ultimate-particle

[ultimate-particle]

Чуй-Оозы, место слияния горных алтайских рек — Чуи и Катуни. Горный Алтай, июнь 2017.

[ultimate-particle]

Акташский ретранслятор. Гора носит в народе такое название потому, что на ней, собственно, стоит этот самый ретранслятор. На фоне за мной — Северо-Чуйский хребет. 3000 метров, Горный Алтай, июнь 2017.

[ultimate-particle]

Суслики — зверье наглое. Но фотогеничное. Красноярск, остров Татышев, июль 2017.

Татышев — это отличная зелёно-спортивная зона площадью несколько километров. Полноценный остров-парк посреди Красноярска, где народ на велосипедах и на роликах наслаждается ровными безм��шинными дорожками, где чинно гуляют пришедшие подышать свежим воздухом люди и где растет великое множество разномастной сибирской растительности. По нецивилизованным частям парка люди ходят слабо, потому что неудобно, клещи и дорожек хватает. Зеленая зона при том немаленькая. Само собой, в таких обстоятельствах ее заняли птицы и мелкое зверье. По берегам возле Енисея бродят, летают и верещат чайки и утки; над островом периодически взмывают коршуны и чирикает на все лады множество птиц помельче. А по земле бегают суслики в количествах впечатляющих.

Суслики — пугливые и глупые. Но посетители их постоянно подкармливают, поэтому пугливость они заметно растеряли и на дорожки регулярно выбегают. Глупость, правда, не теряли, поэтому выбегают часто перед чертыхающимися велосипедистами.

Мы отошли от ��орожки метра на три — на травке посидеть, я по ходу дела на охотилась на зверье фотоаппаратом, а еще у меня были орехи. Последние два обстоятельства прекрасно совместились, после чего выяснилось, что орехи зверье любит очень. Через пять минут прицельного обстрела зверья едой, когда кадров я уже нащелкала на целую фотосессию, нас осадили. Суслики появлялись со всех сторон, останавливались кто в метре, кто в трех, высовывались из травы, бегали, пищали, парочка даже подралась, а двое особо наглых пошли в атаку на рюкзак с орехами и на ноги сидящих нас. Никто, включая орехи, не пострадал, правда мое умиление сусликами на этом инциденте исчерпалось.

[ultimate-particle]

У морвокзала в Мурманске пришвартован атомный ледокол «Ленин», тот самый. Эксплуатировать его перестали в конце 80-х, потом он бесцельно стоял в заливе, а несколько лет назад его реставрировали — и теперь он функционирует как музей.

Реставрировали, сказать надо, с умом. Не стали заменять старое на искусственно выглядящее новое (как часто у нас поступают с находившимися в эксплуатации историческими ценностями), а подправили общий вид — полы, обшивку и прочее. В итоге осталась советско-морская атмосфера — не знаю, насколько достоверная, но ощутимая. Местами даже военно-советско-морская атмосфера — от карт, от званий, чинов, от строгости, от проглядывающей со всех сторон концентрации на целях советско-идеологически-флотско-морских, словами обозначаемых изредка на стендах, например, об истории ледокола.

Помимо исторической, можно разглядеть техническую часть — в основном в схемах, но немножко и живьем. Я поняла из схем от силы процентов семь, всякие мелочи уловила по комментариям участников экскурсии и экскурсовода, но этого вполне хватило, чтобы почесать затылок в раздумьях: «Вот такая штука работала тогда?! Слушайте, а что тогда плавает в Арктике сейчас?».

Музейная атмосфера появилась, конечно, тоже, вместе с ней появилось несколько необязательных штук, которых на ледоколе «Ленин» быть никак не могло (пара плазм, скажем). Но в целом чуждых элементов на удивление немного, поэтому переключать мозги на прошлое легко.

На осмотр хватает часа-двух, не помню точно, сколько экскурсия длилась, около тог��. За это время я успела и экскурсовода послушать, и стенды о строительстве да истории почитать, и пофотографировать, и даже в окошки посмотреть. Вид оттуда интересный: необычный ракурс на мурманский морвокзал и на переднюю часть ледокола.

Весьма приличный, на мой вкус, музей.

[ultimate-particle]

Хибины в полярный день — место на грани реальности и фантастической книжки: вечные камни, вечное солнце.

Шел ты по солнечно-тенистым лесам, через блестящие от света речные броды, по солнечным тропам весь день. Взбирался под солнцем, спину греющим лишь слегка, на гору. За камни холодные цеплялся — а солнце твои пальцы освещало и тени резкие на камни бросало. Пора бы ему садиться по всем законам природы, к которым ты привык с детства и в которых уверен так, как уверен в своем существовании. Стоишь на горе, вокруг — каменное море, смотришь на солнце, ждешь, когда оно уплывет, провалится за видимую полосу и набросит на тебя ночь. А оно плавает над горизонтом, даже не касаясь его, светит ярко, резко, холодно. Продолжает тени четкие на камнях рисовать. Не заходит, не садится упрямо, нарушает все законы твоих широт, смеется над твоими привычками острым светом. На часах — полночь, над линией горизонта — слепящий диск. Бьет по тебе лучами. Чужая звезда из чужих миров. Идешь по каменному морю вниз. Камни пошатываются под ногами, словно недовольно поеживаются от прикосновений забредшего сюда человека. Звезда освещает тебя белым прохладным светом — разве это свет солнца?

Да, понимаешь, мягко уплыв по каменному морю вниз, к живой, холодной, настоящей реке, да. То, что снова всходит, рассеивая привычные желто-слепящие лучи, — твое солнце. То самое, которое ночью освещало твое каменное море. То самое, которое нещадно жжет кожу на твоих привычных широтах.

В этот момент, у блестящей от лучей холодной утренней горной реки, вспоминаешь, что солнце — это не привычная желтая штука на небе, а звезда, тот космический объект, который является на небе по ночам в виде голубых точек. Только эта звезда в тысячу раз ближе. Сегодня ночью, на высшей точке Хибин, эта звезда освещала твой фантастический мир вокруг. И этой ночью ты был близок к звездам как никогда.