#Зал Иоанна Крестителя

[theodoreangelos]

Detail of the ceiling fresco in the Hall of John the Baptist at the main building of the Austrian Academy of Sciences The Hall of John the Baptist was decorated around 1766/1767 with a ceiling fresco by Franz Anton Maulbertsch showing the baptism of Christ. Detail des Deckenfreskos im Johannessaal des Hauptgebäudes der Österreichischen Akademie der Wissenschaften Der Johannessaal wurde um 1766/1767 mit einem Deckenfresko von Franz Anton Maulbertsch ausgestattet, das die Taufe Christi zeigt. Деталь потолочной фрески в зале Иоанна Крестителя (Йоханнес-зал) в главном здании Австрийской академии наук. Зал Иоанна Крестителя был украшен около 1766/1767 года потолочной фреской работы Франца Антона Маульберча, изображающей крещение Христа. Détail de la fresque du plafond de la salle Jean-Baptiste dans le bâtiment principal de l'Académie autrichienne des sciences La salle de Jean-Baptiste a été décorée vers 1766/1767 avec une fresque de plafond de Franz Anton Maulbertsch représentant le baptême du Christ. Austrian Academy of Sciences, Dr. Ignaz Seipel-Platz 2, 1010 Vienna, Austria

[innis9]

Послание

«Сицилия на горизонте, господин»,у мальчишки на удивление ��исклявый голос , он продрог и похоже боится своего мрачного пассажира.

Октябрь 1608 года от Рождества Христова выдался на Средиземном море холодным, ветреным и угрюмым. Пассажир встряхнул курчавой головой, которую прикрывал глубокий капюшон, злобно блеснули глубоко посаженные карие глаза. «Причалишь , минуя таможенников, получишь сполна свои монеты, иначе – тумаки», маленький лодочник даже не сомневался, что человек, склонившийся близко к коленям и тщательно скрывающий лицо, умеет держать слово. Парус громыхал на ветру, мальчишка засуетился на корме, готовя весла.

Мысли синьора да Караваджо были темнее октябрьского неба у него над головой, ему пришлось покинуть уютную теплую Мальту, и не просто покинуть, бежать, выбираясь из каменного мешка, подкупая стражников. Благо, монеты, полученные от Марио Миннити, позволяли купить не только стражников, но и построить еще один каменный мешок, если в этом будет необходимость. А ведь как все хорошо начиналось!

Мальтийские рыцари выглядели такими приветливыми, они даже готовы были закрыть глаза на недворянское происхождение сеньора Караваджо: «не беда что его отец архитектор, дон Меризи был уважаемым гражданином Милана, а у его жены – донны Лючии можно даже найти дворянские корни, если хорошенько поискать!» К тому же, дон Караваджо тонко и незаметно нашел подход к магистру Виньякуру, человеку сколь тщеславному, столь и глуповатому. Его скрипучий голос становился нежным и ласковым, когда он рассказывал магистру о том, как он применяет свой исключительный метод, «кьяроскуро», чтобы лучше передать игру света и тени на картине «Усекновение головы Иоанна Крестителя». Картина была личным заказом сеньора Виньякура и должна будет украшать главный зал магистратуры мальтийских рыцарей.

Расчувствовавшийся и польщенный магистр, в июле 1608 года, в Ла Валетте, принял сеньора Караваджо в рыцари Мальтийского ордена , и даже разрешил ему подписать картину как «fra» - брат.

Лето было жарким и безоблачным, но надо признать, и дон Караваджо ухмыльнулся под своим капюшоном, жарко было и в домах мальтийских кумушек, и во дворах, где собирались мелкие дворянчики, чтобы посудачить о политике, поиграть в мяч. Характером природа наделила его вспыльчивым, за словом в карман он тоже не лез, и ссоры становились все более частыми спутниками его прогулок по Ла Валетте.

Надо было вовремя почувствовать опасность, собраться, как зверь перед прыжком и уплыть в Мессину, где можно было спокойно закончить «Погребение святой Лючии», она здесь с ним, но каким же долгим кажется путь! Что этот мальчишка медлит! Уже видны буруны на прибрежных скалах, скорее туда, где есть кров и еда, где люди не знают, за что его можно ненавидеть.

И где он сможет спокойно закончить картину, посвященную памяти его любимой матери, но самое главное – он спас и вывез из Ла Валетты «Поцелуй Иуды». Каждый штрих этой картины был памятен для Караваджо, он, рисуя всегда без набросков, настолько замучил натурщиков, что двое из них бежали, даже не дождавшись вознаграждения, пришлось искать других.

На заднем плане картины сплошная тьма, тенебросо, как и в жизни самого Караваджо. Лишь тусклый свет выхватывает отдельные фигуры и их фрагменты: друзья, враги, просто прохожие, сложно понять, еще сложнее принять предательство. Фигуры на картине словно спаянны, они скованны и динамичны одновременно, рвется из горла крик, как у самого Караваджо, который рычит, выпрыгивая в ледяную воду из узкой фелюги,  ощущая всю свою уязвимость и бренность своего тела. Ну ничего, зато пока удалось увернуться от поцелуя своего Иуды и жизнь еще засверкает яркими красками!

 https://drive.google.com/file/d/13sHnh9_nhrbLidXxZJgI3BS7wkrPrpUD/view?usp=sharing