florestanka

[florestanka]

мне удивительно перечитывать свои старые записи здесь и находить в них описание депрессивных состояний и сильной тревоги. оглядываясь назад, я конечно вижу невротика, но невротика, который справляется. я не помню, чтобы когда-��ибо я переживала всё это так интенсивно как последние полгода, и в то же время сейчас я ловлю себя на схожести нынешнего состояния с тем, в котором я очень часто пребывала в детстве и отрочестве. к девятнадцати годам я подружилась со своей кукухой и даже черпала из неё вдохновение; несмотря на все свои шатания я каждый раз возвращалась в точку баланса, и ощущения гвоздя в голове не мешало чувствовать жизнь здесь и сейчас, ну или мешало в меру -- если только вообще существует мера таких вещей. ретроспективно все события шести лет пребывания в Киеве воспринимаются как счастье, которое я проживала цельно (на самом деле, скорее всего это было не так). сейчас же я начинаю понимать, что произошло на самом деле -- после всех детских травм, потерь, экзистенциального юношеского кризиса, четырнадцатого года, мать его перетак, я собрала себя на скорую руку из разрозненных кусков, склеила чем-то недолговечным и решила, что получилось заебись; но вот спустя шесть лет у клея истёк срок годности, и плохо подогнанные друг под друга детали расшатались, разлезлись в разные стороны. мой психоаналитик, храни его господь, говорит: “это страшное слово деконструкция. позвольте себе не собирать пазл”.

я позволяю. я сдержанно смотрю в лицо хаоса, хотя внутри всё воет. 

[florestanka]

Хорошо, когда художник знает, что такое конфликт и стресс. Это богатый источник идей. Но я убежден, что творить в состоянии стресса невозможно. Стресс подавляет творчество. Полезно понимать конфликт, но не надо жить им. Мир, изображаемый в кино, иногда полон страданий, отчаяния, мрака, напряжения и злобы, а в сюжете бывают убийства. Но чтобы показать страдание, режиссеру совсем не обязательно страдать самому. Можно создать образ страдающего персонажа, изобразить его состояние, передать на экране его конфликты и противоречия, но не надо проходить через это самому. Режиссер остается дирижером, он не должен быть первой скрипкой. Пусть страдают персонажи. С точки зрения здравого смысла, чем больше страдает художник, тем менее плодотворной становится его работа. Едва ли в таком состоянии он получит удовольствие от своего труда и вообще сумеет создать нечто стоящее. Здесь мне могут привести в пример Винсента Ван Гога, который творил, несмотря на свои страдания, или благодаря этим страданиям. Я же думаю, что творчество Ван Гога было бы куда богаче, не будь он так подавлен своими мучениями. Я не согласен, что именно боль сделала его великим художником. Напротив, мне кажется, живопись стала той частицей счастья, которая освещала его жизнь. Некоторые художники уверены, что злость, депрессия и страх придают их творчеству остроту. Они сознательно держатся за свои негативные эмоции, чтобы использовать эти переживания в работе. Им не нужно счастье, они не хотят и слышать об этом. Им кажется, что без душевных терзаний творческая жилка и источник вдохновения могут исчезнуть. Но, медитируя, вы никоим образом не утрачиваете свою творческую силу и остроту восприятия, наоборот, вы еще больше развиваете эти качества. Фактически, чем глубже вы погружаетесь внутрь себя, тем полнее раскрывается перед вами окружающая действительность. Благодаря медитации приходит проницательность, ощущения становятся многограннее, картина мира обретает новые краски, а цель человеческого существования становится все более и более зримой. Да, художник должен знать о страдании, но оно не должно выводить его из душевного равновесия. Для творчества нужны энергия и чистота сознания, чтобы ловить идеи. Необходимо быть сильным, чтобы не поддаваться чудовищному напряжению и стрессу, который нас постоянно окружает. Важно питать и лелеять наш внутренний источник ясности и энергии, медитируя и погружаясь в себя. Удивительно, но я знаю это из своего собственного опыта: умиротворенность буквально становится вашим щитом. Вы счастливы, значит, непобедимы. А возникающие отрицательные эмоции тут же можно использовать во благо: ловить идеи и понимать их. В вас легче загорается интерес. Вы бодрее, и ваше восприятие яснее. Вам не страшна никакая работа, вы идете и переводите возникшие идеи в то или иное воплощение.

Девид Линч, “Пой��ать большую рыбу”

[florestanka]

коли це добігає кінця, стаєш дуже жорстоким до себе. як можна було десять хвилин тому так благати про спокій, облишивши гордість? як можна було битися з власним розумом за право розпоряджатися своїм життям? це втомлює. сил і так небагато, а після цього їх не залишається взагалі. хочеться спати, хочеться їсти, хочеться шоколадний торт. але ти стаєш дуже жорстоким до себе. напротивагу цьому твої м’язи стають м’якими, й ти лежиш і відчуваєш, як під тиском твого тіла ліжко слухняно приймає певну форму. до тебе повертається спокій, який ти намагався вирвати силою, повертається повітря, повертається відчуття себе в цій реальності. повертається разом з жорстокістю, от просто так, щоби ти раптово сильно не зрадів. треба взяти себе в руки, але ти би волів узяти в руки хіба що оберемок бузку, не більше. 

[florestanka]

переживати водночас презирство до самої себе та давно забуте бажання себе виразити -- словом, звуком, кольором, формою, рухом, д у м к о ю.

кожен крок просякнутий страхом. кожну передишку між ментальними тортурами спримаєш ейфорично, перетворюючись на емоційного наркомана. коли в 15 років споживаєш депресивне мистецтво, ти й гадки не маєш, соки якої хвороби всотуєш  -- і коли мрієш зіткнутися з цим болем у своєму житті, не уявляєш, наскільки він далекий від твоїх вологих дурнуватих уявлень. в депресії та тривозі немає нічого красивого та піднесеного. 

але в подоланні хвороби -- є. 

[florestanka]

кем я буду, когда закончится шторм? выброшенной на берег рыбой, разбитой лодкой, или безразличным камнем?

кем я буду, когда закончится ночь и наступит рассвет? погасшей свечой, исчезнувшей со стены тенью, или первым бликом солнца?

[florestanka]

четыре года и два месяца назад вот прямо как сегодня внезапно выпал снег (что первый снег в ноябре, что первый снег в феврале -- одинаково неожиданны). была репетиция, и кто-то первый кинулся к окну, закричал “сніііііг”, все сорвались с мест и побежали смотреть. он был белоснежный, мягкий, ложился ровным одеялом. он обладал всеми достоинствами, которыми мож��т обладать лучший снег. я повторяла тогда про себя Рыжего -- “пока я спал, повсюду выпал снег”. а сегодня он выпал действительно пока я спала --  и почти сразу начал таять, но на пути к тому, чтобы стать водой, спохватился, и решил быть льдом. 

четыре года и два месяца назад моя любовь была белоснежная, мягкая, ровная, неразделённая, поэтичная. она обладала всеми достоинствами, которыми может обладать лучшая любовь. а сегодня ночью она просыпалась снегом, захотела растаять, но испугалась, и решила затвердеть. я билась об неё бессонной головой, а потом сняла голову и пошла спать, и мне приснился старый снег и прежнее всё. 

весь день я проходила без головы, а потом села в четырнадцатый трамвай и вспомнила то лето, когда он возил меня в счастье и обратно, а я неизменно плакала, теребила билетик в руках и однажды написала две строчки, которые так и не стали стихотворением. поняла, что было в моей жизни всего полгода без постоянной тревоги и напряжения, ну и пожалуй хватит с меня. посмотрела на лучший снег, покаталась на лучшем трамвае -- а потом добро пожаловать в себя. 

[florestanka]

сходила вчера на ознакомительную экскурсию на фрунзе.

кошмар начался, как только я вышла из маршрутки на Телиги. в переходе я вспомнила, что где-то здесь разбил голову Линецкий, упав с бордюра (до сих пор уверена, что это было самоубийство). перейдя на другую сторону,  более быстрым шагом чем обычно потопала мимо мать его итить дорогожицкого лесопарка, вспоминая рассказ Кости о том, как там нашли скелет человека. навстречу мне попался чувак с дегенеративным лицом, потом парочка гоповатых парней. я ещё больше ускорила шаг. справа проносились с диким шумом автомобили, я шла быстрее них, задыхаясь и слушая в наушниках битлов. на get to into my life я подумала, что идти под такую бодре��ькую музычку в психушку как-то безвкусно, особенно когда сердце у тебя уже где-то в районе горла. обшарила карманы, не нашла успокоительное, мысленно измерила расстояние до больницы, поняла, что возможно вышла намного раньше, чем было надо, и мне ещё вечность идти мимо ебаного дорогожицкого лесопарка, в котором нашли ебаный человеческий скелет. переферийкой заметила, что среди деревьев кургузая фигура в тёмной одежде совершала какие-то непонятные действия -- дальше шла, стараясь не смотреть в сторону леса. наконец дотащилась до кпп, спросила у охранника как пройти к первому корпусу, и стала взбираться по лесной прихотливо завивающейся вверх тропе под визг скоряка. 

холл первого корпуса с ходу порадовал написанной на стене каллиграфическим почерком фразой “ты украл, и тебя украдут” и непонятным запахом; поднялась на нужный мне этаж и по ошибке позвонила не в то отделение -- на вопрос недовольной медсестры “так шо ж вы звоните в 22-е если вам в 17-е” промялила “я перепутала”, и почувствовала себя конченым психом, который тыкает не на ту кнопочку (всё, они меня укатают). медсестра строго сказала быстро закрывать за собой все двери и следовать за ней. я зашла в комнату со множеством столов и села напротив инфостенда ( “передавать больным сигареты, кофе, кока-колу и прочие кофеиносодержащие напитки запрещено”), и подумала -- я сильно похожа на психа, всем уже заметно (да, они меня укатают). а вы девушка кто, фамилию назовите. Доронченко, мямлю (сейчас откроют на меня личное дело тут, или как это называется). как-как? у нас таких нет. (ну это пока нет. щас будет). вы к кому, девушка? да к врачу я, к врачу, к Елене Владимировне. а-а-а, я думала вы проведывать. ну подождите, сейчас обход закончится и вас примут.

открылась дверь, пулей влетела чёрная кошка. за ней по одному стали заходить психи и брать свою еду из холодильника -- сначала нечёсаная женщина с проплешиной и детскими заколочками на голове, затем анорексичная барышня с силиконовыми губами. потом ещё какие-то, я уже не смотрела, потому что сердце из горла переместилось куда-то ещё ближе к выходу из тела. ой а вы подстриглись? вам идёт. только ты заметила! какая ты внимательная. ой а берите конфетки с ликёром. мне они не понравились, а вы берите. боже боже, почему у них всех запутанные волосы? чёрт, у меня ведь тоже запутанные. нет, я просто кудрявая. кудрявые люди не расчёсываются, и это не значит, что у них шизофрения. у меня осмысленный взгляд, я благополучный человек, вот, сижу втычу в десятый айфон лишь бы не потерять сознание от напряжения и паники. господи, ведь если я попрошу у них успокоительное то они меня точно укатают, а так хоть есть надежда уйти. вот прямо сейчас встать и уйти. 

открывается дверь, и медсестра говорит -- проходите к доктору, только быстрее, цып-цып-цып. доктор на пороге комнатухи вскидывает брови -- как вы вообще разговариваете, где вы находитесь? (в дурдоме, вообще-то) что за цып-цып-цып? я стараюсь побыстрее проскочить из кухни в кабинет врача, оттаптываю ей ногу, краем глаза вижу, что за решёткой находится отделение -- там ковыляет какая-то старушка по коридору. заходим в кабинет и наконец-то сердце начинает спускаться обратно в тело.

дурдом он и есть дурдом -- говорит врач и улыбается. у неё тоже десятый айфон. мы с ней тут две адекватные. ей можно рассказать, она меня не укатает. я рассказываю очень вкратце, сухо, по делу, немного стесняясь, но не утаивая ничего. через полчаса у меня в руках рецепт с антидепрессантом и транквилизатором, я выхожу на улицу и не верю своему счастью, что меня не укатали. 

дальше я думаю пойти через кирилловскую церковь и посмотреть фрески Врубеля, успокоиться и прийти в себя, но тревога опоздать на следующую встречу берёт верх и дальше всё повторяется -- дорогожицкий лесопарк (сука почему ты такой огромный), пьяный вусмерть мужик навстречу, шум машин, успокоительных нет, перехожу дорогу, стройка на костях моряков, напротив бабий яр, сегодня день памяти жертв холокоста, господи, если есть на свете ад -- то это улица Телиги. 

я понимаю, что меня вряд ли правда закроют. такой риск есть только в том случае, если я когда-нибудь недосамоубьюсь -- и если раньше мне не казалось это таким уж страшным вариантом (ну полежишь себе, не всё ли равно где, если собирался в могиле), то сейчас страшно пиздец. поэтому я триста раз подумаю, а стоит ли -- и слава богу, что при тревожных расстройствах тебе зачастую страшно просто встать с кровати, не то что прошлёпать на кухню и взять ножик поострее. 

напоследок немного про замкнутый круг тревожника: мне плохо, но я боюсь принимать лекарства, чтобы побочные эффекты не сделали мне ещё хуже.

[florestanka]

пару дней назад была на защите дипломов своих бывших однокурсников. когда они выбрали магистратуру -- я выбрала реальность, и вот результат -- почти никто из них не изменился ни на йоту. я ощущала себя  чужеродным существом в компании людей, с которыми четыре года (по факту -- три) жила бок о бок, и попытка выдавить из себя ностальгию закончилась провалом -- потом я пришла домой, поставила плей-лист времён университета и поплакала от того, что самое лучшее время моей жизни не вызывает во мне никаких чувств. всё что я осознала -- наш мастер стареет, в универе сделали ремонт, я безнадёжно другая, а ведь прошло всего полтора года. за годы учёбы я скидывала вес, укорачивала волосы, взамен наращивая взрослость, будь она неладна -- пока из упитанной грузинской девочки с чёрной косой до попы не превратилась в дрыщавую женщину с рыжей стрижкой. проходя мимо зеркала в коридоре университета я обомлела -- лицо у меня сведено какой-то неизбывной мукой, а рот как у пьеро. это я с таким лицом живу? это я вообще? как такое могло произойти? вот же я на втором курсе иду по залитой калифорнийским солнцем улице щорса, повторяю за ленноном в наушниках nothing gonna change my world и улыбаюсь. как же я допустила, чтобы жизнь, которая сейчас объективно лучше, чем на втором курсе (работа-отношения-путешествия-социальный статус-призы на фестивалях-материальная стабильность-прочая взрослая штука) сотворила со мной вот такое. и главное -- почему я не скучаю по тому времени, когда я была весёлая и полная любви к этому миру? раньше я представляла, как бы изменила своё прошлое, обладая нынешним своим опытом. сейчас даже это представляется мне скучным и бессмысленным -- если я ненавижу себя, то что бы я не меняла, это скверное ощущение никуда не денется. я могу добиться всего, чего только пожелаю -- но это не принесёт мне радости, пока я хожу с долбаным лицом долбаного пьеро. самое смешное, что жизнь я всё равно люблю, но она будто прячется от меня. 

[florestanka]

подумала, что надо бы полечиться, но жалко денег. в тот же день позвали работать на тв, а там же мед страховка и вот это всё. а ещё на шевцова в столовке можно пообедать на 30 грн. в общем, согласилась. 

[florestanka]

на самом деле, это адовый ад - - когда у тебя и у партнёра ментальное расстройство. комфортно вам только в случае синхронной ремиссии, когда вас кроет одно��ременно - - вы похожи на двух бессловесных, но все понимающих рыб, выкинутых на берег. а когда у одного обострение, а другой в норме, этот другой начинает в лучшем случае винить себя, а в худшем - - пытаться тыкать в лицо своим примером: "вот смотри, я смог, и ты смоги", словно забыв, через какой кошмар проходил сам совсем недавно. человек с тревожным расстройством не уверен решительно ни в чём - - и когда тревога отступает, он в этом тоже не уверен, и пытается её расшевелить вновь, как больной зуб постоянными касаниями языка - - а вдруг без неё я не я? а вдруг она уйдёт, а проблемы останутся (и тогда восторжествуют голоса в голове, которые кричат тебе в момент обострения "ты бездарный, тупой, жирный, скучный, уродливый")? и самое абсурдное - - а вдруг тревога больше не вернётся, тогда, выходит, я притворялся всё это время?ну уж нет, дорогой, вернётся. и один тот факт, что ты в спокойном состоянии всё равно сжираешь себя сомнениями, страхами, непрекращающейся мыслительной копошнёй говорит в пользу истинности твоего тревожного расстройства. ты как миленький снова окунешься во всю эту красоту - - так было уже не раз, просто подожди до первого триггера. что для тебя здоровое состояние, с тем другие люди идут к психологу (ритуальчики-то выполняешь, просто спокойнее) - - а ты просто в который раз объявишь себя симулянтом и снова начнёшь заниматься чужими проблемами, топить себя в работе, гнать, гнать, пока не врежешься в знакомое дерево.

-- ой, кто-то в дерево врезался! -- а, эта... она всегда тут врезается.

несколько дней назад я больше всего хотела испытать малейшее облегчение. но сейчас я напряжена от отсутствия напряжения - - не скрою, мне бы хотелось сейчас оказаться в позиции спасаемого, а не спасателя, но вот тебе моя природа: мобилизовать последние силы, когда партнёру плохо. конечно, мандаринки на Фрунзе должен же кто-то носить, а если мы вдвоём туда - - то кто ж принесёт? в итоге ты думаешь целыми днями только о том, как плохо твоему любимому человеку, бесконтрольно плачешь, еле-еле заставляешь себя что-то делать -- и приходишь к мысли, что был бы нереально счастлив, если б он начал тебе изменять, пить, кутить, делать всё что ��годно, лишь бы был здоровым и живым. в ��онце дня ты получаешь сообщение “я пьян и мы тусим в караоке”, и машина ревности запускается вновь; “лучше бы ты мучился очередным приступом”. всё это рождает ужасное чувство вины, и дальше по кругу.

кажется, я не умею жить, и хочу, чтобы меня спасли, въебав лопатой по башке (на самом деле нет).

[florestanka]

не умею продаваться, но постоянно пытаюсь это сделать. в итоге еле сдерживаю себя, чтобы не завалить всё предприятие язвительной репликой или правдой-маткой (русско-матерной) и получить в конечном итоге обещанные деньги. 

мне бы вести жизнь свободного художника со скверным характером, есть раз в три дня и ходить в одних и тех же шмотках по десять лет -- но постоянная ответственность за близких и невозможность позволить себе быть обузой на их шее или пятном на репутации заставляют меня наступать на горло собственной песне и хуярить в мир, где платят за молчаливый труд и идиотскую самоотверженность.

лет через 20 я таки стану судмедэкспертом альбертом из “твин пикса” -- у меня откажут тормоза, и я начну говорить всем что думаю. к тому моменту я буду уже настолько дорогим и ценным специалистом, что мне будут это позволять, и всё равно заплатят -- пока же я просто 24-летняя выскочка, которая всех невероятно бесит своим знанием “как надо” и высокими моральными принципами.  при этом я не люблю людей. мораль интересует меня только в качестве красивой идеи, как нарядное платье -- когда я в нём, я себя уважаю и люблю, но стоит ляпнуть на него соусом -- уж лучше голой.

ненавижу свою двойственность, свою фатальну амбівалентність, свою рыбью изменчивость, свою слабость и свою силу, ненавижу. ситуации, в которых я продаю свою свободу говорить то, что думаю -- единственные, в которых у меня отказывает чувство юмора. 

[florestanka]

-- а все режиссёры такие?

-- какие?

-- ну, хаотичные, не умеющие сжато и по делу говорить, всё на свете забывающие...

-- ага.

-- от блин.

миниатюра “как я поняла, что незаметно превратилась в продюсера”

[florestanka]

да что ж это такое -- у тебя виски и тело залиты свинцом, ты тянешь себя по поездам метро, маршруткам, улицам как надоевшую куклу, ты передумал все свои самые ужасные мысли из папки “самые ужасные мысли”, ты спишь-не-спишь, живешь-не-живешь, ты с горечью признаёшь, что если это не закончится, то придётся (на этом месте возникает САМАЯ УЖАСНАЯ МЫСЛЬ, так сказать, КОРОЛЕВА-МАТКА УЖАСНЫХ МЫСЛЕЙ), и так уже месяц. ты знаешь, что депрессия непродуктивна для художника, что человек с тревожным расстройством ничего не может рассказать о мире (и миру) -- потому что нельзя снимать/писать/петь о том, чего ты боишься; ты всё это знаешь, и давно не романтизируешь психические расстройства, однако ничего не можешь поделать. и вдруг ты приезжаешь в мамину пустую квартиру, включаешь дона маклина, жрёшь салат с помидорами, и тиски каким-то неведомым образом разжимает. оказывается, у тебя есть руки, и ты можешь ими не только себе выколупать глазки лишь бы не смотреть на белый свет, но и испечь веганский кекс из тыквы, и вообще, ты много чего можешь. правда, такой момент просветления может закончиться в любую секунду -- но когда тебе хорошо, ты об этом не думаешь (впрочем, как и когда плохо). надо написать себе что-то на случай возвращения тисков к вискам, но что? жизнь прекрасна? ты прекрасна? мир не хочет треснуть тебя арматурой по голове? всё пройдёт, и это тоже? ешь помидоры -- в них гормоны счастья?... нет, ничего из написанного ты не сможешь пропустить через сердце, когда опять накроет липкая гнусная мгла, потому что сердца у тебя вроде как не будет -- будет что-то жечь в районе груди, но не более того. остаётся только не держаться за своё “хорошо”, не пугаться “плохо”, остаётся благодарно принимать. 

[florestanka]

нічого не можу робити, окрім як кохатися у власній травмі та естетизувати це. намагаюся перемикатися на щось. кортіло поспілкуватися з друзями з 20х років -- але смолич обурив совєтськостю та правильністю. на словах  про довженка, який мав метою життя виражати велич народу, в мене звело обличчя. і найсмішніше, що це навіть не неправда -- а просто написано так прямолінійно, так однозначно, що згадалося тютюнникове “ не можна, соромно людям думати і говорити отак куцо: “списаний офіцер”, “тваринник”, “механізатор”... написані спогади були в 68-му, ну камон, хоча що я хочу від нквдиста.

ще смолич гонить на “ідейно-хибного” хвильового, ну це вже блять особиста образа)) де-не-де в тексті розсипані короткенькі фрази про вплив мгх на все і всіх, на його значущість -- але незважаючи на це для нього не знайшлося окремої глави, тільки вкраплення спогадів, в яких рефреном проходить нервовий тик (одвічне торкання місця над губою, “де повинні були рости вуса, але не росли”), немов би нічого більш цікавого у цій значущій-ідейно-хибній постаті не було. 

загалом, написане місцями цікаво, але в цілому зостається враження, немов автор сам себе тримав за руку -- не дай боже зайвого не написати. напевно, так і було, і нквдист-смолич контролював смолича-письменника.  дуже шкода, що мої друзі не залишили своїх спогадів. євангеліє тих днів від тичини, від підмогильного, чи від довженка -- тільки уявіть, якій шмат прекрасного ми втратили. хто помер, а хто засцяв -- питань нема, але все одно сумно. взагалі якщо є умовний рай -- то нехай він буде таким: тобі просто запропонують залишитися в будь-якій епосі та в будь-якій подобі на твій смак. я би обрала себе незмінною, але сто років тому -- і знімала би кіно нарівні з довженком, грала в більярд з йогансеном, неодмінно втрутилася би в літературну дискусію, закрутила роман з тичиною або курбасом (ну красені ж), грала в “березілі”, друкувалася в мистецькому додатку до газети “вісті”, носила широкі брюки, а ось сандармоху би уникла -- бо в раю розстрілів не буває. 

[florestanka]

страдаю в кадре и за кадром. дорого.

[florestanka]

сьогодні я прокинувся о п’ятій ранку від того, що в мене закінчилося повітря в грудях. а навколо воно не закінчилося -- бо інші продовжували втягувати  й випускати його назовні, немов маленькі заводи з переробки повітря. хіба вони забрали моє -- подумав я, але ні, не може бути; я завжди дихав чимсь п’янким, духмяним, а поглянь на них -- хіба можна носити такі сірі обличчя, коли вдихнув мого повітря? певно в механізмі моєму стався якійсь прикрий збій, певно щось не пропускає всередину кисень. 

тоді я взяв викрутку і відчинив грудну клітину. за ребрами щось бентежилося, мале та червоне. я зібрав всі клаптики затишку, щоби заспокоїти його. я розвісив власні малюнки всередині себе, я співав цьому звірятку колискові. я казав йому щогодини, що воно прекрасне, прекрасне, прекрасне, хоч і бентежне -- і що бентега його прекрасна, але чи можна її трохи приборкати, ну хоч трошечки, щоби я знову зміг дихати. але воно тільки щільно тиснулося до ребер і мовчки вистукувало свій ритм. дев’ять днів я спостерігав за ним і ходив усюди розхристаний у грудях. на десятий день воно заплакало та нарешті сказало мені:

-- розумієш, я нічого не можу з цим зробити. я кваплюся, щоби ти встигнув. ти ж хочеш встигнути.

-- дурненьке, мені нема куди встигати. бо я вже тут. 

-- я хотіло бути для тебе корисним. адже я негарне та мале. я боялося, що ти мене виженеш. я обійняв його. мале глупе, через твоє глупство я ледве не...

а хоча це вже було неважливо.

[florestanka]

а что мне, в сущности, надо? чтобы я стояла такая красивая рыжая с вьющимися волосами да в чёрном пальто, а все над моими шутками смеялись. 

мне нужна игра. я люблю игру. только забываю, что всё -- игра.