#��ианист

[velikovskya]

Пролог. Всё равно сумасшедшие.

В итоге, мы все остались в дураках.

Я расскажу вам историю, потому что людям нужны истории, а меня слишком давно не было, и наверное нечестно было бы молчать. История эта о сумасшедших, у которых были очень плохие сны и вечно тряслись руки, когда они пили чай. А они всегда пили чай. О том, как встречались рассветы и провожали людей на вокзалы. Но только вы никому не говорите. Потому что когда я расскажу, меня уже здесь не будет, я поеду дальше, убегу и не останется ничего. Убегать не значит боятся или не принимать свои страхи, нет. Это означает, что мы нарисовали мир, а потом рукой смазали силуэты, из-за которых теперь никто не понимает, был ли сюжет в этой картине или абстракция была задумана самим автором. Люди, господь, эти люди вечно придумывают нелепые истории  себе в оправдание и нелепо почесывают нос, пока стоят в очереди за хлебом. Почему я это рассказываю? Потому что боюсь оставаться одна, а эти кости гниют. Время идет.

В один из  дней, когда гремел гром, но все ходили в шляпах, для того чтобы не получить солнечный удар, на одной из лавок сидели двое. Парень держал за руку свою спутницу и внимательно смотрел позади неё на странные вычурные линии. Казалось, будто он увидел новый горизонт. Они долго всматривались в каждую деталь, делая странные жесты руками. Парень пытался будто показать девушке то, что находилось за её спиной, но просил её не поворачиваться. Такое чувство, что были лишь они. И сейчас закончится вот это предложение, исчезнут все люди, они все убегут, ибо начнется ливень. Да. Никого не останется. А они будут сидеть и дальше смотреть на горизонт. У них ничего не осталось кроме их самих. Чтобы они не делали, имея свои шрамы и свои истории позади, главное было лишь одно: что осталось у них сейчас? Что они могли дать друг другу? Промокала одежда, простывали души. Оставались вопросы и двое молод��х людей, которые ощущали свою жизнь на ладонях, и посреди этого всего хочется вскрикнут мол АХ, КАКАЯ ИРОНИЯ! Они без смысла и особой цели сидят себе на лавке и почему эта история должна отличаться от других? А ты прислушайся. Посмотри со стороны. Как прохожий, как второсортный читатель, как обычный зритель, ты сейчас просто пьешь чай, а они без души себе сидят и смотрят друг на друга. Вдруг, начинается ливень, что заставляет тебя просить ещё больше, где сюжет , где же зрелища? СЕЙЧАС, именно сейчас они смотрят друг на друга и ты никогда не узнаешь, что внутри, потому что ты смотришь не туда. ТЫ именно ТЫ, да, строишь их жизнь, создавая ложное представление, давая свою оценку действительности. Ломаешь цепочку, хотя это всё пассивное действие. Знаешь , в чем основная проблема? Можно обнажить их души, рассказав историю, что заставит тебя задуматься или забыть сразу после точки в конце главы. Но ничего не изменится ни у тебя, ни у них. Их жизнь, как телешоу, и ты наблюдаешь, можешь проголосовать и вынести вердикт. Но каламбур в другом. Как бы ты не относился к прочитанному, это уже не изменить, как и не изменить людей вокруг тебя. Ты можешь надеть на них пальто и отправить читать Бальзака, но никогда не узнаешь, что на самом деле творится в их головах. Как нелепо! Создавать жизни, рисовать лучшие картины, но никогда не знать, что внутри ближнего. Останешься или уйдешь, умрешь или будешь жить, всё это не твоих рук дело. Ты не механизм, ты или он, или они, те парень с девушкой, это часть истории. Ты часть но не  сама история. НО Посмотри на всё с другой стороны. Я сижу напротив него. Жду лишь одного вопроса и мы сорвемся с места, и убежим. Я знаю его, потому что это мой пианист. Это парень, от которого я без ума уже три года. Три года он внедрялся в мои сны и рисовал там свои истории, и вот в один из дней я встретилась с ним лицом к лицу . Если задержать дыхание, то можно даже услышать как он разговаривает во сне. И пока мы одевались , он собирал всё что у него есть в маленький отчет. В один из дней, не веря в то, что он настоящий, я попросила его сыграть. Но каждый раз , когда подхожу к нему ближе, он постоянно отдаляется. По этому пока я обувалась, а он надевал пальто,  мы молчали. Нам не о чем говорить. И я не знаю, что мы наделали, потому что я просто люблю его. В поисках его мелодии, в одну из ночей, я обожглась и попросила его спасти меня. Мне было страшно, мне постоянно страшно, но он  не спасает. Его нет. Иногда мне кажется, я выдумала его и сама написала эту мелодию, но тогда почему же, черт бы его побрал, я не могу сыграть её снова? Мне кажется ему всё равно. Я знаю, что он устал, потому что его вечно мучают сны, и каждое утро мы завтракаем очень крепким кофе. У нас есть традиция : каждый день, когда солнце прячется за горизонт, он достает свой дневник и вырывает страницу. Так, он отпускает своё прошлое и позволяет мне прикоснуться к нему ближе. Так я узнала, что пианист говорит со своими призраками на ты и задает лишь один вопрос. Сейчас закончится ливень  и он задаст его и мы больше никогда не вернемся обратно. Я не знаю её. Не знаю, какой это человек и что она любит. Просто вижу, что позади краснеет горизонт и это означает лишь одно. Нам пора. - Побежали? И они сорвались с места , обгоняя ветер и друг друга. У них есть всего пару минут, пока их снова не нашли, пока эти слова не нашли . Кости гниют, и ей было всё равно, а он всегда будет боятся остаться один. Горизонт горит но пока они молодые у них есть возможность бежать сломя голову от всего что происходит, сбивая прохожих и всё сильнее убеждаясь в том, что это правильный выбор. Чтобы они не совершили это всегда будет правильным выбором, а мы просто будем наблюдать. Там , за их спинами, вершились революции, а они убегают, потому что они живы. Он жив. Мы на месте, можешь открывать глаза.