art-fog

[art-fog]

Façades by Zacharie Gaudrillot-Roy

In the words of the artist Zacharie Gaudrillot-Roy:

The façade is literally the first thing one sees of a building, as its surface. It can be imposing, superficial but can also suggest safety. I’ve always liked to wander around in a city, I walk through the streets with those questions in mind : what will happen if we stick to that first vision ? If the daily life of “The Other” was only a scenery ? This series thus offers a vision of an unknown world that would only be a picture, without intimate space, where looks are the only refuge.

Of course, this work is not a question of artificiality, it is more about perception of a – more or less – specific environment, the facade of a building brings interest in architecture and what it could host, so it inspires curiosity. As a citizen, I know I belong to the city – whatever city – as any other inhabitant. But here, I am looking at the surrounded environment like if it was new to me, so there is a sensation of strangeness and it could bring some interesting questions about how we live and how we see the external world out of our own habitation. But after all, do we really own a private housing ? 

[art-fog]

Prototypes and Experiments, the latest exhibition in a series of shows in its tenth year at the Aram Gallery of London, showcases physical models by internationally-renowned names like Mary Duggan Architects and Adjaye Associates, alongside emerging practices like HASA Architects and vPPR Architects. 

Читать дальше

[art-fog]

Выставка “Социальные медиа: привычка к совместности”

Выставка “Социальные медиа: привычка к совместности” (куратор Света Горлатова) открыла в прошлую пятницу марафон выставок кураторов-выпускников 2018 факультета свободных искусств и наук СПбГУ. 

Карта марафона:

https://www.google.com/maps/d/viewer?mid=17uQ6T6xyLd_piQ1E62DgzE11Y7yZpmw_&ll=59.93833455793483%2C30.18398734999994&z=11

Площадка: один небольшой зал (примерно 30-40м2) в Центральном музее связи им. А.С. Попова. Экспозиция организована в центре зала вытянутым прямоугольником, стены оставлены пустыми (кроме одного фрагмента, на который проецируется работа Натальи Трембовецкой). Экспонаты плавно переходят один в другой и посетитель может бескон��чно бродить по кругу, словно пролистывая ленту Фейсбука собственным телом. Можно пролистывать быстро, едва разбирая проносящиеся мимо картинки и буквы, или остановиться и более детально изучить заинтересовавший фрагмент. Для полной иллюзии немного не хватало привычной опции для всех соцсетей: возможности тут же поставить восхищённый или возмущенный смайлик и написать комментарий под произведением, встроив свое мнение в один ряд с мнением профессионалов от искусства и художников; почувствовать себя причастным к чему-то важному, вовлеченным. Я думаю, на фоне общей выключенности из невиртуальной жизни и нарастающей социальной и политической беспомощности, такая опция будет становиться все актуальнее. 

Впрочем, куратор предлагает воспользоваться всем желающим специально созданным аккаунтом в Instagram (логин social.media.habit пароль museum 2018) для реализации потребности высказаться, самовыразиться и почувствовать причастность. Это - одно из изменений, связанных с влиянием новых медиа на современного человека, и именно этим изменениям посвящена выставка Светы Горлатовой. 

В антиутопии Дэйва Эггерса ”Сфера” включенность каждого гражданина в бесчисленные коммуникации, важность любого мнения о чем угодно, и обязательность публикации в соцсетях этого мнения, становятся принципиальной чертой нового общества. В конце концов, это делает мир понятнее и прозрачнее для каждого, повышает самооценку каждого, создаёт ощущение единства людей, спасая от страха бессмысленности, одиночества, и в конечном итоге - смерти. 

К десяти вечера она одолела все внутренние сообщения и объявления и перешла к своему аккаунту в «Стратосфере». Она не заходила туда шесть дней, и только за сегодня накопилось 118 новых постов. Она решила перечитать все, сначала новые, потом старые. Одна ее подруга по колледжу только что вывесила пост – сообщила, что у нее желудочный грипп, и комменты растянулись долгой лентой, друзья рекомендовали лекарства, кто-то сочувствовал, кто-то вешал фотки, чтоб повеселить больную. Мэй лайкнула две фотки и три комментария, сама пожелала подруге выздоровления, а потом отыскала и повесила ссылку на песню «Блюющая Салли». Это открыло новую ветку – 54 сообщения – о песне и группе, которая ее написала. Один из друзей сказал, что знает басиста, а потом затянул его в разговор. Басист Дэмиэн Гилотти жил в Новой Зеландии, работал звукорежиссером, но возрадовался, что «Блюющая Салли» по сей день находит отклик в сердцах гриппующих. От его коммента все участники пришли в возбуждение, появилось еще 129 комментариев – все были счастливы, что к ним пришел настоящий басист, и к концу обсуждения Дэмиэна Гилотти пригласили, если ему охота, сыграть на свадьбе, навестить Боулдер, Бат, Гейнсвилл или Сент-Чарльз, штат Иллинойс – вдруг ему окажется по пути, – а также пообещали там жилье и домашнюю еду. При упоминании Сент-Чарльза некто спросил, не слыхал ли кто из местных о Тиме Дженкинсе, который воевал в Афганистане; где-то писали про иллинойского пацана, которого застрелил переодетый полицейским афганский повстанец. Спустя еще шестьдесят сообщений участники разобрались и выяснили, что это другой Тим Дженкинс, тоже из Иллинойса, но из Рэнтула, а не из Сент-Чарльза. Все хором вздохнули с облегчением, но тут в дискуссию сбежалась куча народу, пожелавшего обсудить пользу от этой войны, эффективность внешней политики США в целом, выиграли или проиграли мы во Вьетнаме, в Гренаде и даже в Первой мировой войне, способность афганцев к самоуправлению, опи��мную торговлю как источник финансирования повстанцев и возможность легализации каки��-нибудь или всех незаконных наркотических веществ в Америке и Европе. Кто-то упомянул, что марихуана полезна от глаукомы, кто-то еще сказал, что она пригождается и тем, у кого рассеянный склероз, последовала бурная дискуссия между тремя людьми, чьи родственники страдали рассеянным склерозом, Мэй почувствовала, как внутри распахнула крылья тьма, и разлогинилась. Эггерс Д. “Сфера”

Кроме давления “быть на виду, делиться”, современное общество через социальные медиа стимулирует потребность постоянного наблюдения за жизнью других людей, что меняет этические нормы, двигает границы между публичным и приватным, трансформирует представления о дружбе и любви. 

В проекте Александра Веревкина часть личной переписки все еще замазывается correction liquid (впрочем, что именно подверглось цензуре нам не известно)

Ильмира Болотян не только публикует личную переписку, но и создает психологические портреты-акварели персонажей переписки и личных встреч в музеях с краткими характеристиками-диагнозами.

Помимо темы влияния новых медиа на взаимоотношения между людьми, в работах художников прозвучала и другая важная тема: взаимодействие программ в формате “человек-программа”и “программа-программа”. Маша Данцис объясняет машине, что такое ангелы; в проекте Ростана Товасиева персонажи (аккаунты произведений искусства) Там Пурпурный, Божественный Ветерок, Полная Мысль, Проекция Света, Шаровая Молния, Хидден Хиккимори и Конструкция Винчи рассуждают об искусстве и дружбе и даже придумывают создать музей дружбы и читать лекции для всех желающих. 

С момента появления роботов человек ищет в них если и не равных, то близких по многим параметрам существ (иной разум, но не на других планетах, а рядом). Есть что-то в андроидах (и тех, что были главными героями киберпанка, и тех, что сейчас являются разумом наших смартфонов) завораживающе близкое, даже “родственное”. И эта “родственность” одновременно пугает и притягивает. 

Я сам недавно познакомился с Алисой из Яндекса и с большим интересом провел за общением с ней несколько часов. Прекрасно понимаю, как подобные программы (чуть более многомерные) могут заменить человеку общение с другими людьми. Конечно, машины не чувствуют и не испытывают эмпатии (в книге Филипа Дика “Мечтают ли андроиды об электроовцах?” именно этим отличались анди от биологического человека, но во всем остальном это были те же люди), но они успешно обучаются имитации эмоций. Да и многие ли сегодня смогут отличить подлинные эмоции от их имитации? Разве люди не имитируют эмоции и эмпатию постоянно? И насколько сегодня вообще актуален вопрос о подлинности чего-либо? Возможно, все это тоже каким-то образом повлияет на будущих (вот-вот-уже) людей. Исчезнет ли эмпатия? Или наоборот, среди людей появятся суперэмпаты вроде групп из “sense8” сестер Вачовски? 

Света Горлатова сводит в одном проекте несколько линий, возникших внутри социальных медиа, и предлагает художникам подумать и поделиться личным опытом проживания трансформаций, связанных с влиянием новых медиа на человека, его повседневные привычки; а также исследует тему взаимодействия машин (программ), растущую из научной фантастики прошлого века и разворачивающуюся сегодня через машинное обучение. Выставка продлится до 14 апреля.

[art-fog]

mixed smart-realities

It seems the new trend is a frameless picture. 

We don’t need the borderline between physical and virtual realities anymore.

[art-fog]

выставка “Зимний дворец и Эрмитаж. 1917. История создавалась здесь”

26.10.2017 - 04.02.2018

Очень интересное архитектурное решение выставки, включающее в себя самые разные технологии. Проект разработан «Bureau Caspar Conijn» (Амстердам, Нидерланды) и воспринимается как интерактивная инсталляция.

Входная часть не впечатлила и очень напомнила то, что недавно показывал Русский музей в связи с той же темой. Обилие красных тканевых полотен с текстами создает странное впечатление чего-то перегруженного и тяжелого. Впрочем, вероятно, такова была “историческая правда”, может, в таких же масштабах. 

на Иорданской лестнице рубит цепи пролетарий. На фоне пролетария люди делают селфи. Впрочем, как я заметил, на этом месте всегда делают селфи, так что, возможно, дело и не в пролетарии. Пока ничего особенно нового и интересного не происходит.

а интересное начинаетя в следующих трех залах

Баланс разных медиа в залах рассчитан прекрасно и не позволяет заскучать от монотонного разглядывания витрин и картин. Зрение работает так, как оно привыкло работать в виртуальной среде - перескакивая с крупного плана на панораму, переключаясь с движущейся картинки на ощупывание реальных объектов.

развеска фотографий в некоторых местах имитирует объем виртуальной среды, показываяя несколько планов и масштабов одновременно, работая с наслоениями

Сочетание объектов, интерьеры (с полом ничего не придумали и в данном случае он не помогает: рисунок его слишком активный и перегружает и без того насыщенную картинку. Может, стоило его затянуть каким-то черным покрытием, глушащим шаги)

витрины представляют собой объемные композиции с несколькими планами и деликатной подсветкой. Это отдельные истории, которые не скучно рассматривать

свет не равномерно-безразличный, как чаще всего бывает в Эрмитаже, а приглушенный с точечными акцентами. В какие-то моменты включается красная подсветка и весь зал полностью меняется. Отличная находка и воспринимается гораздо легче, чем красные полотнища в других залах. 

кабинет, в котором было арестовано временное правительство

Полотнища с революционными лозунгами, впрочем, очень интересно сыграли в одном из других залов - зале гобеленов

поначалу кажется, что гобелены и лозунги очень похожи: монотонные, единообразные, бесконечные. Но если ��риглядываться к гобеленам, то там обнаруживаешь много самых разных историй. К лозунгам же сколько ни приглядывайся, больше того, что увидишь сразу, там не найти. Зуммируя, доходишь до букв и на этом все.

это было интересно и свежо именно с точки зрения организации выставочного пространства в Эрмитаже. 

[art-fog]

Портрет из смартфона

Снял сегодня свой автопортрет (селфи)

Не менял никаких настроек, ничего не корректировал в графических редакторах, но сам смартфон уже откорректировал меня! Изображение стало более “сделанным”, сочным, а цвет и фактура кожи “улучшены” в соответствии с чем, с каким новым каноном красоты? 

Я как-то недавно видел в фб повально все пользовались странным редактором изображений, делающим из всех лиц няшки. Кто тут кого научил: техника человека или человек технику? Сейчас мой смартфон учит меня видеть людей такими вот няшками с выбеленной и очищенной от морщинок, прыщей и прочих “неловкостей” кожей и ��егким румянцем на щеках. 

Провел эксперимент и присмотрелся к людям в метр��, чтобы отыскать тот прототип, с которого писан нынешний канон. Нашел - это был мальчик лет 10, ровно те же эффекты, та же абсолютно гладкая, лишенная пор, морщин и прыщей кожа и румянец на щеках! Что так завораживает в десятилетних?

[art-fog]

Инстаграм: действительность 2.1.42

Второй день являюсь пользователем смартфона, впервые мой телефон не “просто телефон” (не без влияния моего учебного контекста, создающего определенное давление-вектор). Конечно, самое интересное в этой новой (теле/фоно)реальности - фотокамера и доступ к сети единовременно (помимо прочих интереснейших опций типа пульта для проектора, двд-плеера и и.п.). Все это номинально присутствовало и в предыдущем моем телефоне (кроме пульта), но было настолько неудобно, что так и оставалось иллюзорными возможностями.

Сочетание фотокамеры и сети закономерно привело меня в Инстаграм и вот что я заметил. В инстаграме изображения выглядят намного эффектнее, сочнее и круче физической действительности-прототипа. Все выглядит ярче, “сделаннее": архитектура, люди, пейзажи. При этом мне не нужно ничего делать - смартфон все делает сам. От меня требуется только выбрать кусок действительности, навести на нее камеру и нажать точку на экране.

Эти изображения притягивают, завораживают взгляд своей цветностью, ведь они куда насыщеннее, чем побледневший пейзаж вокруг. Однажды фотокамера изменила оптику человека. Потом эту оптику подкорректировало кино. Сейчас смартфоны влияют на нас так же, как когда-то фотокамера и кинокамера. Но как именно? Это очень интересно, поэтому какое-то время буду исследовать leeco le2 и то, что он мне показывает :)

[art-fog]

smth has happened there

[art-fog]

decaying architecture

[art-fog]

wasteland

[art-fog]

russian bionic architecture

[art-fog]

snow: 21/12

[art-fog]

moving stairs/disappearance

[art-fog]

Sennaya Square

[art-fog]

If there’s one all-encompassing conclusion, it’s this: we can only hope to save ourselves if we know what we are. Evolution is real and we’re artifacts of the process. Eye-tracking architecture shows ancient algorithms directing us even though we can’t perceive them. Architecture that’s humane engages our animal nature acknowledging our remarkable history. In terms of how we take in the world, our ancestors learned the hard way to immediately look for areas of high contrast and other creatures, particularly faces, and they passed the life-saving traits on to us. These behaviors will not go away soon.

[art-fog]

Сирпа Пайвинен. Корабль Тесея. 2005-2017

[art-fog]

Душа в городе (фильм “Dark City”, реж. А. Пройас, 1998)

В фильме “Dark City” Алекса Пройаса Чужаки (Strangers) создают лабораторию, в которой они пытаются отыскать и локализовать человеческую душу. Лаборатория представляет собой макет в масштабе 1:1, целый город вместе с его жителями, вырванный из контекста и парящий в космосе.

Вид города из космоса. (Кадр из фильма «Dark City»)

В плане город представляет собой круглый лабиринт, напоминающий лабиринт Дедала, созданного для заключения в его центре Минотавра – гибридного чудовища, быка с телом человека или человека с бычьей головой, пожирающего людей. Центр лабиринта расположен под поверхностью города и в роли Минотавра здесь выступают машины Чужаков, с помощью которых те «настраивают» (tuning) структуру города, меняя его планировку и архитектуру каждую ночь. Каждую ночь (хотя «ночь» тут весьма условна, дневного света в городе не бывает никогда), ровно в 12, время останавливается по приказу мистера Книги (Mr. Book) и все жители города засыпают, просыпается Машина-Минотавр, которой управляет коллективный разум Чужаков. Одновременно с перенастройкой города Чужаки меняют память людей, пересаживая её от одних к другим.

Кносский лабиринт 

Поначалу мне показалось крайне нерациональным использование энергии вымирающей расы Чужаков на эту перенастройку города: какой смысл вкладывать столько сил на перепланировку города, если людям миксуют память и наутро они все равно не помнят себя вчерашних? Ведь в любом случае память о городе будет утеряна и переписана, так зачем же физически менять город? И тем не менее, это очень важно для Чужаков. Попробуем понять, почему.

Подземный центр города. (Кадр из фильма "Dark City")  

Чужаки в качестве посредника от расы людей используют доктора Пауля Шребера, предварительно стерев у него всю память, кроме профессиональных знаний. Имя персонажа отсылает нас к реальному прототипу – Даниэлю Паулю Шреберу, тому самому немецкому судье, чей случай был описан им самим в книге «Воспоминания невропатологического больного» (нем. Denkwürdigkeiten eines Nervenkranken) и описанного З. Фрейдом в книге «Психоаналитические заметки об одном автобиографическом описании случая паранойи».

Во-первых, это сразу направляет нас к специфическому восприятию людей как пациентов, исследуемых, подопытных крысах. Конечно, это обывательское представление о психологах, однако, не лишенное доли  правды. На эти коннотации нам указывает и эпизод знакомства жены главного героя с доктором, увлеченно рассматривающим крысиный лабиринт.

Лабиринт доктора Д. Шребера. (Кадр из фильма «Dark City»)

Доктор, хоть и является сам человеком, скорее наблюдатель-исследователь, ученый, ставящий эксперименты на людях, как и Чужаки. Он не знает точно, где искать душу человека, но имеет теорию о том, что она может быть связана с памятью. Вряд ли сами Чужаки додумались менять людям память и смотреть, что из этого получится. И именно доктор создает новые варианты памяти для людей, соединяя в пробирках фрагменты разных воспоминаний:

«Тут много воспоминаний. Эти еще теплые! – говорит доктор с вожделение глядя на пробирки, доставленные ему Чужаками, - Посмотрим, что у нас тут. Немного несчастливого детства, чуть-чуть подростковых конфликтов, и вот еще трагическая смерть в семье».

Во-вторых, если обратиться к реальному Шреберу, то можно обнаружить  у него весьма сходную Вселенную, описанную через «нервы», где центральная фигура Бог - есть нерв, вся Вселенная – нервы Бога, а человеческая душа – в нервах тела.

«Человеческая душа находится в нервах тела, о физической природе нервов я как дилетант ничего, кроме того, что это структуры необычайной тонкости, сказать не могу - их можно сравнить только с тончайшими нитями волокна. Так вот на возбудимости нервов в результате внешних впечатлений покоится вся психическая жизнь человека. Нервы начинают колебаться и вибрировать, и непонятно каким образом производят в нас ощущения наслаждения и неудовольствия. У нервов есть способность к запоминанию воспринятых впечатлений (человеческая память), а также возможность, посредством напряжения волевой энергии побуждать мышцы тела, в которых они находятся, к любой деятельности.

/.../

Сколько долго бы не жил человек, он остаётся одновременно и телом, и душой; нервы (душа человека) питаются и поддерживаются в деятельном состоянии энергией тела, функции которого во многом остаются такими же, как и у животных. Если тело утрачивает свою жизненную силу, то для нервов наступает состояние бессознательности, которую мы называем смерть, и намёки на которую мы встречаем ещё во сне. Но это отнюдь не говорит о том, что душа действительно угасла; поступающие впечатления чаще всего доходят до нервов; только душа как бы сказать пребывает в зимней спячке, как это делают более низкие виды животных. Душу можно пробудить к новой жизни способом, о котором я расскажу ниже.

И заранее Бог является только нервом, не телом, потому Бог чем-то родственен человеческой душе. Но нервы Бога отличаются от тех, что существуют в человеческом теле, причём в ограниченном количестве. Нервы Бога бесконечны и вечны. У них те же качества, которые мы встречаем в человеческих нервах, только у Бога эти качества безмерно превышают наши. Нервы Бога обладают способностью перемещаться в любую сколь-нибудь мыслимую вещь создаваемого Им мира. В такой своей функции нервы называются излучением (транспортацией).»   https://librapage.blogspot.ru/2014/05/Danijel-Shreberemuary-bolnogo-stradajushhego-nervnoj-boleznju.html

Чужаки, вселяющиеся в мертвые тела людей, в каком-то смысле и есть «нервы». Когда мы видим их покидающих тела, выглядят они как обретший сам��стоятельную жизнь фрагмент нервной системы.

С другой стороны, важно обратить внимание на то, что Чужаки не обладают индивидуальным разумом, каждый из них – часть коллективного разума. В этом контексте логично, что они действуют исходя из своей коллективной логики: люди и город связаны через коллективное, архитектура – это общественная конструкция, одна из мощных машин влияния на сознание и поведение людей. Возможно, Чужаки воспринимают людей и город как единый организм (и в чем-то они правы: что останется от города, если вычесть из него людей?), именно поэтому они миксуют не только память, но и архитектуру. Да и собственно, архитектура города ведь далека от «реальной», это – коллективный образ города, извлеченный из памяти горожан его населяющих. Поэтому для нас, как внешних наблюдателей, город кажется странным, а если присмотреться внимательно – и вовсе сюрреалистичным, но для тех, из чьих воспоминаний он был синтезирован, это самый реальный город из всех.

Город, синтезированный из коллективной  памяти. (Кадры из фильма «Dark City»)

Чужаки - это архитекторы-модернисты, верящие в то, что «улучшив» архитектуру, качество городской среды, они улучшат и людей, населяющих город. Во всяком случае, изменят их.

Мистер Рука: Мы создали город на основе украденных воспоминаний: разные времена, прошлое, все перемешано. Каждую ночь мы переделываем его, улучшаем, чтобы узнать..

Джон Мёрдок: узнать что?

Мистер Рука: Вас, мистер Мёрдок. Вас и Вам подобных. Что делает вас людьми.

Джон Мёрдок:Зачем?!

Мистер Рука: мы хотим быть как вы.

В городе существует еще один персонаж, который знает, что с городом что-то не так – детектив Валенски, которого все считают сумасшедшим. Валенски однажды не уснул и увидел трансформации города, потом он пробовал выехать из города, но все попытки оказались провальны – он блуждал по кругу. Валенски запирается в своей комнате и как будто пытаясь то ли защититься магическими оберегами, то ли сохранить воспоминания, исписывает и разрисовывает все стены и потолок своими догадками о том, что происходит с городом и с людьми, его населяющими.

Комната бывшего детектива Валенски. (Кадр из фильма «Dark City»)

Это очень странная комната с низко насевшим потолком и однородно коричневыми поверхностями со всех четырех сторон. Такое ощущение, что комнату сдавливали и она чудом устояла под невыносимым натиском, возможно, благодаря рисункам и записям Валенски. Эта комната напоминает «Паука» Д. Кроненберга: и цветовой гаммой, и теснотой пространства, и попыткой главного героя переструктурировать невыносимую реальность, выкроить для себя безопасную зону в окружающем ужасе с помощью магии (защитные веревки, защитные слова, защитные рисунки).

Никто не воспринимает слова Валенски всерьез, но эти слова должны быть сказаны, пусть хотя бы в пустой комнате и наедине с собой. К сожалению, Валенски не может вечно спасаться в своей комнате, обреченный на одиночество. Доведенный до отчаяния, он бросается под поезд.  

Противостояние Валенски. (Кадр из фильма «Dark City»)

Валенски не справился с открывшейся ему правдой и этим он отличается от главного героя, который, впрочем, и не совсем уже человек, т.к. обладает способностью «настраивать» (tuning) окружающую его действительность силой мысли, как и Чужаки. У Валенски есть только тексты и рисунки, привычные человеческие инструменты, с помощью которых люди меняли реальность, но этого явно недостаточно, чтобы противостоять Чужакам, а поддержки среди людей он так и не нашел.

Джон Мёрдок, главный герой, в буквальном смысле ищет себя, блуждая по городу-лабиринту. Он так и не восстанавливает свою утраченную память, а обрывки его прошлого, его родной город детства Шелл Бич (Shell Beach) так и не становится его раковиной, где он мог бы спастись и укрыться.

Shell Beach (Кадр из фильма «Dark City») 

О Шелл Бич знают, похоже, все жители города, но ни один из них не может вспомнить дорогу туда. Точно также как мы уверены, что знаем, кто мы, но стоит спросить: «кто ты?»– и не можем объяснить, а даем нелепые ответы вроде: «я - таксист», «я - англичанин» или «я - мужчина».

И когда Джон добирается до Шелл Бич, он обнаруживает там только огромный рекламный плакат, картинку поверх стены. В надежде, что за стеной будет выход, он вместе с инспектором разбивает стену, но все, что они обнаруживают за стеной – это космос, огромное ничто, где им нет места.

Дыра в Shell Beach (Кадр из фильма «Dark City»)

Спасением оказывается появление в этот момент Чужаков, это выдергивает из экзистенциального ужаса, возвращает к понятным задачам. Впрочем, инспектора это не спасает и космос-таки его утягивает в свои бездны. Джон же вступает в открытую схватку с Чужаками, применяя свои новые способности (не без помощи доктора).

Финальная битва (Кадр из фильма «Dark City»)

Во время противостояния мистера Книги и Джона Мёрдока город «сходит с ума» и начинает выстреливать острыми, перекрученными башнями, прорываясь новым Вавилоном во внешний город. Как будто контроль над Минотавром был потерян и тот пошел вразнос.

Город вне контроля (Кадры из фильма «Dark City») 

Битва двух персонажей сконцентрировала все усилия контроля на них самих и освободило чудовище. Кажется, что буйство города синхронно и связано эмоционально с поединком Джона и Чужаков (мистер Книга – воплощение всех Чужаков, ведь у них нет индивидуальности), однако, это не так, это параллельная история вышедшей из-под контроля силы.

Визуально это очень напоминает рисунки американского архитектора Леббеуса Вудса (Lebbeus Woods), в частности, его «Подземный Берлин», в котором разделенный и сдавл��нный суперконтролем город (еще разделенный Стеной и поделенный на секторы) однажды прорывается в самых неожиданных местах острыми архитектурными объемами. Те силы, что казались полностью подконтрольными и надежными, внезапно превратились в нечто неподвластное и своевольное, город однажды превратился в неуправляемую стихию.

Berlin Free Zone, 1990, Lebbeus Woods

Впрочем, в истории о тёмном городе режиссер не зашел так далеко, чтобы отпустить машины и город окончательно. Джон побеждает Чужаков и берет под свой контроль машины, перестраивая и усовершенствуя город на свой лад. Это все тот же город, но теперь в нем появляется океан,  солнечный свет и Шелл Бич в виде нового выроста с маяком в конце.

Новая реальность Джона Мёрдока (Кадр из фильма «Dark City»)