#судорога | Explore Tumblr posts and blogs

charlies-memory · 2 years ago

Text

Чувствую опустошённость. И тень тревоги.

Будто сижу в маленькой тесной комнатке… как пустой чулан. Но стены бетонные и серые, немного обшарпанные, оставляют пыль на пальцах. А издалека, очень-очень издалека, доносится жуткий грохот и разъярённые крики. Я сижу где-то в этой комнатке на холодном пыльном полу, со всех сторон меня тесно обступают стены. Источника света нет, но есть ощущение, что здесь должно быть окно. Воздух сырой. Не чувствую эмоций, но моё тело напряжено до предела, мышцы жутко болят. У меня в руках синий бархатный мешочек, я постоянно тереблю его, но это заставляет меня напрягаться ещё больше. По полу внезапно идёт вибрация, стены дрожат, с них сыпется пыль. Внезапно стало тихо. Мои руки сводит ужасная судорога, из мешочка выпадают стеклянные шарики и катятся по полу, покрываясь трещинами. Мне бесконечно грустно, эти шарики были мне очень ценны. У меня нет сил пошевелиться, ужасно болит спина. Не могу заплакать, просто смотрю, как разбитые шарики катятся по полу. В этих шариках были все мои воспоминания. Я ведь их так любила… а теперь их больше нет. Как нет ничего. Нет больше смысла, нет счастья. Только сплошная горечь и боль.

Вот, что я чувствую.

#в папку изменений #избранное

24 notes · View notes

palestinebird · 1 year ago

Text

Вчера, вместе с кровью в кашле, я выплюнул кусок мяса. Как человек, обожающий каждую отслаивающуюся от себя чешуйку - хотел сфоткать. Потом стало противно. Потом - страшно.

Я не ходил на флюрографию уже даже больше, чем год полтора. Другие мои анализы датируются ещё более старым�� датами. Анемия - ещё со времён Сербского. Я хотел их сделать, но врачи считают, что если мы что-то найдём - это не вылечить. А если мы ничего не найдём, то я здоров. А если я здоров, то анализы делать не нужно.

Любое психическое лекарство подразумевает тщательный моторинг показатель. Я думаю, это хорошо раздутый миф, потому что я никогда не видел, чтобы это соблюдалось.

Язв на теле множество. Я привык полагаться на мир. И, наверное, если мир не берёт меня за локоть и не кричит "чел, чел, да это ж пиздец кубический!" - всё это мираж, сараб, морок. Говорить об этом легко (временами). Действовать - не очень.

Мне стыдно за то, что я вижу. Я снова и снова пытаюсь увидеть панику не только в себе, но и вокруг. Наверное, это рефлекс. Если мне холодно, я смотрю на термометр в квартире. Мне адски холодно, я покрываюсь инеем. Термометр показывает тёплое июльское лето.

Возможно, я рос в более поэтичное время, нежели Гарри Топор: "повесился человек на проводах. Снимает толпа на айфон, чтобы позже поставить на аватар".

Если кто-то упал - беги к нему. Если кто-то умирает - кричи. Я рос в большом, интернациональном мире, впитывая в себя нечто (не)правильное. В основном мне был доступен иностранный сегмент ютуба - люди разгребали залежи в доме людей с депрессией. Реабилитация. Психотерапия. Социализация. Я дышал в такт миру, восхвалял современный век, в котором мне повезло родиться. Большая, красивая страна с поездами, самобытным фольклором, с коммунистическим флером - и я объединил две вещи в своих руках в прекрасное далеко.

Довольно скоро выяснилось, что нужно выбирать. Либо тудудух тудух по необъятным просторам, но объясняя каждому встреченному, что это не какая-то истеричная, психованная жестикуляция на левой, а судорога. Что если бросить таблетки, передёргивать скулы станет ещё хуже, поэтому я не буду есть вместо нейролептиков аптечные БАДы, больше моркови, спать на перьях жар-птицы и не приму участие в субботнем экзорцизме.

Потом оказалось, что выбора - нет. Россия, зна��, как тяжело с моей болезнью, дала мне всё. Берёзы, храмы, заводы, реки, мосты, море, горы, бездомных котов, новорождённых лягушек. Колесо обозрения, лавандовое латте, журналы про колдунов и спиритуалистов, Дом В Котором. Решив, что в мою программу реабилитации это всё не вписать, поставила громкий прочерк.

Я начал просыпаться в бардаке.

Сначала я забывал убрать кружку, ложку, вилку. Потом - не складывал одежду и не выбрасывал еду. Не было сил готовить новую, иногда ел ту, что с плесенью - травился. Ходил по осколкам чайника. Забывал выключить воду. Было стыдно, я пытался думать, что что-то идёт не так, но интернационал меня выдрессировал - нет. Будь что-то не так, я бы давно уже сидел на психосеансе, в кругу таких же, как и я.

Потом я думал, что это моя вина. Потом приходило отчаяние - я искал, куда я могу написать в сети о том, что происходит. Как оказалось, в России был только телефон МЧС. Я не был согласен. Я не был способен в таком состоянии никому звонить, и я спросил у мира - "почему так"?

Это должно было вылиться в дискуссию о том, что мессенджеры очень важны для людей с подорванным психическим здоровьем.

Врач, посмотрев на меня, вежливо ответил, что если бы мне была бы действительно нужна помощь, я бы достал этот телефон из-под колючей проволоки. И потакать ебанутому поколению, рассчитывающему, что с их менталочкой должны нянчится, тут никто не будет. Нужна помощь - звони. Ты не способен позвонить? Она тебе не так уж и нужна.

Иногда было ощущение, что я не волк, но в цирке выступаю.

Однажды в паблик написала девушка из Франции. Она рассказала, что в психиатрической клинике, где она находилась, была акваэробика, они были учились керамике. Она сказала, что читает посты про психиатрические клиники России, но не понимает, насколько там всё страшно.

"Это похоже на утрирование, когда я это читаю."

Я внезапно представил, как рассказываю персоналу в больнице во Франции, как однажды сколупывал гнойные корки с ожоговой раны. У меня был жар. Из персонала - две битые санитарки, медперсонал с образованием экстерна - два месяца и ты квалифицированно знаешь, когда нужно дать галоперидол, когда пиздюли, а когда - сигареты.

И ра�� нет паники - значит нет жара, нет гноя, нет твоего скулежа в подушку.

Здесь должны быть бинты.

Здесь должно быть всё не так.

Это больница.

Это врачи.

Это чертов интернационал.

Ты начинаешь искать проблему в себе.

Я считаю себя умным. Ровно того самого уровня айкью, чтобы не верить в жидо масонский заговор. В заговор, что американцы, немцы и французы закадрово наснимали постанов по социализации людей с ментальными заболеваниями, я отказался верить сразу. Ещё меньше я верил, что каждого человека, поступающего в мед, учат делать шибари на психических больных и колоть галоперилол на глаз.

Я читал, что в Москве было отделение с аквариумом и рыбами. А ещё - можно было смотреть фильмы. Так я понял, что я приношу только катастрофу.

Стоило мне появится на пороге отделения - врачи со скоростью термитов сжирали все обои, сдавали рыб в ломбард, ломали единственный на всё отделение телик так, чтобы не было ничего, кроме белого шума (аутентичного для подобных мест), сбарыживали все бинты. Ещё было ощущение, что за два месяца до самой моей мысли об обострении, они переставали кормить больных, повышали охваты отделения так, что при желании туда могла мигрировать вся Беларусь, пропивали аппарат для измерения давления и затем, только затем, шли встречать меня.

#русский пост #русский писатель #мысли вслух #психиатрия

6 notes · View notes