deadson3-blog

[deadson3-blog]

Джонатан и Терри.

Джонатан и Терри дружили с самых малых лет. Терри жил с семьей в соседнем от Джонатана доме. Летом они бегали купаться на озеро, не спросив разрешения у родителей, воровали спелую клубнику у мистера Фирча, что жил от них через один квартал. Они перепрыгивали через его белый штакетник на изумрудную траву в его саду, набивали карманы ароматными и алыми яблоками и наедались клубникой до отвала. Потом спустя время, услышав их возню, выбегал мистер Фирч, всегда со своей собакой, которой было столько же лет сколько и старому мистеру Фирчу, он начинал ворчать и кричать, топал ногами, и грозился всё рассказать их родителям, но за столько лет он ни разу этого не сделал. Он был добрым человеком, этот вечно старый мистер Фирч. Июльскими ночами они забирались в домик на дереве и рассказывали страшилки пока кто-то из них не засыпал. Домик построил отец Терри на его четырехлетие, на гордо возвышающимся клёне домик выглядел как замок, возведённый для славных и благородных рыцарей. Особо жаркими днями они прятались там от зноя и играли в карты, а мама Терри приносила им еще горячее печенье с шоколадной крошкой и графин холодного огуречного лимонада, наевшись, они ложились на пол и смотрели как мухи лениво летают под потолком и представляли их эскадрильей истребителей, готовящейся к ответственному заданию, они наблюдали как капли прохладного конденсата медленно ползут по графину и представляли, что это таяющий ледник. В августе они бегали в поле собирать лаванду и чабрец, слушали как стрекочут цикады, как лето близится к концу и задерживали дыхание, чтобы не упустить последние сладкие деньки. Осенью они вместе шли в школу, где Джонатан храбро защищал Терри от нападок их сверстников. Джонатана всегда злило, что люди могут проявлять жестокость к другим людям, а Терри просто пожимал плечами и говорил, что он никогда не будет держать на них зла. Они вместе готовились к Хэллоуину, выбирали украшения, костюмы и тыквы и ходили просить сладости даже, когда всем казалось, что они слишком взрослые. Мистер Фирч всегда давал им больше всех конфет и самых вкусных, хотя и смотрел на них с укором, мерно покачивая своей седой головой. Зимой они ходили на лыжах, строили крепости из снега и лепили снеговиков пока не промокнут и не замёрзнут, тогда они шли к Терри домой и его мама отпаивала горячим шоколадом с зефиром, пока их вещи сушились перед камином. На каждое Рождество семья Джонатана уезжала отдыхать и они с Терри считали дни до того момента, когда они смогут поделиться новостями и обменяться подарками, хоть и с запозданием. Весной они вместе курили за школой и прятались ото всех. Ночами Джонатан перелезал по веткам дерева домой к Терри, и они до утра играли в видеоигры и даже иногда обижались друг друга, когда кто-то проигрывал. Потом снова наставало лето. Они бегали, играли, ловили стрекоз и рыбачили. Так шёл год за годом. А сегодня Джонатану 34, он не видел Терри целую вечность, тот приехал в город на командировку и они решили встретиться с Терри в баре. Теперь Джонатан ядерный могильник, леденящие и безразличные пучины океаны. Зачем ты пошёл ��а эту встречу Джонатан? Что ты хочешь услышать? Что ты ещё не мёртв? Это вряд ли.

[deadson3-blog]

Эвелин и Мередит.

В детстве Эвелин подарили куклу. Фарфор и шёлк. Кожа цвета зрелого персика, локоны в тон июньскому солнцу, красное платье в ромашки и голубые глаза морских пучин. Она назвал её Мередит и полюбила её большего всего на свете. Эвелин было пять. У неё был отец алкоголик и слишком добрая мать. Он был когда-то военным, и воспоминания о тех временах сжирали ему душу, превращали его сердце в мрамор, а глаза в хрусталь, каждую среду в десять вечера он приходил домой с алкоголем в его голове, который заставлял ненависть бурлить и пениться. Он приходил домой и избивал её мать. Она была художницей в далекой молодости, вольная птица, посаженная в клетку бесплодной любви. Каждую среду она теребила подол своего платья, смотрела на стрелки часов, которые каждым движением, каждым звуком били по её вискам, подпитывали страх. Она смотрела на ручку двери и всё в ней опадало, зрачки бешено бегали, ища выход, сердце останавливалось на миг, оставляя новый седой волос на голове подбитой птице. Он заходил, резким рывком открывал дверь, её ручка билась об цемент, штукатурку и обои, увековечивая каждую новую среду, каждый новый ад в жизни Эвелин и её матери. Она знала, что нет смысла прятаться, что надо просто принять ненависть такой какая есть, она просто ждала его в коридоре. Зверь готовый к забою. Он хватал её мать за волосы цвета беззвёздной ночи и кидал белый фарфор её кожи об стену. ��еленый цвет их обоев в слезах и крови умирающей любви. Она сползала по стене, хватала воздух бледными губами, впивалась карими глазами в пустоту и молчала. Как же его бесило это молчание. Он хотел, чтобы она умоляла, чтобы была нижним звеном в его личной пищевой цепочке. Он с размаху бил её по лицу и она сжималась в пустоту, он брал её голову в свои звериные лапы и кидал на угол их дивана в алой обивке. Цвет крови так незаметен на общем фоне. Человеческая жестокость так увековечивается в частном плане. Он бил ногами в живот, он�� теряла себя в отчаяние, он вырывал ей волосы, она не чувствовала боли, лишь тьму. Эвелин всегда сидела без движения, ни вздоха, ни всхлипа, ни шороха. Лишь тень вселенского ужаса бегала по её детскому лицо, лишь пули отчаянной беспомощность пронзали на вылет её грудь. В глазах читался звериный страх и скорбь старухи, которая успела увидеть все ужасы этого мира. Слезы падали алмазами на красное платье Мередит и навсегда оставались в ней. Эвелин сжимала Мередит так, что можно было услышать как трещит фарфор её персиковой кожи. Сколько ты видела, Мередит? Сколько ещё предстоит тебе увидеть? Только глаза твои холодной пучиной морской взирали на происходящее. Эвелин сжимала Мередит и начинала её любить всё больше. Почему ты была так слаба, Эвелин? Почему ты позволяла смерти гулять у вас дома даже спустя 12 лет? Эвелин, ты была мертва уже тогда. Отец избивал её каждую среду, а потом наступал четверг и начинался обратный отсчёт.