egxor

[egxor]

г.3

Я проснулся от страшного холода. Всё моё тело пронзала дрожь, зубы стучали так громко, что могли разбудить спящего хорошим сном медведя в ближайшей округе. Я был без одежды и моё тело было испачкано грязью, в которой я лежал. Местность, в которой я находился была не самая воодушевляющая. Вокруг был лес из лысых деревьев. Несмотря на то, что на деревьях не было листьев, их ветки все равно создавали густой непроглядный слой, откуда даже свет не просачивался. Там где был я, деревьев не было. Это была как бы небольшая полянка среди этого густого леса. Только вместо травы, как обыкновенно бывает на полянках, здесь была грязь и различные непонятные мне следы. Я сперва подумал, что это следы от шин тракторов, но когда присмотрелся понял, что схожего нет почти ничего.

Мне пришла в голову мысль о смерти от холода, она заставила меня подняться на ноги и двигаться. Я вошел в этот густой лысый лес. Небо было затянуто массивной серой пеленой, однако как только я вошел в лес, свет будто погас. Стало очень темно, как бывает в вечера, когда вокруг нет фонарей, на улице уже темно и ты идешь с трудом разбирая очертания тропы. Я слышал, что люди, заблуждающиеся в лесу, не могут найти выход из-за того, что правой ногой совершают шаг немного больший, чем левой. И в итоге от этого они ходят кругами. Поэтому я старался следить за равномерностью моих движений.

Я долго шёл прямо и, обернувшись, понял, что поляну уже утерял из вида. Чем дальше я шел, тем холодней мне становилось. В моей голове пролетела мысль о том, что так может закончиться моя жизнь. И будет невыразимо глупо заполучить такой вот конец. Со мной произошло что-то странное и необыкновенное. Мне даже кажется, что я всю жизнь подозревал и тайно ждал это что-то. Мне хотелось остановиться и рассуждать о том, что это было, что это могло значить и что лучше предпринять. Но я отогнал всю эту плотную тучу с рассуждениями от своей головы и продолжал путь. Мой единственный шанс выжить – было движение. За всю дорогу, которую я прошел, окружающий меня фон не сменился ни разу ни на единую деталь. Деревья были не просто похожи друг на друга, создавалось впечатление будто все эти деревья близнецы. В них можно было разглядеть отличия, однако для этого стоило надолго и хорошенько поискать их взглядом.

Через очередной час моего пути я наконец-то увидел, как визуально сменилась окружающая среда. Сперва я начал замечать, что серая земля превращается в черную, даже местами коричневую. Серые деревья стали потихоньку приобретать цвет и листву. Я стал ощущать какое-то движение вокруг себя. Мой взгляд не пал на что-то конкретное, но я заметил присутствие насекомых, которые ползали по коре деревьев, перелазили с листика на листик. Потом я заметил мох. И вскоре всё что меня окружало стало очень ярких и насыщенных цветов, напоминающих цветовую гамму из зарубежным сказочных мультфильмов. Вокруг стало теплее и мои зубы перестали усердно стучать друг об дружку. Под ногами стало очень мягко, от пропаренной земли, мха и травы. Я остановился. Всё это на меня произвело такое впечатление, что из моих глаз пошли слезы. Меня переполняло счастье. Хоть вокруг не было и души человеческой, на моём грязном теле ни клочка одежды, я все-таки почувствовал, будто спас сам себя тем, что нашел это место. Стоит сказать, что лес этот был точно такой же густой и неба было не увидать. Передо мной было небольшое озеро с изумрудной водой, над которым высоко возносился купол из пышных зеленных крон деревьев. Хоть небо действительно не просачивалось сюда, здесь все-таки было по теплому светло. Я присел около озера, плюхнулся на мягкий мох и смотря вверх на этот чудесный природный купол провел так некоторое время.

Позже я решил, что стоит смыть себя грязь и подполз к воде. Первое что я увидел в отражении — показалось мне обитателем водоема. Но я быстро сообразил, что это моё отражение. Заряд электричества словно пробежал через меня. Я выглядел совершенно не так, как раньше. На мне не было волос, я стал совершенно лысым, пропали даже брови. Мои уши стали заостренной формы, как в книгах у эльфов. А глаза в отражении блестели желтым цветом. Даже не просто блестели, а светились! Я чтобы скорее это развидеть нырнул в воду. Она оказалась очень теплой и приятной. В ней хотелось нырять глубже и глубже. Но я чувствовал, что сил у меня немного. Я почувствовал это ещё когда проснулся там, в грязи. А спустя множество пройденного времени сил моих стало ещё меньше. Поэтому я, как бы мне того не хотелось, все-таки вылез из воды. Осмотрел своё тело и понял, что теперь я чист. Мне показалось, что я стал выше по сравнению с тем, каким был раньше. Или больше. Мне было не с чем сравнивать и я оставил эту мысль в покое.

Я вскарабкался по огромному дереву на ветвь, которая надвисала над этим озером. Она была широкая и мощная. Если бы древо был живое, оно бы и не заметило моё присутствие. Настолько оно было крепким и громадным. Я удобно там расположился и вновь уснул. Когда я засыпал, я решил, что как только я проснусь, мне следует начать поиски чего-либо естного и съедобного. Эти мысли подтвердило бурчание моего живота. И вскоре я уснул сладким сном.

[egxor]

г.2

Я родился абсолютно глухим и вырос немым. За всю жизнь не промолвил ни единого слова и не услышал ни единого звука. Я не знаю, что такое звук на самом деле, но имею своё представление об этом. Бывает я еду в электричке, закрываю глаза и в полудреме мечтаю о всяком. В такие моменты в моей голове воспроизводятся мысли моим внутренним выдуманным голосом. Это и есть весь звук, который я могу себе вообразить.

Женя тоже родился таким, как и я. Собственно из-за этого мы и стали приятелями.

К нам не относятся как к ограниченным людям, не смотрят косо, не ведут себя с нами плохо. Однако все-таки между глухим и слышащим существует непреодолимый обрыв понимания. Мы вроде и живем в одном мире, наблюдаем всё одинаково, едим похожую пищу, дышим одним воздухом, ходим по той же земле в одежде сделанной из тех же материалов, но все-таки чувствуем себя, будто мы родом с разных планет. Если не присматриваться, мы очень похожи, однако если присмотреться, то разница велика. Наше мышление отлично от стандартного мышления обыкновенного человека. Закрыв уши слышащий человек не станет глухим.

Вокруг ничего нет и это длится бесконечно долго или невообразимо быстро. Понять этого невозможно, как невозможно вспомнить что было до рождения и ощутить что будет после смерти. А в этой пустоте рождается свет. Одна маленькая точка, ни черная, ни белая и не цветная. Единственное, что я могу осознать это то, что есть свет. Я ощущаю его прикосновение, чувствую температуру, оно теплое. И через эти чувства я начинаю ощущать себя. Сперва я ощутил свою мысль, потом сообразил, что мысль находится в чем-то. И тут понял, что есть я. У меня есть голова, руки, туловище, пальцы, ногти, волосы. Я пытаюсь вспомнить что-нибудь о себе, но всё безуспешно. У меня ��олжно быть имя, должна быть история. Я это знаю, но не могу вспомнить и ощущаю страх. Я не помню даже слов, все эти мысли происходят во мне не словами, а скорее чувствами и эмоциями. Картинками. И так я витаю где-то в пространстве и стараюсь не забыть то, что только что вспомнил. Стараюсь не потерять ту мысль, что существую я, и что существую здесь. Для меня неясно как течет время, то ли это всё длится долю секунды, то ли век.

Меня поглощает густой туман. Я уже стою на чем-то, но на чем не знаю. Из тумана проглядывается приближающийся женский силуэт. Ближе и ближе, и тут я уже вижу прекрасное лицо прикрытое вуалью. Она смотрит мне в глаза и я не могу удержать равновесие. Падаю на колени и из моих глаз непроизвольно текут слезы. А её движения грациозны, плавные и чарующие. Её рука приближается к моему лицу и останавливается перед губами. Я целую её прекрасное запястье и всё вокруг немедленно начинает вибрировать. С такой силой, что я закрываю свои уши руками, но это не помогает мне. Она начинает смеяться и её смех отражается от каждой капельки тумана с невероятной мощностью. Мне ужасно больно и я чувствую как внутри моя голова вот-вот взорвется, а она всё не прекращает смеяться. Новое эхо накладывается на старое и вся мощь этого явления бесконечно быстро растет. Я думаю что это конец…

И тут тишина. Женщина пропала, туман уходит. Я совершенно голый. Под ногами разглядываю землю и чувствую её холод. Я поднимаюсь и пытаюсь идти, но моя голова раскалывается и я слепну. Понимая, что не могу продолжить свой путь, я смиренно падаю на землю, переворачиваюсь на спину и закрываю глаза. Боль в голове постепенно уходит, но этот смех я слышу до сих пор. Будто он попал в мой череп и отскакивает там от стенок, словно мячик для настольного тенниса отскакивает от ракеток игроков туда-сюда. Пытаясь успокоиться, взять себя в руки, преодолеть этот звон в ушах или просто прекратить обращать на него внимание, спустя долгое время, я все таки вхожу в дремоту, а затем засыпаю крепким сном.

[egxor]

г.1

Для того, чтобы совершилось чудо необходимы предпосылки, а без них ничего не бывает. Однако никаких примет на то не было, а в моей жизни произошел коллапс. Или я их просто не замечал? Это ��ыло обыкновенное зимнее утро, которое по своим краскам мало отличается от ночи. Самая рань, в которую обыкновенно я ещё сплю самым сладким сном. Я открыл глаза и понял, что выспался, и что спать я больше не хочу и не смогу. Взглянув на стрелки часов, которые указывали на то, что сейчас 6:27, где-то в моей голове родилась мысль, которая прошла испугом по всему телу и исчезла прежде чем я успел её осознать. Было холодно и вылезать из под одеяла совершенно не хотелось. Проведя в кровати ещё минут 10-15 размышляя на категорично разные темы, я всё же совершил необходимые усилия и встал с кровати. 

Скрутил самокрутку с виноградным табаком, накинул ватник и шапку, не надевая штаны, вышел на балкон. На улице было очень темно, небо было глубокое и синее. Окна выходили во двор комплекса, ни один фонарь не светил. Ни одно окно не светилось, от этого создалось впечатление будто только я один проснулся в этом новом мире. Но эти мысли быстро прервались, когда сквозь лазурный дым моей самокрутки я увидел небольшую черную фигуру, усердно махающую метлой туда-сюда.

Я чувствовал, что что-то изменилось, поменялось или нарушилось, но не мог осознать что именно. От этого во мне присутствовал небольшой страх.

Я бросил окурок на улицу, захлопнул окно, закрыл дверь на балкон, снял своё облачение, которое предназначалось для выполненной миссии и поставил чайник на плиту.

***

На улице меня уже ждал Женя. Когда я вышел из подъезда, он кинул на меня взгляд, развернулся и начал шагать. Я последовал за ним, вскоре сравнявшись. Мы посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись такой улыбкой, которая возникает непроизвольно между людьми, которые симпатизируют друг - другу. 

Идти было недалеко, дорога проходила сквозь густой парк, состоящий из сотен небольших тропинок и пары больших дорог, по одной из которых мы и шли. Небо всё ещё было такое же тёмно синее и напоминало глубины океана, снимки которых я в детстве разглядывал в познавательных журналах о природе. 

Мы пришли раньше всех и были там одни. Присели на скамейку около аудитории и молча уткнулись взглядами в висевшую напротив картину, датированную 1514 годом. На фоне заката  у источника сидят богато одетая венецианка, придерживающая левой рукой мандолину и обнажённая Венера, держащая чашу с огнём.Внизу ��ыла подпись “ Tiziano Vecellio ”. Затем наш взгляд привлекла компания людей, проходящие мимо нас и заслоняющих картину. Некоторые из них бросили на нас недружелюбный взгляд и исчезли в дальней темноте коридора. 

Женя ткнул меня в плечо и дал понять, что пора идти на пару. Я совсем не заметил, как вокруг нас скопились одногруппники и пришел преподаватель. Он открыл дверь и толпа студентов плотным потоком быстро втянулись в аудиторию. Я то и дело, что витал в облаках, думал о чем-то своём и не мог постоянно следить за движениями губ преподавателя, поэтому эта лекция пролетела сквозь меня и испарилась где-то в эфире.

Я заметил, что Женя тоже был какой-то сам не свой. Сперва он пытался вникнуть в то, о чем нам рассказывали, но потом он то и дело начал ложиться на парту, закрывать глаза, смотреть в окно или просто в никуда. 

У меня была задолжность по этому предмету, я попросил Женю подождать меня около выхода, а сам направился к преподавателю. Я отдал ему две лабораторных работы, он нахмурил брови и пристально вник взглядом в бумаги. Потом его глазные яблоки сдвинулись на 45 градусов вверх и наши взгляды снова встретились. Я дал ему зачетку, он поставил туда 5, расписался и вернул её мне. Я пожал ему руку и двинулся на встречу к Жене. Однако дойти не успел, свет быстро погас и пол ушел у меня из под ног. Я почувствовал, как моё тело превращается в вату и вскоре я перестал ощущать себя совсем. Я будто потерял своё тело и стал то ли очень большим, то ли невероятно маленьким чем-то. Затем и моё сознание пропало в бесцветной пустоте.

[egxor]

Необязательно

Какого хрена улетает птица заводящая мир?

[egxor]

Помню весной было тепло, А в груди мрачно и пусто, Но в осень грудь изнутри прорвало, Цветами от которых мне грустно. Нет, милый друг, цветы совершено прекрасны, И дело не в том, что с ними что-то не так, Просто мечты мои были ужасны, И в том, что завянут они, я сам виноват. Я прикасался к цветам душою и телом, А они тянулись ко мне, Но темные пятна оставлял я на светлом, Отныне мечты все в темнице на дне. К цветам Прикасаться было нельзя, Ибо их опыляют пчелы, Но трогал я их без конца, Тем самым им делая плохо. Я лишь знать и помнить буду всегда, Как приятно нам было касаться друг друга, Сердцу в объятьях было тепло, Как тебя бесконечно люблю я, подруга.

[egxor]

Серые розы

В моем палисаднике растут серые розы, На свете лучей из окна превращаются в дым, Мутный туман принимает разные позы, В мрачном углу пал грустный мим. Изнутри мои легкие колют серые розы, Оставляя навечно шипы свои там, Но теплый дым согревает хладнокровных сердце... Меня поглощает неизвестный туман. Темнеет, углится в глазах моих серость, Пропадаю, спиною рухнув на пол, Меня поглощает черная бездна, Слышу голос зовет, но это не бог...

[egxor]

Внимание! Версия недоредакт

БУРЯ Речь пойдет у парне под именем Н. Человеком он был тихим и обычным. Серым. Хотя и отличался от толпы, правда отличался только серостью. Был серее всех серых масс, которые вы могли бы представить. В тот день он, как всегда, сидел в углу и читал книгу, молча и не обращая внимания на класс. За соседней партой сидели две одноклассницы и говорили они о всяком своём. Но среди их обыкновенных слов, Н услышал необыкновенную историю о бабочке. Бабочка, которая облетела весь мир. Теперь во всём мире эта бабочка символизировала свободу. В тот момент он впервые ощутил то новое чувство, такое непонятное и необыденное. Так странно и так печально сделалось ему от него. Тому чувству он сразу дал название -- «жажда свободы». Никогда раньше он не думал о своей жизни так, как теперь. Казалось ему, что это чувство мимолетное и скоро его покинет. Но каждый день был серее прежнего, и серость та превращалась в черноту. Депрессия пришла к нему от осознания безысходности, от чувства неволи. С тех пор он стал сам не свой. Не мог ни на чем сосредоточиться, даже читать был не �� силах. Лишь молча сидел и смотрел в никуда. Прошел месяц. Все в его жизни становилось только хуже. Не мог нормально учиться, не мог общаться с людьми. Весь день ходил убитый горем. Но все же он был рад тому, что открыл новое чувство в себе, что продолжал его чувствовать. И обрети он свободу, то был бы самым счастливым человеком на Земле. И как бы он не радовался внутри своему открытию, он всё равно чувствовал сомнение. Сомнение в том, что открытие это больше радостное, чем печальное. Много раз он ещё слышал о той бабочке. Её стали возить по городам и показывать людям. Как глупо. Но все же хотел Н хотел взглянуть на ту бабочку. Виновницу его печали. Вести он стал себя грубо. Как с родителями, так и с другими людьми. Всем он хамил, не обращая на то внимания. Зол он стал. Никто с ним не хотел иметь с ним дела, в общем-то, и сам он не хотел ни с кем общаться. Так вышло, что часто его можно было заметить с сигаретой или бутылкой. Но привычка эта скоро прошла. Ведь зависимость от чего-либо так отдаляла его от той желанной свободы. И вот, спустя полгода с момента , когда он услышал ту историю, Н не смог больше терпеть неволю. Он покинул школу, перестал общаться с теми, с кем хоть изредка перекидывался парой слав, и вообще сбежал из дома. А отец с женой его даже и не искали, видать сильно он задел их чувства перед уходом. Ушел он не только от того, что свобода требовала этого, но и от того, что жить с родителями было ему нетерпимо. Ведь совсем они не могли понять его рвения к свободе. Однажды Н услыхал, что в город его приезжает «бабочка свободы». Жил он в общежитии со всяким грязным сбродом, вроде наркоманов и алкашей. Пришлось ему обворовать тот бедный сброд, что и так был небогат, дабы было чем платить на выставке. Придя на выставку он глазел на ту бабочку весь день, с утра до вечера. Дивился и не мог поверить, что она, такая хрупкая и пойманная в сачок, могла облететь весь мир. Совсем она не выглядела такой своевольной, как он представлял её себе. Вот ему сообщили, что выставка закрывается, а он и не слышал вовсе. Тогда напомнили второй раз, третий, четвертый,… но слушать он не хотел. Дивился он на ту диковину и взгляда оторвать не мог. Охранник подойдя крикнул на него, чтоб тот прочь валил, мол, лавочка закрыта. Н не стерпел того, как его пытались оторвать от бабочки, из-за которой он менял всю свою жизнь, и оттолкнул охранника, продолжив любоваться. -- Ей богу, сумасшедший, -- промолвил удивленный охранник. Со зла охранник открыл ему он великую тайну: -- Глупости всё это! Не летала она никуда, и вообще их много. В каждой стране по такой бабочке. Ты что впрямь думал, что бабочка способна облететь весь мир? Нет, они ведь такие глупые и слабые, как ты! Не мог Н принять такой правды. Разозлившись, он схватил пустую банку, что стояла рядом на столе, и разбил её об голову глупого охранника. Да с такой силой, что тот рухнул без сознания и лежал, как мертвый, истекая кровью. Н схватил банкой бабочку и сбежал вместе с ней, пока никто не обнаружил преступления. Идти было некуда и не к кому. Решением было – податься на восток. И он подался. По пути зарабатывая себе на путь. Вскоре он прибыл в монастырь, о коем слышал много по дороге, к монахам тибетским. Приняли они его. Толи из-за сочуствия, толи кого в нем разглядели. А бабочка так и была при нем в стеклянной банке. При этом принял он ту правду, что бабочка сия не летала по миру. Собственно поэтому и взял её с собою, будто хотел сделать её такой же свободной, какой должна она быть. Весь оглупевший от этого стремления к свободе. К тому времени ему уже было годов 18. Прошли года, он стал истинным монахом, приняв буддизм. Стало ему около 25 – 27, никто не знает. Каждый день он начинал с медитации, любуясь озером и бесконечными горами вокруг. За все года не сказал он больше ста слов. В общем, уединил себя с природой. И в одно прекрасное утро он обнаружил банку, где прежде обитала бабочка, открытой и пустой. Проведя быстрый допрос, один из тех монахов объяснился, что помог ей обрести свободу, та мол на волю просилась, а он рядом проходил и заметил это. Хотя Н и знал, что тот был прав, он все же разозлился. Но злоба та была тихой и внешне не проявлялась. Всю ночь не спал он. Думал. Размышлял. Пришел он к выводу, что теперь зависит он от монастыря. Было принято бежать. Покинул он монастырь немедля, оставив лишь ��лагодарственную записку для старца, который его принял в монахи. Ушел он не далеко, поселился в горах. Жил там около месяца и всё ждал, пока придет свобода. Но что-то он не чувствовал освобождения и знал, что преследует его что-то. Вскоре он осознал, что свободы ему не давало колющее чувство вины. Вины, которую он находил во всех своих совершённых поступках. Висела она на его шее, на очень тонкой нитке, и с очень тяжелым грузом. Неделю думал он как избавиться от этого чувства вины. И придумал. Для того, чтобы обрести настоящую свободу, теперь он должен был отправиться в мир иной. По-иному – умереть. Встав с утра пораньше, поплакав и посмявшись, попрощавшись с горами, с озером, с природой и со всем, чем только можно было, он взобрался на высокую скалу. Н не раздумывая прыгнул вперед. Он был счастлив как никогда, ведь вскоре, как он пока-что думал, он исполнит своё заветное желание. Летит он на встречу к свободе. Слезы счастья растекаются по его лицу. Вся душа дрожит. И всё было бы прекрасно, если не одно но... За мгновение до смерти он осознал всю ту глупость, что совершил. Навстречу он летел вовсе не к свободе, а наоборот. Понял, что умрет он, и в лучшем случае будет лежать в гробу, в могиле, под метрами черной земли. Навечно. Навсегда в неволе. Вы только представьте то невыносимое чувство, ту досаду и разочарование. Да представить такое вы не в силах, и это к вашему счастью. Но чувство это было невыносимым. И в последний миг из слезниц вытекли тяжелые ужасные слезы, наполненные тем страшнейшим чувством, настоящей безысходностью. Человек всю жизнь стремившийся к свободе, так глупо загнал себя в вечную неволю. Всё это для него уже закончилось. Тело его лежало на засохших пятнах крови. Солнце близилось к закату. Был лишь виден силуэт его исковерканного тела, напротив лучей оранжевого пламенного солнца. И силуэт бабочки, которая подлетев, приземлилась на остывший труп. Закат. Егор Градов

[egxor]

Я проснулся оттого, что дышать было невозможно. Вскочив с кровати я схватился за сердце, а спустя 15 секунд опустил руки. Внезапное пробуждение взбодрило меня так, что спать более я не считал возможным. Я взглянул на улицу, подойдя к окну. Мороз так изрисовал стекло, что разглядеть я ничего не смог. Солнце еще не взошло, и лишь небо принимало весь свет, отражаемый снегом от звезд. Не смотря на голубизну звезд, небо было в бордовых тонах. По телу пробежал мороз, заставивший меня одеться. Выпив чашку ароматного кофе, я скрипнул дверью, а она хлопнула в своё время. Я оказался на улице. Мороз приятно покалывал моё лицо. Было приятно не наблюдать людей, казалось мир принадлежал только мне. Я отправился по, еще не протоптанной дорожке, которая вела на поле, которое обмывала речка. Небо было ясным, звезды отчетливо показывались мне. Снег хрустел под моими ногами, мне вспоминалось детство. Река была покрыта тонким слоем льда. Я упал на спину прям на заснеженном поле, разломав собою ледянистую корочку снега. Под корой твердого снега был другой снег. Мягкий. Как вата. Время от времени я замечал что-то пролетающее надо мной в небе, затем исчезавшее в тени деревьев, что находились в двухста метров. Я слышал скрип льда, слышал звук мороза, гулявшего по всему, в том числе проходил он и по мне, пытаясь ��аморозить мои глаза. Я разглядывал звезды, а они разглядывали меня, но мое лицо выражало спокойное любопытство, а у них были разинуты рты. Небо начинало розоветь и желтеть, звезды уже уходили, а некоторые давно исчезли. Моя спина заледенела, послужив знаком, что пора отправиться домой. Так же, хрустевши снегом по пути, я добрался до своего дома, затем до кровати, а затем и до странных снов, где мне продолжала сниться та же цепь. Снова я вспрыгивал хватаясь за сердце, снова дверь хлопала, снова я хрустел и вспоминал детство, снова я лежал в снегу белого поля, уходил хрустевши снегом, засыпал странным сном, вскакивал хвастаясь за сердце, снова дверь хлопала...…

[egxor]

Шестнадцать часов

     Целую прошедшую неделю я волновался. Был напуган информацией, которую я смог найти в сетях, об этом веществе. Мы с моим приятелем стояли возле небольшого круглосуточного магазина. Знакомые, с которыми мы шли на вписку, стояли рядом, часть из них была в магазине. У нас не было желания общаться  с этой говномассой, они вызывали у нас отвращение, хотя и не все. Среди них, например, был третий, наш друг. Я со вторым стоял, облокотившись на невысокий забор, отделяющий тротуар от проезжей части. Звезды на небе необычно сияли, предвещая что-то. В итоге все мы направились в квартиру, которая находилась неподалеку от сюда.    Зайдя в квартиру, девушки начали суетиться, накладывать что-то на стол, доставать алкоголь. Мы с вторым сняли ботинки и проследовали на диван. Большинство не имело опыта в наполнении себя спиртными напитками. Мы с другом прошли в последнюю комнату. Я опустил свой взгляд вниз, а затем снял дырявые носки и засунул их в тумбочку, в надежде найти утром. Еще ничего не началось, а я уже был в цепях надежды на то, что утром всё будет в порядке. Мы со вторым присели на кровать, я поделился с ним своими волнениями, он кратко успокоил меня. Еще не пробило одинадцать, а вся гавномасса уже была пьяна. Там были мои бывшие одноклассники, два каких-то долбоеба, бывшая второго и будущая третьего, которая собственно и была рожденной в этот день.  Еще там были всякие дырки. Одна из отверстий дико ревела, напившись, звонила своему недопарню, а все пытались её успокоить и уложить, ведь из-за её выходок могли нагрянуть соседи, а то и милиция могла прилететь на своих караблях. Множество попыток успокоить мадам были тщетными, второй даже пообещал превратить её лицо в лепешку, если та не замолчит, но я отговорил его от этой мысли. В трубку, своему недопарню, она произнесла моё имя, не зная, что я с ним ранее был знакомы, и были мы отнюдь не приятели. Через 15 минут сквозь мои ушил пролетел слух, что множество друзей её недопарня уже едут сюда, но  всем было плевать, кроме меня никто не обратил внимания.    Мы все-таки решились. Я и второй не пили, а третий со своей будущей уже вхлам. -- Может не стоит, Третий?  -- Нет.. ык... все впорядке! -- Тогда кладите под язык и держите 15 минут, пока не онемеет, и не разговаривайте, вы можете случайно проглотить или выплюнуть раньше времени, -- сказал второй и мы все дружно отправили письма в наши пасти.  -- Ну как? -- спросил через 15 минут второй -- У меня никак, -- ответил ему я огорченно -- У меня немеет, -- произнес третий держа всю это слюню в свое рту, что так мешало ему говорить. Мне показалось, что он выплюнул еще минут 10 назад, из-за того, что его девушка пыталась его отговорить, но он это отрицал, я смирился.    Мы все уже сплюнули и начали разговаривать. Мы зашли обратно в квартиру, из подъезда, где обитали ранние 20-30 минут. Та мочалка уже перестала орать и теперь веселая ползала по дому в поисках зелья. Я присел на диван, а рядом присела бывшая второго, К, будущая моя близкая подруга. Она ела сахар руками, прям из сахарницы. Я подумал, что она пьяна и тоже начал есть сахар. Оказалось, что она просто изменяла своё давление.

Меня резко охватила паника, холод пронзил меня, я закутался в плед и забился в угол дивана, а передо мной стояла картина из всей этой тусовки, все казались мне чертями пришедшими за мною, мне все врали, все издевались, я ненавижу чертовых людей. Сидевшая рядом К попыталась меня успокоить, но у нее не вышло. Мне нужен был второй, но он бесследно исчез. Я начал его искать, не вставая с дивана. Нашел я его на другом конце этого дивана, я туда полз минут 10, все-таки приполз. Вместе мы накрылись пледом. Ему было весело, а мне страшно. Я успел пристать ко всем во время своей паники, все боялись и думали, что я умираю, а я ненавидел себя за этот страх. Многочисленны просьбы второго "ловить волну" все же дошли до меня. Паника и паранойи покинули моё тело, а комната стала широкой и теплой. Все люди  были медленными и глупыми, комната переливалась мягко во все цвета радуги. Стены росли, разламывались и исцелялись по моему приказу. Я смотрел на это чудо, не отводя глаз.

  Потом я со вторым прошли, снова, в ту последнюю комнату, где была огромная кровать и много одеял. Мы прилегли и начали делиться мыслями. Мы прекрасно понимали друг друга. Мы смотрели на то, как после движения руки, оставались её следы - кадры. Тут зашла его бывшая, я попросил, чтобы она легла рядом. Нашими глубокими разговорами она не прониклась, оказалось что они звучали совершенно глупо и алогично. Что-то вроде "Понимаешь? Понимаю, ага и не существует никаких единиц... постой, не прерывай. Да, хорошо. Погоди, где мой носок? Я думаю, что твой носок в небытие. Что такое небытие? Вдумайся. Вдумался, я вижу овцу. Я тоже", а потом следовал продолжительный смех. Время от времени нам казалось, что К было плохо, мы спрашивали её о самочувствие, а она нам отвечала, что мы сами попросили её молчать. Затем мы её просили говорить, чтобы знать, что ей неплохо, а потом просили снова молчать. Мы лежали. Волны нас подкидывали, мы очень удивились, когда в комнату зашел третий и сказал нам, что мы лежим на кровати, а не на матрасе среди океана. Он тоже лег к нам в океан и мы все перебивали друг-друга. Свет в комнате было запрещено включать, запрещено нами. Мы считали, что от этого у нас дикая паника, это действительно нас раздражало. Постоянно та мочалка забегала и включала его, а я обещал съесть её родителей. Она тоже на время прилегла рядом со мной, когда К перекатилась на другую сторону и слилась в поцелуе со вторым. Тем временем я запутался в липких волосах той мочалки. Она думала, что я к ней заигрываю, клялась в том, что у нее никого нет, предлагала мне уйти вдвоем. Но я в ней видел монстра, которого видел однажды в детстве. Я постоянно запутывался в её обосраных волосах. -- Ребята, -- услышал я голос второго у окна, -- вы только взгляните. Мы с третьим встали и подошли ко окну. Все светилось, звезды были разноцветные и их был миллион, одна луна светила на вторую, а вторая на третью. Вдруг в чей-то рот попала шоколадка. Последовал целый час обсуждения этой шоколадки, это было невероятно сладко, тогда мы воистину поняли, что такое вкус, то такое жизнь, что такое бог. Мы познали все секреты этого мира. Жаль, что уже забыли.   Тем временем та мочалка не успокаивались, а я снов почуял, что пора валить. Я пытался убедить третьего и второго, что здесь опасно и нужно валить, но мои слова восприняли просто как паранойю и посоветовали выпить. Я не выпил. Я выбежал на улицу, ожидая, что они выбегут за мной, но выбежала только одна жирная сука, у которое было говно на лице, или это был несквик, или это была родинка... Потом выбежала и мочалка, они вместе меня уговорили войти обратно, убедили меня, что у меня лишь паранойя. Я поверил им на время. Я вошел в квартиру. Через 15 минут я заметил, что я потерял свою кофту, ботинки, носки. Я надел халат хозяйки квартиры и чьи-то тапочки. В них я снова выбежал на улице, на этот раз со вторым и третьим. Было очень весело, мы бегали вокруг домов и смеялись. Правда мне везде чудилась "еврейская полиция". Это были обычные милицейские машины со звездой Давида, каждая машина мне казалась такой. 

  Было еще много незначительных штук, но в итоге все мы сидели на лавке у подъезда: я, второй, третий, девушка третьего (та у которой др), бывшая второго, мочалка, уже в хлам пьяная и не способная говорить, что меня радовало. Девушки третьего, которую звали Т, было плохо. Нас попросили сходить за водичкой в тот маркет, до которого идти было минут 10. Мы отправились путь болтая о своем, прыгая, замечая все вокруг. Прошло около 40 минут, а мы все шли по этой ужасно длинной дороге. Сзади послышался голос Т. Неужели она нас смогла догнать в таком-то состоянии? Я обернулся. Оказывается, что мы совсем не отошли от лавочки, а она все это время спала. Мы сконцентрировались на том, чтобы дойти до магазина и пошли. Выходя из переулка мы заметили толпу, которая направлялась к нам. Это были те самые друзья того недопарня. Третий подошел к ним, поздоровался. Он знал их. Мы со вторым стояли в сторонке шепча что-то друг-друга на ухо. Мне казалось, что их было около ста, второму казалось, что их было десять. Мы приняли решение бежать. Мы не разворачиваясь попятились задним ходом. Мне показалось, что кто-то из толпы показал на нас пальцем, тогда мы резко рванули, оббежали вокруг торца дома и спрятались в кустах. -- Тихо? -- Да, тихо. Пойдем. -- Нет, стой, мне нужно забрать сумку из квартиры. -- ёпты, забей на сумку. -- нет. Мы отправились за сумкой второго. Мы поднимались на пятый этаж, к той самой толпе. Казалось, что мы уже поднялись выше сотого этажа. Второй зашел в квартиру, схватил сумку и убежал. Вопрос догнал его из квартиры "ты веришь в Гитлера?". Мы не смогли понять, что значил тот вопросы и с ужасающей скоростью бежали по ступенькам вниз, синхронно спрыгивая, это было забавно. К слову, я был зеленый, второй был красный, а третий был синим.    Мы выбежали из подъезда. Сели на лавку.  -- Где третий? -- Не знаю, нужно его найти. -- Найдем когда-нибудь. -- Ладно. в соседний двор подъехала машина, оттуда вышел мужик и подошел к багажнику. Мы видели только силуэт. Тот открыл багажник и смотрел в него, мне показалось, что из багажника идет пар. Он постоял минут 15 и исчез. Мы со вторым все-же пошли к магазину, вся наша компания пропала. Мы дошли до магазина, а там стояли люди. Мне показалось, что это бомжи. Оказалось, что это люди из "илитного" клуба, которые был тут рядом. Меня там прозвали "Кипиш", не помню уже из-за чего. Мы с ними странно пообщались, они вызвали нам такси. Серая машина приедет через 10 минут, как нам сказали. Машина приехала немедля. Мы направились к такси. Оттуда вышел двухметровый амбал и упал под дерево. Я не успел сообразить, как тут заметил, что второй бежит в другую сторону, к другой машине, я за ним. Пока я бежал я осмотрел ту машины. За рулем сидел быдлан в спортивном костюме, играла оттуда быдломузыка, никаких примет такси. Я понял, что это не таксист, а один из друзей того недопарня, который кстати сам и не приехал, уж я бы ему... Мы очутились в "такси". Второй сказал таксисту куда нам ехать, а мне приказал молчать. Я не выдержал и начал рассказывать, что это не таксист, он на�� убьет. Таксист сам, казалось, испугался. Он спросил все ли у нас в порядке. Я ему пообещал отдать все свои деньги, и когда я стану работать, я ему буду перечислять каждый месяц бабло, лишь бы он нас не убивал.  -- Вы что под чем-то?, -- спросил "таксист". Тут мы подъехали в то место, куда и собирались. Я схватил сдачу и выбежал из машина, понимая, как же я глупо выглядел. Второй вылез из машины, а я ,решив исправить положение, снова залез в авто.  -- Да, вы таксист. Теперь я верю. Вы простите, мой друг наркоман сранный, пока. 

Только когда такси уже уехало, а я шел со вторым домой к К, я осознал, что я сказал тому парню в такси.

  За нами увязалась собака. Пока мы шли, я думал, что та собака - это и есть я. Мы подошли к подъезду. Второй стал подбирать код к замку, а первый стал рядом с ним. А  прилег на лавку и заскулил. Второй выматерился, а первый посмотрел на меня. Он сел рядом на лавку и погладил меня. Прошло полчаса, первому было ужасно холодно и он хотел пить, а я уже думал, куда же я пойду, когда незнакомцы уйдут. Я так хотел остаться с ними. Тут я заметил сучку пробегающую рядом и погнался за ней. Вспышка в глазах. Я снова стал собой. Я подошел к замку, рядом с которым стоял второй весь в тяжелых цепях обреченности. Я клацнул три кнопки и дверь открылась. С первого раза. Второй изумительно посмотрел на меня. Мы зашли и поднялись в квартиру к К. Она на тепло приняла. Позже туда пришел третий и Т, а так же та мочалка. Мы все лежали до утра, некоторые смогли уснуть. Утром второго и третьего уже отпустило. А я смотрел на цветущий ковер, цветущую штору, цветущую лампу и разговаривал сам с собой, так как всем уже надоело со мной говорить. 

  Рано утром мы вышли на улице. Повсюду туман. Все, кроме меня направились в ту квартиру, чтобы убрать её и сдать хозяйке. А мне было велено ехать домой. Второй даже испугался за меня, потому что я до сих пор не отошел. Я сел в маршрутку и понял, что главное не палиться. Я осмотрел людей сидящих в этой, полную тумана, маршрутку. Кто вообще не спит в такую рань, куда они едут? Я подумал, что они едут смотреть на свою жизнь, чтобы найти в ней хоть что-то. Вот и моя остановка. Я заметил, что всю дорогу я разговаривал сам с собой вслух, но всем было насрать. Я вылетел из той маршрутке и был рад, что скоро буду дома.

  Я зашел домой. Зашел в комнату. Я стоял в пальто, штанах и ботинках. Я снял ботинки и поставил их на шкаф, а про пальто забыл. Так я и лег в кровать. Я хотел не разбудить мать в таком-то состоянии. Я лежал, лежал. Заснуть было нереально. Прошло уже сто часов. Взглянув на часы я понял, что прошло всего 20 минут. Я решил пойти в ванную и умыться. Умываясь я заметил, как же интересно плескаться водой. Прошло сколько-то времени, мама постучала в ванную и зашла. Я стоял в пальто и штанах, босой.Вся ванная была в лужах, но она, не выспавшись, не заметила воду.  -- А где твоя обувь? Я не знал что ответить. Я молча ушел в свою комнату, а она решил разобраться во всем, когда уже проснется. я лег на кровать и заметил обувь, стоящую на шкафу. Чтобы не спалиться, я решил принести ей и показать. Я зашел в её комнату держа в руке обувь. Она уже успела задремать, я разбудил её своими ботинками.  -- Вот моя обувь, -- произнес я победоносно, теперь-то уж ко мне придраться и нельзя, я выграл, -- еще вопросы? И не слушая её слов я ушел в комнату. В этот раз она проследовала за мной. -- Что с тобой?, -- спросила она, посмотрев мне в глаза. Мои широкие зрачки уже все ей рассказали, она испугалась услышать это, но я ей ответил, что я под лсд. 

  Весь день я лежал в кровати, смотрел фильмы, мама приготовила мне вкусной и теплой еды. К вечеру я даже смог подремать, а ночью спал. Это были 16 часов того, чему еще слова не придумали.

[egxor]

Суета

Меня разбудили горячие лучи майского солнца, они выжигали мои глаза. Вокруг ходили люди. Я лежал на лавке и всё никак не мог открыть глаза. Наконец-то я принял положение сидя. Голова болела, раскалывалась. Молот похмелья всё бил меня по голове, метко и сильно, как никогда. Р��дом со мной, на лавке, стояла моя бутылка из под вина, я заметил, что там ещё что-то оставалась и поскорее выпил это. Там даже на рюмочку не набралось бы. Я осмотрелся. Вокруг была туча людей. Туча людей пестрила своими ленточками, они были оранжево-черные в полоску. Я сообразил, что сегодня 9 мая. Это день победы. Все выползают на улицу, толпятся, повсюду пот, очереди. Не пройти, не выжить. ​Я всегда, с раннего детства, недолюбливал людей. Я их терпеть не мог. А тут я оказываюсь среди бесконечного океана из толп людей. Судьба явно зло шутит надо мной. ​Солнце жарко пекло. Все потели и воняли. Мне тоже было жарко. Капли пота щекотали мои щеки и мой нос. Моя голова напоминала траву с утренней росой. Мне дико хотелось срать. Моя жажда алкоголя была сильнее, чем что-либо на этом свете. Я решил купить себе выпивки, без неё я просто не мог жить. Жить в этом грязном вонючем мире, обитая среди серых масс, вечно спешащих, вечно орущих и воняющих. Алкоголь отвлекал меня от этой грязной повседневности, от этой суеты. Я пил уже три недели подряд, много, не пропуская ни дня. Такая неожиданно наступившая трезвость меня не радовала, она сводила меня с ума. Я был раздражен, но всё это глушила моя жажда выпить. Я словно зомби жаждущий посмаковать серой массой из людских головешек. ​ ​Я направился к ближайшему бару, что находился в двух кварталах. Путь лежал через толпу. Солнце жарило. Я распихивал и отбивался от толп людей, которые так и стремились помешать мне выпить. Солнце жгло. Оно не щадило никого. Я видел синие круги. ​Когда я был пьян, я уходил от людей, улетал из их мира, из мира суеты. В моем мире было гораздо лучше, хоть я и был в нём одинок. Мне было комфортно, уютно и приятно. А теперь, когда я был трезв, меня тошнило и дерьмо твердело в моей заднице. Меня не так тошнило от выпивки, меня тошнило от людей. Я почувствовал, как рвота просится наружу. Я завернул в ближайший переулок и меня стошнило. Я заметил, что вчера я смаковал салат с помидорами и огурцами. На моей растрепанной бороде остались следы блювотины. Я был одет в черную вязаную кофту, она была длинная, не хватало десяти сантиметров до колена. На мне были синие джинсы. Я не хотел возвращаться в толпу, но жажда становилась сильней, а пути иного не было. Я чувствовал, что если не выпью, то я просто сойду с ума. Отдохнув достаточно и набравшись сил, я снова втиснулся в толпу. Я шёл вперед, стремился к цели, как орлы стремятся к мышке, когда она попадает под их взор. Люди толкали меня, я толкал их. ​Я шел, как мне казалось, вечность, оставалось еще идти столько же. Я случайно зацепил плечом лысого здоровяка. Он был метра два в высоту, а вширь не меньше. Он огрызнулся и что-то тяфкнул мне в ответ, но я не заметил его. Я продвигался среди этого океана людей. Обернувшись, краем глаза я заметил, как лысый упрямо догоняет меня. Бежать я не хотел. Вскоре он догнал меня, схватил за кофту и одним ловким движением своей руки, похожей на поршень, он обернул меня. Я посмотрел ему в глаза. Его глаза были желтыми, бледными, как белая простыня в моче. Лицо его мне явно напомнило чайник, который слишком долго стоял на огне без воды, от того стал красным, бордовым, мне казалось, что если я дотронусь до его лба, то я обожгусь. Он замахнулся своей рукой-кувалдой. Кулак полетел боковым, направляясь к моему виску. Он был медлительным. Ожидая такого удара, я просто наклонился, чуть ��е упав, но удержался. Его кулак просвистел над моей головой и влетел в бедную пожилую даму. Та моментально упала, потеряв сознание. Несколько людей обернулись, но никто ничего ему не сказал. Лысый Буряк покраснел еще сильнее, мне показалось, что я видел пар из его ушей. Он растерялся и, видимо, я вылетел у него из головы. Он начал поднимать старуху, а то всё была без сознания. Я уже был за сто шагов от него, вряд ли он следил за мной, я давно потерял его из виду, как и он меня. ​Пот вытекал из меня, как вода из мочалки, когда ту сжимают. Мне казалось, что пот во мне скоро закончится и начнет вытекать кровь. Голова шла кругом. Я был на грани обморока. Мои синие круги перед глазами пополнились красными и желтыми. Я захотел воды. Я окинул взглядом округ. Толпе не было конца. До бара еще оставался квартал. Никогда ещё я так долго не бродил в толпе, никогда я так долго не терпел толпу. Воды близ меня не было. Я завернул, решив попытать удачу, постучу в любую дверь, попрошу воды. ​Двор был странный. Солнце светило ярко, но во дворе все равно было темно. Он был грязный, людей там не было. Воняло паленым. Все подъезды были с обычными деревянными дверьми, без домофонов и кодовых замков. Я зашел в тот, который попался первым. Я стучал в каждую дверь, но никто не открывал и даже не откликался. На пятом этаже я наткнулся на красную дверь. Вся ободранная и краска там выцветала. Я постучался. На второй стук дверь легонько приоткрылась, издав душераздирающий скрип. На кухне играло радио, а по комнатам летал негустой туман. Пахло жареной рыбой, карасем. -- Есть кто дома?​ Тишина. -- Мне бы воды.. Мне никто не отвечал. Я пробрел на кухню. Там действительно жарились караси. По радио играла попса, которая вечно застревает в голове, хоть вышибай револьвером. Я увидел раковину. Я умылся и напился воды. Потом я заметил расческу, лежащую на столе. Там же было несколько седых и длинных волос. Я расчесался, намочив её. Мне показалось, что теперь я выгляжу прилично, в любом ресторане мне должны были налить бесплатно, только по этой причине. Вдруг на кухню выбежало оно. Это была старая женщина, старухе было лет восемьдесят. Она была полностью голая. Она завопила так громко. Я никогда не слышал, чтобы кто-то так громко вопил. Поезда, которые сигналят, проезжая возле станции, показались бы мне неразборчивым шепотом, если сравнивать с этой адской сиреной. Я даже забыл на секунду о том, куда я иду и кто я такой. Я хотел закрыть ей рот. Это всё, что мне хотелось в тот момент. Мои мозги сжались от такого пронзительного ужасного звука. Не раздумывая долго, она кинулась на меня, прихватив со стола деревянную лопатку, и начала меня избивать ею, при этом прикасаясь ко мне всеми частями тела. Я все же смог увернуться от пары ударов и выбежать из квартиры. Затем я выбежал из подъезда и рванул в толпу. Мне казалось, что толпа не так страшна, как эта бабка. Потом я представил толпу их таких старух. По моему телу пробежали мурашки. И вот я снова в толпе. В тридцати метрах от меня проезжали танки, БТР, военные машины с ветеранами. Там же бегали дети, а их родители пытались их ловить. Мне это напомнило, как в детстве мой дедушка пытался словить куриц в сарае, а они все разбегались, махая крыльями и перепрыгивая через него, в итоге он все равно ловил петуха и отрубал ему голову топором, а тело петуха продолжало шевелиться. Мне казалось это забавным, и я смеялся, наблюдая за обезглавленным телом петуха, всё в крови и грязи. Я дали я разглядел вывеску бара. Я раньше там не бывал, этот бар не лучший, для заядлых алкоголиков, знающих толк в пабах. Я пропихивался через толпу и вскоре оказался у него. Бар работал круглосуточно. Рядом с входом лежало несколько собратьев по увлечению. Один из бомжей обделался и лежал прям в этом. Запах проник прямо мне в глотку. Рвота подошла. Я вбежал в бар и рванулся в туалет, чтобы не обблювать сам бар. Бармэн крикнул мне что-то вдогонку, но я его не услышал. Я забежал в туалет и изверг своё «внутреннее я» прям в раковину. Вытер рот бумажным полотенцем. Мне стало легче. Я открыл кран, чтобы смыть всю эту тошнотворную массу. И тут я понял, что кричал мне бармэн. Воды в кране не было. Я вышел из туалета, как ни в чем не бывало и сел за стойку. Бармэн окинул меня презрительным взглядом. -- Виски со льдом, да побольше! – заявил я смело. Бармэн налил в стакан виски, положил льда, а бутылку с виски поставил рядом со стаканом. Я хотел было взять стакан, но тот придержал его рукой: ​-- Деньги вперед! Я пошарил в карманах, нащупав только дырку от них. Денег у меня не было. Но ведь я был так близко к своей цели. Я не растерялся. Взяв бутылку, я рванул. Я выбежал из бара, дверью оттолкнув одного из пьяниц. Я бежал не оглядываясь. Бармэн даже не попытался меня догнать, но я бежал, не зная этого. Мне казалось, что я лечу. Я бы обогнал любого бегуна в кроссе. Вот я завернул в арку, меня занесло, я споткнулся об лежащую дворняжку. Теперь я действительно летел. Бутылка летела быстрее меня, опережая примерно на метр. Перед тем, как потерять сознание, я услышал звон стекла, разлетевшегося на миллионы частиц. Услышал звук выплескивающегося виски. ​Я ненавижу людей, суету. Вечно ни куда-то спешат, бегут, орут. Толпы. Эгоисты. Они создавали дискомфорт. Они мучили меня своим присутствием. Не заметив того сам, я превратился в такого же спешащего. Я бегал целый день. ​Я очнулся. Дворняга лежала в обнимку со мной, закинув лапу на меня. Её большие и мокрые глаза уставились на меня. Голова трещала. Я почесал голову, а потом заметил, что вся рука моя была в крови. Я увидел разбитую бутылку на асфальте, а около разлитый, уже высыхающий, виски. Уже вечерело, и освещение было оранжевым. Толпа по-прежнему там стояла, кричала и суетилась. Я по-прежнему хотел выпить. Голова стала болеть сильнее в два раза, ��т травмы и похмелья вместе. Я попытался подняться и меня стошнило. Наверное, сотрясение мозга. Я встал и уставший от всего попятился обратно на лавку, с которой началось сегодняшнее приключение. Я уже не обращал внимания на толпу, я был измотан. Псина плелась за мной. Я сел на лавку. В голове промелькнули вчерашние события. Я вспомнил, что чего-то не хватает. Я посмотрел на свои ботинки и заметил лямку от моей сумки, которая торчала из под лавки. Никто и не притрагивался к ней. Я вытащил свою сумку, открыл её. Я увидел там то, что и ожидал. Там была моя кофта. Не просто кофта, а кофта, в которую была завернута литровая бутылка виски, а пак портвейна умостился в углу сумки. Я улыбнулся, осознав все, что произошло. Потом я начал смеяться. Я смеялся громко. Я ржал. Я впал в истерику и смеялся минут 5-10, люди смотрели на меня и думали, что я сумасшедший. Хотя так оно и было. Я сделал большой глоток виски. Пить мне уже не хотелось. Мне хотелось побыстрее прийти к себе домой и лечь спать. А утром принять ванную и позавтракать. Толпа уже расходилась, а я отправился домой на первом троллейбусе, который подошел к остановке. Но все же суета сопровождала меня до самого конца. Когда я захлопнул дверь дома, она отлипла от меня.

[egxor]

Ww

[egxor]

Недостих "игла"

В зените солнце светит, Лучами согревая мою плоть, И теплый ветер тЁпло веет, Игла готовится колоть. И серый мир приобретает цвет, Депрессия меняется на счастье, На все вопросы есть ответ, В рукаве полно козырной масти. Весь мир прекрасен, все прекрасны, И наплювать, что героин опасен.

[egxor]

Недостих "живая мгла"

Туман пронзит иглою скуку, Та лопнет, разлетевшись в тысячу сторон, Из мглы старик подаст мне руку, Слышу хлопот тысячи ворон. И сотни силуэтов мрачных, Под музыку, хромая, извергает хор, Аромат растений дачных, Треск и звук горящих кор. Живая мгла, Где жизни больше, чем везде, И глаз орла, Ничего не в силах разглядеть.

[egxor]

Падайте к моим ногам, холопы