vitaliyshahov

[vitaliyshahov]

Чужие боги взрослых "детей"

У малых детей есть во��ображаемые друзья.

У взрослых "детей" тоже. Только они немного скрыты, подпитываются маркетологами, политиками и т.д. Доходит до того, что взрослому ребёнку становится стыдно за своих близких перед своим воображаемым другом. И тут начинаются стрессы, внутренние конфликты, разрывы связей, разводы. Не стоить кормить чужих богов. Они съедят ваше окружение, которое вам доверяет, а потом и вас.

[vitaliyshahov]

Всем доброго мирного утра!

[vitaliyshahov]

Совет из урока 20.11.2024

Человек не сможет развиваться, продвинуться больше чем группа. Проблема, что мы не развиваемся латерально.

Начал изучать тему латерального мышления.

Условие номер один такого мышления:

слушать и слышать друг друга

[vitaliyshahov]

Рассказ товарища

Ваша Марта Шольц

Автор: Евгений Винников

Предисловие

Очень трудно говорить о том, что происходит сегодня в Израиле. Но все-таки!

Моя жена Вика работает в операционной. Приходится видеть всякое.

– После 7-го октября люди вдруг вздрогнули, – говорит она. – Вздрогнули и как-то по-другому взглянули друг на друга.

– Что значит «по-другому»? – спрашиваю.

– Это можно назвать двумя словами: трепетно, бережно.

– То есть?

– Смотрят друг на друга, как бы говоря: «Лишь бы с тобой все было хорошо, лишь бы с тобой ничего не случилось».

Знаешь, я хотела бы тебе рассказать о взгляде на происходящее с точки зрения совершенно постороннего человека. С точки зрения фрау Шольц.

– Кого? – не понял я.

– Марты Шольц, я познакомилась с ней в операционной. Ее мужа готовили к одной из самых сложных операций на сердце.

Надо отметить, что моя Вика самый добрый человек в мире. Но так получилось, что ей подсознательно не просто слышать немецкую речь. Сказались рассказы бабушек и дедушек о войне.

В общем, по порядку. Марта Шольц добрая, тихая женщина преклонного возраста из Баварии. Она и ее муж Генрих – добропорядочные, почтенные бюргеры. Живут в провинциальном городке. Возле их дома палисадник с розами.

– У моего мужа золотое сердце, – говорила Марта, – он переживает за всех на свете.

Между жизнью и смертью

К сожалению, это золотое сердце дало сбой во время отпуска Шольцев, где они отдыхали на пляжах Египта. И случилось это 07.10.23.

– Марта не могла видеть страдания своего мужа, – рассказывала мне Вика. – Не могла видеть, как он сражается за каждый вздох, за каждый глоток долгожданного аппаратного кислорода.

Она гладила его по голове и с тихой мольбой вглядывалась в глаза египетских врачей.

Египтяне только разводили руками.

 – Коронарная закупорка! Такую операцию у нас не делают. Вас может спасти только Израиль.

– Израиль?!! – Марта тут же вспомнила свою недавнюю поездку в Иерусалим. Вспомнила солнце, кипящие демонстрации протестов, кричащие и спорящие друг с другом люди. Там она ни дня не обходилась без таблеток.

– Но там сегодня на границе с Газой ужас! – ахнула Марта, вспомнив о новостях из Израиля. – И там стреляют!

– У вас очень мало времени, а точнее его совсем нет. Сердце может остановиться в любую минуту. Наш амбуланс доставит вас в Эйлат, там относительно спокойно.

Трудно себе даже вообразить, что пережила в тот момент бедная Марта. В ее маленьком, сонном городке даже кража велосипеда уже являла собой неслыханное событие. А тут война!…. Но ведь речь идет о ее дорогом Генрихе!

На следующий день, на границе с Израилем, в Эйлате, Шольцев уже ожидал израильский амбуланс. Он же и доставил их на всех скоростях в больницу Эйлата «Йосефталь».

 – Лишь бы успеть, твердила сама себе Марта. – Лишь бы успеть!

– В нашей больнице нет подходящего оборудования! – Прозвучал вердикт врачей «Йосэфталь».

– Как? – Марта схватилась за грудь.

– Вам необходимо ехать в Иерусалим. Ближайшая больница только в Беер-Шеве, но она переполнена. Последовала пауза.

– Там раненые, – тихо произнес дежурный врач и как-то слишком быстро отвернулся. В какой-то момент Марте показалось, что всё происходящее – сон. Что этого просто не может быть! Просто потому, что не может быть и все! Но сон не кончался.

Израильский амбуланс, завывая, летел в Иерусалим через пустыню Негев. И вдруг пространство взорвалось жутким ревом: сирена оповещала о ракетах из Газы.

– Госпожа Шольц, вам необходимо срочно выйти из машины, – кричал ей водитель.

 – Вам необходимо отбежать на обочину и лечь лицом в землю, у нас есть всего полминуты.

Не могло быть и речи о том, чтобы несчастного Генриха отсоединять от аппаратуры и вытаскивать на обочину, – это Марта прекрасно понимала.

– Я останусь здесь, – еле слышно, тихо, но уверенно произнесла фрау Марта, и с��ова положила свою ладонь на лоб мужа.

Железный купол взорвал надвигающуюся смерть где-то совсем рядом, машину качнуло.

– Что происходит, Марта? – Шольц на какое-то мгновение пришел в сознание.

– Все хорошо, дорогой, я с тобой, все хорошо, здесь просто неровная дорога, – говорила Марта, гладя мужа по голове.

– Лишь бы успеть, – снова и снова твердила она сама себе. – Лишь бы успеть!

Наконец-то Иерусалим, наконец-то «Адасса». Неужели успели? Водитель прибавил скорость на серпантине.

«Я увидела их уже в операционной», – рассказывала мне Вика. – «Бедная женщина: на ней лица не было, она все время держала мужа за руку». Вика на секунду остановилась, посмотрела на меня.

– И что?

– Когда Шольца ввезли в операционную, опять сработала сирена. А через минуту грохнул железный купол. Марта никуда не уходила, никуда не пряталась, только по-прежнему крепко сжимала руку мужа и гладила его по голове. Представляешь? Вика замолчала.

– А дальше?

– А дальше, – Вика опустила голову вниз, – Марта говорила с мужем на немецком. Понимаешь?

– Догадываюсь, как тебя коробило. Ну, и?

– Формально, я хотела как-то разрядить обстановку, пошутить, но, видимо, как-то выдала свое отношение к немецкому. Получилось, как насмешка: «Ну, Фрау Шольц, – нарочито бодро спросила я, – ду ю ком бэк ту Исраэль эгэйн?». Вика снова замолчала.

– И что? Что дальше?

– Дальше она посмотрела на меня, внимательно так посмотрела, хотела было улыбнуться… и вдруг, ее губы дрогнули. – Вика глубоко вздохнула и выдохнула.

 – И?

– И она разрыдалась. Понимаешь? Рыдала в голос, как ребенок, прямо у меня на груди. Из-за меня, из-за моей неудачной шутки! Понимаешь?

– И?

– И мы ее успокаивали, как могли: давали успокоительные, гладили, как маленькую, говорили, что все будет хорошо, что скоро все закончится, и они вернутся обратно к себе домой в Германию.

– А потом?

Вернуться к корням

– Потом была операция: очень успешная операция. Я чувствовала себя виноватой за глупую шутку и поэтому все это время, каждый день навещала их в палате. Марта расспрашивала меня о евреях, об истории Израиля, о Торе. Обо всем об этом я приносила ей книги на немецком из больничной библиотеки. Как-то раз она остановила меня прямо на выходе.

– Фрау Вика, позвольте, только одну минуту, скажите, а это правда?

– Что?

– Я тут прочла, что возле горы Синай весь Израиль, все вы, стояли, как один человек с одним сердцем?

 – Вполне возможно, – отшутилась я, – но, честно говоря, я не помню. «Вот чудачка», – подумалось мне тогда.

Через неделю их выписали. Знаешь, на прощанье она подошла ко мне. Вдруг Вика неожиданно прижала руку к глазам и заговорила скороговоркой:

– Она подошла и обняла меня, понимаешь? И сказала: «Фрау Вика, вы не представляете, у меня ощущение, что, уезжая, я словно, бросаю вас в беде, как будто бегу с поля боя. Не могу объяснить…».

Вика вытерла рукавом глаза, замолчала.

– Извини, Вик, ну, все-таки, что дальше?

 – Дальше они улетели к себе в Баварию. А через два дня Марта написала, что ищет переводчи��а на русский и потом прислала вот это. – Вика показала телефон. – Я теперь перечитываю его каждый день. Смотри.

Я открыл сообщение: «Фрау Вика, я часто вспоминаю ваши глаза. Я видела ваших людей: женщин, стариков и подростков во время войны. Каждый готов был отдать все: помогать, сортировать, собирать вещи, нужные бойцам, и тем, кто сейчас остался без крова. Но самое главное, фрау Вика, я открыла для себя совершенно другой Израиль, других людей. Просто немыслимо, что еще недавно они строили баррикады и нападали друг на друга! Нет, я заметила, как вы все сейчас смотрите друг другу в глаза. Увидела эту немую тревогу: «Только бы у тебя все было хорошо, только бы с тобой ничего не случилось». Такое отношение притягивает как магнит, размягчает сердце, рождает сопричастность. Так чувствовать свою общность народ должен не только во время войны, фрау Вика, это должно быть постоянное состояние: все время, в каждый момент, в каждую минуту».

Я на секунду оглянулся – Вика плакала.

«Я до сих пор слышу слова египетских врачей», – читаю я дальше. – «Вас может спасти только Израиль». Я очень боюсь высокопарных слов, фрау Вика, очень! Но убеждена вопреки многим мировым СМИ: даже те, кто против вас, постоянно наблюдают за вами! Они ждут от вас превращения в этого «одного человека с единым сердцем», как тогда у горы Синай. Ждут этого необъяснимого чуда единства и сплочения, ждут еще с библейских времен, со времен Ветхого завета.

Пожалуйста, сотворите же это чудо. И сберегите. Создайте этот пример для всего человечества. В этом сегодня так нуждается весь мир. Именно в этом ваш истинный железный купол, дорогая Вика. Ваш талисман. – На экран вдруг упала Викина слеза. – Крепко об��имаю вас, ваша Марта Шольц. Да хранит вас Бог».

[vitaliyshahov]

немного о себе

Если сам человек не обладает силой желания и устремления к духовному, но находится среди людей, стремящихся к духовному, и эти люди приятны ему, то он получает от них силу преодоления (эгоизма) и проникается их желаниями, стремлениями и идеалами. [Бааль Сулам. Шамати, 99. "Грешник или праведник – не сказано"]

[vitaliyshahov]

мой старый рассказ

Возьму твою боль

Автор: Виталий Шахов

Меня зовут Артак, я пилот. Работаю по контракту в одной из восточно-африканских стран – доставляю медикаменты и продовольствие в места бедствия и голода. Я выбрал эту работу еще в детстве.

У меня в Армении, в школе города Эчмиадзин была любимая учительница – Любовь Федоровна, преподаватель истории. Когда появлялся свободный урок, все мальчишки моего 8-го «Б» класса бежали к учителю физкультуры за мячом и занимали футбольное поле. Но иногда, в непогоду, Любовь Федоровна приглашала нас на свободный урок в свой класс истории, и мы знали, что узнаем и переживем что-то такое, что запомнится на всю жизнь.  

В то декабрьское утро Любовь Федоровна рассказывала нам о редком явлении, которое произошло в мире в 19 веке. Его назвали «годом без лета». В 1815 году на одном из индонезийских островов взорвался вулкан Тамбора с силой мощностью 800 000 килотонн в тротиловом эквиваленте, что примерно в 40 000 раз мощнее атомной бомбы, сброшенной американцами на японский город Хиросима. 

Выбросы пепла затмили небо и так понизили температуру воздуха, что вызвали эффект вулканической зимы. Почти каждый месяц после извержения уже в другом месте планеты – в Европе – даже летом выпадал снег с градом.

Внезапное похолодание не позволило вырастить и собрать урожай. Голод унес несколько сотен тысяч жизней. Последствия «года без лета» ощущались еще на протяжении несколько лет. 

– Это было очень давно, – говорила Любовь Федоровна, – но никто не знает, когда может проснуться следующий вулкан. 

– Арарат тоже может взорваться? – спрашивали мы: из окон класса виднелся Арарат. 

– Арарат – потухший вулкан, – ответила Любовь Федоровна, – он не взорвется. 

До окончания урока оставалось минут пятнадцать, когда послышался грохот. Как будто по дороге перед школой проходила колонна тяжелой техники. Любовь Федоровна выглянула в окно, но дорога была пуста. И тут класс тряхнуло. Стены и мебель зашатались. 

Мои ноги словно налились свинцом, невозможно было сдвинуться с места. «Без паники! Всем оставаться на местах!» – закричала Любовь Федоровна. Тишина после грохота длилась несколько секунд. А затем мы услышали в коридоре школы детский визг и топот, и все побежали на выход. Никто не пострадал и не потерялся. 

Так ощущалось Спитакское землетрясение 1988 года в 70-ти км от его эпицентра. 

В соседнем со Спитаком городе Ленинакане жили наши родственники. После землетрясения с ними не было никакой связи. Через неделю стало известно, что из  семьи в живых осталась только тетя Каринэ. Когда она приехала к нам, мы все встречали ее словами: «Цавт танем» – в переводе с армянского это означает: «Возьму твою боль». В моем народе, если очень любят человека, всегда говорят ему: «Цавт танем». 

Когда дом рухнул, Каринэ оказалась в квартире в углу несущих стен, на четвертом этаже. От всего дома остались только две эти стены, и она никак не могла спуститься с такой высоты. Техники в городе не было, она была вся раздавлена обломками зданий, так что положение было безвыходным. 

– Как же ты выжила? – спросил я тогда, и Каринэ рассказывала, что выжила только благодаря незнакомым людям, которые бросали ей еду и теплые вещи, чтобы пережить холодные, декабрьские, горные ночи. Но разрушенные города остались без подвоза продовольствия, и пришел голод. Поначалу люди помогали, а потом еды не стало – перестали помогать.

– И вот, – продолжала Каринэ, – сижу я, припертая к стене холодной ночью и голодом. Вся моя семья пропала без вести, и только луна освещает горы и разрушенный, заснеженный город у моих ног. Подумала: «Наверное, про меня забыли, и я навсегда останусь на этих стенах». От беспомощности и бессилия что-то изменить я просто завыла. Да, представь себе, завыла на весь город, на луну, на небо, на весь мир. 

Вой исходил из меня сам по себе напрямую к той силе, которая всё это устроила. Потому что невозможно принять, что в одно мгновение у тебя забирают всё, чем ты жил, что ты ценил, кого любил. У тебя больше нет смысла жить, и что остается тогда? Только боль.Ты думаешь, это твоя боль? Нет! Это боль всех, и от нее не убежать, не скрыться, не спастись. Есть только один выход из нее – полюбить. Полюбить всех. 

«Но знаешь, что я тебе скажу? Не стоит ждать такого несчастья и боли, чтобы полюбить другого человека, помочь другому человеку. У любви нет условия: страдать. Если страдаешь, значит, ты любишь только себя. Поэтому старайся всегда думать о других и помогать людям. Только так ты выживешь». 

С этими внезапными мыслями о любви ко всем я тогда почувствовала себя в самом счастливом месте в мире на этих стенах под этой луной и уснула. 

– Как же тебя спасли? – спросил я, немного помолчав.

– Просыпаться не хотелось, но помешал какой-то яркий свет прямо в глаза. Спасатели на незнакомом языке разбудили меня и спустили со стены. Можно было уходить, но нет, что-то меня останавливало. Я вспомнила свою соседку по подъезду. Она жила с малышом на первом этаже. Где она сейчас? 

Стала спрашивать, спасли ли её, но никто о ней не слышал. Спасатели сказали, что на месте моего дома уже никого не ищут – почти пять дней прошло. И вот я начала настаивать, что ее нужно найти. Дело дошло до серьезного разговора с начальником военных, которые участвовали в разборе завалов. Я сказала, что не уйду от дома, пока ее не найдут. «Да кто она тебе?» – спросили меня, и я ответила: «Моя дочь». Поиски возобновились, ее нашли на следующий день, но ребенка спасти не удалось… 

«Возьму твою боль». Весь мир, кажется, в те дни помогал Армении спасти попавших в беду. Во времена бедствий люди сближаются, они становятся чувствительными и ищут единства. Со всех стран приезжали врачи, специалисты по чрезвычайным ситуациям. Аэропорт Еревана не справлялся с количеством бортов, на которых прибывали спасатели с оборудованием из м��огих стран мира. 

И был еще югославский самолет, который ночью не долетел до аэродрома. Новость о его падении запомнилась мне навсегда. Как же так, они же летели на помощь?! Много раз в жизни мы останавливаемся перед случившимся, но если есть еще те, кто ждет помощи, нужно идти дальше. 

Как раз в те дни я решил, что стану летчиком и буду спасать людей. Это стало целью и смыслом моей жизни. Мечта моя сбылась. И вот сейчас я нахожусь в Восточной Африке, работаю в стране, в которой голод унес уже 200 000 жизней, и конца ему не видно. И вновь страны объединяются для помощи, но это уже другая история.  

Как-то по случаю я рассказал о «годе без лета» моей знакомой медицинской сестре Эбель. Она в ответ сказала, что не засуха и не проснувшийся вулкан стали причиной голода в ее стране, а «гора человеческого безразличия» – так она выразилась. 

– Ты думаешь, – спросила Эбель, – что люди умирают от нехватки продовольствия? Нет! Голод – это обертка, следствие. Да, люди и страны всегда объединяются, чтобы помочь голодающим, нуждающимся. Но мы перепутали причину и следствие. 

Причина того, что люди терпят беды, голодают здесь в Африке или тогда в Армении в том, что они не были объединены еще до голода, до землетрясения. Во всех бедствиях в мире люди умирают, потому что заранее не думают друг о друге, не живут как одна семья. 

Ты можешь завалить Африку миллионами тонн продовольствия, триллионами долларов помощи – это не поможет! Они могут насытиться и пойти убивать друг друга, если не будут чувствовать, что они одна семья. 

Никакая материальная помощь, никакие пожертвования не помогут потушить кратер вулкана нашего безразличия. Только когда каждый человек будет думать о других, боль растворится. Тогда, как в семье, мы сможем позаботиться обо всех и о каждом. 

«Цавт танем!» – я возьму твою боль!

[vitaliyshahov]

Искусство комплимента

Когда начинаешь винить, корить близкого человека - это эгоистическая манипуляция. Так и разрушается связь. Когда осознаёшь это, то уже есть возможность исправить связь. Обратиться к Нему, кто это всё устроил. И результат и таблетка - это комплимент. Мечтаю научиться искусству комплимента. Иногда он нужен как воздух, если тебе дорог человек.

[vitaliyshahov]

Насколько человек владеет своим сердцем, настолько он может произвести исправление....(услышано от учителя из урока 20.11.2024

[vitaliyshahov]

Чтобы легче было найти

[vitaliyshahov]

Учимся танцевать

Мне всегда говорили, что я похож на деда Петьку. Никогда не придавал этому значение. И вот когда во время переезда собирали вещи и стали копаться в семейном альбоме, увидел себя на фотокарточке 100-летней давности. На обороте совет: научись танцевать - будешь понимать когда вести, когда уступать.

[vitaliyshahov]

Принуждение к борщу

Борщ, он как кунг-фу. Ты можешь готовить его всю жизнь, но так и не достигнуть уровня бабушки (просторы Интернета).                                 

Десятилетний Антоша был хорошим мальчиком. Он рано начал читать, учился на одни пятерки и старался радовать маму. А еще он был старшим братом, что накладывало на него определенную ответственность – быть примером для семилетней сестры Оленьки. В общем, Антоша всегда делал всё так, как говорили старшие, и защищал сестру. 

И вот – ура! Наступили каникулы, и в гости приехала бабушка. Ну, а бабушка, как все бабушки, готовила очень вкусный борщ. Как-то раз они с мамой поехали по делам, оставив Антошу за старшего, и наказали, чтобы дети обязательно пообедали.

Антоша разогрел борщ, разлил по тарелкам и пригласил сестру за стол. Сам навернул две тарелки вкуснейшего, горячего, ароматного борща. Но в планы Оленьки это явно не входило. Она проглотила две-три ложки борща и отставила тарелку в сторону. Вот бутербродик бы всухомяточку – это она любила. Оленька была в хорошем настроении, напевала песенки и ждала окончания обеда.

– Ну, давай доедай и пошли погуляем, – сказал Антон.  – Не, я не буду больше, – сестра собралась выйти из-за ��тола. – Доедай, – остановил ее Антоша, – еще посуду мыть надо. Мама сказала всё съесть и посуду помыть.

Оля осталась наедине с борщом, а Антон вышел пока поиграть с мальчишками во дворе. Вернувшись через полчаса, Антон увидел ту же картину, – борщ остался в тарелке. 

– Ну, ты чего? Мама сказала надо всё съесть. Не будешь есть, я тебе этот борщ за шиворот вылью. – Антон помнил, что на него эта шутливая угроза взрослых действовало безотказно, обычно он сразу всё съедал. 

Но Оленька отказалась – то ли была не голодна, то ли не было настроения. И вот они начали спорить о том, съест она этот борщ или нет. Бесконечно долго длился этот спор, пока Антоша не изловчился и не вылил остатки борща из тарелки за майку Оленьке. 

«Справедливость восторжествовала, – подумал Антоша, – так будет всегда, если сестра не будет слушать маму. И чего это Оленька не любит борщ? Он же вкусный. Странная она. Только вот который вылил, жалко…»

«Надо же, вспомнилось через тридцать-то лет», – подумал Антон Иванович, стоя в очереди в аптеке. Вспомнились глаза Оли, полные слез от обиды и непонимания. И укоры взрослых, когда они вернулись и сказали, что он был сильно неправ. Тогда это стало для него настоящим шоком. Ведь как же так? Он же делал всё правильно, как было сказано,– поесть и помыть посуду.  

– Вам витамины для взрослого или для ребенка? – вежливо уточнила фармацевт.

– Для взрослого ребенка, – неловко пошутил Антон Иванович.

По глазам фармацевта он понял, что шутка не прошла. Он купил лекарство и вышел из аптеки. Но фармацевт как будто задала ему лично ключевой вопрос. И он задумался. А ведь и правда, человек может остаться ребенком по уровню своего развития и так и не повзрослеть. Меняется только стоимость машинок, куколок, домиков, колясок, самолетиков, стрелялок. 

Односторонний взгляд на жизнь, привитый в детстве, останавливает развитие человека, он так и остается в песочнице – в своих догмах, которые к тому же пытается навязать всем вокруг. 

Пожалуй, человек взрослеет только тогда, когда начинает воспринимать и уважать противоположную точку зрения, и ему, образно говоря, и в голову не приходит заливать любимый борщ за шиворот окружающим. 

Для себя Антон вдруг понял со всей очевидностью, что самое главное, чему нужно учить детей, пока они маленькие, это разговаривать в любых ситуациях, мириться и уступать друг другу. И не делать человеку плохо во имя какой бы то ни было цели.

[vitaliyshahov]

Пожелание на день

Желаю всем сегодня хороших встреч, а после них добрых изменений к лучшему.

[vitaliyshahov]

Фильм “Лучше не бывает”  сцена “Комплимент” (классный сюжет фильма Никогда не воспринимал Джека Николсона, но ��осле этой роли...Особенно в усилении Хелен Хант, понимаю, что надо искать и разбираться в том, что отторгает. Классные перевёртыши в фильме... я бы сказал, гениальные.. но кто я такой, чтобы оценивать такие картины)

[vitaliyshahov]

велопрогулки под луной

рекомендованная ежедневная норма 12 км/в день. Стараюсь придерживаться

[vitaliyshahov]

Зависло два рассказа. Никак не могу сдать. Как будут готовы, сюда обязательно выложу, с помощью Него.

[vitaliyshahov]

Интересно же, за последние несколько часов, пока спал, я перестал быть читатающим одного блога @anaella Я помню, что сам не отписывался. К чему бы это? Похоже блокирнули меня? О-ля-ля.

А вообще- то супер. Я понял, что обожаю глюки, ошибки, когда что-то пошло не так. Это же так здорово, когда всё идёт не по твоему плану. Когда всё подготовил, продумал, написал. И вдруг отключают электричество, и стирается несохранённый текст, и узнаёшь, что рукописи не горят. Когда на вопрос "как дела?", "ма нишма?" глупо жалуешься на жизнь, а потом понимаешь, что спросил тебя ангел и рука сама начинает писать рассказ о благодарности за жизнь. Когда дорогой человек не может найти тебя, стоя рядом с тобой. И только просьба к Творцу раскрывает глаза и становится заметно, что она уже возле тебя. Всем любви, прорастающей из ошибок. Она так сильнее. Сильна как смерть.

P/S не стоит влазить в женское пространство интернете...

[vitaliyshahov]

Как встать с колен. Взгляд каббалиста

черновик рассказа по клипу учителя (впечатления).

12-е ноября день рождения Ларисы. С нами её уже давно нет. Как-то был у меня сложный период в жизни. Когда всё на нуле. Дела, развод, разлад с родственниками. Лежишь, как в трюме корабля, команды которого нет и смотришь в потолок и задумываешься о смысле происходящего. Почему-то в голову лезут мысли, воспоминания о том, когда ещё был такой шторм? Вспомнил. Только, когда заболела сестра моей мамы, Лариса. И вот тогда закралась мысль, Ну не может просто так человек прийти и уйти. Он же может, или даже должен оставить какой-то след, кого-то обучить своим приходом в этот мир. Хоть и говорится, что на чужих ошибках не учатся, это не правда. Если любишь человека и задумываешься о смысле жизни, то его ошибки для тебя превращаются в подарки любви. И каждый приходит написать свою книгу жизни и подарить её близкому человеку. Если честно, то я ненавидел писать. Для меня ��то-то написать в школе, сочинение, там, изложение это была пытка. А тут рука сама потянулась. Получился рассказ, о смысле жизни, о её сестре, Ларисе, который, если честно, потом стыдно было показать матери. Можно было бы сказать, что хороший рассказ, всегда стыдно показать матери, но тут было другое. Непонимание, мол у тебя такие проблемы , а ты тут рассказы пишешь. Невозможность простить, как проклятье, которое преследует человека. До некоторых пор… Но потом когда я закончил рассказ я сказал себе. Ты что не понимаешь? С человеком произойти может всё что угодно,. Не зарекайся . Буря не в том, что происходит с человеком в событиях. Буря, шторм она в человеке, внутри. Как он в себе относится к людям, их участникам уже после этих событий? Как оправдывает их и как прощает? И как потом учится просить у них прощения....? И просит вернуть их. Вот это шторм. И без раскрытия смысла жизни его не пройти.

Но как только человек задумывается о смысле жизни, он укрепляется в своих корнях.

И вот через два года, набравшись смелости, я отправил ей ссылку на мой рассказ. Через час она позвонила и спросила,  

- Это, ты написал?

- Да.

- Как это тяжело заново переживать, когда читаешь. Но ты знаешь, может тебе и дальше этим заниматься писать такие рассказы? У тебя получится.

Наверное, так выглядит благословение. И стало верится, что каждый человек пришёл в этот мир , чтобы написать свой рассказ о смысле жизни и дать его почитать, тому кто в шторме.