#я вымерла.

[stellarhermit]

Здравствуйте.

До свидания.

[lonelyouth]

Я живу в очень красивом месте: тихий двор, состоящий из двух домов, а напротив — холм, именующийся горой. Да, вы все верно прочитали: в нашем городе таких даже две.

Каждый день и каждую ночь гуляю по холму с собакой. Ночами особенно тихо и одиноко: лишь звук завода неподалеку помогает понять, что Земля еще не вымерла.

И все это в самом центре города.

Раньше я часто бывала в гостях у друга, чьи окна выходили как раз на тот самый холм. Сколько времени было проведено на кухне в тупняках после веселых вечеров, столько времени было проведено нами двумя, гипнотизирующими злосчастный холм.

Люди то входили в компанию, то выходили из нее, но была основная составляющая, а по утрам — только мы.

Теперь пути-дороги разошлись сами собой, а я стою ночами и смотрю с холма на его окна, будто оказавшись совсем одна по ту сторону от уютного мира, где есть дружеская любовь и поддержка.

Его дом находится в западной стороне: за ним садится солнце, словно показывая каждый раз, что те времена ушли. И я, вздохнув, отворачиваюсь и ухожу дальше по холму, на восток, надеясь, что однажды встречу тепло и, не задумавшись, пройду мимо своей привычной остановки, позже поймав себя на мысли о том, что мне спокойно.

[maestro-simguru]

Тёмные времена (25 сезон)

Ч. 1 ( 100 лет)

Настал в жизни момент о котором я даже и не думала, вернее пыталась принять тот факт что президентом мне быть не суждено. Но спустя 10 лет мне выпала такая должность. А все почему? Наверное ответ прост, я была преданна своему делу, было в моей карьере всякое,но к этому нужно быть готовым, а эту готовность я выработала благодаря своему бизнесу, если вспомнить сколько там было всякого, и не только там….Если так подумать, смогла ли я раньше им стать когда была в Эвергрине? Нет, мне было тогда 40 я мало чего знала, мало что умела, я можно сказать ещё училась, долго но верно училась понимать эту жизнь и принимать её такой какая она есть. За все это время что я живу, а ммено 100 лет, научилась я многому, и вот теперь можно подумать о чем- то более лучше чем директор, теперь можно подумать и о кресле президента которое уже вручили мне и сказали что люди верят в меня. 

Айя:И что за задумчивый взгляд? О чем думаешь? Ада:Думаю о том какую я жизнь прожила за свои 100 лет. И порой удивляюсь как я ещё осталась жива, и не изменила своим интересам и принципам. Но не это главное, главное то что не стала как дедушка, отец. Ведь власть меняла их….вот это и странно для меня. Айя:Ты просто не поддавалась этому ��лиянию, оставить человечность это и было для тебя важнее. То кем они были доказывает что все есть человек который не пойдёт по их стопам. Ада: Но все же я боюсь оступиться и в момент забыть кто я и зачем мне была дана власть. Айя:С этим ты справляешься хорошо, поэтому будь уверена и спокойна на этот счёт, но если что у тебя всегда есть я.

И это я готова слушать вечно….'у тебя есть я' от этого становится спокойно, большего мне и не нужно. Если уж так говорить честно Айя стала мне что-то вроде моей правой руки, пресс секретарь, и личный телохранитель, на других она была не согласна доверить меня, я только за, раз она в этом понимает то пускай, ей спокойно что я у неё под носом, и мне не так страшно.

Ада: Вот скажи Айя раз уж инаугурация завтра а сегодня я отмечаю свой 100 лет, что бы ты ��отела видеть в этой жизни б��дь ты президентом? Айя:Хм, забрать деньги у тех кто богатый и раздать бедным, а те кто опять же богат сократить зарплату. Они стали сильно борзые, особенно те кто владеют шахтами, и разными компаниями по типу газа, нефти….это будет правильно.

Ада:Ты за равенство выступаешь, ладно подумаю над этим. Есть что-то ещё? Айя: Да, разберись с оккультизмом, реши этот многовековой конфликт раз и навсегда. Ада: Этим я займусь в первую очередь.

Да с этим вопросом действительно надо что-то делать, решить проблему территориальности, и кто куда должен заходить и куда не должен заходить. Популяция вампиров сокращается, а популяция русалок вымерла, ведьмы процветают, а оборотни охотятся исключительно на своей территории. Но надо это ещё закрепить не только словами но и документами, ох уж эта бюрократия, за все надо брать подписи, но без этого не имеет ничего юридическую силу. Что касаемо второго вопроса, тут тоже есть свои нюансы, дело в том что у богатых не так то просто все забрать, ладно бы чиновник, но эти люди….тут должно тоже быть все законно и на каких то основаниях, а не с бухты барахты взять и сократить зарплаты и отдать бедным, начнётся неразбериха и не дай бог вспыхнет скандал на этом фоне. Делать надо все на основательных законах, но и этот вопрос решим.

Айя: И почему ты свои 100 лет не захотела отмечать? Ада:Вроде и большой срок, и цифра тоже, но внешне я та же, и в душе все 20 лет. Сказать по правде, все эти встречи, поздравления, подарки…думаю, 'а заслужила ли это я?' Айя:Вот ты странная! А давай ка начнём с того что ты это все создала, воспитала детей, построила свой честный бизнес, и честную политику…и сейчас говоришь о том достойна ли этого ты? Достойна! А значит, ты встанешь, соберёшься и будешь встречать свою семью….и чтобы этого я больше не слышала. Ада:Как скажите мой генерал, пошла приводить себя в порядок. Айя: Тео приедет в 12, остальные тоже где то к часу, поэтому время у тебя 2 часа. Я пошла на стол готовить.

100 лет цифра большая и важная даже для такой как я, ладно спорить бесполезно с Айей гулять так гулять. Но гулять надо осторожно ибо завтра не менее важный день, а пока надо настроиться на хороший лад и встречать семью, и кстате ведь теперь я не одна именинница… Ева Дракманн тоже исполнилось 100 лет, а значит на пару придётся принимать подарки.

Праздник был скромный ровно так же как и 70 лет прошли, посидели, чай с тортом попили и разошлись каждый по своим семейным делам, за исключением Евы, которая ушла позднее все. Вот из всех она единственная донимала меня всякими вопросами о политике дабы не уважает мою деятельность, то ли она смеётся, то ли пытается доказать что это не моё, и мне все время нужно просидеть было в кресле директора а не рваться к власти. Но я к ней не рвалась, я просто делала свое дело и результат устраивал всех и каждого.

Есть у меня одно подозрение на счёт того что Ева словно знает к чему все это приводит, но эта участь косну��ась меня, а она этого всячески пытается избежать, может она хочет сказать или проверить меня на прочность? Смогу ли я пойти против ген, или они возьмут вверх? Сложно сказать, Джуди думала уже об этом когда мы отдыхали, но видимо я этого не поняла, все же странно это все и пока не ясно во что выльется эта власть, все же нужно быть осторожнее, и напоминать себе кто ты есть, и помнить урок тех кто допустил ошибки и расплатился за них.

To be continued......

[kuroari609]

5 постов!

Ура, я не вымерла после 4 нажатий кнопки "опубл.", прогресс, осталось в календаре отметить и праздновать 🥳

[drakulabielaruskaj]

11-га жніўня

Дзёньнік Міны Марэй

11-га жніўня, 3-я гадзіна раніцы. – Ня сьпіцца, таму зноў пішу ў дзёньнік. Я цяпер занадта ўсхваляваная, каб заснуць. Мы перажылі нешта няведамае й пакутлівае.

Я заснула адразу, як загарнула дзёньнік… Потым раптоўна прачнулася й прыўзьнялася ў ложку, апанаваная жахлівым пачуцьцём страху й нейкае пустэчы вакол мяне. У пакоі было цёмна, і я не магла ўбачыць Люсі, таму я крадком падкралася да яе й пашукала вобмацкам. Ейны ложак быў пусты. Я запаліла запалку – у пакоі яе таксама не было. Дзьверы былі зачыненыя, не замкнёныя, хоць я й замыкала іх раней. Я пабаялася будзіць ейную маці, якой апошнім часам не здаровілася, таму накінула што было пад рукой і сабралася шукаць яе адна. Калі я выходзіла з пакоя, мне прыйшло ў галаву, што вопратка, у якой яна выйшла, можа ўказаць на ейныя намеры. Калі яна надзела халат – засталася дома, калі сукенку – выйшла на двор. Халат і сукенка аказаліся на сваім месцы. Дзякуй Богу, падумала я; яна не магла далёка адысьці ў адной начной кашулі.

Я пабегла на ніжэйшы паверх і заглянула ў гасьцёўню. Няма! Я зазірнула і ў іншыя незамкнутыя пакоі ў доме, і з кожным разам страх усё мацней сьціскаў маё сэрца. Нарэшце я падышла да ўваходных дзьвярэй – яны былі адчыненыя. Ня насьцеж, але й не зашчэпленыя на клямку. Жыхары дому ўважліва замыкаюць дзьверы кожны вечар, таму я пачала баяцца, што Люсі ўсё ж такі выйшла з дому ў адной кашулі. Часу разважаць, што магло здарыцца, не было; невыразны пануючы страх перашкаджаў думаць цьвяроза. Я схапіла вялікі таўсты шаль і выбегла з дому.

На Крэсэнт гадзіньнік прабіў першую ночы, і вакол не было жаднае душы. Я паб��гла ўздоўж Паўночнае тэрасы, але белай постаці так і не напаткала. Стоячы на краю Заходняе скалы над прыстаньню, я глянула цераз порт на Ўсходнюю скалу ў надзеі ці страху – сама ня ведаю – засьпець Люсі на нашай аблюбаванай лавачцы. Была зыркая поўня, а цяжкія цёмныя хмары, якія імчаліся па небе, стваралі мімалётную дыяраму сьвятла й цені. Колькі хвіляў я нічога ня бачыла дзеля хмары, каторая зацьміла царкву Сьвятой Дзевы Марыі і ўсё навокал. Калі яна праплыла, першымі паказаліся руіны абацтва; а затым у вузкай і вострай паласе сьвятла, каторая, нібы меч, разрэзала цемру, спакваля паказаўся касьцёл зь цьвінтаром. Мае спадзяваньні, якімі б яны ні былі, спраўдзіліся: сярэбранае сьвятло месяца нарэшце ўпала на лаўку, на якой паўляжала сьнежна-белая постаць. Чарговая хмара занадта шпарка закрыла сабою сьвятло, каб я магла добра разгледзець яшчэ хоць штосьці, але мне здалося, што за лаўкай знаходзіўся нейкі чорны цень, які нахіліўся над белай постацьцю.

Што гэта было, чалавек або зьвер, сказаць я не магла; не чакаючы моманту, каб зірнуць яшчэ раз, я пабегла па стромкіх прыступках на прыстань і адтуль паўз рыбны рынак да мосту – толькі так можна было дабрацца да Ўсходняе скалы. Мястэчка нібы вымерла – вакол ані душы; і гэта мяне цешыла, бо я не хацела, каб хто-кольвек бачыў бедную Люсі ў такім стане.

Час і адлегласьць здаваліся мне бясконцымі, мае калені дрыжэлі, і я задыхалася, пакуль караскалася па незьлічоных прыступках да абацтва. Бегла я шпарка, але мае ногі былі нібыта налітыя сьвінцом, а кожны сустаў у целе нібыта заржавеў. Калі я была ўжо каля верхавіны, мне ўдалося разгледзець лаўку й белую постаць на ёй; я была досыць блізка, каб распазнаць яе нават празь цень, які ахутваў тое месца. Там бясспрэчна нешта было: нешта даўгое й чорнае нахілілася над паўляжачай белай постацьцю. Я закрычала ад страху: «Люсі! Люсі!», і нешта падняло галаву, і зь месца, дзе стаяла, я ўбачыла белы твар з чырвонымі зіхатлівымі вачыма. Люсі не адказала, і я пабегла да ўваходу ў цьвінтар. Тады від на лаўку затуліў касьцёл, і на хвіліну Люсі прапала з майго поля зроку. Калі я выбегла з-за касьцёла, хмара праплыла, і месяц сьвяціў так зырка, што я добра бачыла Люсі, паўляжачую на лаўцы з адкінутай на сьпінку галавой. Яна была адна, і вакол не было жадных сьлядоў жывое істоты.

Я нахілілася над ёй – яна ўсё яшчэ спала. Ейныя вусны былі расчыненыя, і яна дыхала ня мякка, як звычайна, а працягла й цяжка, быццам бы з кожным удыхам намагалася напоўніць лёгкія паветрам. Калі я наблізілася, яна падняла руку й прытуліла каўнер кашулі бліжэй да горла. Пры гэтым па ейным целе прабегла лёгкая дрыготка, нібыта яна адчула холад. Я накінула на яе цёплы шаль, туга завязаўшы канцы ў шыі; я баялася, што, будучы бедна апранутая, яна можа злавіць нейкую сьмяротную прастуду дзеля начнога паветра. Я не хацела нечакана будзіць яе, таму, у жаданьні пакінуць рукі свабоднымі, каб трымаць яе, зашпіліла шаль у ейнага горла вялікай аграфкай; але, здаецца, была такая нехлямяжая праз сваё хваляваньне, што ці то ўшчыпнула, ці то ўкалола яе, і неўзабаве, калі ейнае дыханьне сьцішылася, яна зноў прытуліла руку да горла й прастагнала.

Я старанна захутала яе ў шаль, надзела ёй на ногі свае чаравікі й пачала далікатна будзіць яе. Спачатку яна не рэагавала, але паступова станавілася ўсё больш неспакойная й час ад часу стагнала і ўздыхала. Час ішоў шпарка, і з пэўных прычынаў я хацела хутчэй дабрацца дадому, таму я пачала трэсьці яе мацней, пакуль яна не расплюшчыла вочы і ўрэшце не прачнулася. Яна бадай не зьдзівілася, убачыўшы мяне, бо адразу не зразумела, дзе знаходзілася. Люсі заўсёды выглядае чароўна, калі прачынаецца; нават цяпер, калі яна празябла ад холаду, і была ўзрушаная тым, што прачнулася на цьвінтары ноччу ў адной кашулі, яна не згубіла сваёй зграбнасьці. Яна крыху дрыжала й тулілася да мяне; калі я прапанавала ёй адначасна вяртацца дадому, яна паднялася бяз жаднага слова, як паслухмянае дзіця. У часе хады жвір раніў мне ступні, і Люсі заўважыла, як я моршчылася ад болю. Яна спынілася й настойвала, каб я забрала свае чаравікі; але я не згадзілася. Аднак, калі мы выйшлі на сьцежку за цьвінтаром, там была лужа, якая засталася пасьля шторму, і я абмазала кожную нагу ў гразі, каб па дарозе дамоў, калі мы каго-колечы сустрэнем, ніхто не заўважыў мае босыя ногі.

Нам пашанцавала, і мы вярнуліся дадому, нікога не напаткаўшы. Па адной вулачцы наперадзе нас ішоў мужчына ў не зусім цьвярозым стане, але мы схаваліся ў дзьвярным праёме й пачакалі, пакуль ён ня зьнікне ў адным з вузкіх завулкаў, якія ў Шатляндыі называюць "wynds". Маё сэрца так гучна білася ўвесь час, што я амаль не самлела. Я моцна трывожылася за Люсі: ня толькі за ейнае здароўе, якое яна магла сапсаваць начной прагулкаю, але й за ейную рэпутацыю ў выпадку, калі пра гэтую гісторыю нехта даведаецца. Калі мы вярнуліся, памылі ногі й з удзячнасьцю памаліліся, я ўклала Люсі ў ложак. Перш як заснуць, яна прасіла – нават маліла мяне – нікому, нават ейнае маці, не казаць ані слова пра начныя прыгоды. Спачатку я вагалася абяцаць; але, прыгадаўшы стан здароўя ейнае маці і як яна можа ўстрывожыцца, а таксама ўявіўшы, як гэтая гісторыя можа – нават пэўна будзе перакручаная, калі стане ведамай, вырашыла, што разумней будзе пагадзіцца. Спадзяваюся, што паступіла правільна. Я замкнула дзьверы й прывязала ключ да свайго запясьця; так, бадай, нішто мяне зноў не патурбуе. Люсі моцна сьпіць; высока й далёка над морам пачынае разьвідняцца.

Той жа дзень, поўдзень. – Усё добра. Люсі спала – здаецца, нават не варочалася ў сьне, – пакуль я не абудзіла яе. Начныя прыгоды быццам бы й не пашкодзілі ёй, а наадварот, пайшлі на карысьць, бо сёньня яна выглядае лепш, чым апошнімі тыднямі. Толькі я засмучаная тым, што праз маю нехлямяжасьць раніла яе аграфкай. Ды так раніла, што пракалола скуру на шыі. Хутчэй за ўсё я прышчаміла зморшчынку й праткнула яе: на скуры віднеліся дзьве маленькія, як уколы шпількай, чырвоныя дзірачкі, а на стужцы кашулі была кропля крыві. Калі я, заклапочаная гэтым, папрасіла прабачэньня, Люсі расьсьмяялася й сьціснула мяне, сказаўшы, што зусім нічога не адчула. На шчасьце, рубцоў не застанецца, бо ранкі зусім малюсенькія.

Той жа дзень, ноч. – Дзень выдаўся ўдалы. Паветра было чыстае, сьвяціла яркае сонца, дзьмуў сьвежы брыз. Мы вырашылі паабедаць у Малґрэйв-Ўудз; пані Ўэстэнра паехала дарогай, а Люсі й я пайшлі сьцежкаю ўздоўж скалы й далучыліся да яе каля ўваходу. Я была крыху засмучаная, бо не магла ня думаць, якой па-запраўднаму шчасьлівай была б, будзь Джонатан побач. Але дзе там! Мушу быць цярплівая. Увечары мы прагуляліся па Казіно-Тэрас, паслухалі слаўную музыку Шпора й Макэнзі, і рана ляглі спаць. Люсі выглядае спакайнейшай, чым дагэтуль; яна адразу заснула. Я замкну дзьверы й схаваю ключ, як і раней, хоць наўрад трэба чакаць непрыемнасьцей сёньня ўночы.

[igorti]

О боже! Что мне Фейсбук напомнил. Картина маслом. Снимок был сделан 10 лет назад в деревне, где родился и вырос мой отец, Тверская область. Иногда я скучаю по ней.

Там и вправду нет туалета и никогда отродясь не было...

Непонятно, куда ходили справлять нужду её жители в былые густо населённые годы, когда дом на доме стоял?

Мы уже ходили "по большому" за дорогу к большому дереву, когда-то там стоял соседский дом. Теперь можно к любым бывшим соседям ходить это делать - никого нет. Домов нет. Деревня вымерла.

Первое, что меня поразило, когда я приехал на новую дачу моих новых родителей в Украине - наличие туалета прямо внутри дома. Это было для меня в новинку. Я всегда был уверен, что дом в деревне и на даче строят без туалета. Но всё меняется, и в России в новых коттеджных посёлках в том числе.

Вообще это большая отдельная тема: стёб и мемы отсутствие туалета в русской деревне. А то можно подумать, в украинской хатке он был, ну прямо ага...

Да, собственно пост же не о том, а о любви к искусству, фото искусству.

Если бы я в тот момент десять лет назад не вышел на крыльцо и не вынес кетчуп "татарский укроп", не было бы сейчас этого воспоминания.

Ну и отдельно спасибо Фейсбук - ты наш лучший помощник на жизненном пути, невз��рая на все твои гobnиctые приколы.

Всем доброго утра!

(Надеюсь, я не буду отправлен в баню, ибо баня в нашей деревне появилась только в 90е годы у последнего оставшегося там жителя).

[velvetthunder-tinei]

НИХУХУШИЩЕ

Оказалось, кто-то читал меня в моё отсутствие и тоя тумбочка еще не вымерла.

Сильно не обнадеживайтесь, я воскресаю раз в несколько месяцев (хотя многих блоггеров это не останавл��вает

Если коротко, я работаю, моя менталка висит на магическом мышлении, а хата всё так же оплачивается. Животных завести оказалось нельзя. поэтому я довольствуюсь виртуальной живностью и колонкой.

Хотелось бы начать сюда вкидывать разные приколюхи, но пока нет сил. В целом скоро,уверена, они будут. Потому что одна фаза должна сменять другую.

[aa3429ov]

привет всем, всем привет

[shelf-days]

Пароли и старые компы

08.05.2022

Пароли на старых устройствах, просто какой-то кашмар, для меня это большая проблема! Хоть вообще пароли не ставь больше никогда!

Я теперь не могу попасть в свою Нокиа Люмиа!

С Блекберри тоже проблема.

Из последнего и самого обидного: у меня на старом ноуте сохранено очень хорошее порно и недавно я решил освежить в памяти сюжет одного фильма, и не смог попасть в этот старый компьютер на Виндовс 7, все мои пароли не подходят! Хз чего делать, хрен с ним с компьютером, рабочее и основное у меня всё равно в облаке, но вот тот очень нужный фильм как назло остался на жестком диске(

В сети не смог найти.

—————————————————————

Заманитесь по��алуйста в Телеграмм

и в Инстаграм

И в ЖЖ, обожаю эту платформу, она старая как мамонты и такая же живая как мамонты, в смысле вымерла нахрен, но! Но там можно делать хоть какой длины блоги и хоть со скольким количеством картинок.

[siidneyhall]

А, вот, раньше!

Люблю эту фразу: «А раньше бабы в поле рожали и ничего! И рака никакого не было!»

Да, раньше не было рака. Потому что его не диагностировали. Человек умирал и всё.

Не было проблем с аллергией на прививки. Дети умирали от дифтерии пачками и всё.

Не было проблем с контрацепцией. Люди просто рожали и выносили детей на мороз и морили голодом.

После открытия Америки половина Европы вымерла от сифилиса – а половина индейцев – от гриппа. В Англии во времена Генриха, того самого, что с Анной Болейн, простой грипп выкосил половину Лондона.

Не было проблем с сильными женщинами. У женщин просто не было паспортов, прав, возможностей, их избивали и насиловали – и это не считалось проблемой или преступлением.

И никакой проблемы с оргазмами не было – не было оргазмов.

И с внематочными беременностями и постродовой депрессией проблем не было. Внематочная беременность (или замёршая) была только одна. Женщина умирала – и всё.

И депрессии у женщин не было. Была тяжёлая работа. Те, кто не умирал от родов, в сорок чаще всего были с опущением матки – от постоянной тяжелой работы. Бандажей тоже не было.

Всем, кто хочет красивых платьев и балов, рекомендую читать мемуары Екатерины II. Да-да, жены наследника престола, а затем – императрицы. Там про ветряную оспу, женские проблемы, трудности быта и многое другое у знати. Да-да, у тех людей, которые обладали всеми благами той цивилизации. У меня в процессе чтения было впечатление, что я сейчас живу не просто роскошней, а во много раз роскошней императрицы.

Моя прабабка и первая жена моего деда умерли в родах, половина братьев и сестер моего отца умерли от инфекций, которые сейчас кажутся сказочными страшилками.

И это не глухое средневековье, а двадцатый век. Ну и вообще, кому хочется острых ощущений – можно взять в библиотеке женскую энциклопедию восьмидесятых и почитать про женскую гигиену.

Да что там – сто лет назад мои лёгкие роды убили бы либо меня, либо дочь. Просто потому, что лёгкими они были благодаря медицине.

Когда меня спрашивают, в каком времени я хотела бы жить, – сейчас. Я не знаю, что будет в будущем, но сейчас у меня есть джинсы, кроссовки, дезодорант, моя личная недвижимость, загранпаспорт, контактные линзы, средства гигиены и контрацепции, возможность работать и учиться в любой стране. Я могу развестись просто потому, что не хочу жить с этим человеком. Я могу водить машину. Я могу купить травмат или шокер, а также научиться драться, чтобы защищать себя и своих близких, и да, есть шанс, что за превышение самообороны меня посадят. Зато не закидают камнями и не сбросят со скалы как опозоренную.

В этом обществе ещё куча проблем, но по сравнению с тем, что было, – это офигенно.

И желающие отмотать назад просто не понимают, куда они попадут.

Я понимаю. И я знаю, какая титаническая работа была проделана, чтобы сделать хотя бы то, что есть сейчас.

И я счастлива жить в здесь и сейчас.

Жанна Амирова

[aliceinfackland]

Хэй ребята, всем привет! Я возвращаюсь и собираюсь воскрешать свой блог! Спасибо, всем тем, кт�� ещё пытался взаимодействовать с постами и со мной. Честно говоря, все это время было для меня весьма не простым и мне было немного не до того, что бы писать сюда что-то. Но сейчас мне немного лучше и время от времени сюда будет заливаться новый контент. Поэтому, если ещё не вся аудитория вымерла, то я была бы признательна за небольшую поддержку моих постов, если это возможно, конечно 👉👈

Буду очень благодарна вам💕

[vacationa]

меня щас расплющит блять нахуй от этой погоды

я сижу в помещении с нормальной температурой но мне все равно плохо

если постов больше не будет знайте я вымерла

[sai-renhart]

А, ой, я немного вымерла, походу...

[genneyfall]

@little-august

Эстафета от☝️

Я немного вымерла на время, так что уже не помню практически никого, но спасибо большое, что вы помните меня:")

Что можно вам подарить?(сократила название)

✨ Книги. Самое ожидаемое

✨ Красивый блокнот(если он будет некачественный и дешманский, вы для меня не друг больше)

✨ Приятную прогулку

✨ Рафаэлки

✨ Носки, потому что я постоянно их теряю

✨ Шарф в клетку - обожаю теплые вещи в клетку

✨ Ну и, конечно, деньги:")

Передаю всем, кто желает.

[lil-chpok]

Эм что у земфиры новый трек

Я думала она вымерла

[drakulabielaruskaj]

11-га жніўня

Дзёньнік Міны Марэй

11-га жніўня, 3-я гадзіна раніцы. – Ня сьпіцца, таму зноў пішу ў дзёньнік. Я цяпер занадта ўсхваляваная, каб заснуць. Мы перажылі нешта няведамае й пакутлівае.

Я заснула адразу, як загарнула дзёньнік… Потым раптоўна прачнулася й прыўзьнялася ў ложку, апанаваная жахлівым пачуцьцём страху й нейкае пустэчы вакол мяне. У пакоі было цёмна, і я не магла ўбачыць Люсі, таму я крадком падкралася да яе й пашукала вобмацкам. Ейны ложак быў пусты. Я запаліла запалку – у пакоі яе таксама не было. Дзьверы былі зачыненыя, не замкнёныя, хоць я й замыкала іх раней. Я пабаялася будзіць ейную маці, якой апошнім часам не здаровілася, таму накінула што было пад рукой і сабралася шукаць яе адна. Калі я выходзіла з пакоя, мне прыйшло ў галаву, што вопратка, у якой яна выйшла, можа ўказаць на ейныя намеры. Калі яна надзела халат – засталася дома, калі сукенку – выйшла на двор. Халат і сукенка аказаліся на сваім месцы. Дзякуй Богу, падумала я; яна не магла далёка адысьці ў адной начной кашулі.

Я пабегла на ніжэйшы паверх і заглянула ў гасьцёўню. Няма! Я зазірнула і ў іншыя незамкнутыя пакоі ў доме, і з кожным разам страх усё мацней сьціскаў маё сэрца. Нарэшце я падышла да ўваходных дзьвярэй – яны былі адчыненыя. Ня насьцеж, але й не зашчэпленыя на клямку. Жыхары дому ўважліва замыкаюць дзьверы кожны вечар, таму я пачала баяцца, што Люсі ўсё ж такі выйшла з дому ў адной кашулі. Часу разважаць, што магло здарыцца, не было; невыразны пануючы страх перашкаджаў думаць цьвяроза. Я схапіла вялікі таўсты шаль і выбегла з дому.

На Крэсэнт гадзіньнік прабіў першую ночы, і вакол не было жаднае душы. Я пабегла ўздоўж Паўночнае тэрасы, але белай постаці так і не напаткала. Стоячы на краю Заходняе скалы над прыстаньню, я глянула цераз порт на Ўсходнюю скалу ў надзеі ці страху – сама ня ведаю – засьпець Люсі на нашай аблюбаванай лавачцы. Была зыркая поўня, а цяжкія цёмныя хмары, якія імчаліся па небе, стваралі мімалётную дыяраму сьвятла й цені. Колькі хвіляў я нічога ня бачыла дзеля хмары, якая зацьміла царкву Сьвятой Дзевы Марыі й усё навокал. Калі яна праплыла, першымі паказаліся руіны абацтва; а затым у вузкай і вострай паласе сьвятла, якое, як меч, разрэзала цемру, спакваля паказаўся касьцёл зь цьвінтаром. Мае спадзяваньні, якімі б яны ні былі, спраўдзіліся: сярэбранае сьвятло месяца нарэшце ўпала на лаўку, на якой паўляжала сьнежна-белая постаць. Чарговая хмара занадта шпарка закрыла сабой сьвятло, каб я магла добра разгледзець яшчэ хоць штосьці, але мне здалося, што за лаўкай знаходзіўся нейкі чорны цень, які нахіліўся над белай постацьцю.

Што гэта было, чалавек або зьвер, сказаць я не магла; не чакаючы моманту, каб зірнуць яшчэ раз, я пабегла па стромкіх прыступках на прыстань і адтуль паўз рыбны рынак да мосту – толькі так можна было дабрацца да Ўсходняе скалы. Мястэчка нібы вымерла – вакол ані душы; і гэта мяне цешыла, бо я не хацела, каб хто-колечы бачыў бедную Люсі ў такім стане.

Час і адлегласьць здаваліся мне бясконцымі, мае калені дрыжэлі, і я задыхалася, пакуль караскалася па незьлічоных прыступках да абацтва. Бегла я шпарка, але мае ногі былі нібыта налітыя сьвінцом, а кожны сустаў у целе нібыта заржавеў. Калі я была ўжо каля верхавіны, мне ўдалося разгледзець лаўку й белую постаць на ёй; я была досыць блізка, каб распазнаць яе нават празь цень, які ахутваў тое месца. Там бясспрэчна нешта было: нешта даўгое й чорнае нахілілася над паўляжачай белай постацьцю. Я закрычала ад страху: «Люсі! Люсі!», і нешта падняло галаву, і зь месца, дзе стаяла, я ўбачыла белы твар з чырвонымі зіхатлівымі вачыма. Люсі не адказала, і я пабегла да ўваходу ў цьвінтар. Тады від на лаўку затуліў касьцёл, і на хвіліну Люсі прапала з майго поля зроку. Калі я выбегла з-за касьцёла, хмара праплыла, і месяц сьвяціў так зырка, што я добра бачыла Люсі, паўляжачую на лаўцы з адкінутай на сьпінку галавой. Яна была адна, і вакол не было жадных сьлядоў жывое істоты.

Я нахілілася над ёй – яна ўсё яшчэ спала. Ейныя вусны былі расчыненыя, і яна дыхала ня мякка, як звычайна, а працягла й цяжка, быццам бы з кожным удыхам намагалася напоўніць лёгкія паветрам. Калі я наблізілася, яна падняла руку й прытуліла каўнер кашулі бліжэй да горла. Пры гэтым па ейным целе прабегла лёгкая дрыготка, нібыта яна адчула холад. Я накінула на яе цёплы шаль, туга завязаўшы канцы ў шыі; я баялася, што, будучы бедна апранутая, яна можа злавіць нейкую сьмяротную прастуду дзеля начнога паветра. Я не хацела нечакана будзіць яе, таму, у жаданьні пакінуць рукі свабоднымі, каб трымаць яе, зашпіліла шаль у ейнага горла вялікай аграфкай; але, здаецца, была такая нехлямяжая праз сваё хваляваньне, што ці то ўшчыпнула, ці то ўкалола яе, і неўзабаве, калі ейнае дыханьне сьцішылася, яна зноў прытуліла руку да горла й прастагнала.

Я старанна захутала яе ў шаль, надзела ёй на ногі свае чаравікі й пачала далікатна будзіць яе. Спачатку яна не рэагавала, але паступова станавілася ўсё больш неспакойная й час ад часу стагнала й уздыхала. Час ішоў шпарка, і з пэўных прычынаў я хацела хутчэй дабрацца дадому, таму я пачала трэсьці яе мацней, пакуль яна не расплюшчыла вочы й урэшце не прачнулася. Яна бадай не зьдзівілася, убачыўшы мяне, бо адразу не зразумела, дзе знаходзілася. Люсі заўсёды выглядае чароўна, калі прачынаецца; нават цяпер, калі яна празябла ад холаду, і была ўзрушаная тым, што прачнулася на цьвінтары ноччу ў адной кашулі, яна не згубіла сваёй зграбнасьці. Яна крыху дрыжала й тулілася да мяне; калі я прапанавала ёй адначасна вяртацца дадому, яна паднялася бяз жаднага слова, як паслухмянае дзіця. У часе хады жвір раніў мне ступні, і Люсі заўважыла, як я моршчылася ад болю. Яна спынілася й настойвала, каб я забрала свае чаравікі; але я не згадзілася. Аднак, калі мы вышлі на сьцежку за цьвінтаром, там была лужа, якая засталася пасьля шторму, і я абмазала кожную нагу ў гразі, каб па дарозе дамоў, калі мы каго-колечы сустрэнем, ніхто не заўважыў мае босыя ногі.

Нам пашанцавала, і мы вярнуліся дадому, нікога не напаткаўшы. Па адной вулачцы наперадзе нас ішоў мужчына ў не зусім цьвярозым стане, але мы схаваліся ў дзьвярным праёме й пачакалі, пакуль ён ня зьнікне ў адным з вузкіх завулкаў, якія ў Шатляндыі называюць “wynds”. Маё сэрца так гучна білася ўвесь час, што я амаль не самлела. Я моцна трывожылася пра Люсі: ня толькі пра ейнае ��дароўе, якое яна магла сапсаваць начной прагулкаю, але й пра ейную рэпутацыю ў выпадку, калі пра гэту гісторыю нехта даведаецца. Калі мы вярнуліся, памылі ногі й з удзячнасьцю памаліліся, я ўклала Люсі ў ложак. Перш як заснуць, яна прасіла – нават маліла – мяне нікому, нават ейнай маці, не казаць ані слова пра начныя прыгоды. Спачатку я вагалася абяцаць; але, прыгадаўшы стан здароўя ейнае маці й як яна можа ўстрывожыцца, а таксама ўявіўшы, як гэтая гісторыя можа – нават пэўна будзе перакручаная, калі стане ведамай, вырашыла, што разумней будзе пагадзіцца. Спадзяваюся, што паступіла правільна. Я замкнула дзьверы й прывязала ключ да свайго запясьця; так, бадай, нішто мяне зноў не патурбуе. Люсі моцна сьпіць; высока й далёка над морам пачынае разьвідняцца.

Той-жа дзень, поўдзень. – Усё добра. Люсі спала – здаецца, нават не варочалася ў сьне – пакуль я не абудзіла яе. Начныя прыгоды быццам бы й не пашкодзілі ёй, а наадварот, пайшлі на карысьць, бо сёньня яна выглядае лепш, чым апошнімі тыднямі. Толькі я засмучаная тым, што праз маю нехлямяжасьць раніла яе аграфкай. Ды т��к раніла, што пракалола скуру на шыі. Хутчэй за ўсё я прышчаміла зморшчынку й праткнула яе: на скуры віднеліся дзьве маленькія, як уколы шпількай, чырвоныя дзірачкі, а на стужцы кашулі была кропля крыві. Калі я, заклапочаная гэтым, папрасіла прабачэньня, Люсі расьсьмяялася й сьціснула мяне, сказаўшы, што зусім нічога не адчула. На шчасьце, рубцоў не застанецца, бо ранкі зусім малюсенькія.

Той-жа дзень, ноч. – Дзень выдаўся ўдалы. Паветра было чыстае, сьвяціла яркае сонца, дзьмуў сьвежы брыз. Мы вырашылі паабедаць у Малґрэйв-Ўудз; пані Ўэстэнра паехала дарогай, а Люсі й я пайшлі сьцежкаю ўздоўж скалы й далучыліся да яе каля ўваходу. Я была крыху засмучаная, бо не магла ня думаць, якой па-запраўднаму шчасьлівай была б, будзь Джонатан побач. Але дзе там! Мушу быць цярплівая. Увечары мы прагуляліся па Казіно-Тэрас, паслухалі слаўную музыку Шпора й Макэнзі, і рана ляглі спаць. Люсі выглядае спакайнейшай, чым дагэтуль; яна адразу заснула. Я замкну дзьверы й схаваю ключ, як і раней, хоць наўрад трэба чакаць непрыемнасьцей сёньня ўночы.