commissarabel

[commissarabel]

Есть у нас один тальман, который меня вымораживает до остервенения — началось всё с того момента, когда он украл у меня 21К рублей и 14К у директора (он же не знал, что мы имеем доступ к его зряплате и можем этой самой зряплаты лишить). Причём на меня не действует его любимое лизоблюдство: к лести я невосприимчив и его попытки отсосать всем подряд только выводят меня из себя. Как и полагается, в командировку я поехал именно с ним — и я сделаю всё возможное, чтобы для него это было первой и последней командировкой.

Итак, список достижений только в командировке:

Когда я уехал на другое судно, эта падаль запёрлась в мою каюту, увидела мой пакет с мо��й курткой, лежащий около моей кровати и спиздила. На мой немой вопрос ответила: «Ну, я же не знал, что это твоё — я посчитал, что это кого-то из рабочих». Ага, мразь, то есть у меня пиздить нельзя, а у других — можно?

Приёмка трюмов, четыре часа утра. В шип-офисе капитан, старпом, я и двое других инспекторов, все уже заёбанные до истерики. Это чмо пришло и стало смотреть видосики, пока у нас шли важные разговоры.

До закрытия бюро пропусков остался один час, если не получить пропуск — останешься ночевать на улице. Эта мразь трубку не берёт, я выдёргиваю со смены другого тальмана, чтобы он нашёл нашего особо одарённого и привёл на проходную. Приходит и начинает визжать, что он мне ебало набьёт за проходной, я выхожу и говорю, мол, давай, начинай. Он рассыпается в извинениях и сразу же просит купить ему зарядник для телефона.

Капитана он называет не иначе как «товарищ капитан». Тот же, заслышав это обращение, пытается слиться со стенами и мимикрировать. Общительные филиппинцы сразу же находят себе дела на обледеневшей палубе или даже за пределами порта.

К слову о капитане: он мне сказал, что нихуёво так мой додик расположился, прям как дома — пиздит жратву у экипажа и пытается качать права. На кой хуй я краснею из-за мужика, которому скоро сорокет стукнет, а ведёт он себя, как отчисленный первоклассник из деревенской школы для умственно отсталых?

Стивидор спросил, может ли он послать нашего додика нахуй. Я сказал, что он может его даже отпиздить. Капитан, услышав это, попросил позвать его на это представление.

На борту портстейт контроль. Этот додик врубил музыку так, что вся палуба вибрировала вместе с портстейтом.

Залез пальцами в мою тарелку. Когда я охуел, он сказал, что ему просто еда понравилась. Забрал моё зарядное устройство. Завалился на мою кровать и сказал, что она удобнее, чем его. Капитан увидел, что я на взводе, и переселил это чмо в спортзал. Теперь он всё равно ходит спать на мою кровать и пиздит, что в спортзал люди ходят заниматься спортом. Охуеть, правда?

Капитан: «Вот смотришь на человека иногда и понимаешь: не подходит ему его имя. Вот ты… как там тебя… ага, Андрей. Вот смотришь на тебя и понимаешь — не Андрей ты вовсе, а самый настоящий Модест». Модест — это умственно отсталый герой из «Городка», если что.

Я его, бля, в Мурманске потеряю, мне офис разрешил.

[commissarabel]

Показываю свечу, которую мне сделали на заказ. Хочется верить, что почта в процессе пересылки её не сломает.

Мне аж жечь её жалко.

[commissarabel]

Я полистала блог, мне кошмарно понравилось оформление. Оно напоминает мне горький шоколад, если говорить об ассоциациях. Не знаю, вау, просто вау

Ого, спасибо за такое сравнение, я даже не размышлял о своём оформлении в таком ключе :) Изначально была идея сделать всё максимально просто и лаконично — мне кажется, я добился этой цели :)

[commissarabel]

То, что у меня крыша по временам протекает, это не секрет ни для кого.

Но к ОКР так и не получилось подобрать подходящий курс лечения, хотя я с переменным успехом уже лет восемь как меняю таблетки и их соотношения.

Заметил, что в последнее время не только ОКР вызывает тревогу, но и наоборот — тревога вызывает приступы.

Сижу как на иголках, ожидаю звонка от агентов насчёт постановки судна — держи, гражданин хороший, приступ «либо ты сейчас трижды подпрыгнешь на одной ноге, в это же время играя на пианино традиционную ирландскую музыку, либо проебёшь постановку». Класс, супер, восхитительно. «Молодец, хорошо подпрыгнул, только на разную высоту — повторяй сначала». И так ровно до того момента, пока твой моцк не придумает ещё более изощрённую пытку неадекватностью.

Самое прикольное, что первые приступы ОКР, оказывается, у меня случались ещё лет в шесть, но почему-то никто не посчитал нужным лечить ребёнка, который не осознаёт, что это не совсем обычное состояние. Что ж, значит, так тому и быть.

[commissarabel]

Вкину опять рабочее кораблядство.

На днях коллега заявил, что обожает разговаривать с сирийцами, используя все возможные времена английского языка. Когда они его не понимают (а они не понимают, потому что уровень у всякого рода матросов и прочих боцманов примерно как у наших школьников), он может снизойти до того, чтобы объяснить простыми словами. На вопрос «зачем?» честно ответил, что он считает, что у него неплохой английский и ему хочется выебнуться. Спасибо за честность.

Я этого не понимаю. Я знаю, что мне и в дальнейшем придётся работать с этими людьми, так что толку от выебонов — ноль. Я лучше поговорю по-человечески и у меня в случае чего будут на борту люди, которые готовы пойти мне навстречу и помочь. Я лучше не стану светить какими-то знаниями, чтобы собеседник почувствовал себя умным — всем хочется почувствовать себя особенными, а мне не сложно в этом помочь.

Вот и получается, что когда на традиционно моих судах работают другие инспектора, капитаны интересуются, почему в этот раз работаю не я, а кто-то другой. Вот и получается, что для того, чтобы взять какую-то документацию у порта, ехать или хотя бы звонить приходится мне, потому что остальных шлют в пешее эротическое.

Блядь, ребят, ну, давайте оставаться людьми.

[commissarabel]

Эту фразу можно считать моим девизом.

У меня есть своеобразный список хотелок. В этот список не входят вещи — только впечатления.

Хочу увидеть северное сияние. Хочу увидеть Арктику. Хочу сесть за руль гоночного автомобиля. Хочу выучить исчезающий язык. Хочу пробежать марафон.

У меня в голове не укладывается, что человеческая жизнь слишком коротка, а вокруг бесчисленное количество стран, культур и языков. Что я могу плюнуть на всё и уехать в Южную Америку. Что я могу выйти за хлебом и нечаянно присоединиться к залётным хиппи.

Я не чувствую себя принадлежащим чему-то одному. На попытки построить дружеские взаимоотношения с кем-то я уже наплевал, свой дом я уже давно не ощущаю домом.

Может быть, я и мечтаю о тихой гавани, но если её нет — можно получать удовольствие и от шторма посреди океана.

[commissarabel]

У меня есть единственная эмоциональная реакция на любого рода доброту: истерика.

В детстве у меня было три игрушки с добрыми лицами, и я всегда смотрел на них и ревел от переполняющей меня нежности.

Когда я устраивался на свою первую работу, я был очень удивлён, что директор сказала, что она просто хочет работать со мной, а не с кем-то другим. Тогда я прорыдал весь вечер: мне всегда казалось, что если есть выбор между мной и другим человеком, то меня не выберут никогда.

Я всегда плачу от хороших новостей.

И я в ущерб себе стану помогать тем, кто был добр со мной или с другими двадцать лет назад.

…Сейчас по возможности стараюсь заниматься социально ориентированным волонтёрством. Состою в поисково-спасательном отряде и в добровольческой организации, которая помогает пенсионерам. И каждый раз, когда вижу, как кто-то тоже жертвует своим временем, чтобы помочь другим, у меня снова ком в горле.

У меня какое-то глубокое разочарование в человечестве, и когда я вижу опровержения этому разочарованию, я просто не могу поверить, что я, слава Вселенной, ошибаюсь и ещё не всё потеряно.

Я всегда говорю: меня лучше ненавидеть, гнобить, насмехаться надо мной, но только не быть со мной добрыми. Я эмоционально не выдерживаю этого наплыва благодарности просто за то, что кто-то уступил мне место в транспорте.

Сразу предвосхищаю все психологические вопросы и могу на них ответить: я родился в девяностых в более чем преуспевающей семье и воспитывали меня как хозяина жизни, я не могу пожаловаться на то, что моя семья меня не любила. Наоборот.

А я оказался каким-то таким.

[commissarabel]

Каждую ночь мне снится расставание. Я прошу звонить мне чаще, звонить в любое время, а потом просыпаюсь.

На грани сна и яви думаю: «Как хорошо, что это был сон».

Реальность доходит до меня с трудом. Мысль меняется на другую: «Как плохо, что это был сон».

Мне больше никогда не позвонят.

Я снова ложусь на диван и закрываю глаза, пытаясь хотя бы ненадолго вернуться обратно.

[commissarabel]

Ну, и в продолжение прошлого поста про музыку — о моих биологических родителях. Уточняю про «биологических», потому что меня воспитывали другие люди и я безмерно счастлив, что всё сложилось именно так.

Под катом — клёвые высказывания, мания преследования и отличные семейные взаимоотношения.

Всё рассказывать не стану, потому что многие события погребены в моей памяти так глубоко, что я могу только предполагать, что что-то происходило, по отсутствию воспоминаний о событиях. А ещё — в некоторые события вы не поверите, потому что это какой-то сюрреализм для ток-шоу по НТВ. Так что обойдём их стороной.

К мамане у меня претензий практически нет — в силу того, что она в какой-то мере просто инфантильный разбалованный ребёнок. Я не против побыть родителем для неё, пока есть возможность (а сил с каждым днём всё меньше и меньше).

А вот к папане у меня много вопросов — и ни одного цензурного.

История начинается с того, что что-то произошло. По всей видимости — что-то такое, что моя психика переварить это была не в состоянии и закинула это воспоминание в статус опасных и вредящих моему психическому здоровью. Впрочем, не помогло: когда я заперся в себе и начал избегать встреч, за мной буквально сталкерскую слежку организовали с поиском моих страниц в соцсетях и попыткой связаться со мной через знакомых, которых я мог не видеть уже десять и более лет. Что делает в такой ситуации обычный человек? Правильно: едет кукухой.

Вот я и уехал — не то, чтоб надолго. Скорее, моё психическое здоровье устроило себе отпуск с преферансом и куртизанками, и мне пришлось выгребаться в одиночку.

Началось всё с лёгкой ебанцы: я начал искать камеры по своей квартире. Зная моего папаню, он бы с радостью организовал себе такое развлечение, но у него вечно не хватало бабла даже на такое увлекательное развлечение. Потом, многим позже, он скажет мне: «У тебя нихуя своего нет», — при условии, что у меня и квартира собственная, и зарплата в несколько раз выше среднестатистической, а у него… ну, тридцать тысяч, отсутствие жилья и всё такое. Простите, я не мог сейчас не позлорадствовать — люблю, когда всем воздаётся по заслугам.

Потом стало хуже и я это понимал. Встречая соседей, мне казалось, что это он загримировался, чтобы следить за мной. Я понимал, что у меня крыша протекает, я понимал, что это невозможно, но лишнего старался при соседях не говорить, а потом и вовсе перестал выходить из квартиры.

Потом пошёл к психиатру и быстренько это дело пофиксил, но ситуация слишком сильно въелась в подкорку, чтобы о ней забыть.

Сейчас этот человек просит деньги на всякую ненужную хуету, хотя ему даже жрать не на что. Я развлекаюсь, время от времени подкидываю ему копейку — это дополнительный акт унижения: ну, смотри, я могу позволить себе великодушно дать бабла с барского плеча. Я не забыл — мне просто нравится видеть, как ты унижаешься.

О, точно: мой визит к психиатру не остался незамеченным. Разумеется — он же за каждым моим шагом следил. И, когда я присел на таблетки, это мигом стало известно всей округе, потому что он оббегал магазины и рассказывал кассирам, что я ёбнулся. Бедные кассиры. Представьте, работаете вы работу, а тут к вам заходит полусумасшедший мужик и начинает пиздеть про то, что кто-то там крышей поехал. Нехорошо-с.

Он говорил мне: «Сделай пластику. Я хочу, чтобы тебя не ассоциировали с моим отпрыском», — дядь, я мечтаю об этой пластике. Я ненавижу свой ебальник, который как две капли воды похож на твой. Я хочу разорвать его в клочья, облить кислотой, только бы убрать эту блядскую схожесть. Почему я не мог уродиться в материнскую породу, а, природа? Почему?

«Мне стыдно, что ты мой потомок», — туда же. Да-да, наследник одного большого нихуя. Ладно, вру, не «нихуя», а кредитов.

«Ты урод. Кому ты такой нужен?» — о моей больной голове. Так классно же, что я никому не усрался, реально классно!

Многое я забыл. Это вспомнил лишь потому, что записал. Я не злопамятный — я просто злой, а вот память у меня подкачала, приходится записывать.

Обижаюсь ли я? Нет, потому что обида — вообще деструктивное чувство. Но если у меня будет шанс замочить это ничтожество к ебени матери — я замочу.

[commissarabel]

Вернее, не так: слушать-то я её люблю — всякий хэви– и пауэр-метал.

Но мне остопиздели музыканты.

Мои уважаемые родители, с которыми я лет до двадцати и не общался-то на постоянной основе, на этой теме двинутые. Спасибо хоть, что наигрывают митол, а не всякую богомерзкую бесовщину в лице рэперов Васи Жопова и Пети Сракова. Знают наперечёт составы групп, обсуждают это всё и страстно желают приобщить меня к высокому.

А я не то, чтоб особо творческий человек, единственное не чуждое мне творчество — это писанина. Потому что я могу ехать в автобусе и писать свои нетленки, могу сидеть в командировке и тыкать в клавиатуру ноутбука… в общем, меня это не особо от реальной жизни отвлекает.

А с музыкой, сука, надо сидеть и задрачивать струны или ещё какие клавиши, пока не начнёт получаться что-то сносное. «Смотри сериалы и наигрывай упражнения», — посоветовали мне, совсем забыв о том, что я ни сериалы не смотрю, ни аудиокниги не слушаю: ну не воспринимаю я информацию, которая отличается от печатного слова. Никак. А тут ещё и бесит, что «Полёт шмеля» с первого раза не сыграешь. «Трынь-трынь-трынь». Для концерта перед почётной публикой в лице бухих панков сойдёт, — по крайней мере, во мне взыграет надежда, что блюют бухие панки от количества выпитого, а не от моих талантов — но не более того.

Не люблю я, в общем, когда у меня что-то не получается. А если не получается то, что мне нахрен, в общем-то, не усралось, то вообще туши свет.

Короче, я жалкая посредственность без тяги к прекрасному и мне уже даже не стыдно.

[commissarabel]

Я впервые за всё время ушёл на больничный: без всего этого рабочего кораблядства, как оказалось, мне стало скучно жить, и теперь приходится развлекаться написанием мемуаров в свой бложек, прошу понять и простить.

Одиночество я выбрал сознательно.

В детстве я считал, что лучше уж я покончу жизнь самоубийством, чем увижу смерть дорогих мне людей.

Когда я немного вырос, политика партии стала диаметрально противоположной и я начал молить Бога, в которого не верил ни тогда, ни сейчас: «Боже, я хочу пережить своих любимых».

И я пережил всех.

Просто тогда в мой детский мозг пришло осознание того, что смерть близких — это глубокая травма для всех. А раз так, то лучше уж я стану нести этот крест, а не они.

Они имели право уйти из жизни, зная, что я жив и что я их люблю.

Тогда же я решил, что больше никаких близких взаимоотношений у меня не будет: лучше уж я стану вести себя как мразь при знакомстве, чем кто-либо привяжется ко мне. Или я — к кому-то.

И меня разрывает изнутри, когда я вижу по-настоящему добрых людей, с которыми я не стану строить никаких отношений. Просто потому что не хочу, чтобы они столкнулись с моей смертью. Просто потому что не хочу, чтобы я столкнулся с их смертью — впрочем, это вторично. У меня уже и так кукуха слетала в тёплые края и даже сувениров не привезла…

Этот бложек — единственное место, где я могу об этом рассказать. Просто потому, что тут я пишу под псевдонимом и раскрывать собственную личность не планирую.

Было ещё кое-что, что я пообещал себе: я обязательно расскажу кому-то о тех, кто был мне дорог, чтобы они продолжали жить в памяти людей тогда, когда меня не станет. По этой причине я до сих пор жив.

Наверное, это можно считать моим завещанием.

[commissarabel]

Забыл вставить эти фотографии в отчёт, так хоть вам покажу.

[commissarabel]

Вчера у меня спросили, могу ли я отдать ненужные мне вещи в помощь незнакомой мне молодой семье.

Я рассказал, что ненужных вещей у меня нет: у меня две пары штанов, несколько футболок, одна куртка. И несколько одинаковых пар носков, чтобы не заморачиваться с поиском пары. Мне просто больше не нужно.

Рассказал, что держу в быту только то, чем пользуюсь: если я не пользовался вещью месяц, то она без жалости отдаётся тем, кому нужнее.

И мне на это сказали: «Бросай эти свои западные приколы, а то уже как америкос говоришь» :) Честно, я даже не нашёлся, что ответить, зато погряз в размышлениях о патриотизме.

У этого гражданина всю жизнь так: он выберет ВАЗ, а не японскую машину, потому что не патриотично-с. Не станет завтракать в дешёвом KFC. Станет нахваливать «Ёлки» только потому, что они сняты в России. Всё остальное он погребёт под тонной желчных высказываний.

Я, кажется, уже говорил: я считаю себя патриотом. Но патриотизм — это любовь к своей Родине, а не ненависть к чужой. Любовь к своей стране можно сравнить с любовью к своему ребёнку: я не стану гладить по головке своего сына, если он станет жрать песок. Я объясню, что так делать нельзя. То же самое и со страной — я могу любить её, но если у нас принимаются ебанутые законопроекты, я не стану их поддерживать.

Любовь без критики — это уже что-то типа секты: не подвергай сомнению, не включай голову, просто люби, даже если объект твоей любви закапывает себя заживо.

Да, я, как и всякие ура-поцреоты, практически не смотрю зарубежные фильмы и не читаю зарубежные книги. Не потому, что они плохие, а потому, что мне сложно понять чужой менталитет. При этом я отлично общаюсь на работе с сотнями людей других национальностей и с других континентов.

Так что претензию «ты не патриот, потому что избавляешься от ненужных вещей» — помним же, с чего начался пост? — я считаю очень смешной :)

И вообще я космополит.

[commissarabel]

Сегодня скончался создатель «Флибусты». Печально.

Я сам писатель. И идейный пират.

Я говорил об этом раньше и говорю сейчас: я категорически против продажи собственной писанины. Пиратьте, меняйте имя автора, видоизменяйте текст — я хочу, чтобы стала известна идея, а не я в качестве её автора. Я даже никогда не подписываю такие вещи собственным именем.

Пиратские библиотеки — это благо. Начинающие авторы не получат известности на платных ресурсах — ни я, ни мои знакомые не станут покупать книжки ноунейма, не ознакомившись со стилем автора. Но и я, и мои знакомые купят спираченную ранее книжку, если она того стоит — просто потому, что её захочется перечитывать.

Я имею опыт в написании нетленок разной степени паршивости за деньги. Но эти нетленки я считаю весьма посредственными — так, развлечься вечерком, посмеяться. Если в моей писанине есть действительно важные вещи, которые я хочу донести до социума, то они не ст��ят никаких денег.

Хочу ли я вступать в дискуссии? Нет, потому что знаю, что моё мнение в меньшинстве.

Для чего этот пост? Чтобы почтить память уважаемого мною человека и лишний раз напомнить, что я не имею никаких претензий насчёт авторских прав на собственную интеллектуальную собственность.

Напомнить, что мои тексты принадлежат социуму, а не мне.

[commissarabel]

Я приехал из морей. Ура. Как обычно, на работе мои проблемы с орнитологической логистикой практически не давали о себе знать, — за исключением случая, когда я вслух заорал от своих кошмаров, после чего кошмарами стал страдать весь экипаж и наш тальман в частности — а вот дома всё вернулось в троекратном размере.

Успел забыть, чем люди занимаются в Интернете, меня перестали интересовать даже вещи, которые мне нравились — тупо не осталось сил на что-либо. Постоянно хочу спать. Или вновь работать в режиме нон-стоп.

И в голову вечно лезут идиотские мысли. Вспомнил о книжке (вернее, о рассказе), который буквально в один вечер сделал из меня того человека, которым я являюсь сейчас. Сразу скажу: ни название, ни автора я не скажу, отойти от прочтения я не могу до сих пор.

Это было семнадцать лет назад, я читал всё, включая состав сока «J7», и мечтал стать писателем, когда вырасту. В один из вечеров все буквосодержащие продукты закончились, и я принялся за наш школьный учебник литературы. И был там один коротенький рассказик, повествующий о сострадании к близким…

Почему-то меня прорвало. Я, сам того не осознавая, поставил себя на место главного героя, который понял всё слишком поздно, когда ничего уже нельзя было изменить. Не знаю, поверите вы или нет, но я лет пять как минимум закрывался на несколько часов в комнате и рыдал от мыслей об этом рассказе из школьного учебника. Возможно, всякими хроническими дисперсиями и интерференциями я начал страдать раньше, чем я считал — история умалчивает.

Сейчас я опять вспомнил об этом рассказе, и я опять чувствую, что мои нервы начинают сдавать.

Перечитывать не стану.

Но не стану и отрицать, что этот рассказ был одним из самых значимых событий моей жизни, которые в итоге и сделали меня тем человеком, которым я сейчас являюсь.

[commissarabel]

Немного командировочного. Скоро месяц, как я тут. И скоро уже на берег… если повезёт.

[commissarabel]

I'm sorry, but I think this is funny.