ленивый не говорил о том, насколько поганый у начальника характер.      Неловкая пауза плавно трансформировалась в напряжённое молчание. Джинён молча смотрел на Ёндже, который испытывал почти непр��одолимое желание броситься к соседнему столу и накурить целый сноп дыма, чтобы потом раствориться в нём, будто фокусник.      Однако первым в себя, как ни странно, пришёл незнакомец.      — Джинённи, — произнёс он, — ты так быстро вернулся.      Глаза Джинёна вспыхнули адским огнём, метнулись к его лицу, мазнув по воздуху жаром злости. Ёндже показалось, что весь кислород в секунду сгорел под действием настолько убийственной температуры. Это было по-настоящему страшно. В смысле, Ёндже знал, каков Джинён в гневе, приходилось за годы работы видеть и не такое, но раньше этот гнев был направлен куда угодно, только не на него. Сейчас же он чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, которого застукали на горячем. И после такого единственно верным решением будет уволиться по собственному желанию.      Джинён с ответом не торопился. Несколько секунд пронзительной тишины он вмазывал взглядом посмевшего подать голос парня в диван, затем опять посмотрел на Ёндже и, едва разжимая зубы, процедил:      — Ты пойдёшь со мной, а с тобой, — взгляд вновь упёрся в парня, — я поговорю потом.      В горле Ёндже застыло подобострастное «Да, Джинён-ним», от которого во рту снова стало кисло, как от тошноты. Однако на парня ни вид Джинёна, ни его тон не произвели ни малейшего впечатления. Подобравшись, он разом растерял томный расслабленный вид и нахмурился.      — Ты палку-то не перегибай, — обманчиво спокойно произнёс он. Ёндже стало совсем не по себе. Он чувствовал себя попавшим между двух наковален тараканом. К тому же грёбаное кольцо во рту жгло губы и язык, но выплюнуть его и сказать, наконец, хоть что-нибудь не хватало смелости.      — А ты в руках себя держи хоть изредка! — моментально огрызнулся Джинён. — Я оставил тебя с ним на пять грёбаных минут, попросил проследить, чтобы ему за это время плохо не стало. А ты что сделал!      — Проследил, чтобы ему стало хорошо, — язвительно отозвался парень.      Ёндже почувствовал, что краснеет. Стремительно залившее лицо тепло заставило его опустить голову в надежде, что этого никто не заметит.      Но Джинён замечал всё. Вообще всё. И всегда.      — Ты пиздец, Джебом, у меня слов нет, — глухо бросил он, заставив Ёндже вздрогнуть от смутно шевельнувшейся в памяти мысли, что где-то он уже слышал это имя. — Ёндже, идём, я вызову тебе такси, пока не случилось чего пострашнее.      Парень, названный Джебомом, только вздохнул.      — Терпеть не могу твою привычку раздувать из мухи слона.      — А я терпеть не могу, когда ты выпиваешь больше трёх бокалов пива и становишься «неукротимой картошкой», — легко отбил Джинён и, рывком выдернув несопротивляющегося Ёндже из-за столика, направился в сторону лестницы. Возмущённое «Эй!» в спину он успешно проигнорировал.      Ёндже не оглядывался, пока шёл за уверенно шагающим Джинёном. Он не знал, что в данный момент было в нём сильнее — стыд или желание взбрыкнуть, впервые за долгие годы воспротивиться обстоятельствам, вынуждающим его снова принять правила надоевшей игры. Однако едва они оказались на промозглой, залитой лужами от недавно прошедшего дождя улице, вся смелость испарилась, растаяла паром в промозглом сыром воздухе.      Лишь забравшись в вызванный Джинёном автомобиль, пристегнувшись и получив порцию нравоучений, вся суть которых сводилась к тому, что не следует доверять всем подряд и тем более не следует сближаться с ними, если катализатором служит алкоголь, Ёндже осознал, что дурацкое кольцо так и осталось у него во рту.      Медленно разжав зубы, он подхватил его пальцами и вытащил на свет. Без спецэффектов, вроде дыма и музыки оно казалось ещё обычнее, будто растерявшее всю магию. И когда Ёндже, наконец, разглядел его во всех подробностях, для удобства повернувшись к окну, усмешка застыла на губах слабым выдохом.      Пирсинг оказался обманкой.

***

     Утро понедельника началось удивительно спокойно. Ёндже ждал катастроф, новостей о наводнениях, он ждал, что в них вот-вот врежется метеорит, в конце концов, потому что лично у него внутри творилось что-то похожее, если не хуже. Однако диктор на новостном канале сказал, что их ждёт солнечная погода, пожелал хорошего дня и перешёл к новостям спорта.      Ёндже это показалось возмутительным.      В смысле, он за выходные умудрился пережить целый апокалипсис, переосмыслил себя вдоль и поперёк, не мог сосредоточиться даже во время игры с Коко, которая, будто вторя несправедливому миру, вела себя ровно так же, как и вчера. Как и позавчера. Казалось, один Ёндже испытывал что-то сродни ощущению, когда тебя переезжает самосвал. И огромные колёса за неполные сорок восемь часов почти буквально раскрошили его на мелкие фрагменты себя прежнего.      — То есть ты, — усевшийся на край рабочего стола БэмБэм во все глаза уставился на небольшое колечко, — за один вечер умудрился подцепить в клубе парня, чуть не съел ему лицо, получил пизды от Джинёна и вернулся домой с добычей целым и невредимым? Я ничего не путаю?      Югём, расположившийся рядом, звучно хрюкнул и тут же извинился, когда из-за соседнего стола на него крайне выразительно кашлянули.      В офисе, как ни странно, тоже всё было на своих местах. Никаких тревог, никаких громких событий — обычная рутина, состоящая из телефонных звонков, равномерного гула голосов и справочно-бумажной волокиты. Ёндже чувствовал себя почти несчастным, потому что он до сих пор собирал себя, будто самый сложным в мире паззл. И ничто и никто даже близко не понимали, насколько сложно ему приходилось.      Неужели вселенная была настолько равнодушной к тому, что творилось в её пределах?      Ёндже со стоном зарылся пальцами в волосы.      — Говорил я, что походы в клуб — не моё, — буркнул он, угрюмо поджав губы.      — Шутишь, что ли?! — БэмБэм эмоционально всплеснул руками. Его голос сорвался почти на фальцет, из-за соседнего стола закашляли выразительнее, но так как на БэмБэма сложно было произвести впечатление, извинился снова Югём. — Это круче, чем успех! Я-то приготовился таскать тебя по клубам весь месяц, пока деньги не кончатся, а ты справился за раз! Жаль, конечно, что вместо номера телефона ты спиздил у него украшение, но мы можем…      Поняв, куда именно клонит БэмБэм, Ёндже перебил:      — Нет! Не можем! — Он содрогнулся, когда перед мысленным взором нарисовалось осуждающее лицо Джинёна. — У Джинёна мы спрашивать точно не станем, я уже достаточно перед ним опозорился.      — Не вопрос, — легко согласился БэмБэм, — тогда кинем клич во все королевства, будем искать твоего принца, как в Золушке.      Югём прижал кулак к губам, тщетно пытаясь контролировать сотрясающие его волны смеха.      — Предлагаешь повесить на первом этаже объявление: «Разыскивается человек с вырванным куском губы. Верну твой пирсинг в обмен на сердце.»? И постскриптум: «Прости, чувак, обещаю больше ничего тебе не откусывать».      Лицо БэмБэма резко стало ясным, будто солнышко в непогоду, Ёндже немедленно замахал руками.      — Не вздумайте! — прошипел он, пронзив взглядом сначала одного юмориста, затем — второго. Он прекрасно знал, что за ними не заржавеет, и если по-отдельности их ещё можно было контролировать, вместе они превращались в «Позорище Ent.» и все самые страшные сны становились реальностью.      — Да брось ты, весело же будет! — БэмБэм собрал брови домиком.      — Тебе — да, быть может, но не мне точно. И вообще, — Ёндже обиженно надулся, — как вы могли бросить меня в тот вечер?! Я же чуть не охренел, когда пришёл в себя в компании чувака, которого видел впервые в жизни!      Повисшая после этого озадаченная тишина заставила его напрячься. БэмБэм и Югём слишком красноречиво притихли, прежде чем обменялись странными взглядами.      — Эм, хён, — осторожно начал Югём после настораживающе долгой молчаливой паузы, — так ты… ну, не узнал того парня?      ��ндже нахмурился, почувствовав неприятное шевеление внутри.      Что он ещё упустил, пока настолько увлекательно катился в личный ад?      — А он что, знаменитость какая-то? Типа айдол или, не знаю, актёр какой-нибудь… — Запнувшись, он в шоке округлил глаза. — Божечки, если так, мне ведь и иск впаять могут за кражу! Я пропал!      БэмБэм поспешил вмешаться.      — Нет-нет, он не медийная личность, всё в порядке, успокойся, — подозрительно ласково проговорил он.      Ёндже это не понравилось ещё сильнее. Он сжался весь, подобрался, готовясь грудью встретить любой удар. Даже самый сильный. Даже финансовый.      — Тогда кто? И не делайте такие удивлённые глаза, вы бы не стали ворковать со мной как с младенцем, если бы не знали, кто он!      БэмБэм вздохнул и сделал жест рукой в сторону Югёма, будто передавая слово ему. Тот ответил ему жалобным взглядом, который, перем��стившись на Ёндже, стал ещё жалобнее.      — Ну, как бы… — невнятно забормотал он, явно не зная, с чего начать.      Однако продолжать ему не потребовалось. Из коридора внезапно раздался до ужаса знакомый голос, и в следующее мгновение порог офиса перешагнул Пак Джинён, обсуждающий что-то по телефону.      Внутри Ёндже всё похолодело. Он морально не подготовился смотреть в глаза человеку, который фактически видел его невменяемое состояние. И теперь этот человек сам шёл ему навстречу, игнорируя всё вокруг, будто желал вкатать растоптанный рассудок Ёндже ещё глубже.      БэмБэм и Югём испарились раньше, чем Джинён успел повернуть в их сторону. Ёндже, оставшись в гордом одиночестве, почувствовал себя слишком беззащитным, чтобы с гордо поднятой головой выдержать новый удар по психике. Поэтому когда Джинён, легко лавируя между остальными, почти поравнялся с его столом, он не нашёл ничего умнее, кроме как уткнуться в монитор ноутбука и сделать вид, будто он страшно занят.      Джинён, впрочем, возле него не задержался. Телефонный разговор явно был куда приоритетнее сотрудников с печатью стыда во всё лицо, так что останавливаться и награждать Ёндже очередной порцией нравоучений он не стал. Но когда Ёндже, зажмурившись, выдохнул, расслабился и, откинувшись вспотевшей спиной на спинку кресла, прижал ледяные ладони к горящим щекам, до него вдруг донёсся ещё один голос — менее знакомый, но тем не менее слишком, почти пугающе узнаваемый:      — О, вот где моё кольцо! А я уж думал, что потерял его.      Ёндже застыл. Медленно, боясь расплавиться от прокатившейся по телу волны жара, он открыл глаза, поднял взгляд и тут же врос задом в кожаную обивку. Прямо на него с потрясающе широкой улыбкой смотрел тот самый парень из клуба, одетый теперь не в кожаную куртку, а в классический, тщательно отутюженный костюм с белой рубашкой и галстуком. Ёндже наверняка не обратил бы на него внимания в любой другой ситуации — настолько он не отличался от привычной серой массы сотрудников их фирмы. Однако сейчас всё было совсем не так.      Ёндже попытался сглотнуть. Горло пересохло, будто его вытерли изнутри губкой, язык намертво влип в зубы.      Джинён же называл его имя, правильно? Джебом ведь, так?      Так?!      Во рту резко стало жарко, будто он проорал это в полный голос.      — Ты ведь не против, если я заберу его обратно? — подмигнул тем временем Джебом, то ли не замечая полнейшего ступор своей жертвы, то ли мастерски не обращая на него внимания.      В голове Ёндже огромной бегущей строкой пронеслось обалдевшее «чево?». Он едва держался на границе между неконтролируемой паникой и детским желанием залезть под стол и сделать вид, будто его нет, таращился на «того самого парня из клуба» молчаливо и отчаянно. Ему не хотелось верить в происходящее.      — Но… ты можешь оставить его себе, если нравится, — уже менее уверенно продолжил Джебом, так и не дождавшись ответа.      Ёндже тут же пришёл в себя, будто со стула упал — от поясницы до самого затылка пробежался мороз, конечности разом обрели подвижность, язык, наконец, отклеился от нёба. Сделав над собой колоссальное усилие, он проглотил застрявший в горле крик, замотал головой и выдавил:      — Н-нет, тебе оно… больше идёт.      Глаза Джебома сверкнули, губы снова растянула улыбка. На миг он преобразился, потерял сходство с остальными, став ярким выделяющимся пятном на сером безликом полотне офисной рутины. У Ёндже опасно быстро потеплело внутри, где-то в груди сжался тугой горячий узел.      Затем Джебом хмыкнул, подхватил кольцо, лёгким движением вдел его в губу и, тронув его языком, подмигнул опять.      — Спасибо.      А под ногами Ёндже в ту же секунду разверзся пол. Он тупо уставился куда-то в угол монитора, не позволяя себе оборачиваться, смотреть вслед удаляющемуся Джебому. Лишь когда шаги за спиной стихли, сменившись уже привычным гулом, он вытащил из кармана телефон, открыл групповой чат и, едва попадая трясущимися пальцами по кнопкам, напечатал протяжное «АААА!», после чего пулей выскочил в коридор, зная, что Югём и БэмБэм точно не станут ждать повторного призыва.

***

     Джинён как раз заканчивал разговор с поставщиком, когда в его кабинет вихрем ворвался Джебом. Сделав знак, чтобы тот не начинал словестные излияния, пока в его ухе всё ещё щебетал учтивый голос менеджера, он вежливо попрощался, удостоверился, что на том конце повесили трубку, затем убрал телефон в карман и, наконец, поднял взгляд.      Джебом смотрел на него с напряжённым ожиданием, будто к прыжку готовился, и Джинён прекрасно знал, что и о ком он собирался ему сообщить. Потому что последнее время основной темой их разговора был именно этот человек, и отношения с ним, которых до сегодняшнего дня, по сути, не существовало, беспокоили Джебома так, как не беспокоил в своё время даже диплом.      Вздохнув, Джинён зажмурился, прижал пальцы к переносице и прислонился бедром к столу. Он находил весьма утомительным необходимость служить стоком для целого моря информации, которую выплёскивали на него окружающие. И то ли весна всем по голове настучала, то ли случился массовый выброс феромонов в атмосферу, но чаще всего вся эта информация сводилась к любовным делам — одной из самых нелюбимы Джинёном тем.      Однако Джебом пришёл сюда не ради того, чтобы посочувствовать, поэтому Джинён мысленно вознёс мольбу небесам, чтобы те послали ему терпения, а Джебома просто послали, открыл глаза и с ехидным пафосом произнёс:      — Итак, Ёндже.      На лице Джебома засияла улыбка.      Два месяца, восемнадцать дней и шесть часов — почти с той же минуты, как Джебом устроился в их офис и впервые явился на ознакомительный инструктаж, мир перевернулся. И когда Джексон — самая заводная батарейка их этажа буквально волоком протащил его по всем столам, представляя каждому сотруднику индивидуально, всё и случилось.      Джебом говорил, что это было похоже на солнечный удар, и Джинён почти не осуждал его за сравнение. Потому что каждая встреча с Ёндже во многом солнечный удар и напоминала — от его улыбки распускались все цветы на подоконниках, а добродушие и теплота затмевали всё и вся. И пусть он был довольно робким, пугливым и осторожным, впечатления после разговоров с ним всё равно оставались сильными. Во многом благодаря цепкому уму и умению хохотать над любыми шутками так, что слышно было на всех этажах.      Однако при всех своих многочисленных плюсах Ёндже обладал одним жирным, фантастически неприятным минусом — совершенно говённой памятью на лица. И все эти два месяца как бы Джебом ни старался, как бы ни изворачивался, чтобы обратить на себя внимание, Ёндже реагировал до боли одинаково: улыбался рассеянно, будто впервые его видел, и вежливо извинялся, прежде чем уйти по своим делам. Джинёну порой даже интересно становилось, насколько хватит терпения Джебома, прежде чем он махнёт рукой и сменит объект навязчивой влюблённости. Но пока это был настоящий рекорд с его стороны. Ещё ни с кем Джебом не тратил столько времени и сил.      — Сработало, Джинённи, — выдохнул Джебом, плюхнувшись в кресло рядом со столом так, будто из него вытащили все кости разом.      Джинён почувствовал, как уголки губ невольно приподнялись. Он знал Джебома со старшей школы, они прошли вместе огонь, воду и государственные экзамены, поэтому как никто понимал, что именно значил для друга намечающийся прогресс в настолько напряжённой борьбе. Оставалось надеяться, что «награда» его впоследствии не разочарует.      Хотя, подумал Джинён, пытаясь контролировать выражение лица, чтобы не позволить затопившему его умилению прорваться наружу, если судить по пятнице, у Джебома разве что кисель из ушей не тёк от счастья. Наверное, во всех этих плясках с «любовью» всё-таки было что-то настоящее.      — Что думаешь делать? — спросил он, присев на край стола.      Джебом в ответ молчал целую вечность. Он всё также глуповато улыбался, таращился в потолок, будто тот ему очередную любовную дораму транслировал, и, казалось, вообще не присутствовал в этой реальности. Но когда Джинён почти решил, что кофе ему важнее каких бы то ни было подробностей, Джебом, наконец, отмер.      — Постараюсь сблизиться, наверное. В смысле, в пятницу, конечно, всё было хорошо, но я что-то сомневаюсь, что Ёндже вот так запросто преодолеет мысль, что мы с ним уже миновали некоторые ступени общения.      Джинёну стало смешно. Во всём, что касалось отношений, у Джебома было два состояния: «нелепая картошка» и, когда в ход шёл алкоголь, «неукротимая картошка». И если последнее случалось не так уж часто, потому что напиваться и Джинён, и Джебом предпочитали в строго определённом кругу лиц, первое частенько становилось проблемой.      Впрочем, в этот раз Джинёна тешила надежда, что Джебом обойдётся без излюбленных методов пикапа, которые вышли из моды ещё во времена их дедов. Хотя надежда эта была крайне слабой — стоило Джебому хоть немного разволноваться, у него наступал воистину непроходимый тупизм. Именно это, по мнению Джинёна, было одной из основных причин фатальных неудач Джебома во всём, что ка��алось Ёндже.      — Тогда, ну, удачи тебе, что ли? — Джинён пожал плечами, даже не пытаясь изобразить энтузиазм.      Джебома такая скупая поддержка, однако, ничуть не смутила. Он тоже выучил Джинёна вдоль и поперёк за годы службы и прекрасно понимал, что тот реагировал подобным образом отнюдь не из вредности или ревности, или любого другого надуманного повода. Они дружили слишком давно, чтобы цепляться за такие мелочи.      Хотя это никак не умаляло факта, что Джинён вполне искренне радовался за Джебома. Даже если откровенно сомневался в его успехе.      — Спасибо, Джинённи, я буду стараться.      — Только давай кое о чём условимся сразу, — нахмурился Джинён, резко вспомнив одну немаловажную деталь любой дружбы. — Я не желаю ничего — подчёркиваю, ничего! — знать о вашей сексуальной жизни. Можешь хоть лопнуть от желания рассказать мне подробности, но за малейший намёк в эту сторону я буду жестоко мстить. Я понятно изъясняюсь?      Джебом, хрюкнув, расхохотался.      — Понятно, — кивнул он и, поднявшись с кресла, протянул руку.      Однако пожать её Джинён уже не успел, потому что робкий стук разом вернул его в жестокую реальность. Как бы он ни хотел для Джебома лучшего, как бы ни переживал за его личную жизнь, они всё ещё были на работе, и всё отвлекающее от неё следовало отложить на вечер.      — Войдите.      Дверь немедленно открылась.      — Доброе утро и извините за вторжение, тут документы кое-какие пришли, сказали, что принести нужно вам на рассмотрение и подписание, желательно сделать это за сегодня, потому что поставщики ждут ответа и уже весь телефон мне оборвали, извините ещё раз, — забубнил кто-то, не успев толком перешагнуть порог.      Джинён нахмурился, почти физически ощутив приближающийся к жопе факел, потому что эти поставщики и его уже откровенно заебали. Однако когда в проёме, наконец, показалась голова менеджера, вся рабочая атмосфера стремительно полетела в пизду. Джинёну так сильно захотелось заржать, что уберегло его от неминуемого развенчания как сурового начальника только чудо.      — Ой.      Он не разобрал, кто именно это произнёс — слишком увлёкся истошными попытками удержать лицо на месте. Но это тихое оторопелое «ой» показалось ему очаровательным.      — Доброе утро, Ёндже-я, — более-менее взяв себя в руки, отозвался Джинён и легко соскользнул со столешницы.      Ёндже этого, казалось, даже не заметил — всё его внимание было приковано к застывшему посреди кабинета Джебому. Который, к слову, тоже выглядел слегка выбитым из колеи, если не сказать сильнее. Наверное, он никак не ждал, что планы по стремительному сближению придётся воплощать настолько скоро. Но ничего, ему полезно. Им обоим полезно.      Выдохнув всем телом, Джинён шагнул к Ёндже.      — Думаю, представляться нет никакой нужды, Джексон вас и так наверняка познакомил. Но для галочки давайте повторим: это Им Джебом, мой заместитель и исполняющий обязанности в моё отсутствие. А это, — он с самым издевательским видом приобнял Ёндже за плечи, не сводя взгляда с вытянувшегося лица Джебома, — Чхве Ёндже, один из лучших наших менеджеров, метит на повышение, кстати, и всё такое.      — Приятно познакомиться, — нестройным хором повисло в воздухе.      Джинён пожалел, что у него не было при себе бутафорских слёз.      — Ну и раз уж я собираюсь ближайшие полчаса отсутствовать, — продолжил он, наслаждаясь расползающейся по воздуху неловкостью, — всё вот это, — он указал на зажатый в руках Ёндже конверт, — отдай на рассмотрение ему, — палец переместился на Джебома. — Надеюсь, к моему возвращению работы останется на один взмах ручкой, а я, с вашего позволения, удалюсь.      Ответом ему послужило гробовое молчание. Выждав для проформы пару мгновений, Джинён легонько подтолкнул Ёндже в спину, чтобы тот сделал первый шаг навстречу оцепеневшему Джебому, затем послал тому самую ехидную из всех своих улыбок и выскочил за дверь раньше, чем началось извержение вулкана. Ведь Джебом вообще-то не был его замом и едва ли разбирался в документах, которые требовалось прошерстить.      Хотя для Джинёна это был уже малоебущий фактор. Он шёл к лифту лёгкой походкой, мурлыча под нос мотив вышедшей не так давно песни группы MAMAMOO, и чувствовал себя почти отмщённым — как за настоящие, так и за будущие грехи.

[za-bei]

«Слово о палке Игоря»

(прислали по майлу без указания автора) Непростое это дело – принимать экзамен. Особенно – у девушек. Заходит, цыпа. Уже в третий раз видимся. В первый раз она спутала Гомера с Гегелем, во второй — До�� Кихота с Дон Жуаном. Да ещё для догону назвала всё это Дом Периньоном. Это шампанское такое.Вот пришла опять. В последний раз. Дальше — отчисление. Сидит. Даже не знаю, как её и назвать. «Девушка-ночь»? «Девушка-осень»? Нет, не то. Тут другое. Что-то вроде «Девушка-раннее утро после напряженных б…к». Или «Девушка-перманентный бодун». Прошу, конечно, прощения. Но девушке явно плохо. Причем от всего сразу.Сидит. В полной экипировке. Декольте до пупка. Верх юбки-мини там, где в наши времена, помню, она заканчивалась. Где, так сказать, «содержимое» – загадка. Дальше – долгие, задумчивые ноги, уходящие вдаль, как два автобана. Левый автобан – на правом. Глаза непроспавшейся лани. Дух чуть увядшей сирени, настоенной на спирту. — Что, — говорю, — не выспались? — Нет, не выспалась, — отвечает лань чуть надтреснувшим, но пока ещё мелодичным баритоном. — Учили, небось, всю ночь? — Ага, м… Учила, — улыбается. Что-то, видно, приятное вспомнила. Из выученного.У неё после некоторых слов – характерное подмыкивание. «Я, м…» «Пошёл ты, м…» И т.п. Как у сантехников. — Ну, хорошо, раз учили. Что у вас тут в билете?Глядит в билет, как в результат теста на беременность: — СтЕндаль, м… Жизнь и творчество. — СтендАль. Он всё-таки француз. А вы во французской группе учитесь. Французский три года учите. Ударение во французском всегда на последнем слоге. — Я в курсАх. — Это хорошо. Что «в курсАх». Читали? — Что? — То самое. О чем вы «в курсах»… — СтендалЯ-то? — СтендАля. — Вы же, типа, сами сказали: ударение по ходу на последнем слоге, – обиделась девушка.Я немного, честно говоря, тоже: — Ну так что ж теперь: « в ПарижЕ» говорить? Жмет лань своими нагими плечами. Качает автобаном в шпильке. Перекладывает гордо правый автобан на левый. Дескать: мне – лично по барабану. Так сказать, монопенисуально. — Ну, читали? — Читала, м… — Что читали… «м»? Сильно подумав и с нотой неуверенности: — СтендАля. — А что именно-то?Молчит. Потеребив пирсинг в районе левого паха: — Забыла я. Прям всё из башки, блин, вылетело. Волнуюсь я очень. — А вы не волнуйтесь и не ругайтесь, пожалуйста. Роман у него есть такой… Ну, вспоминайте, вспоминайте… «Красное…» И … И… С надеждой: — И белое?! — Нет, не белое. И не портвейн с текилой. Этот роман, девушка, не про выпивку. Он немного про другое.С неожиданной ненавистью: — Тьфу ты, блин! А про что ж? пишут, м… пишут… А я сдавай. Извините… Про что же он может быть-то, м?.. — Это я вас хочу спросить, про что роман. И насчет блинов и «тьфу» вы это… полегче. — Сори. Это я с недосыпу. «Ага, — думаю, — и с пере…бу в лошадиных порциях».Вздыхает лань. Смотрит в окно. — Ну так, вспомнили, про что «Красное и черное»? — Про любовь, что ль?.. (С лёгким недоверием). — Ну… в общем… и про неё тоже.С жаром: — Вот видите! Читала я. Только по ходу забыла. Волнуюсь я. Помню, что он её там хочет как бы того, а она, м…, короче ему не это… по типу того что-то. — Хорошо вы пересказали роман. Сочно. Он «её типа как бы того, а она ему не это». — А х*ли, всё по реалу! – вдруг вырвалось у девушки. – Как в жизни! А то развели тут… гламур на трёх вокзалах… Сори! Это я от усталости. — Ладно, — говорю. – Раз вы настолько устали, что на мат перешли… Давайте так: вы вообще что-нибудь из литературы читали? Не обязательно французской, не обязательно Стендаля. Вообще, может быть у вас есть какие-нибудь любимые авторы, книги… Можно японские, можно монгольские… Чтоб мне вам зачет хоть на третий раз поставить. И чтоб вас не отчислили. Ну, хоть что-нибудь вы знаете? На тройку с пятью минусами. Лань заволновалась. — Я люблю этого… как его… на «шэ» — На «ша»? — Ага. Прям обожаю. Как же его, блин?.. — Шиллер? — Да нет. (С раздражением). — Шекспир? — Нет, Шекспир – это про негра-киллера… — Про негра-киллера? Шекспир? Хм… — Ну… Он ещё свою Машку порешил. Зовут её как-то длинно, типа «дезодоранта»… — А! В смысле – «Отелло»… Дезде… — Ну… А этот другой, длинный. На «шэ». И на «Крюггера» похож. — На «ша» и на «Крюггера» похож… Хм… Он кто, немец, англичанин?.. — А х… Пардон. Не помню… О! Вспомнила, м… Шопенгауэр! Респективно пишет… Не хуже Мураками. Шопенгауэра я уважаю. — И что ж вы любите у Шопенгауэра? — Да не помню я. Помню, что я его люблю. А за что люблю – не помню. — Это бывает. Причем довольно часто. То есть почти всегда. Ну а он вообще что писал-то? Пьесы, стихи, романы?.. Прочтите, пожалуйста, до самого концаПосле долгой задумчивости: — Он что-то типа вальсов писал. — Вальсов? Может вы его с Шопеном спутали? Хотя и Шопен насчет вальсов тоже не совсем… Ну да ладно… — Тьфу ты, б…!.. Что ж мне сегодня так не везет-то!.. Как колобку на киче, м… — Девушка, вы меня уже сегодня раз десять уматерили. Вы что, без мата совсем не можете? — Могу. Только у меня срывается. От недосыпу. А так я готовилась. Книжки разные читала… По реалу читала, честно… Не верите?Я вздохнул. Взял зачетку. Полистал. Ещё раз вздохнул. И поставил зачет. Говорю: «Следующий». — Спасибо, — говорит. – Спасибо вам огромное, м… — Не за что, ё… И ушла. За дверью слышу: — Ну как?!.. — Зачет, м…Коллективный девичий визг радости. Потом громкий баритон: — Он мне: «Говори, сука, про СтендалЯ». Ну я ему и давай вправлять клоуна… Тыр-пыр… Х…ё-мыё, бараньи яйца… А он мне: «Ты вообще-то чего-нибудь знаешь, типа, килька мокрозадая?..» Коллективное «гы-гы-гы!» — Я говорю: читала… А как же! Не дурнее хубыбубы, м… Только, типа, не помню нихрена. От недосыпу. Он лыбится, как пидор на вазелин… По типу: знаем мы ваши недосыпы, точилки ракообразные… «Гы-гы-гы!..» — Хрен, говорит, с тобой. Живи, кабанчик. Иди, говорит, отсюда и больше не матерись. И зачет поставил. Теперь не отчислят. Если бы, м…, не поставил – всё, кирдык хомячку… Ладно, пойду харю мять. Устала, как талиб на лесоповале… А ты иди, Светок. Не бойся. Он сегодня добрый. Он сто пудов зачет поставит.И я поставил. Хотя «Светок» и сказала, что великое произведение древнерусской литературы называется «Слово о палке Игоря». Ну, прорвалось подсознание… У всех бывает. От недосыпу-то. Поставил я ей зачёт. Куда ж деваться. Я ведь добрый. Господи, прости мою душу грешную! (с) Michael Sidorski

[wospel]

Ситуация 2 👯‍♀️

Сложно назвать это одной ситуацией - в этот пост я хочу уместить воспоминания о нашей командировке по Прибалтике.

Мы переезжали из города в город на автобусе, день переезда всегда был выходным (в одном городе жили от одного до трёх дней). Если вкратце описать обстановку - все не просыхали. Первый город прошёл спокойно, по приезду во второй, Д. написал мне с предложением прогулки в компании. Я отказалась, но, по стечению обстоятельств, мы всё равно оказались в обществе друг друга. Все гуляли, пили и веселились. Ближе к вечеру мы с подругами начали играть в Jelly Belly (кому-то попадался хороший вкус, а кому-то, к примеру, тухлая рыба). Запивали всё дело, естественно, сладким вином. В общем, с этой игрой мы и завалились в номер наших ребят. 5 девушек на троих парней. Ещё немного поиграли, вино закончилось, а поиски нового спиртного успехом не обвенчались. Решили играть в бутылочку. Хорошо помню, как долго разгонялась наша игра и Д. начал акцентировать на мне, а-ля ничего не получается, потому что я грущу. Конечно, меня это позабавило, и правила были изменены (по моей инициативе) - нужно было чередовать поцелуй с раздеванием. Разделись все до нижнего белья, продолжали целоваться. Самое приятное было получать шлепки по заду от Д., когда приходилось перегибаться через весь стол к кому-нибудь другому. На самом деле, без алкоголя все быстро подутихли, и какого-либо развития далее предвидеться не могло. Последней каплей стало то, когда в номер зашёл неприятный мне парень, и я просто встала, оделась и ушла. Все девушки негласно последовали за мной. После этого «школьного» вечера мы некоторое время не общались.

В следующих городах мы пили и гуляли только своей женской компанией, пока, в конце концов, не добрались до последнего города нашего тура. В связи с окончанием поездки и множеством премьер, в номере одного из работников должна была устраиваться «простава» для всего коллектива. Закупившись необходимым, мы пригласили всех в номер одной из наших девочек. Однако вскоре перебрались в президентский люкс (он достался одному коллеге по случайности). В такой номер пришли практически все, чтобы, как минимум, посмотреть на эти шикарные апартаменты. Скажу сразу - напилась я до состояния беспамятства. Такое бывает крайне редко, и это был один из трёх-четырёх случаев за всю жизнь. Уже потом девушки помогали мне сложить хронологию событий, что и как я делала, но некоторые эпизоды я запомнила сама.

Вечер начинался хорошо - все смотрели номер, немного выпивали, поздравляли друг друга с окончанием поездки. Я подарила бутылку виски своему коллеге в качестве извинений за свою глупость, на что он час рассказывал мне о своей карьере и как пришёл на эту работу 10 лет назад. Свою миссию я выполнила и, видимо, именно из-за этого отпустила себя в забытьё. Разумеется, в какой-то момент все напились, и начался шлак в виде целований и обниманий на каждом углу. Я не осталась в стороне. Хорошо помню эпизод, как разговаривала с Д. и одним нашим высокопоставленным «старичком». Я рассказывала про свой пирсинг на языке (Д. ещё удивился этому, потому как не замечал его раньше, а я провокационно возмущалась, что «уж кто-кто, а ты не мог его не заметить»), как я сделала его ради интересного минета, а «старичок» говорил, что всегда хотел попробовать целоваться с девушкой с пирсингом. Стоит ли говорить, что это не заставило себя ждать? Следующий яркий кадр из воспоминаний - я стою спиной к «старичку», он поднимает мою кофту, лапает во всех доступных местах, а Д. стоит напротив и попивает из стакана. То есть есть некоторое интересное совпадение с ,,первой ситуацией’’. И вот я вся такая «беспомощная» смотрю на Д. и обними губами говорю ему «помоги, помоги мне». Продолжение этого эпизода я не помню. С рассказов подруг - оставшийся вечер я мешала свою выпивку как могла, училась танцевать, много ходила по компаниям и разговаривала, убиралась, а ещё иногда общалась с Д. В конце концов небольшой компанией мы собрались в клуб, я пошла к себе в номер, чтобы переодеться. В этой кондиции упала на пол, вместо кровати, подскочила и легла-таки спать. Все эти события я могу сейчас описать исключительно с рассказов моей соседки по номеру, которая также потом выгоняла из комнаты наших ребят, пытавшихся забрать меня в клуб. Бурная выдалась командировка. А сразу по приезду домой меня ждал девичник...

[anecdotesinfo]

Авария на площади. Машина разбита вдребезги, из нее с трудом извлекают троих молодых людей, пьяных в доску. – Кто вел машину? – спрашивает полицейский. – Никто, – отвечает один из пострадавших, – мы все сидели на заднем сиденье. * * * У армянского радио спросили: – Что лучше: теща или пиво? – Хорошо и то, и другое. На столе и в холодном виде. * * * Мужик в доску пьяный подходит к менту и…