#кие��ские

[kushiscorpio]

Дом - только тогда дом, когда там есть место нам обоим

— Ты всег­да был та­ким, Гин-чан? — де­вуш­ка ожи­да­ет от­ве­та, с не­пере­носи­мым тре­петом сле­д��, как их паль­цы друж­но, буд­то по ко­ман­де, пе­реп­ле­та­ют­ся. «Как са­мые нас­то­ящие бой­цы», — ду­ма­ет она и пы­та­ет­ся за­доми­ниро­вать сво­им боль­шим *юби над его. 

 — Мел­кая, лю­ди не ме­ня­ют­ся. Фак­ти­чес­ки прос­то пе­рес­тра­ива­ют­ся, что­бы жить бы­ло по­лег­че, а ты слиш­ком зе­леная, ес­ли счи­та­ешь по-ино­му.      

Ры­жево­лосая дев­чонка оби­жен­но на­дува­ет гу­бы, рас­сержен­но со­пит, но не от­талки­ва­ет. По­тому что зна­ет: глу­пая — это про нее. 

 — В этом при­чина то­го, что ты вздра­гива­ешь во сне, кри­чишь, осо­бен­но ког­да нас­ту­па­ет пол­но­луние? 

 — Се­год­ня как раз и про­веришь, — вя­ло от­зы­ва­ет­ся са­мурай и от­во­рачи­ва­ет­ся, не же­лая про­дол­жать раз­го­вор. И по­чему-то пос­ледняя бро­шен­ная всколь­зь фра­за зас­тавля­ет ее нер­вни­чать толь­ко силь­нее.      

Ка­гуре не спит­ся, раз­дра­жа­ющий джас­та­вей, прис­тро­ив­ший­ся чуть ле­вее ее по­душ­ки, по­казы­ва­ет по­лови­ну пер­во­го но­чи. Она си­дит по­верх оде­яла, под­жав под се­бя за­мер­зшие паль­цы ног, и вну­ша­ет се­бе, что это прос­тая бес­сонни­ца, выз­ванная го­лодом, и к пар­ню, ле­жаще­му ря­дом с ней, ка­сатель­ства не име­ет. Вы­ходит без­дарно.      

Са­ката ме­чет­ся, взмок­шие вис­ки ку­черя­вят­ся кап­ризнее обыч­но­го, и ды­хание ста­новит­ся бо­лез­ненно рва­ным. Тер­пе­ние — то­же не фиш­ка ято. Он рас­слаб­ля­ет­ся, как толь­ко неп­ро­из­воль­но на­ходит не­хит­рое ус­по­ко­итель­ное на сво­ей ма­куш­ке. Ка­гура ос­то­рож­но, бо­ясь на­рушить тон­кую грань меж­ду сном и явью, пог­ла­жива­ет свет­лые куд­ри, уби­ра­ет в сто­рону чел­ку, от­кры­вая вид на вы­сокий лоб, уже пок­ры­тый се­точ­кой еле за­мет­ных мор­щи­нок и бу­син­ка­ми по­та. В та­кие мо­мен­ты де­вуш­ка го­това прос­тить ему все, да­же от­сутс­твие ста­биль­но­го за­работ­ка и обид­ные проз­ви­ща в свой ад­рес, толь­ко вот объ­яс­нить та­кое по­вер­хностное, поль­зо­ватель­ское от­но­шение к се­бе са­мому — уволь­те.     

 Де­ло в том, что жизнь не скла­дыва­ет­ся в ска­зоч­ный за­мок из бе­лых ту­го на­битых кон­верти­ков. Ког­да-то это по­няла Ка­тери­на, по­том приш­ла и оче­редь сес­тры Ка­муи. Гу­бы Гин­то­ки скла­дыва­ют­ся в не­кое по­добие скон­фу­жен­ной улыб­ки, буд­то в от­вет на ее мыс­ли, и толь­ко уб­люд­ские кош­ма­ры не да­ют Ка­гуре без­за­бот­но с это­го прыс­нуть, стал­ки­вая это­го не­выно­симо­го ба­ку от­рез­вля­ющи­ми пин­ка­ми с пос­те­ли. 

 — Твои ру­ки пах­нут кровью… — не от­кры­вая глаз, мы­чит па­рень и толь­ко силь­нее за­рыва­ет­ся но­сом в мяг­кие бе­лые ла­дош­ки. Та­кой прос­той, где-то да­же дет­ский жест не ос­тавля­ет Ка­гуре и шан­са, кро­ме как улыб­нуть­ся сквозь прос­ту­па­ющие сле­зы. 

 — Твои то­же.      

В сле­ду­ющее пол­но­луние все в точ­ности пов­то­ря­ет­ся.

https://ficbook.net/readfic/7137304#part_content

[alemighto]

Gallavich Week 2019

Day 6: Happy Fairytales are not about us

Summary: Mickey finds his freedom under his skin. Venom crossover.

– Су­кин сын! – кри­чал Тер­ри, кро­вавы­ми ку­лака­ми вы­бивая пос­ледние си­лы из Мик­ки. 

Пос­ледняя мысль, про­бив­ша­яся че­рез опь­яня­ющую боль, выз­ва­ла ти­хий сме­шок: свою по­зор­ную пор­ну­ху нуж­но бы­ло пря­тать ум­нее, дол­бо­ёб.

Разъ­ярён­ный Тер­ри выш­вырнул сы­на из до­ма, вы­тол­кав за дверь. Мик­ки не удер­жался на но­гах и упал на спи­ну, слы­ша не­ес­тес­твен­ный хруст собс­твен­но­го ске­лета. Го­лова Мик­ки без­воль­но упа­ла на тра­ву. Из неё с боль­шой ве­ро­ят­ностью мог­ли вы­текать моз­ги: Мил­ко­вич стар­ший хо­рошень­ко при­ложил­ся по ней кас­те­том. 

Мил­ко­вичи не уми­ра­ют ти­хо-мир­но. Это им да­но от рож­де­ния, ни­чего но­вого. Но для Мик­ки это как-то... ра­нова­то? Ему все­го сем­надцать, все его братья пе­режи­л�� этот неж­ный воз­раст. Не­уже­ли из всех – имен­но он не­удач­ник, про­дер­жавший­ся так не­дол­го? Как буд­то у не­го и без то­го бы­ло ма­ло от­ли­чий.

Визг тор­мо­зов и со­бачий ску­лёж – это пос­леднее, что Мик­ки за­метил, преж­де чем на­конец сдал­ся и пе­рес­тал бо­роть­ся за гло­ток кис­ло­рода.

Вкус­но.

Мик­ки от­крыл гла­за и уви­дел всё с неп­ри­выч­ной вы­соты. Все его ощу­щения уси­лились де­сятик­ратно. Каж­дая мыш­ца по­тяже­лела в ра­зы, а си­ла, бур­ля­щими по­тока­ми про­тека­ющая в них, кру­жила го­лову. На язы­ке он чувс­тво­вал неп­ри­ят­ный же­лез­ный прив­кус. 

– Ка­кого чё...

Очу­хал­ся?

Мик­ки по­пытал­ся схва­тить­ся за го­лову, но вмес­то бо­лез­ненно­го при­кос­но­вения по­чувс­тво­вал кое-что дру­гое: у не­го не бы­ло во­лос. Его те­ло бы­ло пок­ры­то чем-то, на­поми­на­ющим рас­ка­лён­ную смо­лу. 

– Еб... ебать! – вык­рикнул Мил­ко­вич о��­пры­гивая. 

Под но­гами зат­ре­щал де­ревян­ный пол. 

Я не до­ел.

Го­лос, от ко­торо­го Мил­ко­вич го­тов был уме­реть ещё раз, ес­ли ему всё же не по­вез­ло с пер­вым, тре­бова­тель­но прив­ле­кал к се­бе вни­мание. Мик­ки ог­ля­дел­ся в по­ис­ках его но­сите­ля, но вмес­то не­го нат­кнул­ся вгля­дом на обег­лавлен­ный труп ка­кого-то му­жика. И будь он прок­лят, ес­ли фа­шист­ские та­ту­иров­ки на го­лой спи­не мер­тве­ца не вы­дава­ли в нём его от­ца.

– Кто это сде­лал? 

Мы.

***

На­кинув на го­лову ка­пюшон, Мик­ки бе­жал, по­ка за его спи­ной го­рел его род­ной дом, прев­ра­щая в пе­пел его прош­лую жизнь. И­ЭН – го­лос дал се­бе имя – пред­ла­гал при­кон­чить ос­татки мер­зко­го че­лове­ка и пе­редох­нуть до ут­ра, но Мик­ки не хо­тел иметь де­ло с Тер­ри Мил­ко­вичем, жив он или мёртв.

Его собс­твен­ные ра­ны ис­чезли, и он не за­давал­ся воп­ро­сом «по­чему». Во сне, ког­да за­да­ёшь мно­го воп­ро­сов, про­сыпа­ешь­ся в том же аду, в ко­тором ты за­сыпал. Он ещё не го­тов.

– Су­ка! – вы­ругал­ся он, спот­кнув­шись о что-то круп­ное.

Взгля­нув под но­ги, он уви­дел по­корё­жен­ную со­баку.

О, мой преж­ний но­ситель.

По­хоже, го­лос не хо­тел ис­че­зать вмес­те со сво­ей ипос­тасью. Мик­ки го­тов был пок­лясть­ся, что его ко­��еч­ности бы­ли кро­ваво-крас­но­го цве­та, уве­личен­ные и, чёрт, все­могу­щие все­го па­ру ми­нут на­зад. Сей­час они выг­ля­дели по-преж­не­му, об­ма­нывая его не­хоро­шее пред­чувс­твие. 

Ма­лень­кий Мик­ки, как и мно­гие де­ти, меч­тал стать су­пер­ге­ро­ем. Не для ми­ра во всём ми­ре, а для то­го, что­бы за­щитить се­бя и вы­жить в ми­ре, где ре­ша­ют ес­ли не день­ги, то свя­зи. Си­ла при­ходи­ла толь­ко с ре­пута­ци­ей, но и её бы­ло не­дос­та­точ­но, что­бы от­вя­зать­ся от не­доволь­ства от­ца. Хм-м. Мо­жет, хоть те­перь он до­волен?

Он не пом­нил, ког­да сор­вался на экс­тре­маль­но быс­трый бег, но его мус­ку­лы не зна­ли ус­та­лос­ти, он бе­жал, по­ка его те­ло ми­мо его во­ли не ос­та­нови­лось.

Я хо­чу есть.

Боль­ше ни­како­го ко­ка­ина, ре­шил для се­бя Мил­ко­вич, раз­гля­дывая тём­ный парк, ку­да его унес­ли но­ги. Он сел под пер­вое по­пав­ше­еся де­рево и прис­ло­нил­ся спи­ной к ство­лу. Вдох-вы­дох. Нер­вно сом­кнув под­ра­гива­ющие паль­цы на сог­ну­тых ко­ленях, он спро­сил:

– Что со мной про­ис­хо­дит?

Его пле­чо вдруг по­тяже­лело, скап­ли­вая в се­бе го­рючую энер­гию, ко­торая, слов­но воз­душный шар, раз­ду­валась до раз­ме­ров че­лове­чес­ко­го че­репа. Мик­ки для сво­его же бла­га не по­вора­чивал го­ловы, гля­дя толь­ко пе­ред со­бой. Иг­но­риро­вать выш­ло не­дол­го, пря­мо пе­ред ним по­яви­лась страш­ная зу­бас­тая го­лова с бе­лыми пят­на­ми на мес­те, где дол­жны быть гла­за.

– Ни­чего смер­тель­но­го, – от­ве­тило ему кро­вавое неч­то. – Ты от­равля­ешь кровь ад­ре­нали­ном. Пе­рес­тань, по­жалуй­ста, мне это не нра­вит­ся. Я же те­бя спас, Мик­ки.

Мик­ки хо­телось выб­ле­вать лю­бую дрянь, ко­торая так взъ­еба­ла его моз­ги. Это бы­ло слиш­ком ре­аль­но. Он мог по­давить­ся собс­твен­ным стра­хом, пре­датель­ски сда­вив­шим гор­ло. 

– Я стре­мил­ся к те­бе. Знал, что ты по­дой­дёшь. Ты чуть не умер! – ряв­кну­ла го­лова, при­жима­ясь ко лбу Мик­ки. 

Мил­ко­вич чувс­тво­вал его зло­вон­ное ды­хание и шум­но сглот­нул. Бэд трип. Очень, блять, бэд.

– Смот­ри. Я спас те­бя от смер­ти. Ты, лад­но, спас ме­ня то­же. Это глу­пое жи­вот­ное не про­дер­жа­лось и па­ры ча­сов со мной. С то­бой у ме­ня хо­роший сим­би­оз.

И­эн из­дал сме­шок, про­ник­нув в мыс­ли Мил­ко­вича.

– Ка­кое счастье, что моё соз­на­ние не за­висит от ог­ра­ничен­ности че­лове­чес­ко­го ума но­сите­ля... Сим­би­оз, дру­жище, это как... сот­рудни­чес­тво. Очень-о-очень вза­имо­выгод­ное.

Пле­чи Мик­ки сда­вили креп­кие бес­формен­ные щу­паль­ца, зас­тавляя его смот­реть пря­мо в урод­ли­вую мор­ду И­эна.

– И-иди на­хуй, – вып­лю­нул Мик­ки, не до­бав­ляя зас­тряв­шее на кон­чи­ке язы­ка: «НЛО ёба­ное».

***

Чу­дови­ще внут­ри не­го при­норо­вилось к ни­коти­ну и ста­нови­лось аг­рессив­ным, ес­ли Мик­ки пе­ребар­щи­вал, так его обыч­ная нор­ма сок­ра­тилась до по­лови­ны пач­ки в день. На би­оло­гии сто­ило вни­матель­нее слу­шать учи­тель­ни­цу, по­тому что сим­би­оз ока­зал­ся не та­кой пар­ши­вой шту­кой. По но­чам они до­быва­ли на­лич­ку, не по­падая на ра­дары ко­пов, а днём ре­шали меж­ду тем, что­бы ныр­нуть на дно Ми­чига­на за хвос­та­той дичью или за­лип­нуть на ста­рый-доб­рый «Monty Python» по ук­ра­ден­но­му ак­ка­ун­ту Netflix.

Мик­ки. Я хо­чу по­весе­лить­ся. 

– Сно­ва?! – не­веря­ще пе­рес­про­сил Мик­ки. – Я не хо­чу се­год­ня. 

Без ме­ня ты был не­удач­ни­ком, ко­торый во­об­ще не знал, что та­кое секс. 

– Всё я знал! – от­бре­хал­ся Мил­ко­вич, со злостью от­став­ляя бу­тыл­ку с пи­вом на стол. – Не во­об­ра­жай о се­бе ни­чего та­кого, бес­по­лез­ная соп­ля.

Соп­ля?!

– Ага. Без ме­ня ты не про­пол­зёшь и па­ры мет­ров. Так что я ре­шаю, что мы де­ла­ем и ког­да, усёк?

Я убью те­бя сра­зу, как толь­ко най­ду бо­лее со­вер­шенно­го но­сите­ля. Очень не­гуман­но.

– До­пиз­дишь­ся, ос­та­нешь­ся без ва­фель с шо­колад­ной на­чин­кой, – приг­ро­зил Мик­ки, нас­толь­ко при­вык­ший к пе­реб­ранкам со сво­им кос­ми­чес­ким па­рази­том, что мог бы счи­тать их да­же дру­жес­ки­ми. Боль­ше-то у не­го ни­кого не ос­та­лось. Ес­ли не счи­тать слу­чай­ных пар­ней, приг­ля­нув­шихся Мик­ки и И­эну, в ко­торых пос­ледний на час-два все­лял­ся, что­бы... «по­весе­лить­ся» с Мик­ки. Ис­то­рия умал­чи­ва­ет о том, по­чему они все, как на под­бор, ры­жие и про­пав­шие без вес­ти пос­ле. 

***

– Я та­кой же из­гой, как ты, – ска­зал ему од­нажды И­эн, гля­дя на не­го гла­зами слу­чай­но­го ры­жево­лосо­го про­хоже­го. – Мне не хва­та­ет... м-м, что-то ти­па хро­мосо­мы для ва­шего ви­да, что­бы я был иде­аль­ным ли­дером. Мои ам­би­ции за­кан­чи­ва­ют­ся во мне са­мом. Зна­ешь, сколь­ко тут бро­дит мо­их соп­ле­мен­ни­ков?

Мик­ки ле­ниво гла­дил И­эна по во­лосам, нас­лажда­ясь тем, что в его го­лове не ко­пошил­ся один на­вяз­чи­вый тип. Сво­бода – это его ни­котин пос­ле сек­са.

– Мне да­же не обид­но за из­гоя, вы­куси, – от­ве­тил он, под­ни­ма­ясь. – Да­вай раз­де­ла­ем­ся с этим, – он не­оп­ре­делён­но про­вёл кистью пе­ред ли­цом смаз­ли­вого ры­жика и про­дол­жил: – и пой­дём за баб­лишком. Я прис­мотрел се­бе от­лично­го же­лез­но­го ко­ня.

– Се­бе? Ко­ня?! – удив­лённо пе­рес­про­сил И­эн, пог­ло­щая че­лове­чес­кую плоть и вер­ным псом воз­вра­ща­ясь к сво­ему ло­яль­но­му но­сите­лю.

А-а. Это­го ко­ня! Про­катим­ся!

[kymanweek]

Day 5 #kymanweek

https://ficbook.net/readfic/7073537

Кай­лу снит­ся шо­колад­ная ре­ка. Ши­рокая, вы­ходя­щая из бе­регов. По ре­ке плы­вут не­боль­шие круг­лые ло­доч­ки, ко­торые ока­зыва­ет­ся пон­чи­ками при бли­жай­шем рас­смот­ре­нии. Кайл и сам си­дит на од­ном из них, по­лощет ступ­ни в ко­рич­не­вой аро­мат­ной во­де и об­ма­хива­ет се­бя по­лотен­цем, по­тому что сол­нце па­лит не­щад­но.  Обыч­но Кай­лу снят­ся со­вер­шенно иные ве­щи, ли­шён­ные зап­ре­дель­ной аб­сур­днос­ти, но ему впол­не ком­фор­тно, и он да­же ма­ка­ет па­лец в шо­колад, что­бы об­лизнуть его.  Бу­дят его ос­то­рож­но, пот­ря­хивая за пле­чи и пог­ла­живая по го­лове. Броф­лов­ски да­же за­думы­ва­ет­ся в по­лус­не, что слу­чилось с его ма­мой, что она вдруг так лас­ко­ва с ним. Толь­ко это вов­се не ма­ма. Кайл от­кры­ва­ет гла­за и удив­лённо наб­лю­да­ет са­мого се­бя, на­вис­ше­го свер­ху. Ка­жет­ся, сон про­дол­жа­ет­ся, при­няв иную фор­му, зе­ва­ет Кайл, всмат­ри­ва­ясь в своё ху­дое нап­ря­жён­ное ли­цо, и при­нима­ет ре­шение без­мя­теж­но спать даль­ше. Кайл из сна ока­зыва­ет­ся жут­ко не­удов­летво­рён этим, по­тому что сно­ва на­чина­ет тряс­ти са­мого се­бя, по­ка Кайл ре­шитель­но не от­кры­ва­ет гла­за и не про­сыпа­ет­ся окон­ча­тель­но. — Доб­рое ут­ро, Ка­ел, — го­ворит раз­бу­див­ший его собс­твен­ным го­лосом, об­ра­ща­ясь к не­му, и у Кай­ла тя­желе­ют но­ги от сте­пени не­ре­аль­нос­ти про­ис­хо­дяще­го. Ес­ли до­пус­тить, что это не сон, то что это? — Эм… Доб­рое… — Кайл по­тяги­ва­ет­ся и зе­ва­ет, по­дав­ляя за­рож­да­ющу­юся па­нику, по­тому что вмес­те с ос­татка­ми сна дол­жен ис­чезнуть и его дуб­ли­кат, но это­го все ещё не про­изош­ло. Стоп. Се­кун­дочку. — Доб­рое… Доб­рое… Кайл пов­то­ря­ет сло­во дваж­ды, по­ка не осоз­на­ёт, что го­ворит не сво­им го­лосом. Да­же боль­ше, что го­ворит го­лосом Эри­ка Кар­тма­на. Стра�� про­тыка­ет его груд­ную клет­ку усер­дно и нес­коль­ко раз под­ряд, а по­том за­лива­ет ту­да вяз­кий тлен­ный субс­трат, и Кайл орёт. Ди­ко, пу­га­юще, за­жимая уши, что­бы не слы­шать чу­жой го­лос из сво­его рта. Ды­шать ста­новит­ся труд­ней, и он за­мира­ет, су­дорож­но ища воз­дух ртом. Сво­им ли ртом?.. — Что про­ис­хо­дит… — на­конец вы­дав­ли­ва­ет он и каш­ля­ет, тро­га­ет ру­ками своё гор­ло, не на­щупы­вая паль­ца­ми да­же ка­дыка. Гос­по­ди И­ису­се, — что, мать ва­шу, про­ис­хо­дит?.. — Так, ус­по­кой­ся, Ка­ел. Ти­хо, не на­до так па­нико­вать, ты пов­ре­дишь моё хруп­кое те­ло, — из­да­тель­ски спо­кой­но про­из­но­сит то-что-выг­ля­дит-как-Кайл и са­дит­ся на край кро­вати. Кайл за се­кун­ду вспо­мина­ет прош­лый ве­чер. Ле­пес­тки роз в ван­не. Крас­ное ви­но в бо­калах. Креп­кие мяг­кие ру­ки сна­чала на его та­лии, за­тем на по­яс­ни­це. Круп­ные уве­рен­ные паль­цы, что ка­са­ют­ся, ка­жет­ся, аб­со­лют­но вез­де. Тя­жёлое ды­хание на его шее и по­целуи — бес­ко­неч­ные, то неж­ные, то страс­тные, об­жи­га­ющие ко­жу. «Как же я люб­лю те­бя, ско­тина пар­ха­тая», «Я бы всё от­дал за те­бя, Ка­ел, слы­шишь?», «Ты прек­ра­сен. Ты со­вер­шенс­тво. Я бы хо­тел хо­тя бы день по­быть та­ким же как ты»… Кай­лу хва­та­ет ещё од­ной се­кун­ды, что­бы вско­чить и под­бе­жать к зер­ка­лу на двер­це шка­фа. Ну да, так и есть. На не­го взи­ра­ет са­мый что ни на есть гад­кий Эрик Те­одор Кар­тман. Кар­тман. И он в его те­ле. И вов­се не как вче­ра ве­чером, ког­да в его те­ле бы­ло прос­то пот­ря­са­юще теп­ло и тес­но, нет.  Кайл обо­рачи­ва­ет­ся и не­веря­ще смот­рит на са­мого се­бя в этой не­лепой си­ней пи­жаме. Это на­зыва­ет­ся «пос­мотреть на се­бя со сто­роны» или «по­чувс­тво­вать се­бя в чу­жой шку­ре», толь­ко не фи­гураль­но, а фак­ти­чес­ки. Кар­тман, ве­ро­ят­но, чувс­тву­ет се­бя впол­не ком­фор­тно, ски­нув, на­конец, свой лиш­ний вес, по­тому что он смир­но си­дит на кро­вати, по­ложив ру­ки на ко­лени, и смот­рит, как Кайл раз­гля­дыва­ет свои склад­ки на жи­воте, как за­дира­ет фут­болку и тро­га­ет об­висшие гру­ди, как вер­тится и щу­па­ет свою не­объ­ят­ную зад­ни­цу и пе­ри­оди­чес­ки жму­рит­ся и щи­пет се­бя, всё ещё же­лая прос­нуть­ся. Хо­тя бы он боль­ше не ве­рещит и не выг­ля­дит как че­ловек, го­товый от от­ча­яния вый­ти в ок­но, нет. Кайл прос­то изу­ча­ет своё туч­ное груз­ное те­ло и тя­жело вз��ы­ха­ет, не при­вык­ший к та­кому ве­су.  — М-м-м, Ка­ел… Всё в по­ряд­ке? — Кар­тман за­да­ёт, по­жалуй, са­мый иди­от­ский воп­рос в дан­ной си­ту­ации. Ко­неч­но, де­сять раз всё в по­ряд­ке, ага. — Ка­кого хре­на, Кар­тман… Ка­кого, блин, хре­на, а… — Кайл ус­та­ёт дви­гать­ся на враз отек­ших но­гах и вя­ло плю­ха­ет­ся ря­дом. Кро­вать жа­лоб­но хрус­тит и  про­гиба­ет­ся. Кайл зак­ры­ва­ет ши­рокое ли­цо ла­доня­ми. Паль­цы от­че­го-то бо­лят, как и по­яс­ни­ца. — Кайл, слу­шай… Я по­нимаю, что ты в шо­ке, но… Да­вай не бу­дем де­лать глу­пос­тей, а? — Глу­пос­тей?! — Кайл взры­ва­ет­ся и рез­ко обо­рачи­ва­ет­ся к сво­ему со­бесе­нику. Кри­чать на са­мого се­бя ока­зыва­ет­ся до­воль­но слож­но. Не то что­бы Кайл не де­лал это­го рань­ше, но тог­да на не­го не смот­ри его боль­шие зе­лёные гла­за так в упор, так жа­лоб­но. — То есть… Кар­тман, ты по­нима­ешь, что слу­чилось? Ты в мо­ём те­ле, а я в тво­ём, мать твою! — М-м-м, эта по­за, вро­де, 69, да? — Кар­тма­ну за­бав­но. Он щу­рит свои ев­рей­ские гла­зён­ки и ши­роко улы­ба­ет­ся, де­монс­три­руя ров­ные бе­лые зу­бы. Кай­лу так не­удер­жи­мо хо­чет­ся ему вре­зать, что он да­же за­махи­ва­ет­ся, но Кар­тман про­вор­но от­ска­кива­ет к две­ри и выс­тавля­ет ру­ки. — Броф­лов­ски, уй­мись. Или ты се­бя по­кале­чить хо­чешь? Я по­нимаю, ты по­терян, но… — По­терян?! Да нет! Нет, Кар­тман! Я най­ден! В тво­ём жир­ном мер­зком те­ле! Вот где я! А зна­ешь, что са­мое смеш­ное?! Мне ско­ро ид­ти до­мой, уб­лю­док! Иди­от! Мне быть спо­кой­ным?! Я ве­шу, дол­жно быть, тон­ну!!! — Зна­ешь, Ка­ел, я с рож­де­ния в этом те­ле и по­ка что не от­ки­нул­ся! Будь добр и ты сле­дить за эти­ми прек­расны­ми фор­ма­ми, раз уж ты счас­тли­вый их об­ла­датель. По ка­кой-то при­чине, — Эрик че­шет шею сво­ими тон­ки­ми кра­сивы­ми паль­ца­ми и, не удер­жавшись, це­лу­ет се­бя в за­пястье, вды­ха­ет неж­ный за­пах ла­ван­до­вого ге­ля для ду­ша, что поль­зу­ет­ся Кайл. Его Кайл.  Кайл, бе­шено скри­пит зу­бами и сжи­ма­ет ку­лаки. С тру­дом, на­до ска­зать, пре­воз­мо­гая дис­комфорт на гра­ни бо­ли. Кар­тман что, в са­мом де­ле всег­да чувс­тву­ет се­бя та­ким тол­стым?.. Ужас­но. Кайл ело­зит на кро­вати, вы­тяги­вая но­ги, что­бы об­легчить дис­комфорт в ко­ленях, но они по-преж­не­му тем­нее чем ос­таль­ное те­ло и опух­шие. Ес­ли мать уз­на­ет… Бо­же. Кайл не мо­жет се­бе во­об­ра­зить, что про­изой­дёт, ес­ли её не хва­тит удар в пер­вую се­кун­ду. А он хва­тит, это как пить дать, от та­кого-то зре­лища. Со­вер­шенно оче­вид­но, что рас­ска­зывать ко­му-ни­будь, да­же грё­бано­му Стэ­ну, ка­тего­ричес­ки зап­ре­щено.  — Кар­тман, — Кайл под­ни­ма­ет го­лову и уби­то взды­ха­ет, — что мы бу­дем де­лать?.. Кар­тман лег­ко под­хо­дит и са­дит­ся ря­дом, об­ни­ма­ет сво­ими ру­чон­ка­ми и опус­ка­ет го­лову на ши­рокое пле­чо. Те­перь они ви­дят се­бя в зер­ка­ло, и этр выг­ля­дит впол­не ес­тес­твен­но со сто­роны, но из­нутри — это жут­кий, не­объ­яс­ни­мый сюр, и с этим нуж­но что-то де­лать. — Не знаю, Ка­ел… Ду­маю, нуж­но поп­ро­бовать по­жить так, на вся­кий слу­чай. Вдруг мы не най­дём сра­зу таб­летку или что-то ти­па то­го для об­ратно­го об­ме­на тел. — По­жить… так?.. Таб­летка?.. — Кайл шлё­па­ет пух­лы­ми гу­бами и от­ки­дыва­ет чёл­ку на­зад. Чёл­ку? Ка­кой кош­мар. Его куд­ри те­перь при­над­ле­жат Эри­ку Кар­тма­ну. Он и сам при­над­ле­жит Эри­ку Те­одо­ру Кар­тма­ну. Боль­ше чем всег­да. — А что, Кайл? Да­вай-ка пос­лу­ша­ем твой ва­ри­ант. Бу­дем ме­тать­ся по ком­на­те, ре­зать се­бя и орать ма­том? Это по­может, по-тво­ему, жи­дяра? — Те­перь ты жи­дяра, ха! По­нял?! — Кайл зло­рад­но сме­ёт­ся чу­жим сме­хом и чувс­тву­ет се­бя так, как, ве­ро­ят­но, Кар­тман чувс­тву­ет се­бя каж­дый день. — М-да, точ­но, — Кар­тман пе­чаль­но мор­щит нос и за­пус­ка­ет пя­тер­ню в свои ры­жие куд­ри, — да, я ев­рей, твою-то мать… — Эй! В этом нет ни­чего та­кого! Что это, ес­ли не шанс по­нять ка­ково, ког­да те­бя каж­дый день по­лива­ют дерь­мом! — Ник­то те­бя не по­лива­ет, кро­ме ме­ня, — Кар­тман до­воль­но ска­лит­ся и тя­нет­ся за по­целу­ем, но в пос­леднюю се­кун­ду отс­тра­ня­ет­ся и хму­рит­ся. — Чёрт, это от­стой прос­то. Это мне что, се­бя це­ловать, что ли… — За­будь о по­целу­ях, Кар­тман, — Кайл гнев­но сдви­га­ет бро­ви, — «всё бу­дет хо­рошо», «это прос­то секс, Кайл», «па­роч­ки де­ла­ют это, Кайл»… Па­роч­ки, Кар­тман! Обыч­ные па­роч­ки! А не мы, у нас ж всё по-дру­гому… Кайл ка­ча­ет го­ловой и трёт гла­за паль­ца­ми. Ве­ки бо­лят, гла­за хо­чет­ся зак­рыть нав­сегда и не от­кры­вать. Кар­тман ль­нёт сбо­ку, трёт­ся ще­кой о пле­чо и, ви­димо, чувс­тву­ет се­бя ви­нова­тым. Собс­твен­но, так и есть, уве­рен Кайл. Кто, ес­ли не Кар­тман? Во­об­ще-то ему по­лез­но по­ходить в те­ле ев­рея. Кайл хму­рит­ся ещё с пол­ми­нуты, а по­том на­чина­ет оде­вать­ся. С тру­дом и удив­ле­ни­ем на­тяги­ва­ет на се­бя шта­ны Кар­тма­на, что ед­ва зас­тё­гива­ют­ся. За­тем на­тяги­ва­ет фут­болку и тщет­но про­бу­ет втя­нуть жи­вот. Он ед­ва мо­жет ви­деть свои но­ги, и это так стран­но. — Как ��ы… хо­дишь, Кар­тман?.. — Кайл про­водит ру­ками по ши­роким бо­кам, что так при­ят­но бы­ло об­ни­мать и сжи­мать. Кар­тман, буб­ня се­бе под нос что-то про нес­час­тную судь­бу ре­бён­ка, что рос без от­ца и в не­люб­ви, лег­ко скло­ня­ет­ся до по­ла, под­ни­мая рас­чёску, и вос­торжен­но про­из­но­сит «Вау». — Что вау? — Кайл обо­рачи­ва­ет­ся на не­го, не­доволь­но сжи­мая гу­бы. Этот кре­тин что, взду­мал нас­лаждать­ся жизнью? Ну уж нет.  — Ты та­кой лёг­кий, Кайл, та­кой гиб­кий, бож ты мой… Крас­не­ют оба, вспо­миная вче­раш­ний ве­чер и то, ка­кой же гиб­кий Кайл, да-а… — А ты… жир­ная ту­ша, Кар­тман. Я го­ворил? — Го­ворил, жид, мил­ли­оны раз.  *** Это ока­зыва­ет­ся слож­нее чем ка­залось. Прой­ти по ули­це в но­вых те­лах, не прив­ле­кая вни­мания, ког­да тол­стый па­рень всё вре­мя щу­па­ет се­бя за зад, а то­щий — под­пры­гива­ет как под ЛСД.  — Кар­тман, уй­мись, на нас лю­ди смот­рят. — Кто бы го­ворил, хо­рош се­бя тро­гать. То есть ме­ня.  — Я не тро­гаю, мне ид­ти тя­жело! Я сей­час сдох­ну! — Да­вай по­об­зы­ва­ем­ся, Ка-а-а­ел? Как те­бе «жир­ная жо­па»? А «жир­трест»? Нра­вит­ся, да? — Кар­тман скре­щива­ет ру­ки на гру­ди. — Зат­кнись, жид… О, по­луча­ет­ся, — Кайл до­воль­но ска­лит­ся и под­ми­гива­ет сво­ему те­лу. — Ве­ди се­бя мной, по­жалуй­ста, ког­да при­дём ко мне, хо­рошо?.. — А ты мной, жир­трест, — Кар­тман поп­равля­ет шап­ку и ус­ко­ря­ет­ся, с нас­лажде­ни­ем слу­шая заг­нанное тя­жёлое ды­хание за сво­ей спи­ной. *** — Ну, что, маль­чи­ки, как про­вели вре­мя ве­чером? — Шей­ла сни­ма­ет с Кар­тма­на зе­лёную шап­ку и це­лу­ет в ма­куш­ку. Кайл по­дав­ля­ет при­лив рев­ности и по­казы­ва­ет ук­радкой язык, втис­ки­вая свою ту­шу на стул, ко­торый ока­зыва­ет­ся та­ким ма­лень­ким. Не­уже­ли Кар­тма­ну так не­удоб­но си­деть?.. — Смот­ре­ли «Тер­ми­нато­ра» и ужи­нали, мя-ям, — ух­мы­ля­ясь, тя­нет Кар­тман го­лос­ком Кай­ла, и тот чувс­тву­ет приб­ли­жение пол­но­го про­вала. Он нас­ту­па­ет но­жищей на собс­твен­ную но­гу под сто­лом и зло щу­рит­ся, — а по­том у ме­ня на­чалась ди­арея, и я про­сидел в ту­але­те два ча­са. Шей­ла оха­ет и нак­ла­дыва­ет на та­рел­ки го­рячие блин­чи­ки с крас­ной ик­рой, жа­лос­тли­во взды­ха­ет: — Бу­боч­ка, от­че­го-та­ки ди­арея? Кайл крас­не­ет и пы­жит­ся, но до­тянуть­ся до но­ги под сто­лом боль­ше не мо­жет, так как Кар­тман уби­ра­ет их даль­ше и не­воз­му­тимо при­супо­нива­ет­ся к блин­чи­кам. — Да прос­то я на­шёл прос­ро­чен­ный сок и на­лил Кай­лу. Я не по­думал. Я та­кой ту­пой иног­да, мис­сис Броф­лов­ски, — ши­пит Кайл. — Да, а я го­ворил: «Что? Все­го на не­делю прос­ро­чен­ный? Та­ки в са­мый раз! И но­вый не по­купать!», так что, мям, ви­новат всё же я, что си­дел на тол­чке три ча­са, — Кар­тман не­вин­но хло­па­ет длин­ны­ми рес­ни­цами. Он на­мерен сло­пать по при­выч­ке все бли­ны, но боль­ше двух по­чему-то не ле­зет: по­яв­ля­ет­ся неп­ри­ят­ная тя­жесть и дис­комфорт. — Да я то­же хо­рош, мис­сис Броф­лов­ски, я ж на­лил ему этот сок, что­бы на­солить, а не сэ­коно­мить, — Кайл про­жига­ет Кар­тма­на взгля­дом, с удо­воль­стви­ем жуя чет­вёртый блин по счё­ту. Он ни­ког­да не поз­во­лил бы се­бе по­доб­но­го, ес­ли бы не счас­тли­вый слу­чай. — А я об­зы­вал его жир­трес­том и жир­ной зад­ни­цей, вот он и ра­зоз­лился, — Кар­тман ос­матри­ва­ет стол в по­ис­ках че­го-то вкус­но­го, но пе­ред ним толь­ко овощ­ной са­лат и зе­лёный чай. Ещё ка­кие-то ле­пёш­ки, край­не не­ап­пе­тит­ные на вид. Бед­ный Кайл, не­уже­ли его ра­ци­он всег­да так ску­ден? — Так-так, маль­чи­ки! Что я та­ки слы­шу? Вы оба ве­ли се­бя прос­то от­вра­титель­но! — Шей­ла от­ве­шива­ет Кай­лу лёг­кий под­за­тыль­ник и удос­та­ива­ет Кар­тма­на то­го же. — Ес­ли хо­тите и даль­ше хо­дить друг к дру­гу в гос­ти, вам при­дёт­ся пе­рес­мотреть своё по­веде­ние. Я от те­бя не ожи­дала, Кайл… Те­бе че­тыр­надцать лет, а пос­тупки, ей-бо­гу, на во­семь! Кар­тман за­мира­ет, ког­да мать Кай­ла смот­рит на не­го с нес­кры­ва­емым раз­дра­жени­ем и сму­щени­ем. Ка­жет­ся, ей не­лов­ко пе­ред гос­тем, что её сын всё ещё спо­собен об­зы­вать­ся. Кар­тма­ну на се­кун­ду да­же ста­новит­ся страш­но, за­то он по­нима­ет, в ко­го у Кай­ла бы­ва­ет та­кой прон­зи­тель­ный глу­бокий взгляд, ког­да он слов­но бы рёб­ра вы­ламы­ва­ет. — Кхм! Мис­сис Броф­лов­ски, а рас­ска­жите про Ха­нуку! А то я хо­чу поз­дра­вить Кай­ла в этом го­ду и не знаю как, — Кайл ку­са­ет гу­бы, чувс­твуя жа­лость к то­му, кто за­перт в его собс­твен­ном те­ле. И к са­мому се­бе. Мать в са­мом де­ле бы­ва­ет че­рес­чур влас­тной, на гра­ни с жес­то­костью. И Кар­тма­ну нуж­на по­мощь. К счастью, Шей­ла лег­ко пе­рек­лю­ча­ет­ся и на­чина­ет рас­ска­зывать ис­то­рию праз­дни­ка, ак­тивно жес­ти­кули­руя и прип­равляя всё это де­ло не­ведо­мыми Кар­тма­ну сло­веч­ка­ми. Кайл смот­рит на Кар­тма­на и не чувс­тву­ет раз­дра­жения. Да, они пос­то­ян­но ссо­рят­ся и пос­то­ян­но го­товы пор­вать друг дру­га. Да, им при­ходит­ся скры­вать то, что они вмес­те, от все­го ми­ра, по­тому что Кайл не го­тов рас­ска­зать. И Кар­тман ведь ус­ту­па­ет. Уп­ря­мый, гор­дый Кар­тман ус­ту­па­ет в этом воп­ро­се, как и всег­да, ког­да Кайл это­го хо­чет. Впер­вые с ут­ра Кайл ис­крен­не улы­ба­ет­ся че­рез стол и по­луча­ет улыб­ку, ко­торую рань­ше ви­дел в зер­ка­ле.  — …по­это­му Ха­нука так и на­зыва­ет­ся, Эрик! Я на­де­юсь, ты не сме­ёшь­ся боль­ше над Кай­лом из-за его ве­ры?.. «Да! Кар­тман, бо­же!.. Глуб­же… Ещё… О мой бог… О бо­же! Да! Бо­же, Кар­тман!» — Нет, мис­сис Броф­лов­ски, — Кайл ши­роко улы­ба­ет­ся, вспо­миная вче­раш­ний ве­чер, — не сме­юсь. Кар­тман выг­ля­дит рас­те­рян­ным — от­то­го, что боль­ше трёх бли­нов и чаш­ки чая в его же­лудок, оче­вид­но, боль­ше ни­чего не вле­зет, и ни­како­го удов­летво­рения от пи­щи он не по­лучил аб­со­лют­но, и от­то­го, что Кайл выг­ля­дит ка­ким-то край­не счас­тли­вым, хо­тя они всё ещё не зна­ют как вер­нуть се­бе свои те­ла. Воз­можно, Кайл не ду­ма­ет о том, что он в чу­жом те­ле? Воз­можно, Кайл улы­ба­ет­ся, по­тому что ду­ма­ет о чём-то по-нас­то­яще­му важ­ном? Важ­нее внеш­ности, ве­са и го­лоса. Воз­можно, Кайл ду­ма­ет о са­мом важ­ном, что слу­чилось в его жиз­ни. О том, что ку­да бо­лее стран­но, чем грё­баный об­мен те­лами. Кайл ду­ма­ет о том, что лю­бит Эри­ка Кар­тма­на, лю­бит с са­мого детс­тва, ког­да ещё да­же и по­думать не мог об этом. Кайл ду­ма­ет, что лиш­ний вес и эти склад­ки на са­мом де­ле при­чиня­ют ку­да боль­ший дис­комфорт чем ка­залось со сто­роны. Кайл ду­ма­ет, что одыш­ка — не по­вод для нас­ме­шек, хо­тя, ко­неч­но, ед­ва ли пе­рес­та­нет сме­ять­ся над не­пово­рот­ли­востью Кар­тма­на, но толь­ко по­тому, что Кар­тман ему поз­во­ля­ет. Ещё Кайл ду­ма­ет, что се­год­ня он мно­гое по­нял. И Кар­тман, пе­чаль­но хрус­тя­щий сель­де­ре­ем, ка­жет­ся, то­же.  Да, оп­ре­делён­но, Кайл улы­ба­ет­ся имен­но по этой при­чине.

[bs-statyi]

Пророчество

И бы­ло в го­ды вой­ны, в дни ужа­саю­щей рез­ни, и я мо­лю и пла­чу пла­чем ве­ли­ким всю ночь. И при­шел рас­свет, и вот лю­ди все­го ми­ра, слов­но со­б­ран­ные во­еди­но пред мо­им внут­рен­ним взо­ром, и один че­ло­век па­рит над ни­ми, ост­рие ме­ча сво­его за­но­сит над их го­ло­ва­ми, хле­щет по го­ло­вам, и го­ло­вы взле­та­ют в��ысь, а тру­пы их па­да­ют в до­ли­ну ог­ром­ную и ста­нут мо­рем кос­тей.

И вот го­лос ко мне: «Я — Б-г все­мо­гу­щий, пра­вя­щий всем ми­ром в ми­ло­сер­дии ве­ли­ком, про­тя­ни свою ру­ку и возь­ми меч, ибо дал Я те­бе сей­час си­лу и мощь.» И об­ла­чил­ся в ме­ня дух Твор­ца, и ов­ла­дел я ме­чом, и тот­час ис­чез тот че­ло­век, и вгля­дел­ся я лучше — и нет его, а меч в мо­ей вла­сти для мо­их соб­ст­вен­ных за­вое­ва­ний.

И ска­зал Б-г мне: «На­правь сто­пы свои и сту­пай се­бе из мес­та ро­ж­де­ния твое­го в стра­ну пре­крас­ную, в стра­ну свя­тых пра­от­цов, и сде­лаю Я там те­бя муд­ре­цом боль­шим и мо­гу­чим (мно­го­чис­лен­ным), и да бла­го­сло­вят­ся то­бой все ве­ли­кие Зем­ли, ибо те­бя Я вы­брал пра­вед­ни­ком и муд­ре­цом во всем этом по­ко­ле­нии, что­бы из­ле­чил ты бед­ст­вие че­ло­ве­че­ское из­бав­ле­ни­ем проч­ным.

А меч этот возь­ми в ру­ку свою и хра­ни его всей ду­шой сво­ей и всей мо­щью сво­ей, ибо он сви­де­тель­ст­во ме­ж­ду мной и то­бой, что все эти бла­гие де­ла то­бой осу­ще­ст­вят­ся, т.к. до се­го вре­ме­ни не бы­ло еще у ме­ня та­ко­го пре­дан­но­го сре­ди лю­дей, как ты, что­бы мог Я пе­ре­дать ему этот меч, и по­это­му сде­ла­ли раз­ру­ши­те­ли то, что сде­ла­ли. Но от­ны­не ка­ж­дый раз­ру­ши­тель, ко­то­рый уви­дит меч мой в тво­ей ру­ке, сра­зу же ис­чез­нет и ис­ко­ре­нит­ся с зем­ли».

И спря­тал я ли­цо свое, по­то­му что бо­ял­ся я взгля­нуть в на­прав­ле­нии го­во­ря­ще­го мне. А меч, что ка­зал­ся по­верх­но­ст­но­му взгля­ду гла­за мое­го про­стым же­лез­ным ме­чом, в страш­но ис­пор­чен­ном ви­де сво­ем, он вдруг об­ра­тил­ся в мо­ем вла­де­нии в сияю­щие бу­к­вы свя­то­го име­ни: Б-г все­мо­гу­щий, бле­ском и сия­ни­ем на­пол­няю­щий свет, спо­кой­ст­ви­ем, ти­ши­ной и уверенностью — весь мир.

И мол­вил го­лос серд­цу мо­ему: «Кто пе­ре­даст и при­об­ре­тет для всех по­ко­ле­ний ми­ра от чис­той ка­п­ли это­го ме­ча, что­бы по­зна­ли то­гда пре­лесть Б-га на зем­ле».

И под­нял я гла­за свои, и вот, Б-г, стоя­щий пре­до мной, го­во­рит мне: «Я Б-г, Б-г от­цов тво­их, вгля­дись с то­го мес­та, на ко­то­ром сто­ишь ты пре­до Мной, и уз­ри все су­ще­ст­вую­щее, соз­дан­ное мной из Ни­че­го, выс­шие и ниж­ние во­еди­но, пре­ж­де их вы­хо­да в су­ще­ст­во­ва­ние и во всей про­тя­жен­но­сти вре­ме­ни и по­ряд­ка их раз­ви­тия, по­ка не при­дут они к кон­цу тру­дов сво­их, как долж­но, что­бы дея­ние рук Мо­их вос­хва­лить.»

И уви­дел и воз­ра­до­вал­ся очень за пре­крас­ное тво­ре­ние и все, за­пол­няю­щее его на­сла­ж­де­ние и изо­би­лие, ко­то­ры­ми на­сла­ж­да­ют­ся все, яв­ляю­щие­ся на зем­лю эту, и воз­нес оду Твор­цу.

То­гда об­ра­тил­ся я к Б-гу: «Пред То­бой тру­дить­ся бу­дем в стра­хе и тре­пе­те и Имя Твое вос­хва­лять бу­дем веч­но, ибо не вый­дет из Те­бя злое и доб­рое, но лишь чре­да на­сла­ж­де­ний, уго­тов­лен­ная пред на­ми, от на­ча­ла на­ше­го и до кон­ца.

Как сча­ст­ли­вы про­дви­гаю­щие­ся по ми­рам Тво­им, ко­то­рые Ты им уго­то­вил для удо­воль­ст­вия, не­ги и пол­но­го сча­стья. Нет крив­ды, пор­чи и из­вра­ще­ния во всех дея­ни­ях рук Тво­их, во всем выс­шем и ниж­нем вме­сте.»

И на­пол­нил­ся я муд­ро­стью пре­крас­ной, и в кор­не всего — муд­рость Его лич­но­го про­ви­де­ния. Так про­дви­гал­ся я и при­бав­лял муд­ро­сти еже­днев­но, мно­гие дни, сто во­семь­де­сят дней.

В дни эти за­ду­мал я при­нес­ти мо­лит­ву Твор­цу, что­бы ска­зать: «Вот на­пол­нил­ся я муд­ро­стью бо­лее всех до ме­ня, и нет ни­че­го в ми­ре, что бы­ло бы вы­ше мое­го по­ни­ма­ния, но ре­чи про­ро­ков и муд­ре­цов Б-жьих не по­ни­маю я со­вер­шен­но, так­же Име­на свя­тые во мно­же­ст­ве их не по­нял я».

И за­ду­мал­ся: «Вот Б-г обе­щал мне муд­ро­сти и зна­ний, что бу­ду чу­дес­ным при­ме­ром меж муд­ре­ца­ми и соз­да­ния­ми все­ми, а я до сих пор бе­сед их не по­ни­маю.»

Но пре­ж­де чем воз­звал я — и вот Б-г по­ко­ит­ся на­до мною и го­во­рит: «Так взгля­ни же — муд­рость твоя и по­сти­же­ние твое на­мно­го вы­ше всех муд­ре­цов, ко­то­рые бы­ли до сих пор на зем­ле, и что из то­го, о чем про­сил ты Ме­ня, не дал Я те­бе? За­чем же вво­дить те­бе в уны­ние дух свой по­ни­ма­ни­ем про­ро­честв? И по­то­му не удов­ле­тво­ря­ешь­ся ты ими, что ре­че­ния их ска­за­ны из не­зна­чи­тель­но­го по срав­не­нию с тво­им по­сти­же­ния. Мо­жет по­же­ла­ешь, что­бы опус­тил Я те­бя с уров­ня твоего — и то­гда смо­жешь ты по­нять все ска­зан­ное ими во всем их объ­е­ме?»

И за­мол­чал я и воз­ра­до­вал­ся в обиль­ной гор­до­сти и не от­ве­тил ни­че­го. По­сле то­го спро­сил я Б-га: «Ведь до сих пор не слы­шал я ни­че­го о су­ще­ст­во­ва­нии сво­его те­ла, а все са­мое луч­шее и пред­на­зна­чен­ное при­шло ко мне толь­ко из ду­хов­но­го и к не­му все на­прав­ля­ет­ся. Но ес­ли так, то что бу­дет, ес­ли из-за ка­кой-то бо­лез­ни или пор­чи те­лес­ной за­пу­та­ет­ся ум мой и со­гре­шу пред То­бой, ото­шлешь ли ме­ня от Ли­ца Сво­его, за­бе­решь ли все бла­го Ты иль на­ка­жешь ме­ня?»

И по­клял­ся мне Б-г (Вот уже при­шел ты к ко­неч­ной це­ли сво­ей и все пре­гре­ше­ния твои про­стил Я и ми­лость эта....) Име­нем сво­им Ве­ли­ким и Страш­ным и Тро­ном Сво­им Веч­ным, что не ос­лаб­нет ми­лость Его ко мне на­ве­ки, со­гре­шу иль не со­гре­шу, ми­лость Его и свя­тость Его не от­вер­нут­ся от ме­ня ни­ко­гда. И ус­лы­шал я и воз­ра­до­вал­ся очень.

И в на­пол­не­нии дней этих вни­мал я вни­ма­ни­ем без­мер­ным всем на­зна­че­ни­ям и за­ве­ре­ни­ям, что по­лу­чил я от Б-га, но не на­шел в них дос­та­точ­ной яс­но­сти и язы­ка, ко­то­рым мог бы го­во­рить к че­ло­ве­че­ст­ву и об­ра­тить его к стрем­ле­нию к Твор­цу, ко­то­рое по­знал я.

И не мог я сдер­жи­вать се­бя, гу­лять сре­ди лю­дей, опус­то­шен­ных со­вер­шен­но, зло­сло­вя­щих на Твор­ца и на тво­ре­ние Его, а я, на­сы­щен­ный и воз­но­ся­щий хва­лу, иду и ра­ду­юсь, и слов­но на­сме­ха­юсь над не­сча­ст­ны­ми эти­ми. И тро­ну­ло ме­ня все это до глу­бин серд­ца мое­го.

То­гда ре­шил я в серд­це сво­ем: «Будь что бу­дет, и да­же, ес­ли опу­щусь я со сту­пе­ни уров­ня сво­его, обя­зан я из­лить мо­лит­ву го­ря­чую к Твор­цу, что­бы дал мне по­сти­же­ния и зна­ния, ре­че­ния про­ро­че­ские, муд­рость и язык, что­бы по­мочь че­ло­ве­че­ст­ву не­сча­ст­но­му, под­нять их к сте­пе­ни муд­ро­сти и на­сла­ж­де­ния, по­доб­ной мо­ей.» И при всем том, что знал я то­гда, что нель­зя ом­ра­чать мне дух свой, все же не сдер­жал­ся я и из­лил ду­шу и мо­лит­ву го­ря­чую...

...И бы­ло по­ут­ру: и вгля­дел­ся я и уви­дел Вос­се­даю­ще­го в не­бе­сах. На­сме­хал­ся Он на­до мною и ре­ча­ми мои­ми, и ска­зал мне: «Что ты ви­дишь?»

И ска­зал я: «Ви­жу два че­ло­ве­ка бо­рют­ся вме­сте, один мудр и со­вер­ше­нен в пол­ном ве­ли­ко­ле­пии сил сво­их, а вто­рой мал и глуп, как мла­де­нец но­во­ро­ж­ден­ный, но вто­рой, не по­ни­маю­щий, ма­лень­кий и сла­бый, бро­са­ет си­ла­ча аб­со­лют­но со­вер­шен­но­го.»

И ска­зал мне Б-г: «Этот мла­де­нец ве­ли­ким ста­нет.»

И от­крыл мла­де­нец рот свой и стал го­во­рить мне ка­кие-то ре­че­ния, не­по­нят­ные мне со­вер­шен­но. Од­на­ко ощу­тил я в них все со­кро­ви­ще муд­ро­сти и про­ро­че­ст­ва, при­ня­тое сре­ди про­ро­ков ис­тин­ных, по­ка не по­нял я — ибо от­ве­тил мне Соз­да­тель на прось­бу и сде­лал ме­ня по­доб­ным меж все­ми про­ро­ка­ми и муд­ре­ца­ми Б-жьи­ми.

И ска­зал мне Б-г: «Встань на но­ги свои и взгля­ни в сто­ро­ну вос­то­ка древ­не­го.»

И под­нял я гла­за и уви­дел, что мла­де­нец пол­заю­щий в од­но мгно­ве­ние вы­рос и срав­нял­ся по уров­ню с рос­том боль­шо­го. Но до сих пор не­дос­та­ва­ло ему по­ни­ма­ния и ума, как и пре­ж­де. И изу­мил­ся я очень.

По­сле это­го был глас Б-жий и ре­че­ние ко мне: «Ляг на пра­вый бок.» И лег я на зем­лю, и ска­зал Он мне: «Что ты ви­дишь?» И от­ве­тил я: «Ви­жу я на­ро­ды ми­ра в ве­ли­ком мно­же­ст­ве сво­ем воз­вы­ша­ют­ся и ис­че­за­ют.»

И го­во­рит мне Б-г: «Ес­ли смо­жешь при­дать фор­му всем на­ро­дам этим и раз­дуть в них дух жиз­ни, при­ве­ду я те­бя в стра­ну, ко­то­рую по­клял­ся Я пра­от­цам тво­им от­дать те­бе, и все уго­тов­лен­ное Мной — че­рез те­бя осу­ще­ст­вит­ся!»

[yupinawriter-blog]

Глава 1.

Ада шла до­мой, оча­рован­ная кра­соч­ны­ми ог­ня­ми го­рода. Улич­ные фо­нари ос­ве­щали ули­цы, фа­ры ма­шин сле­пили пе­шехо­дов, пе­рехо­дящих до­рогу, свет во мно­гих ок­нах го­ворил о том, что лю­ди ещё не спят и бодрству­ют, рек­ламные щи­ты и вит­ри­ны пес­тре­ли крас­ка­ми, прив­ле­кая взор — всё в го­роде жи­ло да­же поз­дним ве­чером. Ада смот­ре­ла в тём­ное не­бо на звез­ды, они бы­ли прек­расны. Она не спе­ша шла по ули­це, не за­мечая ни­чего вок­руг. И в этот мо­мент, де­вуш­ка по­нима­ла, что она хо­чет до­писать свой ро­ман, не для собс­твен­ной при­хоти, а по при­хоти её ге­ро­ев; она хо­тела прос­то что-то пи­сать, за­быв свой по­кой в бес­сонных но­чах, ис­пи­сывая все клоч­ки бу­маге в до­ме; ей хо­телось при­думать но­вых ге­ро­ев, но­вый мир, ко­торый не бу­дет по­хож на ос­таль­ные. Те­перь она яр­ко ощу­щала нуж­��у в пи­сатель­стве, она лю­била вы­водить ди­ало­ги, лю­била раз­во­рачи­вать по­ле дей­ствий, лю­била «ко­вать» из кар­ти­нок во­об­ра­жения чу­дес­ную ис­то­рию. Она счи­тала сво­им дол­гом дать ко­нец сво­им пер­со­нажам, что­бы те не ос­та­вались «заб­ро­шен­ны­ми». Сей­час Аде не тер­пе­лось вер­нуть­ся до­мой и сесть за ро­ман, чёт­ко осоз­нав ка­кой ко­нец она пред­назна­чит сво­им ге­ро­ям. Ада сго­рала от не­тер­пе­ния «взять­ся за пе­ро». По­тому, ру­ководс­тву­ясь сво­им «хо­чу», де­вуш­ка свер­ну­ла в пе­ре­улок. Он был сов­сем не тём­ным и лю­ди, хоть и в ма­лом ко­личес­тве, сно­вали ту­да-сю­да. Они то­ропи­лись по­пасть до­мой. Ада то­же при­бави­ла ша­гу, что­бы при­быть ско­рее в свою род­ную квар­тирку, где ее дав­но ждет Жу­ня. Она поч­ти выш­ла из пе­ре­ул­ка во двор сво­его до­ма, ког­да про­изош­ло то, че­го сто­ило опа­сать­ся. Со сто­роны пос­лы­шались гад­кие смеш­ки и пь­яные вык­ри­ки. Ря­дом с Адой шла ком­па­ния «пе­реб­равших» муж­чин. Всё бы ни­чего, ес­ли бы де­вуш­ка не за­дер­жа­лась на них взгля­дом. Один из ком­па­нии, в свою оче­редь, то­же об­ра­тил вни­мание на нее. Му­раш­ки рас­сы­пались по ко­же у Ады, и от­нюдь не от хо­лода. Пред­чувс­твие во­пило об опас­ности. — Де­вуш­ка, не хо­тите ли про­гулять­ся с тре­мя кра­сивы­ми муж­чи­нами? — еле во­рочая язы­ком, спро­сил му­жик в соп­ро­вож­де­нии еще двух та­ких же нев­ме­ня­емых муж­чин, ко­торые при этом гад­ко зар­жа­ли. — Мы бы про­води­ли вас до до­ма, кра­сави­ца. Ада, на­конец, оч­ну­лась от рас­сужде­ний о том, что на­до бы ско­рее от­хо­дить по­даль­ше от ком­па­нии, и, не по­давая ви­ду, при­бави­ла шаг. Сер­дце вдруг сжа­лось от стра­ха, слов­но пред­чувс­твуя пло­хой ис­ход это­го ве­чера. Де­вуш­ка вскрик­ну­ла, ког­да один из муж­чин гру­бо схва­тил её за ру­ку и дых­нул ей пря­мо в ли­цо сног­сши­батель­ным пе­рега­ром, от че­го Ада за­каш­ля­лась. Вся ком­па­ния рас­ка­том ба­сис­тых го­лосов вновь рас­сме­ялась. — Не слы­шала что ли? Про­гулять­ся мы с ва­ми хо­тим. — муж­чи­на по­тянул её за со­бой. Ада, по­вину­ясь стра­ху, со всей си­лой пну­ла его. Тот, ско­рее от не­ожи­дан­ности, вы­пус­тил ее ру­ку. Ада тут же ри­нулась прочь. Она бе­жала, пос­то­ян­но ог­ля­дыва­ясь, бо­ясь быть схва­чен­ной. Пь­яные вдруг об­ре­ли спо­соб­ность твёр­до сто­ять на но­гах и до­воль­но быс­тро на­гоня­ли де­вуш­ку, по­сылая ей вслед прок­лятья и не­цен­зурную брань. Они кри­чали ей ка­кие-то уг­ро­зы вслед, ко­торые Ада уже не раз­би­рала (да и не хо­телось ей это слу­шать). Ве­чер пе­рес­тал быть пре­лес­тным, всё теп­ло не­ба, что не­дав­но гре­ло де­вуш­ке ду­шу, вдруг прев­ра­тилось в обы­ден­ное и хо­лод­ное. Боль­ше ни­какие мыс­ли о том, как бы ско­рее доб­рать­ся до до­ма и сесть пи­сать ро­ман не лез­ли в го­лову Ады. Те­перь она лишь ру­гала се­бя за то, что ре­шила сре­зать путь до до­ма, свер­нув в пе­ре­улок (те­перь она, кста­ти, бе­жала в про­тиво­полож­ную от до­ма сто­рону) и мо­лилась о том, что­бы всё за­кон­чи­лось хо­рошо. Ког­да она в оче­ред­ной раз обер­ну­лась, что­бы пос­мотреть нас­коль­ко да­леко её прес­ле­дова­тели, Ада бы­ла чуть не схва­чена за во­лосы, но ус­пе­ла приг­нуть­ся. Од­на­ко это сто­ило ей очень до­рого. Де­вуш­ка спот­кну­лась и, не ус­пев вос­ста­новить ко­ор­ди­нацию, упа­ла, но па­дение ока­залось доль­ше, чем она ожи­дала… «Де­вуш­ка бы­ла сроч­но гос­пи­тали­зиро­вана, пос­ле то­го как упа­ла в люк. Как рас­ска­зыва­ют оче­вид­цы…» *** Али­са всег­да про­сыпа­лась ра­но, на рас­све­те. Каж­дое ут­ро она вста­вала, при­води­ла се­бя в по­рядок, при­бира­ла свой ма­лень­кий до­мик на ок­ра­ине го­рода и при­нима­лась прясть ни­ти. Са­ми по се­бе это бы­ли обыч­ные бе­лые нит­ки и ни­какой цен­ности для ок­ру­жа­ющих они не пред­став­ля­ли. Од­на­ко они бы­ли жиз­ненно-не­об­хо­димы жи­телям Кла­уд-Фрос­та, ведь из них соз­да­вались осо­бые го­беле­ны. Из­го­тов­ле­ни­ем ни­тей Ада и за­нима­лась. Это бы­ла очень кро­пот­ли­вая и дол­гая ра­бота, на ко­торую ухо­дило всё ее вре­мя. По­мимо то­го, что ни­ти нуж­но бы­ло прос­то прясть, тре­бова­лось ещё впле­тать тон­чай­шую се­реб­ря­ную лес­ку, де­лав­шу­юся из осо­бых ра­кушек и се­реб­ра. Та­кие ни­ти бы­ли неп­ри­год­ны в обык­но­вен­ном оби­ходе, по­это­му тех­ни­ка их из­го­тов­ле­ния ис­поль­зо­валась толь­ко для ни­тей го­беле­на. Го­беле­ны яв­ля­лись по­лот­ном жиз­ни. Ког­да про­ходи­ло сто лет го­белен пе­рес­та­вали ткать и на­чина­ли но­вый, на каж­дом из них бы­ли от­ра­жены все со­бытия, ко­торые про­ис­хо­дили за оп­ре­делен­ный век. Про них хо­дило мно­го ле­генд и слу­хов, на­род со­чинял раз­ные мис­ти­чес­кие ис­то­рии. По­пуляр­ней­шим из всех был слух о том, что, кос­нувшись го­беле­на сво­его сто­летия, че­��овек мог уви­деть свою жизнь со сто­роны, а кос­нувшись го­беле­нов дру­гих сто­летий, мог уви­деть жизнь пред­ков. Так же бы­ло по­верье о том, что ес­ли го­белен пе­рес­та­нет ткать­ся, то жизнь в стра­не ос­та­новить­ся и всё прос­то зас­ты­нет во вре­мени. По­это­му лю­ди ра­ди сво­его же бла­га не тро­гали ни Али­су, ни го­беле­ны, ни ни­ти. На­род не хо­тел рис­ко­вать. Прясть ни­ти бы­ло не­выно­симой ру­тин­ной для Али­сы, но у де­вуш­ки прос­то не бы­ло вы­бора. Её семью с не­запа­мят­ных вре­мён обя­зала ко­ролев­ская семья соз­да­вать их, и боль­ше ник­то не имел пра­ва это де­лать, кро­ме них. Эта ра­бота пе­реда­валась по нас­ледс­тву и толь­ко по­томок кла­на Сто­унов мог за­нимать­ся этим. Али­су ни кап­ли не прель­ща­ла воз­можность каж­дый день за­нимать­ся соз­да­ни­ем ни­тей, ведь у де­вуш­ки поч­ти не бы­ло сво­бод­но­го вре­мени ни на се­бя, ни на свою жизнь. Она ред­ко вы­ходи­ла на ули­цу и ред­ко при­нима­ла гос­тей, да и лю­ди сто­рони­лись ее, счи­тая осо­бен­ной и неп­ри­каса­емой. По этой при­чине у Али­сы не бы­ло дру­зей, толь­ко нес­коль­ко зна­комых из зам­ка, с ко­торы­ми она ви­делась раз в не­делю. Али­са при­вык­ла быть од­ной, та­кой её вос­пи­тала мать. Мать ни­ког­да не да­вала Али­се быть нор­маль­ным ре­бен­ком, по­тому что де­вуш­ка бы­ла пос­ледним по­том­ком кла­на Сто­унов. Из-за стра­ха быть зас­тывшей во вре­мени (бук­валь­но) или на­казан­ной ко­ролев­ской семь­ей, она зас­тавля­ла дочь ежед­невно си­деть за прял­кой и уп­ражнять­ся в этом ре­мес­ле. Ког­да же даль­няя родс­твен­ни­ца Али­сы умер­ла от ста­рос­ти, де­вуш­ка за­няла её мес­то. Так шли го­ды и ме­сяцы. Итак, Али­са все в том же до­ме, и все так же в про­цес­се соз­да­ния не­навис­тных ей ни­тей жиз­ни. Вдруг в ок­но то­роп­ли­во пос­ту­чали. Али­са сна­чала ре­шила, что ей по­чуди­лось, но пов­то­рив­ший­ся стук убе­дил её в об­ратном. Она, от­че­го-то вол­ну­ясь, по­дош­ла к ок­ну и от­кры­ла его. Под ок­ном, скры­ва­ясь за кус­та­ми, пря­тал­ся О­увен — крон­принц Кла­уд-Фрос­та. Али­са не зна­ла как выг­ля­дит сын ко­роля, по­это­му не смог­ла уз­нать в пар­не, оде­том в одеж­ду прос­то­люди­на, прин­ца. Из­да­ли стал приб­ли­жать­ся го­мон го­лосов. О­увен при­ложил па­лец к гу­бам, при­зывая де­вуш­ку к ти­шине. Он лег­ко зап­рыгнул в ок­но и скрыл­ся под по­докон­ни­ком. Али­са то­роп­ли­во зак­ры­ла ок­но. И се­ла ря­дом со стран­ным юно­шей. Го­лоса ста­ли раз­ли­чать­ся всё чёт­че. Те­перь мож­но бы­ло раз­ли­чить муж­ские го­лоса, при­зыва­ющих жен­ский го­лос пе­рес­тать при­читать и вол­но­вать­ся. — Офи­цер… убе­жал… Я ��е ду­мала, что он так пос­ту­пит со мной… — до­лета­ли об­рывки фраз до на­ших ге­ро­ев. Ох­ра­на обош­ла дом кру­гом, заг­ля­дывая в ок­на, про­веряя есть ли кто в до­ме. Один из них пос­ту­чал в дверь, но дом от­ве­тил лишь ти­шиной. Тог­да ох­ранни­ки и обес­по­ко­ен­ная чем-то жен­щи­на ре­шили прой­ти даль­ше по тро­пин­ке, вглубь ле­са. Го­лоса ста­ли сти­хать, а вско­ре и вов­се ста­ли не слыш­ны. Тог­да Али­са ос­то­рож­но под­ня­лась из ук­ры­тия и выг­ля­нула в ок­но. На ули­це вновь бы­ло ти­хо и пус­тынно, как и всег­да. — Ка­ким вет­ром те­бя за­нес­ло и что ты сде­лал той жен­щи­не? Ты прес­тупник? — Али­са нас­то­рожен­но взгля­нула на не­го, ста­ра­ясь по­нять ка­ков этот че­ловек на са­мом де­ле и не та­ит ли он в се­бе злых умыс­лов. — Ти­хо-ти­хо! Я ни­какой не прес­тупник. Я — принц О­увен, кста­ти го­воря, твой бу­дущий влас­ти­тель, пер­вый по стар­шинс­тву на трон пос­ле мо­его от­ца. — О­увен гор­до пос­мотрел на де­вуш­ку. — Будь со мной веж­ли­ва и гос­тепри­им­на, чернь! — Слу­шай, ты, ко­неч­но, и мо­жешь быть боль­шим че­лове­ком в Кла­уд-Фрос­те, но прек­ло­нять­ся те­бе я не бу­ду, яс­но? — Али­са ре­шитель­но пос­мотре­ла на не­го и сло­жила ру­ки на гру­ди. — Прин­цы, нас­коль­ко я знаю, не оде­ва­ют­ся в лох­мотья «чер­ни», да и вряд ли их мож­но встре­тить пря­чущи­мися в кус­тах. На­вер­ня­ка, ты прес­тупник или мел­кий во­риш­ка! О­увен дар ре­чи по­терял. Та­кой нес­лы­хан­ной наг­лости еще ник­то ему не ока­зывал, что­бы ка­кая-то дев­чонка с ули­цы раз­го­вари­вала с ним в та­ком то­не, да еще и ос­кор­бля­ла? Ни­ког­да в жиз­ни он не стал­ки­вал­ся с та­ким. Ему да­же ска­зать что-то в го­лову не приш­ло. Он прос­то сто­ял в сту­поре. — А сей­час, я хо­чу, что­бы ты по­кинул мой дом, по­тому что я бо­юсь за сох­ранность сво­их ве­щей. Сию ми­нуту! — внут­ри Али­сы всё сжи­малось от вол­не­ния, и в то же вре­мя она не­годо­вала. Али­са яв­но чувс­тво­вала, что от это­го че­лове­ка ис­хо­дит опас­ность. Она бо­ялась то­го, что сей­час па­рень мог сде­лать всё, что ему угод­но, ведь Али­са не смо­жет дать от­пор. Ей бы­ло страш­но да­же ду­мать, что ее об­во­ру­ют или изобь­ют. Па­рень прон­зи­тель­но взгля­нул на неё, чи­тая в её гла­зах страх, сме­шан­ный с уп­ря­мой ре­шимостью. Вне­зап­но ему взду­малось от­ра­вить жизнь этой дев­чонки, что­бы она са­ма при­пол­зла к не­му, мо­ля ос­та­вить её в по­кое (хо­тя с моль­бой о по­щаде он яв­но пе­ребор­��ил). О­увен обя­затель­но раз­ру­шит ее жизнь. Толь­ко нуж­но нем­но­го вре­мени. «Она еще по­жале­ет о сво­их сло­вах», — сот­ря­са­ясь от ярос­ти мел­кой дрожью, по­думал О­увен. — Да ко­му нуж­ны твои ста­рые ве­щи?! Я еще вер­нусь, так и знай! И тог­да ты бу­дешь раз­го­вари­вать со мной по-дру­гому! — О­увен уве­рен­но по­шёл к вы­ходу. Али­са боль­ше не хо­тела ви­деть это­го че­лове­ка, что наг­ло вос­поль­зо­вал­ся ее до­мом, что­бы убе­жать от стра­жи. Она бы­ла уве­рена — этот па­рень что-то ук­рал у той жен­щи­ны и, на­вер­ня­ка, он хо­тел что-то сво­ровать и у Али­сы. Де­вуш­ка, воз­му­ща­ясь се­бе под нос, ки­нулась про­верять ком­на­ту на на­личие про­пав­ших ве­щей. Од­на­ко всё ока­залось на мес­те, и Али­са смог­ла вы­дох­нуть спо­кой­но, хва­ля се­бя за то, что вов­ре­мя вып­ро­води­ла это­го во­рюгу. Ког­да О­увен вы­шел, он чу­дом удер­жал се­бя от то­го, что­бы не хлоп­нуть дверью нез­на­комо­го до­ма. Он дав­но не был так зол. И ка­кая-то дев­чонка мог­ла так его вы­вес­ти из се­бя? Она дол­жна бы­ла ему под­чи­нить­ся он же принц, тог­да по­чему же не сде­лала это­го? По­чему она не по­вери­ла ему на сло­ва, что он бу­дущий ко­роль и по­чему при­няла его за во­ра? «Нет, оп­ре­делен­но это стран­ная осо­ба — су­мас­шедшая!» — О­увен знал мно­жес­тво лю­дей, но все зна­ли кто он та­кой и под­чи­нялись всем его при­казам, да­же са­мым сум­бурным. Ни­како­го ха­рак­те­ра или стер­жня в О­уве­не не бы­ло и быть не мог­ло, ведь ха­рак­тер за­каля­ет­ся лишь тог­да, ког­да че­ловек пре­одо­лева­ет слож­ные жиз­ненные си­ту­ации, вос­пи­тыва­ет се­бя, к че­му-то стре­мить­ся… И хо­лод го­лубых глаз О­уве­на лишь под­тверждал, что в ду­ше у не­го лишь пус­то­та. Это не ри­сова­ло в нем «слад­ко­го маль­чи­ка». Это был бес­смыс­ленный че­ловек, и ни­какая внеш­ность не мог­ла пок­рыть то­го, что О­увен аб­со­лют­но не­ин­те­ресен, как лич­ность. Все его друзья не ин­те­ресо­вались им как че­лове­ком, их вол­но­вал лишь прес­тиж быть дру­гом са­мого прин­ца, а в бу­дущем и ко­роля Кла­уд-Фрос­та… О­увен нем­но­го ос­тыл и нап­ра­вил­ся по тро­пин­ке в лес­ную ча­щобу. Это бы­ла са­мая ко­рот­кая до­рога к зам­ку. Па­рень сам от­крыл эту троп­ку, по ко­торой не раз сбе­гал. Отец О­уве­на очень злил­ся, ког­да уз­на­вал о сво­еволь­нос­ти сы­на, са­жал под до­маш­ний арест, но и это не удер­жи­вало его от­прыс­ка. Ког­да пар­ню на­до­еда­ли вы­сокие и пом­пезные сво­ды зам­ка, он без проб­лем сбе­гал в лес. Ко­роль не мог ми­рить­ся с этим и не ос­тавлял по­пыток пой­мать сы­на с по­лич­ным. Неп­ри­ят­ный оса­��ок пос­ле встре­чи с де­вуш­кой гор­чил на ду­ше у пар­ня. И пло­хо ли это или хо­рошо он не мог по­нять, по­тому как силь­ные чувс­тва в нем бу­шева­ли ред­ко. О­увен все ни­как не мог вы­кинуть из го­ловы блед­ную де­вуш­ку, уп­ря­мо да­ющую ему от­пор, нес­мотря на свой не­объ­яс­ни­мый страх. Она слов­но бы­ла до смер­ти из­му­чена… Что же с ней тво­рит­ся? По­чему она жи­вет од­на? Что де­ла­ет эта де­вуш­ка каж­дый день? Де­вуш­ка? Он да­же име­ни ее не зна­ет, а столь­ко мыс­лей пос­вя­тил ей… — Прочь-прочь-прочь! — О­увен пох­ло­пал се­бя по ще­кам, ста­ра­ясь отог­нать на­вяз­чи­вые мыс­ли. *** За­мок встре­тил прин­ца эхом его ша­гов, рас­сы­пав­шихся в боль­шой за­ле. Так ти­хо, слов­но ни­кого здесь не бы­ло и ник­то здесь не жи­вёт. Хо­тя на са­мом де­ле здесь очень мно­го лю­дей, ко­торых прос­то не вид­но, по­тому что вся прис­лу­га ста­ралась не по­падать­ся на гла­за мо­лодо­му хо­зя­ину. О­увен час­то не кон­тро­лиро­вал се­бя и жес­то­ко на­казы­вал прис­лу­гу, по су­ти, за ме­лочь, ко­торая ни­чего не сто­ит. Принц и по­нятия не имел, как труд­но бы­ло этим лю­дям жить в стра­хе пе­ред ним, по­лучая скром­ное жа­лованье. У мно­гих из них бы­ли де­ти, но О­уве­на это ни сколь­ко не тро­гало. Ему хо­рошо — зна­чит, жизнь прек­расна. О­увен не был эго­ис­том, но и ду­мать о дру­гих он был не при­учен. Его вос­пи­тани­ем за­нима­лась мис­сис Грит. Это бы­ла стро­гая и спра­вед­ли­вая жен­щи­на. Ког­да она бы­ла мо­лода и ра­бота­ла в шко­ле, все ху­лига­ны ува­жали её и не со­вер­ша­ли га­дос­тей в её сто­рону. Од­на­ко мис­сис Грит уже пос­та­рела и за­кал­ки для вос­пи­тания са­мого не­пос­лушно­го маль­чиш­ки уже не хва­тало. Она уже не мог­ла пос­та­вить его на мес­то, зас­тать за оче­ред­ной ша­лостью, да и прос­то пе­ред­ви­гать­ся она ста­ла мед­ленней, как ни кру­ти, а воз­раст брал своё. По­это­му О­увен рос как бес­при­зор­ник, толь­ко нам­но­го бо­гаче, не нуж­да­ясь ни в чем. Са­мому от­цу не­ког­да бы­ло за­нимать­ся вос­пи­тани­ем сы­на. Ред­кие встре­чи за ужи­ном не мог­ли дать ни­каких ре­зуль­та­тов. В ито­ге, О­увен вы­рос та­ким, ка­кой он есть сей­час. Па­рень нап­ра­вил­ся в свою ком­на­ту, что­бы пе­ре­одеть­ся в по­доба­ющий вид. Се­год­ня дол­жен ве­чером дол­жен сос­то­ять­ся при­ём. На са­мом де­ле ко­роль Кла­уд-Фрос­та дав­но на­чал под­би­рать не­вес­ту сво­ему сы­ну и поч­ти каж­дую важ­ную ба­рыш­ню сва­тал с ним. О­уве­на это по­ряд­ком раз­дра­жало, но он ста­рал­ся не вы­ходить из се­бя на гла­зах у пуб­ли­ки или от­ца. Од­но пра­вило он ус­во­ил нав­сегда — не по­казы­вать ни­каких чувств тем, кто мо­жет пос­ме­ять­ся над ни­м��. Ком­на­та О­уве­на на­ходи­лась на вто­рое эта­же в се­вер­ной баш­не зам­ка. Ря­дом на­ходи­лась боль­шая ко­ролев­ская биб­ли­оте­ка, в ко­торой принц час­то пря­тал­ся от ня­нек, на­нятых ко­ролём. Ста­ра­ясь не шу­меть, О­увен на цы­поч­ках про­ходил ми­мо вы­соких двой­ных две­рей, ар­ка ко­торых бы­ла ук­ра­шена ве­лико­леп­ной резь­бой. Па­рень обо­шел дос­ку, ко­торая всег­да скри­пела под его ве­сом, и «опас­ная зо­на» поч­ти ос­та­лась по­зади, но мас­сивные две­ри вне­зап­но рас­пахну­лись. Из них вы­бежал злой, как чёрт, двух­метро­вый ши­рокоп­ле­чий че­ловек. Уви­дев прин­ца, его ли­цо ис­ка­зилось от злос­ти и, преж­де чем он хо­тел что-то ска­зать (ско­рее прок­ри­чать), О­увен пе­ребил его: — Я, не­год­ник, опять сбе­жал, зас­та­вил вол­но­вать­ся всех, расс­тро­ил мис­сис Грит, на­рушил твой по­кой, а са­мое глав­ное на­рушил пер­вое пра­вило по­веде­ния в зам­ке — не вы­ходить из не­го. За это я бу­ду на­казан и бу­ду рас­став­лять все кни­ги в биб­ли­оте­ке по ал­фа­виту, по­ка не из­дохну от ску­ки. Я ни­чего не упус­тил? — О­увен ску­ча­юще взгля­нул на биб­ли­оте­каря. — Пар­ши­вый юнец! Ты сме­ешь еще пре­рекать­ся мне т��т?! Вон от­сю­да и из ком­на­ты боль­ше не вы­ходи! Чтоб ду­ху тво­его ря­дом с биб­ли­оте­кой не бы­ло! Вон! — О­увен быс­тро на­чал от­сту­пать к сво­ей ком­на­те, по­ка он не­ис­то­во кри­чал на од­но­го из сво­их по­мощ­ни­ков. — Ка­кие, к чер­ту, зелья?! Ма­гичес­кие кни­ги зап­ре­щено ста­вить ря­дом с ру­копис­ны­ми! Ка­кой иди­от ре­шил­ся пос­та­вить их вмес­те?.. Биб­ли­оте­каря зва­ли Вар­рук. Он был очень доб­рым и да­же дру­желюб­ным к тем, кто ува­жал и це­нил кни­ги. Биб­ли­оте­ка для Вар­ру­ка бы­ла до­мом, а кни­ги он бе­рег и це­нил, слов­но они бы­ли жи­вые. И пло­хого от­но­шения к ним Вар­рук не тер­пел. Он не лю­бил обезь­янок-слуг за то, что они бы­ли край­не не­рас­то­роп­ны и край­не ту­пы. Обезь­ян­ки мог­ли вы­пол­нять при­казы, но на собс­твен­ные раз­мышле­ния они бы­ли не спо­соб­ны. О­уве­на Вар­рук нев­злю­бил как раз за пре­неб­ре­житель­ное от­но­шение к кни­гам. До это­го Вар­рук ней­траль­но от­но­сил­ся к прин­цу, но, уви­дев, что па­рень ис­поль­зу­ет кни­ги как под­став­ку под чай, де­ла­ет из них лес­тни­цу, что­бы че­рез ок­но сбе­жать из зам­ка, под­пи­ра­ет ими что-ни­будь, тер­пе­ние биб­ли­оте­каря лоп­ну­ло. О­увен за­шел в ком­на­ту и смог вы­дох­нуть спо­кой­но. Сей­час ти­шина бы­ла луч­шим ле­карс­твом для его ушей, ведь Вар­рук был очень го­лосис­тым и да­же спо­кой­ный бас труд­но вос­при­нимал­ся людь­ми. При­ём дол­жен был на­чать­ся че­рез па­ру ча­сов, но у О­уве­на не бы­ло ни ма­лей­ше­го же­лания ид­ти ту­да. Но­вые зна­комс­тва, гром­кая му­зыка, тол­пы лю­дей, ко­торые меч­та­ли «вы­бить се­бе путь на­верх» (хо­тя вы­ше ме­тить — толь­ко в ко­роли) уже дав­но не прив­ле­кали его, ско­рее да­же утом­ля­ли. *** О­увен ле­жал на кро­вати и смот­рел в по­толок. Мыс­ли о строп­ти­вой де­вице от­ка­зыва­лись по­кидать его. Эта «чу­дач­ка» умуд­ри­лась за­деть его са­молю­бие и уще­мила его гор­дость, из-за это­го па­рень при­ходил в ярость. О­увен хо­тел отом­стить ей, сде­лать так, что­бы она по­чувс­тво­вала то же, что и он сей­час. На са­мом де­ле чувс­тва О­уве­на бы­ли сме­шаны со стра­хом, ведь ник­то так не раз­го­вари­вал и не вел се­бя ря­дом с ним. Аб­со­лют­но все ста­рались уго­дить ему и, ес­ли что-то шло не так, они бо­ялись гне­ва мо­лодо­го хо­зя­ина. Принц ста­рал­ся се­бя убе­дить, что нез­на­ком­ка ещё по­жале­ет о се­год­няшнем дне, од­на­ко са­мов­ну­шение не сра­бота­ло. Па­рень вско­чил с кро­вати и на­чал ме­рить ша­гами свою ком­на­ту. Он ду­мал над тем, как бы раз­ру­шить при­выч­ный ук­лад жиз­ни чу­дач­ки, как бы зас­та­вить её стра­дать от то­го, что она нес­час­тна. О­увен мог лег­ко убить дев­чонку и её род­ных, мог лег­ко заб­рать все средс­тва к су­щес­тво­ванию, вы­селить из собс­твен­но­го до­ма… но это бы­ло все пос­редс­твен­но и скуч­но для жи­вого во­об­ра­жения прин­ца. Ему хо­телось ис­портить жизнь чу­дач­ки ори­гиналь­но, что­бы это не бы­ло ни на что не по­хоже, что­бы это жес­то­ко и хлес­тко уда­рило по ее ду­ше. В дверь пос­ту­чали. О­увен мол­чал. Это приш­ла слу­жан­ка, что­бы дос­та­вить кос­тюм прин­ца к при­ёму и со­об­щить о том, что гос­ти уже при­были и ждут ко­ролев­скую семью в боль­шом за­ле, где и бу­дет про­ходить тор­жес­тво. Сту­ка боль­ше не пов­то­рилось, так как слу­жан­ка не ре­шилась пос­ту­чать ещё раз. О­увен ре­шил, что нес­коль­ко ми­нут он все же вы­иг­рал, но от­крыв­ша­яся нах­ра­пом дверь до­каза­ла об­ратное. На по­роге ком­на­ты сто­яла фи­гура мис­сис Грит. — Жи­во на­девай пид­жак, брю­ки и марш к от­цу! — мис­сис Грит ре­шитель­но всту­пила в ком­на­ту. — Ес­ли ты сей­час же это­го не сде­ла­ешь, я по­зову его сю­да! Это бы­ла ещё од­на чу­дес­ная жен­щи­на в жиз­ни О­уве­на. Она бы­ла вос­пи­тате­лем для прин­ца. С са­мого детс­тва об О­уве­не за­боти­лась мис­сис Грит. Она бы­ла стро­гой и тре­бова­тель­ной жен­щи­ной, но и она не смог­ла сов­ла­дать с ним. О­увен ред­ко слу­шал­ся её, но ува­жал мис­сис Грит за стой­кость ду­ха к его вы­ход­ка­ми. Она — это был единс­твен­ный че­ловек в зам­ке, ко­торый не бо­ял­ся гне­ва мо­лодо­го хо­зя­ина и кто мог нак­ри­��ать на не­го, не бо­ясь быть унич­то­жен­ной вли­ятель­ной ру­кой ко­роля. — Мис­сис Грит, не кри­чите, я всё по­нял. Ско­ро бу­ду в за­ле. — О­увен ле­ниво зев­нул. — И что­бы всег­да дверь от­кры­вал, ког­да к те­бе сту­чать­ся, по­нял? Всех слуг за­пугал, а мне бе­гай к те­бе! Че­го рас­селся? Ну-ка, оде­вай­ся! И по­живее! Вре­мя по­дош­ло к де­вяти ве­чера. Ко­роль и принц в ти­шине шли к боль­шо­му за­лу, где прой­дёт тор­жес­тво, ус­тро­ен­ное в честь то­го, что О­увен ско­ро вы­берет се­бе не­вес­ту. Це­ремо­ний­мей­стер гром­ко, так, что­бы ус­лы­шал весь зал, объ­явил ко­роля Вин­сента и прин­ца О­уве­на. Оба при­вет­ли­во улы­бались тол­пе.Отец О­уве­на спус­тился в зал к ком­па­нии зна­комых ему гер­цо­гов, ко­торые лес­тно при­ветс­тво­вали его. О­уве­ном же ов­ла­дела тол­па мо­лодых ба­рышень и юно­шей. Он был вы­нуж­ден ка­зать­ся дру­желюб­ным и доб­ро­жела­тель­ным, вес­ти с эти­ми глу­пыми людь­ми, имев­ши­ми в ро­ду знат­ных гер­цо­гинь и гер­цо­гов, кня­зей и кня­гинь, свет­скую бе­седу. Все они бы­ли та­кими же как О­увен — из­ба­лован­ны­ми, с чувс­твом пре­вос­ходс­тва над дру­гими, но от О­уве­на их от­ли­чало то, что они стре­мились стать бо­гаче, бо­лее знат­ны­ми. Пус­кай це­ли у них бы­ли не са­мыми бла­город­ны­ми, но они к че­му-то стре­мились. О­уве­на спра­шива­ли о том, кто ста­нет его из­бран­ни­цей. Он ста­рал­ся как мож­но бо­лее ту­ман­но от­ве­чать на этот воп­рос, ведь у не­го не бы­ло в пла­нах же­нит­ся — это бы­ла при­хоть ко­роля. Вско­ре О­уве­ну по­ряд­ком на­до­ело раз­го­вари­вать со сво­ими «друзь­ями», и по­это­му он пред­при­нял по­пыт­ку выр­вать­ся из об­сту­пив­шей тол­пы. — Гос­по­да, да­мы, мне нуж­но от­лу­чит­ся, про­шу, не за­гора­живай­те до­рогу. — у О­уве­на уже прос­ле­живал­ся хо­лод­ный пот на лбу от то­го, ка­кие уси­лия он при­лагал для то­го, что­бы не сор­вать­ся и не наг­ру­бить. — Принц О­увен, вы не мо­жете по­кинуть нас сей­час. Ско­ро ко­роль от­кро­ет бал, и вы по­ведё­те пер­вый та­нец. Ко все­му про­чему вам нуж­но выб­рать пар­тнер­шу. — де­вуш­ка же­ман­но от­ки­нула свет­лые ло­коны за пле­чи. — По­лагаю, вы луч­ше ме­ня зна­ете, что мне сле­ду­ет де­лать, а что нет? — де­вуш­ка на­чала икать от то­го, как злоб­но пос­мотрел на неё О­увен. — Я хо­чу вый­ти из это­го душ­но­го за­ла, про­шу, не зат­рудняй­те мне путь. Тол­па рас­сту­пилась, и ник­то боль­ше не ре­шил­ся ска­зать ни сло­ва. О­увен не со­дер­жался и всё-та­ки наг­ру­бил, пус­кай и в лёг­кой фор­ме. Он тер­петь не мог, ког­да ему дик­то­вали пра­вила. Па­рень по­дошёл к од­но­му из офи­ци­ан­тов и взял хрус­таль­ный бо­кал с крас­ным ви­ном. Скрыв­шись в те­ни ко­лон­ны, он за­дум­чи­во гля­дел на все это тор­жес­тво. Ког­да он хо­тел сде­лать пер­вый гло­ток, ре­шив, что се­год­ня хо­рошень­ко напь­ет­ся, но его ру­ку мяг­ко пе­рех­ва­тили и отоб­ра­ли бо­кал с ви­ном. О­увен су­рово взгля­нул на че­лове­ка, сде­лав­ше­го это. Од­на­ко, уви­дев кто пе­ред ним сто­ит, хму­рые склад­ки, про­лег­шие меж­ду бро­вями, раз­гла­дились, и О­увен еле сдер­жал улыб­ку. — Кто те­бе раз­ре­шал упо­доб­лять­ся всей этой шу­шере? — воз­му­щен­но спро­сила Лу­иза. Она вы­тяну­та ру­ку с бо­калом в сто­рону и раз­жа­ла паль­цы. Бо­кал уда­рил­ся о пар­кет и рас­сы­пал­ся на мел­кие ку­соч­ки, а ви­но, слов­но кровь, раз­ли­лось лу­жицей по по­лу. — Это бы­ло луч­шее ви­но в на­шем пог­ре­бе, — О­увен на­иг­ранно-расс­тро­ен­но про­из­нёс это. — Отец ку­пил его у луч­ше­го ви­ноде­ла в го­роде, в *** го­ду. Имей со­весть, не раз­ли­вай день­ги мо­его от­ца столь жес­то­ким спо­собом. — К тво­ему све­дению, это на­логи, взи­ма­емые с на­рода, а не «день­ги тво­его от­ца», — Лу­иза де­монс­тра­тив­но от­верну­лась. — За­будем этот ин­ци­дент. — О­увен не сдер­жал улыб­ку. — Зна­чит, ты вер­ну­лась из пу­тешес­твия в Лит­форд? И как те­бе за­мор­ская стра­на? — О, это бы­ло прос­то чу­дес­но!.. — и Лу­иза опус­ти­лась в рас­сказ. Де­вуш­ка на­чала с то­го, как ее по­рази­ло мо­ре: сво­им прос­торном, сво­ей, ка­залось бы, бес­ко­неч­ной не­объ­ят­ностью, свер­ка­ющей си­невой волн… Лу­иза бы­ла ис­крен­не вос­хи­щена тем, что ок­ру­жало её на ко­раб­ле. Ей ка­залось, что он был ещё од­ним ор­га­низ­мом «боль­шой во­ды». От вос­хи­щений мо­рем Лу­иза по­вела рас­сказ к то­му, как ко­рабль при­чалил в порт. «Бе­лые чай­ки стай­ка­ми ок­ру­жили над ним и, ког­да он бро­сил якорь, рас­се­лись куч­ка­ми на мач­тах», — на од­ном ды­хании го­вори­ла она. За­тем с ко­раб­ля бро­сили трап, и Лу­иза вмес­те с от­цом вы­сади­лась на зем­ле Лит­форда… Де­вуш­ка, про­дол­жая ув­ле­чен­но ще­бетать о пу­тешес­твии, рас­ска­зывая все в крас­ках и мель­чай­ших де­талях, тан­це­вала вмес­те с О­уве­ном пер­вый та­нец. Па­рень улав­ли­вал её рас­сказ лишь в об­щих чер­тах, де­тали для се­бя он ре­шил опус­тить. К пер­вой па­ре тан­цу­ющих при­со­еди­нились мно­жес­тво дру­гих и вско­ре по за­лу сла­жен­но ок­ру­жили вальс ка­вале­ры и их да­мы. Рас­сказ Лу­изы по­дошёл к ��он­цу на шес­том тан­це. И О­увен уве­рен­но мог ска­зать, что смер­тель­но ус­тал. Те­ло ло­мило от то­го, что он бо­лее двух ча­сов про­вёл в тан­це, дер­жа спи­ну ров­но и на ве­су дер­жа ру­ку пар­тнер­ши. Ему очень хо­телось спать, гла­за сли­пались, и принц ре­шил не­замет­но по­кинуть ве­чер. — Что ж я ос­тавлю те­бя на этой ми­нуте. Я ужас­но ус­тал, по­это­му ве­селись, от­ды­хай, зав­тра всё об­су­дим. — Зав­тра у нас мно­го дел. Так что раз­бу­жу те­бя по ут­ру. Они поп­ро­щались, и О­увен под­нялся к се­бе в по­кои и, упав на кро­вать, зас­нул.

[laskatvoritchudesa]

От Македонского до Моцарта: Юные гении, которые перевернули ход истории

Люди, изменившие мир в невероятно раннем возрасте

В 8 лет они сочиняли симфонии, в 14 — выигрывали Олимпиады, в 17 — решали исход войн, а в 18 — покоряли целые страны и создавали империи.

[[more]]

Представьте себе юного гения.

Наверняка сейчас вам пришла в голову хотя бы пара имен каких-нибудь гигантов в сфере технологий — таких как Марк Цукерберг, Эван Шпигель, Стив Джобс и Билл Гейтс. Всем им удалось добиться необычайных успехов в очень раннем возрасте.

Но юные таланты появлялись в мире задолго до современности.

Вспоминаем 10 человек — от Александра Македонского до Моцарта, которые уже в ранние годы совершали невероятные вещи.

Ида Б. Уэллс боролась с сегрегацией в 27 лет

Ида Б. Уэллс ро­ди­лась в штате Мис­си­си­пи в 1862 году, за несколь­ко ме­ся­цев до того, как Лин­кольн под­пи­сал «Про­кла­ма­цию об осво­бож­де­нии рабов».

В 16 лет, после смер­ти ро­ди­те­лей, де­вуш­ка на­ча­ла ра­бо­тать в школе, чтобы про­кор­мить млад­ших бра­тьев и се­стер. Ее ро­ди­те­ли были ак­ти­ви­ста­ми, и Уэллс пошла по их сто­пам, решив бо­роть­ся про­тив се­гре­га­ции. В конце кон­цов она пе­ре­еха­ла в Мем­фис и на­ча­ла пе­ча­тать­ся в мест­ных га­зе­тах.

В 1889 году, в воз­расте 27 лет, она стала со­вла­дель­цем и ре­дак­то­ром га­зе­ты Free Speech and Headlight, по­свя­щен­ной про­бле­мам ра­сиз­ма и се­гре­га­ции.

В том же году толпа белых на­па­ла на успеш­ный про­дук­то­вый ма­га­зин ее друга То­ма­са Мосса. При столк­но­ве­нии по­гиб­ли три че­ло­ве­ка, и Мосс был аре­сто­ван. Еще до того, как дело было пе­ре­да­но в суд, толпа вторг­лась в мест­ную тюрь­му и лин­че­ва­ла Мосса вме­сте с двумя дру­ги­ми муж­чи­на­ми.

Это вдох­но­ви­ло Уэллс на жур­на­лист­ское рас­сле­до­ва­ние. Она от­кры­ла миру, что лин­че­ва­��ие оста­ет­ся ин­стру­мен­том угне­те­ния аф­ро­аме­ри­кан­цев. Ее жизнь по­сто­ян­но была в опас­но­сти, по­это­му ей при­хо­ди­лось но­сить при себе пи­сто­лет. Ее пер­вая книга «Ужасы Юга: закон Линча как он есть» была опуб­ли­ко­ва­на в 1892 году, когда ей было 30 лет.

Лоуренс Брэгг получил Нобелевскую премию в 25 лет

В 1915 году ав­стра­лий­ский физик Ло­уренс Брэгг по­лу­чил Но­бе­лев­скую пре­мию за свою ра­бо­ту по ис­сле­до­ва­нию кри­стал­ли­че­ских струк­тур с по­мо­щью рент­ге­нов­ских лучей. Ему было всего 25 лет. На тот мо­мент он был самым мо­ло­дым ла­у­ре­а­том Но­бе­лев­ской пре­мии в ис­то­рии. Лишь в 2014 году, его пре­взо­шла ак­ти­вист­ка Ма­ла­ла Юс­уф­зай, ко­то­рая по­лу­чи­ла Но­бе­лев­скую пре­мию мира в воз­расте 17 лет.

Уильям Питт Младший стал премьер-министром Англии в 24 года

Уи­льям Питт Млад­ший по сей день оста­ет­ся самым мо­ло­дым че­ло­ве­ком, ко­гда-ли­бо за­ни­мав­шим пост пре­мьер-ми­ни­стра Ан­глии. По­ли­тик при­шел к вла­сти в 1783 году в воз­расте 24 лет.

За­нять вы­со­кий пост ему уда­лось бла­го­да­ря про­ти­во­ре­чи­ям в пра­вя­щей элите. Ко­роль Георг III угро­жал, что ско­рее от­ре­чет­ся от пре­сто­ла, чем поз­во­лит Джор­джу Фоксу снова стать пре­мьер-ми­ни­стром. Вы­дви­нув­шись на вы­бо­ры в пар­ла­мен­те, Питт про­иг­рал, но, зная о на­стро­е­ни­ях ко­ро­ля, от­ка­зал­ся уйти в от­став­ку — и в итоге вы­иг­рал все­об­щие вы­бо­ры на сле­ду­ю­щий год.

Как под­чер­ки­ва­ет «Эн­цик­ло­пе­дия Бри­тан­ни­ка», за время, про­ве­ден­ное на важ­ном посту, Питту при­ш­лось столк­нуть­ся со все­воз­мож­ны­ми гло­баль­ны­ми по­тря­се­ни­я­ми, вклю­чая Фран­цуз­скую ре­во­лю­цию и войны с На­по­лео­ном Бо­на­пар­том. По­пу­ляр­ность мо­ло­до­го, стой­ко­го ми­ни­стра среди со­вре­мен­ни­ков была невы­со­ка, но он сла­вил­ся как опыт­ный спор­щик и хо­ро­ший ад­ми­ни­стра­тор.

Цезарь Август (Октавиан) стал римским сенатором в 20 лет

Се­год­ня Ок­та­ви­а­на пом­нят как пер­во­го им­пе­ра­то­ра Рима. Од­на­ко его ка­рье­ра на­ча­лась за­дол­го до 27 года до н. э., когда он сумел со­сре­до­то­чить в своих руках всю власть в рес­пуб­ли­ке.

В 44 году до н. э. Ок­та­виа­ну было 19 лет. Он при­хо­дил­ся вну­ча­тым пле­мян­ни­ком Юлию Це­за­рю. В марте, когда Це­зарь был убит, ока­за­лось, что Ок­та­виан дол­жен стать его на­след­ни­ком. В это время он как раз за­кан­чи­вал во­ен­ную под­го­тов­ку в Апол­ло­нии. Со­юз­ни­ки пред­ла­га­ли ему бе­жать, но он вер­нул­ся в Рим и бро­сил­ся в ки­пя­щий омут по­ли­ти­че­ских ин­триг.

За сле­ду­ю­щие несколь­ко лет он успел сме­нить несколь­ко вре­мен­ных со­ю­зов, пе­ре­жить мас­со­вые убий­ства и кро­во­про­лит­ную войну. На­ко­нец, в 31 году до н.э. его силы по­бе­ди­ли Марка Ан­то­ния и Клео­пат­ру в сра­же­нии при Аци­у­ме.

Блез Паскаль разработал арифмометр в 19 лет

Фран­цуз­ский ма­те­ма­тик XVII века Блез Пас­каль опе­ре­дил свое время сразу во мно­гих об­ла­стях.

В 12 лет он начал изу­чать гео­мет­рию. Всего семь лет спу­стя он за­ду­мал пер­вое руч­ное вы­чис­ли­тель­ное устрой­ство. Имей­те в виду, что это был 1642 год — до по­яв­ле­ния мас­со­во­го про­из­вод­ства было еще очень да­ле­ко. Пас­каль обо­гнал время слиш­ком силь­но, и его счет­ная ма­ши­на — «Пас­ка­лин» — не при­нес­ла ему ни ко­пей­ки.

К сча­стью, Пас­каль был вполне успе­шен как вли­я­тель­ный ма­те­ма­тик, фи­ло­соф и физик.

Александр Македонский завоевывал целые страны в 18 лет

Алек­сандр Ма­ке­дон­ский пра­вил эл­ли­ни­сти­че­ским миром недол­го, но успел до­бить­ся неве­ро­ят­ных успе­хов.

Алек­сандр взо­шел на трон после убий­ства его отца, Фи­лип­па II Ма­ке­дон­ско­го. Два года спу­стя, в воз­расте 18 лет, он начал рас­ши­рять свои вла­де­ния. Боль­шую часть сво­е­го прав­ле­ния он про­вел в за­во­е­ва­тель­ных по­хо­дах, дойдя от Гре­ции до Индию. Ре­зуль­та­том стала одна из круп­ней­ших древ­них им­пе­рий и рас­про­стра­не­ние эл­ли­ни­сти­че­ской куль­ту­ры по всему Сре­ди­зем­но­мо­рью.

Алек­сандр не про­иг­рал ни одной битвы, но быст­ро сго­рел: в воз­расте 32 лет ве­ли­кий пол­ко­во­дец скон­чал­с�� от ли­хо­рад­ки.

Клара Шуман стала одной из самых известных пианисток эпохи романтизма в возрасте 18 лет

Клара Шуман с са­мо­го ран­не­го воз­рас­та уве­рен­но шла к тому, чтобы стать одной из самых вы­да­ю­щих­ся пи­а­ни­сток эпохи ро­ман­тиз­ма. Она на­ча­ла за­ни­мать­ся на фор­те­пи­а­но в пять лет, а в шест­на­дцать уже была из­вест­на во всей Ев­ро­пе, утвер­жда­ет «Эн­цик­ло­пе­дия Бри­тан­ни­ка».

Пик ее ка­рье­ры и по­пу­ляр­но­сти при­шел­ся на 18 лет. В этом году она про­ве­ла серию кон­цер­тов в Вене, ко­то­рые все­гда со­би­ра­ли пол­ные залы и по­лу­ча­ли самые вос­тор­жен­ные от­зы­вы.

Жанна д'Арк переломила ход столетней войны в 17 лет

Сто­лет­няя война почти опу­сто­ши­ла сред­не­ве­ко­вую Фран­цию. Но в 1429 году пе­ре­ло­мить ход войны су­ме­ла юная кре­стьян­ка.

С по­мо­щью неболь­шой груп­пы сто­рон­ни­ков Жанна д'Арк су­ме­ла убе­дить вла­сти дать ей ру­ко­во­дя­щую роль в армии. Ей было всего 17 лет, когда она об­ре­за­ла во­ло­сы, на­де­ла муж­скую одеж­ду и от­пра­ви­лась в свой пер­вый бой.

При­быв в оса­жден­ный город Ор­ле­ан, Жанна д'Арк всего за де­вять дней су­ме­ла от­бить ан­глий­ские силы и стала на­ци­о­наль­ным ге­ро­ем.

Увы, в конце кон­цов д'Арк схва­ти­ли и пе­ре­да­ли ан­гли­ча­нам, ко­то­рые со­жгли ее на ко­ст­ре по об­ви­не­нию в ереси.

Ей было всего 19 лет. Через 25 лет об­ви­не­ния были сняты, и де­вуш­ку объ­яви­ли му­че­ни­цей. В 1920 году Жанна д'Арк была ка­но­ни­зи­ро­ва­на ка­то­ли­че­ской цер­ко­вью.

Надя Комэнеч взяла олимпийское золото в 14 лет

На лет­них Олим­пий­ских играх 1976 года в Мон­ре­а­ле эта 14-лет­няя ру­мын­ская гим­наст­ка впер­вые в ис­то­рии спор­та по­лу­чи­ла 10,0 бал­лов за свое вы­ступ­ле­ние. В том же году она по­лу­чи­ла еще три зо­ло­тые ме­да­ли на дру­гих со­рев­но­ва­ни­ях, и шесть раз на­би­ра­ла мак­си­маль­ный балл, со­об­ща­ет Biography.?com.

Од­на­ко на этом ее ис­то­рия не за­кон­чи­лась. Че­ты­ре года спу­стя она вы­иг­ра­ла еще две зо­ло­тые ме­да­ли на лет­них Олим­пий­ских играх в Москве.

Вольфганг Амадей Моцарт написал свою первую симфонию в 8 лет

Мо­царт был на­сто­я­щим «звезд­ным ре­бен­ком» XVIII века. Он при­об­рел славу в очень ран­нем воз­расте, но жизнь его ока­за­лась бур­ной и ко­рот­кой.

В ран­нем дет­стве ге­ни­аль­ный ком­по­зи­тор часто слу­шал, как отец пре­по­да­ет му­зы­ку его стар­шей сест­ре Нан­нерль. Позже она вспо­ми­на­ла: «В пять лет он уже со­чи­нял ко­рот­кие ме­ло­дии, ко­то­рые играл отцу, и тот их за­пи­сы­вал».

С по­мо­щью отца Мо­царт на­пи­сал свою первую сим­фо­нию всего в во­семь лет. Ма­лень­кие Нан­нерль и Мо­царт со­вер­ши­ли по­езд­ку по Ев­ро­пе, вы­сту­пая при ко­ро­лев­ских дво­рах.

За свою жизнь Мо­царт успел за­кон­чить более 600 ком­по­зи­ций, хотя сво­дить концы с кон­ца­ми ему уда­ва­лось не все­гда. Он скон­чал­ся в 35 лет, на­все­гда из­ме­нив мир му­зы­ки.

[bolshechemhotel]

Будь как Стив Джобс: Как правильно отвечать на оскорбления

Как ре­а­ги­ро­вать, когда кто-то вас оскорб­ля­ет?

Ос­но­ва­тель кон­сал­тин­го­во­го агент­ства Insight Джа­стин Ба­ри­со о том, как ре­а­ги­ро­вать, когда кто-то вас оскорб­ля­ет.

[[more]]

Мы живем в мире, где оскорб­ле­ние стало глав­ным ору­жи­ем.

Трол­ли ис­поль­зу­ют оскорб­ле­ния, чтобы вы­ве­сти нас из себя в ин­тер­не­те. Кон­ку­рен­ты под­на­чи­ва­ют, чтобы мы по­сту­пи­ли необ­ду­ман­но. Ино­гда даже близ­кие люди могут пы­тать­ся оскор­бить нас, если не чув­ству­ют нашей за­бо­��ы и сим­па­тии.

Ко­неч­но, не вся­кая кри­ти­ка бес­по­лез­на, но оскорб­ле­ния пред­на­зна­че­ны для того, чтобы сде­лать боль­но, а не чтобы по­мочь. Как же ре­а­ги­ро­вать, когда кто-то вас оскорб­ля­ет?

Есть за­ме­ча­тель­ный при­мер того, как пра­виль­но ре­а­ги­ро­вать на оскорб­ле­ние, и этим при­ме­ром мы обя­за­ны очень неожи­дан­ной пер­соне: зна­ме­ни­то­му со­учре­ди­те­лю Apple (NASDAQ: AAPL) Стиву Дж­об­су.

В 1997 году Джобс толь­ко что вер­нул­ся в Apple — ком­па­нию, из ко­то­рой его вы­жи­ли более де­ся­ти лет назад. Он от­ве­чал на во­про­сы на Все­мир­ной кон­фе­рен­ции раз­ра­бот­чи­ков Apple, и один из участ­ни­ков встре­чи вне­зап­но об­ру­шил­ся на него с кри­ти­кой.

«Ми­стер Джобс, вы яркий и вли­я­тель­ный че­ло­век», — про­из­нес он. «Ну на­чи­на­ет­ся», — усмех­нул­ся Джобс к удо­воль­ствию ауди­то­рии. Но за веж­ли­вы­ми сло­ва­ми по­сле­до­ва­ло зна­ме­ни­тое оскорб­ле­ние:

«Это очень пе­чаль­но, но со­вер­шен­но ясно, что в неко­то­рых во­про­сах, о ко­то­рых вы тут го­во­ри­те, вы ни черта не смыс­ли­те. Я хотел бы, чтобы вы в ясных вы­ра­же­ни­ях объ­яс­ни­ли, как, ска­жем, Java и любые ее формы свя­за­ны с иде­я­ми, во­пло­щен­ны­ми в OpenDoc. А когда вы за­кон­чи­те с этим, воз­мож­но, вы за­хо­ти­те по­ве­дать нам, чем во­об­ще вы за­ни­ма­лись по­след­ние семь лет».

Боль­шин­ство из нас пуб­лич­ное оскорб­ле­ние та­ко­го рода как ми­ни­мум за­ста­ви­ло бы по­нерв­ни­чать. Но ответ Дж­об­са может слу­жить иде­аль­ным при­ме­ром того, как вести себя в по­доб­ной си­ту­а­ции.

Вот несколь­ко мо­мен­тов, ко­то­рые важно от­ме­тить.

Он сделал паузу

Пер­вое, что сде­лал Джобс, было, на­вер­ное, и самым слож­ным. Он сде­лал паузу, сел и за­ду­мал­ся.

Эта пауза по­ка­за­лась зри­те­лям веч­но­стью (хотя в дей­стви­тель­но­сти дли­лась около де­ся­ти се­кунд). Джобс выпил воды и тща­тель­но об­ду­мал как суть, так и форму за­ме­ча­ния. Затем он начал свой ответ:

«Зна­е­те. Можно де­лать вещи, ко­то­рые ино­гда при­дут­ся ко­му-то по нраву, но...»

Еще одна пауза, на этот раз около вось­ми се­кунд.

Пауза ценна тем, что поз­во­ля­ет вам кон­тро­ли­ро­вать свои эмо­ции и из­бе­гать слов или по­ступ­ков, о ко­то­рых потом при­дет­ся жа­леть.

Пауза дала Дж­об­су время, чтобы успо­ко­ить­ся и вер­нуть­ся с про­ду­ман­ным и точ­ным от­ве­том.

Он согласился с обвинителем

«Но когда вы пы­та­е­тесь до­бить­ся пе­ре­мен, одна из самых слож­ных вещей за­клю­ча­ет­ся в том, что такие люди, как этот джентль­мен, правы! В неко­то­ром смыс­ле», — про­дол­жил Джобс.

Уже много лет пси­хо­ло­ги и дру­гие уче­ные твер­дят, что луч­ший спо­соб из­ме­нить мне­ние че­ло­ве­ка — не ата­ко­вать его по­зи­цию, а найти то, в чем вы со­глас­ны.

Джобс от­лич­но спра­вил­ся с за­да­чей, при­знав, что его про­тив­ник прав. Ко­неч­но, у OpenDoc есть мно­же­ств�� функ­ций, с ко­то­ры­ми он не зна­ком.

Но ра­бо­та ге­не­раль­но­го ди­рек­то­ра, как объ­яс­нил Джобс далее, за­клю­ча­ет­ся не в том, чтобы знать каж­дую функ­цию каж­до­го при­ло­же­ния.

Он помог всем увидеть общую картину

Джобс опи­сал свою роль в Apple: он не дол­жен знать все о каж­дом про­дук­те. Его за­да­ча — ви­деть вещи в пер­спек­ти­ве, ста­вить стра­те­ги­че­ские цели и сле­дить, чтобы никто не сбил­ся с курса:

«Самое слож­ное — это по­нять, как то, что вы де­ла­е­те, впи­сы­ва­ет­ся в общую кар­ти­ну, как это поз­во­лит вам до­бить­ся про­даж на во­семь, де­сять мил­ли­ар­дов дол­ла­ров в год? И один из спо­со­бов, ко­то­рый как мне ка­жет­ся, все­гда сра­ба­ты­ва­ет, за­клю­ча­ет­ся в сле­ду­ю­щем: сна­ча­ла нужно по­нять, какой про­дукт нужен кли­ен­ту, и затем про­сле­дить в об­рат­ном на­прав­ле­нии, какие тех­но­ло­гии могут ле­жать в ос­но­ве этого про­дук­та. Нель­зя на­чать с тех­но­ло­гии и лишь потом вы­яс­нить, кому вы со­би­ра­е­тесь ее про­дать».

В то время такое пред­став­ле­ние ка­за­лось ре­во­лю­ци­он­ным, но ис­то­рия до­ка­за­ла, что Джобс был прав.

Он использовал свою уязвимость в своих интересах

Джобс про­дол­жил:

«Думаю, я до­пус­кал эту ошиб­ку чаще, чем кто-ли­бо дру­гой в этой ауди­то­рии, и у меня есть шрамы, ко­то­рые на­по­ми­на­ют мне об этом. Так что те­перь я знаю, как об­сто­ят дела».

Джобс не толь­ко объ­яс­нил свою точку зре­ния, но и ис­поль­зо­вал лич­ный опыт, чтобы обос­но­вать соб­ствен­ный ав­то­ри­тет. По сути, он пред­ло­жил за­ин­те­ре­со­ван­ным сто­ро­нам (и ак­ци­о­не­рам) учить­ся на его ошиб­ках.

Он не забыл похвалить свою команду

«Прямо сей­час в Apple много людей, ко­то­рые очень, очень усерд­но ра­бо­та­ют», — Джобс на­звал несколь­ко кон­крет­ных при­ме­ров, после чего об­ра­тил­ся к за­слу­гам ко­ман­ды в целом. — «Они де­ла­ют все воз­мож­ное».

Джобс под­черк­нул, что он на одной сто­роне со своей ко­ман­дой. Он при­зна­ет их. Он ценит их. Он дает им по­нять, что все­гда при­кро­ет их спины. И это вдох­нов­ля­ет ко­ман­ду спло­тить­ся во­круг него.

Он закончил решительно

По­след­ние слова Дж­об­са мо­ти­ви­ру­ют на дви­же­ние к цели:

«Ко­неч­но, впе­ре­ди будут и дру­гие ошиб­ки. И это хо­ро­шо. По­то­му что неко­то­рые ре­ше­ния при­хо­дит­ся при­ни­мать по ходу дела. И мы обя­за­тель­но най­дем все эти ошиб­ки — и ис­пра­вим их».

Затем он вер­нул­ся к ис­ход­но­му во­про­су:

«Будут ошиб­ки... и, ко­неч­но, будут люди, ко­то­рые не будут знать, о чем они го­во­рят, — но я уве­рен, что все будет го­раз­до лучше, чем было со­всем недав­но. И я уве­рен, что мы туда до­бе­рем­ся».

Подготовила: Тая Аря­но­ва

[romantereshchenko-blog]

Почему блокчейн не спасет Венесуэлу Ко­лум­нист Bloomberg Мэтт Ле­вайн о том, по­че­му крип­то­ва­лю­та Petro ни­ко­му не нужна. Не знаю, по­че­му меня так раз­дра­жа­ет ве­не­су­эль­ская крип­то­ва­лю­та Petro. От­ча­сти, ве­ро­ят­но, по­то­му, что сама идея крип­то­ва­лют из­на­чаль­но за­клю­ча­лась в де­цен­тра­ли­за­ции — вы до­ве­ря­е­те не ка­ко­му-то ав­то­ри­те­ту, а ма­те­ма­ти­че­ским прин­ци­пам, ре­а­ли­зо­ван­ным в от­кры­том ис­ход­ном коде. С Petro все устро­е­но со­вер­шен­но иначе. Во-пер­вых, до­ве­рять коду невоз­мож­но, по­сколь­ку его никто не видел. Более того, пра­ви­тель­ство пу­та­ет­ся даже в тех де­та­лях, о ко­то­рых пы­та­ет­ся рас­ска­зы­вать. Ин­ве­сто­рам при­дет­ся иг­но­ри­ро­вать рас­хож­де­ния в раз­ных опи­са­ни­ях ме­ха­низ­ма дей­ствия ва­лю­ты — ведь если в до­ку­мен­та­ции про­ек­та го­во­рит­ся, что Petro по­стро­ен на блок­чейне Ethereum, то опуб­ли­ко­ван­ное пра­ви­тель­ством ру­ко­вод­ство поль­зо­ва­те­ля, на­про­тив, утвер­жда­ет, что в ос­но­ву крип­то­ва­лю­ты легла сеть NEM. Раз­дра­жа­ет также то, что эта крип­то­ва­лю­та долж­на «спо­соб­ство­вать бла­го­по­лу­чию граж­дан, сбли­жая власть и народ», но за ве­не­су­эль­ские бо­ли­ва­ры ку­пить ее нель­зя. При­чи­на оче­вид­на: Petro — это не циф­ро­вые или еще ка­кие-ни­будь день­ги, а спо­соб при­влечь ино­стран­ную ва­лю­ту в стра­ну, от­ре­зан­ную санк­ци­я­ми от до­сту­па к меж­ду­на­род­ным дол­го­вым рын­кам. Petro — это всего лишь по­пыт­ка при­крыть мод­ной крип­то­ва­лют­ной темой оче­ред­ной меж­ду­на­род­ный долг. (Что, надо ска­зать, оче­вид­н�� людям, ко­то­рые за­ни­ма­ют­ся ад­ми­ни­стри­ро­ва­ни­ем аме­ри­кан­ских санк­ций.) Кроме того, я раз за разом читаю, что Petro — это «обес­пе­чен­ная нефтью» крип­то­ва­лю­та. Что это зна­чит? Пре­жде всего то, что ме­нять нефть на Petro вам будет пра­ви­тель­ство Ве­не­су­э­лы, и вам при­дет­ся в этом ему до­ве­рять. (Да, су­ще­ству­ют по­пыт­ки со­здать де­цен­тра­ли­зо­ван­ные то­ке­ны с обес­пе­че­ни­ем, но обыч­но все равно есть цен­траль­ный орган, под­дер­жи­ва­ю­щий это обес­пе­че­ние.) Оче­вид­но, что при­об­ре­те­ние Petro не дает ре­аль­ной доли в том или ином ме­сто­рож­де­нии, а зна­чит, Petro — это необес­пе­чен­ное пра­ви­тель­ствен­ное дол­го­вое обя­за­тель­ство с при­вяз­кой цены к сто­и­мо­сти нефти, при­чем это пра­ви­тель­ство на­хо­дит­ся на грани де­фол­та и от­ре­за­но от меж­ду­на­род­ных дол­го­вых рын­ков. На самом деле, ве­не­су­эль­ские вла­сти и не обе­ща­ют ни­ко­му ни­ка­кой нефти: Бо­ли­ва­ри­ан­ская Рес­пуб­ли­ка Ве­не­су­э­ла га­ран­ти­ру­ет прием Petro для опла­ты на­ло­гов, сбо­ров, взно­сов и го­су­дар­ствен­ных услуг, при­чем его сто­и­мость будет рас­счи­ты­вать­ся, ис­хо­дя из цены бар­ре­ля ве­не­су­эль­ской нефти за преды­ду­щий день. Пред­ставь­те себе, что вам — без упо­ми­на­ния вся­ких «крип­то­ва­лют» и «блок­чей­на» — пы­та­ют­ся про­дать бес­сроч­ные бес­про­цент­ные необес­пе­чен­ные об­ли­га­ции, ко­то­рые можно ис­поль­зо­вать для упла­ты на­ло­гов в Ве­не­су­э­ле по цене, при­вя­зан­ной к сто­и­мо­сти нефти. Ка­жет­ся, что любой бы без ко­ле­ба­ний от­ка��зал­ся. И даже ве­не­су­эль­цы, ко­то­рым это дол­го­вое обя­за­тель­ство еще могло бы как-то при­го­дить­ся для упла­ты на­ло­гов, не могут ку­пить его за свои бо­ли­ва­ры. Ино­стран­цам же, ко­то­рые могут его ку­пить, он не нужен: по нему не вы­пла­чи­ва­ют­ся про­цен­ты, и его нель­зя кон­вер­ти­ро­вать в на­лич­ные. По­лу­ча­ет­ся, что Petro ни­ко­му не нужна. Но вот к ней до­ба­ви­ли слово «блок­чейн» — и все сразу за­иг­ра­ло но­вы­ми крас­ка­ми! P.S. Самые классные новости получают участники Telegram-чата «Просто Успех», в который рекомендую подписаться прямо сейчас. Сделай это, чтобы получать самую ценную, самую свежую и самую качественную информацию! 💵💶💸💰➡️ https://t.me/ProstoUspeh ⬅️💰💸💶💵 Твой консультант по правильным доходам в криптовалюте: Роман ⭐️ https://t.me/RomanTereshchenko ⭐️ Терещенко В случае, если у тебя до сих пор не установлен Telegram, тогда смотри это видео ➡️ https://youtu.be/ACj-ukqp87k ⬅️ и ровно через 2 минуты у тебя появится аккаунт в самом лучшем мессенджере в мире. 💰Счастья тебе, радости и финансового процветания!💰

[kenigsbergiprinc-blog]

15 июля 1410 года ок­оло деревни Грюнвальд в Пруссии (сегодня Ольштынское воеводс­тво в Польше) состоя­лась одна из самых великих битв Средневе­ковья - между войском Тевтонского ордена и союзным войском Королевства Польского и Великого Княжества Литовско­го, Русского и Жамой­цкого. Событие это имеет долгую предысто­рию. Два столетия нем­ецкие рыцари вели во­йну против Великого Княжества Литовского. Они совершили более 140 походов на бел­аруские и литовские земли. И только побе­да над Орденом в сра­жении под Грюнвальдом остановила агресию крестоносцев. В 2000-ом году исполнилось 590 лет Грюнвальдской битве - историческому событ­ию в истории польско­го, беларуского, лит­овского и украинского народов. Касаясь структуры войска Великого Кн­яжества при этой бит­ве, следует отметить что его основу сост­авляли беларуские ха­ругви. До наших дней дошли названия неко­торых из них: Лидска­я, Полоцкая, Витебск­ая, Наваградская, Бе­растейская, Волковыс­кая, Мстиславская кн­язя Сымона Лингвена Альгердавича, были в войске хоругвии и из других мест Княжес­тва, а так же с Киев­а, Молдавии, Великого Новгорода, татарск­ие отряды мирзы Джал­ал-ад-Дзина. В польс­ком войске были семь украинских харугвий и хоругвии чешских наемников. 15 июля союзное войско достигло мес­течка Логдав (Лагдов­а) и Фаулен (Ульнава­), где и остановилось на отдых. В это же время, с другой сто­роны, к местечку Фра­гинав подошло войско Ордена. До начала великой битвы оставал­ось несколько часов. Сражение происхо­дило на пространстве между Грюнвальдом, Таненбергом и Людвиг­сдорфом (4 кв. килом­етра). Перед началом ср­ажения союзное войско стояло в три боевые линии. Первая - авангард, вторая - вальный гуф, где находились главные силы, третяя линия - вольный гуф с резервом. Харугвии расположились боевым клином с лучшими воинами в центре и по бокам. Каждая боевая линия, или гуф, со­стояла из 15-16 хору­гвей. Войско крестон­осцев расположилось в две боевые линии. Так как первый гуф с­оюзного войска был значительно длиннее Орденского, то великий магистр Ульрих фон Юнгинген, укрепил свою первую боевую ли­нию второй. Третяя линия осталась с Маги­стром в резерве. Лев­ое крыло, где находи­лись рыцари европейс­ких стран, возглавил великий маршал Фрид­риг фон Валенрод. Оно расположилось близь местечка Таненберг. Правое крыло распо­лагалось напротив по­льского войска, его возглавлял великий комрут Куна фон Лихте­нштэйн. В 12 ��асов дня Грюнвальдская битва началась. Конница Вел­икого Княжества атак­овала крестоносцев. Витовт бросил на кре­стоносцев легкую кон­ницу, которая быстро преодолела расстоян­ие между войсками, тевтонцы успели сдела­ть два выстрела из пушек, да и то ядра пролетели над головами всадников. Большая часть конницы обошла волчьи ямы и дости­гла первой линии кре­стоносцев. Следом за ней в бой пошли ост­альные хоругвии, коим уже не угрожала оп­асность пушечных выс­трелов и лучников. Рыцарская конница смо­гла вступить в бой лишь тогда когда подо­шли основные силы Ве­ликого Княжества. Ма­гистр Ордена решил, что в бой пошли все силы Княжества и решил ударить по ним рыц­арской конницей, но эфета должного это не принесло. Литвине забросали крестоносц­ев стрелами, страдали в основном кони, а лишившись коней, войс­ко Ордена теряло ман­евренность. Тем врем­енем задние ряды союзного войска отступили, а первые, вслед за этим, “побежали”. Опред­еленная часть кресто­носцев кинулась в по­гоню, но не догнав легкую конницу, вернул­ась назад. Вторая ча­сть войска была зама­нена в засаду. “Хрон­ика Лiтоуская i Жамо­йцкая” описывает это так: “Навели немцев на свои гарматы, на­вевши раскочилися, а тут зараз з гармат дано агню, где зараз немцов килка тысячий полегло”. Далее события ра­зворачивались следую­щим образом: крестон­осцы атаковали центр войска Великого кня­жества. Польский хро­нист Ян Длугаш вспом­инает про подвиг трех Смоленских полков. Они занимали местно­сть, где проходила дорога из Таненберга в Логдов, по которой крестоносцы могли обойти правый фланг поляков и разгромить его. До прихода резе­рва, смоленские полки сдерживали удар кре­стоносцев. Один полк был полностью уничт­ожен, но два других выстояли. На помощь этим полкам Витовт выслал несколько хору­гвий. Этот шаг измен­ил ход битвы. Вместе со смолянами, удар крестоносцев сдержали виленская, трокска­я, городенская и жам­ойцская харугвия. Хро­нист Стрыйковский оп­исывает это так: “Тр­окская, виленская шл­яхта з Жамойцю стала трывалi з Вiтаутам, i палякам мужна дап­амагалi. Але ж iншыя паветы лiтоускiя ра­збеглiся хто куды мог у розныя бакi. I галоунай з Святым Юры­ем харугвы не стала, на якую усе войска Лiтоускае глядзела. Ужо было цяжка Лiтве, але Вiтаут на чале з Наваградцамi i з Валынцамi смела стая­у”. Оказавшись в тяж­елом положении, Витовт обратился за помощ­ью к королю польскому - Ягайле - “Ты iмшу слухаешь, а князi ды паны, браты мае, ледзве не усе забiтыя ляжаць, а твае людзi нiяк iм дапамагчы не хочуць”. Затем Ви­товт со найвернейшими и нийнадежнейшими королевскими дворяна­ми - “каморным гуфам” (быстрее всего Вит­овт вел личный отряд Ягайлы, - отряд Жиг­имонта Карыбута и от­дел князя Фядушки, которые имели знамена с гербом “Пагоня”, поскольку поляки при­няли эти хоругвии за Литвинское войско) вернулся в бой. Положение на этом этапе сложилось не на пользу союзного войска. Крестоносцы кинули в бой все си­лы. Под их напором отступили и Поляки. Великий королевский сцяг упал. И именно в этот момент Витовт с лучшими хоругвиями ударил по крестонос­цам. Витовт, возглав­ляя второй гуф польс­кого войска разбил оставшиеся хоругвии Фридриха фон Валенрод­а. Крестоносцы начали отступать. Тогда магистр Ульрих фон Юн­гинген, на пятом часу битвы сам повел в атаку 16 хоругвий ры­царской конницы. Кре­стоносцы прорвали фр­онт и оказались в ты­лу поляков. Положение спас ввод в бой тр­етьего гуфа. По лево­му флангу крестаносц­ев ударили литвинские хоругвии, которые вернулись из “бегств­а” и разбили Валенро­да. Крестоносцы поте­ряли боевой дух. Пру­сские ополченцы начали сдаваться в плен. Кульмская хоругвия побежала с поля боя. Магистру предлагали покинуть битву, но он отказался, “Не дай Бог, что бы я уехал с поля битвы, на кот­ором погибло столько храбрых”. Великого магистра убил воин Юрий, быстрее всего этот воин и сам погиб, поскольку о нем не сахранилось ни каких данных. Крестоносцы были окружены и по­беждены. Остатки вой­ска ушли в укрепленн­ый лагерь, который вскоре был взят штур­мом, почти все его защитники пали. За бе­жавшими была кинута татарская конница. Войско крестоносцев было уничтожено до ос­нования. Пали в бою Великий Магистр Ульр­их фон Юнгинген, Вели­кий маршал Фридрих фон Валенрод, Великий Комтур Куна фон Лих­тэнштейн, и многие другие. Как признал неме­цкий историк Е. Войг­т: “Один день Грюнва­льда уничтожил хвалу и силу Ордена. Был тот день его наивысш­ей славы, рыцарского мужества, героическ­ого духа, но вместе с тем последний день величия, сила и сча­стья. С утра того дня начался его упадок на все времена”. Польские, Литовс­кие, беларуские, рус­ские земли были спас­ены от немецкой агре­ссии. В этом большое историческое значен­ие Грюнвальдской бит­вы. On 15 July 1410 near the village of Grun­wald in Prussia (tod­ay Olsztynskie Voivo­deship in Poland) ho­sted one of the great battles of the mid­dle ages - between the Teutonic order and the allied army of Kingdom of Poland and the Grand Duchy of Lithuania, Russian and Zamoyskiego. Th­is event has a long history. Two centuries of Ger­man knights waged war against the Grand Duchy of Lithuania. They made over 140 trips to Belarusian and Lithuanian lands. And only a victory over the Order at the battle of Grunwald stopped the aggress­ion of the crusaders.  In 2000 year was 590 years of the battle of Grunwald - the historical event in the history of Polis­h, Belarusian, Lithu­anian and Ukrainian peoples. Referring to the st­ructure of the Grand Duchy of troops in this battle, it shou­ld be noted that it is based on the Bela­rusian Haruhi. To ha­ve survived the names of some of them: Lida, Polotsk, Vitebs­k, Novogradska, Bere­steiska, Wolkowysky, Mstislavsky, Prince Symon Linguine of Olgerdovich was in the army horugvi and other places of the Principality and Kiev, Moldavia, Novgorod, the Tatar troops of Mirza Jalal-al-Jin. In the Polish army was seven Ukrainian Haruhi and horugvi Czech mercenaries.  July 15, the Union army reached the pla­ce Logdev (Lidova) and Fault (Ulawa), wh­ere he stopped to re­st. At the same time, on the other hand, to the place Fragin­al came the army of the Order. Before the great battle was only a few hours. The battle took place in the space betwe­en Grunwald, Tannenb­erg and Ludwigsdorf (4 square kilometers­). Before the battle the Union army stood in three battle line­s. The first is the vanguard, the second - shaft guf, where the main forces, the third line is a free guf with a reserve. Harugei located we­dge combat with the best warriors in the centre and sides. Each combat line, or a body, consisted of 15-16 banners. The Crusader army settled down in two battle lines. Since the fi­rst of the guf the allied military were much longer than the order, the Grand ma­ster Ulrich von Jung­ingen, strengthened his first line of ba­ttle the second. The third line remained with the master in reserve. The left wi­ng, where the knights of European countr­ies, headed by the Grand Marshal of Frid­rih background Valen­rod. It is located near the town of Tann­enberg. The right wi­ng was located across from the Polish ar­my, it was headed by the great komret Ku­hn von Lichtenstein. At 12 o'clock the battle began. Cavalry of the Grand Duchy attacked the crusade­rs. Vytautas gave the crusaders light ca­valry, which quickly covered the distance between the troops, ceptance managed to make two shots from the cannons, and the kernels flew over the heads of the ri��ders. A large part of the cavalry bypass­ed the pitfalls and has reached the first line of the Crusad­ers. Behind her the battle went the other horugvi, which is not threatened by the danger of cannon fire and archers. Kni­ghtly cavalry was ab­le to fight only when approached the main forces of the Grand Duchy. The master of the order decided that the fight went all the forces of the Principality and decided to hit them with cavalry, but due efeta to no avail. The Litvin threw the crusaders with arr­ows suffered mainly from horses, and the horses of the army of the order was los­ing maneuverability. Meanwhile, the alli­ed forces retreated and the first time , followed by “ran”. some of the crusaders rushed in pursuit, but did not catch light cavalry back. The second part of tr­oops of the ball amb­ushed. “Chronicle To­sca i Jamaica” descr­ibes it this way: “B­rought the Germans to their gyarmathy, novevski resocialise, and here at once s garmat this Agni, at a time where the Ge­rmans kilka thousands were killed”. Further events unfo­lded as follows: the crusaders attacked the center of the tr­oops of the Grand Du­chy. Polish Granit Yang Dlugach remember about the feat of three Smolensk regime­nts. They occupied the area where there was a road from Tann­enberg in Logdev at which the crusaders were yogli round the right flank of the poles and smash it. Prior to joining the reserve, Smolensk regiments held back the attack of the cru­saders. One regiment was completely dest­royed, but the other two survived. To he­lp these shelves Vyt­autas sent a few hor­ugvi. This step chan­ged the course of the battle. Together with Smolensk residen­ts, the impact of the crusaders kept Vil­na, Troki, gorodensky and Jamaica arugue. Stryjkovsky chroni­cler describes it th­is way: “Troki, Wilno gentry s Jamaica became tribal s Tauta­m, i’m a married pal­yakam napamahal. Ale W Hya pavey Tosca razbilsya hto where you could have discord back. I galoni z Holy Yury, horugvi did not, on yakuyu the us troops Tosche Ga­zela. Uzho was Zaika Litve, ale Taut at the beginning of h i s Navaratnam Valenza dare, stay”. Caught in a difficu­lt situation Vytautas turned for help to the king of Poland - Jogaila - “You their slouches and knyaz dy lords, the brothers may, lizwe not tru­ncated Satya legacy, and someone Luz niy­ak, im not dipomacy jacuzi”. Then Vytaut­as with nivernaise and nineteeneighty Ro­yal nobles - “tiger huffam” (fastest Vyt­autas waged a person­al squad of Jagiello, Sigismund Karabuta squad and the Depar­tment of the Prince of Padushki that had banners with the em­blem “Pagonya”, beca­use the poles accept­ed these horugvi for Litvinsky army) ret­urned to the fight.  The situation at th­is stage was not in favor of the allied forces. The crusaders have thrown in fig­ht all forces. Under pressure they retre­ated and Poles. The great Royal stag fel­l. And in that moment of Vytautas with the best banners hit the crusaders. Vytau­tas, leading the sec­ond Guf Polish troops defeated the remai­ning horugvi Friedri­ch von Wallenrode. The crusaders began to retreat. Then mast­er Ulrich von jungin­gen, on the fifth ho­ur of battle, himself led the attack of 16 horugvi knightly cavalry. The crusade­rs broke through the front and was in the rear of the poles. The situation was saved enter the battle third Gufa. On the left flank krestano­stsev hit Litvinsky horugvi who returned from the flight and broke Wallenrod. The crusaders lost the fighting spirit. Pr­uski militias began to surrender. Kulska horugvi ran from the battlefield. The master offered to lea­ve the battle, but he refused, “God forb­id that I left the field of battle, which killed so many bra­ve”. The Grand master was killed by a wa­rrior of Yuri, most likely this soldier and he died, because it is not sohranilas any data. The crus­aders were surrounded and defeated. The remnants of the troo­ps withdrew to the fortified camp, which soon was taken by storm, almost all of his defenders fell. For escaped were thr­own Tatar cavalry. The Crusader army was completely destroye­d. Fell in battle the Grand master Ulrich von jungingen,Grand Marshal Friedrich von Valenrod, the gr­eat commander Kuhn von Lichtenstein, and many others. As a recognized Ger­man historian E. Voi­gt: “One day Grunwald destroyed the prai­se and power of the Order. Was the day of his greatest glory, knightly courage, heroic spirit, yet the last day of the greatness, power and happiness. In the mo­rning of that day be­gan to decline at all times.” Polish, Lithuanian, Belarusian, Russian land was saved from German aggression. In this great histori­cal significance of the battle of Grunwa­ld. אויף 15 יולי 1410 נע­בן דעם דאָרף פון גרו­נוואַלד אין פּרוססיאַ (הייַנט ױלסזטינסקיע בֿאָיװאָדעסהיפּ אין פו­ילן) כאָוסטיד איינער פון די גרויס באַטאַ­לז פון די מיטל עלטער - צווישן די טעוטאָנ­יק סדר און די אַלליעד אַרמיי פון מלכות פון פוילן און די גראַ­נד דוטשי פון ליטע, רוסיש און זאַמאָיסקיעגאָ. דעם פּאַסירונג האט אַ לאַנג געשיכטע. צוויי סענטשעריז פון דייַטש קניגהץ וויידז­שד מלחמה קעגן די גרא­ַנד דוטשי פון ליטע. זיי געמאכט איבער 140 טריפּס צו בעלאָרוסיש און ליטווישע לענדע­ר. און בלויז אַ נצחון איבער די סדר בייַ די שלאַכט פון גרונוו­אַלד פארשטאפט די אָנ­פאַל פון די קרוסאַדע­רס. ע גע­שעעניש אין דער געשיכ­טע פון פויליש, בעלאָ­רוסיש, ליטוויש און אוקרייניש פעלקער ריפערינג צו די ביני­ען פון דער גראַנד דו­טשי פון טרופּס אין דעם שלאַכט, עס זאָל זיין אנגעוויזן אַז עס איז באזירט אויף די בעלאָרוסיש האַרוהי. צו האָבן סערווייווד די נעמען פון עטלעכע פון זיי: לידאַ, פּאָ­לאָצק, וויטעבסק, נאָװ­אָגראַדסקאַ, בערעסטעיסקאַ, בֿאָלקאָציסקי, מסטיסלאַװסקי, פּרינס תימאָנ לינגוינע פון ױלגערדאָװישה איז געווען אין דער אַרמיי האָרוגװי און אנדערע ערטער פון די פּרינסיפּאַ­ליטי און קיִעוו, מאָ­לדאַוויאַ, נאָווגאָר­אָד, די טאַטאַר טרופ­ּס פון מירזאַ דזשאַל­אַל-על-דזשין. אין די פויליש אַרמיי איז געווען זיבן אוקרייניש האַרוהי און האָרוגװי טשעכיש מערסענאַריעס. יולי 15, די יוניאַן מיליטער ריטשט די אָרט לאָגדעװ (לידאָװאַ) און שולד (ולאַצאַ), ווו ער פארשטאפט צו רו. אין דער זעלביקער צייַ­ט, אויף די אנדערע הא­ַנט, צו דער אָרט פֿראַ­גינאַל געקומען די אַר­מיי פון די סדר. אייד­ער די גרויס שלאַכט איז געווען בלויז אַ ביסל שעה. די שלאַכט גענומען אָ­רט אין די פּלאַץ צוו­ישן גרונוואַלד, טאַנ­נענבערג און לודציגסד­אָרפֿ (4 קוואַדראַט קי­לאָמעטערס). איידער די שלאַכט די יוניאַן מיליטער איז געשטאנען אין דרייַ שלאַכט שורות. דער ער­שטער איז די וואַנגוא­ַרד, די רגע - שטיל גוף, ווו די הויפּט פא­ָרסעס, די דריט שורה איז אַ פֿרייַ פּפם מיט אַ רעזערוו. חאַרוג­עי ליגן וועדזש קאַמבאַט מיט די בעסטער וואָ­ריערז אין דעם צענטער און זייטן. יעדער קא­ַמבאַט שורה, אָדער אַ גוף, קאָנסיסטעד פון 15-16 באַנערז. די קרוסאַדער אַרמיי געז­עצט אַראָפּ אין שלאַ­כט צוויי שורות. זינט דער ערשטער פון די גוף די אַלליעד מיליטע­ריש זענען פיל מער ווי די סדר, די גראַנד האר אַלריטש von זשונ­גינגענ, געשטארקט זייַן ערש­טער שורה פון שלאַכט די רגע. די דריט שורה איז געבליבן מיט די האר אין רעזערוו. די לינק פליגל, ווו די קניגהץ פון אייראפעישע לענדער, כעדאַד דורך דער גראַנד מאַרשאַל פון פרידריה הינטערג­רונט בֿאַלענראָד. עס איז ליגן נעבן די שטאָט פון טאַננענבערג. די רעכט פליגל איז ליגן אַריבער פון די פויל­יש אַרמיי, עס איז גע­ווען כעדאַד דורך די גרויס קאָמרעט קון װאָנ ליטשטענסטעין. 12 אַקלאַק די שלאַכט אנגעהויבן. קא­ַוואַלרי פון דער גרא­ַנד דוטשי קעגן די קר­וסאַדערס. וויטאַוטאַס געגעבן די קרוסאַדע­רס ליכט קאַוואַלרי, וואָס געשווינד באדעקט די ווייַטקייט צווי­שן די טרופּס, שעפּטאַנשע געראטן צו מאַכן צוויי שאַץ פון די קאַ­נאַנז, און די קערנאַ­לז פלו איבער די קעפ פון די רידערס. א גרו­יס טייל פון די קאַוו­אַלרי בייפּאַסט די פּיטפאָלז און האט ריט­שט די ערשטער שורה פון די קרוסאַדערס. הינ­טער איר די שלאַכט גע­גאנגען די אנדערע האָרוגװי, וואָס איז ניט טרעטאַנד דורך די געפ­אַר פון קאַנאָן פייַ­ער און אַרטשערס. ניי­טלי קאַוואַלרי איז ביכולת צו קעמפן בלויז ווען אַפּראָוטשט די הויפּט פאָרסעס פון דער גראַנד דוטשי. די בעל פון די סדר באַש­לאָסן אַז דער קאַמף געגאנגען אַלע די פאָ­רסעס פון די פּרינסיפ­ּאַליטי און באַשלאָסן צו שלאָגן זיי מיט קאַוואַלרי, אָבער רע­כט עפֿעטאַ צו קיין ��על­פן. די ליטווין האט די קרוסאַדערס מיט אַר­אָוז ליידן דער הויפּט פון פערד, און די פערד פון די אַרמיי פון די סדר איז געווען לוזינג מאַנוווראַביל­יטי. דערווייַל, די אַלליעד פאָרסעס ריטרי­טאַד און דער ערשטער צייַט , נאכגעגאנגען דורך “געלאפן”. עטלעכע פון די קרוסאַדערס ראַשט אין יאָג, אָבער האט ניט כאַפּן ליכט קאַוואַלרי צוריק. די רגע טייל פון טרופ­ּס פון די פּילקע אַמ­בושט. “כראָניק טאָסק­אַ איך דזשאַמאַיקאַ” באשרייבט עס דעם ווע­ג: “ברענגען די דייטש­ישער צו זייער גיאַרמאַ­טהי, נאָװעװסקי רעסאָשי­אַליסע, און דאָ בייַ אַמאָל ס גאַרמאַט דעם אַגני, בייַ אַ מאָל ווו די דייטשישער קילקאַ טויזנטער זע­נען געהרגעט”.  ווייַטער עװענטס אַנ­פאָולדאַד ווי גייט: די קרוסאַדערס קעגן די צענטער פון די טרופ­ּס פון דער גראַנד דו­טשי. פויליש גראַניט יאַנג דלוגאַשה געדענק­ען וועגן די פיט פון דריי סמאָלענסק רעדזש­אַמאַנץ. זיי פאַרנומ­ען די געגנט ווו עס איז געווען אַ וועג פון טאַננענבערג אין לאָ­גדעװ בייַ וואָס די קרוסאַדערס זענען יאָגלי ארום די רעכט פלאַנ­קען פון די פּויליש און צעברעכן עס. איידער צו דזשוינינג די רע­זערוו, סמאָלענסק רעד­זשאַמאַנץ געהאלטן צו­ריק די באַפאַלן פון די קרוסאַדערס. איין פּאָלק איז געווען גא­ָר חרובֿ, אָבער די אנדערע צוויי סערווייו­וד. צו העלפן די שעלו­ועס וויטאַוטאַס געשי­קט אַ ביסל האָרוגװי. דעם שריט געטוישט די לויף פון די שלאַכט. צוזאַמען מיט סמאָלענ­סק רעזידאַנץ, די פּר­אַל פון די קרוסאַדערס געהאלטן ווילנער, טראָקי, גאָראָדענסקי און דזשאַמאַיקאַ אַרוג­וע. תטריזשקאָװסקי קרא­ַניקלער באשרייבט עס דעם וועג: “תּראָקי, בֿי­לנאָ דזשענטרי ס דזשאַ­מאַיקאַ געווארן טריי­באַל ס טאַוטאַמ, איך בין אַ באהעפט פּאַליאַקאַם נאַפּאַמאַהאַל. ביר וו הואַ פּאַבֿעי טאָסקאַ ראַ­זבילסיאַ הטאָ ווו איר קען האָבן דיסקאָרד צוריק. איך גאַלאָני ז רוח יורי, האָרוגװי האט נישט, אויף יאַקויו די יו טרופּס טאָסחע גאַזעלאַ. וזשאָ איז געו­וען זאַיקאַ לטע, ביר טאָט בייַ די אָנהייב פון ה איך ס נאַוואַראַטנאַם װאַל­ענזאַ אַרויספאָדערן, בלייַבן”. געכאפט אין אַ שווער סיטואַציע וויטאַוטא­ַס געקערט פֿאַר הילף צו דעם מלך פון פוילן - דשׂגאַילאַ - “איר מסו סלאָוחעס און קנאַס די הארן, די ברידער קען, ליזצע נישט טראַנגקייטיד סא­ַטיאַ לעגאַט, און עמ­עצער לוז נייאַק, ים ניט דיפּאָמאַשי זשאַשוזי”. דעמאָלט וויטאַוטא­ַס מיט ניבֿערנאַישׂע און נינעטעענעיגהטי  רו­יאַל נאָובאַלז - “טי­גער הופֿפֿאַמ” (פאַסטאַ­סט וויטאַוטאַס ווייד­זשד אַ פּערזענלעך סק­וואַד פון דשאַגיעללאָ, סיגיסמונד קאַראַותּאַ ס­קוואַד און די דעפּאַ­רטמענט פון די פּרינס פון פּאַדוסהקי אַז האט באַנערז מיט די עמב­לעם “פּאַגאָניאַ”, ווייַל די פּויליש אנג­ענומען די האָרוגװי פֿ­אַר ליטווינסקי מיליט­ער) אומגעקערט צו דער קאַמף.  די סיטואַציע אין דעם בינע איז ניט אין טויווע פון די אַלליעד פאָרסעס. די קרוסאַד­ערס האָבן ארלנגעוואר­פן אין די קאַמף אַלע די פאָרסעס. אונטער דרוק זיי ריטריטאַד און פּויליש. די גרויס רויאַל הירש געפאלן. און אין אַז מאָמענט פון וויטאַוטאַס מיט די בעסטער באַנערז שלאָגן די קרוסאַדערס. וויטאַוטאַס, לידינג די רגע גוף פויליש טרופּס דיפיטיד די רוען חאָרוגװי בֿאָן פֿריעדר­יח בֿאַללענראָד. די קרו­סאַדערס אנגעהויבן צו צוריקציענ זיך. דעמא­ָלט בעל אַלריטש װאָן זשונגינגענ, אויף די פינפט שעה פון שלאַכט, זיך געפירט די באַפא­ַלן פון 16 האָרוגװי נייטלי קאַוואַלרי. די קרוסאַדערס צעבראכן דורך די פראָנט און איז געווען אין די דער­ציען פון די פּויליש. די סיטואַציע איז גע­ראטעוועט אַרייַן די שלאַכט דריט גופֿאַ. או­יף די לינקס פלאַנקען קרעסטאַנאָשׂצעבֿ שלאָגן ליטווינסקי האָרוגװי וואס אומגעקערט פון די פלי און רייסט בֿאַלל­ענראָד. די קרוסאַדערס פאַרלאָרן די פייטינג גייסט. פּרוסקי מיל­יטיאַס אנגעהויבן צו אַרויסגעבן. קולסקאַ כ­אָרוגבֿי געלאפן פון די באַטאַלפילד. דער בעל געפֿינט צו לאָזן די שלאַכט, אָבער ער געוואלט, “גאָט פאַרוו­ערן אַז איך לינקס די פעלד פון שלאַכט, וו­אָס געהרגעט אַזוי פי­לע העלדיש”. די בעל איז געהרגעט דורך אַ וואָריער פון יורי, רו­בֿ מסתּמא דעם זעלנער און ער איז געשטארבן, ווייַל עס איז ניט סאָחראַנילאַשׂ קיין דאַט­ן. די קרוסאַדערס זענ­ען סעראַונדאַד און דיפיטיד. די רעשטן פון די טרופּס צוריקגעצו­יגן צו די פאָרטאַפייד לאַגער, וואָס איז געווען באַלד גענומען דורך שטורעם, כּמעט אַלע פון זייַן דיפענ­דערז געפאלן. פֿאַר אנטרונען זענען ארלנגע­ווארפן טאַטאַר קאַוו­אַלרי. די קרוסאַדער אַרמיי איז געווען גא­ָר חרובֿ. געפאלן אין שלאַכט די גראַנד האר אַלריטש בֿאָנ דזונגי­נגענ ,גראַנד מאַרשאַל בֿאָנ פֿריעדריח בֿאַלענ­ראָד, די גרויס קאַמאַ­נדער קון בֿאָנ ליטשטענסטעין, און פילע אנדערע.  ווי אַ דערקענען דיי­ַטש היסטאריקער י בֿאָי­גט: “איין טאָג גרונו­ואַלד חרובֿ די לויב און מאַכט פון די סדר. איז געווען דער טאָג פון זיין גרעסטע כב­וד, נייטלי מוט, העלד­יש גייסט, נאָך די לע­צטע טאָג פון די גרוי­סקייט, מאַכט און גלי­ק. אין דעם פרימאָרגן פון אַז טאָג אנגעהו­יבן צו אַראָפּגיין בייַ אַלע מאל.” פויליש, ליטוויש, בעל­אָרוסיש, רוסיש לאַנד איז געראטעוועט פון דייַטש אָנפאַל. אין דעם גרויס היסטארישע באַטייַט פון די שלאַ­כט פון גרונוואַלד (HAMAASEF).

[chert-poberi-ru]

Многие встречали эту фотографию. Этот снимок июля 1941 года (8 фото + 1 гиф)

Очень часто ее приводят в подборках на тему Великой Отечественной войны и героизма советских солдат. Фо­тог­ра­фии дра­мати­чес­кие, со­вет­ские бой­цы дер­жатся сме­ло, му­жес­твен­но гля­дя в ли­цо смер­ти. НЕСГИБАЕМОЕ МУЖЕСТВ��

[laskatvoritchudesa]

Побеждает наименее толерантный: Как работает диктатура меньшинства

Си­ту­а­ция, ко­то­рую я со­би­ра­юсь опи­сать — луч­ший из­вест­ный мне при­мер, да­ю­щий пол­ное пред­став­ле­ние о том, как функ­ци­о­ни­ру­ют слож­ные си­сте­мы.

[[more]]

Когда чис­лен­ность бес­ком­про­мисс­но на­стро­ен­но­го мень­шин­ства опре­де­лен­но­го типа до­сти­га­ет ка­ко­го-то по­ро­го­во­го уров­ня — ка­за­лось бы, незна­чи­тель­но­го, ска­жем, в три или че­ты­ре про­цен­та от общей чис­лен­но­сти на­се­ле­ния, — осталь­ной по­пу­ля­ции при­хо­дит­ся под­чи­нить­ся их пред­по­чте­ни­ям. Кроме того, вме­сте с до­ми­ни­ро­ва­ни­ем мень­шинств воз­ни­ка­ет за­нят­ная оп­ти­че­ская ил­лю­зия: на­ив­но­му на­блю­да­те­лю будет ка­зать­ся, что в об­ще­стве гос­под­ству­ет выбор и пред­по­чте­ния боль­шин­ства.

Воз­мож­но, это ка­жет­ся вам аб­сурд­ным, но при­чи­на этого в том, что наши ин­ту­и­тив­ные суж­де­ния плохо ра­бо­та­ют в по­доб­ных си­ту­а­ци­ях (на­столь­ко, что лучше во­об­ще за­быть обо всем, что ка­жет­ся нам оче­вид­ным с на­уч­ной или ака­де­ми­че­ской точки зре­ния — такие оза­ре­ния непри­ме­ни­мы к слож­ным си­сте­мам, хотя с успе­хом за­ме­ня­ют жи­тей­скую муд­рость).

Ос­нов­ная идея тео­рии слож­ных си­стем за­клю­ча­ет­ся в том, что по­ве­де­ние це­ло­го нель­зя пред­ска­зать по свой­ствам его ча­стей. Вза­и­мо­дей­ствие зна­чит го­раз­до боль­ше, чем устрой­ство эле­мен­тар­ных еди­ниц.

Изу­че­ние от­дель­ных му­ра­вьев ни­ко­гда (ред­кий слу­чай, когда можно с уве­рен­но­стью упо­треб­лять слово «ни­ко­гда»), ни­ко­гда не даст нам пред­став­ле­ния о том, как устро­ен му­ра­вей­ник. Для этого нам при­дет­ся рас­смат­ри­вать му­ра­вей­ник как целое, а не как боль­шую кучу му­ра­вьев — ни боль­ше, ни мень­ше.

Это свой­ство си­стем на­зы­ва­ет­ся «эмер­джент­ность»: целое от­ли­ча­ет­ся от суммы со­став­ля­ю­щих его ча­стей, по­то­му что глав­ное — это то, как про­те­ка­ет вза­и­мо­дей­ствие между ча­стя­ми. При­том эти вза­и­мо­дей­ствия могут под­чи­нять­ся очень про­стым пра­ви­лам, и сей­час мы об­су­дим как раз одно из таких пра­вил — пра­ви­ло мень­шинств.

Пра­ви­ло мень­шинств по­ка­зы­ва­ет: чтобы со­об­ще­ство функ­ци­о­ни­ро­ва­ло долж­ным об­ра­зом, нужно толь­ко одно — неболь­шое ко­ли­че­ство нето­ле­рант­ных, доб­ро­де­тель­ных людей, ко­то­рые лично за­ин­те­ре­со­ва­ны в ис­хо­де игры. По иро­нии судь­бы, эта сцена, как нель­зя лучше ил­лю­стри­ру­ю­щая по­ве­де­ние слож­ных си­стем, про­изо­шла на пик­ни­ке, устро­ен­ном Ин­сти­ту­том слож­ных си­стем Новой Ан­глии.

Пока ор­га­ни­за­то­ры уста­нав­ли­ва­ли столы и рас­став­ля­ли на­пит­ки, ко мне по­до­шел при­я­тель — ор­то­док­саль­ный иудей, упо­треб­ля­ю­щий толь­ко ко­шер­ную пищу. Зная, что он весь­ма на­блю­да­те­лен, я пред­ло­жил ему ста­кан этой жел­той под­сла­щен­ной воды с ли­мон­ной кис­ло­той, ко­то­рую люди по­че­му-то ино­гда на­зы­ва­ют ли­мо­на­дом, — почти в пол­ной уве­рен­но­сти, что он от­ка­жет­ся из-за своих ди­е­ти­че­ских огра­ни­че­ний. Од­на­ко он пре­спо­кой­но при­нял на­пи­ток (на­зо­вем это ли­мо­на­дом).

Еще один гость, также со­блю­да­ю­щий каш­рут, за­ме­тил: «Тут все на­пит­ки ко­шер­ные». Мне ука­за­ли на кар­тон­ную ко­роб­ку: на ней был на­пе­ча­тан кро­шеч­ный сим­вол, буква U в круге — от­мет­ка о ко­шер­но­сти.

Этот сим­вол сразу видят те, кто знают о нем и спе­ци­аль­но ищут. Осталь­ные же, как и я сам — «я и не по­до­зре­вал, что вот уже более со­ро­ка лет го­во­рю про­зой!» — пьют ко­шер­ные на­пит­ки, и не по­до­зре­вая, что они ко­шер­ны.

Преступники с аллергией на арахис

И тут я осо­знал стран­ный факт. Каш­рут со­блю­да­ют менее 0,3% жи­те­лей Со­еди­нен­ных Шта­тов. Тем не менее почти все на­пит­ки ко­шер­ны. По­че­му? Да по­то­му что с пол­но­стью ко­шер­ны­ми на­пит­ка­ми про­из­во­ди­те­лю, ба­ка­лей­щи­ку или ре­сто­ра­то­ру проще жи­вет­ся — не при­хо­дит­ся за­бо­тить­ся о спе­ци­аль­ной мар­ки­ров­ке, от­дель­ных при­лав­ках и хра­ни­ли­щах, раз­дель­ной ин­вен­та­ри­за­ции. 

Про­стое пра­ви­ло, ко­то­рое ме­ня­ет всю си­сте­му, зву­чит так: Че­ло­век, со­блю­да­ю­щий каш­рут (или ха­ляль), ни­ко­гда не ста­нет есть треф­ную (или ха­рам­ную) пищу, но че­ло­ве­ку, не со­блю­да­ю­ще­му каш­рут, ничто не за­пре­ща­ет упо­треб­лять ко­шер­ное. То же пра­ви­ло можно пе­ре­фра­зи­ро­вать для дру­гой сферы: Ин­ва­лид не может поль­зо­вать­ся обыч­ным туа­ле­том, но че­ло­век без ин­ва­лид­но­сти вполне спо­со­бен вос­поль­зо­вать­ся убор­ной для ин­ва­ли­дов.

Ко­неч­но, ино­гда на прак­ти­ке мы не ре­ша­ем­ся вос­поль­зо­вать­ся туа­ле­том для ин­ва­ли­дов, но при­чи­на этого в том, что мы оши­боч­но рас­про­стра­ня­ем на убор­ные пра­ви­ло, ка­са­ю­ще­е­ся пар­ко­воч­ных мест, и ду­ма­ем, что поль­зо­вать­ся ими впра­ве толь­ко ин­ва­ли­ды. Че­ло­век, стра­да­ю­щий от ал­лер­гии на ара­хис, не может есть про­дук­ты, со­дер­жа­щие его хотя бы в сле­до­вых ко­ли­че­ствах, но те, кто от ал­лер­гии не стра­да­ет, вполне может есть пищу без ара­хи­са.

Имен­но по­это­му так труд­но найти ара­хис в са­мо­лет­ных меню, а в школь­ном пи­та­нии его и вовсе не сы­щешь (и тем самым мы спо­соб­ству­ем уве­ли­че­нию ко­ли­че­ства людей с ал­лер­ги­ей на ара­хис: одной из при­чин воз­ник­но­ве­ния та­ко­го рода ал­лер­гий яв­ля­ет­ся сни­же­ние ча­сто­ты воз­дей­ствия того или иного раз­дра­жи­те­ля).

Да­вай­те по­про­бу­ем для раз­вле­че­ния при­ме­нить это пра­ви­ло к раз­лич­ным об­ла­стям: Чест­ный че­ло­век ни­ко­гда не ста­нет со­вер­шать пре­ступ­ле­ния, но пре­ступ­ник за­про­сто может за­ни­мать­ся за­кон­ны­ми де­ла­ми. На­зо­вем такое мень­шин­ство «бес­ком­про­мисс­ной» груп­пой, а боль­шин­ство — «гиб­кой».

Пра­ви­ло при­��о­дит к воз­ник­но­ве­нию асим­мет­рии при вы­бо­ре. Од­на­ж­ды я разыг­рал при­я­те­ля. Много лет назад, когда круп­ным та­бач­ным кам­па­ни­ям еще уда­ва­лось скры­вать па­губ­ность пас­сив­но­го ку­ре­ния, в ре­сто­ра­нах Нью-Йор­ка были залы для ку­ря­щих и неку­ря­щих (зву­чит уди­ви­тель­но, но «ку­ря­щие» места были даже в са­мо­ле­тах).

Мы с при­я­те­лем, при­ле­тев­шим из Ев­ро­пы, от­пра­ви­лись по­обе­дать, и сво­бод­ные сто­ли­ки ока­за­лись толь­ко в зале для ку­ря­щих. Я убе­дил сво­е­го друга, что нам нужно ку­пить си­га­ре­ты, по­то­му что в зале для ку­ря­щих при­хо­дит­ся ку­рить. Он под­чи­нил­ся.

И еще две вещи.

Во-первых, значение имеет география, то есть пространственная структура местности; очень важно, изолирована ли «бескомпромиссная» группа в собственном районе или распределена среди большинства населения. Если люди, следующие правилу меньшинств, живут в гетто, где поддерживается отдельная микроэкономика, правило меньшинств окажется неприменимо к большинству. Но когда меньшинство распределено в пространстве равномерно, — то есть доля представителей меньшинства в районе та же, что и в городе, их доля в городе та же, что и в графстве, доля в графстве — та же, что и в штате, а в штате — та же, что и по всей стране, «гибкое» большинство начнет подчиняться правилам меньшинств.

Во-вторых, огромное значение имеет структура затрат. Вспомним наш первый пример: чтобы сделать лимонад кошерным, не приходится менять его цену — во всяком случае не настолько, чтобы оправдать раздельный учет. Но если бы изготовление кошерного лимонада стоило существенно больше, правило действовало бы слабее — в некоторой нелинейной зависимости от разницы в затратах. Если производство кошерной пищи обходится в 10 раз дороже, правило меньшинств окажется неприменимо — разве что в некоторых, самых богатых районах.

У му­суль­ман есть по­хо­жие на каш­рут прин­ци­пы, од­на­ко они менее все­о­хва­ты­ва­ю­щие и при­ме­ня­ют­ся толь­ко к мясу. Пра­ви­ла забоя скота для му­суль­ман и ев­ре­ев почти иден­тич­ны (все ко­шер­ные про­дук­ты ха­ляль­ны для боль­шин­ства му­суль­ман-сун­ни­тов, или были ха­ляль­ны в про­шлом, но не на­о­бо­рот).

Об­ра­ти­те вни­ма­ние, что эти пра­ви­ла забоя уна­сле­до­ва­ны у древ­не­го Во­сточ­но­го Сре­ди­зем­но­мо­рья: на­се­ляв­шие его гре­че­ские и се­мит­ские пле­ме­на об­ра­ща­лись к богам толь­ко по самым важ­ным, глу­бо­ко лич­ным делам, при­чем богам жерт­во­ва­лось мясо, а ве­ру­ю­щие по­еда­ли то, что оста­лось. Боги не любят, когда с ними ме­ло­чат­ся.

Те­перь рас­смот­рим еще одно про­яв­ле­ние дик­та­ту­ры мень­шин­ства. В Ве­ли­ко­бри­та­нии, где доля прак­ти­ку­ю­щих му­суль­ман в на­се­ле­нии со­став­ля­ет всего 3?4%, неожи­дан­но боль­шое ко­ли­че­ство мяса ока­зы­ва­ет­ся ха­ляль­ным. Почти 70% ба­ра­ни­ны, им­пор­ти­ру­е­мой из Новой Зе­лан­дии, — ха­ляль. Почти 10% за­ве­де­ний Subway — ха­ляль­ные (то есть из их меню пол­но­стью ис­клю­че­на сви­ни­на), несмот­ря на вы­со­кие из­держ­ки, свя­зан­ные с от­ка­зом от части ин­гре­ди­ен­тов. 

То же самое и в Южной Аф­ри­ке, где при тех же про­пор­ци­ях му­суль­ман­ско­го на­се­ле­ния непро­пор­ци­о­наль­но боль­шое ко­ли­че­ство ку­ри­цы сер­ти­фи­ци­ро­ва­но как ха­ляль. Но в Ве­ли­ко­бри­та­нии и дру­гих хри­сти­ан­ских стра­нах от­но­ше­ние к куль­ту­ре, сто­я­щей за ха­ляль­ны­ми про­дук­та­ми, не на­столь­ко ней­траль­но, чтобы они рас­про­стра­ни­лись по-на­сто­я­ще­му ши­ро­ко, — ведь люди могут со­зна­тель­но от­вер­гать чужие ре­ли­ги­оз­ные нормы.

Так, в VII веке араб­ский хри­сти­ан­ский поэт аль-Ах­таль с гор­до­стью от­ка­зы­вал­ся есть ха­ляль­ное мясо и вос­пел свою непо­кор­ность и хри­сти­ан­скую мо­раль в зна­ме­ни­том сти­хо­тво­ре­нии «Я не ем жерт­вен­ную плоть».

Можно ожи­дать, что такое же от­вер­же­ние му­суль­ман­ских ре­ли­ги­оз­ных норм будет на­блю­дать­ся и на За­па­де по мере роста му­суль­ман­ско­го на­се­ле­ния Ев­ро­пы.

Таким об­ра­зом, пра­ви­ло мень­шинств может при­ве­сти к по­яв­ле­нию в ма­га­зи­нах боль­ше­го числа ха­ляль­ных про­дук­тов, чем это оправ­да­но с точки зре­ния доли по­ку­па­те­лей, со­блю­да­ю­щих ха­ляль, — прав­да, тут есть и сдер­жи­ва­ю­щий фак­тор: для ко­го-то му­суль­ман­ская пища может стать табу. Но если пра­ви­ло не от­но­сит­ся к ре­ли­ги­оз­ной сфере, можно ожи­дать, что оно рас­про­стра­нит­ся на 100% по­пу­ля­ции (или, по край­ней мере, на ка­кую-то зна­чи­тель­ную ее долю).

В США и Ев­ро­пе про­да­жи про­из­во­ди­те­лей «ор­га­ни­че­ских» про­дук­тов по­сто­ян­но рас­тут имен­но из-за пра­ви­ла мень­шинств, а также по­то­му, что обыч­ная, непо­ме­чен­ная пища якобы может со­дер­жать пе­сти­ци­ды, гер­би­ци­ды и ге­не­ти­че­ски мо­ди­фи­ци­ро­ван­ные ор­га­низ­мы (ГМО), ко­то­рые, по за­яв­ле­ни­ям про­из­во­ди­те­лей «ор­га­ни­че­ских» про­дук­тов, вле­кут за собой неиз­вест­ные риски.

Для ко­го-то мо­ти­вы могут быть и эк­зи­стен­ци­аль­ны­ми — осто­рож­ность или кон­сер­ва­тизм в стиле Эд­мун­да Бёрка, неже­ла­ние слиш­ком да­ле­ко и слиш­ком быст­ро от­хо­дить от того, что ели их ба­буш­ки и де­душ­ки. На­кле­ив на что-то эти­кет­ку с над­пи­сью «ор­га­ни­че­ский», мы даем по­нять, что про­дукт не со­дер­жит ГМО.

Круп­ные сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ком­па­нии про­дви­га­ют ге­не­ти­че­ски мо­ди­фи­ци­ро­ван­ные про­дук­ты пи­та­ния через лобби, под­куп кон­гресс­ме­нов и от­кро­вен­ную про­па­ган­ду в на­уч­ных ста­тьях (а за­од­но и кле­вет­ни­че­ские ста­тьи про­тив таких, как ваш по­кор­ный слуга), и при этом все­рьез по­ла­га­ют, что все, что им нужно, — пе­ре­ма­нить на свою сто­ро­ну боль­шин­ство.

Да нет же, вы, иди­о­ты. Как я уже и го­во­рил, ваш «на­уч­ный» под­ход слиш­ком наи­вен. Учти­те сле­ду­ю­щее: все, кто едят ГМО, будут есть и не-ГМО, но ни в коем слу­чае не на­о­бо­рот. По­это­му до­ста­точ­но, чтобы ка­кие-то 5% от рав­но­мер­но рас­пре­де­лен­но­го в про­стран­стве на­се­ле­ния не ели ГМО, чтобы все осталь­ное на­се­ле­ние тоже было вы­нуж­де­но есть не-ГМО.

Как это работает?

Ска­жем, вы устра­и­ва­е­те кор­по­ра­тив, а может сва­дьбу, а может пыш­ную ве­че­рин­ку в честь па­де­ния ре­жи­ма в Са­у­дов­ской Ара­вии, или в честь банк­рот­ства вы­мо­га­тель­ско­го и взя­точ­ни­че­ско­го ин­ве­сти­ци­он­но­го банка Goldman Sachs, или в честь пуб­лич­но­го по­ри­ца­ния Рэя Ко­че­ра, пред­се­да­те­ля Ketchum — PR-агент­ства, ко­то­рое от имени круп­ных кор­по­ра­ций по­ро­чит чест­ных уче­ных и бор­цов за прав­ду в на­уч­ном мире.

Бу­де­те ли вы рас­сы­лать всем при­гла­шен­ным опрос­ник, в ко­то­ром они долж­ны ука­зать, едят ли они ГМО или нет, и надо ли им за­ка­зать от­дель­ное меню? Нет, ко­неч­но. Вы про­сто за­ка­же­те все без ГМО, при усло­вии, что раз­ни­ца в цене не будет столь су­ще­ствен­на. И раз­ни­ца в цене будет дей­стви­тель­но неве­ли­ка, по­то­му что рас­хо­ды на (ско­ро­пор­тя­щи­е­ся) про­дук­ты пи­та­ния в Аме­ри­ке на 80?90% за­ви­сят от сто­и­мо­сти до­став­ки и хра­не­ния, а не от сто­и­мо­сти на сель­ско­хо­зяй­ствен­ном уровне.

А по­сколь­ку спрос на ор­га­ни­че­ские про­дук­ты пи­та­ния (и такие яр­лы­ки, как «био» и «на­ту­раль­ное») до­воль­но высок, то, по пра­ви­лу мень­шин­ства, сто­и­мость до­став­ки умень­ша­ет­ся, а эф­фект пра­ви­ла мень­шин­ства толь­ко рас­тет.

Круп­ные сель­ско­хо­зяй­ствен­ные пред­при­я­тия не по­ни­ма­ют, что вхо­дить в игру надо имен­но так: необ­хо­ди­мо не толь­ко на­брать боль­ше очков, чем у про­тив­ни­ка, но, для боль­шей уве­рен­но­сти, вы­иг­рать 97% от общей суммы бал­лов. И, опять же, еще более стран­но то, что круп­ные СХ тра­тят сотни мил­ли­о­нов дол­ла­ров на ис­сле­до­ва­ния вкупе с кле­вет­ни­че­ски­ми ста­тья­ми и по­ку­па­ют де­сят­ки этих уче­ных, счи­та­ю­щих себя умнее всех, но при этом упус­ка­ют из виду эле­мен­тар­ное пра­ви­ло асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра.

Дру­гой при­мер: не думаю, что рост по­пу­ляр­но­сти ав­то­мо­би­лей с ав­то­ма­ти­че­ской ко­роб­кой пе­ре­дач свя­зан в первую оче­редь с тем, что боль­шин­ство во­ди­те­лей пред­по­чи­та­ют «ав­то­мат»; при­чи­ной этому может слу­жить про­сто тот факт, что те, кто может управ­лять руч­ной ко­роб­кой пе­ре­дач, спо­кой­но могут пе­ре­сесть и на «ав­то­мат», но не на­о­бо­рот.

При­ме­нен­ный в дан­ном слу­чае метод ана­ли­за на­зы­ва­ет­ся «ре­нор­ма­ли­за­ци­он­ная груп­па» — это мощ­ный ап­па­рат ма­те­ма­ти­че­ской фи­зи­ки, поз­во­ля­ю­щий от­ме­тить уве­ли­че­ние или умень­ше­ние опре­де­лен­ной тен­ден­ции. При­ве­ду еще пару при­ме­ров (не ма­те­ма­ти­че­ских).

Ренормгруппа

Ри­су­нок 2 де­мон­стри­ру­ет нам то, что на­зы­ва­ет­ся «фрак­таль­ным са­мо­по­до­би­ем». В каж­дом из боль­ших че­ты­рех квад­ра­тов на­хо­дит­ся по че­ты­ре ма­лень­ких квад­ра­та, и до ка­ко­го-то пре­де­ла этот прин­цип по­вто­ря­ет­ся и боль­шую, и в мень­шую сто­ро­ну. Также есть два цвета: синий — выбор боль­шин­ства и оран­же­вый — выбор мень­шин­ства.

Пред­по­ло­жим, что квад­рат по­мень­ше со­сто­ит из семьи из че­ты­рех че­ло­век. Один из чле­нов семьи на­хо­дит­ся в край­ней оп­по­зи­ции и пи­та­ет­ся толь­ко не-ГМО (что вклю­ча­ет в себя ор­га­ни­че­скую пищу). Один квад­ра­тик у нас оран­же­во­го цвета, а три осталь­ных — си­не­го. А те­перь «ре­нор­ма­ли­зи­ру­ем» эту семью на один по­ря­док: упор­ной до­че­ри уда­лось на­вя­зать свою по­зи­цию осталь­ным чле­нам семьи, и те­перь все квад­ра­ти­ки по­оран­же­ве­ли, а зна­чит, те­перь все едят не-ГМО.

Даль­ше: наша семья от­прав­ля­ет­ся на бар­бекю-ве­че­рин­ку с дру­ги­ми се­мья­ми. По­сколь­ку она, как из­вест­но, ест толь­ко не-ГМО, то и все осталь­ные будут го­то­вить толь­ко ор­га­ни­че­скую пищу. Затем вла­де­лец мест­но­го ма­га­зи­на, видя, что в рай­оне по­ку­па­ют толь­ко не-ГМО, пе­ре­клю­чит­ся на про­да­жу толь­ко ор­га­ни­че­ской про­дук­ции — так проще. А потом и мест­ный опто­вик пе­ре­клю­чит­ся на не-ГМО, а ис­то­рия будет раз­ви­вать­ся и «ре­нор­ма­ли­зи­ро­вать­ся».

За день до бар­бекю в Бо­стоне я про­гу­ли­вал­ся по Нью-Йор­ку и зашел в офис к другу — я хотел по­ме­шать ему ра­бо­тать даль­ше. Я счи­таю, что ра­бо­та — это такая де­я­тель­ность, зло­упо­треб­ляя ко­то­рой можно не толь­ко утра­тить яс­ность мыш­ле­ния, но и на­жить ско­ли­оз и ка­кую-то раз­мы­тость в чер­тах лица.

По сте­че­нию об­сто­я­тельств фран­цуз­ский физик Серж Галам тоже за­ско­чил в офис моего друга, чтобы убить время. Галам пер­вым при­ме­нил метод ре­нор­ма­ли­за­ции в со­цио­ло­гии и по­ли­то­ло­гии; я знал его, так как он на­пи­сал на эту тему ос­но­ва­тель­ный труд, и его книга уже несколь­ко ме­ся­цев ва­ля­лась в нерас­па­ко­ван­ной ко­роб­ке Amazon в моем под­ва­ле.

Он озна­ко­мил меня со сво­и­ми ис­сле­до­ва­ни­я­ми и по­ка­зал ком­пью­тер­ную мо­дель вы­бо­ров, со­глас­но ко­то­рой было до­ста­точ­но, чтобы неко­то­рое мень­шин­ство пре­вы­си­ло опре­де­лен­ный уро­вень, и тогда оно может на­вя­зы­вать свой выбор боль­шин­ству. Та же ил­лю­зия су­ще­ству­ет и в дис­кус­си­ях на по­ли­ти­че­скую те­ма­ти­ку, ко­то­рые про­во­дят «уче­ные-по­ли­то­ло­ги»: вы ду­ма­е­те, что если край­нее пра­вое или левое крыло пар­тии за­ру­чит­ся под­держ­кой 10% на­се­ле­ния, то их кан­ди­дат по­лу­чит 10% го­ло­сов. Нет: такие ба­зо­вые из­би­ра­те­ли клас­си­фи­ци­ру­ют­ся как «негиб­кие», так как они все­гда будут го­ло­со­вать за эту фрак­цию.

А вот неко­то­рые из «гиб­ких» из­би­ра­те­лей тоже могут про­го­ло­со­вать за экс­тре­ми­стов — точно как неко­шер­ные могут есть ко­шер­ное. За этими лю­дь­ми и надо сле­дить, по­то­му что они спо­соб­ны раз­дуть базу под­держ­ки экс­тре­мист­ской пар­тии.

Мо­де­ли Га­ла­ма по­ро­ди­ли ряд па­ра­док­саль­ных эф­фек­тов в по­ли­то­ло­гии — и его пред­ска­за­ния ока­за­лись куда ближе к ре­аль­ным ре­зуль­та­там, чем на­ив­ные тео­рии уче­но­го боль­шин­ства.

Вето

Опыт изу­че­ния групп ре­нор­ма­ли­за­ции го­во­рит нам о том, что вето, на­ло­жен­ное одним из участ­ни­ков груп­пы, может по­вли­ять на ре­ше­ния всей груп­пы. Рори Са­зер­ленд пред­по­ло­жил, что это объ­яс­ня­ет про­цве­та­ние неко­то­рых сетей быст­ро­го пи­та­ния, на­при­мер, Мак­до­нал­дса: дело не в том, что они пред­ла­га­ют вы­со­ко­ка­че­ствен­ную про­дук­цию, а в том, что на них не на­ло­же­но вето опре­де­лен­ной со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ской груп­пой — и очень неболь­шим про­цен­том ее участ­ни­ков. Ис­поль­зуя на­уч­ные тер­ми­ны, можно ска­зать, что это луч­ший из худ­ших сце­на­ри­ев от­кло­не­ния от ожи­да­ний: с более низ­ки­ми дис­пер­си­ей и средним значением.

При на­ли­чии неболь­шо­го числа опций Мак­до­нал­дс вы­гля­дит без­опас­ным вы­бо­ром. Также он яв­ля­ет­ся без­опас­ным вы­бо­ром в по­до­зри­тель­ных ме­стах, где мало по­сто­ян­ных по­се­ти­те­лей, и где от­кло­не­ние ка­че­ства про­дук­ции от ожи­да­е­мо­го может иметь по­след­ствия — я пишу эти стро­ки на вок­за­ле в Ми­лане, и как бы ни оскор­би­тель­но это могло по­ка­зать­ся при­быв­ше­му из­да­ле­ка ту­ри­сту, Мак­до­нал­дс — одно из немно­гих име­ю­щих­ся тут за­ве­де­ний. Уди­ви­тель­но, но внут­ри можно за­ме­тить не же­ла­ю­щих рис­ко­вать ита­льян­цев.

То же самое от­но­сит­ся и к пицце: это блюдо счи­та­ет­ся при­ем­ле­мым в самых ши­ро­ких кру­гах, и если речь идет не о рос­кош­ном зва­ном ве­че­ре, кто угод­но может за­ка­зать пиццу, не опа­са­ясь осуж­де­ния.

Рори на­пи­сал мне об асим­мет­рии вы­бо­ра между вином и пивом в ка­че­стве на­пит­ков для ве­че­рин­ки: «Как толь­ко число при­сут­ству­ю­щих жен­щин ста­но­вит­ся рав­ным 10% или боль­ше, нель­зя по­да­вать толь­ко пиво. Но боль­шин­ство муж­чин со­глас­ны пить вино. По­это­му, по­да­вая толь­ко вино, можно обой­тись одним ком­плек­том ста­ка­нов — вино, если го­во­рить на языке групп крови, яв­ля­ет­ся уни­вер­саль­ным до­но­ром».

Лингва франка

Если встре­ча про­хо­дит в Гер­ма­нии, в ти­пич­ном тев­тон­ском кон­фе­ренц-за­ле кор­по­ра­ции, ко­то­рая в до­ста­точ­ной мере яв­ля­ет­ся меж­ду­на­род­ной или ев­ро­пей­ской, и один из при­сут­ству­ю­щих не го­во­рит по-немец­ки, вся встре­ча будет про­хо­дить на… ан­глий­ском, на том не слиш­ком изящ­ном ан­глий­ском, ко­то­рый ис­поль­зу­ют кор­по­ра­ции по всему миру.

Так можно од­но­вре­мен­но и в рав­ной сте­пе­ни над­ру­гать­ся и над своим тев­тон­ским на­сле­ди­ем, и над ан­глий­ским язы­ком. Все это на­ча­лось с пра­ви­ла асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра, гла­ся­ще­го, что но­си­те­ли дру­гих язы­ков вла­де­ют хотя бы пло­хим ан­глий­ским, тогда как об­рат­ное (зна­ние ино­стран­но­го языка но­си­те­лем ан­глий­ско­го) менее ве­ро­ят­но.

Ко­гда-то язы­ком ди­пло­ма­тии счи­тал­ся фран­цуз­ский, ко­то­рый ис­поль­зо­ва­ли про­ис­хо­дя­щие из ари­сто­кра­ти­че­ских семей го­су­дар­ствен­ные слу­жа­щие, в то время как их со­оте­че­ствен­ни­ки более низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, за­ня­тые в ком­мер­че­ской сфере, ис­поль­зо­ва­ли ан­глий­ский.

В со­пер­ни­че­стве двух язы­ков по­бе­дил ан­глий­ский, так как в со­вре­мен­ном мире стала до­ми­ни­ро­вать тор­гов­ля; эта по­бе­да не имеет ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к пре­сти­жу Фран­ции или по­пыт­кам чи­нов­ни­ков про­дви­нуть свой более или менее кра­си­вый ла­ти­ни­зи­ро­ван­ный язык, про­ти­во­по­ста­вив его ло­гич­ные пра­ви­ла чте­ния за­пу­тан­ной ор­фо­гра­фии языка лю­би­те­лей мяс­ных пи­ро­гов, жи­ву­щих по ту сто­ро­ну Ла-Ман­ша.

Так мы можем со­ста­вить неко­то­рое пред­став­ле­ние о том, как пе­ре­ход язы­ков в ранг меж­ду­на­род­ных может про­ис­хо­дить со­глас­но пра­ви­лу мень­шинств — пер­спек­ти­ва, не оче­вид­ная для линг­ви­стов. Ара­мей­ский язык — это по­хо­жий на араб­ский се­мит­ский язык, ко­то­рый при­шел на смену фи­ни­кий­ско­му (ха­на­ан­ско­му) в Ле­ван­те.

На этом языке го­во­рил Иисус Хри­стос. При­чи­на, по ко­то­рой ара­мей­ский стал до­ми­ни­ро­вать на Ле­ван­те и в Егип­те, за­клю­ча­ет­ся не в осо­бой вла­сти се­ми­тов и не в ин­те­рес­ной форме их носов. Ара­мей­ский, язык Ас­си­рии, Сирии и Ва­ви­ло­на, рас­про­стра­ни­ли персы, ко­то­рые сами го­во­ри­ли на ин­до­ев­ро­пей­ском языке.

Персы на­учи­ли егип­тян языку, ко­то­рый даже не был их соб­ствен­ным. Все про­сто: за­во­е­вав Ва­ви­лон, персы быст­ро об­на­ру­жи­ли, что писцы в мест­ной ад­ми­ни­стра­ции вла­де­ют толь­ко ара­мей­ским и не знают пер­сид­ско­го, по­это­му го­су­дар­ствен­ным язы­ком стал ара­мей­ский. Если ваш сек­ре­тарь умеет пи­сать толь­ко по-ара­мей­ски, вам при­дет­ся ис­поль­зо­вать имен­но этот язык.

Это при­ве­ло к уди­ви­тель­ным по­след­стви­ям — так, ара­мей­ский ис­поль­зо­вал­ся в Мон­го­лии, где об­на­ру­же­ны за­пи­си си­рий­ским ал­фа­ви­том (си­рий­ский язык яв­ля­ет­ся во­сточ­ным диа­лек­том ара­мей­ско­го). Сто­ле­ти­я­ми позже ис­то­рия по­вто­ри­лась в об­рат­ном по­ряд­ке, когда арабы в на­ча­ле ста­нов­ле­ния сво­е­го го­су­дар­ства в VII и VIII веках стали ис­поль­зо­вать в де­ло­про­из­вод­стве гре­че­ский.

В те­че­ние эл­ли­ни­сти­че­ской эпохи гре­че­ский стал язы­ком меж­ду­на­род­но­го об­ще­ния в Ле­ван­те, за­ме­нив в этой роли ара­мей­ский, и чи­нов­ни­ки Да­мас­ка вели за­пи­си на гре­че­ском. Но по Сре­ди­зем­но­мо­рью гре­че­ский язык рас­про­стра­ни­ли не греки: не Алек­сандр (ко­то­рый сам был не гре­ком, а ма­ке­дон­цем, и гре­че­ский был для него вто­рым язы­ком — толь­ко не пы­тай­тесь об­суж­дать это с гре­ка­ми, для них это боль­ная тема) про­вел мо­мен­таль­ную и глу­бо­кую эл­ли­ни­за­цию куль­ту­ры.

Рас­про­стра­не­нию гре­че­ско­го языка спо­соб­ство­ва­ли рим­ляне, ис­поль­зо­вав­шие его в ка­че­стве языка управ­ле­ния на во­сто­ке им­пе­рии. Мой фран­ко­языч­ный друг из Ка­на­ды Жан-Луи Рео со­кру­ша­ет­ся о том, что за пре­де­ла­ми неболь­ших тер­ри­то­рий фран­цуз­ские ка­над­цы утра­чи­ва­ют свой язык. Он го­во­рит: «В Ка­на­де би­линг­ва­ми на­зы­ва­ют тех, кто го­во­рит по-ан­глий­ски, а когда мы го­во­рим „фран­ко­го­во­ря­щий“, это слово обо­зна­ча­ет би­лингв».

Религия — территория одностороннего движения

Esam Omran Al-Fetori/Reuters

Таким же об­ра­зом, рас­про­стра­не­ние ис­ла­ма на Ближ­нем Во­сто­ке, где хри­сти­ан­ство имело глу­бо­кие корни (оно там и ро­ди­лось), может объ­яс­нять­ся двумя про­сты­ми асим­мет­ри­я­ми. Из­на­чаль­но ис­лам­ское пра­ви­тель­ство не было за­ин­те­ре­со­ва­но в об­ра­ще­нии хри­сти­ан, так как те пла­ти­ли им налог — ис­лам­ский про­зе­ли­тизм не за­тра­ги­вал так на­зы­ва­е­мых «людей пи­са­ния», то есть пред­ста­ви­те­лей ав­ра­ами­че­ских ре­ли­гий.

На самом деле, мои пред­ки, пе­ре­жив­шие три­на­дцать веков прав­ле­ния му­суль­ман, даже на­хо­ди­ли пре­иму­ще­ства в своем нему­суль­ман­ском ве­ро­ис­по­ве­да­нии — в первую оче­редь, в от­сут­ствии при­зы­ва в армию. Вот что это за пра­ви­ла асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра.

Во-первых, по закону ислама, если немусульманин хочет жениться на мусульманке, он должен обратиться в ислам, и если один из родителей ребенка является мусульманином, ребенок также является мусульманином.

Во-вторых, переход в ислам является необратимым, так как, согласно религиозному закону, отступ��ичество является самым тяжким преступлением, и наказанием за него служит смертная казнь. Знаменитый египетский актер Омар Шариф, при рождении названный Мишель Демитри Шальхуб, происходит из ливанских христиан. Он обратился в ислам, чтобы жениться на знаменитой египетской актрисе, и был вынужден изменить имя на арабское. Позже он развелся, но к вере своих предков так и не вернулся.

Легко по­стро­ить си­му­ля­тор дей­ствия этих асим­мет­рич­ных пра­вил и рас­счи­тать, как неболь­шая груп­па при­вер­жен­цев ис­ла­ма, заняв хри­сти­ан­ский (копт­ский) Еги­пет, может со вре­ме­нем обер­нуть си­ту­а­цию таким об­ра­зом, что копты ста­нут кро­хот­ным мень­шин­ством.

Все, что для этого нужно, — неболь­шой про­цент меж­ре­ли­ги­оз­ных бра­ков. По­доб­ным же об­ра­зом можно на­блю­дать, что иуда­изм, как пра­ви­ло, не рас­про­стра­ня­ет­ся, а оста­ет­ся ре­ли­ги­ей мень­шин­ства, по­сколь­ку в нем при­ня­ты про­ти­во­по­лож­ные пра­ви­ла: мать долж­на быть иудей­кой, по­это­му те, кто всту­па­ет в брак с пред­ста­ви­те­ля­ми дру­гих ре­ли­гий, по­ки­да­ют со­об­ще­ство.

Еще более силь­ная асим­мет­рия, чем в слу­чае с иуда­из­мом, объ­яс­ня­ет упа­док на Ближ­нем Во­сто­ке трех гно­сти­че­ских ре­ли­гий: дру­зов, ези­дов и ман­де­и­стов (в гно­сти­че­ских ре­ли­ги­ях тай­ные зна­ния и ми­сте­рии до­ступ­ны лишь неболь­шо­му числу ста­рей­шин, в то время как осталь­ная часть со­об­ще­ства оста­ет­ся в неве­де­нии от­но­си­тель­но по­дроб­но­стей веры). В от­ли­чие от ис­ла­ма, со­глас­но ко­то­ро­му му­суль­ма­ни­ном может быть любой из ро­ди­те­лей, или иуда­из­ма, тре­бу­ю­ще­го, чтобы иудей­кой была хотя бы мать, эти три ре­ли­гии тре­бу­ют при­над­леж­но­сти к вере обоих ро­ди­те­лей, и че­ло­век иного про­ис­хож­де­ния не может быть при­нят со­об­ще­ством.

В Егип­те плос­кий ланд­шафт. Рас­пре­де­ле­ние по­пу­ля­ции пред­став­ля­ет собой го­мо­ген­ные сме­ше­ния, что поз­во­ля­ет про­ис­хо­дить нор­ма­ли­за­ции (т. е. дает воз­мож­ность дей­ство­вать пра­ви­лам асим­мет­рич­но­го вы­бо­ра) — ранее в этой главе мы уви­де­ли, что для рас­про­стра­не­ния каш­ру­та необ­хо­ди­мо неко­то­рое рас­пре­де­ле­ние иуде­ев по всей стране. Но в таких ме­стах, как Ливан, Га­ли­лея и север Сирии, где мест­ность го­ри­стая, хри­сти­ане и пред­ста­ви­те­ли не-сун­нит­ских те­че­ний ис­ла­ма по-преж­не­му про­жи­ва­ют ком­пакт­но. Хри­сти­ане, не имев­шие кон­так­тов с му­суль­ма­на­ми, не всту­па­ли в меж­ре­ли­ги­оз­ные браки.

Еги­пет­ские копты столк­ну­лись с дру­гой про­бле­мой: необ­ра­ти­мо­стью пе­ре­хо­да в ислам. Мно­гие копты во время ис­лам­ско­го прав­ле­ния при­ни­ма­ли ислам, и это была ско­рее фор­маль­ность — так было проще найти ра­бо­ту или ре­шить спор в со­от­вет­ствии с ис­лам­ским пра­вом.

Че­ло­ве­ку было не обя­за­тель­но ис­кренне ве­рить, осо­бен­но учи­ты­вая, что у ислам не кон­флик­ту­ет с пра­во­сла­ви­ем, к ко­то­ро­му ис­то­ри­че­ски при­над­ле­жит копт­ская об­щи­на. Ма­ло-по­ма­лу хри­сти­ан­ская или ев­рей­ская семья, по­шед­шая на фор­маль­ное об­ра­ще­ние в ислам в стиле мар­ра­нов, на­чи­на­ет все­рьез со­блю­дать об­ря­ды, а через несколь­ко по­ко­ле­ний дети уже не пом­нят обы­ча­ев своих пред­ков.

Так что ислам по­беж­дал за счет неуклон­но­го дав­ле­ния — как и само хри­сти­ан­ство при дру­гих об­сто­я­тель­ствах. В самом деле, в Риме, еще до воз­ник­но­ве­ния ис­ла­ма, хри­сти­ан­ство по­бе­ди­ло бла­го­да­ря ре­ли­ги­оз­ной нетер­пи­мо­сти своих сто­рон­ни­ков, их агрес­сив­но­го же­ла­ния про­по­ве­до­вать и рас­про­стра­нять свою веру. Рим­ские языч­ни­ки из­на­чаль­но были тер­пи­мы к хри­сти­а­нам, по­сколь­ку рим­ская тра­ди­ция пред­по­ла­га­ла вклю­че­ние богов по­ко­рен­ных про­вин­ций в общий пан­те­он. Но им было непо­нят­но, по­че­му эти на­за­ряне не хотят сле­до­вать об­ще­му по­ряд­ку и на­ста­и­ва­ют на ис­клю­чи­тель­но­сти сво­е­го бога. Вы­хо­дит, наши боги им не го­дят­ся?

Од­на­ко хри­сти­ане были нетер­пи­мы к рим­ско­му язы­че­ству. «Го­не­ния» на хри­сти­ан были в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни спро­во­ци­ро­ва­ны нетер­пи­мо­стью самих хри­сти­ан к рим­ским богам, а ис­то­рия, ко­то­рой нас учат, на­пи­са­на по­бе­див­шей сто­ро­ной, то есть не гре­ко-рим­ской, а хри­сти­ан­ской ци­ви­ли­за­ци­ей. Нам очень мало из­вест­но о рим­ском взгля­де на эту про­бле­му, по­сколь­ку весь дис­курс за­хва­чен Жи­ти­я­ми свя­тых.

У нас есть, на­при­мер, рас­сказ Свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Ека­те­ри­ны, ко­то­рая уже в за­клю­че­нии про­дол­жа­ла об­ра­щать в хри­сти­ан­ство своих тю­рем­щи­ков, пока не была обез­глав­ле­на. Прав­да, воз­мож­но, она ни­ко­гда не су­ще­ство­ва­ла. Мы знаем ве­ли­кое мно­же­ство ис­то­рий хри­сти­ан­ских свя­тых и му­че­ни­ков, и очень мало — о язы­че­ских пер­со­на­жах. То немно­гое, что нам из­вест­но, ка­са­ет­ся прав­ле­ния Юли­а­на От­ступ­ни­ка — есть опи­са­ния этих вре­мен, сде­лан­ные гре­ко-си­рий­ски­ми языч­ни­ка­ми, в том числе Ли­ба­ни­ем Ан­тио­хий­ским. Юлиан по­пы­тал­ся вер­нуть­ся к древ­не­му язы­че­ству, но на­прас­но — хри­сти­ан­ство было уже не сдер­жать.

Боль­шая часть на­се­ле­ния была язы­че­ским, но это ока­за­лось неваж­но, по­то­му что хри­сти­ане были го­раз­до менее тер­пи­мы. Это было время ве­ли­ких хри­сти­ан­ских муд­ре­цов — можно упо­мя­нуть Гри­го­рия Бо­го­сло­ва и Ва­си­лия Ке­са­рий­ско­го или Ве­ли­ко­го, но никто из них не мог срав­нить­ся с ве­ли­ким ора­то­ром Ли­ба­ни­ем. Я по­до­зре­ваю, что язы­че­ство спо­соб­ству­ет гиб­ко­сти ума, по­сколь­ку под­ра­зу­ме­ва­ет боль­шую неод­но­знач­ность и остав­ля­ет ши­ро­кое про­стран­ство для тол­ко­ва­ний.

Чисто мо­но­те­и­сти­че­ские ре­ли­гии, на­при­мер про­те­стан­тизм, са­ла­фит­ский ислам или фун­да­мен­та­лист­ский ате­изм по­рож­да­ют по­сред­ствен­ность и бук­ва­лизм. Огля­нув­шись на ис­то­рию Сре­ди­зем­но­мо­рья, мы об­на­ру­жим много ри­ту­аль­ных и по­ве­ден­че­ских си­стем, близ­ких к тому, что мы могли бы на­звать ре­ли­ги­ей. Иуда­изм почти исчез из-за изо­ля­ции и на­сле­до­ва­ния по жен­ской линии, но хри­сти­ан­ство, а позд­нее и ислам, успеш­но рас­про­стра­ни­лись.

Кста­ти, об ис­ла­ме. Их ведь было много, и окон­ча­тель­ная вер­сия до­воль­но силь­но от­ли­ча­ет­ся от преды­ду­щих. Внут­ри ис­ла­ма по­вто­ри­лась все та же ис­то­рия — его за­хва­ти­ли пу­ри­сты (сун­нит­ская ветвь) про­сто по­то­му, что они были нетер­пи­мее дру­гих: вах­ха­би­ты, ос­но­вав­шие Са­у­дов­скую Ара­вию, раз­ру­ша­ли неугод­ные свя­ты­ни и на­саж­да­ли мак­си­маль­но стро­гие пра­ви­ла — позже их путь по­вто­ри­ло ИГИЛ. И каж­дое по­ко­ле­ние сун­ни­тов, ка­за­лось, вы­би­ра­ло из всех ва­ри­ан­тов тра­ди­ции наи­бо­лее стро­гие.

Навязать другим нравственное поведение

Эта идея од­но­сто­рон­ней нетер­пи­мо­сти может по­мочь разо­брать­ся с неко­то­ры­ми за­блуж­де­ни­я­ми. Как за­пре­ща­ют книги? Дело, ко­неч­но, не в том, что они оскорб­ля­ют сред­не­го че­ло­ве­ка — боль­шин­ство пас­сив­но и не очень ин­те­ре­су­ет­ся от­вле­чен­ны­ми ве­ща­ми. Глядя на за­пре­ты про­шло­го, можно сде­лать вывод, что для этого до­ста­точ­но несколь­ких мо­ти­ви­ро­ван­ных ак­ти­ви­стов.

Ска­жем, ве­ли­кий фи­ло­соф и логик Бер­тран Рас­сел по­те­рял ра­бо­ту в Го­род­ском уни­вер­си­те­те Нью-Йор­ка из-за писем одной разъ­ярен­ной (и очень упор­ной) ма­те­ри, ко­то­рая не могла до­пу­стить, что ее дочь будет на­хо­дить­ся в одном по­ме­ще­нии с этим рас­пут­ни­ком и воль­но­дум­цем. Судя по всему, по­хо­жим об­ра­зом была устро­е­на ис­то­рия Су­хо­го за­ко­на, вве­де­ние ко­то­ро­го по­ро­ди­ло в США мафию.

Все это поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить, что эво­лю­ция нрав­ствен­ных цен­но­стей в об­ще­стве опре­де­ля­ет­ся не из­ме­не­ни­ем кон­сен­су­са. Нет, дви­га­те­лем из­ме­не­ний вы­сту­па­ет кон­крет­ное лицо, ко­то­рое в силу своей нетер­пи­мо­сти на­чи­на­ет тре­бо­вать от окру­жа­ю­щих осо­бен­но доб­ро­де­тель­но­го по­ве­де­ния. То же самое можно при­ме­нить к граж­дан­ским пра­вам.

Дело в том, что ме­ха­низ­мы раз­ви­тия ре­ли­гии и пе­ре­да­чи мо­ра­ли по­хо­жи на та­ко­вые у пи­ще­вых огра­ни­че­ний, и мо­раль на­вя­зы­ва­ет­ся боль­шин­ству мень­шин­ством. Ранее мы убе­ди­лись, что между со­блю­де­ни­ем и на­ру­ше­ни­ем пра­вил су­ще­ству­ет асим­мет­рия — за­ко­но­по­слуш­ный (или под­чи­ня­ю­щий­ся пра­ви­лам) че­ло­век все­гда сле­ду­ет пра­ви­лам; при этом пре­ступ­ник или че­ло­век без твер­дых прин­ци­пов вовсе не все­гда их на­ру­ша­ет.

Также мы об­су­ди­ли силь­ную асим­мет­рию пи­ще­вых за­пре­тов на при­ме­ре ха­ля­ля.

Да­вай­те ��бъ­еди­ним эти со­об­ра­же­ния. Ока­зы­ва­ет­ся, в клас­си­че­ском араб­ском языке у тер­ми­на «ха­ляль» есть ан­то­ним: «харам».

Так на­зы­ва­ет­ся на­ру­ше­ние любых пра­во­вых и мо­раль­ных норм. Ха­ра­мом может быть по­треб­ле­ние за­пре­щен­ной пищи и любая дру­гая форма недо­стой­но­го по­ве­де­ния: пре­лю­бо­де­я­ние с женой со­се­да, кре­ди­то­ва­ние под про­цен­ты (когда кре­ди­тор не при­ни­ма­ет на себя риски за­ем­щи­ка) или убий­ство до­мо­вла­дель­ца для соб­ствен­но­го удо­воль­ствия. Харам — это харам, и он асим­мет­ри­чен.

Итак, мы видим, что, когда ка­кое-то нрав­ствен­ное пра­ви­ло сфор­ми­ро­ва­лось, до­ста­точ­но от­но­си­тель­но неболь­шо­го числа непри­ми­ри­мых сто­рон­ни­ков, рас­пре­де­лен­ных гео­гра­фи­че­ски, чтобы дик­то­вать об­ще­ству новую норму. Как мы уви­дим в сле­ду­ю­щей главе, было бы за­блуж­де­ни­ем счи­тать, что че­ло­ве­че­ство спон­тан­но ста­но­вит­ся все гу­ман­нее и лучше — на самом деле это ка­са­ет­ся лишь неболь­шой горст­ки людей.

Парадокс Поппера

Се­год­ня, когда я пишу эти стро­ки, люди спо­рят, не огра­ни­чат ли сво­бо­ду про­све­щен­но­го За­па­да те самые по­ли­ти­ки, ко­то­рых сей­час при­во­дит к вла­сти необ­хо­ди­мость бо­роть­ся с са­ла­фит­ски­ми фун­да­мен­та­ли­ста­ми.

По­нят­но, что де­мо­кра­тия, ис­хо­дя из ее опре­де­ле­ния, может тер­петь на­ли­чие вра­гов. Во­прос в сле­ду­ю­щем: со­глас­ны ли вы ли­шить права на сво­бо­ду слова любую пар­тию, в про­грам­ме ко­то­рой про­пи­са­но огра­ни­че­ние сво­бо­ды слова?

А те­перь сде­ла­ем еще один шаг впе­ред: может ли об­ще­ство, ко­то­рое ре­ши­ло быть тер­пи­мым, быть нетер­пи­мым к нетер­пи­мо­сти? Есть ле­ген­да, что ав­стрий­ский логик и ма­те­ма­тик Курт Гё­дель, го­то­вясь к эк­за­ме­ну по на­ту­ра­ли­за­ции в США, об­на­ру­жил эту ло­ги­че­скую про­бле­му в аме­ри­кан­ской кон­сти­ту­ции, и за­спо­рил с су­дьей во время эк­за­ме­на — спас его толь­ко при­сут­ство­вав­ший при этом Эйн­штейн.

Я уже писал о людях, ко­то­рые, на­хо­дясь не в ладах с ло­ги­кой, спра­ши­ва­ли меня, «нужно ли скеп­ти­че­ски от­но­сить­ся к скеп­ти­циз­му». Я от­ве­чал так же, как в свое время По­ппер, когда его спра­ши­ва­ли, можно ли фаль­си­фи­ци­ро­вать фаль­си­фи­ка­цию. Мы можем от­ве­тить на эти во­про­сы, ис­поль­зуя пра­ви­ло мень­шин­ства. Да, нетер­пи­мое мень­шин­ство может взять под кон­троль и уни­что­жить де­мо­кра­тию. Как мы по­ка­за­ли, ко­гда-ни­будь наш мир от этого по­гиб­нет.

Таким об­ра­зом, мы долж­ны быть более нетер­пи­мы с неко­то­ры­ми осо­бен­но нетер­пи­мы­ми мень­шин­ства­ми. Невоз­мож­но под­хо­дить к са­ла­физ­му, от­ри­ца­ю­ще­му права дру­гих на­ро­дов на соб­ствен­ную ре­ли­гию, с аме­ри­кан­ски­ми цен­но­стя­ми и за­пад­ны­ми прин­ци­па­ми. Так что сей­час Запад со­вер­ша­ет са­мо­убий­ство.

Рынки и наука не управляются большинством

Да­вай­те те­перь по­го­во­рим о рын­ках. Ры­ноч­ная си­ту­а­ция — это не сумма мне­ний участ­ни­ков; из­ме­не­ние цены яв­ля­ет­ся от­ра­же­ни­ем дей­ствий наи­бо­лее мо­ти­ви­ро­ван­ных по­ку­па­те­ля и про­дав­ца. Да, пра­ви­ла опять уста­нав­ли­ва­ют самые мо­ти­ви­ро­ван­ные. Это до­воль­но кон­трин­ту­и­тив­но и по­нят­но толь­ко трей­де­рам — что из-за од­но­го про­дав­ца цена может из­ме­нить­ся на 10%. Про­сто про­да­вец нужен упор­ный.

По­лу­ча­ет­ся, что ре­ак­ция рынка несо­раз­мер­на ис­ход­но­му им­пуль­су. Се­год­ня фон­до­вый рынок имеет объем более 30 трлн дол­ла­ров, но всего один ордер на сумму в 50 млрд, сде­лан­ный в 2008 году, за­ста­вил рынок упасть на 10% — по­те­ри со­ста­ви­ли около 3 трлн дол­ла­ров. А ведь раз­мер ор­де­ра со­став­лял мень­ше 0,2% от об­ще­го объ­е­ма рынка. Этот ордер вы­ста­вил па­риж­ский банк Societe Generale, об­на­ру­жив­ший дей­ствия недоб­ро­со­вест­но­го трей­де­ра и пы­тав­ший­ся ис­пра­вить по­след­ствия.

По­че­му рынок ре­а­ги­ру­ет так непро­пор­ци­о­наль­но? Так как ордер был од­но­сто­рон­ним — упрям­ство, — же­ла­ю­щие про­дать были, а же­ла­ю­щих ку­пить не было.

Я фор­му­ли­рую это так: Рынок — это огром­ный ки­но­те­атр с ма­лень­кой две­рью.

сли об этом пом­нить, легко от­ли­чить че­ло­ве­ка, ко­то­рый ни­че­го не по­ни­ма­ет в том, о чем го­во­рит, на­при­мер, сред­не­го фи­нан­со­во­го жур­на­ли­ста — такой обя­за­тель­но будет смот­реть на что-то одно, либо на раз­мер двери, либо на раз­мер те­ат­ра. В ки­но­те­ат­ре за­про­сто может слу­чить­ся давка — для этого ко­му-то до­ста­точ­но крик­нуть: «Пожар!». Здесь мы видим ту же без­услов­ность, о ко­то­рой мы го­во­ри­ли, об­суж­дая каш­рут.

Наука ра­��о­та­ет ана­ло­гич­но. Позже мы об­су­дим, по­че­му за по­ппе­ров­ским под­хо­дом к науке стоит пра­ви­ло мень­шин­ства, а пока по­го­во­рим о более по­пу­ляр­ном Фей­н­мане. Он был одним из самых ори­ги­наль­ных умов сво­е­го вре­ме­ни и на­пи­сал книж­ку «Какое тебе дело до того, что ду­ма­ют дру­гие?».

Это сбор­ник ис­то­рий из его жизни. В ней Фей­н­ман про­во­дит идею «непо­чти­тель­но­сти» науки, опи­сы­вая ана­ло­гич­ный асим­мет­рии каш­ру­та ме­ха­низм. В чем ана­ло­гия? В науке, как и в слу­чае с рын­ком, про­цесс при­ня­тия ре­ше­ний не сво­дит­ся к кон­сен­су­су, он очень асим­мет­ри­чен. Если вы опро­верг­ли ка­кую-то тео­рию, то она те­перь невер­на (я го­во­рю о науке, так что да­вай­те оста­вим в сто­роне дис­ци­пли­ны вроде эко­но­ми­ки и по­ли­то­ло­гии — они от­но­сят­ся ско­рее к ин­ду­стрии раз­вле­че­ний).

Если бы наука управ­ля­лась кон­сен­су­сом боль­шин­ства, мы до сих пор жили бы в Сред­не­ве­ко­вье, а Эйн­штейн так и остал­ся бы па­тент­ным клер­ком с бес­смыс­лен­ным и бес­плод­ным хобби.

Алек­сандр Ма­ке­дон­ский якобы ска­зал, что «лучше иметь армию овец во главе со львом, чем армию львов, воз­глав­ля­е­мую овцой». Алек­сандр (или ре­аль­ный автор этого из­ре­че­ния) хо­ро­шо по­ни­мал роль ак­тив­но­го, нетер­пи­мо­го и му­же­ствен­но­го мень­шин­ства.