daravisotskay

[daravisotskay]

“Стихогения”: поэзия в плеере

Дарья Высоцкая “Мой капитан”

[daravisotskay]

Не подавишься, не поперхнешься, хруст костей, От меня не будет последней бравады. Будет больно, так, наверно, бывало больней. Знаю, что не бывало и храбриться не надо.

Так ли важно: струшу или буду смелей? А противиться не хотела и не могла бы, Одобряемая мной норма вещей: Сильный всегда пожирает слабых.

Мне казалось важным не склонить головы, Отнимите все, оставьте достоинство. По сюжету этой книжной главы Никогда никому ничего Не оставят. Знаешь, оно бы того и не стоило.

[daravisotskay]

Шаг неуверенный, слог слишком простой: 

Я вышла из дому, снова вернулась домой. 

Снова глядела в окно, возвращалась в кровать,

Выкипел суп, кофе пытался сбежать. 

Пролила чай, вытерла, пролила,

Восемь скурила за раз, обняла кота. 

Сделала все, чтоб никто со мной не захотел

Поговорить, поспать, отвлечься от важных дел. 

День и месяц, месяц и день какой? 

Я вышла из дому, снова вернулась домой... 

[daravisotskay]

если здесь появится рифма,

то все превратится в считалочку,

а я не пишу считалочки,

ведь я - великий поэт.

а если здесь появится ритм,

меня признают рэпером, 

а я не могу быть рэпером,

ведь я - великий поэт. 

если здесь появится смысл,

подумают, что украл у великих,

а я не крал у великих,

ведь я сам великий поэт.

[daravisotskay]

Если захочешь пообещать -

Обещай,

Всё,

Только не вздумай обещать любить меня хоть на секунду дольше, чем сегодня.

Только не вздумай обещать остаться со мной насовсем,

Пожалуйста, не надо.

Всё что угодно, кроме лживой банальности мне во благо.

Не обещай приносить плед и чай в ТОТ самый момент,

Быть рядом, если я стану больной и немощной, -

Иногда даже розы кажутся бесконечно пошлыми.

Всё что угодно, кроме безвкусно искусственного.

Пообещай мне, что не станешь самовлюбленным кретином,

Рассказывающим, что у него есть и где он ел,

Чего добился и сколько людей его любят.

Пообещай, что внешнее не станет важнее того, что скрыто от глаз,

И в череду опубликованных фотографий

Не просочится ни грамма той самой честной, воспаленной правды.

Пообещай, что не потухнешь, не станешь успокоенным,

Попивающим пиво вечером перед телевизором,

Гордящимся своими вчерашними достижениями,

Презирающим других.

Пообещай мне быть человеком,

Тем, что завтра немного лучше и свободней, чем сегодня.

И в то же время

Обещай мне остаться человеком,

Который сейчас со мной.

Пообещай.

[daravisotskay]

Девочка, покажи мне море,

Я же в серых коробках больничных палат,

Очень жду как прибудет твой скорый

На платформу Сочей, Краснодаров, Анап.

Девочка, покажи мне солнце,

То, что в мае не сменят на снег или град,

Очень жду как веснушками отольется

На твоем лице первый пляжный парад.

Девочка , покажи своими глазами

Обгоревших туристов, продавцов шаурмы,

Социальные сети для того создавали,

Чтобы в отпуске (твоем) побывали и мы.

[daravisotskay]

тот ребенок, что требует: "дай мне" , тот ребенок, что отвечает: "льзя" , тот ребенок, что смеется, уворачиваясь, прикрывает бока, жив во мне. тот ребенок,  что ночью сидит на подоконнике, наблюдая как машины оставляют Кольскому проспекту немного огня, только теперь никто не говорит тому ребенку: "пора спать".

[daravisotskay]

перекривляй все, что видишь вокруг, ты так видишь то, что видишь вокруг: через кривое зеркало, оно причина твоего прищура. так ты утверждаешь существование того, что вызывает в тебе пренебрежение, перекривляя, ты даешь этому право существовать, черт, да ты автор всего этого безобразия. так сделай пародию на самого себя, ведь, что есть вершина абсурда, как не изобразить себя, исполнить пародию на самого себя. изобрази свои повадки, прищур, пренебрежение, улыбку, может кто-то тебе поверит, а я скажу: "не очень-то и похоже вышло" .

[daravisotskay]

Дай же мне сил, когда день уже исчерпан, Принять, что конец пути предначертан, Глядя, как поезд уносит уставшую стаю, Жить, будто такие как я не умирают.

[daravisotskay]

И теперь ты вправе на свой вкус меня править; винить и прощать; ранить, разум мой в темные дали, возвращать и держать на грани, теперь ты в п р а в е.

[daravisotskay]

Любви недостаточно и она не безусловна. Камень стачивают волны, тебя - гордыня и неумение быть проще, и непокой, что за спиной твое белье полощут. Любви недостачно: души его мало и тела, инъекцией в вену ты бы хотела, в его крови явлением остаточным, слезами воск на платье - это недостаточно. Любви недостаточно: с годами именно те неизбежно не те, в аскезе ли, в духовной чистоте, но раз в сто лет захочешь грязи или порно, любовь повсюду, но она, увы, не безусловна.

[daravisotskay]

Любой твой подвиг, любое твоё достижение, теряет значение сразу по совершению, ты снова чист, снова ноль в номинале, сделано много - это не оправдает нелепое, глупое твое прозябанье, потворство инстинктам и обладанью людьми и вещами, пьяное забытье, мир так огромен, ты же хранишь свое, свою черноту, что в каждом углу души, и потому болей, страдай, болей, страдай, болей, страдай и пиши. Только одно оправдает, отменит твой приговор, то, что нащупал, придумал, украл словно вор, робкий сигнал одной из твоих антенн, новое что-то в пространстве банальных тем, ты подобрал слова, записал это на листе, так окрылен, ведь слова оказались те. В этот момент ты счастлив, с собою дружен, и в этот момент, именно в этот момент, записанное стало немного хуже.

[daravisotskay]

Той ночью

Той ночью, в твоей машине, глядя на те огни,

мы бы могли говорить

о тебе, детстве без телефонов,

о давно забытых знакомых,

о той девчонке с веснушками или косами,

о времени, когда все было просто так.

О том, как выломали тебя в четырнадцать

чужими лицами, иглами, принципами,

о первом приводе, перейденной черте,

о поцелуе, вырванном в темноте,

о выпускном, вступительных экзаменах,

о первых на прочность себя испытаниях,

о прыжках, переломах и страхах,

угонах, погонях, о первых шрамах.

Как почувствовал себя гением, не меньшим чем Кустурица,

как под новостью о чужой смерти ссутулился.

Той ночью, в твоей машине, глядя на те огни,

мы бы могли говорить

о той боли, что была и что предстоит,

как мотыльки на нее летим

и обжигаем, и обжигаемся, становимся жестче

и нарастает такой слой кожи,

что мы динозавры и носороги,

никогда не честные и от того, такие убогие,

одинокие, больные, завравшиеся боги внутри мертвые,

а молодые только чистые и звонкие,

и мы берем их души ломкие

себе на время, делаем свое подобие,

но если подумать, мы совершенные и такие убогие.

Той ночью, в твоей машине, глядя на те огни,

мы бы могли говорить

о морали, ее отсутствии, нашем падении,

о падежах дательных и легком женском склонении,

хотя если подумать не так уж все и дико.

Мы бы могла вспомнить семью Бриков,

про Марину ��ветаеву и Софью Парнок,

даже Пушкину был не чужд этот женский ток.

Но грязи не бывает там, где чистое сердце,

да, мы могли бы еще про Рим и Древнюю Грецию.

Если уж великие не признавали чужого мнения оков,

может и нам простят немного сладких грехов.

НО

Той ночью, в твоей машине, глядя на те огни,

ты совсем о другом со мной стал говорить:

о мире брендов, звезд интернет-эфиров,

рекламных фото и автомобилях,

о своих достижениях, то есть приобретениях,

о захватившей жажде владения,

о прайсах, магазинах, посещаемых тобой ресторанах,

и, конечно, собственных грандиозных планах,

и на истории о критериях оценки чужого успеха

я подавилась собственным смехом.

Той ночью, в твоей машине, глядя на те огни,

мы бы могли говорить 

о том…

но я предпочла возвращаться домой пешком.

[daravisotskay]

Фотографируйтесь с правильными книгами)

[daravisotskay]

Каждый строит такую стену,

чтоб любому внушала страх. 

Каждый ставит такую цену,

что любой другой не при деньгах.

Топь болот перед каждой стеной -

самый смелый сгинет в пути. 

Топь болот, стоит лай или вой, 

Умный даже не будет идти.

Ведь прийти к стене - вздор и отвага,

говорят, там кончается свет, 

только как окажешься рядом, 

руку тянешь -  стены нет.

[daravisotskay]

чемодан

В эт��х поисках новых пространств, рынков сбыта и вечных истин, я, сменивший пятнадцать стран, стал совсем без тебя немыслим.

Я, бежавший так подло от обязательств и слова «должен», стал ненужный себе идиот, чемодан без ручек и ножек.

Я, в наклейках для багажа, нарезаю круги по ленте и молюсь Иисусу и Джа, Кришне, Шиве, богине Весте,

лишь о том, чтоб к твоей двери, чемодан без ручек и ножек, аккуратно сложив, привезли, ты увидишь, скажешь: «А может

ты все понял, устал». Теперь все починишь, но постоянство, снова гонит меня за дверь: чемодан придуман для странствий.

[daravisotskay]

Мой капитан, трюм уже затоплен, план спасения стал непригоден, кто-то сегодня умрет на твоих глазах.

Мой капитан должен остаться спокоен, мой капитан один среди сотен, познавший не за себя, а за других страх.

Мой капитан, судно увидит дно, а не берег, ты не сдаешься, хоть уже глупо верить, что до спасения можно добраться вплавь.

Кто-то, как крыса, в последней исправной шлюпке, кто проиграл –  тот вечным сном в каюте, мой капитан сам стал тонущим кораблем.

Мой капитан, твои легкие наполнит чужой водоем, мы теперь знаем, как холод сжигает огнем, но мне только девять –  я забываюсь детским сном.